Драконы Аргоната

Глава тридцать пятая

тодевятый марнерийский драконий под проливным дождем маршировал по великому Пшеничному тракту в Лукул. Позади, на расстоянии дневного перехода, остался охваченный паникой городок Сескила. Впереди, где-то между ними и расположенной милях в пятидесяти отсюда Посилой, находилась повстанческая армия. Численность ее оценивали в пять тысяч человек.

Стодевятый сопровождали две роты Четвертого полка Первого легиона и две роты Пятого полка из Би. Кроме того, имелась сборная рота, набранная из жителей Пеннара и Вуска. Всего имперские силы насчитывали около тысячи пехотинцев.

Впереди пехотных колонн рыскала по тянущимся вдоль дороги влажным лесам и полям конница: семь десятков волонтеров и успевшие присоединиться к армии в последний момент две сотни бойцов из Талиона. Марнерийские всадники – младшие отпрыски родовитых семей – снарядились за свой счет и выступили в поход на собственных лошадях. Талионцами командовал капитан Калекс, к счастью, превосходно освоивший искусство маневра малыми силами. До сих пор ему удавалось переигрывать аубинасских кавалеристов, хотя они и превосходили числом его воинство.

Но и аубинасцы уже успели показать себя: видимо, их неплохо подготовили к предстоящим боевым действиям. Будучи прирожденными наездниками, они прекрасно держались в седле, а великолепное знание местности давало им неоспоримое преимущество.

Реализовать его полностью мешал раскол в стане повстанцев: всадники из верхних графств – Окси, Муисси, Бискит-Барли – желали лишь остановить вторжение в Аубинас, тогда как ополченцы из нижних графств – Белланда и Неллина – призывали к атаке на Марнери. Особенно рьяно рвались в бой неллинцы. У Красного Холма восставшие были едины, что и обеспечило им победу. Раздоры же явно не добавляли им сил. Все это имел в виду командор Урмин, возглавивший имперские войска.

Пшеничный тракт тянулся по плоской Лукульской равнине. По обе стороны до горизонта расстилались хлебные нивы, то здесь, то там перемежавшиеся темными вкраплениями лесов. Ровная, как стрела, дорога была вымощена бурым кирпичом и содержалась в идеальном порядке. В соответствии с имперскими стандартами она имела двадцать футов в ширину; через каждые двадцать ярдов располагались дренажные стоки. Даже после прошедших дождей дорожное полотно оставалось сухим. Тракт пролегал по населенной местности – через каждые несколько миль встречались деревни. Маршировавшие по дороге солдаты слышали звон храмовых колоколов, призывавших верующих к молитве. Казалось, на пороге вторжения уместнее бы был тревожный набат, но жизнь в деревнях протекала, как будто ничего не случилось, и благочестивые поселяне действительно стекались в храмы. Они чувствовали себя в безопасности, ибо знали, что находятся под защитой города Марнери и всей Империи Розы. К счастью, им было неведомо, что маршировавший по дороге небольшой отряд – это все, чем могла встретить Империя надвигающееся вторжение из Аубинаса. Знали бы – пожалуй, тоже впали в панику, подобно жителям Сескилы.

Командора Урмина тяготило бремя возложенной на него ответственности. Некогда этот офицер прекрасно проявил себя в теитольской кампании, но затем перешел на штабную работу и уже долгие годы не командовал войсками на поле боя. Когда генерал Кесептон спросил, уверен ли он, что справится с командованием, Урмин едва не ответил «нет». После чего не раз пожалел, что не сделал этого. Повстанцы превосходили численность его войска в несколько раз. Они разбили и взяли в плен генерала Кериуса. Командор Урмин молился, чтобы ему не пришлось закончить карьеру столь же плачевным образом.

Он окинул взглядом марширующую колонну. Люди ежились под дождем, конские крупы и огромные тела драконов лоснились от воды. Вновь и вновь командор просил Богиню вразумить его, научить, как сохранять войско и спасти белый город.

