Дорога Гермионы

Глава 17

19 июня 79 года. Гора с лицами Хокаге, Коноха, страна Огня.

Найти уединенное место в разрушенной Конохе было не так уж и просто. Возвращались генины и чунины, смотрели, ужасались, включались в ремонтные и восстановительные работы, отправлялись по домам джонины других Деревень, сновали, бегали, кричали посыльные, связные и командиры отрядов, в общем, было шумно и людно. После прибытия обратно жителей Конохи можно было ожидать еще большей толчеи и хаоса.

Серая равнина, которую расчищали Отшельники, тоже не годилась, выжженная земля за пределами Конохи, с поваленным лесом и телами, изрытая воронками и утыканная метательные железом, тоже. Но Хината, окинув взглядом, охватив всю Коноху, то, что от нее осталось, внезапно сообразила, где можно поговорить.

-- Наруто-кун, - указала она на головы Хокаге.

-- Хорошо!

Лестница, прорезавшая склон горы, местами исчезла, местами была завалена камнями, а при виде резиденции Хокаге с проломленными стенами, разваленной Академии, Наруто прикусил губу. Он взирал на разрушения с отчаянием того, кто клялся защитить Коноху и не сумел. Любой сказал бы, что сегодня Наруто сражался и сделал всё, что мог для спасения Конохи.

Любой, но только не сам Наруто.

-- Привет, папа, - сказал он голове Четвертого, - извини, сегодня я не спас Коноху, но однажды я смогу! Я стану еще сильнее! Стану Хокаге!

Хината невольно улыбнулась такому зрелищу. Да, такой Наруто, вдохновенный, сильный, дающий обещание, которое он непременно сдержит -- это было то, что нужно Хинате. Воспоминание, в котором она будет черпать силы, и вид, в котором почерпнула силы прямо сейчас.

-- Наруто-кун, - заговорила Хината предельно серьезным тоном. - Ты помнишь наш разговор в стране Весны?

-- Эммм, помню, да, - Наруто сбился, отступил на шаг, немного покраснев. - Я... это... спросил совета у Эро-Сеннина, да... а он...

-- Что он?

-- Он сказал, что я должен следовать голосу своего сердца! - воскликнул Наруто.

Хината ощутила, как ее сердце проваливается вниз, ибо такой совет мог означать только одно: Наруто будет по-прежнему смотреть на Сакуру влюбленными глазами, не замечая никого вокруг. Но Наруто еще не закончил рассказ.

-- И еще он сказал, что я не должен обижать прекрасных девушек, влюбленных в меня, и долго что-то толковал о вдохновении, но я его не понял, и чуть не уснул, а он потом сделал вид, что сердится и опять ушел на горячие источники, сделав вид, что у него миссия!

Сердце Хинаты, подпрыгнувшее было вверх, опять рухнуло вниз. Все знали, что Джирайя мастер подглядывания, и Наруто провел с ним много времени в странствиях, и это значило, что он видел массу девушек и женщин. Видел таких красавиц, перед которыми меркли и Хината, и Сакура, а может и не только видел? Но тогда, в госпитале в стране Весны, он реагировал совсем по-другому, подумала Хината, и надежда опять качнула ее сердце вверх, и она поняла, что долго так не выдержит.

-- Потом я еще долго думал над сказанным, - задумчиво говорил Наруто, не обращая внимания на состояние Хинаты, - и у меня разболелась голова, и тогда я

Хината метнулась к Наруто и заткнула ему рот поцелуем, обняла крепко, прижалась, чувствуя, что сходит с ума от этого разговора, принимая решение и следуя ему, и ощущая, что волна облегчения и чистой радости, тепла, прокатывается по телу. Наруто не отталкивал ее, он даже обнял в ответ, и рядом с ним было так надежно и покойно, что тревоги и страхи Хинаты смыло, унесло прочь.

Она разорвала поцелуй, посмотрела на ошеломленного Наруто, не выказывающего впрочем, отторжения.

-- Ты изменилась, Хината-чан, - сказал он медленно. - Стала сильной и уверенной в себе.

Тут он покраснел, как некогда краснела сама Хината, кинул смущенный взгляд.

-- Я, я не могу принять решение! - выкрикнул Наруто. - Чтобы я ни придумал, оно не подходит! Ты мне нравишься, Хината, но и Сакура мне тоже нравится! Это неправильно! Так не должно быть!

Хината, ощущая, как бешено колотится ее сердце, сделала шаг к Наруто, обняла, по дружески, успокаивающе, склонив голову ему на грудь, и неожиданно услышав, что сердце Наруто тоже стучит в бешеном ритме.

