Драконы средней полосы

Суббота, 21 мая 2011

Помещение, где очутилась Жанна, напомнило ей трапезную церкви, куда её привёл Леший. Те же своды, тот же свет, льющийся из-под купола. Купол она не видела, но фантазия достроила картинку сама.

Не успела Жанна оглядеться, как перед ней возникли три абсолютно голых девушки. Кожа у них отливала зелёным, раскосые глаза смотрели не моргая; тела их были гладкими и ровными – ни сосков, ни пупка, ни других признаков пола. В довершение всего девушки были лысыми.

Первая держала перед собой парик ярко-синего цвета, вторая – обруч с золотыми цветами, а третья – тяжёлый жуткого вида тесак. Хоть девушки не проронили ни слова, Жанна поняла, что всё это предназначается ей.

Первая девушка преклонила перед ней колени, поцеловала парик и, проворно поднявшись на ноги, надела его Жанне на голову. Вторая проделала то же самое с обручем. Третья, дождавшись своей очереди, опустилась на одно колено и замерла, протягивая Жанне тесак.

Жанна застыла в недоумении. Зачем ей давали оружие? Впереди была какая-то опасность? Ей надо защищаться?

Две девушки жестами показывали, что тесак надо взять. Третья стояла неподвижно, и только руки у неё немного тряслись.

Жанна решилась. Ей стало жаль девушку, которая держала в руках большую острую железку, захотелось поскорее освободить её от тяжёлой, хоть и почётной обязанности. Она воздела тесак над головой, и все три девушки простёрлись перед ней на полу.

Вооружённая и облечённая символами власти, Жанна пошла навстречу льющемуся из-под купола свету. Ей казалось, что это совсем недалеко, но пространство, как это часто бывает во сне, то сжималось, то растягивалось, и, чтобы попасть в соседний зал, надо было преодолеть множество препятствий. Тесак оттягивал ей руку. Ни ножен, ни пояса у Жанны не было, она просто несла его, повернув клинок к полу, и там, где проходы становились совсем узкими или делали резкий подъём, он противно скрежетал по камням.

Наконец она добралась до заветной цели. Перед ней открылся просторный зал, залитый солнечным сиянием. Прямо под световым окном на тронах сидели две женщины в таких же синих париках, как у неё. Головы их украшали такие же венцы с золотыми цветами, а кожа отблёскивала старым серебром.

Женщины, застывшие, как древние изваяния, ждали Жанну. На пути к ним, к третьему, пустому пока трону оставалось единственное препятствие.

Это был молодой мужчина с золотистой кожей, раскосыми и длинными глазами, тоже абсолютно гладкий и лысый. Он был связан и подвешен на крюк, как туша в лавке мясника. Правда, в отличие от туши, мужчина пытался освободиться от пут.

Женщины в синих париках смотрели на Жанну недреманными глазами, словно ожидая от неё какого-то действия. Только сейчас она поняла, для чего зелёные девушки дали ей оружие. Она не должна была сражаться, не должна была защищать свою жизнь. Этим тесаком Жанна могла раскроить незнакомцу голову. Могла освежевать его. А могла одним быстрым ударом рассечь верёвки и освободить.

Выбор был только за ней. Жанна взвесила тесак в руке, примериваясь, как бы половчее ударить. Мужчина смотрел на неё не отрываясь и тихо шептал, слов было почти не разобрать. Жанна замахнулась, клинок столкнулся с преградой… И тут навязчивая мелодия будильника прервала её сон.

***

По лестнице загрохотали тяжёлые шаги. Серёжка, кто же ещё! Альорд выключил арию Каварадосси, которую без конца слушал в эти дни, и врубил Freedom Call.

Железная бункерная дверь распахнулась, и в магазин вошёл высокий нескладный подросток в футболке «Ария». Услышав знакомую мелодию, он улыбнулся и подмигнул Альорду.

Альорд протянул руку для рукопожатия, Серёжка долго тряс её, видимо, чувствуя себя серьёзным и взрослым.

– Как сестра? – спросил Альорд после того, как они обсудили последний альбом Stratovarius.

– Не знаю. Она не рассказывает. – Серёжка рассматривал стеллаж с напульсниками и перстнями. – А ты покажешь вон тот, с шипами?

Альорд достал из ящика ключи от витрины, снял с полки шипастого монстра с тремя рядами колючек и положил на прилавок.

– Прикинь, она тут неделю не приходила, не писала, и вдруг «Ой, Серёженька, а сходи к Лешему, забери там у него кое-что», – последние слова Серёжка произнёс противным высоким голосом. Он изображал сестру, и пародия вышла удивительно узнаваемая. Альорд внимательнее всмотрелся в лицо подростка. И почему он недавно назвал его ребёнком? Какой же это ребёнок, здоровенный лоб вырос! Вон, уже и усы над верхней губой пробиваются, и голос сломался…

– А сегодня утром забежала к нам, сунула мне косарь и умотала на весь день с какими-то подружками в спа.

Образ Жанны в белом пушистом халатике мелькнул у Альорда на краю сознания и растаял. Почему-то стало обидно, что она выбрала подружек, а не его.

Серёжка примерил напульсник, полюбовался и отложил в сторону.

Альорд вытащил из-под прилавка аптечный пакетик и протянул ему.

– Чуть не забыл.

– Это что? – спросил Серёжка, заглядывая в пакетик. – Обломки какие-то…

– Телефон. Жанна попросила, я его у Виталика забрал.

– Я знал, что он псих, – сказал Серёжка, убирая пакетик в рюкзак. – Миллион правил. Всё время чо-то грузит, жизни учит… Достал. И в музыке не разбирается.

Альорд рассеянно ответил, что музыкальные вкусы – ещё не главное в жизни, и разговор опять пошёл по накатанным рельсам. Серёжка пел дифирамбы Кипелову и ругал Беркута, Альорд жалел, что Тарья Турунен ушла из Nightwish, и оба сходились во мнении, что Элис Купер страшно постарел, но всё ещё зажигает.

В какой-то момент Альорд поймал себя на мысли, что, пока он болтает с Серёжкой, ужас перед неизбежным отступает. Он вспоминал вчерашний разговор с Мэльиром, вспомнил, как изливал душу Кару, и ему делалось стыдно. А сейчас, обсуждая с подростком музыку, он снова чувствовал, что жизнь продолжается, что где-то ещё осталась надежда.

Они говорили так долго, что, глянув на часы, Серёжка ойкнул и начал собираться.

– Скоро Жанна придёт. Я домой.

***

Дождя не было второй день, земля просохла, и даже солнце светило ярко, по-летнему, но холодный ветер пронизывал насквозь.

Три Непроявленных, усталая, полная и беленькая (их имена Кару так и не запомнила и звала про себя похоронной командой и могильщицами) грелись в микроавтобусе, попивая чай из термоса. Рита успела поцапаться с кем-то из-за непочтительного отношения к её работе. Ахорет ходила туда-сюда злая и взвинченная, её постоянно дёргали, она огрызалась и тут же начинала выдавать задания.

Кару за домом проверяла, сможет ли она быстро выхватить сенет-аннуи. Две баночки из-под специй она спрятала в карманы, а большую жестянку разместила в рюкзак. Она уже присмотрела место с краю площадки, где удобно выдернуть из земли садовый фонарь и отправиться на поиски пострадавших. Не хватало помощницы, которая бы светила ей, когда она будет засыпать раненого целебным порошком. Посвящать в свой план Ниалу и Гагарет она не собиралась, а самые толковые из Непроявленных заняли места в похоронной команде.

«Значит, придётся всё самой», – решила Кару, выходя из укрытия.

В начале восьмого, когда солнце уже начало клониться к закату, ощутимо похолодало, ветер усиливался. Беленькая Непроявленная упрашивала Ахорет развести костёр.

– Ты совсем долбанутая, сгореть хочешь и нас всех спалить? – одёрнула её полная.

– Я замёрзла и задолбалась ждать, – канючила беленькая.

– Ну иди в машине посиди!

– Не могу, меня оттуда выгнали.

– Тогда в дом иди!

– В доме Рита трясётся над своими драгоценными нарядами и всех гоняет.

Полная Непроявленная хлопнула себя по лбу.

– Слушай, все замёрзли, все задолбались. Немного уже осталось.

Ахорет стояла на дороге, вглядываясь вдаль.

– Кого ещё там крылья несут? – сказала она, жестом подзывая Кару, и показала на чёрную, ещё плохо различимую машину. – Ты же говорила, здесь не бывает никого.

***

Геледваген припарковался перед домом Альорда и только чудом не снёс ни один садовый фонарик. Из водительской двери выскочила Ната, первым делом осмотрела крыло и бампер и только потом поздоровалась с окружившими её драконихами и Непроявленными.

– Чем обязаны твоему визиту, Госпожа? – спросила Ахорет, почтительно склонив голову.

– Хватит ломаться, Аха! Ты всё прекрасно знаешь, – устало ответила Ната. – Я привезла Избранника для вашей Чёрной Госпожи.

