Дом со скрипом

Глава 4. В которой Лисса находит тыквы и яблоки

«Нет, действительно, очень хорошо, когда начинаешь новую жизнь не на пустом месте», — думала Лисса, монотонно накручивая педали. Старенький велосипед подпрыгивал на камнях мостовой, дребезжал, весело звенел закреплённый на руле колокольчик, его неумолчный голос за эту поездку уже успел Лиссе поднадоесть, но пока ещё слишком нравилось, как он выглядит на своём месте, чтобы его снимать.

Она помахала ладошкой владелице антикварной лавки «Вчерашний день», экстравагантной особе сведшей с ней знакомство на почве интереса к реставраторству. В этой отрасли искусства Лисса мало что понимала, но интеллектуальный разговор поддержать не отказалась.

Кивнула группке уличных портретистов — с этими ребятами отношения у неё не заладились с самого начала. До прямых конфликтов дело не доходило, но новичок, только-только появившийся в городе, но уже владеющий собственной мастерской и продающийся по городским галереям, здорово их раздражал. Точнее, раздражала, но от пола это совершенно не зависит.

Кстати, у йокси, такого явления, как работающие на улице полупрофессиональные портретисты вообще не существует, слишком многие умеют вполне прилично рисовать, чтобы суметь на этом что-то заработать. А уличными художниками называются ребята, расписывающие стены зданий прямо поверх штукатурки.

Постаралась миновать как можно скорее тележки, на которых подогревались жареные земляные яблоки и запечённые на шпажках рисовые колобки. Слишком аппетитно пахло и нечего себя дразнить.

Возле почтового отделения затормозила: именно сюда, до востребования, ей должны были приходить письма из дома, ибо за разноску корреспонденции по адресам следовало доплачивать дополнительно, а она честно старалась обойтись без тех трат, без которых можно было обойтись. Письмо было. Из желтоватой приятно хрустящей бумаги, подписанное аккуратным маминым почерком и, разумеется, разрисованное вензелями и завитушками. Кто именно поиздевался над конвертом, Лиссандра вот так сразу определить не смогла бы: привычка в задумчивости покрывать все доступные поверхности такой вот хаотически-гармонической росписью в их семье была у многих.

Хотя оно может и неплохо, зато почтальонша отыскала столь примечательный конверт моментально.

Лисса не утерпела и тут же распечатала письмо: по два слова от отца и брата, длинное послание от сестры, в котором та не столько интересовалась делами младшенькой, сколько расписывала происшествия и изменения в своей собственной жизни и в жизнях членов семьи, близких друзей и соседей. На сложенном вдвое листке плотного картона мама в коротком телеграфном стиле уверила, что у них у всех всё хорошо, а так же перечислила список вопросов, ответы на которые хотела бы увидеть в ответном послании, вроде того: как любимая доча кушает, не перерабатывает ли дорвавшись до творческой свободы, не мёрзнет ли и не одиноко ли ей в огромном пустом доме. А ещё в этот картон оказалась вложена не доверенная межмировому банку купюра. Мда, и ведь предупреждала же мамочку, что ничего такого не стоит делать: для семьи это довольно крупная сумма, а ей, если обменять по местному грабительскому курсу, погоды не сделает. Впрочем, пусть полежит, потом она найдёт способ как можно будет осторожно вернуть деньги в семью.

Небрежно сунув письмо в один их многочисленных карманов любимой юбки, она опять взгромоздилась на велосипед и наконец, спустя два дома и один поворот, добралась до галереи мэтра Миноно, маленькой, но очень приличной. С ним она свела знакомство ещё в прошлый свой приезд и тогда же попробовала выставить кое-что из своих работ. Вполне удачно. Поэтому и на этот раз ехала не с пустыми руками, ещё дома подготовила кое-что из ходовых малоформатных картинок. А то бы пришлось начинать уличной художницей, как тем бедолагам, так тоже можно, но путь к великому художественному будущему сильно удлинится.

Лилокан устроилась в сквере на лавочке напротив одного из высотных городских домов, где жили мужчины, покинувшие материнские Холмы. Район был престижным — чистенький центр города с шаговой доступностью магазинов, театров, выставочных залов, кафе и ресторанов. Именно здесь проживал самый перспективный из кандидатов, некий Одиах, давняя любовь старшей дочери тётушки Лилеи и вовсе не случайно именно это место и время выбрала Лило для полуденного отдыха. На кандидата сначала следовало посмотреть издали, в естественной для него среде. Может быть кому другому подобное наблюдение и не принесло большой пользы, но Лило, с её магическим чутьём, отточенным многолетними тренировками, хватало одной-двух минут, чтобы сделать массу полезных выводов. Недаром же она битый час провела на этой лавочке, настраиваясь на восприятие конкретного объекта и отсекая все лишние факторы.

