Драконы средней полосы

Суббота, 14 мая 2011

Его разбудил телефонный звонок. После вчерашнего во рту было мерзко, хотелось пить, и в голове всё плыло и мутилось. Он, едва приоткрыв глаза, пошарил на полу рядом с собой, но мобильного не нашёл. Да и мелодия на звонке была другая, незнакомая, но очень противная.

Альорд приподнялся на локте, потёр лицо и сел, пытаясь сфокусироваться. Он осторожно огляделся в поисках телефона, и вдруг вспомнил, что свой айфон вчера ночью уронил с балкона, и теперь его бренный разбитый корпус покоится где-то на асфальте.

На диване спала без задних ног Жанна, обняв подушку, и никакая противная восьмибитная мелодия была ей нипочём.

Звук доносился с кухни.

Альорд встал, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить гостью.

Телефон лежал на кухонном столе там, куда его перед сном положил Мэльир. Сам Мэльир потягивался на кухонном диване. Выглядел он гораздо лучше, чем ночью.

Когда Альорд собрался сбросить звонок, Мэльир ловко перехватил и спрятал мобильный, но на экране успело мелькнуть имя звонившего – Ната.

Альорд дёрнулся, смутная догадка мелькнула в голове, но спросить напрямую он не решился, и только поинтересовался:

– Кто тебя ищет с утра пораньше?

– Жена. Если будет звонить, спрашивать, скажешь, что был у тебя, ладно?

– Конечно. Кофе будешь?

***

Жанна спала. Он успел проводить Мэльира, сходить покурить, прибраться после вчерашнего на кухне, подравнять усы и заскучать без компьютера и телефона, а она всё не просыпалась.

Альорд открыл банку растворимого кофе, выгреб со дна остатки и заварил очередную, то ли третью, то ли четвёртую чашку за это утро. В холодильнике было пусто, кончились сигареты, кончился сахар и кофе – как будто и жизнь должна была кончится ещё вчерашним вечером, а вот уже и новый день настал…

Он тихонько вошёл в комнату, наугад выхватил из шкафа футболку и джинсы, и отправился в ближайший магазин.

Идти было недалеко, но телефона с плеером ужасно не хватало. Обычно музыка, играющая в наушниках, примиряла его с окружающей действительностью, защищала от непрошеного вторжения в личное пространство, и сейчас, без неё, Альорд чувствовал себя голым и беззащитным, а в голову к нему лезли дурные мысли.

С чего бы это Ната с утра пораньше звонила Мэльиру? Знала ли она про ночную схватку в небе? Сколько сообщений она уже настрочила ему в личку? И как он объяснит Нате, куда исчез её подарок?

Альорд на всякий случай поискал под окнами обломки айфона, но ничего не нашёл, ни железки, ни стёклышка.

Теперь нужен будет ещё и новый телефон…

В магазине Альорд долго и бесцельно бродил вдоль стеллажей, периодически сбрасывая в корзинку то, что казалось ему подходящим для завтрака с девушкой: пачку круассанов, йогурты (Ната шутила про них, мол, еда женская, вес сто грамм, калорийность – минус пятьсот калорий), шоколадки, сыр, хлебцы…

Он подумал вдруг, что плохо представляет, что вообще такое женщины и что им нравится. Не то, чтобы у него вообще не было никакого опыта… Ещё до Превращения, в студенчестве, у него был абсолютно невинный роман с одной филологической девой. Потом, конечно, его представили Нате, и всё заверте… После тоже бывали короткие интрижки с зелёными драконихами (Ната придирчиво следила только за тем, чтобы они не перерастали в нечто большее, да и сама в долгу не оставалась), но вот к тому, что у него на диване будет спать…

Тут он сбился с мысли. А кто, собственно, будет спать? Чёрная, имени которой он не знает, но которой он должен будет объяснить, кто она такая и для чего пришла в этот мир? Или Жанна, давно знакомая Жанна, которая приходила к нему лучом света в тёмное «Подземелье»?

Он так увлёкся своими рассуждениями, что заметил, что забыл взять кофе и сигареты, только когда складывал покупки в пакет.

***

Жанне снился ковёр на стене в её комнате в квартире родителей. Засыпая, она любила водить пальцем по мягкому ворсу, следить за прихотливыми хитросплетениями узоров. Сейчас она видела их чётко и ярко, хотя сам ковёр давно уже отправили на дачу, где его вынесли воры вместе со старым холодильником и дедушкиным радиоприёмником.

Она открыла глаза и не сразу поняла, что оказалась в чужой квартире. Здесь было тихо и пусто, хозяин, похоже, куда-то ушёл.

Она повернулась, и под спиной заскрипела скользкая кожаная подушка. Жанна отбросила одеяло в сторону и села.

Она находилась посреди чужой пустой квартиры в трусах и длинной футболке одна-одинёшенька. Быстро окинув комнату взглядом, Жанна увидела свою одежду, аккуратно повешенную на спинку компьютерного кресла. Лифчик, рабочая блузка, брюки, капроновые носки… Всё было на месте, но выглядело так, будто их хозяйка бежала через полосу препятствий и сражалась со сворой дикий собак: брюки были перепачканы, блузка – порвана на спине и плечах.

Жанна пыталась восстановить в памяти события прошлой ночи, но они принимали вид настолько фантастический и странный, что ей стало казаться, что большая часть ей просто приснилась.

По крайней мере, она поняла, где находится. В квартире Лешего. Она даже помнила, как сюда попала, помнила, как он обещал напоить её чаем и всё объяснить, но не объяснил в итоге ничего, и неизвестно, что мог сделать с ней, пока она спала.

Вообще эта квартира показалась ей очень странной. Она явно раньше принадлежала женщине, обставлявшей её на свой вкус, делавшей дорогой и современный ремонт, тщательно подбиравшей мебель. Но потом в этой квартире поселился одинокий молодой парень, поставил здесь свой компьютерный стол и вращающееся офисное кресло, разложил по всем свободный поверхностям любимые журналы про компьютеры и фантастику, а на место телевизора воткнул виниловый проигрыватель с огромными старыми колонками (Жанна видела такие на семейных фотографиях, отец частенько жалел, что пришлось с ними расстаться, мол, звук от них был хороший, тёплый, ламповый, не чета современному цифровому). И судя по кофейным пятнам на столешнице и толстому слою пыли повсюду, нынешний хозяин не слишком заботился о своём жилье.

Жанна с большим трудом подавила желание нарисовать на пыльной полке улыбающуюся рожицу, но решила не обижать хозяина. В конце концов, каждый живёт, как хочет, и если кому-то нормально жить в пыли – это не её дело, ей надо только дождаться Лешего, получить объяснения и… Наверно, вернуться домой? Или опять поехать к родителям? Почему-то мысль о возвращении в свою квартиру пугала Жанну.

В это время она услышала, как в замке поворачивается ключ.

***

– А тебе идёт, – сказал Леший вместо приветствия, окидывая Жанну взглядом. Пакет с продуктами он поставил на пол и теперь снимал ботинки не наклоняясь.

Жанна смутилась и только развела руками.

– Не думала, что ты так рано вернёшься. Так бы хоть штаны надела

– Да не парься, всё хорошо. Есть хочешь? – Леший подхватил пакет и отправился на кухню. Жанна прошмыгнула в комнату, быстро натянула брюки, обтряхивая с коленей пыль и грязь, и только убедившись, что всё прилично, пошла на кухню.

В четыре руки они быстро разобрали покупки, Леший включил чайник и даже достал с верхней полки навесного шкафчика турку. Судя по толстому слою пыли, пользовались ей нечасто.

Через пару минут Жанна уже пила свежесваренный кофе, прямо скажем, далеко не лучший в её жизни, в то время как хозяин намешал себе огромную кружку растворимого, сдобрив его молоком и несколькими кусками сахара.

– Вчера ты обещал мне всё объяснить, – напомнила Жанна, откусывая круассан.

– Конечно. Обязательно! Всё расскажу! – громко и торопливо заговорил Леший. – Только скажи… Что ты помнишь, ну, про вчера, про вчерашний вечер?

– Помню, как тебя встретила. Как мы сюда шли. Там ещё мужик был, с порванной рукой… Как он вообще? Всё нормально?

– Нормально, с ним нормально всё.

– Ну вот это я помню. А больше ничего…

– А то, что до этого было?

– Не помню… – Жанна в задумчивости отставила чашку с кофе в сторону. – Кажется, до того я была дома, ждала своего парня… Бывшего парня, да. Я сначала была дома, потом что-то произошло, потом я встретила вас с тем мужиком. Мне кажется, мой парень, мой бывший, чем-то меня накачал…

Она заметила, как мрачнеет лицо Лешего, как он крепко стискивает зубы, и продолжать не решилась.

– Прости, наверно, не стоило про это говорить…

– Да нет, всё хорошо. То есть, всё плохо… То есть, мне очень жаль… Я не знаю, что ещё сказать. Я очень-очень перед тобой виноват…

– Да в чём? В том, что я встречалась с козлом, да ещё и ревнивым?

Леший помотал головой и замер, кажется, подбирая слова.

– Слушай, я сейчас буду говорить очень странные вещи. И тебе придётся в них поверить, даже если это будет звучать, как бред.

Жанна напряглась.

– Понимаешь, я не знаю точно, что случилось с тобой вчера, но я уверен на сто процентов, что ты поругалась со своим парнем, выпала из окна и превратилась в дракона…

Жанна засмеялась громко и заливисто, но Леший оставался предельно серьёзен.

– Ты что, псих? Какие, нахрен, драконы?

– Самые обычные. Я отдал тебе перстень, помнишь? Ты разве ничего не замечала в эти дни?

Жанна почувствовала, как безымянный палец стиснули крохотные лапки, да так сильно и больно, что, когда она посмотрела на руку, на кольце появились капельки крови.

– Ну, замечала, да. Я его снять хотела, не получилось. Столько мыла извела! Но это ничего не говорит. Просто очень тесное кольцо.

– Хорошо, я всё понял, – вздохнул Леший. – Потребуется демонстрация.

Он вышел из-за стола, встал в дверном проёме, убедившись, что ничего не заденет, и замер, закрыв глаза. Несколько долгих секунд не происходило ничего, и Жанне хотелось разом провалиться сквозь землю от острого испанского стыда и попросить Лешего не придуриваться, как вдруг в мгновение ока человек исчез, а на его месте появилось покрытое золотой чешуёй существо. Ростом оно было с дога, такое же длиннолапое, с очень вытянутой мордой, парой рогов, длинным хвостом и плотно сложенными на спине крыльями.

– А-фи-геть… – протянула Жанна.

Существо по-собачьи отряхнулось, и на его месте вновь появился хозяин квартиры.

***

Ната снова набрала Альорда. В который раз? Она уже сбилась со счёта. В трубке неприятный голос опять проговорил: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

– Вот зараза, – прошипела Ната и открыла Оперу на ноутбуке, чтобы проверить, не ответили ли ей там. Но и во ВКонтакте её послания к Альорду остались безответными. Да что там, даже непрочитанными!

Ната чувствовала, что закипает. Она дрожала от злобы и не с первого раза зашла в аську, но и там было пусто. На почте, кроме спамовой рассылки, тоже не было ничего. Альорд как сквозь землю провалился.

Ната хлопнула крышкой ноутбука и снова схватилась за телефон и позвонила Мэльиру.

Несколько секунд помех, гудки, разрыв соединения. Сбросил звонок, стервец.

Ната закусила губу, чтобы не заплакать. Ей хотелось запустить телефоном в стену, но очень уж было жаль новую любимую игрушку.

Она воображала, какие громы и молнии обрушит на голову Альорда и Мэльира за то, что они посмели игнорировать её, за то, что не откликнулись по первому зову, как это было всегда, как вдруг её пронзила мысль: «А что, если Чёрная уже сожрала их обоих? Что, если всё уже кончено, а она, Ната, сидит тут и ждёт новостей вместо того, чтобы поехать и разобраться во всём?»

Эта мысль повергла Нату в отчаяние, но стало хотя бы понятно, что делать, и, наскоро одевшись, без макияжа, она помчалась в гараж. Сейчас она приедет к Альорду и выяснит на месте всё.

Уже за рулём она увидела на экране телефона два сообщения, одно, короткое, от Мэльира: Ne mogu govorit’. Zena; второе, длинное и велеречивое, от Кару: Госпожа Танори поручила мне поговорить с тобой, Госпожа Ната. Незамедлительно. В «Буддийском дворике».

– Жена, значит. Не можешь говорить, значит, – прошипела Ната, резко перестраиваясь через две полосы.

***

Он нервно огляделся, проверил, не сбил ли чего крылом или лапой, пока пребывал в драконьем облике. Каждый раз после превращения он минуту или две привыкал к новым размерам и новому ощущению тела.

Драконом он всегда казался себе больше, чем был, и в замкнутом пространстве с кучей мелких предметов всегда чувствовал себя неуверенно.

Но, кажется, сегодня всё обошлось, ни шкафчики, ни посуда не пострадали.

– Ну что, теперь веришь?

– По-пожалуй, да.

Жанна выглядела удивлённой, но того восторга, который он ожидал увидеть, явно не испытывала.

– Подожди, ты хочешь сказать… что ты этот, как его, ящерик, да?

– Ещё скажи – рептилоид, – усмехнулся Альорд. – Из тайного мирового правительства.

– А что, нет?

Альорд покачал головой.

– Увы, увы. Никаких тайных заговоров я тебе не раскрою.

– Вот бы Серёжку сюда… Он бы скакал до потолка, если бы узнал, что ты – дракон, – сказала Жанна и допила кофе.

– Так и он тоже дракон. Вы с ним оба драконы. Просто ты – Проявленный, а он пока нет. – Альорд снова уселся за стол и принялся за круассаны.

Почему-то ему казалось, что этот разговор должен был быть совсем другим. Жанна должна была восхищаться и восторгаться, пока он раскрывал бы перед ней тонкости драконьего житья-бытья, а она вместо этого сидела настороженная и напряжённая и смотрела на него неодобрительно.

– Я ни черта не понимаю.

– Тебе нужно многое объяснить. Научиться жить по-нашему. И ты всё со временем поймёшь. Правда, честно.

– Слушай, всё это, конечно, круто, но… Я могу отказаться? Вот просто уйти и ничего не понимать? Я обещаю, я всё забуду, и про то, что было ночью, и про сейчас. – Жанна встала из-за стола и направилась в комнату, но остановилась в дверях кухни.

– Нет. Теперь нет. Ты уже стала одной из нас.

Жанна снова села за стол. Лицо у неё перекосило, она изо всех сил старалась не расплакаться.

К такому Альорд готов не был. Он боялся Жанну всю минувшую неделю, он был чертовски зол на неё и на Мэльира этой ночью, он очарованно смотрел на неё утром, а теперь от тоски и жалости не понимал, что делать.

– Прости. Я виноват. Я уже говорил это, да? Ты тогда пришла с этим жутким синяком на лице… Я должен был сначала всё тебе рассказать, потом только давать кольцо… Но я очень испугался за тебя.

Жанна воззрилась на него таким непонимающим взглядом, что Альорду стало совсем не по себе. Чувство вины и стыд жгли ему душу. И вместо того, чтобы спросить про драконье имя, защитить себя, он сказал:

– Я не могу вернуть всё, как было. Но могу научить, как жить эту новую жизнь. Если хочешь, я буду твоим Наставником.

– Это такой оригинальный способ склеить девушку, да? И тут я тоже не смогу отказаться?

