Дорогая Клара!

Клара – Виктору 2 июня 1937

Ну, бывай, Виктор Палыч!

Сегодня мы отчаливаем в деревню, до сентября ты меня не увидишь.

Если произойдет что-то интересное, пиши.

Клара

Проснулся поздно, умылся, сделал зарядку и лег с книгой.

Уже несколько раз порывался писать Кларе, да не о чем. Дни мои скучны и однообразны.

Вчера от безделья я не менее получаса рассматривал стрекозу. Она обняла камушек восемью лапками и замерла. Застыла в раздумьях. Ее крохотное тельце – зеленое с черными полосками, как у ящерки, – оставалось неподвижно, серые полупрозрачные крылья трепетали на ветру. “О чем ты думаешь, стрекоза? – хотелось спросить мне. – Какие мысли приходят в твою крохотную голову? Где ты была, что видела?”

Тетя Женя приезжала, привезла тетрадь с записанными от руки стихами. Бабушка спрятала тетрадь под подушку. В московской квартире, где жили дед с бабушкой и где мне никогда не доведется побывать, было много книг. Из всей огромной библиотеки бабушка забрала всего пару десятков.

Тетя Женя приезжала не одна, с мужем. Уже третьим по счету. Отец говорит, что с тети-Жениным везением лучше замуж не выходить. Ее первый муж погиб в Гражданскую войну, второго обвинили в троцкизме. Третий сидел вчера за нашим столом. Целый и невредимый. Имени его я не запомнил.

Третий-тети-Женин-муж преподает в университете. Я поделился с ним, что люблю литературу, и рассказал стихотворение Пастернака. Третий-тети-Женин-муж одобрительно кивнул.

Мама рассмеялась нервным скрипучим смехом. Стране нужны инженеры, физики, математики. Литература – пустая забава. “Инженер может стать поэтом, а поэт инженером…” Подумаешь, стихотворение написать. Мама повторяет за отцом слово в слово. То же самое он сказал мне неделю назад за ужином. Иногда мне кажется, что у мамы нет никакого другого мнения, кроме отцовского. То ли дело бабушка, у нее на все свой взгляд.

Я ушел в нашу с бабушкой комнату и достал из-под подушки привезенную тетей Женей тетрадь.

На первой странице:

Возьми на радость из моих ладоней

Немного солнца и немного меда,

Как нам велели пчелы Персефоны…

Переписал стихотворение к себе в дневник. Мандельштам очень хороший поэт, но много всего непонятного. Завтра спрошу у бабушки, что он имел в виду.

Год, как умер Горький. Его смерть я переживал как личное горе, как потерю близкого и дорогого человека.

Бабушка пояснила, что Персефона – владычица царства мертвых.

Неприкрепленная лодка, должно быть, управляется Хароном и доставляет путников в царство Аида. Отчего же пчелы? Древние называли души пчелами. Пчелы живут в царстве теней и питаются временем.

Я слушал бабушку, и мурашки бегали по телу. Сколько таинственного в одном маленьком стихотворении.

Теперь Мандельштам мой любимый поэт. Вместе с Пастернаком.