Драконам долгие переходы давались довольно легко. В Голубом Камне они совершили немало марш-бросков с полной выкладкой. Кузо не позволял своему подразделению расслабиться, и все виверны пребывали в полной готовности. Теперь это приносило свои плоды. Даже те, кто получил раны при Куоше, почти полностью оправились. Благодаря особенностям обмена веществ драконы исцелялись на удивление быстро – особенно при правильном питании. Даже пострадавший больше всех Базил полностью восстановил силы. Виверны вышагивали с довольным видом, и пожалуй, их заботили только мысли о предстоящем обеде. Потоки воды струились по их шкурам, но драконы ощущали лишь приятную прохладу: что-что, а влагу они любили. Даже Пурпурно-Зеленый пока ни на что не жаловался. Драконы растянулись по дороге, поблескивали металлические рукояти мечей и выпуклые бляхи в центре щитов. Рядом с ними тащились навьюченные узлами драконопасы: вид у них был далеко не столь бодрый, хотя широкополые шляпы и плащи в какой-то мере защищали от ливня.

В деревне Тривиз эскадрон сделал привал: драконам следовало подкрепиться. В дополнение к походной овсянке местные жители предложили сыр, акх, сотни головок луку и даже немного пива. Едва закончился обед, как просигналили рожки, и колонна двинулась дальше. Вскоре дорога углубилась в лес, обозначенный на карте как «Тривизская пуща». Этот участок в семь миль длиной и три шириной остался нераскорчеванным и невозделанным, поскольку почва здесь не годилась для зерновых.

Лес – идеальное место для засады. Командор Урмин прекрасно это понимал, а потому нервничал. Ему очень хотелось, чтобы марнерийские волонтеры уяснили: конный авангард нужен для того, чтобы проводить разведку местности, а не состязаться в лихости с повстанческими патрулями. Однако эти бравые молодцы отнюдь не спешили снабжать его какими бы то ни было сведениями. Что же до капитана Калекса, то Урмин не видел его целый день. Где талионцы, что с ними – было ведомо одной лишь Матери.

Обдумав ситуацию и произведя краткую разведку ближайших окрестностей, Урмин распорядился продолжать путь. Колонна углубилась в лес и продвинулась примерно на милю, когда навстречу по Пшеничному тракту примчался отряд марнерийцев. Подскакав к Урмину, кавалеристы торопливо отсалютовали и сбивчиво, наперебой доложили, что по дороге форсированным маршем приближается повстанческая армия. Расстояние между нею и марнерийцами составляет не более двух миль. Ледяным тоном Урмин осведомился, почему он получает эти сведения только сейчас, когда неприятель под самым носом, но добиться вразумительного ответа так и не смог. Он воздел глаза к небесам, а потом махнул рукой и остановил колонну.

Строй распался, драконы устроились на отдых под обступавшими дорогу развесистыми дубами. Драконопасы, не теряя времени, осмотрели их шкуры, смазав трещины и царапины. Поравнявшись с головой колонны, марнерийские волонтеры резко повернули и галопом умчались в лес. Командиры подразделений, в том числе и Кузо, собрались вокруг Урмина. Драконопасы тоже сбились кучкой. Сквозь пелену дождя они наблюдали за офицерами.

– Хоть бы дождь перестал, – сказал Ховт.

– Ишь чего захотел, – буркнул Свейн.

– Как ты думаешь, что все это значит? – спросил Ракама, кивнув в сторону офицеров.

– Откуда мне знать, обезьяна несчастная.

– Кто обезьяна? От обезьяны слышу! – оба покатились со смеху. Как-то раз, когда приятели провалили осмотр, Кузо назвал их «парой обезьян», и с тех пор оба постоянно шутили над этим.

– Ручаюсь, что впереди аубинасцы, – сказал Курф.

– Ясное дело, где же им еще быть, – фыркнул Свейн.

