Дорога к дому

Глава 25

— Вадим? — он усмехнулся и, сложив руки на груди, прислонился к косяку. Очень знакомый жест в общем, но не применимый в отношении этого человека. Вадим никогда не позволял себе настолько зависеть от собеседника, чтобы жестами показывать открытость или наоборот закрытость для конкретного разговора. Где-то произошел сбой в матрице, и после этого осознания все начало выглядеть несколько иначе. И появление моего бывшего телохранителя там, где он не мог появиться даже в теории, и всей ситуации в целом. Внешне он ничуть не изменился: та же самодовольная ухмылка, уверенный взгляд. Даже не прокопаешься, если не обращать внимания на детали.

— А ты хотел еще кого-то увидеть? — он не двигался, собственно, как и я.

— Как ты тут оказался? — я выразил практически искреннее удивление, все еще собирая мысли в одну кучу. Он еще раз усмехнулся, понятно, я талантливый актер. Даже он поверил, кем бы он ни был.

— Ты пропал, и твой отец бросил все силы, чтобы найти тебя. Дима, ты даже не представляешь, насколько это было трудно сделать. — Он отклеился от косяка и сделал шаг в моем направлении, но быстро остановился, примирительно подняв руки перед собой, показывая, что безоружен, с ухмылкой рассматривая направленный на него заряженный арбалет, который я каким-то чудом не выронил по пути, выхаркивая легкие на дорогой пол в коридоре моего дома. — Ты что творишь? И с каких пор ты начал пользоваться таким анахроничным оружием? Где ты вообще умудрился достать рабочий боевой арбалет?

— Я не знаю, какие игры ты играешь, Люмоус, — я не стал даже напрягаться, чтобы ответить на его вопросы, — с фантазией у тебя неплохо, но вот реализация немного подкачала. Вадим совсем не такой, каким ты хочешь его изобразить.

Ухмылка слетела с лица человека, которого я знал лучше, чем кого бы то ни было, который научил меня многому и был моим наставником, моим телохранителем, и, возможно, другом. Если, конечно, дружба возможна между такими, как мы. Все воспоминания, которые лавиной нахлынули на меня после того, как я увидел перед собой Вадима, отрезвили мое унылое, впавшее в депрессивное состояние, сознание, и я более уверенно взялся за арбалет, убедившись, что он взведен, и на тетиву наложен болт.

— Почему ты не веришь мне, Дмитрий, опусти оружие, и давай поговорим, я все тебе объясню, — он сделал еще один шаг и рядом с его головой пролетел один арбалетный болт. Мне было не жалко, убивать его или не совсем его я пока не собирался, а запас болтов, как было сказано ранее, оставался нескончаемым. Я скосил глаза и увидел, что мое оружие снова заряжено и взведено. Отлично, подпись не подкачала и на этот раз. Еще бы знать, кто так любовно разложил такие странные вещи в этом не менее странном месте.

— Давай поговорим, я не против, но давай не будем усугублять ситуацию, и ты останешься стоять там, где стоишь, а я больше не буду щекотать тебе нервы своей стрельбой. Ты же знаешь лук и арбалет не самая моя сильная черта. Я ведь могу и промахнуться и попасть тебе в голову.

Вадим остановился и кивнул. Теперь на его лице отражалась уверенность и сосредоточенность, что я редко видел ранее. Обычно по его лицу совершенно нельзя было сказать, о чем он думает. Оно у него было одно на все случаи жизни.

— Дмитрий, не глупи. Если бы я хотел причинить тебе вред, то я бы оставил тебя умирать в коридоре несколько минут назад, но ты, как видишь, жив. — Решительным тихим голосом проговорил тот, кто не слишком умело притворялся моим наставником. Только вот, мой наставник никогда не разговаривал со мной вот так. Это было даже немного скучно, неужели Люмоус считает меня совсем уж конченным недоумком, который не в состоянии понять кто именно находиться перед ним? Ведь Вадим в первую очередь именно этому меня учил, чтобы лучше обеспечить мою безопасность. Жаль только он не смог меня защитить от самого себя. — Твой отец не верил в смерть своего единственно сына и искал даже там, где невозможно было найти. Но ему удалось, и вот я здесь, чтобы вывести тебя отсюда и вернуть домой. Поверь мне. — Конечно, я тебе верю, конечно, разве по мне не видно?