– Да нет же, нет! Я ни о чём таком не думал. – Слова Жанны задели его сильнее, чем он ожидал, может быть, от того, что в них была немалая доля правды. – Если ты не захочешь, я… Я позвоню Кару. Или Нате. Или Ахорет. Мы найдём тебе какую-нибудь дракониху в Наставницы…

– Ладно, не надо никаких драконих. Тебя я хоть немного знаю, – Жанна помедлила. – Я согласна.

***

Первой в браузере открылась его страничка во ВКонтакте, и тут же громко ойкнула аська. Внизу экрана всплыло последнее сообщение от Наты, сплошь состоящее из матерной брани. Альорд зябко поёжился, представляя, что его ждёт.

Вообще-то он полез в Интернет посмотреть, когда там ближайшая электричка до ***, но забитая сообщениями личка, несколько десятков писем на почте и злобные смайлики в аське вышибли у него землю из-под ног.

Ната искала его со вчерашнего вечера, с того момента, как он сбросил её звонок. Сбросил с балкона вместе с телефоном, да. Альорд ухмыльнулся собственному каламбуру.

Он уже занёс руку над клавиатурой, чтобы начать длинное объяснение, в подробностях описывая встречу с Жанной, драку в воздухе и последующее героическое спасение Мэльира, приготовился посыпать голову пеплом, что с утра пораньше не презрел законы гостеприимства и не бросился проверять все каналы связи в поисках весточки от своей госпожи и дамы сердца, – Альорд умел изъясняться вязко и старомодно, когда это было ему нужно, – но остановился.

Эта информационная атака и утренний звонок Мэльиру наводили на мысль, что Ната причастна к тому, что этой ночью его Наставник напал на Жанну. У Альорда пока не было доказательств, он ещё не видел всю картину целиком, но разрозненные факты уже начинали складываться в его сознании в некую картину. И картина эта очень ему не нравилась. Настольно не нравилась, что он запрещал себе думать в этом направлении.

Он свернул вкладку Вконтакте, закрыл аську и вбил в адресной строке название сайта с расписаниями электричек.

***

Альорда всё ещё немного мутило после пробежки по эскалатору. Он уже мысленно дал себе обещание пойти в спортзал и теперь со спокойной душой вытащил из кармана пачку сигарет.

Они с Жанной стояли на перроне и высматривали на табло, с какого пути отправляется электричка на ***. Поезда ещё не было – до отправления оставалось минут пять, и судя по всему, его подавали очень поздно. Жанна молча посмотрела на Альорда, и во взгляде её читался единственный вопрос: «Ну и зачем мы так торопились?» Альорд пожал плечами.

Сейчас можно было остановиться и выдохнуть, собираясь с мыслями.

Он вспоминал, как одновременно собирал рюкзак для поездки (термос с чаем, шоколадки и печенье, оставшиеся нетронутыми после завтрака, бумажник, плеер с наушниками…) и убеждал Жанну, что некоторые особенности драконьей жизни лучше объяснять где-нибудь за городом, подальше от посторонних глаз. Жанна вновь начала упираться, и он прекрасно понимал, почему, но другого варианта не видел.

Альорд вновь почувствовал себя виноватым: надо было думать раньше, где он будет учить свою Ученицу, а не импровизировать на ходу. И он опять и опять принимался успокаивать Жанну, уверять, что он не маньяк и не насильник, что он не желает ей зла, и что они вернутся домой этим же вечером, ну, самое позднее, следующим утром.

Наконец Жанна сдалась, но тут выяснилось, что ехать за город ей не в чем. Альорд тихо застонал и начал быстро перебирать в голове ближайшие парки, где можно было бы найти какую-нибудь укромную полянку, чтобы там научить превращениям, а для полётов выйти на крышу, как стемнеет… До электрички оставалось около часа.

Жанна в это время уже примеряла его старые джинсы. Они были ей немного тесны в талии, да и штанины пришлось закатать, но в целом сидели сносно. В шкафу в коридоре нашлись ветровка и кеды, кажется, женские. В одежде с чужого плеча Жанна смотрелась как типичная дачница, и Альорд подумал, что это даже неплохо – будет привлекать меньше внимания.

Когда они вышли из дома, до электрички оставалось минут сорок: только-только доехать до вокзала, купить билеты в кассе, если без очереди, и запрыгнуть в вагон.

Альорд заметил, что во двор поворачивает большой чёрный внедорожник. За рулём сидела женщина, лица он разглядеть не успел, и потому скорее почувствовал, что это Ната. От греха подальше он пропустил вперёд Жанну, прячась за её спиной. Стыд за собственное малодушие кольнул его в грудь, но Альорду не хотелось, чтобы Ната заметила его и не устроила безобразную сцену прямо на улице.

Всё это вспомнилось Альорду, пока он делал первую затяжку, и куда-то отступала дурнота и нервозность последних нескольких часов.

Но тут Жанна дёрнула его за руку и потащила к электричке.

***

Ната узнала Альорда с полувзгляда. Он быстро шёл по тротуару с какой-то оборванкой в старой куртке, но, кажется, успел заметить если не саму Нату, то её машину (ха-ха, попробуй не заметить Гелик во дворе, заставленном легковушками). Заметил – и трусливо спрятался за спину этой своей девчонки.

Несколько секунд Ната боролась с желанием бросить машину и подойти к ним, чтобы объяснить, кто тут главный и чьи в лесу шишки, но в конце концов благоразумно решила понаблюдать за Альордом и этой новенькой, Чёрной. Чёрная оказалась невысокой девушкой лет двадцати, средней во всех отношениях: пройдёт мимо – не заметишь. Одежда на ней была с чужого плеча, явно мужская, да и шла она неуклюже, как будто обувь ей была не по размеру. И вот это-то ходячее недоразумение было Великой Чёрной Госпожой, Хозяйкой Порога, Отверзающей Двери? И это с ней не смог совладать Мэл?

Шли они очень быстро, так что вскоре Ната могла видеть лишь их удаляющиеся спины в зеркале заднего вида. За руки они не держались, друг на друга не смотрели, никаких признаков влюблённости не показывали. Явно куда-то торопились…

Тут сзади раздался недовольный сигнал авто, Ната пробормотала: «В жопу себе подуди!» – и поехала дальше, прямиком к дому Альорда. Кару подождёт, а ехать на такой разговор без подготовки – верх глупости.

С трудом припарковавшись, Ната обошла вокруг дома. Она не очень хорошо понимала, что именно ищет, поэтому обращала внимания на каждую мелочь типа странных коричневых капель на ступеньках у входа в подъезд.

В лифте ничего такого не было. В квартире на первый взгляд – тоже. На кухне стояли в раковине немытые кружки с остатками кофе, в помойном ведре валялись фантики от сладостей. Ведро было почти пустым. Ната опустилась на колени, вытащила его из-под мойки, и там, за ним, нашла обрывок заскорузлой тёмной ткани. Повертев её на свету, Ната поняла, что это кусок окровавленной повязки.

Она с отвращением отбросила от себя этот клочок. Вот тебе и оборванка! Порвала кого-то в клочья. Только вот кого, Альорда или Мэла? Перед глазами у Наты тут же возник бледный и обескровленный Альорд, прижимающий руку к груди. Из-под ладони его текла мощным потоком тёмная, почти чёрная кровь. Ноги у Наты подкосились, и она осела на табуретку. Так, отставить панику! Ты только что сама видела, как он резво чесал по дороге с этой девчонкой. Значит, досталось Мэлу…

Больше никаких следов на кухне найти не удалось. Полы и стены были хорошо вымыты, и никаких обрывков повязки больше нигде не валялось. В ванной тоже было чисто.

А вот по комнате будто прошёлся Мамай. Платяной шкаф был распахнут, его содержимое вытряхнуто и разбросано повсюду: футболки и джинсы лежали и на полу, и на диване, и даже на столе рядом с компьютером. Подойдя к компьютеру, Ната легонько сдвинула в сторону мышку. Зашумел процессор, загорелся ярким экран. Ната не могла поверить в своё везение. Обычно Альорд с маниакальной тщательностью ставил на всё пароли, следил, чтобы в его отсутствие всё было выключено и закрыто на железный замок, не меньше, а тут…

Ната быстро открыла браузер и там, на последней вкладке, увидела расписание электричек. Как же он, получается, торопился и нервничал…

Осспади, он что, всех своих баб в эту свою заброшенную деревню таскает что ли? Тогда понятно, чего эта девчонка так вырядилась!

В этот момент среди мужских вещей Ната заметила на диване блузку. Подняла, повертела в руках. Сверху она была порвана в клочья так, будто её старательно резали ножом. Или когтями.

***

В середине дня народу в электричке было мало. Дачники уже разъехались по огородам, а народ из пригородов ещё работал или развлекался.

Жанна присмотрела свободные места у окна, быстро села на одно, а на второе, напротив, бросила куртку по старой, со времён студенчества, привычке. Леший отставал, пытаясь докурить на ходу. Противный голос уже объявлял маршрут, когда он, кинув окурок на пути, запрыгнул на подножку и вошёл в вагон.

– О, спасибо! Ты тоже любишь у окошка? – спросил Леший и поставил рюкзак на пол между ними. Жанна посмотрела наверх, на полку, Леший проследил за её взглядом и пояснил. – Термос. Крышка плохо закручивается, вдруг протечёт.

Жанна кивнула, набросила куртку на плечи и свернулась на сиденье, прижавшись лбом к стеклу. За окном уносились вдаль какие-то склады.

– Смотри, мы сейчас едем до ***. Выходим на правую сторону, спускаемся и идём пешком до Нижней Троицы. Там долго, километров шесть-семь. Как твои ноги? Дойдёшь, справишься?

– Не знаю. Не уверена. Кажется, эти кеды мне совсем малы…

– Тогда… тогда… там есть место, где можно будет обратиться, а у меня дома уже найдём что-нибудь, там, кажется, какие-то мои завалялись… Может, они лучше подойдут… Малы точно не будут! – Леший хохотнул и поставил свою ногу рядом с Жанниной.

– Не должны! – Жанна чуть улыбнулась и наклонилась, развязывая шнурок. – Я разуюсь пока, ты не против? Нам ведь долго ехать?

– Минут сорок. Если хочешь, закинь их на ме… – Леший осёкся и начал краснеть. – На сиденье. Прости! Не хотел ничего такого сказать.

– Забей, ничего страшного! – Жанна села, вытянув ноги на соседнее сиденье. В голове мелькнула мысль, что ещё не поздно опять обуться, выскочить из поезда на следующей станции, позвонить отцу – пусть забирает оттуда, но после странных событий минувшей ночи и ещё более странных – сегодняшнего утра она погрузилась в такую апатию, что ей было уже всё равно, что с ней случится в следующий момент.

– Слушай, а как ты стал драконом?

– Это долгая-долгая история!.. – Леший театрально развёл руками. – На самом деле, нет. Меня Мэльир обратил. Он мой Наставник. Ну, думаю, ты уже поняла и так. Он у нас теорвер читал. Однажды позвал меня к себе после занятий что-то там помочь, что-то отнести, кажется… Не помню. А когда мы с ним остались с глазу на глаз, спросил, какова вероятность, что, выйдя утром из дома, я встречу дракона. А там, слово за слово, лапой по столу, наглядно мне показал, что ненулевая. Ну и всё.

– И вы никуда… за город не ездили?

– Мы тогда – нет. Он меня превращаться в парке поздно вечером учил. Вообще это довольно стрёмно было, я всё боялся, что нас увидят. Ну, в итоге увидели, только не нас, а мы. Там неподалёку с полянкой, где мы упражнялись, какая-то парочка решила… ну, того, как бы помягче сказать… – Леший опять начал краснеть и смущаться. – Ну мы их и спугнули. Блин, тогда смешно было, а сейчас думаю – какая глупость.

– А как вы их спугнули? Прям драконами показались?

– Не, ну ты чего! Когда драконы превращаются, человеческий глаз их увидеть не может. Не знаю, как это получается, но человек просто не может воспринять нас как реальность. И когда мы превращаемся, мы просто исчезаем для людей, буквально растворяемся в воздухе. А потом так же из воздуха и появляемся. Поэтому пугали мы этих любовничков вполне себе в человеческом облике, без спецэффектов.

– И только ради этого ты меня тащишь к чёрту на рога? Чтобы никого не напугать нашим внезапным исчезновением? Или появлением? Да народу пофиг!

– Это тебе только так кажется. Ну да ладно. Просто сейчас доверься мне.

***

Подъезжая к «Буддийскому дворику», Ната заметила у входа до боли знакомую фигурку в пёстрой мешковатой одежде.

Кару, кто же ещё. Стоит, стену подпирает, разговаривает по телефону.

Ната махнула зазывале, одетому в шафрановые одежды буддийского монаха, и тот бросился убирать оранжевый конус с хозяйского парковочного места.

– Нет, нет. Я не пойду с вами в магазин тканей. Я в этом не понимаю ни хвоста. Выбирайте сами. Сами, в рамках разумного. Здравствуй, Госпожа! – Кару нажала кнопку отбоя на побитой жизнью раскладушке.

– Здравствуй, Кару! – Ната указала на вход в ресторан. Зазывала в шафрановых одеждах с поклоном распахнул перед ними дверь. Входя, Кару хитро улыбнулась и подмигнула ему.

«Здесь явно что-то было», – подумала Ната. – «Похоже, кто-то не прошёл фейс-контроль».

Хостесс, стоявшая на входе, едва увидев Нату, вытянулась, выпрямила спину и улыбнулась ещё шире обычного.

– ВИП-зал свободен?

– Да, Наталья Борисовна!

– Мы будем там. Пришлёшь минут через пятнадцать Ахмета? – сказала Ната и решительным шагом направилась на другой конец ресторана. Кару с невозмутимым видом шла следом.

ВИП-залом называлась маленькая комнатка без окон, с длинным столом, плазменным телевизором справа и огромным светящимся аквариумом слева.

– Располагайся! Поговорим здесь без чужих глаз и ушей. – Ната села за стол спиной к телевизору, и на лицо ей упали синие отблески от аквариума.

– Благодарю, Госпожа! – ответила Кару, садясь напротив.

– Ты написала мне, что Танори велела тебе о чём-то со мной поговорить.

– Да, Госпожа, – сказала Кару с выражением ангельской безмятежности на лице. – Во-первых, она просила передать, что Мэльир сейчас в добром здравии, его жизни ничего не угрожает… Вот только шрамы могут остаться надолго…

При этих словах Ната вздрогнула, будто её дёрнуло током, но уже в следующую секунду взяла себя в руки.

– Я рада, что Мэльир здоров, но не понимаю, зачем ты говоришь мне об этом…

– Во-вторых, – как ни в чём ни бывало продолжила Кару, – Танори просила передать, что ты должна решить, что тебе дороже – власть или жизнь Альорда. Сохранить и то, и другое тебе не удастся.

– Я всё ещё не понимаю, о чём ты!..

– Когда Мэльир сегодня рано утром приехал к нам, выглядел он очень паршиво. Чёрная сильно потрепала его. Ему повезло, что она пока ещё слишком неопытна и не знает всех своих сил. Ну, и с учеником ему повезло. Так что пока всё обошлось малой кровью. Только вот… Мэльир сказал, что это ты велела ему напасть на Чёрную. Сказала, что об этом его попросила Танори…

– Да что ты такое несёшь? – Ната вскочила из-за стола, но Кару оставалась всё такой же спокойной. – Что это за бред?

– Не гневайся, Госпожа! Я – всего лишь посредница, передаю тебе слова Танори. А что делать с ними, ты решишь сама.

Ната снова села.