К подъездной дорожке подкатил новенький автомобиль консервативного серого цвета, выбежавший из парадного швейцар подобострастно кланяясь распахнул дверцу и на тротуарную плитку вышагнул молодой мужчина в элегантном деловом костюме. Хорош. Нет, правда, хорош. Поскромничала названая сестрица, когда назвала его строителем, наверняка ведь руководитель какого-нибудь филиала, а то и инженер. Выдающийся экземпляр и прямо в этот конкретный момент Лило отлично понимала, почему Беля так всерьёз и надолго влипла конкретно в этого красавца. Жаль, очень жаль, но не подходит совершенно. Здесь и сейчас Лило превосходно видела, что он слишком плотно врос в мир мужчин, его оттуда не выкорчевать.

Нет, выводы предварительные, и она, конечно, ещё и личное знакомство организует, но девять из десяти, что придётся искать кого-то другого.

Рисование отнимало у Лиссы львиную долю светлого времени суток. Вот буквально, только усядешься, разложишься, увлечёшься, как уже свет ушёл и продолжать нет возможности, а в плечах и спине поселилась противная ломота.

Светло-салатовый фон из отпечатков михшевой кисточки (знали бы местные, как именно она их столовые приборы использует!), тонкая жёрдочка, а на ней невзрачная коричневая птаха, в полунаклоне с чуть разведенными в стороны крыльями, готовая разразиться не то призывной трелью, не то возмущённым чириканьем. Простенькая картинка? Так, да не так. Теперь подрисуем коричневой тушью линии тонких лапок, колючую бусинку глаза и кое-где стрелки-контуры перьев. И вот теперь, можете смело плюнуть в того, кто скажет, что соловей годится только на то, чтобы его слушать.

Лиссандра вставила картинку в рамочку из скрученных стволиков тростника и поняла, что ни за что не готова с ней расстаться. Хоть режьте, а в магазин она её не понесёт. Дом ответил ей согласным вздохом — украшения он любил и даже готов был подставлять новой хозяйке все стены, на выбор. Однако картинка была аккуратно закреплена на медальоне столбика деревянной лестницы ведущей на второй этаж, а сама девушка, ещё с минуту полюбовалась на дело рук своих и решительно направилась на улицу. Сегодня она слишком долго просидела в мастерской, взаперти — так не долго и в старуху превратиться, не дожив даже до тридцати лет.

Нехорошо.

Но со двора пришлось быстренько убираться, потому как впереди, на дороге показались закутанные в традиционные одежды фигуры — названые сёстры Лило, она их уже научилась узнавать. Сейчас, если вовремя не сбежать, подойдут и начнут долгую беседу ни о чём, а у Лисы как-то нет настроения на натужную вежливость. Уф. Вовремя. Даже если и заметили, как она сворачивает за угол дома, выкликать, будем надеяться, не будут.

Территория, по местным меркам, к её дому прилагалась не слишком большая, но местные мерки, это такая вещь, к которой одинокой йокси привыкнуть было непросто. К примеру, далеко не все уголки своих владений она обследовала — времени на это вечно не хватало, и тот участок земли, к которому она только что вышла, точно видела только из окна мастерской и ни разу не бывала лично.

Задний двор, между прочим, немалых размеров пространство, зарос душистыми травами, одичавшим малинником и плетями тыквы-крошки. По-хорошему, нужно бы здесь всё расчистить, обустроить огородик или хотя бы цветник разбить, но никакого вдохновения для возни в земле Лиссандра не чувствовала. Зато, если деньги окончательно закончатся, а с заработком не срастётся, можно будет ещё некоторое время продержаться на подножном корме. У самого забора ещё и яблоня стоит и нужно подобраться поближе, чтобы рассмотреть есть ли на ней что и какой степени оно спелости. Яблоки Лисса любила. Дома ветви старой яблони свешивались прямо в окно их с Мисси спальни, та ещё, помнится, ворчала, что они ей свет загораживают, шить мешают и нужно бы попросить кого-нибудь из мужчин, да хоть того же братца Майсиля, он как раз мелкий и лёгкий, слазать да проредить. Но все эти разговоры прекращались, стоило только созреть яблочкам — солнечно-жёлтым, крохотным, размером с крупную вишню, но сочным и сладким, они съедались прямо так, с косточками, только хвостик и оставался.

Лиссандра прижмурилась от приятных воспоминаний, сглотнула набежавшую слюну и смело двинулась в сторону старого, кряжистого дерева. Ноги тут же запутались в переплетениях вьюнков, за юбку принялись цепляться коварные колючки и спешили насадить репьёв на её подол. Но оно того стоило: пусть яблоки ещё не созрели, урожай обещал быть хорошим и сорт она узнала — такими изредка торговали у привратного храма.

Хорошо!

А пока в карманы ею любимой юбки отправятся тыквы-крошки, плети которых обнаружились среди сорняков, их и так, сырыми погрызть можно и запечь. И вообще, будет нелишним пройтись по окрестностям, посмотреть, чем местная природа богата.

Просто из любопытства, ради собственного удовольствия и удовлетворения охотничьих инстинктов.