-- Наруто-кун, - сказала она, не поднимая головы, - тебя ждет опасная миссия, в главное убежище врага, и я прошу тебя только об одном. Вернись, чтобы мы смогли закончить этот разговор. Выполни свой долг, я знаю, ты будешь сражаться в полную силу, чтобы враги больше не смогли напасть на Коноху, выполни долг и возвращайся. Тогда, в спокойной обстановке, в восстановленной Конохе, мы закончим этот разговор, никуда не торопясь, хорошо?

-- Хорошо, Хината! - воскликнул Наруто. - Обещаю тебе!

-- Ты всегда держишь свое слово, Наруто-кун, это твой путь ниндзя, который стал и моим, - сказала Хината, отступая на шаг. - Обещаю, что буду защищать Коноху, пока тебя не будет, сохраню нашу Деревню, чтобы после войны мы смогли сесть и поговорить!

Наруто кивнул, выдохнул и сказал неуверенно.

-- Тогда я пойду, Хината-чан?

-- Иди, Наруто-кун, и сделай, что должен, как будущий Хокаге, - улыбнулась Хината.

С криком "Хината-чан молодец!" Наруто побежал по горе, собираясь обогнуть ее, обойти сбоку.

-- Я -- молодец, - повторила Хината, ощущая, как подкашиваются колени.

19 июня 79 года. Подземное крыло госпиталя, Коноха, страна Огня.

Шикаку, поглаживая шрамы, смотрел на грузного, неподвижного Чоуза, вокруг которого сосредоточенно трудились три ирьенина, залечивая ожоги и спасая главу клана Акимичи.

-- Эх, старый друг, - вздохнул Шикаку, отвел взгляд.

Да, Чоуза жив, ирьенины уверяют, что он опомнится от ран, но каково ему будет прийти в себя и узнать, что Чоуджи умер? Каково будет Ино, лежащей на соседнем столе, прийти в себя и узреть изуродованное тело, узнать, что ее отец умер? Оба союза Ино-Шика-Чо, и старый, и молодой, сегодня понесли потери. То, что Шикамару обошелся без ранений - Годайме Казекаге защитила - как и сам Шикаку, не делало ситуацию легче. Ничто, в сущности, не могло уничтожить эту боль, боль потери, и Шикаку прибег к единственному надежному способу, позволяющему не убрать боль, но облегчить ее или хотя бы на время выкинуть из головы.

Он развернулся и отправился работать над стратегией борьбы с Акацуки.

19 июня 79 года. Подземная часть резиденции Хокаге, Коноха, страна Огня.

Морино Ибики почесывал шрамы на голове, решая, что же делать с Хиданом. Тот мычал сквозь кляп, воткнутый после непрерывного десятиминутного изрыгания матюгов, перемежающихся угрозами, отсылками к Джашину и обещаниями, что "Лидер всех покарает". Связанный и закованный в металл и дерево, Хидан висел на стене, и будь воля Ибики, он бы его еще и штырями пригвоздил. Все равно же бессмертный, а так надежнее в плане удержания. Но, тут вступало в дело обратная сторона работы с S-ранговыми. Вырвавшись, Хидан тут же обратит штыри в оружие, а в том, что он вырвется, Ибики ничуть не сомневался.

Вопрос времени, и только, как всегда с S-ранговыми.

Хидан, в этом вопросе, конечно, стоит на нижней ступеньке, думал Ибики, выпуская дым в потолок камеры, но зато ему плевать на повреждения. Пытки -- бесполезно. В гендзюцу -- маты и угрозы, молитвы Джашину. Собственно, как источник информации он бесполезен, Итачи знает и видел на порядок больше, и готов добровольно все рассказать. Вообще, будь воля Ибики, он бы отрезал Хидану голову, а остальное выбросил бы куда-нибудь в море или в горы, засыпав все обвалом. Раз он бессмертный -- то голова же все равно будет говорить, не так ли, и сбежать он точно не сможет. А если и помрет, значит не такой уж и бессмертный, и толку с него все равно не будет.

Попросить Итачи погрузить его в Цукиёми?

Ибики пожевал губами. Мысль о том, что Учиха, и не просто Учиха, а сам Итачи, вернулся в Коноху, получил хитайате из рук самой Годайме, была странной. Непривычной. Не пугающей, нет, а именно странной, чем-то, чего не могло случиться никогда, а все же случилось. Ибики напомнил самому себе, что в последние дни случилось много чего такого, что он назвал бы "такого просто никогда не произойдет!", а оно все же произошло.

Он подошел к Хидану и выдернул кляп.