– Так вот… Сейчас Мэльир ужасно подавлен случившимся и не верит, что ты обманула его и кинула беззащитным в лапы Чёрной. Но, возможно, вскоре он успокоится. И потребует созвать Суд Семи, чтобы разобраться с тем, что случилось, раз и навсегда.

– Замечательно! И это всё, что просила передать мне Танори?

– Нет. Ещё не всё. Она просила передать, что, если ты оставишь Альорда его судьбе, мы постараемся убедить Мэльира не созывать Суд. И все останутся при своём.

– Но… Альорд…

– Пока ещё его судьба не определена. Пока всё может измениться само по себе, если не пытаться переломить судьбе хребет. – Голос Кару стал грустным. – Альорд – славный парень. Я всегда любила его… Как друга любила, конечно. И мне очень жаль, что всё это происходит с ним, а не с другим драконом.

– И поэтому надо просто сложить лапки и ждать, когда Чёрная сожрёт сначала его, а потом и всех нас по одиночке, потому что никто не решился дать ей отпор? Этой стрёмной девчонке в куртке с чужого плеча? Да?

– Иногда наблюдать за тем, что происходит, и делать выводы, полезнее, чем кидаться в гущу событий, очертя голову. Мы пока не знаем даже имени Чёрной, не знаем, чего от неё ждать.

Раздался настойчивый стук, дверь приоткрылась и в ВИП-зал заглянул официант. На груди его красовался бейджик с именем Ахмет.

***

– Он знает? – спросила Кару, когда дверь закрылась.

– Нет, конечно. – Ната положила ногу на ногу и откинулась на спинку стула. – Да и зачем? Лишних колец у нас всё равно больше нет.

– Ты знаешь наше мнение на этот счёт. Они должны узнать. После проверки, естественно.

– Это ваши сектантские дела. Меня они не интересуют, пока не мешают нашей общине жить.

Кару подняла одну бровь:

– Не собираешься же ты…

– Именно! Собираюсь.

Дверь открылась, Ахмет поставил на стол чёрный чугунный чайник и пару крохотных пиал для чая и молча удалился. Кару напоследок окинула его оценивающим взглядом.

– Если бы ты хоть немного интересовалась нашими ничтожными сектантскими делами, моя Госпожа… Впрочем, я уже предлагала тебе однажды прийти к нам в гости. И моё приглашение до сих пор в силе.

– Кару, хватит паясничать! Выражайся яснее.

– Да куда яснее? То, что ты задумала, – страшная глупость. Ты решила скормить Чёрной этого бедолагу вместо Альорда, потому что решила, что иначе Чёрная оторвёт твоему любимому самцу голову.

Ната передёрнула плечами.

– Ты сама только что сказала, что любишь Альорда. Как друга. И теперь так говоришь о нём.

– Одно другому не мешает. Он – мой друг и твой… самец. Но мы отвлеклись.

– Да уж! Уж будь добра, переходи к делу. – Ната яростно сцепила пальцы.

– Как тебе будет угодно, Госпожа, – смиренно склонила голову Кару. – Если бы ты посетила нашу скромную обитель, ты бы знала, что… скажу мягко, принятие жертвы, не доставляет Чёрным никакого удовольствия. Ни одной.

– И почему меня это должно беспокоить?

– Не доставляет потому, что их первые жертвы должны… что-то значить для них. Они должны испытывать к этим… несчастным… даже не симпатию, что-то большее…

– Давай покороче.

– Короче: нельзя скормить Чёрной неизвестного дракона, Проявленного или Непроявленного, не важно. Она должна его знать, любить и ценить. Ну, разве что ты рассчитываешь, что, едва увидев друг друга, Чёрная и этот парень воспылают страстью.

– А если это будет не возлюбленный, а кто-то другой? Брат там, сват, какой-нибудь другой подходящий родственник?

– А вот об этом даже думать не смей.

***

Они сошли на станции вместе с толпой дачников, гружёных рассадой и саженцами. Название не говорило Жанне ничего – что-то банальное на ово или ое – и вылетело из головы, едва они спустились с насыпи по трясской железной лестнице. Ногу в чужих кроссовках скрутило и сжало со всех сторон, да ещё, едва Жанна ступила на землю, они забились песком и мелкими камешками.

– Леший, стой! – Она уселась на нижнюю ступеньку лестницы и принялась вытряхивать из обуви всё лишнее.

Леший достал из куртки пачку сигарет, прикурил, затянулся.

– Вот никогда не понимала людей, которые, стоит им только на минутку выбраться на природу, сразу кидаются курить! А воздухом свежим подышать? – Жанна яростно постучала кроссовками друг о друга.

– Пожалуйста, не начинай! Хуже Наты, – ответил Леший, но сигарету о перила затушил.

– Прости, прости, – Жанна стряхнула песок с носка и принялась обуваться. – А нам далеко идти?

– Сейчас через посёлок, потом по лесу срежем путь, потом через колхозное поле… Километра три-четыре, наверно.

– А покороче? Я не дойду.

– Это самый короткий. Быстрее только по воздуху. Но здесь всё равно нельзя, надо хотя бы до леса…

***

Идти было тяжело: оставшийся песок начал быстро натирать ноги, да ещё и стопы сводило при каждом шаге. Жанна плелась за Лешим и, чтобы отвлечься, глазела по сторонам.

Вот зазвенела цепь – собака с лаем кинулась к воротам. Пожилая женщина в коричневом жилете, перешитом из старого пальто, разогнулась, вытерла со лба пот тыльной стороной руки. Кот прошмыгнул в палисадник мимо лиловых крокусов и золотой примулы. Дачный посёлок жил обычной весенней жизнью.

В воздухе пахло дымком от костра, влажной землёй, шашлыками и краской. На деревьях разворачивались первые листочки. Где-то громко играло радио, где-то стучали молотки и скрипели пилы и тарахтели мотоблоки.

Если бы у неё так не болели ноги, Жанна готова была бы признать, что ей тут нравится.

– Эй, подожди! Я так быстро не могу! – окликнула она Лешего.

– Ой, пардоньте!

– Нам до леса ещё далеко?

– Ну порядочно… Совсем не можешь идти?

– Могу. Но не так быстро.

– Смотри, прямо тут оборачиваться нельзя, – размышлял в слух Леший. – Нам в любом случае надо туда, где никого нет. На руках… – он критически осмотрел Жанну, – на руках я тебя туда не донесу, извини. Босиком ты точно не дойдёшь. Давай так… Цепляйся сейчас за меня, доберёмся до первого подходящего места и оттуда уже полетим. Попробуем?

Жанна кивнула и взяла его под локоть.

Они шли медленно, раздражающе медленно. Ноги ныли, натёртые места горели огнём. И всё-таки – Жанна не могла понять, что на неё так влияет, может, весенний воздух, – ей было приятно сейчас прижиматься к тёплому боку Лешего. Она вдруг перестала бояться, что он её заведёт куда-то не туда и сделает что-то плохое.

Ещё ей вспомнилось, что Виталик терпеть не мог ходить под ручку. Он считал – у него вообще был целый список того, как должны себя вести мужчины, женщины и влюблённые парочки – что так можно ходить только девочки-подружки, а настоящий правильный мужик держит свою женщину либо за руку, либо за задницу. И тогда Жанна соглашалась с ним. Раньше она считала, что Виталику точно лучше знать, как надо. А сейчас, в эти несколько минут, пока они с Лешим шли через посёлок, ей вдруг стало понятно, что в принципе всё может быть и по-другому, очень просто, без странных правил и условностей. И от того, что в сегодняшних разговорах Леший несколько раз упоминал Нату, Жанне тоже было легче. Ведь, раз у него есть подруга жизни, всё, что он сейчас делает, не имеет под собой никакой романтической подоплёки. Он просто заботится о ней, как старший – о младшей, как сама она заботилась о Серёжке. По крайней мере, так это казалось Жанне сейчас.

***

Лес, влажный, свежий, будто бы умытый, подёрнутый зелёной дымкой, пел на разные голоса. Кое-где в ложбинах ещё оставался тяжёлый грязный снег, но повсюду уже цвели мелкие жёлтые цветы, похожие на лютики, лиловые фиалки и бледные декадентские ветреницы.

На тропинку выскочила трясогузка, склюнула что-то, дёрнула пару раз хвостом и упорхнула.

Альорд шёл медленно, подстраиваясь под Жанну, и теперь у него было время смотреть по сторонам и слушать – лес вокруг и себя.

Сейчас ему было легко и спокойно. Он шёл давно хоженой-перехоженной дорогой к дому, где провёл всё детство. Здесь он знал и помнил каждый камень, каждое дерево. Под руку его держала девушка, которая была его маленьким солнцем. Правда, это солнце вчера чуть не порвало в клочья Мэльира… Альорд дёрнулся, отгоняя воспоминания прошлой ночи: бледное лицо Наставника, рваные края раны, подъезд, залитый кровью.

– Змея, там змея! – громко закричала Жанна.

Вдоль тропинки полз молодой уж.

– Он не опасный. Это ужик. У него пятна жёлтые на голове. Ты раньше никогда не видела?

Уж от греха подальше скрылся в траве.

– Нет, не видела. Я же городская девочка. И вообще, боюсь я их.

– Я уже понял. – Альорд улыбнулся. – Но вообще змеи не страшные. Если их не трогать, они не укусят. Люди страшнее.

– А драконы?

– Не знаю. Когда как…

Они вышли на небольшую округлую поляну, перегороженную упавшим деревом. Оно лежало так давно, что успело лишиться коры и почернеть. Местные уже протоптали вокруг него новую тропинку, и Альорду оставалась только удивляться, почему его ещё не пустили на дрова.

– Ну вот, вроде бы подходящее место. Чаю хочешь?

***

– Вообще легче всего обратиться, если прыгнуть с большой высоты. Верхние этажи, обрывистый берег реки… – Альорд расхаживал взад-вперёд, прихлёбывая чай из крышки термоса. Жанна с тоскливым видом растирала ступни.

– На дерево я точно не полезу. И не проси.

– Всё равно не поможет. Слишком низко. Пойдём другим путём… Давай ты закроешь глаза и попробуешь представить, что ты – дракон.

Жанна кивнула, выпрямилась, устроилась на поваленном деле поудобнее и прикрыла глаза.

– Я тебе буду говорить, что представлять…

– Как на йоге что ли?

– Можно и так сказать. Начинаем, короче. Представь, что ты дракон. У тебя длинное вытянутое тело, покрытое золото… то есть чёрной чешуёй. Голова у тебя тоже вытянутая, с большими широкими глазами. Нос длинный и тоже… вытянутый. Усы, усы, не помню, были или нет… Их не представляй. И рожки ещё… у тебя тонкие ноги… все в чёрной чешуе…

Жанна не выдержала и захохотала:

– Ой, я так не могу… Не могу…

– Я вроде бы не сказал ничего смешного!

– Ну, не знаю… Я не могу такое представлять! Это как-то очень тупо.

– Хорошо, давай по-другому. Ты – дракон. Ты летишь над тёмными колхозными полями, и тебе в крылья ударяют восходящие потоки ветра. Тебе легко и свободно. Твоё тело быстрое и сильное. Ты чувствуешь, как спину…

– Спину что? – Жанна подождала немного и, не получив ответа, открыла глаза. Перед ней стоял, сверкая чешуёй на солнце, золотой дракон. Жанна ущипнула себя, но он никуда не делся. – Эй, ты кажется, того… перестарался…

Золотой дракон принялся по-собачьи отряхиваться, и через минуту на его месте со словами «Хвост побери!» возник Леший.

– Кажется, тебе достался худший Наставник в мире!..

– Или тебе – самая бездарная ученица. Может, это потому, что я просто не верю?

– Даже сейчас? Даже в то, что видела собственными глазами?

– Ну вот в тебя я верю. Наверно. Наверно, ты не мой глюк. А в то, что я сама – дракон, я не верю. Я просто человек.

– Но тогда, в первый раз, ты же тоже не верила. Ты про нас ещё ничего не знала. Но всё равно обратилась.

– Не помню такого. – Жанна потёрла виски. – Совсем не помню. Может, я вообще не обращалась. Просто мой бывший меня чем-то накачал…

– Снова здорова. Тебя никто не накачивал, точно могу сказать. Я сам видел, как ты прилетела ко мне и порвала… – тут Альорд осёкся.

– Порвала что? Давай, продолжай.

– Шкуру порвала. И блузку. Да, точно. Давай попробуем ещё раз с обращением…

***

Садясь в машину, Ната услышала громкий хрипловатый голос Кару. Он летел по улице впереди яростно жестикулирующей хозяйки.

Ната прислушалась.

– Нет, нет… Я не буду скидываться на эти ваши шелка. Да, четыре косаря за метр – это дорого. Нет, я не знаю её размер одежды. Я её ещё не видела. Нет, он мне тоже ничего ещё не рассказывал. Я не буду просить его померить талию и бёдра. Мне вообще не нравится эта затея. Да с чего вы взяли, что это будет уже скоро? Ахорет, Ахорет, послушай! А я говорю, послушай! Я обязательно с ним свяжусь завтра и всё-всё расскажу. Потом можете устраивать этой свой кружок «Умелые лапы».

Продолжение разговора она не услышала: Кару свернула за угол.

Ната прокрутила в айфоне список контактов, нашла нужный, с минуту посидела в задумчивости, решая, что лучше – назначить встречу или обсудить всё сразу по телефону – и наконец принялась быстро набирать эсэмэску.

***

Сидеть на старом влажном от недавних дождей дереве было неприятно, но и встать, пойти дальше тоже было нельзя: ноги в тесных кроссовках горели огнём.

– А донести меня в лапах ты не сможешь?

Леший покачал головой:

– Закон сохранения массы. Рюкзак я ещё подниму. А вот человека – уже нет. Так что или ты превратишься, или мы тут будем сидеть, пока у тебя ноги не пройдут.

– А если ты слетаешь… Ну, туда и принесёшь мне обувь побольше… И мы вернёмся домой. А я потом, честно-честно, всё вспомню! И превращусь в кого угодно.

– Не пойдёт. Тут кабаны ходят, лоси. Сам видел. Да и люди странные шастают…

Жанна застыла, прислушиваясь. Лес тихо и ровно шумел, где-то крикнула птица, заскрипело дерево, быстро-быстро застучал дятел… Вроде бы ничего угрожающего, но ей стало не по себе. Она решительно встала с поваленного дерева. По ногам тут же разлилась раскалённая лава.

– Хорошо, я как-нибудь дойду.

Она сделала шаг, другой – и с тихим воем снова плюхнулась на прежнее место.

– А если бы ты сейчас превратилась в дракона, всё бы мигом прошло!

– Это с чего бы?

– Ускоренная регенерация. Все ранки, царапинки, болячки заживают мигом. И чем чаще превращаешься, тем быстрее она срабатывает. Просто подумай об этом. Хоп – и ничего не болит.

– Хорошая попытка. Почти продал.

Леший изобразил на лице ужасную обиду.

– Ничего я тебе не продавал, между прочим.

Жанна поняла, что задела его больную мозоль, и сперва хотела извиниться, потом подумала, что они и так всё утро только и делают, что просят друг у друга прощения.

– А знаешь, кажется, это может сработать! Вот расскажи, что хорошего в том, чтобы быть драконом.

Леший сосредоточенно замолчал, прочистил горло, сунул руки в карманы джинсов, шагнул вправо, случайно пнул крышку термоса – она выпала у него из рук в момент внезапного превращения – поднял её с земли, вытряхнул остатки заварки…

– Что, совсем ничего хорошего нет?

– Не мешай, я думаю. Слова подбираю. Честно, это просто так, с места в карьер не сформулировать.

– Всё, не мешаю.

