Долина юности

21. Квитанция желтого цвета

В этом месте полно компьютеров, горшков с фикусами, пластиковых стульев, картин в золоченых рамах, гигантских транспарантов, раздвигающихся перегородок, пластиковых стаканчиков из-под кофе, микрофонов, бутербродов, полиэтиленовых мешков, счетных касс, каталогов, газет, журналов, бутылок с вином, мобильных телефонов и металлических стеллажей. Что это за место? Даю вам подсказку: там еще есть книги. Догадались? Браво! Вы находитесь на Книжной ярмарке Женевы.

Я прогуливаюсь по шумным аллеям ярмарки в пятницу, пятого мая. Сейчас семь часов вечера, но у меня еще полно времени, потому что сегодня ярмарка работает допоздна. Двери не закроются раньше десяти вечера. Мне попадается несколько журналистов, которых я знаю около десятка лет. Мы присаживаемся за столик и, как обычно, болтаем обо всем на свете, кроме книг. Шуточки сыплются одна за другой, белое вино льется рекой. Понемногу толпа в зале ярмарки редеет, а нагруженные сумками посетители направляются к выходу.

За столиком остаются только журналист и радиоведущая. В громкоговорителях раздается последнее предупреждение, приглашающее посетителей и представителей книжного бизнеса пройти к выходу. Мы остаемся на своем месте, не сомневаясь, что кто-нибудь из охраны вскоре попросит нас убраться. 22 часа 20 минут. Зал ярмарки погружается в тишину. Воцаряются мир и покой. Через полчаса я решаюсь высказать небольшое наблюдение:

— Скажите-ка, где мы сейчас находимся?

— Мы находимся в самом большом книжном магазине Швейцарии, — уточняю я.

Мои собеседники ждут от меня продолжения.

— Нам удалось остаться незамеченными среди тысяч книг! Не можем же мы вот так просто теперь уйти.

— Что ты нам предлагаешь? — обрывает меня журналист. — Провести здесь всю ночь за чтением? Очень мило, но лично я должен завтра работать.

— А если нам утащить по книге? Каждому по одной, — предлагаю я.

Они разражаются смехом в ответ на мое, идиотское с их точки зрения, предложение. Они уже вышли из возраста, когда воруют книжки в магазинах.

— Ладно-ладно, не хотите — не надо… — разочарованно говорю я.

Мы встаем, но перед тем как выйти, я иду к стендам французского издательства «Акт Сюд». Мои коллеги идут следом, фыркая от смеха. Внезапно половина лампочек дневного света гаснет, нужно поторапливаться. Скоро все здание погрузится во тьму и охранники начнут свой обход. Наконец я замечаю стенд «Акт Сюд». Они только что выпустили «Замечательное путешествие Нильса с дикими гусями» с иллюстрациями Бертила Любека. Проходя мимо нагруженных книгами полок и столов, я начинаю сомневаться, что мне удастся найти желаемое. А если спрятанные под потолком камеры уже начали снимать? Я бросаю взгляды налево и направо. Никакого Нильса на горизонте. Тем лучше. Пойдем домой.

Вдруг я вижу его прямо перед собой. Он ждал меня! Я хватаю книгу, предвкушая удовольствие.

635 страниц абсолютного счастья. Она стоит 40 евро. В Швейцарии, учитывая двадцатипроцентную надбавку к начальной цене, стоимость этой книги поднимается до 75 франков. Я бы никогда не решился выложить подобную сумму. Даже за «Диких гусей».

— Ты хочешь стащить такую красивую книгу? — спрашивает радиоведущая с ноткой зависти в голосе.

Я молча засовываю книжку в рюкзак.

— Ладно, пошли! — объявляю я тоном победителя.

Но вместо того чтобы направиться к выходу, журналист предлагает нам пройтись по другой аллее ярмарки. Мы идем за ним, еще не понимая, к чему все это. Когда оказываемся у стенда издательства «Галлимар», парень берет пенал Гарри Поттер, футболку Гарри Поттер и носки из чистого хлопка с логотипом Гарри Поттер.