– Ты приехала вместе с Альордом? – спросила Ниала. В голосе у неё звучала надежда. Кару даже удивилась.

– Я привезла кое-кого получше. Молодой Непроявленный, которого точно любит Чёрная. Не сын и не отец. – Ната обошла машину и, выдержав эффектную паузу, распахнула распахнула пассажирскую дверь. – Эй, давай, вылезай! – скомандовала она, и оттуда вышел высокий парнишка лет пятнадцати, нескладный, с приятными чертами лица. Под глазом у него красовался свежий синяк, а руки были связаны.

– Это ещё кто? – спросила Гагарет.

– Брат Чёрной. Младший, – ответила Кару, не глядя ни на кого. Одной рукой, почти вслепую она набирала эсэмэс.

– Ну и зачем нам здесь этот сопляк? Вези его обратно, положи, где взяла, – приказала Ахорет. Ната не сдвинулась с места. Парнишка стоял рядом с ней, озираясь по сторонам, как загнанный в угол зверёк.

– Не дури, Аха. Ты знаешь, это лучший вариант из возможных.

Кару, не перечитывая, отправила сообщение.

– Ната, ты посмотри, это же ещё ребёнок. Он немного старше твоей дочери. – Теперь Ахорет просила, а не приказывала. – Мы не примем эту жертву. Чёрная не примет эту жертву. Ей нужен взрослый дракон.

– Что происходит? Вы вообще о чём? – подал голос парнишка. Кару воспользовалась моментом, подошла, за локоть отвела его в сторону и встала, загородив собой.

– Это такая ролёвка. Взрослые тётки играют в секту. Ничего страшного, – сказала она.

***

Выйдя из метро, Альорд долго рылся в карманах в поисках сигарет. Он отчётливо помнил, что новую пачку купил утром по дороге на работу, и очень удивился, что не нашёл ничего.

В ближайшем ларьке его любимых не было, и он направился к продуктовому, вспомнив, что вчера они с Мэльиром доели всё, что оставалось в холодильнике. За десять лет вольной почти холостяцкой жизни Альорд научился неплохо готовить, но последние несколько дней подходил к плите только для того, чтобы поставить пельмени.

В магазине на него накатила невыносимая тоска. Он ходил мимо полок с печеньем и консервами, мимо колбасных нарезок и майонезных салатов и всё не мог понять, стоит ему покупать что-то на ужин или нет. Он представлял, что вот скоро всё закончится, может, сегодня, может, завтра, и Ната придёт в его квартиру, откроет холодильник, найдёт там прокисшую и заплесневелую еду…

«Достойный памятник всей моей жизни, ничего не скажешь», – пробормотал он, кидая в тележку сыр и пачку сливочного масла.

Пискнул телефон. Опять эсэмэска. Альорд обругал телефонных спамеров последними словами, но мобильный достал, открыл сообщение, прочёл его раз, другой…

– Молодой человек, не пропустите? – окликнули его сзади. Альорд откатил тележку, припарковал её у стеллажа с подсолнечным маслом и решительно направился к кассе. Перед глазами у него стояли слова загадочной эсэмэски:

«Ната уралб ратб Чёжрно. Он ивддревне. Приллтаи»

***

Дорогу до дома он не помнил. Текст эсэмэски со всеми ошибками крутился у него в голове без остановки, и Альорд всё не мог поверить, что это не шутка, не розыгрыш, что самую страшную новость ему принесли в таком нелепом виде.

Он остановился у подъезда, долго чиркал зажигалкой – пальцы соскальзывали с колёсика, наконец прикурил сигарету, да так и замер на месте. Из оцепенения его вывела боль – Альорд и не заметил, что продолжает давить на кнопку зажигалки.

Поднимаясь в квартиру, он позвонил Нате, но холодный женских голос в трубке сообщил, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Альорд принялся листать телефонную книжку в поисках номера Жанны, но вспомнил, что отдал разбитый мобильник Серёжке, а Серёжка…

Он снова набрал Нату и снова нарвался на механический голос.

Отпереть дверь квартиры удалось не сразу: ключи плясали в руке, Альорд шипел и ругался на них, швырнул связку в стену, подобрал, попробовал опять. Замок поддался.

Не разуваясь, бросив куртку на пол, он бросился к компьютеру. Надо было предупредить Жанну.

Система грузилась слишком медленно, кулер ревел диким зверем, Альорд метался по комнате, не находя себе места. Лишь бы Жанна была в сети, лишь бы успела вовремя прочесть его сообщение! Он полетит один и всё уладит, вернёт Серёжку домой, всё объяснит Нате… Только бы Жанна просидела в этом своём спа допоздна!

В личке Альорда дожидалось несколько сообщений, пара от таких же, как он, меломанов, остальные от Жанны.

«Мне написала Ната, сказала, что мой брат у неё»

«Говорит, если хочу увидеть его живым, я должна срочно лететь в твою деревню»

«Придожила фотку. Это правда Серёжка»

Далее следовали два пересланных сообщения от Наты, в одном была фотография подростка в чёрной рокерской футболке, в котором Альорд без труда узнал Серёжку. Под глазом у Серёжки был фингал, руки – связаны.

Альорд принялся набирать ответ, но сообразил посмотреть время отправки. Больше часа назад. Уже час, как Жанны не было в сети.

Он с размаху стукнул по столу кулаком, но не почувствовал вообще ничего. Только что его заманили в ловушку, поймали на живца, и это было как-то особенно унизительно. У него ещё оставалась последняя возможность отказаться, уйти с линии огня. Можно было сделать вид, что он не получал никаких сообщений, заварить чабреца, да покрепче, чтобы проспать неделю, а там по завету Мэльира всё как-нибудь рассосётся само. Чёрная получит другую жертву, он останется в живых. Конечно, он никогда себе не простит, что прикрылся подростком и предал девушку, которую перед этим так долго защищал, но… Но каяться и сожалеть – это удел живых, мёртвым останется только лежать в гробу в белых тапочках с чувством моральной правоты.

С этими мыслями Альорд выключал компьютер, выдёргивал из розеток приборы, проверял краны на кухне и в ванной. Ему хотелось, чтобы Ната, когда всё кончится, пришла в квартиру и убедилась, что и без его присмотра тут всё в порядке, ничего не закоротило, соседей не залило. Напоследок Альорд заглянул в мусорное ведро. С утра он не успевал сходить на помойку, и там осталась коньячная бутылка и упаковки от нарезок. Выбросить их сейчас не было никакой возможности.

«Как будто на отдых собираюсь», – подумал Альорд, выходя на балкон. Он легко перемахнул через перила, нисколько не беспокоясь о том, что увидят и про что подумают соседи, и мгновение спустя поймал крыльями поток прохладного вечернего воздуха.

***

Численное преимущество и три лопаты в руках могильщиц сделали своё дело: Ната закрылась в Гелендвагене и вяло переругивалась с Ахорет через приоткрытое окно.

«Хорошо, мордоворота своего не прихватила. Его бы мы не скрутили», – подумала Кару, наблюдая за происходящим из микроавтобуса. Сюда они забрались с Серёжкой погреться полчаса назад, и всё это время она пыталась отвлечь подростка разговорами про музыку.

Она ещё не придумала, что делать с ним. По-хорошему, надо было отловить кого-нибудь из Непроявленных и отправить Серёжку на станцию, выдав инструкцию, как говорить с контролёрами, и деньги на билет. Кару даже начала высматривать подходящую кандидатуру, но передумала. Брат Чёрной был нужен здесь. Пока он в опасности, Чёрная и Альорд будут готовы сделать всё, что требует ритуал, и план, который предложила Танори, исполнится.

От этих мыслей у Кару всё переворачивалось внутри и начинало горчить во рту. Ещё недавно она злилась на Танори за манипуляции и игру в тёмную, а сегодня сама готовила ловушку для двух драконов, одного из которых называла своим другом. И никакие уговоры, что всё это делается для высшего общего блага, что это – единственный реальный шанс спасти Альорда и всех остальных, не помогали.

Кару вытащила из кармана плеер и протянула один наушник Серёжке

– Вот та песня, про которую я говорила. Слышишь, какие ударные в начале?

Снаружи донёсся чей-то крик:

– Летит, летит наша Госпожа!

Кару стоило немалых усилий остаться на месте и на вопрос, что, собственно, происходит, ответить только:

– Ничего особенного. Я же говорю, ролёвка.

Краем глаза она успела увидеть, как Чёрная превращается в человека, бросается на Ахорет, и две Непроявленные, схватив под локти, волокут её в дом.

***

Он летел, и под его крыльями город погружался в сумерки. То здесь, то там загорались тёплым светом окна. Поток автомобилей, широкий и полноводный ещё с полчаса назад, понемногу иссякал. Небо темнело и по западному краю уже шла широкая розовая полоса.