Леший сел на поваленное дерево рядом с ней, немного в задумчивости повертел крышку. Жанна вздохнула.

– Понимаешь, это трудно описать человеческими словами. Вот это вот ощущение, когда делаешь первый взмах и отрываешься от земли… Когда чувствуешь потоки восходящего воздуха под крылом… Ты только что думал о работе, у тебя вечером чеки не сошлись, недостача, потому что Вадик что-то там выбить забыл, а деньги себе в карман положил, а сейчас уже летишь, и город под тобой такой маленький, и люди маленькие… Или вообще не видны. И только две реки, красная и белая, текут под тобой от светофора к светофору, и никогда не смешиваются. Всё, что угодно может быть днём, но ты знаешь, что ночью тебя ждёт полная свобода. И даже если ты полетишь один, ты будешь чувствовать, что рядом есть другие, такие же, как ты. И они тоже летят с тобой. И даже если с тобой что-то случиться, да если даже тебе просто будет тошно на душе и одиноко, они это почувствуют. Если ты…

Слова Лешего Жанна слышала будто через толстую перьевую подушку. Неведомая сила толкнула её вперёд – сначала Жанне показалось, что она упала на землю руками вперёд, но боли от удара не почувствовала. Она попыталась подняться на ноги, но не смогла – они не слушались. Жанна запаниковала, замотала головой, забила крыльями – и только в этот миг поняла, что наконец превратилась в дракона.

***

Она летела, и ветер со всех сторон овевал её новое тело, такое сильное, такое гибкое, так легко ловящее потоки воздуха. Всё человеческое осталось внизу: все сомнения, всё недоверие, все недомолвки и оговорки.

Значение имело только одно – ясное весеннее небо, до которого теперь можно было дотянуться крылом. И она поднималась всё выше и выше над лесом, над зеленеющими полями, над сверкающей лентой реки.

Она летела, и хотя рядом с ней не было никого, она чувствовала присутствие другого дракона поблизости. Это было похоже на ощущение, которое возникает рядом с беззвучно работающим телевизором – не то жужжание, не то гудение где-то на пределе восприятия.

Странное чувство это, сперва такое слабое, начало быстро усиливаться. Похоже Леший, замешкавшийся на поляне, наконец превратился и теперь догонял её.

Стоило Жанне задуматься об этом, как воспоминания о минувшей ночи нахлынули на неё. Они всплывали отрывками и не складывались в общую картину: испуг, удивление, мир, меняющийся и переворачивающийся в глазах, холодный ветер, всё то же ощущение чужого присутствия, блеск золотой чешуи в лучах закатного солнца, страх, несущийся на неё на тёмных крыльях…

Воспоминания неслись стремительным потоком, и Жанна почувствовала, что под их напором быстро теряет высоту. Усилием воли она попыталась если не остановить, то хоть замедлить падение, но ничего не получалось.

Золотой дракон возник перед ней будто из ниоткуда. Его чешуя сверкала на солнце так ярко, что больно было смотреть. В воздухе он держался непринуждённо, закладывая такие виражи, что у Жанны захватывало дух. Правда, что-то портило великолепную картину, какая-то мелкая бытовая деталь… Жанна не сразу поняла, что к передней правой лапе золотого был лихо примотан рюкзак.

***

Жанна обернулась драконихой так быстро и внезапно, что он не сразу понял, как это произошло. Только что сидела, вытянув ноги и закрыв глаза, – и вот уже встала на все четыре лапы, захлопала крыльями. Альорд удивился, какой маленькой она оказалась – короче его чуть не на полкорпуса, и в холке пониже. Чёрная чешуя матово отблёскивала в солнечном свете. Усов, которые привиделись ему ночью, у неё не было; узкую копьевидную голову венчала пара изогнутых рогов. Ни огромных зубов, ни острейших когтей он не заметил – или не успел: Чёрная после короткого разбега поднялась в воздух. Держалась она пока ещё не уверенно, прилагая больше усилий, чем надо, и Альорду оставалось только удивляться, что вчера ей удалось справиться с Мэльиром, ведь тот был и больше, и сильней, и опытней…

Сам он оборачиваться не спешил. Медленная прогулка и неудачные попытки научить Жанну превращаться (Сколько они проторчали тут, на полянке? Час или больше?) порядком вымотали его. Альорд достал из пачки сигарету, с наслаждением затянулся. Сейчас можно было немного побыть наедине с собой и перевести дух.

Запрокинув голову, он пытался найти Жанну, но она уже была высоко, так высоко, что он с трудом смог разглядеть крохотный силуэт в ясном весеннем небе.

Докурив, Альорд тщательно затушил сигарету, для верности даже плюнул на окурок, осмотрелся, не осталось ли на полянке фантиков и бумажек, удостоверился, что всё в порядке, и, привычным движением обмотав лямки рюкзака вокруг запястья, приготовился взлетать.

***

Золотокрылый был совсем рядом. Она не видела его, но ощущала присутствие, и страшные воспоминания отступали далеко-далеко.

Лес, через который они шли, остался позади, и теперь Жанна летела вдоль реки над зеленеющими полями.

Сперва пейзажи, разворачивающиеся у неё под брюхом, восхищали, но их однообразие быстро наскучило, и она начала искать хоть что-то новое, интересное, за что можно зацепиться взглядом. Ей нужен был ориентир, но ничего подходящего не находилось.

В небе не было тропинок и направлений, она могла взлететь ещё выше или опуститься, повернуть направо или налево, не боясь натолкнуться на препятствие, но совершенно не понимала, как вернуться на станцию, если понадобится.

Жанна почувствовала, что опять начинает паниковать, и в то же мгновение поняла, что надо срочно взять выше и правее. Что-то противно, как ночной комар, звенело над ухом до тех пор, пока она не взмахнула крыльями и не легла на новый курс.

Золотокрылого по-прежнему не было видно, но теперь, прислушиваясь к своим ощущениям, она догадалась, что тот держится ниже неё и немного отстаёт. Ей захотелось разыграть его, показать, что от неё так просто не спрячешься. Поймав подходящий поток воздуха, она заложила лихой вираж и почти столкнулась с золотым драконом нос к носу. Их разделяли считанные метры.

И снова ночной комар зазвенел у неё над ухом – на этот раз над левым, требуя повернуть прямо сию же секунду. Жанна решила сопротивляться и продолжила лететь прямо на встречу с золотокрылым. Звон усилился.

Жанна взмахнула крыльями, давая понять, что никуда сворачивать не собирается. Столкновение было неизбежным.

В ухе зазвенело так, что казалось, вот-вот оторвётся голова, и в тот же момент золотой дракон резко сложил крылья и вниз головой устремился к земле.

Звон ненадолго стих, чтобы оглушительно ударить сразу с двух сторон. Жанна замотала головой, теряя равновесие.

Второй раз это было уже не так страшно.

***

В ушах больше не звенело – в них теперь завывал ветер. Жанна быстро теряла высоту. Выбитая из колеи, она не смогла выровняться и беспорядочно махала крыльями, надеясь не уйти в штопор.

Золотокрылый был рядом, но чем он мог помочь? Жанна понимала, что надо садиться, благо и место было подходящее – зелёное колхозное поле. Только вот как это сделать?

Она быстро перебирала разные варианты: лапы – поджать или выставить вперёд? А что с крыльями, их лучше сложить или расправить пошире? А как держать – параллельно земле или завести подальше за спину?

Земля приближалась, и Жанна не придумала ничего лучше, чем растопырить пошире и лапы, и крылья, и довериться природному чутью, которое должно было подсказать, что делать.

Чутьё, однако, работать не захотело. Быстро снижаясь, Жанна не смогла сбросить скорость, и её потащило прямо по зеленеющими всходам. Она бежала, спотыкаясь и хлопая крыльями, не разбирая дороги, пока не налетела на кочку и не покатилась кубарем по полю.

***

Едва коснувшись земли, Альорд сбросил драконий облик. По инерции он ещё продолжал бежать, споткнулся, но сумел удержаться, не упал.

Он был зверски, чертовски зол и готовился высказать Жанне всё, что думает об этой выходке в небе. Мэл на его месте церемониться и выбирать слова не стал бы.

Жанна лежала на спине, раскинув руки и прикрыв глаза. В волосах запутались травинки, а правую щёку пересекала большая ссадина.

Тщательно продуманная тирада, которую Альорд собирался обрушить на свою ученицу, застряла у него в горле.

– Ты как? Цела?

– Вроде бы. – Жанна открыла глаза и приподнялась на локте. Альорд протянул ей руку, чтобы помочь встать.

– Точно цела?

– Да точно. Бывало и хуже. Только ноги…

Альорд дёрнулся, будто его ударило током.

– Что с ногами?

– Прошли. Не болят.

Про себя Альорд выругался, а в слух заметил:

– Если можешь шутить, значит, точно всё хорошо.

Жанна улыбнулась, яростно потирая правую щёку. Ссадина исчезала на глазах, и это место, как знал Альорд, ужасно чесалось.

– Я же говорил, ускоренная регенерация. Слушай, ты только больше так не делай, ладно?

– Как – так?

– Ну, в смысле, вот это вот всё, таран – оружие героев…

– Да я просто немного пошутить хотела, разыграть тебя. Мол, ку-ку, я тебя вижу, от меня не спрячешься.

Альорд почувствовал, как внутри у него опять всё вскипает, но виноватое лицо Жанны и эти травинки в волосах, напоминающие о жёсткой посадке, заставили его сдержаться.

– Я мог не успеть. Мы бы столкнулись, и тогда мало никому бы не показалось. Знаешь, как хреново, когда позвоночник срастается?

Жанна помотала головой.

– А я – знаю. Врагу не пожелаешь.

– Я думала, справлюсь. Мне показалось, что я всё поняла и вспомнила. Ещё в ухе звенело так противно… С толку сбивало.

– Это я сигналил, чтобы ты поворачивала. Мы так в воздухе общаемся, когда летаем. Мне показалось, что ты догадалась.

– А я решила проверить, что будет, если не послушаюсь. Очень глупо вышло.

– Очень…

– Давай тогда снова попробуем? Я буду слушаться.

***

– Не так я себе представляла поездку за город, – сказала Жанна. Она сидела на крыльце старого деревянного дома. За её спиной Леший возился с замком.

Со второй попытки они всё-таки добрались до нужного места, и даже без лишних приключений. Жанна выполнила своё обещание и исправно следовала командам, которые давал золотокрылый. Она просто летела, куда скажут, прислушиваясь к новым ощущениям в теле. Вдруг оказалось, что чувств у неё гораздо больше, чем… даже не у человека, больше, чем она успела понять, когда в прошлые разы оборачивалась драконихой. Всем телом она ощущала движение воздушных потоков, внутренним слухом слышала присутствие других драконов, и благодаря какому-то новому органу теперь точно знала, где север, а где юг, и буквально видела магнитные линии.

Перед Жанной вдруг открылся совершенно другой мир. Он был наложен поверх привычного ей человеческого, и всё же отличался от него. Раньше она и представить себе не могла дракона, который, притворившись самым обычным человеком, ехал бы рядом с ней в метро или на электричке, чтобы потом, оказавшись в удобном месте, раскрыть широкие крылья и улететь. Этот мир был пока ещё не до конца знаком ей, но теперь, поймав свободу за чешуйчатый хвост, Жанна была готова учиться и постигаться новое. А пока она просто сидела на крыльце и терпеливо ждала, пока Леший отопрёт дверь.

– Я, если честно, тоже. Думал, мы быстренько дойдём сюда, я тебе расскажу про превращение, про телепатию, мы полетаем, выпьем чаю… Дальше культурная программа по желанию…

– В смысле?

– Что именно?

– Ну, культурная программа.

– А… Видела, когда мы подлетали, церковь заброшенную на холме? Вот туда можно сгонять. Там красиво.

– А нас… пустят?

– А чего нет-то? Мы ж не черти какие.

– Ну не знаю, я думала, драконы – древнее зло, им во всякие священные места нельзя.

Замок со щелчком поддался. Леший звякнул ключами, пряча их в карман, и с силой толкнул перекосившуюся дверь плечом. Из дома пахнуло старым деревом, сыростью и пылью.

– Мы, конечно, древние, но точно не зло. Но и не ангелы, хоть и с крыльями. Короче, если хочешь, можем туда слетать. Передохнём только немного.

Дом был старый и нежилой, но совсем заброшенным он не выглядел: все стёкла целы, на окнах висели вязаные занавесочки; на кухне стояла в полном порядке посуда, стол был застелен новой клеёнкой, а большую русскую печь явно недавно белили; одну из двух комнат занимала двуспальная кровать с высокой спинкой, накрытая лоскутным одеялом, стираным тоже совсем недавно; во второй, которую Жанна про себя назвала гостиной, она увидела на буфете патефон и стопку пластинок в пожелтевших конвертах – Леший и тут был верен себе.

– А тут у тебя уютненько. Я как-то даже не…

– Не ожидала? Ну да, снаружи оно выглядит совсем удручающе. Но вообще я стараюсь тут всё поддерживать. В этом году генератор хотел поставить… – сказал Леший, и взгляд его почему-то остановился.

– Так и поставишь, какие твои годы…

Леший рассеяно кивнул.

***

– Короче говоря, драконы бывают Проявленные и Непроявленные, прям как фотоплёнка, – сказал Леший. Жанна чуть улыбнулась – скорее из вежливости.

– Вот смотри. – Он взял со стола упакованную печеньку Орео. – Это был Непроявленный дракон. А сейчас мы с него эту штуку снимем – и он проявится. Ну, то есть технически всё наоборот, мы Непроявленному кольцо на палец наденем, и если оно себе хозяина – или хозяйку – выберет, то одним драконом станет больше. Держи, угощайся.

Жанна повертела печенье в руках.

– Это же Проявленный дракон! Как его есть? – Она понадеялась, что Леший отреагирует на её шутку, но тот опять странно напрягся. Она поспешила сменить тему: – Так, хорошо, с Проявленными всё понятно. А Непроявленные как появляются? И кольца откуда берутся?

– Это тебе лучше к Танори. Я в истории не силён, если честно. Ну и она у нас, у драконов, весьма туманная. В том плане, что фактов мало, одни легенды…

– Да вроде это не только у драконов так. Папка мой газеты про историю читает, книжки разные, ну, ты знаешь, такие, из ларька… Тоже потом всякое странное рассказывает.

– Ну, можно и так сказать. Один хвост, что ничего особо и не проверишь. Но, вроде бы, драконы стали жить вместе с людьми во времена, когда охотники-собиратели стали земледельцами и скотоводами. К тем временам первые изображения относятся. Ну и потом Вавилон, врата Иштар… Картинку из учебника за пятый класс помнишь? Там звери такие странные с длинными мордами и тонкими лапами. Никого не напоминает?

– Эти, как их там, анунаки что ли? Папа их поминает частенько.

– Не-не-не, никаких анунаков. Вообще этого зверя официально называют сируф. Но на самом деле он – чистопородный дракон.

– Сируф, анунак… Я другое не поняла… Если человек дракона в драконьем облике увидеть не может, откуда картинки тогда? Или их другие драконы оставили? Если человек дракона в драконьем облике увидеть не может, откуда картинки тогда? Или их другие драконы оставили?

– Ты почти угадала! Короче говоря, у драконов и людей может быть плодовитое потомство. Есть свои ограничения, конечно, дракониха от человека родить может, а вот человеческая женщина от дракона – увы. Ну и появилось за все эти годы множество полукровок. В каждом человеке есть хоть немного драконьей крови. Просто у кого-то её очень много, как у тебя или у меня, а у кого-то мало. Ну и, сама понимаешь, в древнем Вавилоне разведение ещё было поменьше, народу тоже не то, что сейчас, так что драконов они видели и потом на плиточках своих рисовали.