-- Ах ты пидор жопоголовый, ебать тебя огромной собакой, когда

Ибики вставил обратно кляп, покачал головой.

-- Подопытный не желает сотрудничать, - задумчиво произнес Ибики.

Он вернулся за стол, придвинул лист бумаги и начал писать отчет. Суть его была проста и ясна: толку с Хидана не будет никакого, одни проблемы. Пытать его бесполезно, держать в тюрьме опасно, и в Кровавую отправлять опасно, потому что печать подавления чакры не уберет бессмертия тела, и Хидан просто бросится с обрыва и уплывет.

Ибики, прищурившись, посмотрел на Хидана и написал рекомендации. Либо разрезать на части и пустить на опыты, либо отдать Ивагакуре, в качестве жеста доброй воли и для укрепления союза. Пускай шиноби Камня с ним посчитаются за убийство Цучикаге, а Лист сбросит с себя проблему и улучшит отношения. Ибики свернул свиток, запечатал, и открыл дверь камеры.

-- Эй, Хомарэ, свиток -- Хокаге, и позови охрану. Стеречь этого ублюдочного Акацуки по высшему разряду, чтобы не сбежал!

19 июня 79 года. Штаб Шикаку, бывшая подземная база Корня.

-- Да, пошлем к Мэй Какаши, а для скорости пусть Гермиона ему поможет. Мизукаге на посту, перевыборы не требуются, так что дня ей точно хватит, встреча Пяти Каге обязательна к посещению, - Цунаде подумала и добавила. - Как правило обязательна, в нынешней тяжелой обстановке все могло измениться. Ну, в любом случае, послание и портключ, пусть сама думает, присутствовать или нет.

-- Вряд ли Пятая Мизукаге откажется, - заметил Шикаку. - Она всеми силами пытается сохранить Киригакуре и вытащить Деревню вверх, так что.

-- Да, пропускать встречу невыгодно, - согласилась Цунаде. - Джирайя уже отправился?

-- Пока нет, - ответил Шикаку. - Отшельники еще не закончили работы по восстановлению. Всю нужную информацию Джирайе-сама предоставили, по его запросу.

-- Хорошо, - кивнула Цунаде. - Что вы думаете по поводу его действий, Шикаку-сан?

-- Думаю, что он прав, Годайме, - спокойно ответил Шикаку. - Это опасное и вместе с тем необходимое дело. Конечно, будь это не Джирайя-сама, я бы порекомендовал не проводить операцию, но с его опытом и хладнокровием, и мощью Отшельников все может получиться.

-- Да, закончить войну одним ударом было бы здорово, - мечтательно произнесла Цунаде, - и если бы с ним не шел Наруто, я бы, наверное, и не волновалась. Почти не волновалась.

-- Понимаю, - ответил Шикаку. - Мне тоже было нелегко находиться в защищенном штабе и видеть, как разворачивается битва, с мыслями, что Шикамару там, наверху, в центре сражения. Но и Наруто нелегко, терять друзей одного за другим. Надеюсь, Итачи найдет верные слова.

-- Итачи! - воскликнула Цунаде. - Я же собиралась его лечить! Он разговаривает с Наруто?

-- Да, и уже давно, вон там, видите? - Шикаку указал куда-то в сторону горы с лицами Хокаге, туда, где некогда располагался квартал клана Учиха. - Я подготовлю все для Мизукаге, Цунаде-сама.

-- Благодарю, Шикаку-сан, и прошу меня извинить, - Цунаде уже почти бежала к двери.

Хлопок двери, перестук каблуков по дереву. Шикаку улыбнулся, вышел следом, как раз вовремя, чтобы забрать отчет по Хидану у Ибики.

-- Что-то случилось? Годайме даже не стала брать отчет, сказала отдать вам, Шикаку-сан.

-- Да так, личное, - хмыкнул Шикаку, - она вспомнила, что забыла вылечить Итачи.

Шикаку и Ибики обменялись понимающими взглядами.

19 июня 79 года. Окраина Конохи, неподалеку от бывшего квартала клана Учиха.

Встреча Наруто и Итачи произошла практически случайно. Наруто убегал от Хинаты, потому что, несмотря на вежливое окончание разговора, назвать это можно было только бегством. Наруто ощущал глубоко внутри, что вздумай Хината надавить, он бы не устоял, и дальше произошло бы нечто такое, к чему он не был готов. Не физически, а душевно, физически как раз Хината снилась ему несколько раз. Сакура, конечно, снилась чаще, ну а после сна с бабулей Цунаде Наруто целый день скрывался от Эро-Сеннина, опасаясь выдать себя смущенным видом и поведением.

