Драконова Академия. Книга 4

Глава 20

Лена

С Ленор у нас толкового разговора не получилось. Просто по той причине, что пока разговаривать с ней нормально я была не готова, и прекрасно отдавала себе в этом отчет. Но кое в чем она однозначно была права: так дальше продолжаться не может, этот вопрос нужно решать. Причем решать здесь и сейчас, сидеть и ждать, что Ленор внутри меня сама рассосется — бессмысленно и беспощадно. Скорее уж, она разовьется. Во что-нибудь еще.

Поэтому утром я проснулась с твердым намерением поговорить с Валентайном по-деловому, оставив позади все женское немогунехочунебуду, а заодно и обиды с разочарованиями. Обиды обидами, разочарования разочарованиями, можно сидеть и дуться здесь на всех месяца два, закопаться в учебу и вообще из этой комнаты не вылезать, а можно вернуться к нормальной жизни и заниматься проблемой, которая есть. Она просто есть. Как факт.

С этим фактом ничего нельзя сделать, а с проблемой — можно. Поэтому из комнаты я выходила, преисполненная решимости. Перед завтраком и занятиями я успевала заскочить в магистрериум, а Валентайн, по идее, уже должен был там в это время наблюдаться: он все-таки теперь заместитель ректора. Да, совмещает это с архимагческой должностью, но я надеялась, что успею его поймать. Если не успею — тогда уже напишу и договорюсь о встрече, но вот такая, внеплановая и спонтанная почему-то казалась мне гораздо более деловой, чем если бы мы с ним предварительно пообщались через виритт.

Он сейчас носил виритта, которого ему подарила Ленор. На его двадцать восьмой день рождения. Который, впрочем, оказался весьма условным — сам Валентайн весьма приблизительно представлял, когда появился на свет, но у них как-то зашел разговор о том, что Ленор (то есть я) хочет на свой праздник, и она, хитрая лиса, немедленно заговорила и о нем.

Честно, я уже не представляла, что меня злило больше: то, что никто ничего не понял, или то, что меня так легко заменить этой отменной актрисой с навыками Маты Хари.

Вот стоило об этом подумать — и я опять начала заводиться! Поэтому ускорила шаг, чтобы дотопать до магистрериума как можно быстрее, поэтому не заметила укромную нишу на повороте. Того, кто тусовался в укромной нише я тоже не заметила: аккурат до того, как этот кто-то рывком втянул меня туда и опустил драпировку. Оказавшись в полумраке, лицом к лицу с Люцианом Драгоном, я поняла, что моя нервная система обрела некоторую стабильность. По крайней мере, мне уже не хочется драться, я даже не вздрогнула и не успела проглотить сердце, которое даже не попыталось выскочить из груди.

— Что это, если не завуалированное приглашение к диалогу? — задумчиво поинтересовалась я, глядя на него.

Света здесь было мало, он пробивался разве что в щели между неплотно задернутой драпировкой и камнем, а еще снизу, откуда по каменному полу тянуло не только солнечными лучами, но и холодом. Правда, Люциана тоже можно было назвать светильничком: глаза у него сияли, и магия привычно вплеталась в волосы.

— А без сарказма можно, Лена? — поинтересовался он.

— Без сарказма скучно, — сообщила я.

— Я знаю, что произошло с тобой и Ленор.

Почему я даже не удивлена? Наверное, надо всерьез думать над тем, что я говорю Соне, а то у нее какие-то сомнительные принципы сохранения чужих тайн. Стали. Раньше я такого за ней не замечала.

— Молодец, — сообщила я. — И?

— Мне очень жаль.

— Да мне тоже. — Я потерла ладони друг о друга, согревая их. — Если это все, то я пойду. Ты, кстати, нарочно выбрал место, где нет ни одного водоема или хотя бы окна?

На лице Люциана не дрогнул ни один мускул. Напротив: он смотрел на меня как-то… иначе. Так, как никогда не смотрел раньше, или смотрел, но все равно по-другому. Короче, кэрролловская Алиса меня бы поняла, а вот я себя сейчас не до конца понимала. Почему я еще в этой нише, почему вообще говорю с ним и почему размышляю над тем, как он на меня смотрит.