— А почему отец сам не пришел? Как же радость первой встречи, обнимашки и море слез? Ведь он думал, что я умер, да, черт возьми, я сам так думал до недавнего времени, — рука предательски дернулась, что не ускользнуло от внимания оппонента.

— Для таких заданий у твоего отца есть специально обученные люди, которые возвращают им любимых сыновей, где бы те ни находились: в плену странной реальности или под кислотой на Ибице, — клон Вадима, а в том, что это был точно не Вадим, я сейчас был совершенно уверен, не сводил внимательного взгляда с арбалета. Он явно не был в курсе того, что за оружие я держу в руках, но это как минимум заслуживало более осторожного обращения со мной. Ведь оставалось совершенно не понятно, а не хранят ли арбалетные болты каких-либо секретов, в основном смертельно-неприятных, сюрпризов.

— С чего вдруг мне тебе верить? Зажравшийся пьяный сыночек богатеньких родителей разбился на мега крутой тачке в сопровождение дорогой шлюхи. Это даже на упоминание в заголовках газет не тянет. Так, пара слов соболезнования отцу между рекламой и прогнозом погоды в заштатных новостях. Таких сто человек в месяц на один большой город. Что тебе на самом деле нужно, Люмоус?

— Почему ты всегда отрицаешь очевидное? — он ударил кулаком в стену, рядом с которой находился. Внушительно, правдоподобно, так, что я почти поверил. Почти. У меня язык не поворачивался назвать его Вадимом, хотя именно сейчас он был на него страшно похож.

— Потому что мой стакан всегда наполовину пуст. Убирайся отсюда, тебя сюда не приглашали.

— Дмитрий…

— Я сказал, убирайся.

Все-таки длительное существование в аморфном состоянии, приправленное едким дымом, который уже начал чувствоваться в хорошо вентилируемой ванной комнате, сделали свое грязное дело. Небольшая заминка, и я очутился на полу мордой в кафель. Вадим отбросил арбалет в сторону и зафиксировал мои руки за спиной в болевом приеме, чтобы я не мог вырваться и сопротивляться. Пару раз дернувшись, я расслабился. Нужно ждать. То, что это был не Вадим, теперь я знал совершенно четко, даже, несмотря на то, что где-то в глубине души начал было зарождался червячок сомнения, который так быстро мог перерасти в искру надежды. Вадим никогда не любил применять захваты со спины. Но очень любил наказывать неудачников, находясь в таком же, вроде бы полностью беззащитном положении, что не могло не отразиться на моем обучении, в котором акцент все же делался на защите, на том, как можно сопротивляться при нападении. Железная хватка не ослабевала, что начало меня слегка нервировать. Но шанс вырваться был, потому что противопоставить магии я ничего не мог, но вот против чисто физического воздействия было даже несколько вариантов. Но необходимо было дождаться подходящего момента, это было очень важно.

— Пошли домой, Дима. — Он наклонился к моей голове, чтобы прошептать то, что пытался так долго до меня донести. Розовый дым начал все больше заполнять комнату и мои легкие, как бы ни хотелось не дышать этой гадостью.

— Отпусти меня, надо убираться из комнаты, — дыхание перехватило, но кашлять я больше не стал, видимо были и определенные резервы у организма.

— Согласен. — Меня с завидной легкостью поставили на пол, и я снова не успел ничего сделать. Это было неприятно, но вполне предсказуемо. Захват за шею сзади, лишающий меня свободы передвижения.

— Как примитивно, но довольно быстро, не спорю. Ты случаем флеша не пересмотрел? Или сыворотка скорости все-таки существует? А отдача после применения потом не замучает? — когда я принял вертикальное положение, прямое действие токсина уменьшилось, видимо это гадость тяжелее воздуха и сконцентрирована внизу, а дышать стало гораздо легче.

