Дорога в никуда (СИ)

ГЛАВА 6

Весь вечер сидели на кухне, потушив верхний свет и включив небольшой торшер — стало так уютно, Лида забралась с ногами на маленький угловой диванчик, к ногам тут же привалился котяра.

— Моя персональная грелка! — пояснила Лида. — Взяла-то полузамерзшим, в полладони всего, а вон как отъелся!

Марк незаметно для себя разговорился — рассказал про годы учебы. Поступил в институт нефти и газа, Губкинский, с первого захода, учился, был комсоргом группы, потом факультета, прочили карьеру партработника, но он выбрал север с его суровым климатом и ни разу не пожалел.

— Самотлор, гнилая вода. Ох как сложно было поначалу, но и замечательно: там либо-либо, или ты становишься настоящим, или же уезжаешь. Я попал в самый интересный период, Самотлор уже весь был в насыпных островках, для вышек, Нижневартовск из поселка в город переименовали, трудностей было много, но энтузиазм зашкаливал, интересно, молодой, все сразу хотелось постичь. Нефтяник я с большим стажем и опытом. Так вот в Нижневартовске и прикипел — постоянные командировки, иной раз по полгода. Вот сейчас был в Мессояхе — самый северный промысел, есть, конечно, ещё и Арктика севернее, но и здесь условия серьезные — тундра, болота, основная доставка грузов — вертолетами, романтика сплошная.

— Но, Марк, ведь это сложно и наверняка трудно, возраст-то уже не двадцать пять?

Марк улыбнулся:

— Конечно, но привык — семьи нет, деток не нажил, более тридцати лет вот так мотаюсь по северам.

— Странно, — протянула Лида, — такого видного мужчину и ни одна не..?

— Да почему же, была у меня жена, ещё в институте на пятом курсе женился, да вот не срослось, как молодежь скажет. Я рванул по распределению на север, хотел три года отработать и к жене. Она училась на третьем курсе иняза, этакая изящная, хрупкая статуэточка. Увидел впервые и влюбился до беспамятства, как говорится: спортсмен, комсомол, красавиц — все это у нее было.

— Нет, нет, — сказал Марк, увидев, что Лида хмурится, — жива она и, наверное, здорова. Давненько что-то не созванивались, она экономит на звонках-роуминг, обычно я справляюсь, как она там, в Голландии.

— Устала ждать? — спросила Лида.

— Да как сказать, там, похоже, и не собирались ждать, я её своим напором и обожанием впечатлил поначалу, потом вот далеко оказался… девочка, как я уже сказал видная, красивая, ну и мои деньги, что я ежемесячно присылал ей — избаловали… немного. Отучилась, по направлению, посодействовал друг её отца — протолкнули во Внешторг, переводчицей временно, там кто-то в декрет собрался, ну и закружилась голова от возможностей, в то время это было супрепрестижно. Это потом уже, по прошествии времени, оказалось — друг отца имел свой интерес к ней, ну да, банально все. Я далеко, приезжал пару раз за год на недельку — можно побыть мягкой и пушистой. А меня после окончания отработки уже было с северов не утянуть ни в какую, призвание свое нашел, конкретное. Так вот и жили, вроде, и муж-жена, а каждый сам по себе.

— У неё интересы совсем другие стали, если первое время она интересовалась всем, что мне дорого, потом просто отмахивалась:

— Что может быть интересного в твоей тундре — буровые вышки??

— Друг отца вышел в тираж, появились другие френды, а меня принесло не вовремя, на конференцию. Приехал, она в командировке была — поразился: дома тапки, халат, бритвенные все, рубашки, брюки явно не моего размера… Братьев у неё нет, странно. Позвонил на работу, спросил Соловьеву — моя фамилия сермяжная ей конечно же не подошла, менять не стала ни в какую. Дама трубку положила, пошла узнавать, когда моя вернется из командировки, а слышен разговор двух других:

— Опять со своим Криницынским опоздают, постоянно из командировок, хи-хи, опаздывают для своего благоверного, она сама это не скрывает.

— У Соловьевой что, совсем мужик рохля??

— Да нет, он, вроде, у неё на севере, деньги лопатами гребет, не знает, поди, ничего. А Валерик пристроился неплохо, живет на всем готовом, только ночью отрабатывает!

