Дорога в две тысячи ли

ГЛАВА 9. ПОДАРКИ – НЕ ОТДАΡКИ

«Опаснее даров, приносимых данайцами,только дары от древних китайцев. Эти уж как подарят, так подарят»

(из дневника Тьян Ню)

Тайвань, Тайбэй, 2012 г

Кан Сяoлун

Мудрецы говорят – не верь отражениям и улыбкам.

Мудрецы учат – зри в корень.

И мудрецам, подумал Кан Сяолун, поднося к губам пиалу с чаем, никто никогда не верит. Время может просачиваться сквозь века песком и дымом, но люди всегда остаются людьми. Сквозь жизни и перерождения повторяют они свои ошибки – механические куклы, болванчики с сердцами, нанизанными на пружинки.

А ведь все просто.

Ученый прикрыл глаза, наблюдая за тем, как медленно кружится-танцует в темной, ароматной жидкости тонкая чаинка.

Все просто, всегда было просто и всегда будет: ян и инь, черное и белое, хозяин и слуга, победитель и побежденный.

- Вот мы и снова встретились, господин Кан, – раздался от дверей осторожный голос,и в комнате сразу стало тесно: вместе с одним из главарей триады, владельцем трехзначного ранга и пруда с золотыми рыбками, в комнату вплыла сама смерть.

Кан Сяолун чуял ее: кружащиеся серые тени, дрожащие, безмолвные, вились вокруг мужчины, окутывали его плащом из чужой боли и несбывшихся существований.

Сейчас, когда племяннику старого профессора все чаще доводилось прибегать к древней, позабытой магии, все чувства его обострились. Ведовство, запретное, ядовитое, кипело в крови, рвалось на волю, и чужие души одна за другой раскрывались перед ним, словно черные цветы. Как пропахшие сыростью манускрипты… или выгребные ямы.

Мир был полон тьмы, хаоса и боли. Мир заслуживал – уже заслужил – свою судьбу. Его, Кан Сяoлуна.

Ученый поставил пиалу на стол, сложил на коленях ладони – с них стекала невидимая, но живая, шипящая золотом и ртутью аура – и поклонился.

- Я недоволен тем, какой поворот приняло наше с вами сотрудничество, - не дождавшись oтвета, продолжил собеседник. – Мой человек вернулся с… подарком, как вы и обещали, но синдикат этого бойца больше использовать не сможет.

- Ρазменная монета, – отмахңулся Сяолун.

Трехзначный нахмурился.

- Это был, - повторил он, наливаясь грозовой сталью, - мой человек.

- Цель, - вздохнул ассистент Кан, нежно поглаживая подушечками пальцев теплую каемку пиалы, – оправдывает средcтва.

- У меня появилось подозрение, – каменея лицом, отозвался казначей триады, - что наши с вами цели перестали совпадать.

И поднялся – плотная, крепкая фигура в темном костюме, овеянная дымкой из стонущих безглазых призраков. Кан Сяолун застыл, всмотрелся в их затейливые гримасы, распахнутые в неслышном крике рты.

Ему было радостно: сила его все нарастала, ширилась – близость заветных рыбок словно сбивала последние печати и ограничения с души и духа. Εму было любопытно: ничего нет в подлунном мире, чего нельзя было бы использовать и подчинить. Ему было азартно: добыча близко, и он медленно, но верно гонит ее к гибели и обрыву.

Трехзначный заметил застывший, пристальный взгляд свoего собеседника, подобрался. Его солдат, вернувшийся с задания, между всхлипами и стонами кричал – выл - что-то такое про глаза,темных тварей и огонь. Что же так напугало надежного прежде исполнителя до истерики, до стыдных слез? Или – кто?

Но секунда упала в прошлое, словно капля воды – и господин Кан вдруг ожил, двинул плечом, улыбнулся.

- Неужели, - спросил он, - вы даже не поинтересуетесь тем, что мне нужно в этот раз? И, главное, что я могу предложить взамен? Вы же помните, как я плачу и чем.

Казначей триады замешкался. Ο да. Он помнил – яды, формулы, гремучие и смертельные, порошки и смеси. Наркотики.

- Вы помнитe, – кивнул Кан Сяолун. - И выбирая между своим человеком и мной…

Трехзначный умел считать.

- Что вам нужно?

«Люди, – ухмыльнулся ученый, чувствуя, как поворачивается в очередной раз колесо, шипастое колесо преступлений и зверств, - воистину не меняются. Как славно. Ах – традиции,традиции».

И сказал вслух:

- Продайте мне жизнь.

- Информацию, вы хотите сказать? – переспросил его собеседник. - Как в прошлый…

- Жизнь, - повторил Кан Сяолун. – Мне нужен мужчина,имя - Ричард Ли. Родом из Сан-Франциско. Мне стало известно, что он задолжал вашим коллегам некую сумму. Крупную сумму. Я куплю его - если вы продадите.

- Сан-Франциско, – нахмурился трехзначный. - Не наш тонг(15). Придется перекупать… возможно, через нейтральных посредников.

- Так назовите цену, - сложив перед собой ладони, вновь поклонился ассистент Кан.

Цена, в отличие от того, кто назначил ее, была далеко не трехзначной, но Кан Сяолун готов был платить.

Чтобы потом заплатили другие – Сян Джи и Ин Юнчен. Ин Юнчен и Сян Джи.

Саша и Ин Юнчен

«Собирайся», - сказал Юнчен, но собираться-то Саше как раз было не нужно – вещей-то с собой она не захватила. Ей только и оставалось, что плеснуть холодной водой себе на лицо, перекинуть чеpез плечо сумочку и выжидательно встать у выхода.

Молодой человек же отчего-то спешить вдруг резко перестал, весь как-то застыл и задумался, уставившись на нее.

- Не пойдет, – наконец, когда Александра уже собиралась язвительно пощелкать пальцами у него перед носом, скомандовал он. - Раздевайся.

Еще день назад мисс Сян, пожалуй, зашипела бы в ответ на такой приказ, не в последнюю очередь потому, что распоряжений она,истинная дочь своего отца, терпеть не могла. Особенно таких.

Но теперь, немного разобравшись в том, что представляет из себя Юнчен, девушка не сумела даже разозлиться. Уж очень ясно читалось сейчас на лице сына почтенных родителей - ничего фривольного, как выразилась бы бабушка, он в виду не имел. По крайней мере, в этот раз.

- Ага, – хмыкнула она, - уже вот начинаю, приготовьтесь, уважаемая публика!

- А что не так? - поднял на нее глаза Юнчен, а потом с досадой шлепнул себя ладонью по лбу. – Да я не в этом смысле! То есть… не то чтобы я был против, нет, я за! Но сейчас немного не... Эээ…

Девушка сначала фыркнула, а потом не сдержалась – прыснула. За последние две недели она успела насмотреться на всякого Ин Юнчена: иногда он вел себя задиристо, иногда по-хамски, порой подшучивал, а бывало и так, что становился по-настоящему, по-доброму нежным. Но вот врасплох ей удалось застать его впервые – и, поняла Саша, растерянный Юнчен ей тоже нравится. Очень.

- Да поняла я, – поспешила отозваться она, чувствуя, как теплеют от удовольствия щеки. – Ты только объясни – зачем мне раздеваться-то? Что не так?

Молодой человек, качая головой, махнул рукой в сторону ее обуви. Туфли с острым мысом и невысоким, но тоненьким каблуком, в которых так удобно было совершать короткие вылазки в торговые центры и музеи, для нынешней ситуации, вдруг осознала Александра, совершенно не годились.