Одновременно, по мановению невидимой руки, на улицах зажглись десятки фонарей. Альорд летел слишком высоко, чтобы различать отдельные фигуры людей, но воображение рисовало ему десятки парочек, гуляющих в сумерках, детей, которых никакими угрозами и уговорами не загонишь домой, клерков, спешащих к семейному ужину. Жизнь шла своим чередом, и помешать ей не могло даже то обстоятельство, что он, молодой дракон Альорд, сейчас летел на встречу гибели.

Он прощался с городом и напоследок пытался вобрать в себя и сталинские высотки с красными звёздами, и чёрные парки, и реку, качающую на волнах почти полную луну.

Но вот остались позади спальные районы с бесконечными рядами многоэтажек. Теперь Альорд летел над красно-белой прерывистой линией шоссе, и эта картина, привычная не только драконам, но и всем обитателям верхних этажей, больно царапнула его сердце. Её тоже больше не будет.

Альорд никогда не верил в Артан-Наруат, о котором ему рассказывал Мэльир вскоре после обращения. Эта история проходила для него по разряду мифов Древней Греции: странно, интересно и совершенно бесполезно. Даже когда стало понятно, что сам Альорд стал частью этого мифа, встретив Чёрную, он не поверил в новую жизнь и чудесное воскрешение в Белом Городе. Разве что недавний сон, непохожий на всё, что он видел раньше, ещё дарил ему смутную надежду.

За железнодорожным мостом Альорд свернул направо, и под крыльями потянулась унылая темнота, изредка прорезаемая фарами автомобилей и точками фонарей. Наконец исчезли и эти признаки человеческого присутствия. Альорд представлял, что летит над безграничной равниной моря. Ощущение было тем явственнее, что вскоре он заметил что-то вроде маяка – яркий огонь впереди, в отдалении, среди мрака и тумана. Альорд устремился к нему.

***

Ахорет разрешила развести костёр, только когда уже стемнело. Непроявленная с усталым лицом ворчала, что не стоит в такую погоду жечь огонь – сильный порыв ветра, и сгорит вся деревня, даром, что заброшенная, но её никто не послушал.

– Хорошо хоть окопать додумались, – вздохнула она, опираясь на лопату.

Кару не отпускала Серёжку ни на минуту, опасалась, что он либо кинется в бега, либо полезет погреться в дом и увидит там Чёрную и устроит истерику, а это в её планы не входило. За ней по пятам ходила Рита, требуя немедленно пойти и переодеться в чёрный балахон, пошитый из подкладочной ткани специально для ритуала. Кару вяло огрызалась, Серёжка пытался подкатывать к Рите, и та, смущаясь и хихикая, на некоторое время отставала от них.

– Ну и где его носит? – бросила в пустоту Ниала.

– Кого? – откликнулась беленькая Непроявленная.

– Да Альорда! Чего он тянет? Чик-чик – и готово.

«Что же у них там случилось, что Ниала его так ненавидит? – подумала Кару. – А впрочем, плевать. На всё уже плевать!»

– Как там наша Госпожа? – спросил ещё кто-то из темноты. Голос Кару не узнала.

– Да ничего. Побилась, покусалась, теперь утихла. Её там Ахорет и Гагарет обрабатывают, – ответила Рита.

Кару окинула взором площадку для ритуала. Садовые фонарики, напитавшись солнечной энергией за день, светили довольно ярко, очерчивая разомкнутый с одной стороны круг. Снаружи его группками собирались Непроявленные в длинных чёрных рубахах из блестящей ткани, надетых поверх джинсов и курток. Иногда кто-нибудь отделялся от группки и подходил погреться у костра, рядом с которым дежурили две могильщицы.

К дому Альорда никто не подходил с тех пор, как оттуда вынесли кухонный стол, утыканный ножами на манер трона. Отблески костра и свет фонариков играли на лезвиях, и казалось, стол тоже пылает.

Ниала, измучившись в ожидании, собрала половину Непроявленных и начала с ними распеваться. Она предложила сделать тоже и Кару, но та отказалась. Следующей жертвой административного рвения стала Рита, и ей уже не удалось отвертеться от хорового пения.

В Гелендвагене всё так же держала оборону Ната. Кару пыталась убедить её поехать домой, но та упёрлась и заявила, что дождётся Альорда и уедет только с ним.

Серёжка время от времени пытался выяснить у Кару, что происходит, она отвечала что-то совсем невообразимое, и на этом разговор заканчивался.

Время тянулось неправдоподобно медленно.

Кару уже решила, что Альорд испугался, залил глаза коньяком или чабрецом, и надо как-то уводить из-под удара хотя бы подростка, когда Серёжка, показывая пальцем ей за спину, закричал:

– Охренеть! Охренеть! Это что, дракон? Охренеть! Реально дракон!

***

Серёжка продолжал на разные лады повторять: «Охренеть! Просто охренеть!» – наблюдая, как Альорд превращается в человека.

– Это что – Леший? Леший – дракон?

– Дракон, дракон, – закивала Кару. – И я дракон, и вон она, – Кару показала на Гелендваген. – И даже ты.

Врать про ролёвку дальше не было никакого смысла, оставалось только признать факты.

– И я прям сейчас могу превратиться?

– Сейчас – нет. Но лет в восемнадцать, если доживёшь, это можно устроить.

Серёжка снова повторил «охренеть» и рванулся к Альорду, но Кару держала его железной хваткой.

– Не мешай, видишь, они там разговаривают.

Альорд и в самом деле подошёл к машине, дверь открылась, в свете садовых фонариков мелькнули длинные женские ноги. Выходить Ната не стала, видимо, боялась Непроявленных с лопатами.

Кару наблюдала за разговором издалека. Слов слышно не было, да и видела она только спину Альорда, но по его напряжённой позе было понятно, что говорит он не о природе и погоде. Один раз рука его резко дёрнулась – Кару показалось, что он хочет дать пощёчину Нате, – и так же резко опустилась. Альорд развернулся, прервавшись на полуслове, и пошёл к ним с Серёжкой.

– Хоть ты мне объясни, что тут за балаган, – сказал он вместо приветствия.

Кару почувствовала, что во рту у неё пересохло.

– Слышал про наруаниток? – с трудом ворочая языком спросила она.

– Кое-что.

– Ну вот, это они.

– И ты?

– И я. – Кару видела, как на лице Альорда появляется брезгливое выражение, будто ему под нос сунули дохлую жабу.

– И ты… всё это время? Ходила ко мне, разговаривала, советовала, утешала… – он не договорил. Кару хотелось как-то успокоить его, подбодрить, но что она могла сказать? Она сама предложила это место, сама согласилась на план Танори, сама сделала всё, чтобы Альорд прилетел сюда в ночи… Даже если сенет-аннуи сработает, и Альорд переживёт эту ночь, сможет ли что-то исцелить их дружбу?

Она взяла Альорда за руку, холодную и мокрую, как у утопленника, и, путаясь в словах, начала объяснять свой план. По тому, как мрачнел Альорд, и как округлялись глаза Серёжки, она понимала, что, наверно, несёт какую-то несусветную дичь, но остановиться не могла. На просьбе не улетать слишком далеко, чтобы не пришлось искать тело по всем окрестностям, Кару начала то ли всхлипывать, то ли смеяться. Альорд отдёрнул руку, посмотрел на Серёжку, сказал напоследок:

– В какой гадюшник мы с тобой попали! – и решительно направился к крыльцу, где его поджидала Рита. От нетерпения, а может, от холода, она пританцовывала на месте.

Пока Альорд шёл к дому, Ахорет и Гагарет под руки вывели Чёрную. Она еле-еле перебирала ногами и не сопротивлялась, когда её посадили на стол и положили руки на рукояти двух ножей.

– Это Жанна! Это моя сестра! – закричал Серёжка, бросаясь к очерченному светом фонариков кругу.

– А ну стоять! Войдёшь в круг – умрёшь! – ответила Кару и ловко подставила подростку подножку. Он упал на колени, начал подниматься, но Кару уже загородила ему дорогу.

– Но там моя сестра! Я должен…

– Ты должен стоять рядом со мной и делать всё, что я скажу. Насчёт Жанны не беспокойся. Она единственная тут в безопасности.

***

– Раздевайся, – скомандовала девчонка в шуршащем балахоне. Черт лица было не разобрать в полумраке, сени освещал единственный садовый фонарик, да ещё немного света проникало снаружи. Альорд различил только копну кудрей, которые торчали во все стороны, как змеи.

– А можно как-то без балагана?

– Нельзя, – отрезала девочка и потянулась за чем-то объёмным и бесформенным. – Трусы и кроссовки можешь оставить.

По телу Альорда прокатилась волна возбуждения. Сердце бешено колотилось, ноги были ватными, но мысли неожиданным образом прояснились.

– Если хочешь, я помогу. – Девчонка перекинула бесформенное нечто через локоть и взялась на ощупь искать собачку на его куртке.

Она вела себя так нагло и самоуверенно, что Альорду даже немного полегчало.

– Только этого ещё не хватало, – пробормотал он, отстраняясь. – Я сам.

