Драконы Аргоната

Глава шестая

овольно скоро в таверне «Бык и Куст» не осталось ни капли пива – все было выпито. Рустаму Балларду пришлось закрыть заведение и отправить всех гостей вниз, на постоялый двор «Голубой Камень». Там их встретил Эвил Бенарбо со своим семейством, они спешно готовились устроить настоящий пир.

Мясник прислал три говяжьих бока, и вскоре с большой кухни гостиницы потянуло жареным мясом. Все плиты были уставлены булькавшими кастрюлями и горшками. Кондитер собрал всех поварят, чтобы поскорее наготовить целую уйму пирожных и тортов, которые должны были достойно увенчать празднество.

В гостинице пустили по кругу шляпу для пожертвований, и никто из собравшихся не поскупился. Трудно было представить лучший повод для грандиозного застолья, нежели возвращение блудной парочки – Базила и Релкина.

Из Драконьего дома явился сам старый Макумбер в сопровождении Вефта и Фьюри – молодых вивернов, готовившихся к поступлению на службу. Оба были кожистоспинными, правда, у Фьюри вдоль хребта тянулось что-то вроде хрящевого гребня. Драконы приволокли целую телегу, нагруженную овсяной кашей и акхом. Базил подхватил Макумбера и под радостные крики собравшихся усадил себе на плечо. А затем провозгласил тост в честь молодых драконов:

– За свежую кровь в Драконьем доме Куоша!

Собравшиеся в гостинице и запрудившие улицу люди откликнулись дружным ревом. Народ стекался отовсюду, даже с отдаленных ферм, расположенных в холмах за Барни Моулс. Поговаривали, что новость уже докатилась до Фелли и Двух Ручьев, и жители этих деревень тоже спешили к «Голубому Камню», ибо все в долине гордились тем, что их край породил прославленного Базила Хвостолома.

Зеленщик Нит выставил на улицу дощатые столы. Вскоре из кухни стали выносить подносы и тарелки с говяжьим жарким, жареной картошкой, капустой и кашей. По кругу пустили жбаны с лучшим элем, какой смогли найти в кладовых гостиницы, – ведь на сухое горло и беседа не вяжется.

Драконы расположились во дворе гостиницы. Жители Куоша целыми толпами наведывались туда, чтобы повидать славного Базила и пожелать ему всего наилучшего. Память у вивернов великолепная – в этом отношении они превосходят людей, – но на сей раз даже дракон не мог узнать всех. За время его отсутствия одни выросли, другие постарели. Отпрыски Нурма Пиггета – и те казались незнакомцами: они превратились в светловолосых богатырей шести футов ростом. Местный люд выглядел иначе, но их мать, Иа, была родом из Кенора.

Увы, время внесло неизбежные перемены. Те, кого помнили младенцами, стали отроками, бывшие отроки повзрослели, а у взрослых поседели волосы. Релкину и Базилу стало немного грустно. Они ведь тоже не молодели, сражаясь то здесь, то там по всему свету. У обоих возникло ощущение, будто, пока они тянули солдатскую лямку, их молодость незаметно ускользнула.

В какой-то момент Релкин поймал взгляд Базила и понял, что оба они чувствуют одно и то же. Оба неожиданно поняли, что утратили нечто драгоценное, то, владельцами чего они себя никогда не осознавали. Золотые годы юности и взросления проходили в муштре, походах и схватках, так что некогда было даже задуматься о жизни и ощутить ход времени.

Но тут музыканты взялись за инструменты, и зазвучала популярнейшая в Куоше плясовая мелодия – «Старые овцы». Тарфуг Брэндон впервые за долгие часы отставил в сторону пивную кружку и, взяв за руку Верину Пиггет, повел ее по двору в лихом танце. Красный нос Тарфута светился от удовольствия, когда он выплясывал с женой Пиггета, одного из виднейших членов Куошской общины.

Впрочем, и старый Пиггет не ударил в грязь лицом – вместо того чтобы стоять да брюзжать, он подхватил прелестную дочку Тарфута, Лючию Брэндон, и принялся выплясывать с ней джигу. Любо-дорого было посмотреть! Затем в круг вошли Лавиния Пиггет с Филом Фебером, а следом все, кто смог найти себе пару. К последнему куплету «Старых овец» весь центр деревни превратился в хоровод, в веселый танцующий вихрь. Разудалые возгласы добавляли пылу.