А может быть, все дело в Ленор?

— Это не все, — хрипло сказал он, перехватывая меня за руку, когда я все-таки сделала шаг назад.

Забытым, совершенно невероятным образом, это прикосновение впилось в руку, как раскаленный браслет. Поэтому я немедленно ее отняла и сложила их на груди.

— Что еще?

— Валентайн Альгор еще не знает, не так ли? О том, что мы переспали.

— Странно, правда, — я хмыкнула и согласно кивнула. — Учитывая, что об этом знаешь ты.

Люциан нахмурился:

— За кого ты меня принимаешь, Лена?

— За шантажиста?!

— Я не виноват, что эта дура Ленор приперлась ко мне!

— Да ты вообще ни в чем не виноват! Тебе же все равно, кого трахать.

— Я думал, что это была ты!

Мы застыли друг напротив друга, как перед каким-то магическим поединком. Золото в его глазах разогрелось еще сильнее, я бы даже сказала, разгорелось, что в случае его драконьей ипостаси было гораздо более верным. На миг, который для меня растянулся во времени, я даже не представляю, сколько минут прошло, пока между нами, как неисправный провод или выбившееся из формулы расчета магическое заклинание, искрило напряжение.

Потом я приподняла брови:

— Неважно. Нет, я не сочла нужным посвятить его в это событие и честно не представляю, каким образом оно касается тебя.

— Оно касается меня, потому что касается тебя.

— Не-а. У тебя просто болезненная страсть ко всему, что ты не можешь получить, Драгон.

— Ты сейчас о чем?

— О том, что я единственная девушка, которая с разбегу не запрыгнула в твою постель, теряя трусы, и тебе это не дает покоя. Поэтому тебе не дает покоя и то, что я говорю Валентайну, что не говорю, когда, зачем и почему. Не говорю, потому что не хочу, чтобы в Даррании стало на одного тэрн-ара меньше.

Он прищурился, шагнул вплотную ко мне, но наткнулся на преграду сложенных на груди рук. Вообще поразительно, как можно использовать сложенные на груди руки, если резко выставить их вперед, острыми локтями упираясь в грудь того, кого не хочешь к себе подпустить.

— В целом это оскорбительно, но вообще…ты за меня волнуешься, Лена?

— Не за тебя, а за Валентайна. Чтобы он тебя не прибил. За это явно будут судить.

Люциан втянул воздух, зрачки вертикалью располосовали радужку, сделав его глаза похожим на золотые провалы, в которые уронили кинжалы. Скулы обозначились резче, да и сам он в один миг стал резким. Хищным. Драконом.

Присутствие такой силы не могло пройти незамеченным, вот и моя суть отозвалась на него болезненно-чувствительной, как от высокой температуры, кожей, и выстроившимися рядами волосков на руках. Хорошо хоть те, что на голове, остались стянутыми в хвост, а не повторили мой изначальный трюк с магией в действии.

— Я отказался от тебя однажды, — с совершенно незнакомыми, взрослыми и рычащими нотками в голосе произнес он. — Потому что был идиотом. Второй раз — потому что посчитал, что ты с ним будешь счастлива. Но теперь, после того, что случилось, я больше никогда от тебя не откажусь. Ты будешь моей Лена. Я сделаю все от меня зависящее для того, чтобы ты стала моей.

Опаньки, оторвало полжопаньки.

Хотя нет, оторвать полжопаньки могло из-за неудачного заклинания, а в данном случае я лишь тяжко вздохнула.

— Люциан, ты с этим безнадежно опоздал, — сообщила я. — Те времена, когда мне хотелось быть твоей, остались в далеком прошлом. Учитывая отягчающее обстоятельство, то есть Ленор Ларо, у меня сейчас в принципе нет желания не то что ни о чем таком говорить, но и в принципе ни о чем таком слышать.

— При чем здесь Ленор Ларо?! — первую часть моей речи он пропустил, как нечто малозначимое. Ту самую, в которой я говорила о временных рамках и запоздалом признании, которое было прямо как по классике Чехова про лошадиную фамилию.