— Это для твоей же безопасности, чтобы ты не наделал глупостей. Надо подстраховаться, ты же знаешь. Месяцы одиночества и заточения могут привести к нежелательным психическим последствиям.

— Я так тебя понимаю, сижу в полном одиночестве всего пару дней и уже чувствую, что наступают последствия. — Я сделал резкий выпад рукой назад в направлении лица противника. Мне повезло дважды: все же нападавший не был сверхскоростным непобедимым роботом, и я сразу наткнулся на его нос. Не дав ему опомниться, большим пальцем ударил в том направление, где теоретически должен был находиться правый глаз. Секунда резкой боли и дезориентации противника, и я вышел из захвата, больше не прилагая никаких усилий. «Яичница», как любил называть Вадим этот сильный удар по яйцам, грязно, но довольно эффективно завершила дело. Всегда эффективно, и никакого балета с невероятными кульбитами и неповторимыми па. Отскочив к стене, я протянул руку и выдернул застрявший там арбалетный болт. Черный стержень неприятно обжег руку, но это была не самая большая проблема на текущий момент. Развернувшись к нападавшему лицом, вкладывая всю злость, усталость и отчаяние, я резким ударом вогнал болт ему в шею. Секунду ничего не происходило, но потом под раскат грома тот, кто не слишком мастерски выдавал себя за Вадима, взорвался, заполняя комнату черным пеплом, который быстро приобрел очертания знакомого черепа, зависшего на одном месте и, не предпринимающего больше никаких попыток к нападению. Такая своеобразная камера наблюдения или черная метка? Тоже мне фанат Гарри Поттера.

— Да как ты меня достал, — я выбрался из ванной комнаты и, плохо понимая, что вообще делаю, открыл склянку, применение содержимого которой я так и понял. Кровь золотого дракона. А почему не красного? Следуя какому-то инстинктивному чувству, я сделал небольшой глоток.

Резкая головная боль накрыла меня неожиданно. Я упал на колени и схватился за голову обеими руками.

— Вот мы и снова встретились, — я поднял взгляд на силуэт человека в черном балахоне. — Нужно было тебе соглашаться и просто вылезти из своей берлоги.

— Пошел вон из моей головы! — рявкнул я в сторону некроманта вместе со звоном разбивающихся во всем доме стекол. Одно за одним: стекла в окнах, зеркала и даже стеклянная посуда — все взрывалось, осыпая пол мелкими сверкающими осколками. Когда этот грохот прекратился, я устало поднялся на ноги, с удивлением отмечая, что никакого дыма больше нет, как нет Люмоуса и головной боли. Единственным целым предметом оказался телевизор по счастливой случайности не присоединившийся к своим хрупким стеклянно-зеркальным собратьям. Я щелкнул пультом и без сил рухнул на кровать, забывшись во внезапно накатившем на меня сне, даже не поняв, что я вижу на экране.

***

Я не отпускал Лорена, которому с каждой секундой становилось все хуже. Он лег, при моей поддержке на голую землю, старясь совершать как можно меньше движений. Что-то причиняло ему нестерпимую боль, но он ни единым звуком не выдал этого. Я поднялся на ноги и повернулся к человеку, который стоял на самой границе с полыхающим лесом, и личность которого все еще была недосягаема для моего зрения. Если поначалу я испытывал самые разнообразные чувства, когда он появился словно из воздуха, от гнева до ненависти, то теперь во мне проснулся забытый ранее страх. Голова прояснилась, и я начал мыслить более трезво. Даже мысли не путались, да и их было всего две: бежать, как можно дальше отсюда, потому что этот противник, кем бы он не был, сильнее меня и вторая, что сбежать не получится. Просто не получится. Меч был обычной тяжелой железкой и не собирался снова становиться мощным артефактом, а сам я чувствовал полное магическое опустошение, как в тот самый день, когда меня бросили на перевоспитание в параллельный мир Грез.

