Дом вампира и другие сочинения

Вирек и Кроули: необходимые пояснения

Публикуемый фрагмент «Признаний» Кроули нуждается в пояснениях, поскольку история отношений автора с Виреком изложена в нем тенденциозно и с неточностями.

По данным иммиграционной службы США, Кроули сошел с парохода в Нью-Йорке 31 октября 1914 г. и остановился в «St. Regis Hotel», где жил его знакомый Фрэнк Гаррис. Полагаю, именно Гаррис, сотрудничавший с Виреком, привел его в редакцию «Fatherland». Это произошло не позднее декабря 1914 г., поскольку первая статья Кроули в журнале «Честность — лучшая политика» — от имени англичанина-патриота призывавшая соотечественников отказаться от лицемерия и «честно» громить Германию ради экономических выгод — появилась там 13 и 20 января 1915 г. До апреля 1917 г. Кроули опубликовал в «Fatherland», в том числе под псевдонимами, не менее 11 статей и принял участие в подготовке еще пяти[71], а также поместил приветствие в спецвыпуске по случаю первой годовщины основания журнала в августе 1915 г.

Вирек кратко упомянул об их сотрудничестве в книге «Сеющий семена ненависти»: «Одним из авторов «Fatherland» был Алистер Кроули, британский поэт, которого по мастерству стиха сравнивали с Суинберном. Кроули занимался черной магией и пропагандой! Он редактировал литературный журнал Вирека «International», в котором впервые проблистали многие писатели новой школы. Позже Кроули хвастался, что работал на британскую разведку, но его претензии опроверг сэр Уильям Уайзмен (фактический глава британской разведки в США в годы войны; с 1917 г. представитель правительства при президенте Вильсоне; знакомый Вирека — В. М.). Так «Fatherland» рос, вербуя сторонников из разных рядов, включая черных магов»[72].

Ознакомившись с соответствующим фрагментом «признаний» в биографии Кроули, написанной Дж. Саймондсом[73] (их полное издание появилось в 1969 г.), Вирек 16 июля 1952 г. писал Дж. Мэйфилду, который собирался рецензировать книгу: «Я согласен с адмиралом Гаем Гонтом, что Кроули «мелкий предатель». Нанимая его на работу, я считал, что это прирожденный бунтарь и своего рода идеалист. Но я никогда не понимал его. Он был для меня загадкой. Несмотря на поэтические достижения, лично у меня он всегда вызывал отторжение. Я чуял в нем что-то физически нечистое. У него была жирная кожа, редко знавшая блага ванны. Я никогда не был близок с ним. Я был утомлен его мистицизмом и улыбался его претензиям. Последний раз я видел Кроули, когда был в Англии в 1938 г. Он жил в каком-то дешевом пристанище в окружении пожилых мужчин и женщин, которые воздавали почести своему тряпичному Мессии — самопровозглашенному Князю Ада. Печальное зрелище. Мне было по-настоящему жаль Кроули. Если он служил Сатане, тот едва ли хорошо вознаградил его. Мой друг лорд Альфред Дуглас предостерегал меня против визита к Кроули, говоря, что это «самый грешный человек в Англии». Мои британские издатели (издательство «Duckworth» — В. М.), здравомыслящие и консервативные люди, придерживались того же мнения. Они смотрели на Кроули с почти суеверным страхом. Мне он казался всего лишь сломленным пожилым человеком, который всегда был самозванцем, хотя и с проблесками гения»[74].