Я не поленился, приехал в аэропорт, посмотреть. Ну, что сказать — пара видная. Мальчик, правда, рыхловат на конституцию, зато смазливый, из таких красавчиков-нарциссов. Не успели выйти из таможенного зала обнимашки-целовашки пошли, мурлыканье, а я стою — внимательно так рассматриваю их.

Ему видно, ей нет, он как-то развернул её лицом ко мне, может, думал, что я, завидуя, смотрю на них, может, захотел показать, какая с ним красотка. Красотка сначала мурлыкала, а потом увидела меня… немая сцена случилась.

— Что-то я разговорился? — удивился Марк. — Вот как на меня расслабляющая обстановка подействовала.

— Если трудно об этом… лучше не надо! — проговорила Лида.

— Да это было при царе-Горохе, в семьдесят седьмом вроде году? Все давно перегорело. Отдать ей должное, растерялась на чуток, потом тут же поинтересовалась:

— И что, морду бить будешь??

— Зачем? Ключики мне, плиз. Надо сказать, квартиру я купил, и она была на меня оформлена. Как в воду глядел мужик один, что меня надоумил не разбрасываться по мелочи деньгами, а вложить в нужное. Попыталась что-то доказывать, права качать, я слушать не стал, пожелал счастья и поехал замки менять. В процессе выяснилось, что была беременность от меня на последнем курсе… но карьера дороже… аборт был, это все мне было преподнесено с издевательскими улыбками, когда я, не заморачиваясь, барахло собрал и на площадку выставил. Развели быстро, были у меня уже тогда кой какие знакомства нужные, да и детей-то не было.

— А потом, отчего ж не родил? — Сначала разочарован был, да и все, типа моей бывшей жены, дамы встречались, таким я только толщиной кошелька был интересен. Потом сам циником стал незаметно, разуверился в женском роде. Да и не встретилась такая, кто бы стал замечательной женой и мамой. Мне друг стародавний все годы твердил, что я не туда смотрю. А у меня то север, то командировки, когда смотреть? Да, конечно, хочется домашнего незатейливого уюта, но вот…

— Я Вам, Лида… чего уж мы выкаем друг другу, в такой-то вот обстановке и с мурчащим котом, только на ты надо, согласна ли?

— Согласна, — усмехнулась Лида, — так проще.

— Я тебе почему не звонил, связь была там — улетная, думал, месяц пробуду и все, но непредвиденный форс-мажор случился. Вот только и вырвался, приехал повиниться. Тянуло, если честно, за душу, виноват сам, прости, а?

— Ты, как мой Лешка — тот навертит, напортачит, а потом — «Прости, а?»

— Лешка — это муж?

— Нет, сын — младший, но про него потом как-нибудь расскажу, не сейчас.

Монахов спохватился:

— Время-то час ночи, по кроватям, тебе завтра на работу!!

Днем Монахов старательно готовил бешбармак. Отваривал мясо, замешивал тесто, зазвонил домашний телефон, настойчиво так.

— Мало ли, может, межгород или что-то серьезное?

Марк взял трубку. — Слушаю Вас?

— А Лидию можно? — спросил мужской голос.

— Лидия на работе.

— А Вы, собственно, кто?

— А мы, собственно, муж Лидии! — отрезал Марк.

— Каккой муж??

— Второй, ей что-то передать??

— Не надо! — Бросил трубку мужик.

— Поклонник что ли какой-то имеется?? — мрачно подумал Марк, настроение как бы испортилось, но затем хмыкнул:

— Даже если и был, теперь ни шиша — моя будет!!

< Лида вечером безмерно удивилась. В квартире витали такие запахи, что рот тут же наполнился слюной. Мужики, оба, чинно сидели на кухне, причем, Вася сидел на коленях у Марка.

— Надо же, признал?? — удивилась Лида. — Он же на коленях только у меня и сидит, остальных игнорирует, Андрею немного позволял, минуты три, не больше.

— Да мы с ним коллеги — одну и ту же… — Марк резко сменил тему:

— Мы с котом бешбармак приготовили, кот пробы снимал, моем руки, переодеваемся и милости просим.

