Дорога к магии

Глава 5.

Обеденный зал не блистал убранством. Каменные стены, деревянный пол, не полированный до зеркального блеска как это любят делать многие знатные лорды. Простые доски, лишь малость обработанные шлифовщиком. Зал имел вытянутую форму и довольно большие габариты, он занимал едва ли не весь третий этаж донжона. Из-за таких размеров в помещении пришлось размещать два камина, хотя сейчас отапливался сейчас лишь один, все же оставалось не больше двух декад до лета. Но в зале все равно было достаточно прохладно. Хотя людям, что сейчас заседали внутри, прохлада не доставляла больших проблем. Тут не было знатных дам, лишь рыцари сидели за большим вытянутым столом. Да оруженосцы с менее благородными господами сидели за угловым столом. Вездесущую прислугу никто не считал.

Речей никто не вел, все что нужно, было уже сказано, теперь люди набивали животы, запивая еду не самым плохим вином.

Поэтому, на сержанта, вошедшего в зал, мало кто обратил внимание, тот подошел к своему господину и что-то прошептал ему на ухо. Барон лишь махнул рукой, а те, кто обратил на это внимание, могли услышать слова хозяина замка:

-Пусть заходят.

Сержант вновь коротко поклонился и вышел за дверь, в которую через несколько секунд вошла парочка бойцов.

Рыцари, а уже тем более оруженосцы притихли, разглядывая вошедших. Это были двое юношей, почти одинаковые по росту, они слегка отличались комплекцией, один был чуть поздоровей и немного массивнее. Тот, что по мельче не вызвал особого интереса, так как был одет как обычный наемник, зато второй был более интересен. Он не был облачен в латы, но одного взгляда опытных рыцарей хватило, чтобы оценить качество кольчуги и пластинчатых поножей, да и шлем, что он держал на сгибе локтя, не был топорной работы.

Вошедшие поклонились, тот что был покрупнее, выступил чуть вперед и обратился к хозяину дома:

-Барон Тулий, сэры,- вновь кратко поклонился он,- меня зовут..

-Не продолжай, я знаю,- перебил его Туний,- мои люди уже сообщили мне,- он чуть повысил голос,- что некий наемник выдает себя за второго сына барона Сильского, это ты?

-Так точно, ваша милость, меня зовут Соритан Сильдский.

-Ну что-ж,- барон чуть прищурился,- присаживайся за стол, расскажи нам свою историю,- пригласительным жестом указал он на свободное место в самом конце стола.

Барон, несмотря на свой уже не молодой возраст, выглядел человеком волевым, было видно, что он воин и пусть юношеские формы не удержались на его теле, но он был еще достаточно крепок. Это впечатление не портила даже лысина, украшающая макушку его головы, с куцыми волосами по краям.

Брона за стол никто не приглашал, так что он остался стоять, упершись взглядом в лицо владетеля. Поза его была напряженной, но никакой агрессии он не выказывал, а рука, хоть и придерживала меч, но не за рукоять или противовес, а гораздо ближе к гарде.

-Чего ты сверлишь меня взглядом?- Олаф еще не успел присесть, а барон уже обратился к Брону,- как тебя там?

-Брон,- кротко ответил юноша.

-Брон,- пожевал губами мужчина столь краткое имя,- особое приглашение нужно? Садись.

Сидеть среди рыцарей Брону было не по чину, но оспаривать слова хозяина было глупо и он подчинился, усевшись на самый край лавки.

-Ну так что Соритан, нам всем интересно узнать историю, как младший сын барона с южных земель оказался так далеко на севере, без шпор и свиты,- барон замолк в ожидании, а зал застыл в тишине.

-Эта история не захватит ваш дух милорды,- с улыбкой начал Олаф, поняв, какая роль ему отведена,- все началось в злополучный день, когда отец выдал мне шпоры. Я знал, что готов к ним, но согласитесь, выдавать шпоры на семнадцатилетие, это несколько преждевременно?

Рыцари, большая часть из которых большая часть которых была возведена в рыцарство в традиционные сроки, в двадцать один год, закивали головами, а уж те, кто получил шпоры в бою и вовсе не скрывали кислых мин, на своих лицах.