Он снял куртку, потребовал с девчонки плечики. На удивление, спорить с ним она не стала, видимо, решила, что в таких вопросах умирающим не перечат. За курткой последовали футболка и брюки. Альорд стоял в тёмных холодных сенях почти нагой.

– Я готов.

Девчонка подошла к нему, развернула бесформенный ком и принялась наматывать ему на бёдра шуршащую тёмную ткань, закрепляя в нужных местах булавками. Про булавки Альорд догадался, когда остриё кольнуло его в бок.

Руки у девчонки были холодные, с острыми ногтями и заусенцами, и каждый раз, когда она касалась его кожи, Альорд испытывал странную смесь брезгливости и возбуждения.

– Зачем вообще это всё? – спросил он, чтобы как-то отвлечься.

– Чтобы ты понравился нашей Госпоже. – Девчонка принялась расправлять складки, и Альорд почувствовал себя совсем неловко. Впрочем, это было лучше, чем обмирать от ужаса. – Волосы распусти. Резинку можешь отдать мне.

Девчонка запустила руку в карман балахона, выудила расчёску и отдала Альорду.

– Насколько я знаю вашу Госпожу, она предпочитает мужчин в брюках.

– Ты знаешь не Госпожу нашу Ашет, а человека. Не важно, что нравится человеку. У меня есть чёткие инструкции. – Девчонка полезла в другой карман. – Причесался? Надевай это. Тут браслеты и оплечье. Не перепутай и не порви.

Альорд подчинился. Когда он думал, что холоднее быть уже не может, его обожгло ледяное прикосновение каменных бусин.

– Жаль, ты поздно прилетел. Накрасить не успеваю. – Девчонка обошла его со всех сторон, опять что-то расправила, повернула оплечье, откинула назад волосы. – Но и так сойдёт. Дай руку, я провожу тебя к Госпоже.

***

Девчонка провела его по кругу и поставила спиной к костру.

– Прям как в цирке, – заметил Альорд, но девчонка его иронию не оценила, велела помалкивать и не сбивать с мыслей.

Он последний раз посмотрел на лужайку перед бабушкиным домом, утыканную фонариками, на монограмму Толкина на крыше, почти не видимую в отсветах пламени, на покосившийся сарай. Интересно, как быстро это всё придёт в окончательный упадок без его заботы?

Справа и слева за пределами освещённого круга выстраивались женщины в тёмных балахонах. Чуть в стороне от них, но не выбиваясь из общего ряда, стояли Кару и Серёжка. Вид у Серёжки был испуганный и восторженный. Лицо Кару застыло, как маска.

Альорд не мог решить, что сделать, демонстративно отвернуться от неё или улыбнуться напоследок, чтобы не расставаться врагами. Кару перевела взгляд на него, уголки его губ непроизвольно приподнялись. Это длилось всего несколько секунд, но маска, под которой Кару прятала свои чувства, треснула. Альорд поспешно отвернулся. Среди неизвестных женщин он не сразу увидел Нату. Она стояла буквально в паре шагов от крыльца и казалась очень растерянной, такой растерянной, что Альорду стало стыдно за всё, что он ей только что наговорил.

Жанна сидела на столе, положив ладони на рукоятки двух огромных кухонных ножей. Что-то в её облике сильно изменилось с их последней встречи, но он пока не мог разглядеть этого. Жанна была неподвижна, как статуя, как те женщины из сна.

«Так вот для чего ножи», – пронеслось у Альорда в голове. Он вспомнил занесённый тесак, и внутри всё сжалось ещё сильнее.

– Жанна, посмотри на меня! Посмотри, это же я, Леший! Неужели ты не узнаёшь меня? – крикнул он, как тогда во сне. И как тогда, Жанна осталась совершенно безучастна к нему.

«Накачали её чем-то, что ли? Почему она не слышит меня?»

– Славься, наша Госпожа, открывательница путей и разрешительница от уз, – заунывно вступил нестройный женский хор. – Славься, Госпожа, дарующая свободу! Вот, смотри, ныне готов твой брачный чертог, ныне возляжешь ты с возлюбленным братом твоим!

Жанна вздрогнула и принялась оглядываться в поисках источника звука.

– Славься, наша Госпожа, владеющая жизнью и смертью, Славься, могущественная, исполненная властью превыше земных владык.

Жанна отпустила рукояти ножей и соскользнула со стола на землю. Пение завораживало её и влекло за собой.

– Славься, познавшая изгнание и возвышение, ныне день твоего величия. Вот, узри, готов твой брачный чертог, и Избранник твой ожидает тебя.

Жанна сделала шаг навстречу к нему, и неумолимая сила потянула Альорда вперёд. Левая половина хора запела:

– Вот я, сестра, прекрасная для брата своего, пришла в свой брачный чертог

– Пришла в свой брачный чертог… – эхом повторила Жанна. Или её здесь больше не было, и ещё один шаг к Альорду сделала Ашет?

Правая половина хора ответила:

– Вот я, брат, прекрасный для сестры своей, ожидаю её.

Кто-то сильно ткнул Альорда в бок и прошипел:

– Повторяй, чего молчишь?

– Вот я, брат, прекрасный для сестры своей, ожидаю её…

Ашет приближалась.

– Вот я, скрытая благоуханным сумраком волос, взываю: Приди, приди, мой возлюбленный брат!

Альорд двигался к ней, повторяя вслед за хором слова древнего песнопения:

– Вот я, умащённый благовониями, взываю: Приди, приди, моя возлюбленная сестра!

С каждым новым возгласом расстояние между ними сокращалось. Страх ушёл. Альорд видел перед собой только прекрасную женщину с длинными чёрными волосами и ярко подведёнными глазами, и эта женщина говорила ему о любви, манила к себе…

– Вот я, сестра, прекрасная для брата своего, взываю: Приди, усни на моей груди!

Он сделал последний шаг навстречу Чёрной. Теперь их разделяли считанные сантиметры.

– Вот я, брат, прекрасный для сестры своей, взываю: Приди, заключи меня в свои объятья!

Чёрная подняла к нему лицо, обняла и впилась в его губы.

***

Ветер поменял направление, и площадку для ритуала заволокло густым дымом. Нестройный хор оборвал песнопения на полуслове, с обеих сторон круга доносилось только надсадный кашель.

Когда дым рассеялся, два дракона, золотой и чёрный, уже взмыли в небо.

– Ну, понеслась душа в рай, – сказала Непроявленная с усталым лицом.

– Ковёр нести, или подождём ещё? – откликнулась беленькая.

– Подождём. Неизвестно, куда он упадёт.

Ната визжала и брыкалась, вырываясь из рук Ахорет.

– Теперь уже недолго, – пробормотала Кару.

– Что – недолго? – спросил Серёжка.

Кару вздрогнула. Она и забыла про существование подростка.

– Сейчас Чёрная порвёт золотого в клочья.

– В смысле Жанна – Лешего? А зачем? А за что?

Кару безуспешно пыталась разглядеть, что происходит в небе. Иногда ей казалось, что она видит светлые отблески чешуи Альорда.

– Давай без глупых вопросов! Сейчас мне нужна твоя помощь.

Она выдернула из земли фонарик и вручила Серёжке, быстро объясняя, что от него требуется.

– И смотри, не истерить, не блевать, сопли не распускать.

– Постараюсь. – Серёжка поудобнее перехватил древко фонарика и держал его теперь как дубинку. Выглядел он при этом очень серьёзным и собранным.

На помощь Ахорет прибежала Ниала, теперь они удерживали брыкающуюся Нату вдвоём. Та визжала и взывала к совести окружающих.

– Да что вы стоите? Его же там убивают! – Ната лягнула Ниалу под коленку. – Почему вы не поможете ему? Кару! Кару! Ты же говорила, он твой друг!

Ниала, хромая на правую ногу, отступила. Ахорет, похоже, выдохлась и удерживала Нату из последних сил.

– Сейчас ему ничем не помочь, – пыталась увещевать Кару. – И любая, кто сунется к ним, погибнет.

Ната подобралась, обмякла в руках Ахорет. Та восприняла это как добрый знак и немного ослабила хватку. Ната резко дёрнулась вперёд и вырвалась на свободу.

– А и хвост с ним! Я всё равно попытаюсь!

Ната прицельно плюнула Кару в лицо и быстро, будто её окатили водой, превратилась в дракониху.

– Если ты хочешь погибнуть, моя Госпожа, кто я такая, чтобы мешать… – сказала вслед улетающей Нате Кару. Она вытерла лицо тыльной стороной ладони и проверила баночки с сенет-аннуи.

***

Теперь им не мешал никто. Они взмыли ввысь вместе с клубами дыма, оставив на земле с дюжину Проявленных и Непроявленных. Пусть высматривают в ночном небе два силуэта, сближающихся и отдаляющихся, летящих в вечном кружении брачного танца!

Золотой дракон был теперь полностью в её власти, как в недавнем сне. Он летел, опережая её на два корпуса, такой прекрасный, гибкий и сильный, что сердце Чёрной пропускало удары.

На этот раз он будет её и только её.