Прервавшись буквально на мгновение, чтобы хлебнуть пивка, скрипачи снова взялись за смычки, ожили волынки, и старый Честер Плент, конюх с постоялого двора, принялся выбивать на барабане завораживающий древний ритм «Вальса Голубого Камня». Люди снова пустились в пляс.

На пивном дворе разложили праздничный костер из старых бочек, угля и прогнивших досок с крыши старой пивоварни, которые Эвил Бенарбо сложил в стороне, намереваясь сжечь на день Основания. Ребятня с воплями носилась вокруг костра, а взрослые встали в линию и, сплетя руки, принялись мерно раскачиваться под звуки старинной песни «Холмы Голубого Камня».

За этой песней затянули «Лонлилли Ла Лу», «Красавчик из Марнери», «Кадейнский вальс» и «Дэниэл решил приволокнуться». Когда дело дошло до «Кенорской песни», в хор вступили драконы: их громовые голоса можно было услышать аж в Двух Ручьях, а то и подальше.

Затем в гостинице ударили в гонг, и кондитер с подручными выкатили наружу здоровенную тачку, груженную пирожными, слоеными пирожками и тортами. Детишки с радостным визгом устремились к сластям. Музыканты отложили в сторону инструменты и тоже решили малость подкрепиться.

Фермер Шон Пиггет вернулся в большую гостиную «Голубого Камня», утер пот со лба красным носовым платком и взял кружку эля. Вокруг него собрались самые влиятельные общинники: Томас Бирч, Эвил Бенарбо, фермер Хэйлхэм, старый Макумбер из Драконьего дома. То были самые крупные производители и потребители пшеницы и ячменя в долине.

К ним присоединились менее важные, но тоже вполне уважаемые селяне: Айвор Пиггет, фермер Талло, и Дернк Кастильон, державший второй в Куоше постоялый двор «У моста». Эти люди составляли неофициальный совет общины, эффективно управлявший Куошем на основе старинных обычаев и конституционных установлений, именовавшихся «Благо Кунфшона», основы законодательства Аргоната. Уголовные дела, разумеется, разбирались в судах, а всем, что касалось религии, заправляли жрицы храма.

– Ну, что скажешь о своем способном ученике, Макумбер? – спросил фермер Пиггет, хлебнув пивка.

– Он оправдал мои надежды. Эти двое составили прекрасную пару. Видишь, они служат вместе давно, и весьма успешно.

– О да, он всегда хорошо владел мечом. Но Базил не просто превосходный боец. Душа у него прекрасная, вот что самое лучшее в наших вивернах.

– В детстве Релкин был шалопаем, но я всегда верил, что из него выйдет хороший солдат, – заметил Томас Бирч.

Пиггет ухмыльнулся:

– Припоминаю, как-то раз он здорово обчистил твой сад.

Бирч поджал губы и кивнул:

– Попадись он мне в тот день, я бы с него шкуру спустил.

– Что ж, выпьем за него, – Пиггет поднял кружку. – Благодаря мальчику и дракону наша деревня надолго избавилась от военных налогов. Кому-кому, а нам они и впрямь сослужили добрую службу.

Все подняли кружки и дружно их осушили.

Затем разговор зашел о делах обыденных – прежде всего о состоянии посевов после недавних сильных дождей. Фермера Пиггета более всего заботил нижний край его расположенного на склоне поля.

– Зря они вырубили вязы вдоль южной дороги, – проворчал он. – Теперь там становится грязно.

– Ничего не зря, Пиггет, – возразил фермер Хэйлхэм. – Вязы-то были старые, очень старые. Теперь там высажены молодые деревца. Лет через десять деревья будут что надо.

Пиггет кивнул, соглашаясь с этим замечанием:

– Да, Хэйлхэм, думаю, в этом ты прав.

– Лукам из Барли Моу продает фургон, – вставил торговец Джоффи. – Кадейнской работы, и почти новый.

– Не хватало мне только покупать фургоны у кого-то там из Барли Моу, – буркнул Томас Бирч, имевший весьма нелестное мнение о жителях близлежащих деревень.