-Я тоже так подумал, но от шпор не отказываются, по крайней мере, просто так. Я уж было подумал, что отец хочет послать меня в гвардейский корпус, но тем же вечером он заявился в мои покои. Дело было не сложным, отец мой поспорил с графом Каменного Предела на последнем королевском турнире, что сэр Кондор Железнобокий выбьет из седла уважаемого сэра Рамбука,- короткий поклон последовал в сторону последнего,- спор был прост, если Железнобокий падет с коня, то отцу отходят три виноградника, если же на земле окажется Черный Медведь, то один из его сыновей попросит руки у третьей дочери графа. Сэр Рамбук, не подскажите, чем окончился ваш поединок?

Рамбук Черный или Рамбук Черный Медведь, недаром получил такое прозвище. Двухметровый рост, широкие плечи, грудь колесом, но главное это лицо. Мощные надбровные дуги, нос, в профиль больше похожий на букву Г и борода. У разных людей она растет по разному, у сэра Рамбука она начиналась едва ли не от глаз и непроницаемым черным, кучерявым покровом закрывала остальное лицо. Но не только за внешность рыцарь получил такое прозвище, он по жизни был угрюмым молчуном, а о его беспощадности в бою ходили легенды, хотя в нормальной жизни жестокостью он не слыл. Что создавало вокруг него довольно противоречивую репутацию.

Сейчас мужчина обгладывал куриную ножку, поэтому на Олафа, что отвлек его, взглянул с неодобрением, но все же ответил ему:

-Я ссадил его с коня,- голос рыцаря был под стать его внешности, низкий и хриплый, как рев вепря.

-Собственно вот она и развязка, мой отец пожелал, чтобы я вышел за дочерь графа, я пообещал подумать и дать ответ при следующей встрече,- по хулигански улыбнулся Олаф, он знал, как рыцари любят такие истории,- и вот я здесь,- развел он руками.

Рыцари захохотали и заулюкали, но хозяин дома, подавив улыбку, поднял руку, призывая их к тишине.

-Ваша история действительно не захватывает дух, но ответьте мне, где же ваши шпоры?

-Не знаю, -пожал плечами юноша,- я оставил их на кровати, а где сейчас они мне неведомо, может, красуются на ногах младшего братца?- рыцари вновь засмеялись,- а если серьезно, барон Тулий, то я считаю, что рыцарские шпоры это не безделушка, чтобы подкупать ею доверие сына, шпоры это знак мужественности и я сам, без помощи отца заслужу их,- рыцари одобрительно зашумели, а барон лишь улыбнулся.

-Несомненно,- ответил он, а сам подумал, что юнец не так прямолинеен, как хочет себя показать,- ну, раз уж ваши истории так по нраву моим друзьям,- он отсалютовал кубком рыцарям,- то прошу вас, расскажите еще что-нибудь, например,- он на секунду задумался,- как познакомились с этим молодым человеком, что сидит подле вас.

Олаф оказался действительно хорошим рассказчиком, что мог цеплять эмоции слушателей и при нужде манипулировать ими. К концу вечера он был если не своим, то уж точно не отчужденцем среди рыцарей барона Тулия. Их к слову было не много, всего семеро.

Рондес Длинорукий.

Коурен Редгад.

Зендр Длинный Язык.

Тосар Деревянный Меч.

Сазар Торми.

Квирен Загонщик или Квирен Загонщик Волков.

Лирад Честный.

Те, чьи вторые имена были больше похожи на прозвища, это рыцари, что либо не имели знатной семьи, либо были третьими сыновьями, что не давало им права носить фамильное имя. Из тех, кто изначально не был благородным, тут был только Зендр Длинный Язык, который получил свое прозвище и шпоры, за то, что попав в плен к противнику барона, смог не только промолчать под пытками, за что ему собственно и отрезали язык, но и убить троих стражников, что охраняли его, за что сам барон Тулий и возвысил его. А девиз, что красовался на его щите: «Преданность дороже всего».

Брона же, что был не особо красноречив, особым вниманием не обласкали, но как-то получилось так, что он перенял часть отношения к себе от своего соратника.

Теперь они трапезничали в замке.