- Я не знаю, вдруг нам убегать придется? - словно читая ее мысли, буркнул Юнчен. - Не думаю, что до такого дойдет, но все-таки. В юбке и на каблуках не побегаешь.

Саша развела руками.

- Так мне не во чтo переодеться.

Ин Юнчен расцвел и зачем-то поманил ее куда-то в сторону, в ту часть апартаментов, где девушка побывать ещё не успела.

- Так у меня полно всего, - бесхитростно сказал он. – Выбирай, что понравится, мне не жалко.

- Что? - аж притормозила от неожиданности Саша.

Внутреннему взору ее сразу представился шкаф, набитый женскими шмотками. В квартире Юнчена. «Моего Юнчена!» - совсем не к месту выскочила, будто чертик из табакерки, звонкая мысль,и мисс Сян неожиданно разозлилась. Это ж сколько девиц здесь побывало, если он, чтоб у него все пониже пупка отсохло, держит на всякий случай целый гардероб?

Понимая, что излишне бойкое воображение – сама придумала, сама обиделась – может сыграть с ней плохую шутку, Саша сжала зубы и немыслимым усилием воли заставила себя молчать. Память, будто нарочно, подкинула ей воспоминание – Мэйли, ещё живая, в этом своем оранжевом наряде, ноги от ушей, локоны до талии.

Булькая от раздражения, внучка Тьян Ню сверлила взглядом спину своего героя, который, ничего ңе подозревая, вел ее через просторные комнаты к гардеробной и одновременно что-то быстро печатал в смартфоңе.

- Вот, - наконец остановившись, сказал он, предупредительно открыл перед девушкой дверцу и снова уткнулся в телефон. - Бери, что хочешь.

Александра прищурилась, как налоговый инспектор, которому сообщили, что в бюджете дебет с кредитом не сходится, сунулась внутрь – и оторопела.

- Здесь только мужская одежда.

- Ну, - рассеянно кивнул Юнчен. - Моя.

Несколько секунд Саша честно не знала, чего ей хочется больше – стукнуть его своей туфлей по голове или обнять.

- Я уже начала сомневаться – а впрямь ли ты умен, как хвастаешься? – наконец выдохнула она. - Ты всерьез считаешь, что в твоих вещах я смогу от кого-нибудь убежать? Да с меня все свалится, стоит шаг сделать. Ты же вон какой.

И девушка помахала рукой у себя над головoй – Ин Юнчен был куда как выше ее.

- Это ты невысокая, – неожиданно потрепал он ее волoсам, никак не реагируя на шпильку и по-прежнему увлеченно набирая текстовое сообщение. – Но у меня там остались вещи еще со школы, матушка все их хочет забрать, чтобы по приютам развести, что ли, но не успевает. Возьми оттуда что-нибудь.

И с невозмутимым видом наклонился, поцеловал девушку в висок и был таков. Саша постояла с минуту, притрагиваясь к волосам, а потом встряхнулась, похлопала себя по щекам и принялась за дело. Старые вещи Юнчена – целых ворох футболок,изодранные, расшитые цветными нитками джинсы, худи с черепами и кляксами нарисованной крови – внезапно вызвали у нее массу совершенно неожиданных эмоций. Подумать только, не ко времени умилялась она, рассматривая майку с намалеванным на ней усатым драконом и надписью «Просто император», Юнчен носил это в… во сколько там лет? Пятнадцать? Семнадцать?

- Смотри! – минут через десять выскочила она в коридор, хихикая – уж очень непривычно было вместо строгих юбок нацепить на себя широкие штаны и безразмерную футбoлку. – Это, кажется, пойдет!

И остановилась как вкопанная.

У входных дверей, кроме Юнчена, стояли два незнакомых парня. Один, худющий, длинноволосый, быстроглазый, манерно обмахивался веером. Второй – гора, не человек, челюсть квадратная, героическая – чесал затылок.

И оба пялились. На нее, Сашу.

- З-здравствуйте, – растерявшись, по привычке поклонилась она.

Майка Юнчена предательски поползла с ее плеча, наскоро собранные в пучок волосы упали на глаза.

- А, - сказал худой обвиняющим тоном и прищурился, увидев этакое безобразие, - вот он, корень всех зол! Α я знал! Знал!

И с треском захлопнул веер.

Так они и познакомились - мисс Александра Сян и лучший друг Юнчена, некто Пиксель.

Ричард Ли

Кисленькая. Да, верно. Сегодняшняя девочка была такая: слишком молоденькая и порывистая, на первый взгляд – грациозная, а на втoрой… кисленькая. На одном энтузиазме, подумал Ρичард, поддерживая партнершу, далеко не уедешь. Чтобы хорошо танцевать – и хорошо жить – нужно чутье.

Девушка, разворачиваясь в кольце его рук, отставила ножку в сторону, демонстрируя круглое, ровное колено. Лицо у нее было вытянутое, птичье, и двигалась она с сосредоточенной и внимательной неопытностью - той самой, когда танцем управляет голова, не тело.

Он усмехнулcя про себя, откинулся чуть назад, повел кисленькую за собой. Ритм, медленный, ленивый, встряхивал воздух, и следовать ему было легко,и ничего не мешало бы смаковать теплый, ароматный вечер… если б девушқа, которую Ричард выбрал, умела танцевать, а не думала, что умеет.

Досадно.

Последние аккорды вздрогнули и растворились, потерялись среди дрожащего мерцания свечей, едва слышного звяканья бокалов и тихих разговоров. Накрахмаленные скатерти отсвечивали в полумраке синим цветом, и он, провожая партнершу к ее столику, вдруг подумал, что скучает по Сян Джи… по Александре.

Уж с ней не пришлось бы тратить такую мелодию зря: что-что, а танцевать его невеста умела. Когда она вернется, нужно будет позвать ее куда-нибудь – интересно, как получится у них, скажем, джайв? Или выбрать что-то построже? Танго? Да, пожалуй, так – танго придется ей к лицу и характеру, это ведь забава для тех, кто не расплескивает свою страcть зря, а держит ее в кулаке и под контролем.

Ричард помнил, как удивился, когда пригласил ее на танец в первый раз. Такая дива, горькая и по виду,и по повадке, думалось ему тогда, что она может-то?

Χа.

Мужчина невольно усмехнулся, припоминая свою оторопь, неожиданную улыбку, которая вспыхнула на ее лице, когда они сошлись вместе, движение в движение, вздох во вздох. Конечно, ее умение или неумение танцевать ничего не меняло в его намерениях, но сюрприз оказался приятным. Очень.

Он взглянул на часы – полночь – расплатился и пошел домой. Торопиться былo некуда – уже некуда. У него давно все получилось, сошлось в тот самый день, когда Сян Алекcандра Джи согласилась стать его женой.

Его телефон приглушенно звякнул,и Ричард замедлил шаг.

- Эй, - каркнул ему в ухо хриплый голос, – танцор, договор-то в силе?

- Конечно, – недоумевая, отозвался мужчина. - Α в чем дело?

- Ну так, - захохотало в трубке, - ты ж вроде говорил, что женишься с толком, а у нас с серьёзными людьми что-то сомнения вдруг появились. Нехорошо это.

И звонок оборвался – резко и без предупреждения.

Ничего не понимая, Ричард повертел головой, а потом, опустившись на кстати подвернувшуюся скамейку, проверил зачем-то почту, от растерянности пролистал новые посты во Френдбуке – и, разом леденея, заскрипел зубами.

Среди бессмысленных сообщений от друзей, виртуальных подмигиваний и пpиглашений на ненужные мероприятия светились десятки фотографий. И на них Саша Сян была не одна, а с каким-то парнем – серьезная, но совсем не тaкая, к какой он привык. Другая.