– Хорошо. А кольца тогда откуда?

– А хвост их знает… Когда драконы оказались в мире людей, кольца у них уже были. И когда кольца освобождались по естественным причинам, их передавали дальше – новым драконам.

– В смысле, когда хозяева умирали?

– Ну… Мы так не говорим – умирали. Когда хозяева отправлялись в Артан-Наруат… – Тут голос у Лешего дрогнул. – Давай об этом тебе Кару расскажет, она в этом понимает.

– Хорошо, конечно! – Жанна соглашалась с поспешностью, удивительной даже для неё самой. Когда Виталик начинал вот так запинаться несколько раз подряд, это означало, что через минуту начнётся безобразный скандал. И хотя ни малейшего намёка на это не было, Жанна привычно напряглась.

– Ты меня не так поняла! Я не это хотел… Я правда во всём этом не очень разбираюсь. Вот про пластинки рассказать могу…

***

– Вообще драконы умеют ориентироваться в небе тремя способами. Во-первых, по присутствию других драконов. С этим ты столкнулась вчера сама. Почувствовала присутствие другого – полетела. Это что-то на уровне инстинктов – всегда находить свою стаю. Второй способ – по изменению магнитных полей. Мне иногда кажется, что, когда я куда-то лечу, у меня в голове работает целая лаборатория, которая отслеживает, где север, где юг, где какие перепады, аномалии, линии ЛЭП и прочие радости. Это очень полезно ночью, когда нет других ориентиров. Но тут надо иметь привычку, побольше прислушиваться к себе, чтобы понять, как это работает. А для полётов ночью над городом или вот так днём в безлюдных местах можно просто выбирать всякие ориентиры на земле и лететь по ним. Дерево с необычной кроной, река или пруд, холм, граффити на фасаде, церковь, большая рекламная растяжка… Запоминаешь их – и всё.

Жанна наблюдала, как Леший, весь подобравшись, всё больше и больше входил в роль Наставника. И, удивительное дело, когда он что-то объяснял ей, это не вызывало никаких сомнений, никакого внутреннего сопротивления. Это ощущение сильно отличалось от того, которое она испытывала всякий раз, когда Виталик начинал читать ей нравоучения, объясняя, как надо жить и как правильно себя вести. Может, дело было в том, что Жанна ещё мало знала о драконьей жизни, а может, за словами Лешего стояло настоящее желание её научить, а не попытки подогнать её под никому неведомый образец.

– Вон, видишь, на крыше узор серебрянкой? – Леший неопределённо махнул куда – то за спину и вбок. Жанна присмотрелась, и увидела непонятные завитушки и палочки, нарисованные на чёрном рубероиде.

– Ага, вижу.

– Это будет первый ориентир.

– А что там?

– Вообще это инициалы Толкина, – смущённо сказал Леший. – Я в универе увлекался. Ну и когда понадобился знак опознавательный, ничего лучше в голову не пришло. Так он там уже десять лет и маячит.

– Подожди, как десять лет? – Жанна окинула Лешего взглядом с ног до головы. – Я думала, мы с тобой ровесники!

– Драконы не стареют и не меняются. В каком возрасте надел кольцо, таким и будешь ходить всю жизнь.

– Хорошо вы устроились!

– Да не то, чтобы. Кару, вон, приходится объяснять, почему она в свои семьдесят выглядит на сорок пять и ни годом старше.

– Ну всё равно… Блин, знала бы, что так будет, скинула бы килограмма три-четыре, – усмехнулась Жанна, а Леший вдруг посерьёзнел.

– Слушай, если тебе вдруг будет нужно моё мнение, ничего тебе не надо худеть. Всё замечательно.

– Да я так, шучу. Такие типичные женские шуточки о том, как ты ненавидишь своё тело…

Повисла неловкая пауза. Жанна заметила, что Леший потянулся к пачке сигарет в кармане, но в последний момент передумал. Кажется, он собирался с мыслями, готовился сказать ей что-то важное.

– Знаешь, в тот день, когда ты пришла со своим парнем за подарком для Серёжи, я не сразу тебя узнал… Как будто это была и ты, и не ты… Я же помнил, какая ты была до того, с какой стрижкой, какую одежду носила… И как мы болтали обо всём…

– Это, конечно, не моё дело… Но мне тогда показалось, что тебя пытаются переделать, и ты от этого не очень-то счастлива.

– А тебе, значит, было не всё равно, как я живу и как себя чувствую?

Внутри у Жанны всё похолодело, сердце забилось чаще. Ей казалось, что Леший прямо сейчас, с места в карьер, начнёт признаваться в любви, и надо будет как-то вежливо ему отказать. Леший, кажется, тоже почувствовал, что разговор идёт не туда, и заговорил быстрее.

– Я просто не люблю, когда хорошим людям плохо, что бы там ни пели «Сплины», – Он развёл руками. – Я только хочу, чтобы ты жила и делала всё так, как сама хочешь, а не как тебе будут указывать всякие люди и драконы со стороны… Хорошо?

Жанна коротко и быстро закивала:

– Хорошо, хорошо, конечно.

Она надеялась, что так этот разговор побыстрее закончится, и они уже полетят, куда собирались. Вспоминать о том, что было её жизнью ещё несколько дней назад, совсем не хотелось. А уж обсуждать это с Лешим – тем более. Лучше бы они и дальше говорили про полёты и превращения.

– Я всё испортил, да?

– Нет, нет, что ты! Ну, если только самую малость…

***

Стоило подняться в воздух, как острое чувство неловкости отступило. Она снова была наедине с небом и ветром, свободная от человеческих волнений.

Заброшенная деревня с высоты больше всего походила на макет из краеведческого музея – игрушечные домики, у некоторых ещё поблёскивают оконные стёкла и целы чёрно-зелёный крыши, а другие уже ослепли, и крыши у них провалились внутрь, словно мастер, который делал их для экспозиции, поленился и не стал заканчивать свою работу. Жанна подумала, что человек нашёл бы эту картину печальной и тоскливой, а дракониха в ней не чувствовала ничего. Эта деревня, эти брошенные сады, догнивающие сараи никак не относились к ней, ни о чём, кроме разве что быстротечности времени, ей не напоминали.

Жанне стало интересно, касается ли это других человеческих дел, и попробовала подумать о квартальном отчёте. Она столько времени провела, составляя его, что даже спустя несколько недель не могла выбросить его из головы и всё прикидывала, что и где она сделала не так. И вдруг оказалось, что и страшный отчёт, из-за которого она так переживала, – всего лишь жалкий пустяк, несущественная штучка, абсолютно бесполезная здесь, в небе. Как вообще можно думать о каких-то циферках, названиях фирм и формулах, когда есть весеннее солнце, восходящий поток под упругим крылом и золотокрылый красавец рядом?

Золотой дракон закладывал в воздухе лихие виражи, разгонялся и медленно сбрасывал скорость, держась почти вертикально, взмывал к солнцу и обрушивался вниз, чтобы в самый последний момент резко подняться. Жанна показалось, что он хочет произвести на неё впечатление, но золотокрылый кружил в воздухе самозабвенно, он наслаждался полётом, свободой, небом и весной, и, наверно, тоже не думал ни о чём земном.

***

Церковь была небольшая, построенная в классическом стиле. Розоватая штукатурка на стенах от влаги исходила разводами. В высоких скруглённых окнах барабана не было не то, что стёкол – пропали даже рамы. Одна из полуколонн когда-то помпезного портика треснула и стояла теперь, истекая красной кирпичной крошкой. На месте дверей красовалась сколоченная из нестроганых досок загородка, к которой кнопками был прибит файлик с табличкой «Просьба соблюдать порядок!». Доски были свежие, ещё не успевшие потемнеть.

– Здесь команда волонтёров работает. Восстанавливают потихонечку. В том году из соседнего села батюшка в престольный праздник приезжал служить.

– Круто! А про праздник ты…

– Ребята рассказывали. Я им иногда помогаю, если получается сюда вырваться.

– Но…

– Нет. Как видишь, в пепел и прах я пока не рассыпался. Да и тебе ничего не грозит. Хочешь, проверим? – Леший раздвинул пару досок у загородки.

– А можно? У меня даже платка нет…

– Куртка… Капюшон можно накинуть, – подсказал Леший. – Наверно, лучше, если я первым пойду, да?

Жанна кивнула, и Леший протиснулся в узкую дыру в загородке.

– А если я застряну? Будем ждать, как в «Винни-Пухе»?

– Я тебя спасу. Не бойся.

Жанна раздвинула доски пошире и принялась осторожно, бочком протискиваться внутрь, утешая себя древней, как мир, присказкой: пролезла голова – пролезет и всё остальное.

После яркого солнечного света снаружи в притворе было темно – весь нижний ряд окон когда-то давно заложили кирпичами, и свет проникал сюда только через окна в барабане.

– Осторожно, здесь только начали менять полы. Можно провалиться в дыру, – услышала Жанна голос Лешего. Глаза её пока привыкали к резким перепадам света.

– Умеешь ты успокоить.

– Стараюсь, как могу.

– Тогда дай руку, а то мне страшно.

Глаза приспособились к полумраку, и Жанна смогла различить остатки лепнины на потолке, выкрошенные витые полуколонны – и огромную дыру в полу буквально в шаге от того места, где она стояла.

Здесь, внутри воздух был тяжёлый, влажный и прохладный, как бывает часто в очень старых зданиях с толстыми каменными стенами. Не пахло ни ладаном, ни воском – только новыми досками. Видимо, полы здесь начали чинить не от входа.

– А что здесь было раньше, ну, после того, как церковь закрыли.

– Да как обычно – овощехранилище. Но даже я этого не застал толком. Помню её просто пустой и заброшенной.

Держа Лешего за руку, Жанна медленно шла к центральной части церкви. Здесь уже было светло, и можно было получше рассмотреть внутреннее убранство, но смотреть было не на что. Она надеялась увидеть на стенах росписи, пусть даже испорченные и наполовину уничтоженные, но весь нижний ярус был выкрашен синей краской, наводящей на мысли о заводской столовой или поликлинике. В нескольких местах можно было заметить большие белые пятна.

– А это зачем?

– Закрашивали всякую похабщину. Здесь же чего только не было за все эти годы… – Леший махнул рукой. – Хотя я, когда мелкий был, тоже сюда лазал, было дело. Очень на росписи было интересно смотреть.

– А разве осталось что-то?

– Вон, наверху.

Жанна подняла голову и увидела, что всё пространство между высокими окнами барабана заполнено фигурами святых, а выше, ещё выше, прекрасно сохранилась роспись купола. Краски поблекли, в нескольких местах облетела штукатурка, но уцелевшие изображения показались Жанне маленьким чудом, сохранившимися посреди запустения и разрухи.

– Воот, тут ты меня понимаешь! Если долго сюда добираться – сначала до деревни на электричке и пешком, потом сюда на велике с пацанами, потом… тогда двери были железные, запертое всегда… мы через дырку в одном окне лазали… Это было что-то небывалое, из другой жизни.

– Такое небывалое, что оно важно для тебя и теперь, когда ты стал драконом?

– А теперь ещё важнее. Чем старше становишься, тем меньше остаётся человеческого в тебе. То есть, выглядишь ты большую часть дня как человек, работаешь даже, общаешься с людьми, а внутри меняешься, меняешься… Уходишь от человеческого мира всё дальше, замыкаешься среди своих…

– Так ты вроде не такой уж и старый дракон! Сам сегодня обмолвился.

– Ну да, не очень старый. Но кое-что про себя понять успел.

Жанна подумала, что сейчас Леший должен снова замереть и подвиснуть, как бывало в прошлые разы, но он наоборот, только оживился.

– На колокольню пойдём? Оттуда вид такой!

***

Лестница не внушала Жанне никакого доверия. Перекошенная, сколоченная будто наспех из грубых досок, в довершение ко всему она была ещё и подпалена снизу. Лешего, однако, это ни капли не смущало: он быстро поднялся по ней до крохотной площадки, где лестница делала поворот, и оттуда уже спросил:

– Всё хорошо?

Жанна угукнула.

– Ты не бойся, она крепкая. Всё выдержит.

Она продвинулась на пару ступеней – медленно и аккуратно, прислушиваясь к своим ощущениям – в широких и длинных кроссовках и по ровной поверхности ходить было неудобно, а уж взбираться по лестнице – тем более. Ничего страшного не произошло: ноги не соскользнули, доски не треснули, и Жанна пошла быстрее, одной рукой держась за стену.

– Голову береги, тут потолок низкий! – Она услышала голос Лешего за мгновение до того, как влетела лбом в балку. От боли Жанна зажмурилась и застыла на месте.

– Поздно. Я уже…

– Я затупил, прости. Ты как?

– Почти прошло. – Низко наклонившись, Жанна прошла под балкой и подняв голову, спросила у ботинок Лешего: – Там ещё много?

– Ещё столько же, – ответили ботинки и быстро исчезли где-то под потолком.

На площадке Жанна перевела дух, размышляя, что надо будет сделать с Лешим, если вид с колокольни ей не понравится.

Со вторым пролётом она справилась лучше, хотя почти у цели нога всё-таки соскользнула со ступеньки, но Жанне удалось удержать равновесие, а тут подоспел и Леший и практически за руки втащил её наверх, на звонницу.

– Ну, как тебе? – спросил он, едва Жанна успела прийти в себя и оглядеться.

Она задумалась. Сказать, что вид расстилающихся под ногами заброшенных полей её не впечатляет, Жанне не позволяло воспитание, тем более, что она уже видела это всё другими глазами с высоты драконьего полёта. Но и ахать от восторга она была не готова: врать себе и другим ей больше не хотелось.

– Здесь… симпатично.

Леший кивнул. Кажется, он всё понял, оценил её попытку быть дипломатичной, но всё равно немного расстроился.

Жанна обошла звонницу по кругу, стараясь найти какой-нибудь необычный ракурс, какой-нибудь элемент пейзажа, который бы всё-таки откликнулся в её сердце, но не увидела ничего, кроме бархатной ткани молодой травы, темнеющего вдали леса и серых деревенских домов и…

– Ты не знаешь, кто это? – спросила она, показывая на крылатый чёрный силуэт в небе. Вытянутая шея, перепончатые крылья и длинный хвост говорили о том, что это явно не птица.

Леший нахмурился, рассматривая незваного гостя. Вид у него был настолько встревоженный, что в голове у Жанны замелькали воспоминания минувшей ночи, и она приготовилась к нападению. Однако через пару секунд лицо его разгладилось, напряжение ушло.

– К нам летит Кару. А я уж испугался…

***

С колокольни они спустились без происшествий. Альорд шёл первый, медленнее, чем ему было привычно. Он всё время прислушивался, не случилось ли чего, готовый в любой момент броситься спасать, но путь вниз дался Жанне легче, только перед самыми дверями она тихо чертыхнулась, зацепившись в темноте за что-то длинным носом кроссовка.

Он раздвинул доски – изнутри сделать это было сложнее, чем снаружи, протиснулся сам и, одной рукой придерживая доску, другую протянул Жанне, чтобы помочь выбраться.

– Смотрю, времени ты не теряешь. Едва встретил девушку, сразу ведёшь к алтарю.

Услышав голос Кару, Альорд вздрогнул. По его расчётам, сейчас она должна была только подлетать к церкви. Краем глаза он заметил, что Жанна покраснела.

– И тебе не хворать! – Альорд раскрыл руки для объятий.

Кару крепко обняла его, похлопала по спине. В нос Альорду ударил аромат восточных масел из магазина «Путь к себе» и острый запах пота.

