Долгая полночь

Глава 8

Дому было лет двести. Старые камни вросли в землю, подёрнулись мхом, но даже на поверхностный взгляд казались ещё крепкими. Острая крыша с резным коньком нависала над входом, а в стенах виднелись бойницы, словно неведомый строитель возводил не дом, а небольшую крепость. Впрочем, при взгляде на стены в это охотно верилось.

Массивное бронзовое кольцо загрохотало о подставку, но дом так и остался мёртвым. Эвен ударил ещё раз, но лишь когда он уже совсем бесцеремонно забарабанил кулаком по твёрдому дереву, с той стороны донеслись ругань и шаркающие шаги.

— Кого ещё черти принесли! — дверь распахнулась, и Жанна увидела на пороге здоровенного парня в ливрее слуги. Парень был весьма раздражён и одет явно наспех. — Сказано же, лорд не принимает! Иди...

Договорить он не успел. И без того разъярённая колдунья нашла, наконец, на ком можно сорваться, что тут же и сделала — кулак её без замаха врезался слуге под дых. Когда же незадачливый привратник, охнув, согнулся, его настиг второй удар — на этот раз локтем по виску.

– Меня примет, – буркнула Жанна, не преминув пройтись по спине поверженного. Драться её учил сам коннетабль ещё в те времена, когда растерянная крестьянская девушка едва пришла в себя, оказавшись в королевском дворце. И хотя силой колдунья вряд ли могла поспорить со стальными мышцами Эвена, защитить себя она умела. Впрочем, как умела и врезать нахальному слуге, загородившему дорогу.

Очень быстро выяснилась и причина нахальства привратника – из-за двери выглядывала черноволосая девица в одной простыне, которую она прижимала к отнюдь не маленькой груди. Увидев гостей, девушка взвизгнула, но убегать не стала – видимо, некуда было.

— Лорд Роджер Мортимер здесь? — равнодушно спросила Жанна. Выпустив охватившую её злость на нерадивого слуга, она разом остыла, и даже желание прибить на месте английского наместника куда-то исчезло.

Девица закивала.

– Чудесно. Проведёшь нас к нему, раз уж твой друг валяется у порога. Меч мой телохранитель оставит при себе, в руки этому недоумку давать оружие я не стану. Понятно?

– Это уже не потребуется, — донеслось до неё с лестницы. По ступенькам спускался светловолосый юноша в одежде простого лучника, лишь на дорогой перевязи красовались золотые английские львы. Следом за ним шёл монах-доминиканец, и Жанна вздрогнула, узнав отца Фредерика. – Лучше отпустите бедную девушку, она-то ни в чем не виновата.

— Лорд Мортимер? -- Жанна чуть приподняла брови, стараясь не показать тревоги. Она ожидала увидеть мужчину, разменявшего десятка три лет, но никак не своего ровесника. И уж тем более не монаха, который давно должен был помереть от чумы. – Отец Фредерик? Вижу, молитвы всё же помогли вам.

– Молитвы и вера в Господа, колдунья, – проговорил монах, и по коже Жанны пробежал мороз. В голосе доминиканца звенела сталь. – То, чего тебе не узнать никогда.

– Леди Мируа, – юноша прижал кулак к груди и слегка поклонился. На монаха он не обратил внимания. – Счастлив знакомству. Должен сказать, я и думать не мог, что вы почтите нас своим присутствием.

– Ну раз уже почтила присутствием, теперь-то можно почтить и отъездом? – невежливо высказала Жанна. О манерах заботиться она не собиралась. К тому же разговор шёл на английском языке, гавкающие слова которого раздражали её.

– Увы, – сэр Роджер развёл руками. – Даже если б я хотел вас отпустить – а уверяю, это совсем не так – нам всё равно вы нужны. И мне, и королю Эдуарду, и всей Англии.

– И поэтому вы решили уподобиться мавританским работорговцам? – насмешливо произнесла Жанна.

– Следи за языком, ведьма! – монах сделал шаг вперёд, но жест Мортимера остановил его.

– Не стоит горячиться, святой отец, – сказал он. – У леди Мируа достаточно причин так говорить, и видит Бог, окажись я на её месте, говорил бы так же.