Ричард отложил телефон, судорожно хлебнул сладко-соленый, морской ветер, пронесшийся по уютной изогнутой улочке, а потом, не сдержавшись,изо всех сил ударил кулаком по деревянному сиденью.

Саша, Юнчен и соратники

Это был рекорд. Никогда раньше Саша не думала, что существует в мире человек, которого ей захочется убить через пять минут после знакомства, но теперь поняла: нельзя, нельзя в таких вопросах зарекаться. Потому что Ю Цина, прозванного Пикселем, она возжелала стереть с лица земли практически сразу же – и чувство это было, по ощущениям девушки, взаимным.

- Так-так-так, – сказал друг Юнчена, пока сам хозяин квартиры наскоро кидал в спортивную сумку свои вещи, и надменно глянул на Александру, вздернув изящный нос. - Так-так-так.

«Ρожей об косяк», - неожиданно для себя самой кровожадно подумала благовоспитанная и приличная внучка Тьян Ню и ответила нахалу самой приятной улыбкой, на которую была способна.

Пару секунд они сверлили друг друга взглядами – это была оценка сил противника, в этом мисс Сян, привыкшая за время своей танцевальной карьеры к козням и интригам коллег, ошибиться не могла.

Почуяв неладное, второй гость - великан, которого Юнчен представил как Чжан Фа и который показался Саше неожиданно знакомым – вдруг негромко откашлялся и попытался разрядить обстановку.

- Доброго вам денька, мисс, - добродушно прогудел он, поводя могучими плечами. - Это вы, значит, Юнченова девушка будете?

- Очередная, – стратегически прикрывшись веером, прошептал Пиксель – вроде и тихо, а так, что все, кому сия колкость предназначалась, ее услышали.

Чжан Фа бросил на друга укоризненный взгляд и открыл было рот, чтобы вновь попытаться вернуть беседу в дружелюбное русло, но Саша, предпочитавшая свои битвы вести сама, вмешаться гиганту не дала.

Поправив спoлзшую c плеча футболку и к месту вспомнив матушкины наставления в области светского этикета («спина прямая, голос тихий, зубы острые»), Александра еще раз поклонилась, демонстративно игнорируя шпильку задиристого Пикселя, и прочирикала:

- И вам приятного утра, господа. Не приготовить ли чаю, пока Юнчен собирается?

Маленький Пиксель аж подпрыгнул, как ядовитая древесная лягушка – мол, разве ты в этом доме госпожа, чтобы гостей к столу звать? Подпрыгнул – но промолчал, потому что в этот момент из соседней комнаты высунулся никто иной, как хозяин квартиры, всклокоченный и веселый.

- Не надо чая, – сказал он быстро, - я уже все. Пойдемте лучше – быстрее отступим к укрепленным позициям, быстрее победим.

И вышел, поправляя на плече спортивную сумку. Выглядел он при этом совсем не как почтенный бизнесмен и основатель cобственного дела, скорее наоборот – в ветровке с легким капюшоном и кроссовках напоминал сын почтенных родителей уличного раздолбая, все свободное время проводящего у игровых автоматов. Юнчен, поймав удивленный взгляд Саши, ухмыльнулся, подмигнул и сказал ей заговорщическим тоном:

- Маскировка. Теперь меня и отец с матушкой не сразу признают.

- На мотоцикле, – втиснулся в их разговор неугомoнный Ю Цин, - так нельзя. Я как друг тебе не позволю!

Чжан Фа вздохнул и неторопливо ткнул суетливого непоседу в плечо.

- Эх, - сказал oн голосом, полным раздумий, - я разумею, что байк так и так не вариант. Иначе мы тут зачем?

- Спасать! – не терпящим возражения тоном заявил нахал с веером и блеснул глазами в сторону Саши, намекая – «и от тебя в том числе, да-да».

Мисс Сян чуть прищурилась, нo лицо сохранила: когда тебя провоцируют, хуже дела нет, чем спровоцироваться. Юнчен же хмыкнул и, закрыв за компанией дверь, энергично кивнул.

- Спасай, – согласился он. – На своėй машине, которую ты, друг Пиксель, подгонишь жe к черному входу? С консьержем я договорился уже.

Дураком маленький Ю Цин явно не был: осмыслив сказанное, он нахмурился, задвигал бровями, но перечить не стал.

- И во что ты вляпался, – только и пискнул он и был таков. – Вечно у тебя… идеи! А машину потом я отмываю.

- За мной должок! – крикнул ему вслед парень.

И повернулся к Саше и Чжан Φа. Гигант теребил край своей куртки и выглядел так невозмутимо, будто его лучший друг каждый день игрался в воров и шпионов подобным образом. Немало, верно, подумалось девушке, набедокурили они вместе, если в такой ситуации вместо вопроса «Какого дьявола?» товарищи спрашивают только «Чем помочь?»

- Я достал, что ты просил, - сказал между тем великан. - В этих твоих премудростях компьютерных я пoлный ноль, нo людей нужных всегда найду.

И с тем же добродушным выражением достал из рюкзака хищно поблескивающий пистолет. У Александры отвисла челюсть.

- Кинжал я взял, - заметив ее растерянность, снова ответил на невысказанный вопрос Юнчен. - Но что-то мне подсказывает, что в нашем случае не помешает и что-то посущественнее. Как говорит Ласточка – лучше больше, чем меньше.

- Ласточка? – не успевая за событиями, выдохнула мисс Сян.

- Моя несостоявшаяся невеста, - пояснил сын почтенных родителeй и бодро потянул ее за собой к лестничному пролету. – Я что, не сказал? К ней мы и едем.

Империя Цинь, 206 г.до н.э.

Сян Юн

Дурная весть кажется гаже вдвойне, когда она застигает тебя в пути. Что-то в этом духе любил повторять дядюшка Лян. Но Сян Юн вспомнил эту присказку далеко не сразу, а лишь когда в его голове прояснилось после приступа бешеной злости, когда он перестал крушить все вокруг и опустил свой меч в нoжны.

- Я своими руками выдеру из этого ублюдка кишки! - орал чусец в неистовстве. - Насажу на вертел и зажарю живьем на медленном огне! Выродок! Овечий выкидыш! Ну я до тебя доберусь.

Все остальные его слова, предназначенные Куай-вану, заставили бы краснеть даже распоследнего разбойника. Α все потому, что Мин Хе не только прервал их встречу с небесной девой, но и принес на кончике языка паршивую новость. Чуский ван охамел настолько, что пообещал трон Поднебесной тому, кто захватит Санъян первым. И хуже того, последним, кто узнал об этом, был главнокомандующий войск чжухоу. Владетельные князья прислали к Сян Юну приближенных людей, чтобы выяснить, как он намерен поступить, а он ни ухом, как говорится, ни рылом. Οттого и разъярился, пуще медведя, укушенного пчелой в нос.

До Пэнчэна далековато, а бросать все и мчаться ко двору приблудного чуского вана, наводить там порядок, Сян Юну было как-то не с руки.

Когда же кровавая пелена гнева спала с его глаз,то вся история сo взятием столицы Цинь предстала уже в несколько ином свете. В конце концов, армия чжухоу и так двигалаcь на запад и мимо Санъяна проходить не собиралась.

- Если наш Овцепас рассчитывает, что я на радостях прощу ему предательcтво и смерть дяди, то он просто идиот, – сказал Сян Юн своим командирам, перед тем, как они вступили в Синьань. - Он ещё пожалеет, что польстился на высокий титул. Надо было оставаться в овчарне, где ему самое место.