– Вопрос в том, что мы собираемся предпринять по этому поводу, – промолвил Мануэль.

– Ага, – согласился Релкин. – Это настоящий вопрос.

По обе стороны тракта расстилалась плоская равнина с частыми вкраплениями лесных массивов площадью от одного до пяти акров. Местность идеально подходила для засады, в которой аубинасцы, как оказалось, знали толк. Но в засаде можно было использовать и драконов. Ветераны подразделения помнили, что такая тактика не раз использовалась во время боевых действий на реке Бур.

Неожиданно совещание командиров закончилось. По кирпичу зацокали копыта: лейтенанты разъехались к своим подразделениям. За ними не столь поспешно последовали ротные командиры и Кузо. Стодевятый получил приказ укрыться за завесой старых дубов в пятидесяти шагах от дороги. Длинная каменная ограда отделяла эти зрелые деревья от просеки с покрытыми молодыми побегами пнями. Драконам велено было спрятаться, а уж на это они были мастера. Даже Пурпурно-Зеленого невозможно было разглядеть на фоне обомшелых корней и густого черничника.

Потянулись минуты ожидания. Вскоре донесся грохот копыт и примчалась еще одна группа марнерийских всадников. Они собрались вокруг командора Урмина, который тут же стал рассылать вестовых к уже рассредоточившимся вдоль дороги подразделениям. Марнерийцы тем временем отправились в тыл – передохнуть и напоить лошадей. Выслушав посланного Урмином гонца, Кузо собрал драконопасов и обрисовал сложившуюся обстановку.

Аубинасская армия двигалась прямо по Пшеничному тракту на Сескилу, и наступала она вслепую. Марнерийцы уверяли, что высланная вперед повстанческая кавалерия увязла в стычках с талионскими всадниками и потеряла связь со своей пехотой. Основные силы Аубинаса беспечно двигались вперед, никак не предполагая, что навстречу им из Марнери движется небольшое войско.

Драконам велено было оставаться в лесу, пока не протрубит рожок. По сигналу им надлежало ударить во фланг повстанческой колонне. Если неприятель все же обнаружит засаду, сигнала к атаке не последует и драконы останутся в укрытии.

Аубинасцы явно спешили: их вожди понимали, что время решает все. Если Империя оправится от первого поражения и соберется с силами, восстание будет обречено. Необходимо было закрепить достигнутый успех стремительным ударом, а потому пехота не могла дожидаться своих кавалеристов, гонявшихся по лесам за талионцами. Так, во всяком случае, истолковал ситуацию командор Урмин. Он тщательно распределил свои силы по обе стороны дороги: драконы разместились слева. Когда появится голова аубинасской колонны, он обрушит на нее стремительный удар и постарается обратить противника в бегство. Урмин знал, что неожиданное нападение может повергнуть в панику даже численно превосходящего врага – во время теитольской кампании такая уловка срабатывала не раз. Главное, чтобы дрогнули первые ряды: повернув назад, они сомнут и увлекут за собой всех остальных.

Близился вечер. Облака чуть-чуть рассеялись, дождь прекратился, но с деревьев все еще капала вода. Время тянулось томительно медленно.

– Вот они, – неожиданно прошептал Джак, самый зоркий драконопас эскадрона.

Спустя мгновение его правоту подтвердил Базил. Далеко впереди блеснул металл, и вскоре на дороге появилась плотная масса людей. Во главе колонны ехала маленькая группа всадников, лошади двигались ровным шагом. Враг не выказывал ни малейших признаков настороженности или озабоченности.

Притаившиеся в лесу драконы и люди затаили дыхание – теперь самое главное было не выдать себя. У Урмина бешено колотилось сердце. Судьба предоставила ему возможность поквитаться с врагом за поражение при Красном Холме. Разбить повстанцев прежде, чем они узнают, сколь невелики его силы. Но он знал, чем рискует. Достаточно допустить малейшую оплошность – и его отряд будет раздавлен превосходящими силами противника, а стены Марнери останутся без защиты.