Четыре дня войска готовились к походу, прежде чем тот день наконец настал. Друзья, у которых в принципе все было готово, зачастую маялись от безделья, в конце концов, Брон, преодолел свою стеснительность и попросил дать ему пару уроков фехтования. Олаф не отказался. Так что последнюю пару дней, по вечерам они звенели клинками. Олаф владел оружием гораздо лучше Брона, но как он говорил, для наемника тот дерётся вполне неплохо. Брон же, кроме занятий на мечах, занимался и своими делами, по ночам используя кулон. Потихоньку, он все ближе и ближе подбирался к воспоминаниям о магии. Это с одной стороны манило его, а с другой отталкивало, так как он понимал, что зная много всего, недоступного для простых смертных, его будет сильнее тянуть в Академию, но для этого ему нужно было заработать еще слишком много денег.

Поход обоим юношам не понравился, хоть виконт и жил всего в пяти днях пути, но им приходилось двигаться со скоростью самой медленной телеги, что ехала в их обозе, оставлять который было бы верхом глупости. В обозе, кроме припасов ехали и запчасти к осадным машинам. Как юноши убедились, барон, да и его рыцари были твердо уверены, что виконт в открытый бой не выйдет, предпочтя отсидеться в замке. Подобный расклад был неприятен, одно дело сойтись в сече в поле, совсем другое лезть на десятиметровую стену по хлипкой лестнице, под градом камней, стрел и горячей смолы. Олафа подобные перспективы страшили, но он знал, что в стычках, в отличии от обычных людей, рыцари и благородный воины гибнут куда реже обычных бойцов. Отчасти потому что они лучше обращаются с оружием, отчасти по тому, что лучше экипированы, но в основном потому, что убить рыцаря-значит лишить себя выкупа, средний размер которого может достигать десятка фунтов, что позволит обычному солдату прожить безбедно пяток лет, а если вложить их в дело, то и до конца жизни. Но, тем не менее, Олафа страшила перспектива, а еще его смущал товарищ, который так ни разу и не спросил, почему он назвался ему другим именем. Брон же о последнем не думал совсем, если Олафа хотя бы воспитывали как воина, то он был конюхом, пусть и вставшим на этот опасный путь, а теперь у него впереди первое сражение. Стычку с разбойниками он не считал, там все было слишком быстро, да и стоит ли сравнивать крестьянина с топором и наемников виконта. Немного подбадривало то, что вскоре к ним должен был присоединиться союзник барона - Орланд Железнорукий, а вместе то они точно превзойдут противника числом. Но все это успокаивало его лишь отчасти.

Передвижение войск проходило спокойно, никто не чинил им препятствий, лучники не обстреливали их из засад, мосты не сжигали, ни в одном колодце не было отравы. Все это удивляло Брона, он не был воином, но в его голове, да и в голове колдуна война ассоциировалась с кровью и грязью, а уж некромант повидал войн на своем веку. Сожжённые села, распятые крестьяне, трупы плавающие в колодцах, замки разрушаемые камнем и магией без всякой жалости к их обитателям. Сейчас все было не так, они шли как на параде, каждый вечер разбивая палаточный лагерь возле таверн, где останавливалось начальство. Брон не понимал, откуда такая разница в ведении междоусобных воин, но на девятый день они прошли через деревню под вассалитетом виконта и ни убили никого, даже ни одну девицу не разложили. Это одновременно радовало и смущало бывшего конюха, он был рад, что войны стали спокойнее, но пока не понимал из-за чего. Так же по его заметкам с ними не было ни одного мага, но на этот вопрос ответ дал Олаф. Оказалось, что со свержением династии правящей в нашем славном королевстве Солиц, поменялись и законы, по которым теперь в феодальных конфликтах было запрещено привлекать магов и разрушать крестьянские деревушки. Молодой наемник не знал, точно ли передал товарищ слова монарха, но из его уст они звучали так:

«Если благородные решат померяться гордостью, то пусть и страдают только они, а не все, кто попался им на пути»

Но как бы не были хороши законы, к некоторым вещам они отношения не имели. Так, встретив крестьянина, что вез телегу с мукой в замок виконта, солдаты отобрали ее. А если бы он попытался сделать тоже самое, когда замок был уже взят в осаду, то болтаться бы ему на ближайшем суку.

Еще большей нереальностью оказалось для Брона то, что навстречу армии выехал гонец от виконта. Боец просто ехал по дороге, держа в руках знамя, которое пересекали две белые полосы на синем фоне. Знамя переговоров.