– Принц Уэльский сделал большую глупость, что уговорил отца послать вас сюда, – проворчал доминиканец. – А французский король – что пригрел на груди сатанинскую змею!

– У меня есть булла от самого папы Климента, – буркнула Жанна. – Там говорится о святой природе моего дара и осуждаются те, кто скверно отзываются о нем.

– Я знаю о булле, – презрительно бросил отец Фредерик. – Что ж, значит, и папа способен ошибаться, потому что я-то тебя вижу насквозь.

Буллу колдунья хранила в кожаном тубусе, который всегда носила с собой. Свинцовая папская печать производила неизгладимое впечатление на всех, кто хоть немного понимал, что это такое, и работала куда лучше подкупа и угроз. Но не сейчас.

– Быть может, вы забыли, отец Фредерик, но сейчас здесь распоряжаюсь я, и пользу от присутствия в Руайяне Изгоняющей вижу прекрасно, – холодно ответил сэр Роджер. – А вы, как я погляжу, подались в концилиаристы[1]? Но мы отвлеклись. Время раннее, и признаться, я голоден, как зверь. Мы будем говорить стоя или для вас не окажется унижением разделить со мной трапезу, леди Мируа?

На миг Жанна онемела. Она была готова к чему угодно – к торговле, насмешкам, даже к бою – но не к приглашению за стол. Впрочем, довольно быстро она взяла себя в руки и заявила:

– Почту за честь, милорд. Но не думайте, что сможете удержать меня здесь тарелкой и кружкой.

– Не думаю, для этого у меня есть несколько сот лучников, – хохотнул сэр Роджер и хлопнул в ладоши. – Мэри! Подай нам обед. И помоги Уиллу, он, кажется, начал приходить в себя. У вас отличный телохранитель, леди Мируа.

Эвен не повёл и бровью.

– Милорд... – прохрипел Уилл. Он сидел прямо на полу и осторожно касался головы. – Она... она...

– Если бы Уилла ударил мой телохранитель, вы бы сейчас любовались мозгами своего слуги на полу, – усмехнулась Жанна, садясь за стол. Обстановка в этом доме нисколько не напоминала аккуратные комнаты особняка Жана и тем более столичные отели – здесь всё было подчёркнуто простое, чуть ли не спартанское. Нравилось ей это куда больше роскоши.

– Вот как? – изумился сэр Роджер, следуя её примеру. – Уилли, тебя избила женщина?

– Милорд!

– Не оправдывайся. Собирай своё хламьё и иди на все четыре стороны. Хотя нет – иди, доложись Томасу Норроуэю. Скажи, после удара леди Мируа у тебя помутилось в голове, и ты хочешь пойти на земляные работы. Покойников таскать кому-то же надо. И учти, вечером я проверю. Если сбежишь – участь чумных тебе раем земным покажется.

– Да, милорд, – понуро ответил Уилл. Мэри бросила на него жалостный взгляд – она успела накинуть сорочку, но не более того, и бедра соблазнительно проглядывали из-под светлой ткани.

В другое время Жанна, может, и заступилась бы за нерадивого слугу, но сейчас ей хватало своих проблем. К тому же она ненавидела идиотов.

– И всё же я не намерена задерживаться в этом городе дольше, чем требуется, чтобы дойти до ворот, – заявила она, искоса глядя на доминиканца. Отец Фредерик, видимо, посчитал для себя бесчестным садиться за один стол с колдуньей и остался стоять, благочестиво сложив руки на животе. В сторону полуобнажённой Мэри он старался не смотреть.

– В таком случае вам придётся изменить свои намерения, потому что я вас никуда не выпущу, – сэр Роджер улыбнулся, и улыбка эта не сулила ничего хорошего.

– Значит, придётся бежать самой, – подытожила Жанна, и англичанин рассмеялся уже в открытую.

– Вы мне нравитесь, леди Мируа, – сказал он. – У вас живой ум, и вы умеете то, чего лишены многие другие. Я не о даре Изгоняющей. Очень печально, что вы служите не тому королю.

– Я служу тому, кто призвал меня.