– Это прекрасный фургон. Изготовлен в мастерской Поствера в Кадейне.

– И продан Лукаму из Барли Моу? Смеешься ты надо мной, что ли?

– Ничуть, клянусь Рукой. Послушай, это прекрасный фургон, и совсем не старый.

– О! А вот и герой дня, – промолвил Томас Бирч, указывая на Релкина, зашедшего в зал, чтобы наполнить кружку.

Появление юноши было встречено рукоплесканиями. Все глаза были обращены к нему, и Релкин ощутил какое-то странное беспокойство. Пребывание в безумном эльфийском городе Мирчазе необычайно обострило его восприимчивость на психическом уровне. Все эти люди вокруг переполняли его своими предубеждениями, заботами и желаниями. Их мысли и страсти обжигали его, словно он подошел к пылающему костру. А кто он такой – всего лишь драконопас, пусть даже и неплохой. «Даже не полный драконир, и уж подавно не командир эскадрона», – с горечью подумал он. У него нет ответов на их вопросы, нет возможности удовлетворить их чаяния, и, чтобы восстановить спокойствие, ему пришлось отгородиться от их мыслей. Сейчас он оказался втянутым в круг и обменивался рукопожатиями с самыми уважаемыми людьми деревни. Каждого из них Релкин благодарил почтительным поклоном. Прежде они видели в нем лишь мальчишку, сироту, приставленного к дракону, причем дракон был для деревни куда важнее. Релкин никогда не учился в школе, его воспитывали в сиротском приюте, а потом в Драконьем доме, под началом старого Макумбера. Впрочем, последнему Релкин был благодарен. Суровый, но справедливый Макумбер относился к сироте куда с большей добротой, чем другие. К тому же он знал великое множество историй о драконах и делился своими знаниями с сиротой, готовым слушать его часами.

Но факт оставался фактом: в прежней жизни Релкин был почти отщепенцем. На необразованного, безродного сорванца смотрели с подозрением, как на потенциального преступника. Теперь все переменилось. Такие люди, как Пиггет или Хэйлхэм, прежде едва удостаивавшие его кивка, пожимали ему руку и одаряли лучистыми улыбками. Еще бы – он был героем дня.

В мыслях своих Релкин пожал плечами. Его наконец признали за своего в Куоше. Ну что ж, они с Базилом хлебнули немало горечи и, с боями проложив путь через половину мира, наверное, заслужили этот восторженный прием. К тому же им с Базилом приходилось знаться с королями, королевами и эльфийскими лордами, в сравнении с которыми зажиточные сельские жители ничего собой не представляли.

– Благодарю вас, добрые сэры, – сказал он. – Нам с Базилом довелось испытать немало ударов, но вам наверняка известны все эти истории. Можно считать это везением, можно неудачей, однако нам не раз случалось оказываться на самом острее войны.

– Ага, парень, ведь вы двое побывали на Сприанском кряже.

– За Сприанский кряж! – все дружно подняли кружки в честь сражения, спасшего Аргонат.

– Что ж, там мы управились, и теперь рады оказаться дома.

– А мы счастливы приветствовать вас дома.

– А правда, что вы должны вернуться уже завтра? – спросил Пиггет.

– Нет, сэр, завтрашний день мы проведем в деревне, а вернуться нам надо послезавтра вечером.

– Великолепно! – воскликнул Дернк Кастильон, хозяин гостиницы «У моста» – В таком случае не пожалуешь ли ты завтра в мою гостиницу? Я приглашаю на завтрак к первому часу.

Релкин заколебался:

– Распространяется ли это приглашение на дракона?

Все заулыбались, а торговец Джоффи хмыкнул, представив себе, как дракон уплетает изысканные яства, которыми славилась кухня таверны «У моста».

Дернк сглотнул.

– Само собой, дракон тоже приглашен.

– Это замечательно. Он будет очень доволен. Я польщен вашим приглашением, мастер Кастильон.

Хорошо, стало быть, договорились. – Кастильон обвел взглядом собравшихся. – И позвольте мне распространить это приглашение на всех присутствующих. Столы для завтрака будут накрыты в большом зале.

Предложение было принято с энтузиазмом, даже Пиггет, и тот, подумав, кивнул.

– В поле все равно слишком сыро, чтобы работать.

