Драконова Академия. Книга 4

Глава 26

Валентайн Альгор

Мертвые земли отравлены странным, ни с чем не сравнимым притяжением. У кого-то они вызывают панический страх — когда так и тянет оглянуться за спину, чтобы увидеть чудовище. Или сделать шаг, чтобы пересечь границу. У кого-то — желание биться в истерике, не все справляются с долгим присутствием тьмы в двух шагах от тебя. Кого-то приглашают в свои объятия, чтобы отравить своей бесконечной потусторонней сутью, кого-то заманивают, чтобы убить. Поэтому люди в Харонсвилле зачастую теряются, сходят с ума, а иногда добровольно уходят с темными.

В его же случае Мертвые земли изначально были в его крови. Эта отрава, которая пропитала всю его суть, которая не давала наслаждаться жизнью, потому что с первых осознанных мгновений Валентайн буквально ходил по грани, готовый в любой момент превратиться в точную копию своего отца. Не секрет, что у темных нет браков, они не связывают себя никакими обязательствами ни с себе подобными, сколь бы именитыми наследницами рода не были драконессы, ни тем более с людьми, которых используют, как игрушки.

И все-таки он умудрился стать парадоксом. Завести ребенка от обычной женщины для Адергайна стало вызовом и очередным доказательством собственной силы. Темная магия, которая превратит сына обычной женщины в дракона — это ли не насмешка над остальными? Которые сотни зим стараются, усиливают свою кровь через древние линии. Тогда как само понимание, что Адергайн Ниихтарн способен обрести сильного наследника через забаву с простой человеческой женщиной, вторгалось в уклад жизни и мировосприятие вассалов отца неприятной правдой: одной капли его крови достаточно, чтобы кого угодно обратить во тьму.

У темных не бывает полукровок.

Уже тогда, будучи подростком, он испытал это на себе. То, что должно было взять над ним верх к тридцати зимам, обрело бы свою власть над его сутью гораздо раньше, если бы Валентайн не решил сбежать. На него ходили смотреть, как на забавного зверька. Им восхищались, его ненавидели, его презирали — за глаза, разумеется, в Мертвых землях высказать неуважение наследнику Адергайна было равносильно смерти. На него даже делали ставки: он узнал об этом на показательной казни, когда о споре стало известно отцу. Ставки о том, какой уровень силы он покажет в следующем месяце.

Все это время он считал, что обречен на тьму.

Все это время он думал, что отец, играя с Прианой и заводя столь необычного наследника, коих темные в лучшем случае представляли бастардами, принимая в род на самых последних ролях только после окончательного слияния с темной сутью, бросал вызов всем, кто имел неосторожность сомневаться в его власти. Что для Адергайна это тоже было своеобразное развлечение. Для него, пресыщенного силой Верховного эрда, стремящемуся к мировому господству.

Сейчас же…

Сейчас Валентайн начинал думать, что все это было им подстроено. Все, включая его побег. Включая зимы, проведенные в тюрьме в Даррании. Встречу с Леной. Ведь не будь в нем этой его человеческой части, их встреча никогда бы не состоялась. Или же была бы совершенно иной.

Сейчас Валентайн думал о том, что Адергайн создал и вырастил идеальный инструмент для осуществления собственной цели.

Оставался только один вопрос: какой?

И часть этой загадки ему предстояло решить сегодня, через взаимодействие с давно умершей Эвиль Ларо.

Поскольку все было официально, переходить границу он прибыл в гарнизон. Керуан и Ферган, давшие на это свое разрешение, ждали рапортов и докладов от военных, которые будут присутствовать при переходе и которые пойдут с ним на место проведения ритуала.

Первое, что он почувствовал — это то, как на него смотрят. Как на пресловутые Мертвые земли, кто-то с содроганием, кто-то — презрительно-холодно, кто-то пытался смотреть свысока, скрывая пробирающий до костей холод, но неизменно — с липким, неестественным любопытством. Изо всех построившихся Валентайн отметил лишь двух парней, в которых почувствовал удивительное спокойствие и жесткую собранность. Ни капли наносного.