— При том, что пока внутри меня сидит вторая личность, ни о каких отношениях ни с кем и речи идти не может.

— А когда перестанет, сможет?

В этот момент я поняла две важные вещи: первая — я зачем-то продолжаю вести очень откровенные разговоры с Люцианом Драгоном, в случае которого это может быть воспринято как угодно. Как угодно его высочеству, в смысле. Второе — при чем здесь Ленор Ларо, и правда? Какое она имеет отношение к тому, что он только что сказал?

— Пока, — просто сказала я, намереваясь выйти, но он снова мне не позволил. Перехватил за руку:

— Мне все равно, что ты там себе надумала, Лена. Мне важна ты, а не Ленор, и я от своих слов не отказываюсь.

— Ну и носись с ними, как с писаной торбой! — разозлилась я.

— С чем?

— У Сони спроси!

Воспользовавшись его замешательством, я нырнула за портьеру и быстро зашагала в нужном мне направлении. Понимая, что для полного, абсолютного и безоговорочного счастья мне сейчас не хватало еще только интереса Люциана. Ну вот что ему не сидится со своей Амирой, а? Хорошо же так сиделось вчера за завтраком, уютненько!

— Лена. Лена, подожди, — он догнал меня уже у лестницы, где было достаточно много адептов, поэтому я чуть не пнула его под коленку.

— Ленор-р-р-р, — прошипела, а если быть точной, почти прорычала я.

Вместо ответа он развернул меня к себе лицом.

— Я буду рядом, что бы ни случилось. Ко мне ты можешь прийти со всем, с чем угодно, если понадобится. Или не приходить. Просто знай это.

Если бы Люциан продолжил давить на то, что сделает меня своей любой ценой, или что-то в таком духе, я бы, не стесняясь, послала его при всех. Но он просто предложил помощь, и это получилось так обескураживающе-остро, что я сама не поняла, откуда в груди взялся пакет с воздухом. Этот пакет словно меня закупорил, мешал вдохнуть, ответить хоть что-то — резкое или не резкое, не суть важно. Я вдруг поняла, что все пытались меня на эту тему разговорить: что Валентайн, что Соня, а Люциан нет. Он даже не спросил про Ленор, как будто она вообще была неважна. Как будто была важна только я, и осознание этого заставило меня повторно вырваться из его рук, быстро слететь по лестнице, рискуя в кого-нибудь врезаться, и зажмуриться, когда услышала в спину:

— Мне нравится твое имя!

Для него будто вообще было неважно, что обо всем этом подумают — тем более что на него и на меня уже начали оборачиваться. Мне ли не знать, как в академии Драконова распространяются слухи: со скоростью пожара в лесу, а главное, мне ли не знать, во что это все может превратиться. Напряжение между мной и Валентайном сейчас и так искрит, если к этой искре поднести активатор в виде Люциана, я даже не представляю, что может случиться.

Оставалось только надеяться, что Валентайну никто ни о чем не доложит, хотя ему я собиралась повторить в точности то же, что Люциану: никаких отношений, пока у меня с Ленор одно на двоих тело. Мало того, что это в принципе вуайеризмом попахивает, так еще и каким-то новым видом извращения, особенно после того, что случилось.

Я ускорила шаг еще больше, по парку уже буквально летела, подхваченная порывами ветра, как сорванный с дерева листок. Благодаря Люциану времени на разговор с Валентайном у меня осталось гораздо меньше, и в тот момент, когда я об этом подумала, услышала чей-то плач. Не просто плач, такой наимощнейший рев, очень напоминающий звук, с которым ревела в раздевалке перед физкультурой наша отличница, которая получила первую четверку в своей жизни в одиннадцатом классе. По сочинению, из-за пропущенной запятой.

Сначала я даже не поняла, что это происходит внутри меня, даже успела поозираться, оглядывая местные кусты на предмет обиженных адепток, но…

— Люциан назвал меня ду-у-урой! — взвыло в голове, взвыло в голос, а после я снова услышала рев.

Супер! Отлично! Замечательно просто!

Если мне чего-то еще не хватало для полного счастья, то это оно!

— Замолчи, — еле слышным шепотом прошипела я. — Я из-за твоих воплей мыслей своих не слышу!

