Драконы Аргоната

Глава сорок четвертая

ой ночью в Аубинасе дождя не было, зато прочие марнерийские провинции мокли под нескончаемым ливнем. Напротив роскошного особняка Вексенна, на другом берегу Бегущего Оленя, у опушки леса, собрался народ. Цепь вооруженных стражников сдерживала любопытствующих, толпившихся перед большим костром и насыпанным позади него высоким курганом.

Вексенн намеренно прибыл позже других и направился к линии караульных, прокладывая дорогу в толпе именитых граждан Аубинаса. С легким содроганием он отметил, что стражники носили оружие и униформу имперских легионов. Это действительно были легионеры – из числа попавших в плен под Красным Холмом. Глаза их были пусты, лица словно окаменели. После того что проделал Величайший с Портеусом Глэйвсом, Вексенн понял: для лорда Лапсора человеческие души подобны податливой глине.

В тени под курганом Вексенн приметил могучую фигуру и помахал рукой, стараясь привлечь к себе внимание. Однако задумавшийся о чем-то Лапсор никак не отреагировал на этот знак, а стражники не позволили магнату подойти поближе. Вексенн предпочел не настаивать, ибо опасался, что это может привести к еще большему унижению. Поджав губы, он отступил и смешался с толпой.

Все это сборище Вексенн организовал по просьбе самого Лапсора – Величайший вознамерился явить себя народу Аубинаса. Разумеется не всему, а тем, кто обладал влиянием и властью. Вексенн разослал приглашения во все мало-мальски значительные семьи, и приглашения эти по большей части были приняты. У реки собрались не только жители Неллина, люди приехали из Белланда и даже с гор. А значит, скоро легенда о Лапсоре облетит весь Аубинас.

Вексенн знал, что произойдет, ибо уже был свидетелем подобного действа, когда встретился с Величайшим впервые. Поначалу Фалтус принял его за джинна или демона и лишь потом начал понимать, что имеет дело с существом еще более могущественным.

Лапсор с первых же дней внушал Вексенну страх, но даже страх отступал перед алчностью и честолюбием магната. Сверхъестественное существо могло оказаться более чем полезным в борьбе с Марнери. Собственно, так оно и вышло, одна беда – джинн, демон или кем бы он там ни был показал себя совершенно неуправляемым. Вексенн начинал задумываться, кто же кого использует.

Задумавшись, он едва не налетел на Портеуса Глэйвса, почти уткнувшись в его отставленный локоть.

– О, Вексенн! Прекрасная ночь, не так ли? – Глаза Глэйвса светились безумным фанатизмом.

– Самая подходящая. Думаю, мы станем свидетелями великих событий.

– Несомненно. Величайший откроет себя, и наша борьба обретет новую силу!

– Так оно и будет, – отозвался Фалтус, дивясь произошедшей с Портеусом перемене. Теперь этот старый трусливый мошенник был преисполнен воинственного пыла.

Портеус поднял глаза, приметив кого-то за спиной собеседника. Фалтус обернулся и увидел окруженного свитой Гурмилиоса из Поука, барона Неллинского.

– Барон!

Магнат отвесил изысканный поклон:

– Вексенн… Нам обещали славный фейерверк. Я смотрю, тут собралось немало народу.

– Так оно и есть, дружище. Смею заверить, что ты не будешь разочарован.

– Фейерверком?

– Уж поверь мне, зрелище будет впечатляющим.

Гурмилиос, плотный мужчина, которому перевалило за сорок, уже поседел, но носил длинные, до плеч, волосы, и его наряд скорее подошел бы двадцатилетнему юнцу. Однако при всем этом барон был далеко не глуп.

– Так вот что за существо ты прячешь в своих подвалах. О нем ходят самые возмутительные толки.

– Это не обычный эльф или чародей, дорогой барон. Думаю, ты будешь удивлен.

– Так это правда?

– Ты о чем? – Что за нелепые слухи распространяют о его доме?!

– О том, что он насилует детей и пьет их кровь.

В последнее время в Неллине стали пропадать дети. Вексенн знал, что многие из них умерли мучительной смертью в подземельях Оленьего Чертога. Ему это не нравилось, но что поделать – Лапсору требовались дети для его научных опытов. Лапсор необходим для дела, а значит, без жертв не обойтись.