– Грех упустить случай побывать «У моста», – сказал Хэйлхэм, – всем известно, что там отменная кухня.

– Превосходно, – промолвил Кастильон и, повернувшись к Релкину, добавил: – Коли так, я должен идти и заняться приготовлениями. Ясно ведь, что хлопот у меня будет по горло.

Он ушел, и разговор возобновился.

– Признаюсь, Кастильон меня малость удивил, – пробормотал Пиггет.

– Пожалуй, – согласился Томас Бирч. – Не всякий день в таверну «У моста» зазывают гостей на дармовщинку.

– Дернк Кастильон до сих пор хранит первый заработанный им пенни.

– Ой, да перестань, – возразил Эвил Бенарбо.

– Так оно и есть, – заявил Джоффи. – Я своими глазами видел. Эта монетка прибита в его таверне прямо над стойкой.

Бенарбо присвистнул сквозь зубы.

– До меня тоже доходил такой слух, – сказал Пиггет.

– Конечно, он дерет с посетителей три шкуры, но и кормит так, что пальчики оближешь. Недаром Кастильон выиграл приз в Бреннансе.

– Ему бы лучше держать ресторан в Марнери. Здесь, в Голубом Камне, его обеды мало кому по карману.

– Ха, – фыркнул Джоффи, – что там Марнери. В Кадейн, вот куда ему следует ехать. Тамошние гурманы заплатят, сколько он запросит.

– Цены, цены… – проворчал Пиггет, – стоит ли нам почитай всю жизнь тратить на размышления о ценах?

– Стыд да и только, – согласился Бирч. – Но должен сказать, что при нынешних ценах на шерсть нам очень повезет, ежели в этом году удастся получить хоть какую прибыль.

Пиггет вздохнул:

– А вот цены на зерно высоки, и все из-за Аубинаса. Это может пойти нам на пользу, ведь виды на урожай пшеницы у нас хорошие.

Все закивали. Политика Аубинаса заставляла предположить, что в этом году цены на хлеб в Марнери взлетят до небес.

– Вроде мне это и на руку, но я все равно чувствую себя виноватым, – пробормотал Бирч. – Ведь мы стольким обязаны белому городу. В том числе и нашими жизнями.

И все они невольно вспомнили о Сприанском кряже, неодолимом рубеже, который спас их мир от грабежа и опустошения десятками тысяч бесов и троллей.

– Легионам мы обязаны нашими жизнями. А городам, в немалой степени, своим процветанием. Марнери всегда закупал наше зерно, так что всем в деревне на жизнь хватало.

– У Аубинаса короткая память.

– А не стоит ли за спиной Аубинаса Кадейн?

– Нет, эта игра Кадейну не на пользу. Коли цены на хлеб поднимутся, беднякам придется ох как несладко. Такой большой город, как Кадейн, не может этого не учитывать.

– А ведь ходят слухи, будто в Аубинасе назревает мятеж. Тут впору встревожиться за судьбу всего Аргоната.

– Будущего не избежать, каким бы оно ни было.

– Да, но что бы мы ни делали, мы обязаны заботиться о будущем.

– Вот потому-то мы и толкуем о ценах. Не будь нужды думать о будущем, мы могли бы швыряться деньгами, как принцы.

– Моя жена и без того тратит их, как принцесса.

Послышался невеселый смех.

– Но в конце концов, дела пока не так уж плохи. Император свое дело знает, в Голубом Камне все в порядке. И с нами все в порядке, благодарение Матери.

– Это верно, – промолвил фермер Пиггет, – но думать о сбережении денег на будущее все равно надо. В этом месяце будут продавать бумаги трехпроцентной ренты. Собираешься взять?

– Вообще-то сейчас я вложил деньги в долгосрочные обязательства. Но подумываю и о ренте. Прошлый выпуск принес неплохие проценты.

– Деньги надо зарабатывать честно, – сказал Бирч, – и помнить, что грань между предприимчивостью и алчностью очень тонка.

– Ха, – отозвался Бенарбо, – нынче об этом толкуют разве что в храме.

– С деньгами надобно обращаться бережно, – промолвил Пиггет.