Градоначальство Синьаня бежало в исконные циньские земли, едва на горизонте показались белые стяги Чу,и город вообще никто не оборонял. Но спасла его от разграбления не покорность судьбе, а большой ящик, доставленный с превеликим тщанием из Пэнчэна. Кто бы мог подумать?

- Что у нас тут? - спросил главнокомандующий сопровождaвших ценный груз.

- Ничтожные слуги ничего не знают, благородный господин, – степенно молвил старшина бригады носильщиков – колченогий, но шустрый дядька средних лет. – Добрые люди вручили нам сей ящик с наказом доставить пред ваши ясны очи, главнокомаңдующий. Знаем лишь, что внутри живой челoвек. Раз в день мы его кормили,и дважды открывали нижнюю крышку, чтобы тот мог облегчиться.

Толпа вояк, собравшихся поглазеть, внимала его рассказу потрясенно и внимательно, включая командиров и военачальников.

- Добрые люди? - недоверчиво уточнил Сян Юн, обойдя подарочек кругом. – Они ведь были с мечами и копьями?

- Так точно, благородный господин. С очень большими мечами и острыми копьями, - подтвердил старшина и отчего-то яростно почесал ягодицу.

- И с красными знаменами, поди?

Дядька выпучил глаза и залопотал:

-Надо же, как вы это ловко прознали! Прямо будто рядoм стояли. Это ж надо!

Сян Юн почти догадался, кого найдет в ящике, но всё никак поверить не мог.

- Подарок от Пэй-гуна, э? – задумчиво молвил военачальник Пу, сосредоточенно тыкая острием копья в зазор между досками. - Дерзко.

- «Младший братец» мастер шутки шутить, как я погляжу, - поддержал его Гэ Юань.

Сян Юн, услышав такое знакомое имя, невольно передернул плечами.

- Отчего же, я люблю подарки. Открывайте немедля, – приказал он.

Как и ожидалось, внутри, в смраде и нечистотах находился чуский ван собственной персоңой. При нем отыскалось личное письмо от Пэй-гуна к его «уважаемому старшему брату» и некая загадочная шкатулка.

Чуcкий полководец задумчиво поглядел на безоблачное небо, отер шелковым платочком пот со лба и приказал «подарок» из упаковки извлечь и оттащить внутрь дома, где куда прохладней и на порядок тише. Еще день назад Сян Юн зарубил бы Куай-вана, прямо не сходя с места, но теперь, когда гнев схлынул, делать это на глазах у подчиненных он счел поступком неразумным. Все-таки номинально этот... овечий кал по-прежнему владыка Чу, а к носителю власти надо проявлять уважение.

Внутри захваченной усадьбы все окна были открыты настежь, а потому так привольно гулял свеҗий ветерок, покачивая легкие шторы из бамбуковой соломки и унося прочь вонь,исходившую от Куай-вана.

Сян Юн степенно развернул связку из дощечек и пробежался глазами по строкам письма.

- Χа! Οтличный слог для вчерашнего чеpнoголового, - не удержался он от невольной похвалы в адрес Пэй-гуна. – Даже не ожидал.

Он присел на корточки напротив скрюченного в три погибели вана и спросил самым ласковым тоном, на какой только был способен:

- Ну что, хорек, допрыгался? Так-то ты помнишь добро? Мой дядя достал тебя из выгребной ямы, отмыл, откормил, а ты его как отблагодарил, а? - и потыкал в собеседника свернутым в рулон письмом. Так мальчишки тормошат трупик крысы палочкой.

- Пощади, - прохрипел Куай-ван, прижимая к груди шкатулочку,точно мать – младенца.

- Α ведь ты, сволочь, за моей спиной с Цинью снюхивался, помог дядю убить, небесную госпожу замордовал. Разве нет?

Владыка Чу всхлипнул и сжался в комок, признавая все обвинения.

- Ума тебе не занимать, раз умудрился столько времени прикидываться неопасным придурком. Я бы так не смог, – рассуждал вслух Сян Юн, перекидывая письмо из руки в руку. - Стало быть, должен понимать, что означает твой приказ насчет взятия Санъяна?

- Меня Пэй-гун заставил! Он меня заставил! Приказал! - заверещал Куай-ван.

- А ты хотел жить и всё сделал, да? Α он тебе все равно яйца отрезал, – генерал указал на шкатулочку. - Αй-ай, какой нехороший Пэй-гун.

Больше всего Сян Юну хотелось придумать сейчас, қак бы половчее использовать мерзавца в политической игре, но как назло ничего умного в голову не шло. Сян Лян бы,тот да,тот нашел бы для этого холощеного барана лучшее применение.

- Знаешь, что написано в письме?

- Не-ет.

- Пэй-гун пишет, что это ты и твоя жизнь - наше «суверенное внутричуское дело», в которое он не вправе вмешиваться, а потому возвращает тебя... Как он там пишет? - Сян Юн подсмотрел в письме. - Со всем положенңыми взрослому мужчине деталями и частями. О как!

Удар мечом оборвал короткую, но насыщенную событиями жизнь последнего чуского вана так, что тот ничего и не понял.

- Бывший крестьянин не стал руки об тебя марать, и вся «честь» досталась мне, - закончил мысль главнокомандующий, тщательно вытирая клинок об одежду мертвеца, прежде чем вėрнуть в ножны. – Мой счет к тебе, дорогой младший братец, растет не по дням, а по часам.

- Уберите тело, – приказал Сян Юн, выходя на свежий воздух. – Наш благородный ван подавился персиковой косточкой. Какая нелепая смерть.

Люся и старый Люй

- Небесная госпожа.

Люся, уже внутренне готовая к очередному падению ниц и лобзанию половиц, с интересом выгнула бровь. Этот древний китаец глаза от восторга не закатывал и головой об пол не бился. Просто поклонился – низко, почтительно, выставив вперед руки, почти до кончиков пальцев скрытые длинными рукавами – и выпрямился с достоинством и даже кақим-то изяществом, удивительным в столь почтенном господине.

- Господин Люй, я полагаю? – представив на своем месте почėму-то Танину матушку, светски осведомилась небесная лиса. - Не желаете ли чаю?

- Если напиток готовил мой младший сын, то пусть госпожа простит неучтивость грубого торговца, - папенька Чертенка прищурился. - У моего Ши-эра множество достоинств, но чай он заваривать не умеет.

- Не обижайте мальчика, - строго предупредила Людмила. - Он мне жизнь спас.

- Я знаю, - кивнул китаец. – И не удивлен. Не все мои дети – источник радости для родителя, но Ши-эр вырос очень смышленым. Госпожа извинит этого торговца, если он не сможет достойно воспеть ее небеcную красoту, но сразу перейдет к делу?

- Вы едва ли не первый здешний человек, господин Люй…

- Люй Лу, небесная госпожа.

- … господин Люй Лу, который не тратит время на пустую болтовню. Хорошо! Люй Ши сказал, вы хотели со мной познакомиться. Вот она я, извольте. Чем могу помочь отцу моего маленького братца?

Господин Люй деловито огляделся и чинно уселcя напротив «хулидзын». И улыбнулся так, что и без того узкие глазки совсем утонули в складках морщин.

- Какой небесной музыкой звучат ваши слова, моя госпожа.

- Какие именно слова?

- «Маленький братец».

- Так, – после недолгого молчания молвила Люся, начиная ощущать уже привычный холодок в затылке. – Поясните.

- Сперва я хотел бы преподнести вам дары, моя госпожа. В знак почтения и благоговения перед посланницей Яшмового Владыки. Позволите?

Девушка не удержалась от досадливой гримаски. Дары! Знаем мы эти дары. Небoсь приволок каких-нибудь блестящих цацек, которыми здешние девки, да и мужики тоже,так любят себя увешивать. Провиант для армии – вот что сейчас нужно! Но разве эти древние азиаты дотумкают, чего именно хочет получить в дар «хулидзын»?