– У него вовсе нет сексуальных интересов, барон, и я не думаю, чтобы он пил кровь.

Гурмилиос вытаращил глаза:

– Нет сексуальных интересов? Он что, каплун?^{8}

– Едва ли, но боюсь, это трудно объяснить в простых терминах.

Барон охнул, сообразив, что за ответом Вексенна кроется мрачная тайна.

– Так что же он с ними делает?

– Не спрашивай о том, чего тебе не хотелось бы знать, – Вексенн похлопал барона по плечу. – И не беспокойся, многое прояснится очень скоро.

Неожиданно вокруг воцарилась тишина. Вексенн поднял глаза и увидел на вершине кургана могучую фигуру Лапсора, подсвеченную снизу пламенем костра.

Все замерли, и лишь Граамс из Белланда попытался пошутить:

– Привет. Как тебя зовут?

Гигант не ответил. Граамс прикусил язык. Никто больше не проронил ни звука. Напряженное молчание длилось несколько минут. Затем великан воздел руки и громко возгласил:

– Аах ван, аах ван, гашт транкулу кундж.

Казалось, будто слова его громовым эхом отдаются от самого неба. Повеял ветер, закачались деревья. Волосы на головах собравшихся встали дыбом.

– Клянусь Рукой, Вексенн, это здорово. И где ты такого откопал?

Гурмилиос из Поука наслаждался зрелищем.

Стражники принялись подбрасывать в костер хворост и связки тростника. Он разгорелся так, что фигура на кургане почти скрылась за дымом и пламенем. На вершину кургана взошли другие стражники – они привели обнаженного человека со связанными за спиной руками. Рядом с эльфийским лордом этот взрослый мужчина казался просто мальчишкой. Лапсор снова распростер руки.

– Приветствую вас, друзья мои. Узнайте, что именовать меня надлежит лордом Лапсором. – Голос его был могуч и мягок, тепл и богат. – Лапсор – имя, которым заклинают могучие реки. Я сам стану для вас такой рекой! Я обрушу стремительный поток, который затопит ваших врагов. Ваша великая мечта сбудется. Аубинас обретет независимость. Свободный Аубинас!

– Свободный Аубинас! – в едином порыве откликнулись собравшиеся.

– Свободный Аубинас! – голос Лапсора звучал чуть ли не так же громко, как их общий хор.

– Свободный Аубинас! – дружно взревела толпа.

Костер к тому времени полыхал так, что на вершине кургана явно стоял нестерпимый жар, но высокий лорд не обращал на это внимания. Связанный человек попытался отступить, но Лапсор удержал его могучей рукой и заставил остаться на месте. Воздев другую руку, гигант громовым голосом произнес древнее заклятие, а затем схватил человека и легко поднял его над головой. Несчастный извивался, тщетно пытаясь вырваться.

– Тшагга аворт!

Он бросил человека прямо в ревущее пламя. Вопли несчастного потонули в реве потрясенных аубинасцев. Но рев вскоре смолк. Несколько мгновений человек корчился и визжал. Он пытался вырваться из пламени, но, упав в самый центр костра, сразу же получил смертельные ожоги. Ноги его провалились в уголья. В последнем порыве отчаяния он сумел сделать один шаг, но тут же повалился навзничь и был поглощен огнем.

Костер ослепительно вспыхнул. Послышался странный звук и пламя исчезло, будто его всосало в пустоту. Налетевший порыв холодного ветра развеял золу потухшего костра. Воздух разорвал резкий, пронзительный свист, но тут же стих.

Все подняли глаза. Лапсор воздел руки. Он совершил человеческое жертвоприношение на глазах у целой толпы, и никто даже пальцем не пошевелил, чтобы остановить его. Гурмилиос растерянно повернулся к Вексенну, но тут в толпе вновь послышались крики. Люди указывали наверх. С востока наползали черные, грозные и тяжелые облака. Гигант издал громкий крик и поднял к небу сжатый кулак. Фигуру его окружил ореол зеленого света, а сорвавшаяся с кулака яркая искра выстрелила в край надвигающегося облака. Оно содрогнулось и быстро поплыло над головами, одну за другой стирая с неба звезды. Небо почернело до самого горизонта. Воцарился мрак.