В июльском номере «International» за 1916 г. Кроули поместил восторженную рецензию на новый сборник стихов Вирека «Песни Армагеддона», озаглавленную «Самая примечательная книга года»: «Современные умы не могут отличить хорошего поэта от великого, потому что никто не знает настоящих мыслей «духа времени». <…> Сейчас в Америке больше плохих поэтов на кубический дюйм, чем в любой другой стране, начиная с сотворения мира. <…> Большинство честно оставило в стороне вопрос техники как явно недоступный им, предпочитая разрезать на строки скверную прозу и печатать ее как стихи. <…> Хороших поэтов в Америке можно пересчитать по пальцам одной руки героя, только что вернувшегося с фронта без девяти пальцев. Этот поэт — Вирек. Вы можете прочитать его последнюю книгу от корки до корки и вряд ли найдете хоть одну строфу, которая не читалась бы так же просто, как если бы она была написана прозой»[75]. За преувеличенными и потому двусмысленно звучавшими комплиментами следовали похвалы поэтическим достоинствам исключительно политических стихов книги.

Утверждение Кроули, что бабушка Вирека по отцовской линии — актриса Эдвина Фирек — была еврейкой, не соответствует истине. Он также преувеличил тяжесть положения «International» к тому моменту, когда в июле 1917 г. Вирек передал ему редактирование с жалованьем 20 долларов в неделю. Кроули заполнял журнал в основном своими текстами под многочисленными псевдонимами, поэтому в апреле 1918 г. недовольный Вирек продал издание бывшему профессору Техасского университета Линдли Кисби, лишившемуся кафедры за «прогерманские», точнее, пацифистские выступления. Кисби объявил об изменении направления журнала и отказался печатать Кроули[76]. В прекращении его выпуска сыграли роль как финансовые, так и политические мотивы.

Утверждения Кроули о том, что его антибританская, прогерманская и проирландская (включая провозглашение независимости Ирландской республики у Статуи Свободы 13 июля 1915 г., всерьез воспринятое не только «Fatherland», но и «New York Times») деятельность в США в годы Первой мировой войны велась по тайному заданию британских властей, остаются как минимум недоказанными. Некритически принимая их на веру, Л. Спенс, основываясь на «признаниях» и на не слишком достоверных, по его собственной оценке, мемуарах Гонта, заявил, что Кроули вовлек Вирека в работу на английскую разведку. По словам Гонта, его «донимал человек из Нью-Йорка, который утверждал, что знает всё о германских интригах», но разведчик не придал этому значения. Незнакомец каким-то образом добрался до британского министра иностранных дел Эдуарда Грея, и тот приказал военно-морскому атташе (который ему не подчинялся!) встретиться с ним. Человек назвался «незаконным сыном кайзера», но Гонт в докладе в Лондон обозвал его «ничтожеством» и больше не встречался с ним. Спенс заключил, что речь идет о Виреке (хотя ранее предполагал, что это… Сидней Рейли[77]), решившем «продать родину» (непонятно зачем), поскольку тот был известен как внук кайзера, а Гонт недооценивал его[78]. Известное нам по записи Кроули от 30 июля 1936 г. формальное поручительство Вирека, что у «Мага» «не было проблем с американскими властями» в годы войны, необходимое для получения въездной визы, он также трактует как подтверждение «верности делу союзников». Так рождаются легенды…

После войны Вирек «отомстил» Гонту, написав, что атташе был лишь номинальным главой британской разведки, а ее подлинным руководителем и «мозгом» являлся Уайзмен. Выпуская в 1940 г. мемуары, Гонт на титульном листе демонстративно назвал себя «военно-морским атташе и главой британской разведки в США, 1914–1918», а в тексте ехидно отозвался о рассказе «Saturday Evening Post» (первая, анонимная публикация книги Вирека «Сеющий семена ненависти») про то, как на некоем официальном приеме гости шептались о нем, Гонте, как «главе британской разведки», а Уайзмен «тихо усмехался»: «На самом деле Уайзмен играл незначительную роль под моим руководством, и то временами»[79]. В 1949 г. 79-летний Гонт в письме к Уайзмену утверждал, что знал о Виреке «достаточно чтобы повесить его», но убедил начальство оставить того в покое, ибо «лучше иметь дело с дьяволом, о котором всё известно, чем с незнакомцем, о котором никто ничего не знает»[80].

Василий Молодяков