Дом без чёрного хода

Пусто-пусто

Ребята играли в мяч. Стояли на площадке перед домом и пасовались. Больше, конечно, играли взрослые парни и девушки. А Денису с Олей мяч почти не доставался, его перехватывали у них над головами.

Гоша скучал на скамейке.

— Иди сюда, Гош, — позвала Анка.

— Чего? — откликнулся он.

В сумерках Гоша не разобрал, кто стоит рядом с Анкой. Он подошёл и, как только узнал живоглота с ноздрями, испуганно напыжился.

— Давай мир, — буркнул Яшка, протягивая руку.

Такого оборота Гоша не ожидал. Когда человек просит мира, значит у него дела плохи. Гоша у какого-нибудь слабака ни за что не стал бы просить мира. И поэтому Гоша почувствовал себя сильным.

— Да? — сказал он. — Теперь так мир! Сразу перепугался. Не хочу я с тобой мириться. Погоди вот ещё…

— Гоша! — укоризненно вздохнула Анка.

— Чего Гоша? — возмутился он.

Яшка стоял, набычив голову, и сопел.

— Не хочу! Все вы одинаковые! Тебя снова в тюрьму надо. Я ещё…

Гоша не договорил. Яшка схватил его за отвороты пиджака и тряхнул.

У Гоши лязгнули зубы. Гоша сразу вспомнил, кто слабый и кто сильный. Всё мгновенно встало на свои места.

Яшка отпустил его. Анка даже не успела вмешаться.

— Мир? — угрюмо спросил Яшка.

Гоша молча протянул руку.

— Чудаки, — улыбнулась Анка и предложила: — Идёмте вон там посидим.

— Не пойду я, — буркнул Гоша.

— Ну! — сказал Яшка.

Они уселись на детской площадке, в беседке под грибом.

— Гош, у тебя отец водку пьёт? — спросила Анка.

— На праздники только, — пробормотал Гоша.

Помолчали. На площадке глухо стучал мяч и вскрикивали девчата.

— А ты его любишь? — спросила Анка.

— Люблю.

— За что?

— Он добрый.

— Добрый, — хмыкнула Анка. — За это не любят. А маму?

— Тоже люблю.

— А Олю?

— Ты что, ненормальная? — испугался Гоша.

— А ты трус, — сказала Анка. — Нужно всегда говорить то, что думаешь. Это будет по-честному. Вот Яша не боится говорить, что думает. Правда, Яша?

— Тра-ля-ля! — запел Яшка. Он, конечно, был не трус, но всё равно испугался, что Анка сейчас возьмёт и всё выложит.

Странный человек эта Анка. Она может такое отколоть, что потом неделю чесаться будешь. Яшка боялся, что она возьмёт сейчас и отколет про то, что он говорил ей в парке. Поэтому он срочно потащил её домой.

— А то мне ехать пора, — уговаривал он.

— Ну и езжай на здоровье.

— Графиня, за кого вы меня принимаете? Я обязан доставить вас к дому.

— Я и сама доставлюсь, — отнекивалась Анка. — Чего ты ко мне привязался?

— Фу, как грубо, графиня.

Он всё же уговорил её. Да и время, действительно, было уже позднее.

Проводив Анку, Яшка не пошёл на станцию. Он вернулся обратно. На площадке уже никого не было. Только за шатким самодельным столом какие-то дяди при свете керосиновой лампы играли в домино. Костяшки звонко стучали по доскам.

От этого стука Яшке стало неуютно и сиротливо. Тревогой сдавило сердце. Он знал, откуда эта тревога. Всегда страшно сделать первый шаг в неизвестность. Когда его сделаешь, станет легче.

Яшка медлил. Он обошёл вокруг дома. Костяшки стучали зло и ритмично. Он обошёл ещё раз. Стук наступал и давил. Казалось, издалека медленно и угрожающе приближается человек в сапогах.

Яшка подошёл к столу. Щурясь на лампу, заглянул через спины.

— Четыре — пусто, — сказала спина и стукнула по доскам ладонью.

— Пусто — пусто, — сказала другая и тоже стукнула.

Лампа подпрыгивала и коптила.

Сердце в груди у Яшки билось неровно и часто. Не оглядываясь, он пошёл к парадной. Он пошёл решительно, как в собственный дом. В голове толчками шумел голос: «Пусто — пусто, пусто — пусто». Наверх вели шершавые, ещё не отполированные ногами и временем ступени. Он думал, их будет много. Их оказалось мало. Ему хотелось идти ещё. Но идти дальше было некуда.

На звонок высунулся Денис.

— Чего тебе? — удивился он.

— Приветик, — улыбнулся Яшка, сразу нащупав привычный тон и успокаиваясь.

— Поздно уже, — сказал Денис. — Чего ты?

— Поговорить нужно.

— Завтра, нахмурился Денис.

— Сегодня, — сказал Яшка. — Только не с тобой, с отцом твоим. Дело есть.

Денис отступил. Яшка с нагловатым видом ввалился в прихожую.

— Яков Лещ? — встретил его Николай Николаевич. — Вечер добрый.

— Честь имею, — отозвался Яшка. — Очень рад.

— В гости?

— Ответный, так сказать, визит, — поклонился Яшка. — Как культурный человек.

— Чайку попьёшь?

— Не сто́ит беспокойства. Я по делу.

— Вот как? Что ж, выкладывай своё дело.

Яшка стрельнул зелёным глазом на Дениса. Николай Николаевич понял:

— Желаем без свидетелей?

— Совершенно верно, — подтвердил Яшка.

Денис вспыхнул и отвернулся.

— Сложное положеньице, — вздохнул Николай Николаевич. — Там жена спит, тут тоже, понимаешь… У нас, правда, ещё ванная есть. Очень удобное место. Дверь глухая и закрывается на задвижку. Полная гарантия. Устроит?

Но Денис заявил, что ему чужих секретов не нужно, и удалился на кухню.

— Что ж, Яков Лещ, — сказал Николай Николаевич, — выкладывай своё дело.

Яшка пересел со стула на диван, вплотную придвинулся к Николаю Николаевичу. Оглянувшись на дверь, шепнул:

— Милиция тоже… Я же вам тогда наводящие вопросы задавал. А вы? И разве так ищут? Вы Илью не знаете. Это же такой тип. У него прямо у всех на глазах запрятано. Вы сто раз мимо проходили.

Яшка прильнул к уху Николая Николаевича и зашептал.

— Стой ты, — отдернул Николай Николаевич голову. — Всё ухо прощекотал.

Он повертел в ухе пальцем и попросил:

— Ты не торопись и не шипи. И вообще, может без уха обойдёмся?

— Нет уж, — сказал Яшка.

Выложив свое дело, он поднялся. На уговоры остаться переночевать отрицательно покачал головой:

— У меня есть где ночевать. У меня здесь тётка недалеко живёт.

Тётки у Яшки не было. Но домой он твёрдо решил не возвращаться. Он потому и костюм надел парадный. И золотые монеты он копил именно к этому дню.

Дорога домой была отрезана. В голове снова застучал голос: «Пусто — пусто, пусто — пусто…» И Яшке на минуту стало жутко.

Но только на минуту. Он знал, куда нужно идти. Он уже давно всё обдумал.