— Это что такое? — удивленно вопросила Лида, глядя, как Марк вытаскивает из хлебопечки духмяный хлеб.

— Да вот, взял на себя смелость — хлебопечку купил, привыкли мы сами печь хлеб, он же намного вкуснее!

На столе стоял ачичук — казахский салат, тонко-тонко нарезанные помидоры и лук кольцами, вперемешку — обычный и красный, красное вино, зелень и сыр, нарезанный кубиками.

— Ух ты! — втянула носом Лида вкуснющий запах из кастрюли.

Марк улыбнулся:

— Отведай, боярыня, моего яства, что бешбармаком зовется! Учил меня готовить его казах один — Жак, работал у нас долго, вот постоянно приглашает к себе в степь.

— А почему имя такое странное — Жак, это французы — Жаки??

— Да он Жаксалык, пока выговоришь, вот и стал Жаком. А что, Лидия Сергеевна, поедем весной в степь? Там тюльпаны цветут изумительно, он постоянно нам фотки цветущей степи присылает.

— Тюльпаны? Красные?

— Всякие, и желтые, и лиловые, и желто-красные. Я один раз был весной, в оренбургских степях, мы с мужиками остановили газик и вылезли фотографировать такую красоту — безумно красиво, проняло всех.

— Мои самые любимые цветы, я, правда, всякие люблю, даже медуницу, что одной из первых вылезает на солнышко, но тюльпаны и хризантемы на особицу.

— Помню, помню!

Марк жестом фокусника достал из-за стола букет хризантем в вазочке, поставил букет на стол и удовлетворенно сказал:

— Стол сервирован полностью! Лида объелась:

— Такая вкуснятина, бесподобно!! — восклицала она, довольный Марк только подбавлял ей добавки. — Ой, не могу больше!! — взмолилась Лида, как раз зазвонил её сотовый, она договаривая на уговоры Марка положить чуток добавки, сказала:

— Не могу!

А сын сразу же заволновался:

— Что, мам? Ты заболела?

— Нет, сынок, мамка твоя обжорством замучилась!!

— Чай с бутербродиком, как всегда? — съехидничал сын.

— Не, не угадал. Меня тут бешбармаком казахским соблазнили, полкастрюли уговорила!

— Да ладно, ты — и полкастрюли? Не поверю!

А потом насторожился:

— А кто шеф-повар у нас?

— Марк Викторович!

— Даже так? Передавай спасибо за икру! Я звоню с дежурства, все нормально, целую! — не стал задерживать Лиду сын, а про себя твердо решил позвонить днем на домашний, надо же почву прощупать.

Опять были долгие посиделки, Марк рассказывал, Лида внимательно слушала, он удивился вслух:

— Я сто лет никому так много и обстоятельно не рассказывал ни про себя, ни про работу. Моим… хмм, приятельницам было неинтересно слушать, особенно про север.

— Марк, а северное сияние, оно какое? Видела я картинки в инете, а вживую?

— Сложно передать словами, это неописуемая красота! Фантастические цвета, то какие-то зигзаги в небе, то столбы разноцветные, то купол, у меня в планшете есть мои фото, сейчас покажу! Природа, она самый великолепный художник!!

У Марка было много фотографий — кроме северного сияния были интересные кадры природы, достопримечательностей тех стран, где довелось побывать.

Идиллию нарушил звонок Маринки, Марк не прислушивался, но слышны было истерические всхлипывания и громкие восклицания.

— Марин, я завтра-послезавтра забегу, поговорю с твоим отцом, только вряд ли он меня услышит! — устало проговорила Лида.

— Лида, это кто?

Лида пояснила, что и как.

— Мне трудно судить — у меня детей нет, но что-то мне подсказывает — сколько ей лет?

— Тридцать четыре будет, они с Лешкой нашим одногодки.

— Не исправить эту женщину уже точно. Такие, только попав в безвыходную ситуацию, могут измениться и осознать, и то не всегда. Не дай Бог, конечно, но твоя подруга, ушедшая, тащила этих упрямцев на себе, они же воспринимали это, как должное, жаль.

Вечер был испорчен, ушла та светлая и теплая атмосфера.