Их он и попросил представиться.

— Лэард Змитт, — первым шагнул вперед молодой светловолосый парень. Очень молодой.

Человек.

Это ощущалось по уровню его магии, по запаху.

Второй оказался драконом. Выше первого парня на полторы головы, темноволосый. Породистый.

То, что надо.

— Лэард Сайтанхорд.

— Пойдете со мной на место ритуала, — произнес Валентайн.

— Со всем уважением, архимаг Альгор. — Вперед шагнул военный, должность которого он оценил по нашивкам. Он смотрел на него и раздувал ноздри, явно недовольный тем, что приходится общаться с темным, да еще и что-то ему объяснять. — Кальварен Михт. Я бы рекомендовал вам выбрать…

— Ваши рекомендации мне ни к чему, кальварен Михт, протокол соблюден. Со мной на место ритуала отправятся два свидетеля, человек и дракон, с которыми я познакомился только сейчас. Оба они составят независимые друг от друга рапорты в присутствии наблюдающих в разных помещениях, где максимально точно опишут то, что будет происходить. Далее я бы хотел приступить к делу, поскольку уже темнеет, а мне еще нужно вернуться в столицу и составить собственный отчет. Подержите, лэард Змитт.

Он сунул в руки светловолосого парня шкатулку.

— Что это? — немедленный вопрос от кальварена Михта.

— Кости Эвиль Ларо.

Парень побледнел, но не изменился в лице, и Валентайн мысленно улыбнулся. Все-таки с выбором он не ошибся, потому что в Мертвых землях не место тем, кто падает в обморок при мысли о темном ритуале. Что уж говорить о том, когда он начнется.

— Вы будете меня сопровождать, начиная от перехода границы и заканчивая прохождением через портал, — произнес он, заложив руки за спину. — Во время ритуала вы будете прикрыты двумя щитами, которые выстрою я: внешним — защищающим от любого нападения извне, и внутренним — которое не позволит тому, что я подниму, добраться до вас. Ваша задача отмечать каждую деталь, чтобы составить рапорт и донести его до руководства, а впоследствии до тэрн-арха и Верховного архимага. Задача ясна?

— Да, архимаг! — хором гаркнули лэарды.

— В таком случае выдвигаемся. Ваша работа уже началась.

До границы оставалось около четырехста шагов, но их по протоколу тоже нужно было пройти пешком. Лэарды шли следом, страха Валентайн не чувствовал, разве что легкое, исходящее от них напряжение. Особенно — от человека. Но это и неудивительно, если бы они сейчас оставались совершенно непроницаемыми, впору было бы заподозрить их в пособничестве темным.

Мертвые земли действительно отравляют. Однажды вкусив это могущество, попробовав темные заклинания и осознав их безграничную, дарующую власть силу, отказаться от него очень сложно. Вероятно, тот, кто содействовал Адергайну в истории с Лэйтором, давно испытывает сочетание света и тьмы на прочность. Испытывает крайне осторожно, выставляя на передовую других.

В частности, Хитара Равена.

До границы было не так уж долго идти. Но хватило, чтобы понять, что призрачный мясник говорил правду. Валентайн успел с ним пообщаться, и тварь Загранья рассказала о своих ощущениях, о том, что творится в предместьях границ с отцовскими землями. Тьма незримо присутствовала здесь, хотя усиленный светлыми барьер не мог позволить ей просочиться. Не настолько: она словно вползала в Дарранию сквозь землю, пропитывая каждую трещину, сочилась сквозь рыхлые поры и корни растений, растекаясь все дальше, дальше и дальше, пуская свои щупальца повсюду.

Это означало только то, что сила Адергайна растет. Растет настолько, что скоро его тело будет не способно вынести это могущество. Потому что пределы силы темных лишь в физической оболочке. Даже обернувшись драконом, он продержится пару-тройку зим, окунаясь в море Усопших и подпитываясь смертью.

