Дом без чёрного хода

Свидание под дубом

Со старого дуба падали жёлуди. По цвету они напоминали полированную ореховую мебель, которую недавно купила Гошина мама. На макушках у желудей были надеты шапочки с хвостиками. Оля наверняка скажет, что эти шапочки для того, чтобы зимой бедные жёлуди не мёрзли. Или придумает ещё что-нибудь.

Разыскав в траве самый крупный жёлудь, Гоша решил сам сказать Оле про шапочки и мороз. Он знал, что ей это понравится.

В кармане у Гоши лежала записка. Он обнаружил её после перемены под учебником истории. На вчетверо сложенной половинке тетрадного листа было выведено: «Приходи сразу после уроков к дубу. Твой друг». Сердце у Гоши радостно стукнуло. Он обернулся к Олиной парте, и Оля поспешно опустила глаза. «Что это у тебя?» — заглянул к нему через руку Денис. Но Гоша сразу прикрыл записку…

В затылок ласково стукнул жёлудь. Гоша посмотрел вверх и тут же услышал, как зашуршали кусты. Гоше стало жарко. Не решаясь оглянуться, он проговорил:

— Какие жёлуди красивые. И на макушках у них как всё равно лыжные шапочки.

— И ещё с кисточками, — подсказали сзади. — Приветик горячий моему закадычному другу. Думал, не придёшь.

Гоша обмер. Подлый врун Яшка Лещ невозмутимо стоял на полянке и с интересом разглядывал его своим зеленым глазом.

— Видал, какую твои дружки кашу-то заварили, — сказал Яшка. — Надо же! И еще воспитывать лезут. Ты им правильно сказал, кто они такие. А твоя Оля вообще кисея с простоквашей.

— Что? — пробормотал Гоша.

— Проехали, — ответил Яшка. — На второе будут арбузы без семечек. Любишь арбузы?

— Люблю, — шепнул Гоша.

— Скажи ты, — усмехнулся Яшка и широким жестом вытер рукавом нос. На рукаве от локтя до обшлага осталась белая дорожка.

— Тяжело было? — поинтересовался он.

— Что? — пролепетал Гоша.

— Интеллигенция, — сморщил нос Яшка. — Всё объясни ему. Я вон на прошлой неделе паровоз слямзил, и то ничего. Только пока до дому тащил, труба у него отвалилась, а машинист из будки вывалился и шею себе сломал.

В животе у Гоши включился холодильник. Глаза у Яшки горели, как зелёные светофоры.

— Собираюсь ещё пожарную каланчу увести, — похвастал он. — Могу взять в дело. У тебя получится. Пойдёшь?

Гоша смотрел на полянку и понимал, что от этого живоглота с ноздрями ему не удрать. Холодильник в животе гудел и дёргался. От него внутри всё застыло и покрылось инеем. А ноги стали мягкими, как промокашки.

— Ну? — спросил Яшка.

— Чего «ну»? — прошептал Гоша и часто заморгал ресницами.

— Дразнишься? — спокойно поинтересовался Яшка.

— Нет, что ты! — заторопился Гоша, боясь, что вот-вот разревётся. Удирать было бесполезно: он не добежал бы на своих ногах-промокашках и до ближайшего куста.

— Рояль с арбузами, — сказал Яшка. — С ним как с порядочным, а он дразнится. Значит, сейчас уродовать буду.

— Как уродовать?

— Обыкновенно. Ноги выдерну, спички вставлю и скажу, что так было. Могу ещё голову отвернуть. Она тебе ни к чему, всё одно не работает.

Яшка спокойно закатывал рукав пиджака на левой руке.

— Я-а-а-ш! — тоскливо взвыл Гоша. — Не нужно, пожалуйста. Я не буду больше.

— Осознал? — спросил Яшка.

— Конечно.

— Что?

— Что дразниться нельзя.

— Так и есть, не работает, — вздохнул Яшка и правой рукой за отвороты пиджака притянул к себе Гошу. — Начисто не работает, рояль с арбузами.

Ноги у Гоши подогнулись.