Сзади послышались громкие обеспокоенные голоса и звуки ударов. Резко обернувшись, я увидел, что вся моя свита словно находилась за какой-то невидимой человеческому глазу чертой, которую они никак не могли пересечь, чтобы оказаться рядом со мной. Будто бы между нами выросла прозрачная стена, которую невозможно было разбить. Они бились об эту стену, словно рыба об лед, и я, наконец, понял, что значила эта странная фраза, периодически крутившаяся в моей голове. Айзек и Эвард пытались физически пробить эту стену, но их попытки не приносили никакого результата. Морган воткнул в препятствие свой кинжал, который обжег ему руку и осыпался черным пеплом, как произошло с недавно атакующим меня вороном.

Я покачал головой. Не смогут пройти. Не помогут, как бы ни хотели. Они маги, но та магия, которая сегодня свалилась на нас, была мне чужда и незнакома моим ребятам. Они просто не знали, как с ней бороться и что ей можно противопоставить, впрочем, как и я.

— Думаю, времени прошло достаточно много, чтобы прийти в себя и здраво оценить размеры той проблемы, которая оказалась сейчас перед тобой, не так ли, Кеннет? А проблема состоит в следующем: никто на этот раз тебе не поможет, надеюсь, ты это уже понял?

Человек не сделал ни единого шага вперед, а я никак не мог вспомнить его, хотя он был мне знаком, это точно. Лорен закашлялся, чем отвлек мое внимание от говорившего, и у него изо рта потекла алая кровь.

— Лорен! — я сел рядом с ним на мокрую землю и, приподняв его голову, положил ее себе на колени, чтобы он элементарно не захлебнулся. Он открыл глаза и хотел что-то сказать, но его начало рвать какой-то дрянью. — Что с тобой? — я помог ему, стараясь не обращать внимание, на нашего гостя, который все так же стоял на границе полыхающего леса и не спешил приблизиться. Почему, кстати? Неужели он чего-то опасается? Хотя… на мне же не написано, что я пуст. Тем временем тело Лорена содрогнулось в длинной судороге, и почувствовал, как страх начал трансформироваться в практически неконтролируемую панику. С небес продолжал хлестать дождь, смывая все следы крови и той дряни, которая выливалась из Лорена, и превращая землю под нами в болото. — Я не для того терял годы своей жизни и столько времени блужданий по этому хреновому лесу, чтобы ты так быстро решил снова сдохнуть!

Ответа я не услышал, а в груди что-то сжалось. В руке закололо и я, одернув рукав, увидел Саламандру, которая обеспокоенно вертела своей небольшой головкой. Действуя больше интуитивно, чем рационально, я приложил руку к груди тяжело дышавшего Лорена. Как только теплый огонь моего фамильяра коснулся его тела, его перестало рвать. Судорога в последний раз пробежала по всему его телу, и он несколько расслабился, но все еще не приходил в себя.

— Какая ласкающая взгляд картина. Умирающий в муках Лорен Райс. Это приятный бонус к сегодняшнему увлекательному вечеру. — Человек, если это конечно был человек, рассмеялся, все еще оставаясь в тени огня.

— Так может, покажешься? — прошипел я, прогоняя страх, который снова уступил место гневу, как только я понял, что Лорен вроде бы уже не умирает. Бояться глупо, особенно, если ты ничего не сможешь сделать в сложившейся ситуации.

Человек снова рассмеялся, но сделал то, чего я никак ожидать не мог, вместо того, чтобы выйти, наконец, из слепой зоны он сделал шаг назад и скрылся за стеной огня.

— Надеюсь, ты там сдохнешь, — пожелал я ему счастливого пути, глядя, как с каждой секундой к Лорену возвращается жизнь. Надолго ли, я не знаю. Но это все же было небольшой победой. Жжение в руке прекратилось ровно в тот момент, когда Лорен открыл глаза. Саламандра опустила головку и снова приняла вид замысловатого шрама, а Первый дружинник сделал глубокий вдох и резко сел.