Валентайн понял, что не ошибся, когда переход сквозь энергетический барьер дался легко, будто он просто перешагнул порог. Будь здесь сильная разница — а она должна была впиться в кожу ледяным холодом, на уровне инстинктов, он бы это почувствовал иначе. Парни почувствовали бы это иначе, сейчас же лишь недоуменно переглянулись.

— Дальше идем порталом, — прокомментировал Валентайн. — Нам придется углубиться в Мертвые земли, чтобы провести ритуал как можно быстрее. Щит, который я выставлю, не пробьет никто.

Кроме моего отца.

Он не стал этого говорить, да и ни к чему было. Если Адергайн появится рядом с ними, пробитый щит будет последним, что они увидят. Но он не появится.

Валентайн был уверен в этом настолько же, как и в своих чувствах к Лене.

Что бы там ни задумал отец, он его опередит. Он сделает все, чтобы разрушить его планы. Ради нее.

— Ваша задача: исключительно наблюдение, — он кивнул военным. — Никакой самодеятельности. Я почувствую любую угрозу, даже если буду глубоко в ритуале, поэтому еще раз — никаких заклинаний. Никакой светлой магии, она может нарушить выстроенные мной контуры, и последствия будут непредсказуемы. Все понятно?

— Да! — снова хором отозвались парни.

Без дальнейших проволочек Валентайн открыл портал, и они втроем шагнули в него. Вот здесь уже лэардов слегка замутило и повело, но это была нормальная реакция на такой переход. Не говоря уже о том, что шагнули они по одну сторону Бесконечного леса, а вышли у гор. Где по земле стелился пепельно-серый туман, а крошка тлена оседала на брюках и на ботинках.

— Начинаем, — коротко произнес он.

И принял из рук лэарда шкатулку с костями Эвиль.

Парень смотрел на него с некоторым любопытством, без излишней навязчивости, и это подкупало.

— Отойдите на расстояние десяти шагов, — произнес Валентайн и, когда лэарды подчинились, первым делом возвел внешний круг.

По выжженной земле, из растительности покрытой только цветами хавира — темно-красными, с серыми прожилками, от которых словно иней по поверхности листьев растекался, протянулась серебристая полоса, мгновением позже закольцевавшаяся и вспыхнувшая стеной, отгородившей их от любых обитателей Мертвых земель.

Второй круг — внутренний, полыхнул так же, надежно запирая его и то, к чему он сейчас собирался обратиться. Тишина, воцарившаяся в замкнутом магией пространстве, усиливала удары сердец. Сейчас они звучали, будто их вытащили из груди и держали в ладонях.

Валентайн на мгновение прикрыл глаза, сосредоточившись на этом звуке, а потом погрузился в Загранье. Все глубже, глубже и глубже. Родственная тьме часть его существа откликнулась на это путешествие, как жаждущий воды путник. Отравленной воды. Валентайн отлично знал, какова цена прикосновения к такому могуществу.

Мир вокруг стремительно менялся, сначала просто утратил остатки красок, потом почернел, следом подернулся мертвенной дымкой загранного тумана. Этот туман не имел ничего общего с тем, что знаком по осенним, весенним и летним проявлениям природы. Он змеился серебром, вспарывая пространство реальности и размыкая сроки давности ушедших. Это была одна из граней перехода в безвременье, где можно увидеть все свои самые страшные кошмары или обнаружить тех, кто давно умер.

Где-то здесь обитала Эвиль Ларо, где-то здесь существовала ее остаточная суть. Та, кем она когда-то была. Последнее воспоминание, навсегда запечатленное в самом сердце Загранья. Уже не она, но ее память у этого существа определенно была. И только ее память могла помочь.

Валентайн окончательно отпустил беснующуюся в крови тьму, откликающуюся на призыв, и мир вокруг изменился. Для лэардов все осталось по-прежнему, но он сейчас стоял среди черной мглы, в густом клубящемся мраке, где биение сердца казалось чем-то противоестественным, поэтому оно билось все реже. И еле слышно.

Нельзя оставаться наполовину живым, но именно так можно было описать состояния присутствия в Загранье. И, откинув крышку шкатулки, Валентайн произнес:

— Spmeiro Svaerde. Ethim Lmaano.Vertim Cuerde es Lagerrd Delimo. Vestra Hamin. Danyarde Omorno.