— Я маме скажу! — заныл он. — Вот узнаешь.

— Стой! — приказал Яшка и левой влепил Гоше звонкую «пощёчину. — Шлёп! Это тебе, перво-наперво, новогодний привет от Пети, которому очень понравилась пустая коробочка.

Левая у Яшки была жёсткая и горячая, как утюг. Гоша выронил портфель и стал садиться.

— Стой! — тряхнул его Яшка.

На этот раз он влепил Гоше по другой щеке:

— Шлёп! Это тебе за Анну Каренину. Шлёп! А это за хулиганов и бандитов, которых ты ненавидишь.

Голова у Гоши болталась из стороны в сторону, он негромко выл и из глаз у него обильно катились слёзы. Яшка со смаком бил по мокрым щекам и приговаривал:

— Мне терять нечего. Я уже четыре раза в тюрьме сидел. Жалуйся иди. За такого типа посидеть в тюрьме одно удовольствие. В тюрьме три раза в день кофе со сгущённым молоком дают. Я буду кофе пить, а ты в инвалидной коляске кататься. Кому лучше?

Гоша чувствовал, что его голова сейчас отскочит и, как арбуз, покатится по поляне. А Яшка всё бил и приговаривал.

И вдруг кто-то схватил Яшку за руку:

— Наших бить?!

Это был Денис.

— Какой он ваш? — удивился Яшка. — Он…

Но Денис дёрнул его за руку:

— А ну!

— Ты! — вырвался Яшка. — Не лапай.

— Чего?

— Ничего. Слопаешь сейчас.

Быть может, всё так и закончилось бы небольшой словесной перепалкой, но с Яшки не успел схлынуть боевой задор, и он боднул Дениса головой в живот. Денис крякнул и заехал Яшке в ухо. Они обнялись и молча покатились по поляне. Каждый стремился оказаться сверху и утрамбовать траву и листья спиной врага. У Дениса это получалось лучше. Он садился Яшке на грудь, прижимал его раскинутые руки к земле и спрашивал:

— Будешь ещё?

Яшка сопел, собирал остаток сил и вывёртывался из-под Дениса. Они снова катались, а потом Денис задавал тот же вопрос:

— Будешь?

Когда силы у Яшки кончились, он последний раз дёрнулся, сказал «рояль с арбузами» и затих.

— То-то, — подвёл итог Денис и пересел с Яшки на траву.

Яшка отдыхал лёжа. Он устроился, как на пляже, раскинул руки и смотрел в небо. Денис дышал тяжело и часто. У его ног валялся какой-то помятый конверт. По конверту бежал муравей. Адреса на конверте не было.

— Вот погоди, — всхлипнул в стороне Гоша, — тебя ещё в милицию заберут за хулиганство.

Яшка понял, что это относится к нему.

— Моя милиция меня бережёт, — раздувая ноздри, ответил он.

— Погоди, — повторил Гоша. — У Дениса отец в милиции работает. Будет тебе.

— В милиции? — с удивлением приподнялся Яшка.

Денис вынул из конверта записку. Он успел прочитать только первые слова, выведенные кривыми чернильными буквами: «Завтра П 1000…»

— Ты! — крикнул Яшка, вырывая у Дениса листок. — Не лапай!

— Это твоё?

— Нет, Пушкина. А ещё милицейский сыночек.

— Что? — привстал Денис.

— Проехали, — сказал Яшка, пряча письмо во внутренний карман пиджака.

— Ещё хочешь?

— Спасибо, — поклонился Яшка, — с мильтонами дел не имею. Страсть как этот народ не люблю. Пять раз сидел, с меня хватит.

Он скрылся за деревьями достаточно поспешно, чтобы последнее слово осталось за ним, но всё же не так быстро, чтобы можно было подумать, будто он удирает.

Денис взглянул на Гошу;

— За что он тебя?

— Передразнил я его, — шмыгнул носом Гоша.

— Ладно, — сказал Денис, — не распускай нюни. Мы тебя всегда защитим.

Пригнувшись, он побежал через поляну и скрылся за деревьями, где только что мелькнул Яшка.