Наемники не были при встрече его с бароном Тунием, но результаты вскоре стали известны всему войску. Виконт приглашал своих врагов на поле, что располагалось недалеко от его замка. Брон просто не понимал, как даже с помощью введения законов, превратить искусство войны в фарс. Ни разведки, ни контрразведки, ни уловок, ни обманов, ни подлости, ни страха, ни крови. Война превратилась в турнир. Собрались, поехали, все обговорили, встретились.

Понятно, что битва будет не на затупленных мечах, но ничего кроме самого сражения от прошлого военного опыта доставшегося юноше от некроманта не сохранилось.

Получив известия от своего врага, войска барона ускорилось и к вечеру десятого дня вышло на то самое, безымянное поле, встав лагерем на одной из сторон.

Как бы не был скептично настроен Брон, но окончательно он не разочаровался. Разбив лагерь, люди принялись обкапывать его траншеями, по периметру которых раскидали «чеснок». Так называлось коварнейшее изобретение, представлявшее из себя четыре скованных вместе гвоздя. Скованны они были таким образом, что брошенные на землю, так или иначе указывали в верх одной острой гранью. Разбросанные среди травы, эти маленькие подарочки представляли собой нешуточную опасность для конницы, да и пехотинцу, наступившему на острый шип ногой тоже мало не покажется.

В часовые наши друзья так ни разу и не попали, это оказалось уделом обычных солдат.

Ночь прошла спокойно и кроме волнения и бессонницы, на лагерь двух баронов никто не покушался. Зато бессонница и гаденькие мысли полночи мучили Брона, в один момент он чуть было не расплакался от бессилия, но вовремя взял себя в руки, прекратив панику, для которой не было ни одной причины. Вместо этого Брон лишь приложился к фляге с кислым пивом, что еще сильнее забродило за прошедшие дни скачки под теплым солнцем. Кислятина быстро прочистила мозги и так же быстро затуманила их, подарив блаженное беспамятство.

Кроме беспамятства, подаренного выпивкой, на утро юноша обнаружил и еще один подарочек, головную боль, что вспыхивала при каждом движении. Все это, в совокупностью с бодрым Олафом, что нормально выспался и был весьма бодр и свеж, погрузили юношу в пучину неприязни ко всему окружающему. Небо хмурилось, будто в такт его настроению.

В лагере царило оживление. На той стороне появилась колона вражеского войска. Издалека она походила на темный ручей, что растекался по полю. На таком расстоянии было сложно подсчитать количество врагов, но все засомневались, что их сильно меньше. Каким бы скупым не славился виконт, дураком он не был, и при сильном перевесе противника выходить в поле бы не стал.

Ночью лазутчики баронов пролезли по полю, обследовав то на наличие ловушек, но тех не оказалось, что было еще одной странностью.

Подготовка к сражению не была чем-то сложным. Войска вооружились, сложили палатки, оставив обоз и тех, кто не сражался там, охранять имущество. У Олафа такого не было, а Брон оставил Торопыгу и все деньги. За имущество он не беспокоился, попробуй один из обозников увести хотя бы одну монетку, как в казематах окажутся все. Тут все за сотню лет осталось без изменений.

Брон вместе с Олафом оказались в числе общей конной массы. Их целью было подавление конников противника, а уж после этого можно было взяться и за пехоту.

Не прошло и часа с момента подъёма, как войска были готовы к сражению. Конница выстроилась клином, а пехота двумя колоннами. Брон и Олаф оказались где-то посередине клина. Первые места заняли рыцари и их оруженосцы, средние опытные наемники, последние- сквайры и бастарды. Так что юношам еще повезло.

Настала заключительная часть приготовлений. Вперед выехал барон Туний на шикарном черном жеребце.

-Вои мои!- воззвал он к войску,- сегодня нам предстоит разбить виконта Орнеда, что подло заколол моего брата! Я взываю к вашему мужеству! Мы должны восстановить справедливость! Тому, кто срубит или возьмет виконта в плен, я лично отсыплю дюжину фунтов чистейшего серебра!- конь под бароном гарцевал, будто почувствовав настроение войска,- К бою!- взревел барон, обнажая меч, а ему вторил рог, в руках Орланда Железнорукого.

Войско взревело в ответ и пришло в движение. Юноши тоже ревели во всю мощь своих луженых глоток, выпуская наружу свой страх и ярость, что будут мешать им в бою.

Битва началась.