Чёрная взмахнула крыльями и ускорилась. Теперь их разделяло всего полтора корпуса. Золотой дракон заметил это, заложил вираж и взял вниз и вправо.

Почему он сделал это? Почему вернулся к горящему во мраке костру? Разве не лучше мчать вдвоём над полем, укрытым туманом, мимо заброшенной церкви, мимо опустевшей деревни, словно они и не драконы вовсе, а две стрелы, пущенные к одной цели?

Она повторила манёвр золотого дракона и нырнула за ним. Ещё немного, и они сольются в единое целое, переплетутся хвостами, и время замрёт для них, и не будет никого, ничего…

Чёрная бросилась в погоню за ускользающим золотым. Они вот-вот спиралью рванут к звёздам, сцепятся когтями… Нет, этого мало, мало!.. Она вонзится зубами в его плоть, запустит когти под кожу… Они соединятся теснее, они станут единой плотью и кровью…

Она настигала золотого дракона рывками, бросалась вниз и тут же взмывала, чтобы встретиться с ним нос к носу. Она не могла ждать больше… И золотой дракон смиренно принял новые правила игры.

Они летели вверх, сближаясь, переплетаясь хвостами, сцепляясь лапами…

Ещё немного… Сейчас они должны разделиться… Чёрная отстранилась и тут же молниеносно вцепилась в горло золотому дракону. Он зашипел от боли, выплюнул голубую молнию. Чёрная разжала зубы. Лапы золотого выскользнули из её лап, и он устремился прочь.

Он летел неловко, теряя высоту, и Чёрная вновь с лёгкостью настигла его. Она спикировала на спину золотому дракону и запустила когти между рёбер. Он вновь зашипел, вновь попытался достать её молнией, но голубой разряд, не достигнув цели, растаял в темноте.

Чёрная одурела от солёного металлического вкуса крови. От чего она не пробовала её раньше? Она опять впилась в горло золотого дракона.

Золотой слабел и обмякал в её когтях. Земля неслась им навстречу, и уже видно было не только костёр, но и крыши домов и сараев, и мелкие фигуры, суетящиеся у огня. Чёрная отчаянно замахала крыльями, стараясь замедлить падение, когда им наперерез бросился ещё один золотой дракон. Золотая дракониха.

Как и в прошлый раз, она была настроена решительно. Золотая не могла атаковать молниями, не могла изрыгать пламя, но она готова была идти до конца и, если надо, погибнуть вместе со своим драконом.

Чёрная разжала зубы и выпустила добычу из когтей. Один золотой дракон – хорошо, но он уже слаб и обескровлен, а значит, неинтересен. Почему бы не заняться его подругой?

***

По небу пронёсся синий сполох молнии.

– Что происходит? – Серёжка дёрнул Кару за рукав.

– Альорд борется с Чёрной. Он молниями плюётся, мне рассказывали, – ответила Рита. Во всеобщей суматохе она отбилась от остальных Непроявленных. Похоже, неловкие подростковые ухаживания произвели на неё нужное впечатление.

– Зачем Чёрная его мучает? Почему не сразу? – всхлипывала Ниала.

– Ты ж сама хотела, чтобы Чёрная его поскорее того! – удивилась Гагарет.

Ниала закрыла лицо руками и в голос зарыдала.

Две могильщицы осаждали Ахорет, требуя инструкций, Ахорет вяло отбивалась от них, показывая на небо.

– Вы видели, видели? – замахала руками Рита.

Ещё одна голубая молния прорезала темноту.

Кару сбросила с плеча рюкзак и отдала Серёжке.

– Береги как зеницу око.

В небе показались ненадолго и исчезли два смутных силуэта. Ниала заметалась, зарыдала ещё громче, Гагарет трясла её, пытаясь привести в чувства, но помогало это плохо.

– Падает, падает! Он падает! – завопила беленькая Непроявленная, и через несколько секунд Кару увидела смятую, как сигаретная фольга, фигуру, в которой трудно было опознать дракона. За этим последовал глухой стук удара по крыше. По старому рубероиду зашуршали крылья.

«Только бы не зацепился! Мы ж его оттуда не снимем», – подумала Кару, кидаясь к дому и отдавая команды Серёжке.

Золотая фигура задержалась на несколько секунд и обрушилась вниз вместе с куском кровли.

***

Первыми до Альорда добрались могильщицы и сбросили с него кусок рубероида, съехавшего с крыши. Что случилось дальше, Кару не поняла, но заметила голубую молнию, только чудом прошедшую мимо Непроявленных. Беленькая зажала рот рукой и убежала куда-то в темноту.

– Не трогайте, не трогайте его! Отойдите! – на бегу кричала Кару. – И ты не лезь! – добавила она Серёжке, а Рите скомандовала принести воды,

Золотой дракон лежал на боку. Его крылья, вывернутые под неестественными углами, топорщились в разные стороны. Заметив, что к нему снова кто-то бежит, он приподнял голову, чтобы ещё раз ударить молнией.

В свете фонариков Кару видела чёрные потёки крови на шее и боку золотого, но не могла оценить ни размер, ни характер ран.

– Плюётся, дерётся… значит, силы ещё есть, – заметила она про себя, а вслух сказала громко и чётко: – Альорд, это я, Кару. Посмотри на меня! Я пришла помочь.

Золотой дракон опустил голову. Кару приблизилась. Убедившись, что он больше не будет атаковать, она велела Серёжке подойти и посветить на рану.

Вокруг них на почтительном расстоянии уже собрались Непроявленные и обсуждали происходящее.

– Может, его в больницу отвезти?

– Куда, в ветеринарку?

Золотой дракон дышал хрипло и тяжело, в горле у него что-то булькало. Кару присела рядом с ним на корточки, коснулась шеи Альорда, и пальцы её провалились во что-то влажное и липкое. Желудок сжался, в голове всё поплыло, но Кару удалось взять себя в руки и начать действовать.

Дальнейшее она помнила смутно, обрывками и отдельными картинами.

Вот Рита подбегает к ним с пятилитровой канистрой воды, и увидев кровь, бледнеет и резко оседает на землю. Кару рявкает на неё и приказывает другим Непроявленным лить воду на рану и приводить в чувства девчонку.

Вот золотой дракон резко дёргается и крылом сшибает с ног Серёжку, но тот быстро вскакивает и продолжает светить фонариком. Фонарик дрожит и пляшет в его руках, Кару ругается и продолжает сыпать на рану сенет-аннуи.

Вот Рита приходит в себя и бросается помогать им. Кару отдаёт ей вторую банку и объясняет, что делать.

Вот на ране в боку, длинной и глубокой, пузырится зелёная пена – это начинают работать целебные травы.

Вот могильщицы помогают перевернуть золотого дракона, и Кару молится про себя, чтобы они не переломали Альорду все кости. Золотой дракон слаб и безучастен, он даже не шипит от боли.

Вот Кару уговаривает Альорда превратиться в человека в надежде, что так ему будет легче.

Она не понимает, сколько времени прошло, несколько минут или несколько часов. Не понимает, почему Непроявленные вдруг засуетились и расступились. Её мир сжался до золотого дракона, истекающего кровью у него на руках.

***

Когда к ней вернулось прежнее восприятие действительности, Кару увидела, что рядом с ней шипел и бился ещё один золотой дракон, а Серёжка с фонарём в одной руке и банкой сенет-аннуи уговаривал его успокоиться и подпустить к себе. С другой стороны золотого увещевала Ахорет.

Альорд лежал на земле, облепленный зелёной коркой, как тушка маринованного цыплёнка перед отправкой в духовку.

Кару села на землю рядом с ним, положила его золотую рогатую голову на колени, уговаривая потерпеть и не сдаваться. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что она сделала всё правильно, что ничего не упустила, что травы подействуют… Дальше мысли Кару упирались в непробиваемую стену.

Второй дракон (по обрывкам речей, с которыми к нему обращалась Ахорет, Кару поняла, что это была Ната) успокоился и подпустил Серёжку и Риту к себе. Ната ревела и дёргалась, когда рваные раны на щеках залепляли сенет-аннуи, но в целом проявляла несвойственное ей терпение.

«А ничего, толковые ребята, сообразительные», – думала Кару, глядя на то, как слажено Рита и Серёжка засыпали длинные порезы на боку золотой драконихи. Судя по всему, она почти не пострадала: Ахорет послала кого-то за сладким чаем, значит, Ната должна была вскоре превратиться в человека.

Альорд лежал неподвижно, только бока чуть колебались в такт дыханию. Хрипы и бульканья исчезли. Кару осторожно тронула зелёную корку сенет-аннуи и почувствовала под ней не липкую поверхность раны, а гладкую чешую.

– Вот и молодец, вот и умница, – ласково проговорила Кару, погладила золотого дракона по лбу и горько зарыдала.