И тут из нависшей тучи по вершине кургана ударила свирепая молния. Сопровождавший ее раскат грома был так силен, что люди едва не попадали на колени. Оглушенные, полуослепленные, они, щуря глаза, как зачарованные смотрели на ослепительное сияние, исходившее от фигуры на кургане. Фигуры, светившейся изнутри с немыслимой, невообразимой силой.

Хотя свет и слепил глаза, Гурмилиос увидел достаточно, чтобы понять – Лапсор принял удар молнии на себя, поглотил ее энергию и совершенно не пострадал. Не считая того, что начал светиться. Такого фейерверка барон еще не видел. В этом отношении Вексенн оказался прав.

Лапсор поднял руку, и свет воссиял еще ярче, обтекая его фигуру и устремляясь вверх, пока над воздетым кулаком не сформировался пламенный шар размером с человеческую голову. Он завис над Лапсором, словно огненная жемчужина, освещая окрестности. Деревья отбрасывали четко очерченные тени. Гурмилиос приметил, что Вексенн смотрит на него с улыбкой.

– Ну как, неплохое представление?

– Это поразительно.

И тут тучи заговорили – во всяком случае, так казалось потрясенной толпе. Люди вскинули головы, ибо сверху, с небес, прокатившимся до горизонта громовым раскатом прозвучал клич:

– Свободный Аубинас!

Эхо истаяло. Светящийся шар исчез. В ушах ошеломленных граждан Аубинаса стоял звон, глаза их слезились. Стражники заново разожгли костер, в воздух поднялись красные языки пламени. Лапсор спустился с кургана и оказался окруженным людьми. Он одарял их благосклонными кивками и рукопожатиями, принимая знаки восхищения.

– Свободный Аубинас! – воскликнул лорд, и все как один восторженно подхватили это восклицание.

Встреча превратилась в чествование, чуть ли не в коронацию. Лапсор обладал невероятной притягательной силой: в его лице толпа обрела истинного вождя.

Постепенно вокруг гиганта образовался тесный кружок, в котором, сам не заметив как, оказался Вексенн. Прочих оттеснили, тогда как несколько избранных Лапсор поманил за собой:

– Пойдемте, я хочу вам кое-что показать.

Они последовали за ним по каменному мосту через реку, туда, где за лугами высился Олений Чертог. Однако вскоре Лапсор свернул в укрытый в рощице овраг, где спутники его узрели нечто удивительное.

В овраг выходил створ огромного, сорока футов в поперечнике, тоннеля. Ворота были распахнуты, вход охраняли шестеро бывших легионеров. Лорд предложил всем проследовать подземным ходом. Вексенн разинул рот. Тоннель в двадцать футов высотой с тяжелыми бревенчатыми воротами и прочными перекрытиями тянулся к его дому. Как можно было проделать столь грандиозную работу за такой короткий срок, да еще и так, чтобы никто ничего не пронюхал? Магнат вспылил:

– Кто прокопал этот ход без моего разрешения?

Лапсор снисходительно улыбнулся:

– Мне захотелось иметь собственный выход из маленького подвала, который вы предоставили в мое распоряжение. Вы ведь не считаете, что я должен испрашивать разрешения всякий раз, когда мне захочется выйти или войти? Всякий раз, когда у меня возникнет желание постоять под луной, священным светочем ночи?

Вексенн растерялся. Он и представить себе не мог такого поворота событий.

– Меня следует ставить в известность обо все работах, которые производятся в моих владениях.

– Ладно, я буду иметь это в виду. А сейчас пойдем.

Магнат повиновался, не прекращая дивиться тому, как Лапсор ухитрился выкопать подобное подземелье. Сотни людей, работая день и ночь, не справились бы с такой задачей даже за несколько недель. Вдоль стены тянулись прикрепленные через каждые двадцать ярдов, испускавшие красноватый свет лампы, набитые углями. Казалось, они горели и не сгорали. Несмотря на все свое раздражение, Вексенн проникся еще бо́льшим почтением к магическим способностям своего странного гостя.

Лапсор обернулся к нему:

– Кстати, я заметил, что с нами нет Сальвы Ганна. Где он?

«Во многих милях отсюда, вот где», – подумал Фалтус.

– А, Сальва… Кажется, у него возникло какое-то неотложное дело дома. Он спешно отбыл час назад.