Итачи, в свою очередь, поняв, что Цунаде отвлеклась на дела, просто нашел себе место в стороне, неподалеку от квартала клана, и присел на ближайший камень. Бездумно и в каком-то смысле безвольно Итачи просто сидел на камне и смотрел на бывший квартал бывшего клана, то, что от него осталось. Он выполнил свой долг и готов был умереть, но Хокаге не дала ему этого сделать. Теперь Итачи сидел опустошенный, измотанный, не знающий, что делать дальше и не желающий думать и планировать будущее.

Здесь они и пересеклись, вдали от шума и суеты, наполнявших разрушенную Коноху.

-- Итачи-сан! - воскликнул Наруто, увидев неподвижную фигурку и хитайате Листа. - Вы теперь шиноби Конохи, класс!

Подбежав ближе, Наруто увидел изможденное, равнодушное лицо Итачи.

-- Что-то случилось? - закричал Наруто и тут же посмотрел в сторону, в которую был направлен взгляд Итачи. - О! Квартал Учиха! Там страшно! Было страшно, в смысле!

-- Ты бывал там? - неожиданно спросил Итачи.

-- Забегал пару раз за Саске, когда мы были в команде после Академии, - скривился Наруто, махнул рукой, - но там все вокруг было так безжизненно и пусто, что больше не ходил.

-- Каким он был? - спросил Итачи. - Саске?

-- Замкнутым, высокомерным, молчаливым, самым сильным в Академии, - подумав, ответил Наруто. - Он хотел убить старшего брата и восстановить клан, был одержим этой мыслью, и постоянно твердил о силе и тренировках.

Он повысил задрожавший голос, ткнул пальцем в Итачи.

-- Но я видел и другого Саске! Лучшего друга! Способного закрыть собой от опасности! Он стал дружелюбнее, но все равно мы с ним оставались соперниками, и потом мы сражались вместе против Шукаку, когда тот напал на Коноху! Он стал бы сильным шиноби, не хуже меня, если бы его не похитил Орочимару, не пообещал еще больше силы для мести.

Наруто сделал паузу, но Итачи и не думал реагировать, просто внимательно смотрел на Наруто.

-- Для мести вам, Итачи-сан! - обвиняюще ткнул пальцем Наруто. - Вы уничтожили свою семью! Вы превратили жизнь Саске в кошмар! И вы, в итоге толкнули его в лапы Орочимару! Зачем вы это сделали, Итачи-сан? Я слышал, вас называли гением, как и Саске, и вы могли бы стать Хокаге, защищать Коноху, а вместо этого вы уничтожили свою семью, клан, младшего брата!

Итачи, знавший о судьбе родителей Наруто, и о том, как он жил эти годы, сразу понял, чем вызвана такая пылкая речь, но даже не подумал возражать. Подумал лишь, что обвинения Наруто справедливы, если смотреть со стороны, и понял, что надо объяснить другу Саске случившееся тогда. Уже за то, что Наруто был другом и соперником Саске, он заслуживал объяснения и рассказа.

-- Мне рано пришлось повзрослеть, - сказал он, когда Наруто замолчал, - и присматривать за Саске, пока родители пропадали на миссиях. В ночь нападения Лиса, родители сражались, а я тащил на себе плачущего Саске в убежище. У меня не было беззаботного и счастливого детства, всегда дела и ответственность, раннее окончание Академии, миссии, тренировки, развитие шарингана, но привязанность к Саске оставалась в моем сердце. После нападения Лиса отношение к клану Учиха ухудшилось, и это толкнуло моих сородичей на заговор против Конохи. Они решили устроить переворот и взять власть, а меня отец направил в АНБУ. Я стал капитаном АНБУ в тринадцать лет, и извещал клан о замыслах руководства Листа.

Наруто, собиравшийся что-то возразить, притих. В тринадцать лет он только готовился к выпуску из Академии, а Итачи стал капитаном АНБУ! Поэтому Наруто сказал совсем другое.

-- Какаши-сенсей служил в АНБУ.

-- Он был моим наставником, - кивнул Итачи.

Он вздохнул, собираясь с мыслями и продолжил.

-- Руководство Листа было в курсе заговора, клан Учиха был на подозрении со времен Второго Хокаге, то есть уже очень, очень давно. Они делали намеки, но Фугаку, мой отец, не желал их понимать. Мнения руководства разделились, Третий стоял за переговоры, Данзо и Старейшины за силовое решение вопроса. Клан не желал отступать, мысли о том, что они -- клан-основатель Листа, и плохое отношение со стороны других, подогревали воинственные настроения. В те дни, обдумывая ситуацию, я осознал, что Коноха -- это тоже моя семья, мои братья и сестры, мой клан и родственники, пусть не по крови, но по духу. Восстание Учиха могло уничтожить Коноху, расколоть ее, и уж точно привело бы к гибели тысяч жизней, и я не знал, что делать, не мог придумать выход, без пролития крови. Родители были уверены, что я выполню долг, как один из клана Учиха, руководство Листа думало, что я выполню долг АНБУ, и обе стороны требовали от меня сведений о другой стороне.