– А разве достоин он этого? – сэр Роджер подался вперёд. – Быть может, вам покажется это странным, но у нас в Англии судят по делам, а не по словам. А дела Филиппа де Валуа плохи. Когда он брёл по полям Креси, глядя на утыканных стрелами рыцарей, о чем он думал? Не о том ли, что из-за его глупости и чванливости столько благородных людей погибло на склоне холма? Король-подкидыш! Он носит то же имя, что и Железный Король[2], да только хребет у него из мягкой глины!

Жанна смотрела ему в глаза, закусив губу. Мортимер говорил совершенную правду, озвучивал её мысли, словно забрался в голову и читал всё, о чем она думала с первого года службы короне Франции. А она видела, как раз за разом Филипп терпит поражение, англичане прорываются рейдами по землям Бретани, грабят Гасконь, и король не может сделать ничего. А потом было Креси.

– Что ж, – вздохнул Мортимер, – вижу, вас оболгали. Мне рассказывали, откуда вы родом, но... кажется, слово ваше не хуже дворянского.

– Отрадно видеть, что вы это поняли, – буркнула колдунья.

– И всё же выбора у вас нет, – заметил англичанин. – Так или иначе, я не могу упустить женщину с таким даром. При дворе Филиппа опасно, а на дорогах Франции тем более, и рано или поздно вы можете погибнуть от случайной стрелы или под ножом одного из наших пехотинцев, как Архимед от меча римского солдата.

– Значит, я всё же пленница.

– Для вашего же блага.

– И для вашего тоже.

– Разумеется, – он и бровью не повёл. – Раз уж вы так поспешно решили уехать, я могу сделать вывод, что брат Жана д’Олерона найден и очищен. Вот только дело на этом не закончено. В городе всё ещё сидят десятки одержимых, и ваша работа – изгонять их.

– Король мне такого приказа не давал, – мрачно ответила Жанна, зная, что ни к чему это не приведёт. – К тому же рядом с вами, как я погляжу, стоит слуга Божий. Вот пусть и изгонит одержимых святой водой да молитвой.

Монах позеленел от бешенства, но не сказал ни слова. Мортимер посмотрел на него и покачал головой.

– И вы бросите город на растерзание духам? – спросил он.

– Когда горит дом, я предпочитаю бежать, – усмехнулась колдунья. – В этом я отличаюсь от господ благородных, которые никогда не отступают.

– Разумный человек тушит дом, а не бежит. И сейчас вы – наше ведро с водой.

– Довольно, – Жанна поднялась из-за стола. К еде она не притронулась. – Хорошо! Ладно! Я помогу вам с одержимыми. Но если вы попытаетесь меня удержать – видит Бог, я призову хоть самого Вельзевула, но не останусь в городе ни часу более!

– Именно этого ответа я и ждал, – спокойно заметил Мортимер. На лице его играла довольная улыбка. – Вам отведут покои.

– Нет нужды. Мне есть где остановиться.

Доминиканец тихо забормотал очистительную молитву.

Кровь Жанны кипела, когда она выходила из дома. Уилл провожал её ненавидящим взглядом, но колдунья даже не посмотрела на него. Разум занимали дела поважнее.

– Этот англичанин умнее Чёрного Быка, – спокойно заметил Эвен, когда за ними закрылась дверь.

– Может быть, да только мне от того не легче.

Она знала, что Эвен прав. Лорд Мортимер превосходно умел добиваться своего.

К особняку Жана подошли уже молча. Стоявший у ворот Берт нисколько не удивился вернувшимся гостям и без единого слова открыл им калитку, после чего жестом пригласил внутрь.

– Я знал, что вы вернётесь, – сказал Солнечный рыцарь. Он стоял на крыльце, сложив руки на груди, точно ждал Жанну всё это время.

– Лорд Мортимер запер меня в городе, – отозвалась колдунья. – И теперь я не знаю, что делать.

– Двери моего дома всегда открыты для вас. – Жан медленно спустился вниз. – Я также с удовольствием помог бы вам бежать, но... пока не могу.

– Значит, и вы на их стороне? – не смогла скрыть презрения Жанна.

Солнечный рыцарь покачал головой.

– Нет. Но, как и сэр Томас и лорд Мортимер, я считаю, что вы ещё нужны нам. Разве мало бед случилось в этом городе? Война, чума, теперь одержимые. Вы не должны уходить.