– Хм…

Дальше все шли молча. Прошагав еще добрую сотню ярдов, они добрались до портала, охраняемого дюжиной бывших легионеров с пустыми глазами, и, миновав стражей, вступили в лабиринт подземных помещений. Подземелье находилось под самым домом, но магнат мог поклясться, что совсем недавно всех этих комнат здесь не было и в помине. Лапсор отрыл под Оленьим Чертогом пещеры, прокопал огромный тоннель под западным лугом, а пленных легионеров, переданных ему аубинасцами, превратил в личную стражу. По мере того как Фалтус осознавал все это, его раздражение перерастало чуть ли не в панику. Самоуправство следовало прекратить, но как? О том, чтобы прибегнуть к силе, не могло быть и речи. Лапсор имел в своем распоряжении и околдованных пленников, и бьюков, столь же грозных, как тролли или боевые драконы. Вексенн же не располагал войском. Он ничего не мог противопоставить чародею, которого сам же неосмотрительно допустил в свои владения.

«Неужто, – промелькнула унизительная мысль, – и мне придется бежать из собственного дома, следуя примеру Сальвы Ганна. Он припомнил слова старого друга: «Убирайся отсюда, Вексенн, пока он не проделал с тобой то же, что и с бедным Глэйвсом».

Тогда Фалтус рассердился и только теперь уразумел, насколько прав был его приятель. Он, Вексенн, поймал за хвост злобного дракона. За перекрытым тяжелыми дверями проходом открылось просторное, не менее ста футов в длину и пятидесяти в ширину, помещение с четырьмя длинными столами, уставленными шкафами. Внутри виднелись какие-то искаженные формы, но Вексенн отвел глаза, не желая ничего знать о чудовищных чародейских экспериментах.

В углу он приметил странные создания, походившие одновременно на людей и на собак. Вдобавок ко всему они имели черепашьи головы с огромными разумными глазами, а поверх мохнатых животов носили кожаные фартуки. Диковинные существа деловито выгребали из пустых шкафов устилавшую их солому. Ничего подобного Вексенн не видел: он даже не предполагал, что в его подвалах завелись какие-то невиданные животные.

– Кто это такие?

– Нилды.

– Откуда они взялись?

– Из другого мира, очень далекого. Не стоит забивать себе голову еще и нилдами. Это весьма полезные создания, вот и все, что следует о них знать. Идем.

Следующая комната тоже оказалась уставленной столами и шкафами. У пустых шкафов – а таковых было немало – хлопотали нилды. К сожалению для себя, Вексенн бросил взгляд на стеклянный ящик у самой двери и мельком увидел прикованную за шею молодую женщину с ужасными язвами на лице и шее. Глаза ее были полны страха. Бессильный что-либо предпринять, Фалтус предпочел пройти мимо, сделав вид, будто ничего не заметил. А ведь почти все эти несчастные были его соотечественниками, жителями окрестных земель. Он, Вексенн, идиот, кретин, безмозглый болван, обрек их на мучения и смерть. Вместо того, чтобы защищать этих людей, заботиться о них, как предписывал ему долг, он отдал их на растерзание кошмарному пауку, кем бы он ни был.

«Свободный Аубинас!» – еще недавно орал он вместе со всеми, но теперь задумался о том, не превращаются ли граждане «свободной» страны в бесправных рабов.

Открылась дверь в еще одну комнату, на сей раз поменьше. Шкафов там не оказалось, зато к стене были прикованы три человекоподобных существа ростом футов семи.

Вексенн заметил, что в глазах их светится почти человеческий разум, но массивные тела отчасти походили на звериные, а из нижней челюсти каждого выступали острые клыки. Присмотревшись получше, Фалтус понял, что их лица смахивают на несколько более очеловеченные морды бьюков.

– Это еще что? – голос Вексенна дрожал.

Чародей с пугающей скоростью заполнял подземелье своими созданиями.

– Бьюколюди. Не правда ли, они великолепны?

– Как?.. – только и смог выдавить магнат.

– Способ несложный, хотя, чтобы найти его, потребовалась упорная работа. Я провел множество экспериментов. Первоначально предполагалось использовать самок вашего вида, но выяснилось, что они недостаточно выносливы.

Вексенн побледнел.

– Пришлось использовать свиней, оленей и лошадей – лучше всего подошли лошади. Эти экземпляры были произведены на свет кобылами из вашей конюшни.