Тем временем аубинасские всадники уже пересекли невидимую линию засады. Когда с ней поравнялись передовые шеренги пехоты, Урмин приказал трубить атаку. Запел рожок, марнерийцы и солдаты из Би, выскочив из укрытия, устремились на врага.

Аубинасцы обратились в бегство, даже не попытавшись оказать сопротивления. Многие улепетывали, бросая оружие и срывая на бегу доспехи. То был воистину звездный час командора. Его солдаты бросились в погоню, стремясь полностью разгромить деморализованного врага. Урмин уже предвкушал победу. Аубинасцы со всех ног удирали туда, откуда пришли, выказывая все признаки паники. Легионеры преследовали их, стараясь удерживать строй. За пехотой двинулись драконы, рядом с ними держались драконопасы. Казалось, все складывалось наилучшим образом, но кое-кто учуял неладное. Релкину, например, показалась подозрительной та поспешность, с которой аубинасцы пустились наутек. Уж не отрепетировано ли это заранее? Релкин на бегу поделился своими подозрениями с Кузо, но тот лишь пожал плечами:

– Я думаю, командор Урмин учел такую возможность, а ты?

Релкин, в отличие от Кузо, вовсе так не думал. По правде сказать, он был не столь высокого мнения о предусмотрительности старших офицеров, ибо повидал их немало и знал, что в критических обстоятельствах многие из них склонны принимать желаемое за действительное.

Увы, Релкин был всего лишь дракониром первого класса. А Кузо командиром эскадрона.

Они продолжали преследовать вражеских пехотинцев. Леса по обе стороны дороги сгущались, все ближе подступая к Пшеничному тракту. У Релкина почти не осталось сомнений в том, что они устремляются прямиком в западню. Он почти физически ощущал присутствие затаившихся в зарослях вдоль дороги вражеских солдат. Кузо об этом и слышать не хотел.

Надвигалась беда, но никто не видел впереди ничего, кроме беспорядочной толпы повстанцев, удиравших, как все считали, в свой Аубинас. И тут Релкин заметил скакавшего вдоль колонны командора Урмина. Тому тоже очень не нравились густые заросли по бокам дороги. В сердце старого солдата закралось подозрение. Разведка докладывала, что армия мятежников насчитывает пять, если не шесть, тысяч человек, но по Пшеничному тракту улепетывало не больше тысячи. Где остальные? Уж не за этими ли прекрасно подходящими для засады деревьями? Урмин бросил взгляд на колонну своих солдат, задержал его на драконах, а потом неожиданно пригляделся к одному из драконопасов. Юноша, в свою очередь, пристально смотрел на офицера, и было в его взгляде нечто такое, что Урмин решил поговорить с ним. Чудно, но ему почему-то казалось, что это важно.

– Обождите, – бросил он сопровождающим и направил коня к драконам.

Релкин подбежал к нему, чувствуя на спине удивленный взгляд Кузо.

– Да, сэр? – драконопас по-прежнему не сводил с Урмина глаз.

– Что ты думаешь о тех деревьях?

– Там засада, сэр. Я это чувствую.

– Хм. Каким образом?

– Не знаю, сэр. Просто чувствую уверенность, что в лесу затаился враг.

Урмин кивком отпустил Релкина и повернулся к своим офицерам:

– Господа, в лесу засада. Приказываю развернуться в линию. Драконы будут удерживать дорогу. Ударим по сигналу рожка. Противник рассредоточился в зарослях, и мы сможем обратить это против него.

Командор оглянулся: драконы уже снимали щиты со спин и надевали их на руки.

«Что за чертовщина? – подумал он. – Драконопас безусловно прав».

Конечно, Урмин и сам подозревал неладное, но этот парень выказывал уверенность. Абсолютную уверенность.

Командор покачал головой. Впереди битва. А об этом странном эпизоде можно будет поразмыслить и потом.