Мгла потянулась к шкатулке. К костям, словно они впитывали всю потустороннюю мощь. Мощь Загранья. Все больше клубов мрака наползало со всех сторон, окутывая останки Эвиль, пока, наконец, из глубины мрака — сверху, снизу, справа и слева, не донесся отчаянный, жуткий вопль.

По колебанию эмоционального фона Валентайн уловил, что лэардов все-таки пробрало, а учитывая, что они не могли видеть никаких изменений, только слышали его заклинания и то, что его притянуло, в этом не было ничего удивительного. Кости взмыли ввысь, закружили над шкатулкой. Для него — в клубящемся черном вихре, для лэардов — просто в воздухе. Визуальное проявление тьмы такого уровня способно было свести с ума, даже несмотря на то, что щит частично нейтрализовал воздействие происходящего.

Очертания фигуры, выстраивающейся из костей, поначалу были разрозненными, как если бы неумелый скульптор собирал свое творение из самых жутких кошмаров всех времен. Валентайн смотрел на вытягивающегося, дергающегося, нависшего над ним монстра без малейших эмоций. В Загранье любые эмоции не то что под запретом — их просто физически невозможно проявить. А даже если бы было возможно, на это проявление жизни: чувства, эмоции — слетелось бы столько тварей, что ему мигом стало бы не до разговоров.

Образ Эвиль соткался достаточно, чтобы начать разговор, и Валентайн посмотрел в пока еще провалы глаз стоявшего перед ним существа.

— Мне нужно знать, что ты сделала со своей дочерью, — без промедления произнес он.

Пока шкатулка — своеобразный магический артефакт, вместилище костей, была у него, воспротивиться ему существо не могло. Разумеется, оно расскажет всю правду, что знала Эвиль. И остается только надеяться, что этого будет достаточно.

— Ленор-р-р-р, — прошипело существо. — Ленор-р-р-р.

— Да, — подтвердил он. У существа уже сформировались глаза и отросли волосы, и сейчас оно было уже похоже на Эвиль. Настолько, насколько это возможно. Даже голубое платье дернулось, подхваченное загранным потоком, как ветром.

— Она попала под воздействие темной магии. Я попала. Когда носила ее. Исследования показали, что моя Ленор отравлена темной магией, как Сезар Драгон. У меня была возможность их разделить. Единственная возможность разделить две стороны — свет и тьму, пока не начала формироваться личность — в момент рождения. Я сделала это.

Существо действительно считало себя Эвиль, хотя на самом деле таковым не являлось. Это был просто слепок ее сознания, но сейчас важно было то, что оно так считает. За счет темной магии и взаимодействия с останками.

— Ты пыталась уничтожить часть личности, наделенную темной магией? Отправила ее в другой мир?

— Да-а-а-а. Я не смогла ее убить, потому что она тоже была моей дочерью. Частью моей дочери.

Может быть, Эвиль Ларо была непричастна к нападению на Керуана, но то, что она сотворила с Ленор и с Леной было гораздо хуже. Самые страшные его опасения подтвердились: Лена и Ленор — две части одной личности. Точнее, теперь уже нет. Благодаря темной магии и манипуляциям Эвиль они — разные молодые женщины, вынужденные сосуществовать в одном теле, которое в равной степени принадлежит им обоим.

— Как это произошло? — холодно спросил Валентайн. — Как ты нашла тело, в которое смогла ее отправить? Темную часть новорожденного младенца.

— Я нашла заклинание, которое доработала, — существо неестественно широко распахнуло рот. — Во время моих родов часть личности должна была отделиться и попасть в умершего сразу после рождения младенца, пока еще был жив мозг.

Процесс переноса части сознания в момент смерти, когда уже перестало биться сердце. Валентайн отметил это для себя, вперив жуткий чернеющий взгляд в стоявшую перед ним некогда женщину. Он увидел собственное отражение в ее светлой радужке: чешуя, текущая по коже расплавленным, застывающим на глазах металлом. Глубина провалов глаз, в которых не видно зрачков.