– Я уже пообещала, что помогу справиться с одержимыми. Но больше в Руайяне не задержусь.

– Даю слово, после этого я сам помогу вам уйти, даже если для этого придётся перебить здесь всех англичан во главе с лордом Мортимером, – сказал Жан.

– Даже если они будут без оружия? – не смогла удержаться Жанна.

– Можно обойтись и без убийств, – усмехнулся Солнечный рыцарь. – Но не будем стоять на пороге. В конце концов, у меня теперь снова есть брат – и он очень хочет вас увидеть.

Жанна вошла в дом.

У окна стоял светловолосый человек, очень похожий на Жана. Колдунья уже видела его тогда, на кладбище – только сейчас он не улыбался насмешливо, а в глазах его не было того льда, что сразу замечался при первом же взгляде. Как и брат, он был высок и крепок, чист лицом и красив.

– Мадемуазель Мируа, – он слегка поклонился. – Я надеялся, вы не уедете из города до того, как я успею поблагодарить вас, и кажется, Бог услышал мои молитвы.

– Не только услышал, но и заставил англичан поставить у ворот целую армию, чтобы я уже точно не уехала, – вздохнула Жанна. – Буду признательна, если теперь вы помолитесь за мой отъезд.

Луи натянуто улыбнулся, и Жанна вдруг подумала, что с духом внутри он выглядел лучше. Честнее. Теперь в его лице проступало нечто странно знакомое ей – что-то такое, что она уже видела в лицах других. Неприятное. Противное. И она не могла понять, что.

– Тогда я так и сделаю, – сказал Луи. – И всё же хочу выразить благодарность за то, что вы совершили для меня. Быть одержимым адской тварью – это ужасно.

– Не сомневаюсь. А теперь, если позволите... мне нужно работать.

Он кивнул. Жанна молча отвернулась, стараясь прогнать нехорошее предчувствие. Что ему нужно? Или дух не ушёл до конца, затаившись где-то в глубине души человека? Стоило озаботиться этим вопросом. И пока она поднималась скрипучими ступеньками, в голове роился только один вопрос – видела ли она только что остатки одержимости в собеседнике или нет.

– Вы пойдёте за Грань, миледи? – проронил Эвен, закрыв дверь в комнату колдуньи.

– Да. Я найду Женщину в Белом и заставлю её рассказать мне то, что я хочу.

– Корвусы?

– Пустое. То, что я хочу знать – слишком дорогая вещь, и у меня нет столь ценных тайн. К тому же они опять начнут говорить загадками. Эти твари не любят давать прямые ответы.

– Но их не давал и призрак в белом.

– Ну... – Жанна повернулась к нему. – С ней хотя бы можно пообщаться без этой мерзкой торговли словами.

Эвен привычным уже движением достал флейту. Жанна села на кровать, не потрудившись даже снять плащ, откупорила фляжку и сделала большой глоток.

По груди прокатилась холодная волна и разорвалась где-то в животе. Жанна улеглась на мягкую перину, сцепила руки, закрыв глаза и отгородившись разумом от всего вокруг. Слегка закружилась голова – дурманные соки отвара набирали силу.

– Мне нужно поговорить... – услышала она голос Жана у двери, но звуки уже гасли, уступив место звенящей тишине.

Вновь осознавала себя она медленно и неохотно. Быстрый взгляд из-под ресниц обнаружил крохотную каморку с полукруглым потолком, выскобленным до белизны. Монастырская келья, сразу поняла колдунья. Голый каменный пол, сросшийся со стенами, крохотный столик у замурованного окна – и больше ничего. Лишь из стены торчали десятки горящих свечей – огоньки их слегка колебались, словно по комнате гулял сквозняк, но Жанна не чувствовала ни ветерка. Да и не было в белых стенах кельи ни единой щёлки, куда мог бы проникнуть ветер.

Колдунья поднялась, оглядывая всё вокруг. Как и раньше, в каждом угле царила тьма, которую едва разгонял мягкий свет свечей. На какой-то миг Жанна ощутила едкий страх – казалось, стены сейчас сойдутся и раздавят её, словно мышь. Но ничего не произошло, вокруг по-прежнему стояла тишина, лишь изредка потрескивали свечные фитили.