– Разве ты хранишь золото в сундуке под кроватью? Конечно нет. Твои деньжата лежат в банке, в Марнери. И это правильно – банки надежны, ибо их контролирует Имперская Служба. Банки дают ссуды под проценты, благодаря чему деньги приносят прибыль. Когда мы покупаем ценные бумаги, это то же самое.

– Ты совершенно прав, мастер Пиггет. Не худо было бы привить такое же отношение к деньгам всем мелким фермерам, арендаторам и даже наемным работникам. Почему бы и им не вкладывать часть своего жалованья в надежные бумаги?

– Ничего не выйдет. В большинстве своем они расточительны и не думают о завтрашнем дне.

– Точно, – согласился Бенарбо, – пропивают денежки по кабакам, а потом жалуются, что им мало платят.

– Таковы уж нравы бедняков.

Приметив, что Релкин внимательно прислушивается к их разговору, Бирч обратился к нему:

– Ну а ты, драконир? Небось, поднакопил деньжат за время службы в легионах?

Релкин сжал губы.

– Действительно так, сэр. У меня есть акции, а также доля в некоторых торговых объединениях.

– Клянусь Рукой! – воскликнул Бирч.

Шон Пиггет да и все прочие просто вытаращили глаза, слыханное ли дело, чтобы драконопас рассуждал о таких материях. Эвил Бенарбо хрипло хмыкнул:

– Вы только гляньте, какой он у нас умник. Драконопас Релкин, откуда ты вообще узнал о таких вещах?

– Драконопасов поощряют к тому, чтобы они вкладывали свои деньги, сэр.

– А, так это политика командования легионов?

– Да, сэр.

– Ну и дела! Драконопас – инвестор! А ты что на это скажешь, Макумбер?

– Я всегда учил их экономному и бережному обращению со всем, что у них есть.

– Что ж, похоже, мастер Релкин усвоил твои уроки, – промолвил Пиггет.

– Ба! – прервал его Хэйлхэм. – А что ты скажешь насчет воришки Пиксина? И того… забыл, как его зовут. Который в прошлом году украл теленка прямо из моего овина.

– Нынешние мальчишки все как один воры. Какие из них вкладчики? – проворчал Бирч.

– Нет, Макумбер, – не унимался Бенарбо, – что ты все-таки скажешь насчет этого Пиксина? Сперва он попался на краже яблок, потам стащил свечи, а дальше что будет? Золото?

– В душе они неплохие ребята, – отозвался Макумбер. – Просто много недополучают в жизни, дома у них нет, любовью обделены, карманной мелочи, и той, почитай, в глаза не видят.

– Да ты просто балуешь их, Макумбер. Попробуй скажи, что это не так.

– Эвил прав, – заявил Бирч. – Пора с этим кончать, Макумбер. За пять лет пятеро твоих драконопасов побывали в тюрьме.

На какой-то миг они совсем забыли о Релкине. Тот обернулся и оказался лицом к лицу с фермером Пиггетом.

– А знаешь, парень, мы ведь ездили в Марнери на твои похороны.

Релкин улыбнулся. Он слышал о своих похоронах – одной из церемоний, проведенных в связи с открытием монумента павшим при Эйго.

– Прошу прощения за то, что вам пришлось ехать в такую даль попусту.

– Нечего извиняться. Хорошо, что мы там побывали. Туда съехалась вся страна. Аубинасцы, и те стояли к плечом к плечу со всеми. Увы, когда живешь в спокойном, благодатном крае, легко забыть о том, что своей безопасностью мы обязаны героизму таких ребят, как ты, и драконов вроде Хвостолома.

– Рад слышать такую похвалу, мастер Пиггет, – сказал Релкин.

– А я был особенно рад услышать, что мы ошиблись, списав тебя со счетов. Нам следовало бы знать, что Хвостолом и его драконопас выживут даже на Темном континенте.

– Вообще-то, могу вас заверить, дело и вправду шло к нашей гибели, Я воззвал к старым богам, хотя и не знаю, слушают ли они людей, как в древности.

– Вот ведь чертенок, – проворчал Томас Бирч. – Забудь ты этих старых богов. Нет никаких богов, кроме Матери. Не было и не будет во веки веков.

– Так учат в храме, мастер Бирч, – сказал фермер Пиггет. – Но мы благодарны тому, кто вернул наших молодцов домой, будь это боги или Великая Мать. За это грех было не выпить.