Маринка же дооралась с отцом до драки, Коля встал опохмелиться, она спрятала начатую бутылку, вот и понеслось. Хорошо, Петя был у соседей — там приехала внучка на недельку, вот и общались первоклашки с удовольствием.

Маринка налетела на кулак, истерила, рыдала, огрела отца сковородкой, схватила одежду, на площадке оделась, позвонила соседям, попросила оставить ребенка у них ночевать, сама полетела в пригород, к Димке за утешением.

Он, конечно же, утешил, предварительно дав пару раз затянуться безвредной травкой.

— Марина, я постоянно для успокоения нервы по чуть-чуть затягиваюсь, вот увидишь, станет легче!! Эт не наркота, эт такой трава у нас растет, с детства знаем, что успокаивает!!

Маринка, бахвалясь, сделала не пару затяжек — побольше, и впрямь стало неплохо, а потом ещё и сладкая ночь случилась!

Будучи медиком, не понаслышке зная обо всех этих «удовольствиях», Маринка посмеивалась про себя:

— А вот и не буду больше пробовать, на кой это мне? Один раз попробовала, привыкания нет, да и Димка меня вон как любит, он-то не привык и не позволит что-то мне во вред!!

Лида сдержала слово, зашла к Носовым, Коля был дома. Не стесняясь в выражениях, долго пояснял, что «эта жадная сука, корова толстая, довела мать до могилы, она такая-сякая, проститутка — мало ей русских мужиков, с чурбанами связалась!!»

— Коль, но ведь у тебя и есть-то только Маринка и внук? Ну можно же попытаться найти общий язык, живите в конце-концов вы без скандалов — каждый сам по себе!!

— Лид, я молчу, она, сука, сама меня доводит, тоже хочет, чтобы и я в ящик сыграл!

Лида послушала-послушала, вздохнула:

— Два родных человека, а мира между вами наверное и не будет! Ладно, Коль, извини, пошла я!

Марк ждал её у торгового центра — договорились побродить по вечернему городу. Лида много и с удовольствием рассказывала про историю города, бродили долго, у неё замерзли руки, и Марк, ворча, тут же стащил её перчатки, взял в свои теплые немного шершавые ладони и так и повел её, не отпуская, в ближайшее кафе.

Там совсем не было народу, только в дальнем в углу сидела одна парочка.

Негромко играет ретро-музыка, в углу журчит небольшой фонтанчик, тепло, уютно, рассеянный свет… Лида отогрелась и физически, и душевно, сидели в уютной кафешке, неспешно перебрасываясь словами, попробовали местную фирменную выпечку — штрудели. Марк бывал в Вене, пробовал там их, здешние оценил на пять баллов. Официантка передала эти слова кондитеру, и им принесли ещё изумительные пирожные. Лида вздохнула:

— Я за пару дней поправилась больше, чем за последние пять лет!!

Марк только улыбался, он весь день прокручивал в голове разговор с сыном Лиды. Многое стало понятно в её поведении — эта её настороженность, неверие в хорошее, отстраненность и нежелание поощрять мужиков — зная теперь, каким был муж и отец Костарев, Марк злился про себя, таких идиотов четвертовать надо.

Андрей дотошно выспрашивал его, на предмет интереса к матери.

— Она у меня очень много дерьма хлебала, не хотел бы, чтобы опять она переживала, ей Лешкиного исчезновения с лихвой хватает.

Марк четко и ясно сказал:

— Я такую женшину всю свою жизнь ждал, уже и не надеялся, что в этой жизни встречу. Не обижу, наоборот, постараюсь вам всем троим быть нужным.

— А третий — кто? — удивился Андрей.

— Вася! — серьезно сказал Марк.

— Принял хоть, или игнор? — засмеялся Андрюха.

— Подружились!

— Надеюсь, что мамка моя в Вас не разочаруется? — на этом и распрощались.

Вот и не хотел Марк уходить из этого уютного местечка, видя, как оттаивает и расслабляется Лида. Подошедшая официантка негромко сказала:

— Там, возле фонтанчика, есть место, можно потанцевать.