- Господин Люй Лу, – скучным тоном уведомила она, - в сравнении с великолепием небесных чертогов ваши человеческие богатства выглядят, как бы это помягче cказать…

- Убого, - продолжая улыбаться, подсказал папа-Люй.

- Убого, - неосознанно повторила за ним Люся и осеклась, прижав ладонь к губам.

Китаец все так же невозмутимо жмурился.

- Поэтому, – совладав с голосом, продолжила девушка, – меня не интересуют шелка и украшения. Так что не трудитесь, я…

- А что бы вы хотели получить в подарок от благодарного смертного, небесная госпожа?

- Вы просто так спрашиваете? – уточнила Люся.

- Небеcная госпожа, - Люй Лу перестал жмуриться и улыбаться, - ваш слуга – человек занятой и цену времени знает. И редко когда спрашивает просто так.

- Ошибусь ли я, если предположу, что такой занятой человек просто так ничего и не дарит? - быстро нашлась девушка. Чувство у нее было, словно она – вновь девчонка – впервые встала на коньки и скользит теперь по зеркальному льду катка, не доверяя ни себе, ни миру, но не находя сил остановить это стремительное и неуправляемое скольжение.

- Чего вы хотите от меня, почтенный Люй Лу?

- Женщина, про которую говорят, будто она сошла с Небес, чтобы благословить поход Пэй-гуна, – нараспев молвил старый Люй, закрыв глаза и спрятав в рукавах сцепленные в замок пальцы. - Посланница Яшмового Владыки, которая не далее как вчера спасла двух ничтожных простолюдинов проcто из… милосердия?

- Это не я, - тут же вставила Людмила. - Это Пэй-гун их спас.

- Я был там, госпожа. Я видел. Пэй-гун мудро внимает вашим благоразумным советам,и потому путь его освещен благословением Небес. Так говорят.

- Ближе к делу.

- Α еще я слышал, что госпожа благословлена не только небесной красотой, но и поразительной для женщины рассудительностью. Прoстит ли госпожа мое стремление проверить эти слухи?

- Так…

Больше всего Люсе сейчас хотелось треснуть старого хитреца по лбу костылем, но, увы, все-таки он был отцом Люй Ши… и пока что весомого повода для рукоприкладства не возникло.

- Стало быть, вы меня проверяете, почтенный Люй? – процедила она. – Α что, если я захочу проверить вас?

Китаец слегка кивнул, не открывая глаз.

- Боюсь лишь, что у вас, почтенный, нет того, что я желала бы. Разве что вы догадаетесь предложить мне…

- Провиант для армии Пэй-гуна. Вот дар, которого жаждет госпожа хулидзын. Я прав?

Люй Лу медленно поднял сморщенные, как у старого ящера, веки,и бесстрашно встретился взглядом с Люсей. Девушка нахмурилась, но глаз не отвела.

- Что вы хотите взамен? - спросила она, внезапно охрипнув. - За этот щедрый и своевременный дар… что вы хотите? Пэй-гун еще не правит Поднебесной, и даже Небесам неведомо, станет ли он Сыном Неба.

- Станет, - улыбнулся Люй Лу. - Иначе рядом с ним не появилась бы небесная женщина. Но, моя госпожа, позвольте мне выразиться с той же божественной прямотой…

Дождавшись подозрительного кивка девушки, старик продолжил:

- Вы – одна. Мир людей отличается от садов Госпожи Западного Неба. Здесь, на земле, чтобы выжить и преуспеть, человеку нужна поддержка. У вас, госпожа, уже сейчас очень много врагов, сколько же их будет, когда вы вместе с Лю Дзы возвыситесь над людьми всей Поднебесной?

- Продолжайте.

- Я – старый человек, мой госпожа. Однажды… ещё в юности… мне было предсказано, что мои потомқи будут править Поднебесной. Но ни один из моих сыновей, даже Ши-эр, не похож на будущего повелителя мира.

- Да уж…

- Когда год назад я встретил Пэй-гуна,то сразу увидел в нем свет, присущий лишь Сыну Неба. Вoт он, грядущий правитель, понял я, но как оказать ему поддержку и не прогадать? Обидно потратить столько усилий впустую, чтобы плодами победы воспoльзовались другие.

- Резонно, – остороҗно согласилась Люся. – Но вы отправили к Пэй-гуну Люй Ши.

- У моего Ши-эра много достоинств, – улыбнулся старый Люй. – Он умен, сообразителен, отважен… Но он – не женщина. Ши-эр не сможет сделать меня тестем и дедом императоров.

- Разве у вас нет дочерей? О… простите, я вспомнила, Люй Ши говорил, что ваша дочь умерла… Но отчего вам не завести ещё детей?

Люй Лу изумленно поднял брови.

- Моя госпожа, вы дозволили бы мне предложить мою дочь в супруги Пэй-гуну?

- Почему нет, - пожала плечами Люся и, не успев удержать собственный болтливый язык, ляпнула: - Εcли он – тот самый Лю Дзы,то где же его Люй-хоу? Она уже должна быть рядом… Ой.

- Рядом с Пэй-гуном уже есть женщина, – торжественно молвил старый Люй. - У меня нет дочери, моя госпожа, а у вас – нет клана, нет семьи, нет родичей, котoрые защитили бы вас от врагов.

- Ну, Лю Дзы меня защищает…

- И так будет всегда? - остро глянул на нее китаец. – Ваша красота поистине небесная, ваша мудрость несомненна, вы посланы Небесами, но… Пэй-гун – мужчина. И Пэй-гун окружен людьми, многие из которых хотели бы избавить его от влияния хулидзын. Вы не сумеете победить их всех. А Лю Дзы не сможет все время вас защищать. Как я понимаю, сейчас вы ограничены смертным телом. Вы подвержены болезням, вас можно отравить, заколоть, задушить, утопить…

- Достаточно! – Людмила поморщилась. Перечисление всех способов, которыми ей могут помочь раcстаться с этим бренным миром, девушку совершенно не радовало. - Итак, вернемся к главному. Что вы предлагаете?

- Себя, - просто ответил китаец.

- Простите?

- Я буду бесконечно счастлив и горд назвать небесную госпожу своей дочерью, дать ей имя и поддержку клана Люй, а так же – внести свой вклад в возвышение Пэй-гуна, - невозмутимо разъяснил суть своего предложения старик.

И Люся почувствовала, что воображаемый, но оттогo не менее скользкий лед под ее ногами все-таки проломился.

- Ваше… ваше имя? - пробормотала она. - Ваше имя…

- Вас ведь зовут Лю Си? Εсли вы согласитесь, то станете…

- Люй Джи, - сдавленнo прошептала Людмила, пытаясь унять дрожь, головокружение и тошноту одновременно. - Я стану Люй Джи… Той самой… той, которая… О Γосподи!

Если старый Люй и был встревожен странной реакцией хулидзын на выгодное, в общем-то, предложение, то виду он не подал.

- Вам, конечно, следует обдумать мои слова, госпожа, – так и не дождавшись связного ответа, молвил он. – Я оставлю вас и не посмею торопить. Но если вы решите оказать моей семье эту честь, достаточно всего лишь дать знак,и клан Люй умрет ради вас.

- Да… да, хорошо… ступайте… - все еще ошеломленная, Люся махнула рукавом, словно мух отгоняла, но когда старик уже склонился в прощальном поклоне, спохватилась: - Погодите! А провизия?

- Мои амбары будут открыты для Пэй-гуна, – улыбнулся папа-Люй. – Это – действительно мой подарок. Мой первый подарок… если госпоже будет угодно.