– Какими судьбами в наших краях?

– Ты не отвечал на мои сообщения, вот я и решила по дороге к Танори вас проведать. Вдруг вы без меня тут головы друг другу пооткусывали?

– Я телефон разбил, – ответил Альорд, лихорадочно соображая, рассказывать Кару о том, что было ночью или нет.

– А-а-а, – протянула Кару. – Это многое объясняет.

– Лучше скажи, как ты вычислила, что мы здесь. Ната сказала?

– Да нет, – Кару замялась, и подозрение, что вокруг него плетётся заговор, посетившее Альорда утром, начало крепнуть.

– Сама догадалась. Ты ужасно предсказуем, Льо, и всех своих девушек тащишь в одно и то же место. Хоть бы каплю фантазии!

Альорд почувствовал, как лицо его заливается краской. Кару умолкла, явно наслаждаясь произведённым эффектом. Жанна тихо кашлянула, привлекая внимание.

– Кажется, твоя дама заскучала. Может быть, представишь нас друг другу?

– Конечно, обязательно! – Альорд быстро закивал, покосился на Жанну. Было видно, что она несколько ошарашена, но держалась неплохо. – Жанна, это Кару, моя… подруга. Кару, это Жанна, моя ученица.

Жанна улыбнулась одними уголками рта и пробормотала что-то вежливое. Кару собралась было обнять её, но в последний момент передумала, только окинула её взглядом с ног до головы.

– Так вот ты какая! Льо много говорил о тебе.

– Надеюсь, хорошее?

Альорд чувствовал, что сейчас провалится сквозь землю. Кажется, если бы Жанна прямо сейчас набросилась на него, чтобы перегрызть ему горло, он бы только обрадовался. За долгие годы он успел привыкнуть к фамильярности Кару, за которой чувствовался точный психологический расчёт, но сейчас она, кажется, перегибала палку.

– Конечно! Льо обо всех говорит только хорошее. Ладно, раз у вас тут всё в порядке, – Кару сделала вид, что смотрит время на мобильнике, – я, пожалуй, вас покину.

Альорд сложил руки, как для молитвы, и чуть склонив голову, сказал:

– Передавай от нас привет Танори.

– Непременно. – Кару спрятала телефон в карман, проверила, всё ли на месте, поправила узел на одной из фенечек – Альорд готов был поклясться, что всё это время она исподтишка изучала реакцию Жанны, – и, почти приготовившись к обращению, спросила: – Жанна – это ведь человеческое имя. А своё драконье ты знаешь?

– Не-ет… А должна? – Жанна смотрела на Кару, как отличница, которая узнала, что сделала не то домашнее задание. – Или мне надо его выбрать?

Альорд ощутил, что у него в груди всё замёрзло, будто он дрейфовал на тонущей льдине, и его заливало холодной водой всё выше и выше.

– Ничего не надо выдумывать. Надо просто вспомнить, как называет себя твоя внутренняя дра…

– Кару, я это ей ещё не рассказывал!.. – Ледяная вода поднялась ещё выше и накрыла Альорда по самое горло.

Жанна стояла, перебирая что-то в памяти.

– Ашет. Кажется, её зовут Ашет.

Тонущая льдина под ногами Альорда треснула, и сия пучина поглотила его в один момент.

***

Кажется, Жанна и Кару что-то говорили, но он не слышал – звуки не проникали сквозь толщу ледяной воды. Улыбка примёрзла к лицу. Он готовился держать удар, встретить любую, самую ужасную новость, не дрогнув, не выдав себя – и, похоже, облажался.

Неужели он раньше не догадывался, которая из трёх Чёрных встретилась ему на пути? Неужели и правда надеялся услышать другое имя? Нет! И всё равно сейчас эти четыре звука – Ашет – причинили ему невыразимую боль. Он расслабился в компании Жанны, размяк, понадеялся, что всё обойдётся… В отчаянье ему захотелось кому-нибудь позвонить, срочно обсудить, что делать дальше. Не Нате, конечно. С ней об этом говорить нельзя ни в коем случае. Мэлу? Кару? Конечно, кому, как не ей?

Только вот беда, Кару стояла напротив него, и её лицо, вечно хитрое, как у лисички, теперь опрокинулось, перекосилось.

– Мне жаль. Мне правда очень жаль, Льо. – Первые слова он разобрал по губам, потом слух всё-таки вернулся к нему.

– Леший, Леший, ты чего? Что случилось? – Жанна взяла его за руку, и он почувствовал, что ладони у него мокрые и холодные, и от этого ему стало стыдно.

– Всё нормально. Ничего страшного. Со мной так иногда бывает… – Губы немного онемели, но он надеялся, что смог ответить достаточно чётко, и что голос его звучал успокаивающе. – Кару, ты заглянешь ко мне в понедельник?

– Обязательно.

– Тогда мы пойдём, пока сюда ещё кто-нибудь не наведался. Хорошо?

Кару кивнула и моментально обратилась в некрупного, немногим больше овчарки, золотого дракона с высоким гребнем, протянувшимся от затылка до середины спины.

Ледяная волна отступила, мир вернулся к прежним очертаниям, но теперь и церковь, и заброшенные поля, и деревня вдалеке, и небо с нереально белыми облаками казались ему только декорацией к странному спектаклю – стоит неловко повернуться, и они начнут падать одно на другое.

– Леший!

– А? Что?

– Ты сказал, нам пора уходить.

***

В электричке Жанна задремала, едва они сели, и поезд отошёл от платформы. Альорд сидел, подпирая голову руками, и пустым взглядом провожал пассажиров, идущих из вагона в вагон в поисках свободных мест.

После двух сигарет, которые он выкурил одну за другой, его перестало мутить. Первый ужас прошёл, только в груди в такт биению сердца двигался ледяной комок, но голова уже соображала, как надо, и мир уже не казался странной декорацией.

Надо было что-то делать, принимать какое-то решение, а не сидеть, сложа лапки, в ожидании, пока Чёрная сожрёт его тёпленьким.

Он злился на Кару за то, что она так бесцеремонно потребовала от Жанны назвать драконье имя – он предпочёл бы сделать это сам, в свой черёд, когда был бы готов к этому сам: через неделю, или через месяц, или вообще через год… Ну, или Жанна сама однажды сказала бы ему, что теперь она – Ашет.

Четыре звука, резкое шипение в середине. Четыре звука, от которых теперь зависела его жизнь. На периферии памяти мелькнуло воспоминание: он, маленький, ещё не Альорд, даже ещё не Леший, ждёт с бабушкой электричку. Из деревни они везут вёдра с огурцами-помидорами и огромный букет цветов.

На платформе толпится народ – тоже с вёдрами и корзинами, с цветами, зеленью, кто-то даже с грибами. Все усталы и сосредоточены одновременно.

И вот внезапно по толпе прокатывается предупреждающий ропот: «Гадюка! Смотрите, осторожно, гадюка!» Бабушка отодвигает его подальше от того места, где заметили змею, прикрывает собой. Ему ужасно любопытно, он выглядывает из-за бабушкиной спины, но никого, кроме беспокойных дачников, не видит. Дзынь! – что-то металлическое ударяется об асфальтовое покрытие платформы.

Поднимаясь по ступенькам в вагон с ведром в руках, он замечает безголовое серебристое, с чёрной молнией на спине, тело гадюки.

Почему память подсунула ему именно этот эпизод из детства? Намекает на то, что скоро и сам он будет лежать на земле, как эта несчастная змея? Или предлагает расправиться с Ашет так же, как неизвестный дачник расправился с гадюкой?

Но возможно ли это вообще? Драконы неуязвимы, по-настоящему страшны им только клыки и когти Чёрных – в этом Альорд успел убедиться этой ночью. А Ашет неуязвима вдвойне. Может быть, что-то можно сделать, пока она пребывает в человеческом обличье? Тюкнуть по голове – и дело с концом.

Альорд покосился на Жанну. Она дремала с прямой спиной, не меняя расслабленного выражения лица – по старой привычке человека, долго и утомительно ездящего в метро сначала на учёбу, потом на работу. Он боялся прямо смотреть на неё, будто Жанна могла в любой момент прочитать его мысли.

Спящая, она казалась такой беззащитной, что Альорду стало стыдно, что он вообще, даже в порядке бреда, подумал о том, чтобы причинить ей вред.

Но если не – Альорд сделал над собой усилие, – попытаться её убить, то, может, надо просто сбежать? Признать, что он боится, не может больше её учить, передать Жанну, например, Кару, как он предлагал ещё утром? А самому уехать. В Чехию. В Корею, где живёт глухой сын Танори. В Перу. Как можно дальше отсюда, как можно дальше от Чёрной.

Он прикинул, сколько денег осталось у него из того, что Ната давала ему каждый месяц «на патефонные иголки». Сумма выходила приличная, на билет и очень скромную жизнь в первые месяцы хватит, а там, глядишь, он пристроился бы к местной драконьей общине, нашёл работу, а всё, что было здесь, забыл как страшный сон.

Или ещё вот что… Может, Кару и права… Если быть осторожным, если не пытаться сблизиться с Жанной сильнее, чем это должно Наставнику и Ученице, то всё ещё, может, и обойдётся? Тем более, что Жанна, кажется, не слишком впечатлилась этой поездкой, деревенским домом и заброшенной церковью. Да и ему, конечно, было приятно ходить с ней под руку, держаться за руки в темноте, но… он же взрослый человек и взрослый дракон, хвост побери! Разве можно придавать мимолётным прикосновениям столько значения?

И, может, когда Чёрной потребуется жертва, ему удастся подбросить ей кого-то ещё? Например, этого мерзкого типчика, – как она там его звала? – Виталика?

***

Многоэтажки за окном сменились невысокими дореволюционными постройками; телеграфные столбы мелькали уже не так быстро – электричка замедляла ход, приближаясь к вокзалу.

Альорд сидел, не меняя позы, придавленный тяжёлыми мыслями. Спина затекла, но он не замечал этого, будто у него и вовсе не было тела.

Женский голос невнятно объявил, что поезд прибывает на конечную. Засуетились пассажиры: кто-то уже продирался в тамбур, кто-то снимал с полки чемодан, парень, сидевший напротив, вытащил из ушей наушники, свернул и спрятал в карман.

Наконец вагон мягко качнулся – а вместе с ним и пассажиры – и остановился. Лязгнули двери. Дачница, пробираясь к выходу, толкнула Жанну сумкой-тележкой. Жанна вздрогнула и завертела головой, пытаясь понять, где она и что происходит.

Суета и толкотня вывели Альорда из печальных размышлений.

– Всё, мы приехали, мы в городе, – сказал он, закидывая за спину рюкзак.

– Ага, точно.

– Давай подождём, пока все выйдут…

Жанна кивнула, потянулась, размяла руки.

– Ну что, теперь по домам? – спросила она с надеждой.

– Как хочешь. Только давай я тебя провожу, хорошо? Поздно уже. Тебе далеко?

Жанна назвала станцию метро.

– Прилично… Я… Ладно?

– Слушай, у нас нормальный район, ничего такого. И я уже девочка большая, со всем справлюсь. Отболтаюсь, если что. Не надо меня опекать.

Альорд понимал, что так, наверно, и правда будет лучше. Он же сам решил не сближаться с Жанной больше, чем нужно, но воспоминания о том, как она в полном ступоре торчала прошлой ночью на детской площадке, и тот синяк, спрятанный под толстым слоем тонального крема и теней, говорили, что будет лучше, если Альорд поедет с ней и сам убедится, что всё в порядке.

– Я и не опекаю. И даже на чай не напрашиваюсь. Только узнаю, что всё хорошо, – и сразу улечу.

– Ты говоришь, как мой бывший. Он тоже просто хотел знать, что со мной ничего не случилось.

Альорд тяжело вздохнул.

– В нём-то всё и дело. Я хочу знать, что он не ждёт тебя дома с каким-нибудь тяжёлым тупым предметом.

***

Когда они вышли из метро, уже стемнело. В жёлтых лучах фонарей таинственно темнела молодая листва. На детской площадке гоготали и матерились подростки. Альорд перестроился, готовясь, если что, прикрыть Жанну. В человеческом облике она внушала ему желание защитить, оградить её от опасностей этого мира. Про дракониху Альорд старался не думать.

– Приду домой, сниму эти лыжи, залезу в ванну… – сказала Жанна мечтательно. – И спать лягу на любимую свою подушечку. Я, наверно, неделю дома не была…

– Почему?

– С тех пор, как… – Жанна приложила руку к щеке. – Решила пожить у родителей. Вчера вернулась, но – сам знаешь…

– У тебя хоть еда дома есть?

– Не знаю. Должно что-то быть. Или ты хочешь напроситься на ужин?

Альорд помотал головой, хотя фантазия уже подбросила ему светлый образ румяного, сочного окорочка с гречкой и – гулять так гулять, тарелкой салата.

– Я мог бы в магазин сходить, купить чего-нибудь. Если у тебя дома всё в порядке.

– А с чего ты решил, что…

– Интуиция. Драконье чутьё. У тебя тоже скоро появится.

У подъезда Жанна по привычке начала шарить по карманам в поисках ключей, но поняла, что джинсы чужие, а все её вещи остались дома, и быстро набрала на домофоне код.

– А там у тебя дверь не захлопывается?

– Не, у меня обычный замок, не английский.

– Это хорошо.

Если он ошибся, быстро прикидывал Альорд, пока они поднимались в лифте, и этот, как его, Виталик, всё-таки не приходил, дверь будет не заперта. Если он уже ушёл, убрав всё, что может его выдать, дверь он, конечно, запер. И если он там сейчас под покровом ночи собирает подарки, удаляет переписку и совместные фото, он почти наверняка заперся, чтобы никто не мешал. А значит, всё, что они с Жанной будут делать, зависит от того, заперта дверь или нет.

– А знаешь, я ведь тогда, в небе, начала вспоминать, что случилось этой ночью… – сказала Жанна, выходя из лифта.

Альорд приложил палец к губам и махнул рукой, мол, всё потом. Жанна кивнула и осторожно повернула ручку и открыла дверь. Альорд облегчённо выдохнул. Он ошибся, встреча с Виталиком на сегодня отменялась.

В комнате играла музыка – тихо, но отчётливо. Сначала Альорду показалось, что это звонок мобильного, только вот вряд ли Жанна поставила бы на рингтон «Гражданскую оборону».

В тёмном коридоре в свете тусклой лампы, горевшей на лестничной площадке, стояли на придверном коврике огромные мужские ботинки.

***

Альорд приложил палец к губам. Музыка играла достаточно громко для того, чтобы Виталик услышал, что они вошли, но лучше было не рисковать. Жанна молча кивнула и пошарила рядом с банкеткой. В руке её блеснула длинная ложка для обуви. Альорд ухмыльнулся.

Драться ему не хотелось, он и не любил это дело, и не умел особо, да и размеренная жизнь в драконьей общине под золотым крылом у Наты к мордобитию не располагала. Он постарался вспомнить, как выглядит Виталик. Кажется, он выше ростом, точно шире в плечах… Значит, лучше лишний раз не нарываться и решать всё словами, а не кулаками.

В комнате было темно, только экран компьютера зеленоватым светом освещал крупную мужскую фигуру в компьютерном кресле. Егор Летов пел в колонках, что пластмассовый мир победил. Альорд мельком подумал, что Виталик совсем идиот, пришёл заметать следы вечером, чтобы светить монитором, да ещё и музыку включил без наушников. Не слишком громко, но – мало ли…

– Эй, приятель! – Альорд окликнул Виталика, увлечённо что-то скроллившего на странице во Вконтакте. – Что ты тут забыл?