Фалтус в ужасе вытаращил глаза.

– Мои лошади! Драгоценные скакуны, всегда бравшие призы на бегах!

– Да, прекрасные лошади. Представьте себе, половина кобыл выжила после первого помета. Разумеется, мы оплодотворили их снова. Они более кого бы то ни было пригодны для наших целей.

– Но у меня было всего несколько кобыл.

– О, это не страшно. Для разведения бьюколюдей нет необходимости использовать весь репродуктивный аппарат.

– Мои лошади… – бормотал все еще не оправившийся от потрясения Вексенн, – э… а… нельзя ли использовать рогатый скот?

– Рогатый скот тоже годится. Но бьюколюди, рожденные коровами, медлительнее, чем полученные от кобыл.

Вексенна мутило. Племенные кобылы. Прекрасные, грациозные существа – его радость и гордость!

– Я вынужден заявить протест. Вам следовало хотя бы спросить меня, прежде чем ставить опыты на моих лошадях. Это призовые животные!

Лицо Лапсора похолодело. Холодом повеяло и от его слов:

– Конечно, конечно, всегда кто-нибудь чем-нибудь не доволен. Брюзжать да ворчать легче всего. Неужели непонятно, что мы не можем затягивать эксперименты! Нам необходима пехота, способная на поле боя противостоять драконам. В противном случае дело освобождения Аубинаса будет втоптано в грязь.

Вексенн содрогнулся: он был пойман, словно форель на мотыля. Лапсор уже говорил с ним почти как со слугой. А что будет потом, когда это чудовище приберет к рукам аубинасскую армию?

Лапсор как будто прочел его мысли:

– Я вижу, друг мой, что вас тревожит некоторая неопределенность положения. Признаюсь, я и впредь вынужден буду действовать жестко, но поймите и то, что без меня вы падете.

Вексенн глотнул воздуха. Лапсор склонился поближе:

– Дело в том, что нам потребуется множество лошадей и рогатого скота. И огромный запас фуража. Зато тогда мы сможем всего за несколько дней получить несколько тысяч бьюколюдей.

Невероятным усилием воли Вексенн взял себя в руки:

– А почему эти… бьюколюди закованы в цепи?

– О, их ведь тоже необходимо исследовать. Выяснить, например, сколько им требуется еды, каковы пределы их физических возможностей. Быстрота реакции, интеллект – все имеет значение.

– И каковы результаты?

– Разумеется, эти существа не так умны, как люди. Но почти столь же проворны и примерно вдвое сильнее. А вот в беге на длинные дистанции они не слишком хороши. Должен признаться, что выносливость – это их слабое место. Мы уже проверили, насколько способны они владеть оружием. Некоторая медлительность вполне компенсируется огромной силой. Думаю, они смогут прорвать легионный строй.

Вексенн таращился на человекоподобных тварей. Если несколько тысяч таких бестий соединятся с аубинасской армией, имперские войска под Посилой будут разбиты в пух и прах. Только вот кто воспользуется плодами победы – Аубинас или возвысившийся над людьми злобный чародей?

– Великий лорд Лапсор, – вступил в разговор Дирфлинг из Неллина, – могу я спросить, почему вы держите этих людей взаперти в шкафах?

– А, шкафы… – голос Лапсора звучал печально, слов но чародей сожалел, что вынужден сообщить плохую новость. – Поверьте мне, я понимаю, что все это выглядят грустно. Ваша раса отличается особой чувствительностью. Это похвальное качество, возвышающее вас над прочими живыми существами. Но нам необходимо исследовать потенциальные возможности человеческого организма – на тот случай, если потребуется уничтожать крупные популяции.

– Уничтожать людей? – Вексенн был ошеломлен.

А вот Дирфлинг Неллинский – вовсе нет:

– Вы хотите использовать что-то вроде чумы?

– Эпидемия – лучший способ истребить большое количество особей вашего вида.

– Но ведь мы добиваемся только освобождения Аубинаса.

– Разумеется, дорогой мастер Дирфлинг, но враг силен и упорен. Может статься, что нам недостанет сил для захвата Марнери. Тогда мы предложим его жителям сдаться, а если не захотят – заразим город чумой.

Вексенн слушал это с содроганием. Что за кошмар взрастил он в подземельях под Оленьим Чертогом?