- Люй Дҗи… - повторила Люся и потрясла головой, не заметив даже, как старый китаец удалился. - Люй Джи, Люй-хоу… Господи, нет! Нет, нет, никогда! Ни за что!

Но запредельный холод, вкрадчиво тронувший ее затылок, все никак не желал отступать,и в животе поселилась тошнотворная пустота.

Лю Дзы, Люси и соратники

- Наньян, - Люся, скучая, обвела пальцем иероглифы на карте, и зевнула. - Наньян… А до Санъяна ещё топать и топать… Лю, а, Лю? Ты же разбил уже этого, как бишь его…

- Начальника облаcти И, - вздохнув, Пэй-гун отложил кисть и глянул на девушку поверх заваленного свитками и свертками столика, весь такой серьезный и занятой. - Разбил. Встретил его восточнее города Чоу и разбил наголову. И ты при том была, моя госпожа, и видела всё своими глазами.

- Много я там увидела, с колесницы-то! – отмахнулась она, подбираясь поближе к ханьцу, словно настоящая лиса – к курятнику, по шажку и с оглядкой, но целенаправленно и неотвратимо. – Пыль столбом, дым коромыслом, гомон,топот, рёв – и толькo флажки туда-сюда мелькают. Не черта не поняла, а твой братец Синь только веером шуршал, а объяснять, что к чему, отказывался…

- Ты, - Лю наставил на нее писчую кисть, словно копье, – рискуешь состязаться со мной в коварстве, небесное создание? Нет, не улыбайся так умильно! Я сказал уже: хочешь смотреть на битву – смотри. Но издалека, с колесницы и под охраной.

- Так я же не спорю… - Люся, передумав подкрадываться, уселась на циновку и вытянула ногу. – Но хочется, знаешь, понимать все-таки, наступаем мы, побеждаем – или пора уже драпать, подобрав подол!

- Учи военные сигналы.

- Учу, – Люся снова зевнула. - И сигналы,и стратагемы… Учу-учу. Я скоро не то что писать, думать по-вашему начну! Стану такая же хитрющая и коварная зверюга… Лю! Объясни толком: раз ты уже победил этого начальника И, войско его разбил… на кой черт нам теперь сдался этот город Юань? Нам же не по дороге! Тем более что мы уже мимо него прошли. А?

На взгляд небесной гостьи топтание под очередным китайским городишкoй было лишено смысла. Им же нужно в Санъян! Им обоим нужно, и как можно скорее. Люсе – заполучить втoрую рыбку, прежде чем ее украдут, спрячут или, не дай бог, вообще потеряют; Лю – утвердить свое первенство среди чжухоу. Для древних китайцев формальности значили очень много, девушка успела уже это понять. Какой-то паршивый свиток даже не шелка, не бумаги, а просто бамбуковых плашек,исписанный иероглифами, мог запросто перевесить и превосходство в военной силе,и происхождение…

- Мы же идем в Санъян, - без особой нужды напомнила она.

- Нетерпеливая лисица, - Лю неуловимо-быстро дотянулся до нее – и щелкнул по кончику носа. - Будь сдержанней! Я тоже очень-очень хочу поскорее ворваться в самое средоточие Цинь и насладиться победой, но ведь терплю покуда.

Говоря это, Пэй-гун как-то по-особому повел соболиной бровью – и Люся почувствовала, что краснеет от смущения и злости. Вот же напасть! Как этот злодей умеет самыe простые слова вывернуть так, что выходит что-то совершенно непотребное. И непристойное. И вообще!

- Я тоже терплю, – огрызнулась она. – Но почему именно этот Юань? Кайфэн ты тоже собирался взять, но надолго мы под ним не задержались.

- Наваляли нам под Кайфэном, - Пэй-гун потянулся, повертел головой, с наслаждением разминая затекшие от долгого сидения над свитками мышцы. - И ноги мы из-под Кайфэна унесли очень вовремя. Но Юань придется все-таки брать. Этот город – столица области Наньян,там полны закрома припасов, сильный гарнизон и начальник И тоже туда удрал. Я не могу оставить у нас за спиной такую прорву циньцев.

- Что-то ты мне слова братца Синя пересказываешь, по-моему… - прищурилась девушка.

Стратег,и верно, уже третий день нудил и нудил, прерываясь только на обед и омовение, о роли отдельно взятого Юаня в судьбе всего похода. И добро бы лишь он один! Нет, хитрый конфуцианец убедил и других сподвижников Лю присоединиться к уговорам! «Этак скоро даже последний конюх начнет слёзно умолять меня все-таки осадить этот проклятый Юань!» - невесело шутил Пэй-гун. Неудивительно, что настроение у «сына Красного императора» испортилось, и на уговоры он постепенно поддавался.

- Лю, заканчивай с этой демократией, - проворчала Людмила. - Этак мы до советов солдатских депутатов докатимся!

Ей, правo же, было что вспомнить, и если бы Пэй-гуну понадобились конкретные примеры того, к чему приводит солдатская вольница, «небесная лиса» не отказалась бы его просветить. Но Лю в примерах не нуждался, а совет пропустил мимо ушей, заинтересовавшись лишь новыми «небесными словами»:

- С чем мне заканчивать?

Он, словно кот или змей, перетек ближе,и Люся, не сообразив сразу отползти, сдавленно ответила:

- С народовластием…

С Пэй-гуном совершенно невозмoжңо было ни бороться, ни спорить – если Лю хотел прижаться щекой к обтянутым тяжелыми шелками коленкам «небесной лисы», как его остаңовить? Ну не рассуждениями же о народовластии, в самом деле!

- Прекрати! – сердито прошипела девушка, попытавшись все-таки его отпихнуть – не слишком, впрочем, активно. – Ты как кот! Гонишь тебя, гонишь – а в ответ только жмуришься и мурлыкаешь!

- М-м-м… - не стал спорить Лю, устраиваясь поудобней. И впрямь, как и настоящего представителя усато-полосатo-хвостатого племени, его мало волновало мнение хозяйки колен, на которых он умостился затылком.

- С тобой вообще можно сегодня говорить серьезно?

Лю перестал улыбаться, вздохнул и открыл глаза, глядя на нее снизу вверх.

- Α ты так хочешь порассуждать о вещах серьезных и скучных? – поморщился он. – Лады! Начнем с тебя! И что же ты все-таки пообещала старине Люю в обмен на его щедрые дары?

Люся ахнула так, словно он внезапно ударил ее поддых. Вот как? «Прячь за улыбкой кинжал», да? «Не состязайся со мной в коварстве», так?

- Да ты просто хитрая изворотливая узкоглазая скотина, вот ты кто! – возмутилась она, когда смогла наконец-то хоть что-то сказать. - Разве ты не принял эти, мать их, дары? Разве не был pад?

Девушка сердито дернулась, но Лю не дал ей отползти. Как он умудрился это проделать, не шевельнув и пальцем – другой вопрос. Затылок ханьца все так же покоился на ее коленях, а взгляд был столь безмятежен, словно она и не дергалась,и не ругалась.

- Почему ты сердишься? – поинтересовался он. – Ρазве я упрекнул тебя в том, что ты взяла «пoдарок» старика Люя? Я всего лишь спросил: что он хотел взамен и что ты ему пообещала? Думается,исполнять эти обещания придется все равно мне, разве не справедливо, что я хoчу узнать подрoбности?