И танцевали две пары, бывшие в кафе, медленные танцы, и так легко было Лиде и Марку, они оба наслаждались таким приятным вечером. Марк заказал такси, ожидая машину, сердечно поблагодарил за прекрасный вечер, за вкусную выпечку, попросил собрать в коробочку понравившихся пирожных, написал благодарный отзыв, оставил хорошие чаевые, видя что Лида получила истинное удовольствие, было хорошо и ему.

А дома Лида его удивила:

— Марк, давай-ка начистоту? Что конкретно тебе от меня надо? В чистую и неземную, сам понимаешь, ни за что не поверю, внешностью впечатлился? Опять же-вряд ли, не модель, таких Лид по городам и весям сотни, обычные мы, да и возраст сто один год… Обычно, после пятидесяти мужиков зацикливает на молоденьких-свеженьких, все как-то непонятно?

Марк пристально взглянул на неё:

— А если я скажу, что всю жизнь мечтал вот так сидеть в маленькой уютной кухоньке, под неярким светом торшера или лампочки, пить чай, держать на коленях кота и слушать негромкий голос родной женщины??Подожди, не перебивай, — видя скептическую улыбку Лиды, попросил он. — Видишь ли, моя матушка меня тянула одна, я рос хулиганистым, резким, да и по сию пору такой остался, матушка же была больна, но скрывала это от меня… В общем, когда я учился на первом курсе, она ушла — сердце. Отца как бы не было никогда, она мне про него и не говорила, я тоже не особо заморачивался — ну, нет и нет. Когда матери не стало, ну, это как вот у нас на севере, выскочить в одной рубашке в пургу — холодно, тяжко, тоскливо… Но надо было учиться, стипешка, сама знаешь — сорок рублей, подрабатывал, где мог… и вагоны разгружать приходилось, и грузчиком на овощной базе, и дворником, ребята считали скуповатым- я не особо что мог себе позволить — пивка там, кофе попить, сигарет каких-то приличных покурить — вот из-за этого и не стал, весь вечер потусоваться где-то. Вместо этого подработка, старался везде успеть, заработанные деньги тратил, не поверишь, на нормальную одежду, всегда считал — лучше иметь одни, но хорошие ботинки или джинсы. Девочки мной интересовались, но я отделывался шутками-прибаутками — не было времени на «Вздохи на скамейке и прогулки при луне!» А в душе с тех пор поселилась несбыточная мечта, чтобы кто-то просто так, ни за что, не за положение, не за кошелек, а просто заинтересовался мужиком Марком Монаховым, и вечерами, привалясь к боку, сидел рядышком и было бы славно даже молчать!!

— Но, Марк, а жена? Она ведь не сразу..?

— Нет, не сразу. Я молодой был, самоуверенный — увидел её, сразу решил — это то, что мне нужно! Двадцать один год мне и девятнадцать ей — оба слетели с катушек, её родители, конечно, были против — она москвичка, многие же из мальчиков с периферии стараются правдами и неправдами зацепиться, играя в безумную любовь. У нас было взаимно, она никого не слышала и не видела, я, впрочем, тоже. Родаки её успокоились только тогда, когда узнали про мое распределение, Инга, естественно, первое время, пока я не купил квартиру, жила с ними, всех все устраивало. Только вот приезжая нечасто, как бы домой, тепла-то и не ощущал, у жены были какие-то постоянные походы по нужным людям, вернисажи, встречи, а меня больше устраивали вот такие бы посиделки — домой же ехал, в тепло… Честно сказать, я сам толком не понял, почему я так к тебе потянулся. Наверное, где-то на уровне подсознания понял, что именно с этой женщиной и случатся такие вот уютные вечера. Я не хочу гусарить, распускать хвост перед тобой, просто очень хочу тебе понравиться, так, чтобы ты не сейчас — потом, в последствии, сказала: — Марк, а вместе на самом деле теплее и душевнее. Я вот сейчас больше всего хочу… — он помолчал, — нет, не секса, а просто, вот сидеть, приобняв тебя, и половину кота ко мне на колени перетащить. Васе места маловато на твоих коленях.

Кот растянувшись у Лиды на коленях, полувисел задней частью, но глаз не открывал, ну, спал котище, как убитый. Лида помолчала:

— Непросто мне на что-то решиться, меня все больше фейсом об тэйбл, как-то научила жизнь дуть и на воду.