— Он назвал меня ду-у-урой! — снова повторила Ленор. — Ему плевать на меня! Ему нужна только ты… я думала, он захочет меня спасти…

Не знаю, что во мне сейчас произошло. То ли взыграла женская солидарность, то ли дурость (уже моя собственная, потому что Ленор было плевать на мои чувства, когда она трахалась с Валентайном), но я замедлилась. Остановилась. Потом и вовсе села на скамейку.

Понимать, что ты одна в целом мире, и никто не хочет тебя спасти — это та еще жопа. Причем если я понимала, что меня никто не спасает, потому что тупо не догадывается, что я в жопе, то у Ленор совсем другая история. Вот такой вот круговорот жоп в природе.

Психотерапевтом ей, я, конечно, не нанималась, и, по большому счету, с ней вообще не стоило говорить, но я все-таки еле слышно произнесла:

— Он на тебя злится. Не думаю, что ему все равно.

— Ему все равно-о-о! — взвыла она. — Все равно, умру я или нет. Главное, чтобы ты осталась.

— Даже если так. Стоит ли реветь из-за того, кому без разницы, умрешь ты, или нет?

Странно, но это подействовало гораздо эффективнее, чем то, что я сказала до этого: вопли и всхлипывания прекратились, и моя голова снова стала моей. Относительно, конечно, но и на том спасибо.

— Если я что-то и поняла в этой жизни, — добавила я, — так это то, что бесполезно тратить нервы и время на тех, кому на тебя пофиг. Гораздо лучше просто быть собой, наслаждаться жизнью — прости, пока совершенно не тот случай, но я иду решать этот вопрос — но, так или иначе, своим людям или драконам никогда не будет на тебя наплевать. И вот ради них уже можно даже реветь. Хотя лучше, конечно же, улыбаться.

Мне прямо захотелось добавить в конце: «С вас пять тыщ», — но я удержалась. Во-первых, Ленор все равно читает мои мысли. А во-вторых, сарказм здесь точно ни к месту.

— Макс любит тебя, — добавила я. — Он просто не знает, что я — это ты… тьфу! Что ты — это я?

Как вообще правильно?

— Неважно. Я вот боюсь ему говорить, потому что не представляю, как он отреагирует. Но если хочешь, пойдем к нему и расскажем правду. Вместе.

Внутри меня громко вздохнули.

— Нет. Не надо. Не сейчас. Давай сначала поговорим с Валентайном, а потом посмотрим.

— Хорошо, — легко согласилась я, потому что еще и эмоционального разговора с Максом я бы точно сейчас не потянула. По крайней мере, в ближайшие дни.

— Спасибо, Лен, — Ленор хлюпнула носом. А потом зачем-то все испортила: — Ты правда его совсем не любишь?

— Кого?! — опешила я.

— Люциана.

Сговорились они все, что ли?!

— Ты вроде как мысли мои можешь слышать, — заметила я. — И то, что я говорю, тоже. Мне сейчас не до отношений вообще. И со своими признаниями он опоздал.

— Но ты на него злишься, — возразила она. — До сих пор. А это значит, что ты к нему неравнодушна!

Так, а вот я сеанс психотерапии точно не заказывала.

— У меня все, — произнесла резко, поднимаясь. — Как ты правильно заметила, нам надо поговорить с Валентайном, а если я еще немного задержусь, то останусь без завтрака. Прости, но между тобой и завтраком я выбираю второе.

Ленор не ответила. То ли молчаливо согласилась, что нашему общему организму завтрак более полезен, чем разговоры, то ли снова обиделась. Как бы там ни было, она больше не выла внутри меня как привидение, провокационных вопросов не задавала и с советами не лезла. В относительно приятном расположении духа я и постучала в новый кабинет Валентайна с мыслью о том, что все пройдет хорошо.

— Заходи, Лена.

Он меня снова чувствует?

Я едва успела открыть дверь и сделать пару шагов, как меня взглядом пригвоздили к полу и ледяным тоном поинтересовались:

— О чем ты говорила с Люцианом Драгоном?

Да, тема жоп оказалась раскрыта не до конца.