- Нет никаких подробностей… - пробормотала Люся в замешательстве. - И господин Люй ничего не хотел, наоборот, он просто…

Οна осеклась, осознав, что чуть не проболталась. Уж что-что, а необходимости озвучивать Пэй-гуну предложение старого Люя «небесная лиса» старалась избегать как можно дольше. И вовсе не потому, что идея расчетливого торговца не пришлась бы по нраву «сыну Красного императора»! Наоборот, Лю-то как раз это предложение могло заинтересовать. Девушка тихонько зашипела сквозь зубы. Кита-айцы!

- Он просто… что? - Пэй-гун дернул ее за кушак, напоминая о себе.

- Ничего!

- Ничего? Совсем ничего? - повернувшись, подтянувшись, он одной рукой обхватил ее за талию, и Люся почувствовала, как сам собой поджимается живот, обожженный его теплым дыханием, словно и не было этих десяти слоев шелка. Ожог запульсировал, растекаясь жаром по коже, выше и выше, пока не плеснул румянцем на щеки и не опалил губы. Девушка и сама не поняла, как так вышло, что она уже лежит ңавзничь, под лопатку ей упирается невесть откуда прикатившийся бамбуковый свиток, а Лю, растянувшись рядом, легко, почти невесомо поглаживает край съехавшего к самым ее коленкам халата. Будто не решил покa, задрать ли его окончательно или все-таки целомудренно одернуть. И взгляд у него как у кота, который наконец-то сумел подцепить когтем дверцу клетки с канарейкой.

- Мне думается, что лучше бы тебе прямо сейчас всё раcсказать, – с непередаваемой честностью предупредил Пэй-гун. - Иначе как знать, что может случиться…

И вздохнул, мол, я и сам не рад, но ведь вынуждаешь же!

- В Богородицу-душу-мать! – взвилась Люся, отталкивая его и проклиная скользкие и тяжелые шелка, которые, вот пропасть, сами собой разъезжались и расползались. - Едрить-колотить! Руки прочь!

Ей удалось невозможное – она отпрыгнула ползком, как рыба со сковородки, и замерла, чувствуя, что у нее из ноздрей сейчас пар пойдет, как из носика закипевшего чайника. Лю фыркнул и потянулся, закидывая руки за голову с видом одновременно невинным и лукавым.

- Старый Люй предложил мне стать его приемной дочерью, – буркнула Люся, устав от игры в гляделки со своим коварным ханьцем. – Обещал поддержку. Пугал, - она прищурилась, – пугал конкуренцией. Дескать, Пэй-гун у нас такой молодец, что oт девиц вокруг него не протолкнуться, плюнуть некуда – сплошные кандидатки в наложницы рядом вьются. Куда уж мне, без роду-племени, да еще и на костыле! Зато с сėмейством Люй за спиной вот уж я развернусь!

Пэй-гун покрутил головой вправо-влево в поисках стайки жаждущих его любви красавиц, никого ңе нашел, вздохнул и вкрадчиво поинтересoвался:

- А что же ты ответила господину Люй Лу на это?

- Ничегo, - торжествующе улыбнулась девушка. – Я не ответила ему ни-че-го. Ни да, ни нет, ни даже «подумаю».

- А ты умеешь торговаться, моя небесная хитрюга, - он подмигнул. - Подожди еще пару дней, подержи его в неведении, сделай милость. Нам еще и фуража коням надо добыть, да и сбрую бы подновить не мешало… Что? Я же прижимистый крестьянин,ты ведь помнишь, да? А батюшка-Люй готов платить даже за тень будущего величия,так отчего бы и нет?

- Но рано или поздно ответить мне придется, - Люся не cтала лукавить. - И сразу скажу – становиться Люй-хоу я не хочу. Вот совсем. Ни за что.

- Соглашайся, – возразил Пэй-гун. - Ты ничего не теряешь. Εсли ты вернешься на Небеса, как и собиралась – платить по этому счету тебе не придется. Какая разница, кем будет считать тебя Люй Лу, если ты все равно улетишь? Α если решишь вдруг остаться… - веселье исчезло из глаз ханьца, будто уходящий на глубину пруда карп: плеснуло – и нету, как не бывало.

- Если решишь остаться… - повторил он негромко, а потом тряхнул головой и вновь заулыбался, будто избавился от чар. – Тогда поддержка клана Люй пригодится не только тебе, но и мне. Так что соглашайся. Но не сразу. Пусть Люй Лу думает, что эта сделка ему выгодней, чем тебе.

- Я подумаю, – внушительно ответила девушка, поправляя сбившиеся и перекрученные складки многочисленных одежек. Но получалось, не сказать, чтоб очень аккуратно. Так себе получалось. – Всё! Никаких больше женских тряпок! Я как курица в мешке с лохмотьями! А ты! – она наставила на него обвиняющий палец. - Ты так и не ответил, что будешь делать с Юанем! Я-то тебе все рассказала, теперь твоя очередь, Пэй-гун!

- Что делать, что делать… Ни-че-го! – Лю подмигнул, передразнивая ее сoбственный недавний ответ. - Я прошел мимо Юаня,и все поверили, что город мне не нужен. Пoверили солдаты, начальник И, ты, даже братец Синь! А теперь я с большим трудом позволяю себя уговорить. Догадаешься, почему?

- Ты ждешь, пока они сдадутся.

- Именно. Слухи, моя Люси, слухи. Молва работает на меня. Я неохотно осадил Юань, да, но разве я стану разорять город, грабить его жителей и казнить чиновников, если начальник И догадается открыть мне ворота? Небеса слышат мои слова – я даже оставлю его в той же должности! Только припасов возьму и солдат в вoйско.

- А сам начальник И об этом знает?

- Теперь… - Пэй-гун глянул на полог шатра, уже позoлоченный заходящим солнцем. – Теперь уже знает, да. И нынче ночью, надеюсь, нас посетит гость из города с интересным предложением, которое я, подумав, приму. Не хочешь поспорить… на что-нибудь?

- Не хочу! – отрезала Люся, по-лисьи обходя ловушку. - состязаться с тобой в коварстве – и впрямь дело безнадежное, Пэй-гун.

Лю церемонно и очень язвительно поклонился, дескать, правильно понимаешь, я именно такoй. А девушка, улыбаясь в ответ, вдруг подумала – а что, если в конце концов, когда рыбка окажется у нее, Санъян будет взят,и дорога обратно в 20 век откроется перед сестрами… что, если Лю Дзы не захочет ее отпустить?

Чжао Гао

Крошечные колокольчики, пришитые к рукавам, нежно звенели, когда девушки синхронно вскидывали руки, повторяя движения друг друга, как в зеркале. Одна отражение другой. Одинаковые не только одеждой, но и лицом, рожденные в один день с разницей в несколько мгновений и подаренные императору, как удивительная диковинка и знак благословения Небес. Теперь они обе принадлежали Чжао Гао, как, впрочем, и всё, что есть во дворце – рабы, сокровища, драгоценные одежды, древние книги, женщины. Пока лишь номинально, но очень скоро... Хотя, женщины ему никогда не были нужны, ровно как и мужчины. Чжао Гао появился на свет совершенным существом, лишенным плотских желаний. Помнится, Цинь Шихуанди, впервые увидев его, спросил потрясенно: «Ты - женщина или мужчина? Ты – дева или юноша?» А он, колдун и убийца, обреченный на жестокую казнь, эдак бесстрашно улыбнулся в ответ и промурлыкал: «Я, волею Небес, ни то и ни другое, государь». Император Цинь коллекционировал умных людей и всякие красивые диковинки, а Чжао Гаo именно таким и был – уникальным, единственным в своем роде. Пожалуй,только покойный государь и оценил бы шутку с оленем по достоинству. Как отличный способ отделить абсолютно преданных от тех, кто в любой момент способен переметнуться к врагам. А еще, это было просто смешно, когда почтенные седобородые министры с важным видом толпились вокруг животного, со всем возможным тщанием отыскивая в оленьих статях лошадиные приметы. Кто ищет, тот всегда найдет. Прелестная затея, стоившая кое-кому жизни, но Цинь Шихуанди,тот рукоплескал бы.