— Как?! Ты даже не книгу крадешь? — изумляюсь я.

— Я получаю достаточно книг в редакции. А это хотя бы доставит удовольствие моим ребятишкам.

— Не может быть! То есть уже я, писатель, крадущий книги, выгляжу по-дурацки. Но тащить всякую ерунду — это просто оскорблять литературу!

Мы все втроем покатываемся со смеху. Не выдержав, радиоведущая устремляется к стенду издательства детской литературы и хватает первый попавшийся альбом. Теперь нам нужно выкатываться отсюда. Мы чувствуем себя подростками, сунувшими под свитер музыкальный диск в супермаркете. Мы прощаемся на автостоянке, и каждый уходит в свою сторону. Эта история должна была закончится здесь, но на самом деле она только начинается.

Через два дня я захожу в гости к родителям. Как обычно, объясняю им, над какой книгой сейчас работаю. И не могу удержаться от удовольствия рассказать им о моем приключении на книжной ярмарке. Пока я говорю, моя мама бледнеет, зеленеет и снова бледнеет.

— Но тебя же могли задержать! — возмущается она. — Может быть, тебя засняли на видеокамеру!

— Ну да, возможно. Увидим в ближайшее время. А чем я рискую в любом случае?

Моя мать идет за чем-то в свою комнату. Она возвращается, сжимая в дрожащей руке небольшой квиток желтого цвета. Я читаю слово «квитанция» внизу слева. Затем имя госпожи Мельц. Внизу каракулями выведена дата: «27 ноября 1975 года».

— Что это такое? — спрашиваю я ее, нахмурившись.

— Это штраф, который я получила однажды в магазине, в Лозанне. Помнишь, вы с Алексом только приехали в Швейцарию?

Еще как помню! Я из кожи вон лез, чтобы мне разрешили прокатиться по второму разу на Розовой пантере. Моя мама забыла оплатить пару тапок, и охранник застукал ее на выходе.

— Мне было так стыдно в тот день. Ты не можешь себе представить!

Меня словно оглушило. Один из самых прекрасных дней в моей жизни — встреча с Розовой пантерой, остался запечатленным в памяти моей мамы как самый худший. Сначала мне стало неловко: я почувствовал себя виноватым. Потом начал считать. Она хранила эту квитанцию в глубине шкафа в течение… Так, сегодня у нас 7 мая 2002 года. Ее оштрафовали в ноябре 1975-го.

— Это было двадцать семь лет назад!

— Да, это было давно, — соглашается мама. — Но ты знаешь, тогда я была уверена, что полиция выгонит нас из Швейцарии.

В августе 1974 года мои родители получили статус политических беженцев. В обмен на это швейцарские власти потребовали от них отказаться от румынского подданства. Полтора года спустя моя мать получила этот штраф. Она думала, что ее рассеянность все испортит, что моего отца, меня с братом и всех родных выдворят из Швейцарии без паспортов, без крыши над головой, без будущего.

— Конечно, — объясняет она, — прошли годы. Никто так и не вспомнил об этой истории со штрафом. Но все-таки страх всегда сжимал мое сердце.

Я внимательно изучаю квитанцию. Третья строчка гласит: «Стоимость неоплаченного товара измеряется 14 франками». Пара тапок за 14 несчастных франков терроризировала мою мать в течение четверти века. Я не могу поверить, что предметы управляют нашей жизнью с такой таинственной силой. Мы их покупаем, продаем, ломаем, забываем, привязываемся к ним, используем, воруем, выбрасываем, сжигаем, дарим, закрываем на ключ, подвергаем всяческим испытаниям. Но, в конечном счете, они нами управляют. Я вспоминаю афоризм Рене Шара: «Слова знают о нас то, чего мы не знаем о них». Мне кажется, то же самое можно сказать и о вещах.