Виталик дёрнулся от неожиданности и обернулся на голос. Похоже, задрот-продавец из «Подземелья» был последним, кого он ожидал увидеть здесь.

– К девушке своей в гости пришёл. А ты тут какого хрена забыл, дрочер прыщавый?

Кулаки у Альорда непроизвольно сжались, но он сделал вид, что пропустил оскорбление мимо ушей.

– А девушка в курсе, что ты у неё в гостях?

– В курсе, в курсе. – Виталик резко встал с компьютерного кресла, даже оттолкнул его ногой в сторону, чтобы не мешало, и вдруг встретился глазами с Жанной.

Она стояла, напряжённая, как туго закрученная пружина, готовая в любой момент распрямиться. В руке у неё в свете монитора поблёскивал короткий клинок, в котором Альорд не сразу узнал ложку для обуви. Лицо у Жанны было холодное, отрешённое, с глубокими чёрными тенями.

– Ты… Ты же мёртвая! – Виталик резко обмяк. Все его смелость и решимость куда-то делись. – Я же сам видел!..

– Что видел? – Даже в темноте было заметно, что в глазах у Жанны горел нехороший задорный огонёк. Альорду стало не по себе. Казалось, что из человеческих глазниц выглядывала чёрная дракониха Ашет. Жанна поудобнее перехватила ложку для обуви.

– Ты… в окно… Прямо упала… Я сам видел! Не смотри на меня так! – Виталик прикрыл лицо руками. Кажется, взгляд Жанны действовал на него, как взгляд удава на кролика. – Я не при чём. Я не толкал. Ты сама. Не смотри, пожалуйста, не смотри на меня!

– И что потом? – Голос у Жанны тоже изменился, стал ниже и глуше. В нём зазвучали властные нотки. Виталик дёрнулся.

– Я сразу вниз побежал. Хотел скорую вызвать. Честно, я помочь хотел! Три раза вокруг дома обежал, тебя искал.

– И что же, нашёл?

«Сожрёт, сейчас она его прям тут сожрёт. Без соли и без лука!» – подумал Альорд с ужасом, надеждой и гадким мстительным удовлетворением одновременно.

Виталик замотал головой.

– И на кой хвост ты сюда припёрся?

– Следы заметать, – устало заявил Альорд и тут же спохватился. Странная связь, установившаяся между Виталиком и Жанной, прервалась. Виталик убрал руки от лица и уже не казался таким жалким и испуганным. Да и задорный огонёк в глазах Жанны потух.

«Во я дурак! Теперь точно морду бить придётся», – отругал себя мысленно Альорд, но противник был настолько отчётливо выбит из колеи, что смог только спросить усталым голосом:

– Ты мне только скажи, ты живая или нет?

– Живая, живая. А теперь вали из моего дома и забудь дорогу сюда.

***

Кару разливала травяной чай в бело-зелёные, с мелкими букетиками, чашки. Последние сорок – она задумалась: да, без малого сорок – лет это была её обязанность. Танори составляла лечебные сборы, возилась с аптекарским огородом, собирала в лесу травы, пользовала местных и городских, которые приезжали сюда за исцелением, а она, Кару, вела её дела в общине, выполняла поручения и следила за порядком.

Несколько капель упало на скатерть – тоже бело-зелёную, клетчатую, с выработанными букетиками, протёршуюся до дыр по углам и в центре. Кару порывалась заменить её, даже купила похожую на блошином рынке, но Танори класть на стол новую запретила. Не разрешала и штопать дыры. Говорила, что это помешает гаданиям.

Сейчас она сидела за столом, как всегда, прямая и строгая. Взгляд раскосых глаз был направлен в пустоту. Кажется, она не замечала ни пролитого чая, ни того, как Кару ладонью пыталась смахнуть капли. Под левой рукой у неё рубашкой вверх лежала карта.

Кару хоть и поглядывала в ту сторону, делала вид, что они её нисколько не интересуют. Это правило общения с Танори она уже успела выучить на отлично. Нельзя спрашивать напрямую или хоть как-то показывать любопытство: придёт время, всё объяснят и расскажут.

Кару взяла щипцы и привычным движением расколола кубик желтоватого, твёрдого, как камень рафинада, на несколько частей. Доставать для Танори подходящий становилось всё сложнее, а другого сахара она не признавала.

Кару достала из сахарницы ещё один кубик. Вся её жизнь последние сорок лет крутилась вокруг Танори. Поручений и забот становилось всё больше – старая дракониха не доверяла новому цифровому миру, всё больше замыкалась в себе, в своём аптекарском огороде и затёртых картах драконьего Таро, доверяя сношения с внешним миром молодой компаньонке. И вот теперь, с появлением Чёрной, всему этому должен был настать конец. Кару не обманывала себя: второй после Альорда должна была стать именно Танори – и далее по старшинству. Пока ещё не было понятно, должна ли очередь дойти до самой Кару или Мэльира – они-то по драконьим меркам были ещё довольно молоды, но… Руки у Кару дрогнули, и кусок рафинада звякнул о фарфоровое блюдечко целый и невредимый, лишь слегка оцарапавший бока.

Взгляд Танори стал осмысленным – резкий звук вывел её из транса. Она взяла кубик сахара, задумчиво повертела в руках и положила на стол рядом с загадочной картой.

***

– Вам не страшно, госпожа моя? – спросила Кару, со всей почтительностью ставя перед Танори чашку с чаем.

Танори прикрыла глаза, будто прислушиваясь к своим ощущениям, потом посмотрела на Кару. Взгляд тёмных миндалевидных глаз был спокоен.

– Страшно. Очень страшно. Глупое, противное чувство. И ничего с ним поделать нельзя…

Кару кивнула.

– Я ведь в молодости уже встречалась с Чёрной, ты знала?

– Так, кое-что в общих чертах.

Танори отпила чай и сморщилась:

– Слишком много душицы, слишком мало ромашки… Старею, теряю хватку.

Кару тоже сделала глоток, погоняла чай во рту, пытаясь уловить оттенки вкуса.

– Как по мне, так всё в меру, как всегда.

– Ну что ж… – Танори опять прикрыла глаза. – Так вот… Это было давно. Я была очень молода – года два или три с Посвящения, точнее не вспомню. Тогда мы приняли в общину двоих, отца и дочь. Сколько времени и сил ушло, чтобы найти те два кольца, сколько денег, тканей, тончайшей бумаги и резной слоновой кости пришлось отдать… Первым кольцо надел отец. Дочь надела своё следом… Я и сейчас вижу, как она плачет и пытается сорвать кольцо с пальца, а оно только сильнее сжимается, и кровь течёт на её шёлковые одежды. Такие тонкие, расшитые искусными мастерицами…

«Умели же раньше жить! Одежду для Посвящения особо заказывали, да ещё какую! Не то, что наш кружок «Очумелые лапы»», – невпопад подумала Кару, вспоминая утренний разговор с Ахорет.

– В первую же ночь она пыталась наложить на себя руки, но у неё ничего не получилось. Мы не знали её имени, не знали, чего ждать, а превращаться она отказывалась. Извелась вся, не спала ночами, исхудала и потемнела лицом. Я не помню, сколько это тянулось – несколько недель или несколько дней, но сейчас кажется, что это было бесконечно долго. И всё это время Хо Эён, наша Старейшая, держала совет, только вот толку в том? В один день они предлагали запереть Чёрную в пещере и посылали кого-то из молодых искать подходящую. На следующий решали выслать из общины отца, и отправляли гонцов к другим Старейшим, чтобы его приняли. Ещё через день требовали, чтобы Чёрная немедленно превратилась и сказала своё имя. Чёрная отказывалась наотрез.

И как не было согласия среди совета, так не было его и среди остальных драконов. Некоторые бежали, не спросив согласия Хо Эён, другие готовились защищаться, третьи молились, четвёртые пировали и веселились в ожидании неизбежного.

– А вы?

– А я тогда была юна и легка, меня носило от одних к другим, как сухой листок осенью. Я тоже то искала путь к бегству, то шла за утешением к Сёстрам Белого города, так у нас звали ваших, то искала пиров и развлечений, только чтобы не думать о том, что нас ждёт.

Наконец Чёрная не выдержала и превратилась. От её человеческого тела почти ничего не осталось – так она была измотана и истощена, и в драконьем обличье она была маленькой, жилистой и худой. Она выглядела настолько слабой и безобидной, что многие отказались верить, будто она способна хоть кому-то навредить. И все они жестоко поплатились за это.

Сёстры Белого города быстро устроили ей торжественную встречу. Всё это время они готовились, но не могли знать часа, когда их Госпожа предстанет перед своими верными. Они принесли ей белые одежды, расшитые речным жемчугом и хрустальными бусами, и браслеты из серебра, и кинжал с камнями, алыми, как свежая кровь. Сёстры узнали новое имя Чёрной и принесли его Хо Эён. Чёрную звали Таха.

Тут же послали за отцом Чёрной и велели немедля собираться в дорогу. Хо Эён дала ему с десяток золотых монет, сняла с ноги браслет с бирюзой и, благословив на прощание, велела как можно дольше не превращаться в дракона.

Через несколько дней (что было в то время, и что делала я – не помню) купцы, проезжавшие через наш город, со страхом рассказывали, что видели на дороге мертвеца, растерзанного жуткими дикими зверьми. Их стали расспрашивать, как он выглядел, во что был одет, что было при нём, и по всему выходило, что это – отец Чёрной.

И пока Хо Эён посылала одних драконов за телом, другие, вооружившись, чем было, отправились к Сёстрам, требуя выдать им Чёрную.

Я не знаю, что именно произошло в доме Сестёр Белого города, потому что не осталось никого, кто мог бы об этом рассказать. Все служительницы из Непроявленных были на месте убиты восставшими драконами, а вот дальше… На крики слетелась вся община. Мы стояли вокруг дома, мы слышали грохот и страшные вопли, но ничего не могли поделать. Нас парализовало от ужаса. Нашлось несколько смельчаков, кажется, из Непроявленных, которые решились войти туда. Мы потом нашли их тела в дальних комнатах. Они вошли – и не вернулись. Грохот и вопли продолжались, а мы стояли и не могли даже пальцем шевельнуть, чтобы остановить это.

Наконец всё стихло. Чёрная, проломив крышу, поднялась в небо и улетела в сторону гор.

Танори умолкла, надолго погрузившись в воспоминания, и Кару почтительно замерла, боясь потревожить старую дракониху.

***

– Я была среди тех, кто вошёл в дом первым, – наконец продолжила Танори. – Всё там… Да тебе это точно не надо знать.

Кару вздрогнула и вопросительно посмотрела на Танори.

– Не надо. В этот раз всё будет по-другому. У нас была большая процветающая община. Богатая. Сотни драконов и мудрая Хо Эён во главе. А мы здесь так – жалкая горстка, четырнадцать голов, если считать Чёрную. Никто и не заметит, когда с нами это случится.

Снова повисла пауза. Кару почувствовала, что у неё пересохло в горле, она сделала глоток остывшего травяного чая. На вкус он был как застоявшаяся болотная вода.

– Меня, самую молодую и впечатлительную, быстро выпроводили из дома Сестёр Белого города, и я сразу же помчалась к Хо Эён. К самой Старейшей меня, конечно, не пустили, я осталась во дворе и видела, как туда принесли тело это несчастного, отца Чёрной. Я не помню его имени, ни драконьего, ни человеческого… Чёрная сильно порвала его, а потом жара, солнце и дикие звери продолжили её дело. Опознали его по одежде. Ни монет, ни браслета с бирюзой при нём не было. Может статься, что их забрали те купцы, что принесли нам дурные вести.

Так мы в один день поняли, что всё бессмысленно – и молиться, и сражаться, и бежать. Впрочем, несколько драконьих семейств быстро снялись и, не меняя обличий бежали из города. Были среди них и старые драконы, и совсем молодые, недавно прошедшие Посвящение.

Скрыть произошедшее от людей было невозможно: хоть увидеть саму Чёрную они не могли, слишком многие слышали звуки бойни, да и скрыть искалеченные тела было невозможно. А вот Непроявленные заметили, как из дома Сестёр Белого города вылетело чудовище. По городу поползли слухи. Кто-то говорил о кровной мести. Кто-то рассказывал о страшном крылатом звере. Вспоминали всяких знаменитых разбойников.

Тела убитых ещё не успели предать огню, а город уже суетился и паниковал, как разрытый муравейник.

Следующей ночью Чёрная ворвалась на поминальный пир и убила всех, кроме двух совсем юных драконов. Ещё через ночь она раскидала крышу дома, где жило одно почтенное семейство, и вырезала всех там. Утром мы нашли среди мертвецов одного едва живого дракона. Он был весь изранен, потерял много крови. Мы испробовали всё, что у нас было, но ни повязки, ни травы не могли справиться с кровотечением. Этот дракон умер у нас на руках.

– А как же сеннет-аннуи?

– Мы тогда не знали про неё. Я нашла рецепт совсем недавно, и до последнего не знала, поможет ли она от когтей Чёрной.

– То есть…

– Да. Мэльиру повезло дважды. Первый раз – когда Альорд не потерял голову и дотащил его до дома. И второй – когда сработала сеннет-аннуи. А тогда мы были совершенно беззащитны.

Ночь за ночью Чёрная врывалась в наши дома, крушила всё на своём пути и убивала драконов. Непроявленных и молодых она не трогала, да только много ли было молодых в богатой и старой общине?

Через несколько дней у нас кончилось дерево для погребальных костров, за ним посылали в соседние города, рубили на дрова драгоценную мебель. Всё равно беречь вещи казалось бессмысленным. В доме Хо Эён в резном сундуке с каждым днём становилось всё больше драконьих колец, но посвящать Непроявленных никто не спешил.

После недели кровавой бойни нам выпала одна тихая ночь. Мы уже понадеялись, что Чёрная насытила свой гнев и на время оставила нас в покое, но на следующий день всё повторилось, а утром к Хо Эён пришли гонцы от Старейшей соседней общины с вестью, что Чёрная прилетала и к ним, вырезала семью беглецов, и бесследно исчезла. Так мы окончательно поняли, что скрыться от судьбы не удастся нигде.

Признаюсь, я малодушно радовалась, что слишком молода, чтобы заинтересовать Чёрную. У меня не было родных-драконов, так что было достаточно не попадаться ей на глаза и не оставаться на ночь с другими взрослыми драконами, чтобы сохранить жизнь. И так поступала я и ещё несколько моих ровесниц.

Мы уже понимали, что, когда всё это кончится, жизнь уже не вернётся в прежнее русло. И мы договорились, когда Чёрная уйдёт, забрать и поделить между собой все кольца и все сокровища старых семейств и разойтись по другим городам, чтобы там основать свои общины.

Мудрую Хо Эён и её родню Чёрная убила последними. Не знаю, почему она решила поступить именно так. Из своеобразного уважения? Или боялась, что Старейшую будут защищать до последнего, и сначала вырезала всех защитников? Что бы там ни было, мы, четыре юные драконихи, рано утром пришли в дом Хо Эён, и разделили поровну кольца из резного сундука, и забрали браслеты, и серьги, и ожерелья, а потом просто подожгли сам дом Старейшей.

***

Танори вновь погрузилась в безмолвное оцепенение.

Кару открыла было рот, чтобы спросить её – но о чём? Десятки вопросов были готовы сорваться с языка, но ни один не казался существенным или правильным в этот момент. Чтобы не выглядеть глупо (хотя кто бы сейчас обратил на это внимание?), Кару сделала новый глоток чая. На вкус он стал ещё гаже, чем в прошлый раз.