А вокруг продолжалась какая-то суета. Для Наты принесли из дома стул, кто-то достал флисовый плед, и она уже сидела в окружении Непроявленных со стаканчиком от термоса в руке, рассказывая о том, как дралась с Чёрной. Кару не прислушивалась к разговору. Решимость и сдержанность покинули её окончательно: сегодня она сделала, что могла, и теперь всё зависело только от выбора, который совершит Чёрная. Но где, когда и как это произойдёт, не мог сказать никто.

***

Лёгкие горели огнём. Он резко вдохнул и почувствовал, как горло заливает солёной водой, и к нему тотчас вернулись все чувства.

Альорд забился, замахал руками, пытаясь выбраться наверх. Всё внутри плавилось от боли, саднило и жгло бока, в голове мутилось, но он не собирался сдаваться так просто.

Как он очутился в толще воды, не слишком далеко от поверхности, Альорд не знал, да это сейчас было и неважно. Он снова и снова взмахивал руками, поднимаясь к свету, но продвигался слишком медленно. В глазах потемнело. Он снова вдохнул – и снова только нахлебался воды.

Сознание гасло. Альорд ещё пытался бороться за жизнь, ещё пытался грести руками, но движения получались совсем вялыми.

Плеск, звук удара о воду – справа, слева, далёкий и искажённый, донёсся до его слуха. С двух сторон в вихре пузырьков мелькнули две фигуры, похожие на человеческие. Мелькнули на краю сознания…

В следующее мгновение Альорд ощутил, что его подхватили и потянули вверх чьи-то руки.

«Бред, предсмертный бред», – мелькнула и растаяла мысль в его голове.

Четыре руки вытолкнули его на поверхность, и Альорд наконец, тяжело откашливаясь сделал первый глоток воздуха. Рядом с ним на волнах качались два существа, похожих на людей. Их облик показался Альорду смутно знакомым – большие неморгающие глаза, кожа странных оттенков – жёлто-золотая у одного и зелёная, как у ящерки, у другого. Волос на голове у обоих существ не было. Остальное Альорд рассмотреть не сумел, да и не хотел.

– Значит, ты и есть тот новенький! Нас предупреждали, что ты скоро появишься, – сказало существо с зелёной кожей. Голос у него был женский, и Альорд решил пока считать, что это девушка.

– Кто предупреждал? – спросил он. – Где я?

– Госпожи наши Непет и Таха. Мы сейчас плывём в Артан-Наруат. Тебе повезло, это очень близко, – ответило второе существо. По его голосу Альорд предположил, что это мужчина. Имена, которые назвал незнакомец, были откуда-то известны Альорду. Но вот откуда?

***

– Отмучился, бедолага, – сказала над ухом у Кару Непроявленная с усталым лицом. Кару вздрогнула и растерянно огляделась по сторонам. Она не успела заметить, когда Альорд успел превратиться, – так быстро и внезапно это произошло. Только что у неё на коленях покоилась золотая драконья голова, рогатая и с парой длинных усов, а вот уже она гладила по лбу и вискам человека.

Альорд лежал на боку, поджав ноги и бессильно раскинув руки. Глаза его были закрыты, а лицо расслаблено. Тело, там, куда Кару сыпала сенет-аннуи, покрывала тёмная ломкая крошка. Ткань, обмотанная вокруг бёдер, стояла колом от высохшей крови.

Кару взяла его за запястье, пытаясь нащупать пульс, и внутри у неё всё упало. Рука у Альорда была холодной, как у мертвеца. Пульс не прощупывался.

– Там золотая, Ната которая, хочет увидеть Избранника, – сказала беленькая Непроявленная. – Что ответить?

– Сказать, пусть идёт в задницу, а мне не мешает. – Кару всё ещё сжимала запястье Альорда. Ей казалось, что она уловила лёгкое биение.

– Так куда его, в дом или на кладбище? – спросила Непроявленная с усталым лицом.

– Ещё слово, и на кладбище отправишься ты! – огрызнулась Кару. Непроявленная замолчала и отошла в сторону, но недалеко, чтобы её не пришлось долго ждать.

Ей наконец удалось нащупать пульс, редкий и слабый. Кару быстро сняла с себя куртку и, укрывая Альорда, сказала:

– Отнесите его в дом. И поищите тёплые вещи, одеяла там, пледы…

***

Каких-то жалких три десятка ступеней – и Альорд поднялся на первую площадку. Спутники подвели его к началу лестницы и оставили одного. Золотой на прощание сказал, что каждый новый дракон должен первый раз проделать этот путь пешком. Зелёная пообещала, что будет ждать наверху.

У лестницы не было перил и вообще каких-либо заграждений, морской ветер сбивал с ног, и Альорд поднимался осторожно, приживаясь боком к нагретой солнцем стене.

На площадке собралось несколько драконов. Завидев его, они начали радостно махать руками и выкрикивать что-то ободряющее. Альорд улыбнулся, помахал рукой в ответ и пошёл бодрее.

Последняя ступенька осталась позади. Он даже не успел понять, как оказался в объятьях молодой зелёной драконихи. Кто-то похлопал его по плечу. Женский голос поздравил его с возвращением домой.

– Но это не мой дом! – возмутился Альорд, освобождаясь от непрошенных объятий.

Зелёная дракониха, ничуть не обидевшись, поцеловала его в щёку и шепнула на ухо:

– Ты слишком долго жил среди людей, ты забыл, что настоящий дом у драконов – здесь, в Белом городе!

На следующей площадке его вновь встречали объятиями, приветствиями и поздравлениями. Альорд, не привычный к всеобщему обожанию, чувствовал себя неловко, но спорить с другими больше не пытался.

На третьей площадке он и сам радостно хлопал незнакомых драконов по спине, шутил и смеялся чужим шуткам. К четвёртой он уже почти уверился, что его дом – здесь, в скальном городе у моря, среди этих весёлых и гостеприимных существ.

А впереди оставалось ещё с десяток площадок…

Ноги горели, дыхания не хватало, но предвкушение радости и чего-то нового влекло его вперёд, к вершине.

***

На последней площадке его ждали зелёная и золотой. Колени у Альорда подгибались от усталости, он окончательно выдохся и ошалел от новых лиц, от новых эмоций, так что едва мог стоять.

– Я вижу, тебе понравилось у нас в городе, – сказала зелёная. – Теперь ты понимаешь, почему этот путь надо было пройти пешком?

– И вы всех новеньких так встречаете? – спросил Альорд.

– Всех, – ответил золотой. Альорд почувствовал лёгкий укол разочарования. Он уже понадеялся, что эти радость и тепло предназначались только ему, он почти поверил в свою исключительность. Его расстройство не ускользнуло от внимания зелёной, потому что она улыбнулась, положила руку ему на плечо и сказала:

– Не расстраивайся, новенькие появляются у нас не часто. Ты вот первый за… – она задумалась. – За десять лет, если не больше. Мы очень тебя ждали.

***

Они вошли под своды прорубленного в скале хода. На стенах длинной галереи Альорд не заметил ни факелов, ни ламп: лучи солнца проникал сюда через пробитые в потолке световые колодцы, и белый камень, напитываясь ими, становился чуть розоватым.

На него вновь нахлынули воспоминания. Ему казалось, что он уже был здесь, в этих стенах, если не в реальности, то во сне, и сон этот был болезненным и страшным. На миг Альорду почудилось, что он увидел женщину в синем парике, заносящую наш головой огромный тесак. Он потряс головой, и видение исчезло.

– Не бойся, здесь тебе ничего не угрожает, – сказала зелёная. – Всё плохое осталось в мире людей.

Галерея разделялась надвое. Судя по уклону пола, левый проход вёл куда-то на нижние уровни, а правый поднимался ближе к поверхности. Спутники Альорда свернули направо, он последовал за ними и, пройдя несколько шагов, остро и внезапно осознал, где оказался.

Тот самый зал, те самые троны в луче света, пока ещё пустые, тот самый проход, где он висел, связанный за руки, как туша перед разделкой.

Он бросился бежать, но золотой дракон был проворнее и, похоже, ждал такого поворота событий: сделав подсечку, он повалил Альорда на пол.

– Успокойся! Всё будет хорошо. Тебя никто не тронет. – Золотой протянул Альорду руку, чтобы помочь встать, но тот отстранился и попытался отползти к стене.

***

Альорда положили в маленькой комнатушке, где едва хватало места для полуторной кровати с железными шарами и стула. Лоскутное одеяло, которым была накрыта кровать, отсырело, и Ната отдала свой флисовый плед, чтобы постелить сверху.

Рита не без сожаления разрезала набедренную повязку и распустила браслеты (Оплечье просыпалось на землю, когда Альорд превратился в человека) и мокрой тряпицей сняла остатки сенет-аннуи.

– Как покойника обмывают, – сказала Ниала, заглядывая в комнату.

Других одеял и пледов не нашлось, и Альорда укрыли несколькими куртками.

Он лежал неподвижно, не реагировал ни на громкие звуки, ни на прикосновения, и дышал так редко и тихо, что надо было специально прислушиваться.

