Долина юности

12. Нашвиль или Бельвиль

В субботу вечером, как обычно, я не знаю, чем мне заняться. Поэтому просто смотрю телек с папой и мамой. Алекс — на улице со своим приятелем Стефаном. Они любят забираться в склады рядом с железнодорожными путями, чтобы красть всякие штуки типа стальных шарикоподшипников, медных пластин, железной проволоки. Я не понимаю, зачем это нужно. Так или иначе, я не нахожу в этом занятии ничего прикольного.

По ящику показывают передачу «Елисейские поля», ведущий — Мишель Дрюкер. Мне нравится музыка заставки, но — тс-с! — не надо это говорить ребятам, потому что мне все-таки уже пятнадцать лет. Мишель Дрюкер появляется на экране телевизора. «Добрый вечер, спасибо за ваше внимание, спасибо, что вы по-прежнему верны нашему каналу „Антенна 2“… Вспомните его первое появление на телевизионном экране. Это было перед нашими камерами, в „Воскресных рандеву“. Около десяти лет назад он был почти неизвестен. С тех пор много воды утекло. Два года назад, практически день в день, он снова появился у нас, чтобы спеть „Будет достаточно одного знака“. Мы поняли, о каком знаке идет речь. И к нему пришел успех! В качестве доказательства я могу напомнить вам о триумфе, с которым его встретил зал „Олимпия“. Нам пришлось уговаривать его почтить своим присутствием сегодняшнюю программу. Перед вами Жан-Жак Голдман!»

Как обычно, Дрюкер орет имя гостя, как сумасшедший. Я уверен, что он так громко кричит, чтобы соседи, которые еще не успели включить телевизор, сказали: «Боже мой, у Дрюкера в гостях тот самый». И — хоп! — тоже включили телевизор. Появляется Жан-Жак Голдман. Поскольку я не люблю его песни, то иду за чем-нибудь сладеньким в кухонном шкафчике (том, который крайний слева, внизу), а потом — на балкон, смакуя тающий на языке кусочек молочного шоколада «Сушар». Усталая фигура Сименона пересекает парк, бредет по тропинке и исчезает в здании фермы. Надо же! Я до сих пор ничего не прочитал из его книг. Иногда смотрю «Мегрэ» по телеку. Но надо сказать, что по сравнению с телесериалом «Даллас», «Мегрэ» — куриная моча. Ладно, я возвращаюсь к Дрюкеру.

В его программе на сцену выходит певец Эдди Митчелл. Он мне нравится. Папа говорит, что у него рожа шофера грузовика. А я нахожу его песни забавными, особенно «Не танцуйте буги-вуги до вечерней молитвы». Вместе с симпатичными девушками, повторяющими «Буги-вуги, не надо буги-вуги», наклонившись вперед. «Эдди порадует нас интерпретацией своей последней пластинки в сорок пять оборотов в мелодичной аранжировке, — предупреждает Дрюкер. — Песня называется „Нашвиль или Бельвиль“. Итак, мы слушаем».

А, круто. Песня об Элвисе Пресли. Я видел несколько фильмов о нем по телеку. Он танцует как бог в песне «Рок круглые сутки». Вместе с Алексом мы даже записали на наш кассетник фрагменты песен из телевизора.

Но потом история усложняется:

Моя тетя мне часто рассказывает о Древнем Египте. О фараонах, пирамидах, грабителях могил. Мне кажется, что однажды она упомянула Мемфис, первую столицу египетской империи. Но я не вижу связи между Элвисом и Древним миром.

Нашвиль — я понятия не имею, что это такое и где это находится. И еще меньше Бельвиль. «Бель виль» по-французски значит «красивый город». Но где это? Пять лет назад мы ездили всей семьей в Париж. Сначала посетили Лувр, а потом поехали на поезде в Версаль. Моя тетя рассказала нам с четырьмя тоннами подробностей, как жил король, его двор, графини в платьях из шелка и сотни слуг, которые работали в Версале. Бельвиль, наверное, синоним Версаля. Но почему в той же песне Эдди Митчелл переходит от Элвиса к фараонам, а потом возвращается к Франции, ко двору какого-то там по счету Луи? Я-то думал, что втачиваю все, что рассказывают по ящику нам, молодежи, а выясняется, что я ни-че-го-шень-ки не понимаю. Мне приходится обратиться к папе за разъяснениями. Папа, по своему обыкновению, в пижаме и халате, пожимает плечами и отвечает мне с безразличным видом:

— Откуда я знаю? У этого балбеса такое ужасное произношение и к тому же рожа, которая просит кирпича.

Понятно. С этой стороны ничего ожидать не приходится. Мне надо выкручиваться самому.

Черт возьми! А этот откуда взялся? Я уже видел фильмы с Джерри Льюисом[13] и часто пытался копировать его гримасы в Докторе Джерри и Мистере Лав. Обхохочешься. Неужели Джерри Ли Льюис — братец Джерри Льюиса?

Киллер и пианист? Что бы это значило? Это что, поэзия?

Что там делает расизм? Расизм — это когда не любят черных. Но Эдди Митчелл ни разу не упоминает негров в своей песне. Не разберусь, никак не разберусь…

Но мои-то корни в Румынии. Я знаю это выражение, потому что мы уже об этом говорили с приятелями. Корни обозначают место рождения. Но лучше особо не рассказывать, откуда я приехал, потому что я — политический беженец. А мама мне сказала однажды, понизив голос (знак, что это серьезно и важно), что мы не должны делать глупостей в Швейцарии. Ничего не красть, ничего не ломать. В противном случае полиция выгонит нас из страны. И нам будет негде жить. Эдди Митчелл — он тоже политический беженец? Я-то был уверен, что он стопроцентный француз. С его английским именем, может быть, он попросил вид на жительство во Франции?

Нет, и это не годится.

Ну вот, опять! Опять незнакомец.

Ну что ж, давайте позабавимся: после Египта и Версаля погуляем по Мексике…

А, наконец-то я понимаю о чем речь. Во мне возрождается надежда.

Это не лучше. Я сгораю от стыда перед телевизором. Драма в том, что я не могу ни у кого попросить помощи. Не могу же я появиться в школе в понедельник и спросить у Витторио: «Скажи-ка, ты, не девственник, я тут слушал последнюю песню Эдди Митчелла у Дрюкера: о чем там говорится?»

Мне уже надоело! На каком языке говорит этот шоферюга с рожей, которая просит кирпича? Что это значит: «легкая ностальгия»? Ностальгия — это когда сожалеешь о чем-то, чего уже нет. Дядя Проспер, например, очень скучает по Бухаресту. Он приехал в Швейцарию через три года после нас с братом, но не любит свою новую родину. Ни людей, ни их сдержанность, ни спокойствие Лозанны. Он испытывает ностальгию по Бухаресту. Конечно, он не имеет права туда вернуться, потому что он — политический беженец. Если дядя вернется в Румынию, то Чаушеску посадит его в тюрьму и будет пытать.

Ну вот. Последнее гитарное соло, и все сказано. В этот раз все ясно, я — абсолютный «чайник». В геометрии, когда нужно завершить решение теоремы или задачи, учитель научил нас писать: «ЧТД». «Что требовалось доказать». Но все знают, что на самом деле это значит: «Чисто Тухлое Дело». Я приехал в Швейцарию шесть лет назад; мои родители любят Далиду, Мирей Матье и Валери Жискара д’Эстена. Смогу ли я когда-нибудь понять сорок миллионов намеков, которые сыплются на меня из телевизора, кино, комиксов и в школе? Это чисто тухлое дело.