— Ты была уверена, что это сработает. Почему?

— Я не была уверена наверняка. Я ученая, и знаю, чем теория отличается от практики. Но я проверила. Я наблюдала за тем, как растет вторая часть моей дочери. В хорошей семье. К сожалению, каким-то образом ее судьба оказалась связана с судьбой Ленор, и она начала повторяться в другом мире. Например, у нее должен был родиться брат в тот же день, что и наш с Симеоном сын.

Повторяющаяся судьба.

Смерть родителей Лены в тот же день, что и смерть Симеона и Эвиль?

— Они являются частью единого целого, и они оказались в одном теле. Что будет, если уничтожить одну из частей сознания?

Эвиль глубоко вздохнула. Точнее, судорожно дернулась, как если бы могла вздохнуть.

— У тебя не получится. Уничтожить светлую может только темная, и наоборот. Но эта смерть приведет к полному торжеству тьмы над светом. Даже разделенные мирами, они оставались связаны. Что уж говорить о том, что произошло после объединения в одном мире.

Валентайн мысленно выругался. Нет, он не предполагал, что все будет просто, но… Ленор — как светлая часть Лены? Это же парадокс. Лена — самая светлая женщина изо всех, кого ему доводилось встречать. Самая светлая, самая добрая, самая невероятная.

Существо потянулось к нему, словно и впрямь старалось коснуться.

— Необязательно убивать кого-то из них. Они вполне могут существовать вместе.

— Как ты это себе представляешь?!

— Есть одно заклинание. Я готовила его для Сезара Драгона, на случай разделения. Еще до того, как мы поняли, что это невозможно, что может привести к безумию и самым непредсказуемым последствиям.

— Какое?

— Заклинание переключения. Это был вариант на время, в течение которого мы планировали отделять одну часть от другой. На несколько дней, чтобы не травмировать психику ребенка. На время, когда светлый Сезар управлял бы своей личностью, его темная часть выключалась бы и ничего не помнила. И наоборот. Это заклинание находится в архивах Фергана и копия — в подвале моего дома. В глубине погреба остался скрытый магическим активатором тайник.

— Что используется в качестве магического активатора?

— Кровь моей дочери.

Валентайн на миг замолчал. Ему надо было собраться с мыслями. Отправляясь сюда, он был готов ко всему, но, оказалось, все гораздо сложнее. Значительно сложнее, чем он предполагал изначально.

Усилием воли он заставил себя сосредоточиться. Каждое проведенное на такой глубине Загранья мгновение меняло его изнутри. По большому счету, единственным его якорем была Лена. Только Лена. Не будь этой силы внутри, он бы вышел отсюда Рэнгхорном Ниихтарном.

Сейчас же было жизненно важно уточнить еще некоторые моменты.

— Ты ставила на нее защиту. Почему? Темная защита принесла бы ей гораздо больше неприятностей, даже если бы спасла жизнь.

Как в случае с сетью Грихмира.

Существо совсем по-человечески вздернуло брови.

— Я не ставила ей темной защиты. Я отрезала ее от тьмы и ото всех своих экспериментов не для того, чтобы снова в это погрузить!

Значит, Адергайн.

— Кто помогал тебе с темными заклинаниями? Откуда ты брала сведения и данные для своих экспериментов? Для разделения личностей младенца? Для переноса ее в другой мир и отслеживания судьбы второй личности своей дочери? Это тьма, и Ферган Драгон явно не был заинтересован в такого рода исследованиях. Так откуда ты их взяла?

— Д… — Эвиль открыла было рот, но в этот момент внутри нее полыхнуло. Отдачей темного заклинания могло бы располосовать на части: сотни смертоносных черных лезвий врезались в мгновенно поставленный щит и рассыпались на части. Так же, как на части рассыпалась Эвиль.

И кости. Сквозь мерцание щита Валентайн видел, как оседает на землю уничтоженный чужим заклинанием и уже совершенно бесполезный прах.