Наконец в комнату пустили Нату. Если бы Кару встретила её только сейчас, то не узнала бы. Надменная дракониха куда-то исчезла, а на её месте появилась постаревшая лет на двадцать женщина с опухшим от слёз лицом. Едва войдя в комнату, Ната упала на колени перед кроватью, уткнулась лбом в белую холодную руку Альорда и завыла-запричитала.

Драконихи, Проявленные и Непроявленные, тихо вышли из дома.

Кару сидела на лавочке возле дома и курила первую за эти сутки сигарету. У прогорающего костра грелись Серёжка и Рита. Гагарет, проходя мимо, предложила ей остатки чая, уже чуть тёплые. Кару покачала головой.

Она никак не могла понять, что происходит, радоваться ли победе или с ужасом ждать конца? Альорд был жив, но не приходил в себя с тех пор, как превратился в человека. Чёрная улетела и неизвестно, в каком из миров она пребывала теперь.

Кару захотелось, чтобы сейчас здесь оказалась Танори и объяснила ей всё, подсказала, что делать дальше, но вокруг были только четыре Проявленных драконихи и девять растерянных Непроявленных.

Она затянулась ещё раз и закашлялась. Сигарета прогорела до фильтра. Кару хотела прикурить новую, но тут её окликнула Ахорет и предложила сменить Нату.

Услышав скрип половиц, Ната вздрогнула, подняла голову и невидящим взором уставилась на Кару.

«Спала, походу. Зря мы её потревожили».

– Мне такой хороший сон приснился, – срывающимся голосом начала Ната. – Приснилось, что я сижу на стуле, рядом с ним, а он… Он просыпается, садится на кровати, смотрит на меня так ласково…

Ната всхлипнула и горько зарыдала.

– Скажи, почему он такой холодный? Почему никак не согреется? Почему не придёт в себя? Ты знаешь? Ты же у Танори училась, ты должна.

– Я ничего не знаю, – вздохнула Кару. – Всё, что происходит сейчас, происходит впервые.

Ната изо всей силы ударила по кровати рукой.

– Я пришла сменить тебя. Но если тебе надо ещё побыть с ним, я подожду, – сказала Кару. – Я буду рядом, на крыльце.

***

Альорд стоял, прижавшись спиной к стене, готовый к драке. Его вытащили из воды, заманили сюда, задурили голову, чтобы в конце концов связать и отдать в жертву страшной женщине с разящим мечом? Пусть будут готовы к тому, что он дорого продаст свою жизнь.

Ему казалось, что всё это превратилось в какую-то дурную бесконечность. За один день он уже несколько раз чуть не погиб, и каждый раз, уходя от смерти, он проваливался ещё глубже, хотя прежде думалось, что дальше падать уже некуда.

Зелёная и золотой держались поодаль и нападать явно не собирались. Зелёная говорила ему что-то успокаивающее, доброе, но Альорд не верил ей. И даже то, что в потолке не было никакого крюка, не успокаивало его.

Зелёная прервалась на полуслове, развернулась, указывая золотому на троны, и опустилась на колени. Золотой последовал её примеру. Альорд посмотрела туда, куда указывала зелёная, и ахнул.

На тронах неподвижно сидели две женщины в синих париках, стянутых золотыми обручами. Кожа обеих отблёскивала старым серебром. Как они появились здесь, если он не слышал звука шагов, если ещё несколько секунд не ощущал чужого присутствия, Альорд не понимал.

Женщины пристально рассматривали его, не обращая внимания на простёртых на полу золотого и зелёную. Наконец та, что сидела слева, сделала Альорду знак подойти, и он покорно, хоть и с замирающим сердцем, приблизился к тронам.

– Здравствуй, Альорд! – сказала она. – Как я рада, что ты пришёл к нам! Мы так долго ждали тебя! Не бойся нас!

Вторая женщина протянула руку и коснулась его груди.

– Здравствуй, Альорд, и возрадуйся в сердце своём. Сегодня окончилась твоя земная жизнь, и сегодня ты соединишься с возлюбленной сестрой своей.

***

Она приземлилась на круглую площадку на вершине скалы, высоко выдававшейся над уровнем моря. Встретить её вышли два существа с зелёной кожей, лысых, абсолютно гладких и проворных, как ящерки.

Чёрной показалось, что она когда-то видела их во сне, и тогда существ было больше.

Не успела она стряхнуть с себя драконье обличье, как зелёные создания пали перед ней ниц, бормоча слова приветствия. Ей стало неловко при виде такой покорности, что она попросила их побыстрее встать и больше так при ней не делать.

– Как будет угодно госпоже, – сказало первое существо.

– Благодарю за честь, – откликнулось второе. – Меня зовут Реденет, а она – Хетепет. Мы будем твоими помощницами.

Пока Чёрная с удивлением смотрела на них, Хетепет обошла её со всех сторон, потрогала ткань платья, подёргала косицы парика и вынесла свой вердикт:

– Никуда не годится. Мой тебе совет, Госпожа, когда вернёшься в мир людей, откуси голову драконихе, которая тебя одевала.

– Непременно откушу, – улыбнулась Чёрная, пытаясь припомнить, как и откуда у неё появился этот странный наряд.

– Может быть, мы ещё успеем всё это снять? – спросила Хетепет у Реденет. Та покачала головой:

– Госпожа Непет и Госпожа Таха просили поторопиться.

– Придётся идти так!

Зелёные провели её к пробитому в толще скалы проёму, в котором виднелись узкие уходящие вниз ступени. Первой туда спустилась Реденет и сделала Чёрной знак следовать за ней. Хетепет замыкала шествие.

Чем дальше они шли по нескончаемым коридорам со сводчатыми потолками, тем острее было чувство узнавания, будто Чёрная уже была здесь – и не раз, и точно так же её встречали помощницы, но вот дальше… Кажется, то ли во сне, то ли в прошлой жизни, они снимали с неё прежние одежды, и возлагали на голову парик и золотой обруч, и кто-то вкладывал в её руки острый тесак… Почему в этот раз всё было не так?

У входа в просторный зал, озарённый солнечным светом, льющимся с потолка, Реденет и Хетепет отступили в сторону, пропуская её вперёд, навстречу двум женщинам в синих париках. У ног одной из них сидел на полу молодой золотой дракон и внимательно рассматривал Чёрную.

Обе женщины одновременно, будто танцевали некий танец, сошли со своих тронов и протянули ей руки для объятия. Реденет и Хетепет при виде них пали на колени и ползком, не оборачиваясь, быстро скрылись в проходе.

– Здавствуй, сестра наша Ашет, – сказала первая женщина.

– Здравствуй, и да будь благословенна, – отозвалась вторая.

***

– Много лет назад, когда мы открыли путь из мира драконов в человеческий, многие наши братья и сёстры переселились туда, – говорила первая женщина. – Тогда они учили людей искусствам, ремёсла и почитанию богов. И сёстры наши возлежали с сынами человеческими, и от этого рождались драконы-полукровки. В них самих, в их детях и внуках дробилась драконья сущность, истончалась и превращалась в ничто.

– На Земле, среди людей, тяготились драконы своей участью, жаждали вернуться в белые стены Артан-Наруата. И мы, по милости своей и состраданию, прекратили их земное существование, – говорила вторая.

– В смысле, вы их убили? – спросила Чёрная.

– Если говорить человеческим языком, то да, – ответила первая. – И ты была тогда вместе с нами.

– И тоже убивала драконов? – Чёрная вспомнила восторг, который испытала, когда вгрызалась зубами в горло золотого дракона, и её передёрнуло.

– Конечно, – сказала вторая. – Но это была не совсем смерть. Погибли только их человеческие тела. Драконьи сущности вернулись домой и продолжили жить здесь, в Белом городе.

– А их потомки, надев перстни отцов и матерей, соединились с новыми драконьими сущностями, которые мы пропустили к людям.

– Но зачем вам это надо? То есть, не вам, а нам?

– Драконы учат людей, и драконы учатся у людей. Так мы обмениваемся между собой. Новый опыт манит нас в людях, новый опыт манит к нам людей, – сказала первая женщина.

– Но тогда, первый раз, мы пришли втроём, и наш приход посеял панику среди драконов. Мы были тогда глупы и неопытны, и хватали всех без разбора. С тех пор мы решили ходить в мир людей по одиночке, по очереди, и забирать лишь тех, кто прожил на Земле долгую жизнь, – продолжила вторая.

– А в залог того, что мы действуем строго и беспристрастно, мы отдаём в жертву своих любимых – отца, брата и сына.

– А если я не захочу, ну, прерывать чьё-то земное существование? Я могу отказаться? – Чёрная поймала тяжёлый взгляд золотого дракона.

– С тех пор, как ты надела перстень, уже нет. Поверь, каждая из нас тысячи раз предпочла бы отказаться от этой тяжкой ноши, но без нас оба мира перестанут обновляться. Мы должны двигать их вперёд, – сказала первая женщина, и в её голосе послышалась печаль.

– Неужели ты не хочешь соединиться здесь со своим возлюбленным братом? – спросила вторая и указала на золотого дракона.