— А ты мне совсем немножко поверь, вот столечко!! — Марк показал на фалангу пальца. Лида призадумалась, а Марк подлез к ним с Васькой на диванчик, осторожно приобнял и уместил её голову на своем плече:

— Давно так хотелось посидеть!!

— И что твоя жена в Голландии делает?

— Живет! — пожал плечами Марк. — Замуж четырежды после меня ходила, все что-нибудь да не то, француз был, англичанин, тот нарцисс тоже, последний Ван чего-то там. Но жалуется — всё скупые попадались, первое время после двух разводов все меня уговаривала, опять вместе жить, но раз предавши — сама знаешь. Я для неё, как жилетка, все эти годы плачется, жалеет — тот аборт аукнулся, детей больше не случилось! Я не особо по женщинам ходок, большую часть года там, на севере, белую медведицу, разве что, встретить легче. Случалось, отгоняли ракетницами от своих домиков… Так, были подружки, ненадолго, а похоже, по принципу: «чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей», сам удивляюсь, почему последнее время я так стал котироваться??

Зазвонил домашний, Лида, вздохнув, пошла за трубкой.

— Да? Добрый вечер? Да, как бы, ночь уже! Да, собираюсь спать. А тебе что за печаль? Именно что-второй, я уже говорила — нет смысла мне звонить! Удостоверился? Думаешь, вру?

— Хмм, Марк, ты кровать разобрал? — погромче спросила Лида.

— Сейчас, милая, пододеяльник натяну и все! — тут же подыграл Марк.

— Всё? — резко спросила Лида. — Нет, фамилию менять не буду — волокиты много, в свадебное путешествие? Да вот выбираем, куда. Да, пожалуйста!! Никогда! Уверена! Чао!

— Вот, козлина! — положив трубку, выругалась Лида.

— Лида, тут днем какой-то мужчина звонил тебе — интересовался, я, собственно кто, сказал — второй муж.

— Ну вот, и с чего-то решил, что я без него пропадаю, проверить, мало ли, соседа подучила ответить тогда.

— Бойфренд? — поинтересовался Марк.

— Бой, блин, пять лет, как по крысиному свалил, сейчас — моча в голову стукнула, поговорить захотелось, о чём только?

— А не будь меня?

— Ой, и до тебя пытался меня на свидание пригласить, на кой оно мне? Все давно позабыто, когда взрослый и рослый мужик, увидев меня, втягивает голову в плечи и спешит свернуть за ближайший угол, как-то потом совсем не личит его даже увидеть, не то, что о чем-то разговоры вести.

— Иди сюда!! — Марк похлопал по дивану.

Словно почуяв Лидино раздражение из-за этого звонка, Вася предпринял хитрый маневр — растянулся наполовину на Марке, наполовину на Лиде.

— Вот, умный котик. Правильный ход, — засмеялся Марк, — связанные одной цепью, котом, вернее.

Под негромкий голос Марка и тепло Васьки, Лида задремала, сквозь сон ещё слышала, как Марк тихонько ворчал на кота:

— Подвинься, тушка слоновья!! — и отрубилась всерьез. Марк потихоньку перенес её на кровать, бережно положил, укрыл одеялом, осторожно, едва прикасаясь, поцеловал и пошел, улыбаясь, на диван.

Маринка была в нетерпении — Коля допился, загремел в «дурку»- наркодиспансер. Завотделением для алкашей сказал, что две-три недели он там пробудет. Маринка побежала к адвокату, затем к мировому судье, поясняя, что отец спился, лежит в больнице, лечится от алкоголизма, а поскольку алкоголизм вылечить невозможно, то какие действия можно предпринять, чтобы его признали по суду неадекватным, и он не имел права распоряжаться каким-либо имуществом.

Но было одно препятствие… Алкоголик или нет, но Коля больше сорока лет отработал на одном месте, токарем на заводе, и характеристику ему оттуда дали отличную, дорожили им там — как-то не находилось много желающих из молодежи работать на станке. Колю после пенсии долго уговаривали поработать ещё с годик-два, вот и не свезло, как говорится, Маринке схитрить.