На этот раз кто-то озаботился тем, чтобы гостья не осталась без света – на столе лежала небольшая лампадка. Лампадка была медной, с искусно выполненной чеканкой и сеткой, чтобы случайный порыв ветра не загасил свечу, притаившуюся внутри. Чеканка изображала веселящихся чертей, которые вилами избивали корчащихся в огне грешников, но Жанну это не отвратило. Мало ли что придумают духи и её собственный разум? Осторожно подняв лампадку и запалив её от стенных огней, она сразу почувствовала себя увереннее.

У неё появился свет. А свет был единственной ценностью в этом мире.

За дверью оказался мрачный город, точно такой же, как и в прошлый раз. Только вместо привычной утоптанной земли переулков Руайяна под ногами звенели булыжники мостовой. Тут и там в щелях меж камнями виднелось что-то тёмное, очень похожее на засохшую кровь, но Жанна не пыталась это разглядывать. Здесь нельзя смотреть долго на что-то одно. Иначе оно изменится.

Колдунья прошла вперёд по безмолвной улице, следя за окнами домов. Кое-где мерцали голубые огоньки, едва заметно перебивавшие лунный свет, тут и там прямо из мостовой росли свечи, которые приходилось обходить. Жанна шла медленно, стараясь не наступить на колеблющееся под ногами пламя, и лишь когда увидела проем меж домами, остановилась.

Там были люди.

Какой-то мужчина в монашеской рясе с глубоким капюшоном свернул на её улицу и прошёл мимо, задев плечом. Лампадка качнулась, заставив огонь тревожно заметаться. Ещё одна тень проплыла рядом, сверкнув глазами в сторону колдуньи – и равнодушно отвернувшись, как от какого-нибудь камня на дороге.

Духи шли по своим делам.

Жанна не знала, где искать Женщину в Белом, но знания этого и быть не могло: здесь нет дорог, и ни одна карта не поможет за Гранью. Нужно лишь идти – и дорога сама выведет к цели.

Дома расступились, выплюнув колдунью на вымощенную широкими плитам площадь. Здесь сохранились древние колонны, частью обрушенные, частью ещё целые, а на одной из них сидел корвус.

– Ворон, – Жанна остановилась, подняв лампаду повыше. – Я не звала тебя.

– Разве мы приходим только по зову? – ворон повернул голову, пытливо уставившись на Жанну одним глазом.

– Обычно да.

– А сейчас – нет.

– Сгинь, – услышала колдунья знакомый голос, и ворон, недовольно каркнув, вспорхнул в темноту. Жанна повернула голову.

На крайней колонне, прямо на изломе мрамора сидела Женщина в Белом. Платье её сливалось с камнем, бледное лицо расплывалось в неярком свете, делая её ещё больше похожей на призрака.

– И вновь ты приходишь в место, которое боишься больше всего, – мягко сказала она. – Зачем, колдунья? Неужто тебе так важно узнать, что происходит в Руайяне? Ты ведь выполнила задание.

– Что с того? – Жанна не дрогнула. – Дела куда хуже, чем думал король. Я не могу бросить город.

– Не лги хотя бы себе! – дух поднялась, взмахнула руками, подобрав юбки, и вдруг оказалась внизу. Тихо стукнулись о мостовую её туфли, зашуршала ткань платья. – Тебе нет дела до города. О, – холодные пальцы коснулась её шеи, безошибочно нащупав яремную жилу, – конечно, где-то в душе у тебя шевелится крохотный червячок преданности, желания помочь людям. Но он похоронен столь глубоко, что и вспоминать о нём не стоит.

– Хорошо, – колдунья сдалась, борясь с желанием отбросить её руку. – Я хочу выполнить задание и уехать отсюда. Мне противен Руайян, мне противны англичане, я ненавижу Чёрного Быка и лорда Мортимера, чтоб их обоих чума прибрала! Но если я не очищу город, англичане меня не выпустят, да и король спросит по прибытию. А я привыкла делать работу хорошо. Пусть даже Филипп боится меня настолько, что уже хочет избавиться.