– Если честно, мне кажется, я вижу его в первый раз, – призналась Чёрная. – Мне кажется, если у меня и был брат, то он ещё не стал драконом, а ещё он точно был младше меня…

Женщины в синих париках переглянулись.

– Это от того, что её скверно подготовили к переходу, – сказала первая.

– Или от того, что тело этого золотого ещё живо. Когда оно умрёт, Ашет вспомнит о своём предназначении.

– Так вы предлагаете мне вернуться сейчас в мир людей и добить его?

– Мы предлагаем освободить драконью сущность от умирающего тела. – Первая женщина погладила золотого по голове, но тот остался безучастен к её ласке.

– А если я не сделаю этого? – Чёрную порядком утомило это хождение по кругу, но она продолжала надеяться, что на её вопрос есть и другой ответ.

– Он так и останется между жизнью и смертью. Его драконья сущность не сможет нормально жить здесь, а человеческое тело будет лежать ненужным грузом там, пока ты не захочешь их разделить, – сказала вторая женщина.

– Но, может быть, получится как-то вернуть жизнь в тело человека? Не может так быть, чтобы не было какого-то способа?

Женщины умолкли и вновь переглянулись.

– Если честно, ещё никогда ни одна из нас не сталкивалась с таким. Ещё ни разу драконам там, на Земле, не удавалось сохранить жизнь в телах наших Избранников. Может статься, что у тебя получится снять с этого золотого кольцо, и он вновь станет Непроявленным, – предположила первая.

– Но если тебе это вдруг удастся, то и ты потеряешь своё кольцо. И вы оба будете болеть, стареть и в конце концов умрёте, как обычные люди.

***

Под утро её сменили Рита и Серёжка. Кару посмотрела, как они устроились в комнатушке– она на стуле, он на полу, и вышла на крыльцо покурить. Как и всегда после бессонной ночи, голова у неё была тяжёлая, глаза слипались, а мир виделся исключительно в чёрных красках.

Вокруг не было ни души. Непроявленные грелись в микроавтобусе, Ниала и Гагарет улетели в город, Ната и Ахорет пили в Гелендвагене виски из одной фляжки. Кару сейчас тоже не отказалась бы пропустить рюмочку-другую, но боялась, что её быстро развезёт, и именно в это время произойдёт что-нибудь важно.

Занимался рассвет. Небо над горизонтом постепенно бледнело, мир, таинственный и пугающий ночью, обретал привычные очертания.

Кару не сразу заметила идущую через площадку для ритуала невысокую тёмную фигуру. Двигалась она быстро, уверенно, не разбирая, ступает она по дороге или по густой мокрой траве.

«Чёрная вернулась. Значит, всё решится сейчас», – подумала она и затушила сигарету о стену.

Не доходя нескольких шагов до крыльца, Чёрная вдруг остановилась, запустила руки в волосы, с силой дёрнула их и зашвырнула свои роскошные локоны подальше. Зрелище было настолько сюрреалистическим, что Кару охнула от страха и только потом поняла, что в траву улетел парик.

Чёрная поднялась по ступенькам, вперилась в Кару пустыми глазами и спросила:

– Где он?

Голос у неё звучал хрипло и устало, да и выглядела она замученной, по бледному лицу растеклась подводка, платье, гордость будущей швеи Риты, порвалось, пообтрепалось и вымокло до колен.

– В доме. – Кару махнула в сторону двери. – С ним сейчас твой брат

– Брат? – удивилась Чёрная. – А, да, точно! – В её взгляде появилась осмысленность.– Брат… Скажи, пусть уйдёт, погуляет. Не хочу никого пугать.

Кару с трудом совладала с искушением не пойти к Серёжке и Рите, а постучаться в Гелендваген, вытащить оттуда Нату и оставить с Чёрной наедине, авось золотая её и сборет.

Однако она только велела Чёрной спрятаться, вошла в дом и через пару минут вывела оттуда пару подростков, напоследок скомандовав не путаться под ногами. Сама Кару осталась на крыльце с очередной сигаретой.

Чёрная немного привела себя в порядок, стёрла обрывком платья потёкшую косметику, закатала подол, вся подобралась и решительно зашла в комнату.

***

Чем же она должна это сделать, подушкой или голыми руками? Вот так взять и просто задушить беспомощное существо, лежащее перед ней в груде чужих курток?

Существо, молодой мужчина, вытянувшийся на кровати, было ей откуда-то знакомо. Она помнила, что с ним связано что-то хорошее, тёплое, оставшееся в прошлой жизни. Ради этого хорошего она должна была прервать его мучения, отделить человеческое тело от драконьей сущности прямо сейчас. Она помнила тяжёлый взгляд золотого дракона там, в тронном зале в Белом городе, и ей хотелось помочь ему. Но и причинить вред этому молодому мужчине она тоже не могла.

Ей надо вспомнить, кто сейчас лежит перед ней, и тогда решиться будет проще.

Она села на край кровати и осторожно погладила лежащего перед ней мужчину по лицу, по волосам, по шее. На шее рука её задержалась, уловив редкий слабый пульс.

Так кто же он, тот, кого женщины в синих париках назвали её возлюбленным братом? Он ей точно не родственник, не любовник (тут сознание любезно выдало образ подвыпившего молодого мужчины с огромным букетом в руках)… Кто тогда?

Чёрная взяла его за руку, холодную и сухую, как у мертвеца, и в памяти вдруг всплыл образ: с этим драконом она шла через лес в эту заброшенную деревню, он поддерживал её под руку… Она ещё в тот день страшно натёрла ноги… А потом они вместе летали…

Потом было ещё что-то. Он провожал её до дома, ещё так ярко светили фонари меж молодых весенних листьев, и воздух был таким сладким… Они поднялись к ней в квартиру, а там… А там был этот, с букетом, и они прогнали его…

А ещё была кухня, и они пили вино, и этот мужчина сказал ей что-то очень неприятное, от чего она ушла из его дома расстроенная, а про главное– умолчал.

Чёрная вспомнила его, вспомнила, что и сама она не Чёрная, а Жанна, не открывательница путей, а просто девочка из бухгалтерии, которая не собирается быть убийцей.

– Леший, Леший, это я! Ты слышишь меня? – негромко позвала она, но мужчина лежал всё так же неподвижно, и к её словам остался безучастен.

Не дождавшись ответа, она вновь заговорила:

– Я сейчас попробую тебе помочь. Надо снять кольцо. Если будет больно, ты уж потерпи, пожалуйста. Других вариантов у нас не будет.

Драконье кольцо Леший носил на указательном пальце правой руки. Жанна взялась за него осторожно, прокрутила несколько раз и начала медленно стягивать. Леший дёрнулся и тихо застонал. Кольцо немого подалось вперёд.

Жанна огляделась, нет ли в комнате какого-нибудь крема или мази, или жидкого мыла на худой конец. Сверху она ничего не заметила, но догадалась порыться в карманах курток и в третьей по счёту обнаружила гигиеническую помаду.

Она намазала палец Лешего гигиеничкой и опять попробовала сдвинуть кольцо. Дело пошло быстрее, но маленький дракончик, украшавший перстень, не желал так просто расставаться с хозяином и при каждом удобном случае пытался вцепиться в палец коготками. Каждый раз, когда это происходило, Леший вздрагивал и стонал.

Жанна про себя молилась, чтобы ей всё удалось. Она боялась, что упустит момент, кольцо тесно сожмётся у Лешего на пальце, и ей не останется ничего, кроме как совершить акт милосердия и добить его.

Две фаланги уже были пройдены, когда она услышала крики и звуки ударов, доносившиеся снаружи. Слов Жанна почти не слышала, разобрала только выкрики «убийца» и «садистка». Надо было спешить.

Она ещё раз намазала палец помадой, стараясь, чтобы слой был потолще, и резко и сильно дёрнула кольцо на себя. Леший громко вскрикнул, когти дракончика распороли кожу и кровь брызнула во все стороны, но цель была достигнута: драконий перстень оказался у неё в ладони.

Жанна облегчённо вздохнула. Теперь дело было за малым. Если те две женщины были правы, то и её дракончик должен теперь покинуть безымянный палец левой руки и отправиться на поиски нового хозяина или хозяйки.

Крики снаружи не утихали.

Она приготовилась к тому, что ей будет больно и муторно, что она будет долго скручивать кольцо с пальца, но оно поддалось на удивление легко, будто было не мистическим артефактом, а простым украшением. Жанна вздохнула и положила оба перстня на стул. У неё получилось.

Она оторвала от платья кусок и вновь взяла Лешего за руку, чтобы перевязать разодранный палец. Пока Жанна стягивала повязку, он недовольно морщился, но больше не стонал и не вскрикивал. Теперь он не походил на мертвеца– скорее на уснувшего после долгой лихорадки больного. Ладони его вновь стали тёплыми, и дышал он спокойно и глубоко.

Поправила куртки, которыми был укрыт Леший, Жанна поцеловала его в лоб и вышла из комнаты.