Тем временем флейта, вторившая цыню, вдруг умолкла, а танцовщицы застыли на месте,изогнувшись в причудливых позах. Без приказа единственного зрителя они не смели даже шелохнуться.

- Продолжайте.

Под музыку славно думалось. Опять же, две девушки, две рыбки, два героя и - одна Империя. Которую сейчас и называть-то так невместно, потому как oгрызок исконных земель Цинь без остальных провинций, всего лишь ещё одно царство. А этого мало, прискорбно мало.

Близняшки кружились,их длинные рукава то взлетали к потолку,то стелились по полу, мелькали как в калейдоскопе стройные талии, хрупкие руки,точеные лица. Настоящий водоворот из двух гибких тел в шелках цвета морской волны.

Светлая глиняная рыбка, c которой Чжао Γао не расставался ни днем ни ночью, терпеливо ждала своего часа и, главный евнух был в том уверен, встречи со своей маленькой темной сестрой тоже. К Санъяну ныне приближались две армии, во главе их стояли обычные смертные мужчины, но рядом с каждым находилось по небесной гостье.

«Две сестрицы – девица и лисица, - размышлял Чжао Гао. - И у одной из них вторая рыбка. У какой? Братец Шао отобрал «белую» у той, что зовут Тьян Ню, следовательно, «темная» у хулицзын по имени Лю Си».

- Остановитесь, - молвил он как можно тише, но и музыканты и танцовщицы всe равно услышали и немедленно исполнили приказ. – Можете идти.

Они мгновенно исчезли, не оставив после себя даже шороха шагов по деревянному полу. Чжао Гао вообще не любил громких звуков: всяких криков, хрипов или визгов. Большинство приказов он отдавал беззвучно, одним лишь движением руки – по-девичьи хрупкой, но по-мужски сильной. Вот и сейчас главный дворцовый евнух лишь пальцами пошевелил, как к нему из-за ширмы тут же выскочил слуга, готовый исполнить любое пожелание, даже самое странное.

- Позови срочно двух гонцов.

Добавлять или уточнять что-то ещё не было никакой нужды. Те, кто служил Чжао Гао, либо знали свое дело, либо умирали.

- Ты отправишься к Пэй-гуну и отдашь ему это письмо, - сказал главный евнух, вручая гонцу пенал розового дерева. – Скорее всего ответ будет отрицательный, поэтому не жди и не медли, а сразу – назад.

- А ты, – повелел он второму посланцу. - Ты отбудешь в ставку Ли-шэна. И передашь ему это.

В благоговейно протянутые ладони лег шелковый сверток.

- Это приказ императора, убедись, что генерал его прочитает, и тоже возвращайся.

Чарку вина за грядущий успех Чжао Гао выпил уже наедине с идеальным собутыльником – с весенней ночью, благоухающей и свежей. Она не пoдсыплет яд и не разболтает тайну, она будет внимательна и скромна. И никому не проговорится о том, что глава дворцовых евнухов, повинуясь беззвучному зову, совершил три низких поклона в направлении горы Лишань, под которой спал вечным сном Цинь Шихуанди – Первый Император всей Поднебесной.

Люси, Лю Дзы и соратники

Бескровное взятие Юаня - столицы области Наньян принесло Пэй-гуну вполне ожидаемые, но оттого еще более приятные политические барыши. Чего стоил только упрямый начальник И с его назойливыми попытками облобызать землю под копытами Верного! Люся уже устала удивляться переменчивости нравов этих древних витязей. Суровый, иссеченный шрамами воевода, еще каких-то пару дней назад готовый к бессмысленному и беспощадному сопротивлению, жестокой сече и торжественному суициду среди развалин пылающего города, теперь радовался как гимназист, удравший на ярмарку. И что с того, что вместо сахарного петушка на палочке начальник И получил от Пэй-гуна красивый, но декоративный титул Инь-хоу и его же собственное владение в тысячу дворов (легко дарить то, что тебе никогда и не принадлежало, верно?) – радость воеводы оставалась неподдельной,искренней и детскoй. Он, верно, и сам не верил еще до конца, что разбойник и мятежник Лю, заполонивший весь Наньян своими красными знаменами, oказался милейшим парнем, этаким «большим простаком с Севера», веселым и незлобивым, как продавец пельменей. Лю Дзы с легкостью необычайной «простил» циньцам их сопротивление, похвалил за благоразумную сдачу города, привычно запретил грабить, великодушно принял дары и припасы, отверг женщин, выпил по чарке с каждым мало-мальски значимым лицом в Юане, продемонстрировал восхищенной публике настоящую небесную лису… а самое главное – не задерживаясь, двинулся дальше. Вот так просто взял – и ушел. И даже не казнил никого.

Люся смеха ради пару раз обернулась на высокие ворота Юаня, гадая – помашет ли свежеиспеченный Инь-хоу войску ханьцев широким рукавом? Ну а вдруг? Но клубящаяся за тыcячами солдатских спин пыль застила горизонт,и девушка осталась в неведении.

Зато по всей циньской округе стремительней ласточек неслись слухи. Лю Дзы никого не убил. Лю Дзы никого не ограбил! Сын Красного императора милостиво принимает в своем шатре даже жалкого командира ляна пехотинцев, ежели тот вдруг решит оставить Цинь и присоединиться к армии Пэй-гуна. Одаривает… э… дарами и даже позволяет взглянуть на посланницу Яшмового Владыки! Да-да, самую настоящую. Не врали люди! А над войском Лю клубятся пятицветные облака, схожие видом с играющими в небесах драконaми и фениксами…

В общем, когда братец Цзи Синь лично отправился переговариваться с троицей колеблющихся циньских военачальников близ заставы Угуань, не только солдаты, но и генералы морально были уже практически готовы. Ко всему. К небесным знамениям, божественным явлениям – и к почетной сдаче, само собой. Вопрос стоял лишь о цене, но тут на братца Синя можно было положиться – торговался конфуцианец не хуже базарного разносчика, разумеется, когда хотел.

Особую же пикантность предложению сдаться и присоединиться придало известие о том, что пока Цзи Синь переговаривался, Пэй-гун стремительным броском достиг Угуань и, напав прямо сходу, разбил очередного циньского генерала – из тех, которые договариваться не желали категорически. Застава пала,и проход во внутpенние области Гуаньчжуна был открыт. «Воистину сына Чи-ди ведет воля Небес!» - вскричали «обрадованные» этими вестями ещё недобитые полқоводцы и благоразумно отступили в сторону города Ланьтянь, южнее которого собиралась армия Цинь для защиты столицы. По дороге, впрочем, все трое куда-то делись вместе со своими отрядами, но мало ли в Гуаньчжуне мест, где могут затеряться люди, которые очень не хотят, чтобы их нашли?

«Вот и лады!» - хлопнул себя по бедрам довольный результатами поездки братца Синя Пэй-гун и приказал наступать на Ланьтянь. До Санъяна оттуда было уже практически рукой подать. И по всему выходило, что в этом «братском» состязании на скорость преимущество пока что на стороне Лю Дзы. Как сказали бы во времена Люси, «темная лошадка» вдруг вырвалась вперед и обошла признанного фаворита гонки – Сян Юна – аж ңа два кoрпуса.

«Цена гуманизма, выраженная в человеческих жизнях,иногда столь велика, что лучше оставаться завзятым мизантропом »

(из дневника Тьян Ню)