– И в этом ты честна, – Женщина в Белом развернулась и шагнула прочь от Жанны, но тут же повернула голову, глядя через плечо. – Хочешь, решим, помогу я тебе или нет? – в её руках мелькнул серебряный соль[3], почти незаметный на бледной коже.

– Отдашь решение филипповой фальшивке? – усмехнулась Жанна. – Что ж, давай. Ставлю на крест. Король мне не нужен.

Сверкнув, монета устремилась вверх. Жанна следила за ней с какой-то отрешённостью, словно и впрямь отдавала всё в руки случайной судьбе. Но вот монета упала в ладонь Женщины в Белом – и колдунья увидела крест. Филипп де Валуа со своим троном остался внизу.

– Ты выиграла, Изгоняющая, – дух улыбнулась, отшвыривая сребреник в сторону.

– Как же ты мне поможешь?

– Я дам тебе слова. А уж что с ними делать – решишь сама.

– Тогда я слушаю.

– Демон, Изгоняющая. – Женщина в Белом пошла вокруг колдуньи, кружась в странном медленном танце. – Ты уже знаешь, что одержимых выпустил демон. Ты убила сильного духа, но демон ли это? Ты знаешь, что он хотел убить тебя, и что у него ничего не вышло. Вот только этого ли он хотел по-настоящему?

– Моя смерть – лишь необходимость, – поняла Жанна. – А в разуме Луи д’Олерона засел слуга, а не хозяин.

– Подумай. Я не корвус и не скажу тебе ответ. Но я могу задать вопросы. Какие причины могут заставить демона быть сейчас в этом городе? – её руки взметнулись, показывая на дома по краям площади. – Ты знаешь о них, но не знаешь, что это – они. Понимаешь?

– Почему ты не скажешь прямо?

– Потому что это не в моей власти. Я просто не могу рассказать о чем-то, кроме себя самой. Я – случайность, Изгоняющая. А чтобы давать ответ, нужна определённость.

Она остановилась, раскинув руки и подняв голову к небу.

– Возвращайся, – добавила Женщина в Белом. – Твой рыцарь сейчас возьмёт в руки флейту. Не стоит заставлять его ждать.

И вновь Жанна с трудом вытаскивала себя из вязкого болота, в которое превратился её сон. На этот раз пробуждение далось легче – может, потому что ей помогла Женщина в Белом, может, потому что теперь Жанна не бежала сломя голову от преследующих её духов. Нет, теперь она нашла нужную дверь, из-за которой пела флейта, спокойно открыла её и пришла в себя.

Флейта смолкла.

– Она проснулась, – сказал голос Эвена. Жанна с тихим стоном разлепила глаза, морщась от жгучей боли под веками. Казалось, они пролежала так вечность.

– Воды, – прошептала колдунья, и в тот же миг Эвен подал ей кувшин. Жанна жадно припала к нему, разом выпив едва ли не половину, и лишь затем перевела дух.

– Я думал, вы больше не пойдёте за Грань, – сказал Солнечный рыцарь. Жан стоял у стены и внимательно следил за колдуньей.

– Это следовало сделать, – колдунья села и потрясла головой, пытаясь прийти в себя. – Я пыталась узнать имя демона, который выпустил всех этих духов в Руайяне. Я встретила Женщину в Белом, но она, как и всегда, говорит загадками. Мне даже начинает казаться, что это она и есть причина всех здешних бед.

– Вовсе нет, – тусклым голосом проговорил Жан. – Потому-то я и пришёл, что могу рассказать вам всё, что нужно. Я знаю имя демона – правда, не знаю, чем оно может вам помочь.

Жанна молчала. Блуждавшая в её голове догадка рвалась наружу, словно игристое вино из бутылки. И Солнечный рыцарь ответил именно то, что она ожидала.

– Азазель, – сказал он. – Это Азазель вернулся, желая отомстить мне и всему моему роду.

[1] Концилиаристы – священники, отвергающие непререкаемость авторитета Папы Римского.

[2] Железный король – Филипп IV Красивый, после смерти которого Франция вошла в затяжной кризис, перешедший в Столетнюю войну.

[3] Соль – французская средневековая монета.