– Почему ты… вы… отпустили меня в «Наруат», если знали, чем всё закончилось в прошлый раз? – наконец спросила она. От собственного малодушия Кару сделалось совсем тошно: ей рассказали про гибель целой общины, расписали будущее, а она беспокоится только за свою шкуру.

– Если хочешь, я всё объясню, – медленно проговорила Танори, – но ответ может тебе не понравиться. Ты готова?

Кару кивнула.

– Мне нужна была своя дракониха среди… как бы помягче… наруаниток. Я уже видела, что они могут натворить, если оставить их без внимания. И когда Маара уехала в Израиль, а ты как раз заинтересовалась всеми этими сектантскими делами, я решила не возражать. Мне нужны были зоркий глаз и верное крыло в этом… этой… – Танори махнула рукой.

– Но вы могли хотя бы предупредить меня!

– Я считала… Я и до сих пор так считаю, что это достаточно безопасно. То, что случилось с нами столетия назад, было отклонением, исключением из правил. Я перечитала все записи в архивах, до которых смогла добраться. Я говорила с теми, кто в своё время пережил приход Чёрной. Больше нигде драконы не приходили громить ваших, как бы они не назывались. Больше нигде это не приводило к таким последствиям.

И потом, я была уверена, что Чёрная придёт сюда ещё нескоро. Нас мало, община ещё очень молодая. Когда я прибыла сюда, здесь нашлось бы, дай крылья, три или четыре столетних дракона! И все они давно разъехались – кто в Израиль, кто в Америку, кто на Урал, как Хонтир с этой, как её… забыла… – Танори подняла карту, посмотрела на неё, будто именно там можно было найти забытое имя, и вернула на место. – Но я ошиблась.

Кару, пристально смотревшей за этими манипуляциями, показалось, что на лицевой стороне мелькнули клинки мечей.

– И вы не видели угрозы до самого последнего дня? Пока не появилась Чёрная?

Танори тихо вздохнула.

– Нет. То, что случилось, никак не было предопределено. Или, может быть, я столкнулась с закономерностью, постичь которую не могу ни разумом, ни сердцем. Вот, смотри.

Танори наконец повернула карту лицом, и Кару увидела на ней молодую женщину, сидящую с завязанными глазами на берегу моря. В руках она держала по мечу, их клинки скрещивались у неё над головой.

– Что это за девушка? Это Чёрная?

– И она тоже. Эта карта выпадает мне раз за разом в разных раскладах. Конечно, есть искушение прочесть карту буквально. Есть Чёрная, которая не знает о своём предназначении. Её глаза завязаны, в руках – смертоносное оружие, а за спиной – скалы и море, берег у стен Артан-Наруата. Очень яркий образ. Но мы не будем так делать и заглянем глубже. Одно из значений карты – выбор, уравновешенное решение трезвого ума. Другое – выжидание и стойкость в безвыходной ситуации.

– И это может значить… – начала Кару, но Танори резко её перебила.

– Либо ты и твои сёстры-наруанитки правы, и нам остаётся принять свою судьбу в надежде увидеть новое небо и новую землю по ту сторону жизни, в белостенном Артан-Наруате… Либо у нас на глазах свершится невиданное событие, и нынешняя Чёрная получит то, чего не было у её предшественниц – выбор.

– И вы, конечно, склоняетесь к первому? – спросила Кару. В душе её боролись вера в грядущее воскрешение в стенах Белого Города и надежда, что с этим можно будет ещё немного повременить.

– Я хотела бы верить, что ещё не всё предопределено. Сейчас – больше, чем когда-либо. Однако я уже видела, что сопротивляться, бороться с судьбой бесполезно, можно только встретить её. Но если вдруг окажется, что карты мне не солгали, а я прочла их послание правильно… – Танори замолчала, но Кару и так поняла, что имелось в виду.

– Так что нам делать сейчас?

– Наблюдать. Понять, как помочь Чёрной сделать выбор в нашу пользу. Следить за твоими сёстрами-наруанитками. Боюсь, покупкой шелков и кружком кройки и шитья они не ограничатся.

***

Кару убрала со стола посуду, недопитый чай вылила в пластиковое ведро, стоявшее под облупившейся эмалированной мойкой – водопровода в старом доме не было. Ей хотелось поработать руками, чтобы справиться с накатившим тяжёлой волной отчаяньем, но было уже поздно, а Танори не любила, когда в доме ночью зазря горел свет.

– Если хочешь, я могу спросить карты, что ждёт тебя, – сказала старая дракониха.

– Благодарю, Госпожа, но не надо. – Кару быстро протирала фарфоровые чашки мягкой стороной губки.

– Ты уверена? Ты не хочешь знать будущее?

– Не хочу. Боюсь. Что бы там ни выпало, ничего хорошего меня не ждёт. А вам оно зачем, Госпожа?

– Мне надо знать, кому я оставлю это. – Танори широким жестом указала разом на дом, травы, которые сушились у печки, буфет, в ящике которого хранились тетради с записями. – Я, конечно, могла бы передать всё Нате, но вряд ли она захочет продолжить моё дело. Будет жаль, если плоды многолетних трудов сгинут вместе со мной.

– Может, лучше сразу довериться кому-нибудь из Непроявленных?

– Слишком мало времени. Я не успею никого обучить.

– А меня…

– А тебя уже и не надо готовить. Ты всё знаешь: как сажать травы, как их собирать, когда и что надо сушить, что настаивать, кому и от чего давать. Ты будешь хорошей травницей.

– Значит, вы уже всё сделали без меня? Разложили карты, всё посмотрели, всё решили, а теперь просто хотите мне рассказать? – Кару ополоснула чашки с блюдцами и принялась вытирать их полотенцем, жалея, что больше грязной посуды в доме нет. Заняться мытьём сейчас было бы очень кстати.

–Я не стала делать это без твоего ведома. Признаюсь, я уже подготовила колоду, но в последний момент не решилась.

Кару осторожно поставила чашку на кухонный стол, чтобы не выронить от удивления. Такой щепетильности от Танори она не ожидала. Обычно старая дракониха действовала решительнее, не советуясь с компаньонкой, да и кем-либо ещё, кроме старых карт. Вот уж действительно, последние времена наступили!

– А вы спрашивали карты, что вас ждёт? – спросила Кару, чувствуя, что молчание затягивается.

– Нет.

***

– Проверь, всё ли на месте, – предложил Альорд и щёлкнул выключателем. Виталик успел ретироваться, напоследок бросив ключи на пол в прихожей.

Жанна бросилась к полированному советскому серванту, выдвинула один ящик, другой… Отодвинула стекло, что-то поворошила в хрустальном салатнике. Закончив с сервантом, заглянула в книжный, вытащила оттуда фотоальбом.

– Документы на месте, деньги вроде тоже. Серёжки пропали, красивые такие, серебряные. Он их мне на годовщину знакомства подарил. Вот зачем он так?

– Идиот потому что, – мрачно сказал Альорд. – И фотки совместные тоже пропали? – Он кивнул на фотоальбом.

– Даже не знаю, зачем его достала. – Жанна растерянно улыбнулась, пролистала несколько страниц. – Ты угадал, фотки тоже пропали. Но мне они всё равно не нравились.

***

Кухня сияла чистотой. На сушилке в идеальном порядке стояли небьющиеся люминарковские тарелки, на плите и жёлтом кафельном фартуке не осталось ни единой капли жира. Даже ручки у шкафчиков были натёрты до блеска. Цветы, о которых Жанна заботилась полгода (в тайне она гордилась этим достижением), исчезли с подоконника.

Рассеянно обводя пальцем завитушки на клеёнке, укрывающей обеденный стол, Жанна вздохнула:

– Мне надо было выпасть из окна, чтобы он начал убираться…

Леший, стоявший в дверях, вежливо кивнул. Жанна спохватилась: ей очень не хотелось быть той самой девушкой, которая последними словами ругает своего бывшего при друзьях и знакомых.

– Ты знаешь, мы вообще нормально жили. Вот даже в Египет на отдых съездили. – Она махнула в сторону холодильника, где должны были висеть пёстрые магнитики. Но дверца его была девственно чиста. – А их-то он зачем увёз? Ну вот нафига? Ой, прости, я чай обещала.

Она налила воду в чайник со свистком, округлый и сверкающий нержавеющим боком, поставила его на плиту и оглянулась в поисках заварника, но на обычном месте, на обеденном столе рядом с салфетницей его не было. Не нашлось чайничка и в шкафу.

Леший предложил помочь с поисками, но Жанна остановила его. После того, как в её доме похозяйничал Виталик, ей не хотелось, чтобы ещё кто-то лишний раз трогал её вещи.

– Давай я тогда в магазин схожу, вкусняшек принесу. Я видел у вас тут круглосуточный рядом.

– Не, не, подожди, тут должно быть… Ты хотел помочь? Подстрахуй меня. – Жанна взобралась на табуретку и достала с верхних полок шкафчика несколько коробочек с чаем в пакетиках и жестянку датского печенья и отдала их Лешему. Он потряс коробку, прислушался к шуршанию и постукиванию внутри и открыл крышку.

– Впервые вижу, что в ней печенье, а не катушки с иголками!

– Что поделать, сладкое я люблю, а шить – нет. – Положив руку Лешему на плечо, Жанна решительно шагнула с табуретки на пол, но что-то не рассчитала и потеряла равновесие.

Её подхватили под мышки, обняли, ставя на ноги, и несколько секунд она простояла, уткнувшись носом в застиранную рокерскую футболку, ощущая только тепло и странно-приятный запах тела, смешанный с ароматом дезодоранта. Сердце у Лешего бешено колотилось. Жанна отступила.

– Вот я корова!..

– Перестань. Со всеми бывает!

– На пустом месте чуть не навернулась!..

Чайник засвистел, прервал сеанс самобичевания. Леший потянулся к сушилке за чашками, и Жанне показалось, что в этот момент он облегчённо вздохнул.

Жанна разглядывала пачки с чаем.

– Ты какой будешь? – спросила она, разглядывая пачки с чаем. – Есть чёрный, есть ромашка, есть с чабрецом…

– Вот чабрец сразу выкинь!

– Зачем? Мне он нравится.

– Чтобы не перепутать с другими чаями. Понимаешь, чабрец – сильнейшее снотворное, – сказал Леший, разливая кипяток по чашкам. – Пара глотков – и ты вырубишься на сутки.

– Возьму на заметку на случай бессонницы. Так ты какой будешь? Есть ещё зелёный с жасмином.

– Вот его и давай.

***

За чаем они засиделись за полночь. Жанне не хотелось оставаться одной, и каждый раз, когда Леший уже собирался улетать, она предлагала ему посидеть ещё пару минуточек. Пара минуточек превращалась в полчаса, а потом всё начиналось снова.

Говорили они больше про всякую ерунду, Леший травил байки из студенческой жизни, в красках описывая преподавателей и одногруппников. Жанна хохотала и делала удивлённые глаза, мол, бывает же такое. Ей самой похвастаться было особо нечем, разве что бухучёт им читала дама со странностями, принципиально называвшая всех своих студенток зайчиками и котиками. От зайчиков и котиков рода человеческого она перешла к проделкам безвременно почившего перса Пысечки. Леший честно смеялся и в ответ рассказывал про странных покупателей, которые приходили в «Подземелье» чуть не каждый день, а весной и осенью так и вовсе валили косяками.

Ни о драконах, ни о Виталике они в этот вечер больше не говорили.

Наконец Жанна поняла, что устала настолько, что сейчас уснёт, сидя за обеденным столом. Леший, только что в лицах изображавший беседу с каким-то полубезумным пожилым хиппи, заметил это и засобирался на выход.

Они ещё немного постояли на балконе. Леший закурил, и Жанна, которая никому не разрешала дымить у неё в квартире, к своему удивлению, не стала ничего запрещать гостю.

– Завтра опять тренироваться?

Леший помотал головой:

– Я столько не выдержу. Да и дела кое-какие остались. Если хочешь, попробуй вечером сама.

– Значит…

– Как насчёт во вторник после работы? Хочешь, где-нибудь кофе выпьем? Или посидим у меня, поговорим, пластинки послушаем.

– Это типа лютневую музыку семнадцатого века?

Леший изобразил на лице оскорблённую невинность:

– Ой, да ты чего? Ты где этого нахваталась? В кино что ли? – заметив, что Жанна кивнула, добавил: – Кстати, та пластинка у меня есть. Она реально существует.

– Уговорил, я приеду.

– Ты тогда это… – Леший отработанным щелчком отправил в полёт окурок. – Короче говоря, подумай, что я ещё тебе должен буду рассказать. Ну, что ты не понимаешь в драконьей жизни. И я тоже подумаю.

– Хорошо.

Леший перебрался через перила балкона, свесил ноги, намотал вокруг запястья правой руки лямку рюкзака и обернулся к Жанне:

– Значит, до вторника. Бывай!

Он чуть наклонился вперёд и легко полетел вниз. Жанна ойкнула и кинулась смотреть, что будет дальше. Леший падал, раскинув руки. Длинные волосы трепал ветер, куртка надулась парусом. Падение продолжалось недолго: Жанна едва успела заметить, как её гость вдруг взмахнул крыльями и начал набирать высоту.

Ей хотелось ещё раз насладиться зрелищем полёта золотокрылого дракона, но было уже темно, и Леший быстро скрылся из виду.

***

Расстилая постель, Жанна думала о том, как за одни сутки полностью изменилась её жизнь. Вечером пятницы она вошла в свою квартиру человеком, а поздней ночью в воскресенье засыпала уже драконихой. Все вокруг были не теми, кем казались раньше: её бывший парень, живший по строгим правилам, практически вытолкнул её из окна, и спасло её только чудо – колечко, подаренное случайным знакомым, продавцом из магазина рок-атрибутики. Но и продавец оказался не так-то прост!.. Чего же ей ждать дальше? Что завтра главбух окажется королевой гоблинов? Что миром и в самом деле правит масонская ложа? Что Цой и правда подавился мацой? От последней мысли Жанне стало смешно.

Она выдвинула ящик комода, где обычно лежало нижнее бельё. Как и следовало ожидать, всё, что в последнее время дарил ей Виталик, исчезло. Кажется, он не просто пытался замести следы, а выпалывал самого себя из реальности. Жанна достала оттуда любимую длинную ночнушку с рюшками и ленточками – Виталик, помнится, звал её контрацептивной – и надела. Теперь она могла делать всё, что пожелает, и никто не будет указывать ей, как жить и что носить.

О том, что она собиралась расстаться со своим парнем, Жанна уже говорила с матерью, и та её даже поддержала. Но теперь надо было придумать, что говорить про Лешего. Если это его наставничество затянется надолго, у родителей возникнут вопросы, где Жанна пропадает, с кем, как звать этого человека, чем он занимается и когда уже будет готов жениться. Всего этого ей хотелось избежать, причём не только потому, что в ближайшее время Жанна собиралась жить для себя, безо всяких отношений, но и потому – она это хорошо понимала – что родители не одобрят Лешего. Если она, не желая говорить с ними о тонкостях своей новой жизни, просто скажет, что встречается с этим длинноволосым парнем в застиранной чёрной футболке, ей вынесут мозг на тему того, что она губит свою жизнь.

И как объяснишь родным, что вот этот правильный мальчик в начищенных ботинках, всегда вежливый и предупредительный при них, имеющий чёткую цель в жизни, с хорошей зарплатой, чуть было не убил её, а вот тот странный парень, работающий в магазине каким-то продавцом, не особо опрятный, несколько раз спас её, был добр и надёжен, а ещё… ещё превращается в самого прекрасного на свете золотого дракона?