-- Почему вы выбрали... так? - спросил задумчивый Наруто.

-- Потому что Данзо начал действовать и обострил ситуацию. Он вырвал глаз моего друга, Учиха Шисуи, желая ослабить клан и лишить его грозной силы Мангекё. Шисуи добровольно вырвал второй глаз, отдал его мне и шагнул вниз с водопада. Я не успел его спасти, но пробудил собственный Мангекё. Узнав об этом, отец очень обрадовался, и заявил, что своим Мангекё я уничтожу АНБУ и Хокаге раньше, чем они успеют схватиться за оружие. В это же время, Данзо и Старейшины взяли верх над Третьим, и приказали мне уничтожить собственный клан, со схожим обоснованием про Мангекё и силу шарингана. Мне пришлось выбирать, и я выбрал Коноху.

Он посмотрел на квартал клана, отвел взгляд.

-- В ту ночь мне помогал еще один Учиха, в маске, из Акацуки, - продолжил Итачи, - и скорее всего он стоял за нападением Лиса на Коноху пятнадцать лет назад. Он ненавидел клан, хотя и сам был Учиха, и взял на себя убийство младенцев и стариков, пока я применил Аматерасу на собравшийся перед атакой клан. Я убил их всех, ощущая, что убиваю самого себя. Саске я погрузил в гендзюцу, и внушил сцену, где я убиваю родителей и смеюсь над ним. Мне нужно было, чтобы Саске ненавидел меня, чтобы он желал убить меня, и я, ожесточившись сердцем, сделал так. С тех пор я жил, не потому что хотел жить, а потому что должен. Ради Конохи и брата.

-- Но зачем? - воскликнул Наруто.

-- Шаринган Учиха рождается из ненависти. Мало было разрезать связь между мной и Саске, нужно было, чтобы Саске стал сильнее и как можно быстрее. Ненависть ко мне должна была помочь ему пробудить шаринган и стать сильнее, и толкнуть на путь моего убийства. Когда он пришел бы ко мне, мы бы сразились, и он победил, забрал мои глаза и пересадил себе, получив Вечный Мангекё. Убив опасного нукенина, Саске стал бы героем деревни, а имея Вечный Мангекё, стал бы могучим защитником Листа, таким, каким не стал в свое время Мадара. Но этот план провалился, Саске мертв, а свой долг перед Конохой я выполнил и теперь мне незачем больше жить.

-- Что вы такое говорите, Итачи-сан? - дрожащим голосом сказал Наруто. - Саске не мертв! Саске жив! Он в плену у Орочимару и я его обязательно спасу!

-- Саске мертв и уже довольно давно, - равнодушно ответил Итачи. - Скорее всего, Орочимару поглотил его сразу после похищения, и присвоил шаринган, и даже развил его.

-- Нет, нет, нет, - дрожа, Наруто пятился от Итачи. - Нет, нет, нет, это неправда! Неправда!

-- Я рад, что ты был другом Саске, Наруто, - сказал Итачи, - но он мой любимый младший брат, и поверь, если я говорю, что он мертв, значит, он мертв. Я так и не смог найти Орочимару и посчитаться с ним, но Саске этим все равно не вернуть.

-- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!! - Наруто заорал так, что его слышала вся Коноха, развернулся и побежал прочь, не разбирая дороги.

Итачи, сидя на камне, слышал удаляющееся "НЕЕЕЕЕТ" и вздыхал. Он опять сделал, что должен, но от этого не стало легче. Возможно, когда-нибудь Наруто поймет, почему это было необходимо, но сейчас он испытывал только страдания, и Итачи было тяжело от этой мысли. Он помнил свои страдания, и как омертвело все внутри после уничтожения клана, и только огонек долга перед Конохой не давал скатиться во тьму.

-- Вот ты где! - раздался голос Цунаде. - Так, сам пойдешь или тебя отнести в госпиталь?

-- Сам, Хокаге-сама, - поднялся Итачи.

-- Я рада, что твоя Воля Огня еще не угасла, - сказала Цунаде.

Глядя ей в спину, Итачи ощутил, что да, разговор с Наруто помог и огонек долга вновь разгорается в груди.