Драйв

2

Гонщик чтением не увлекался, да и киноманом, по правде говоря, тоже не был. Когда-то, по молодости, ему нравилось «Придорожное заведение».^{4} Он никогда не смотрел фильмы, на съемках которых работал каскадером; зато порой, поболтавшись среди сценаристов — единственных ребят на съемочной площадке, кому, похоже, тоже нечем было заняться, — он читал книжку, легшую в основу сценария. Просто так — время скоротать.

Сейчас он читал одного ирландского автора, в чьей книжке главный герой жутко ругался с отцом, часто катался на велосипеде и изредка, для разнообразия, что-нибудь взрывал. Писатель недоверчиво косился с фотографии на обложке, будто его только что вытащили на свет как новую, неведомую доселе форму жизни. Гонщик раздобыл роман в букинистической лавке на Пико; трудно было сказать, что сильнее отдавало плесенью: свитер старушки — хозяйки магазинчика или ее книги. Или сама старушка. Порой от стариков так попахивает. Гонщик заплатил за книжку доллар и десять центов.

Не сказать чтобы у сценария было много общего с оригинальным текстом.

В фильме у Гонщика было несколько ударных эпизодов, когда главный герой нелегально перебрался наконец из Северной Ирландии в Новый Свет (книжка так и называлась — «Шон в Новом Свете»), прихватив с собой гнев угнетенного национального меньшинства, выдержанный в рассоле столетий. Тот парень приехал в Бостон, а сценарист поменял место действия на Лос-Анджелес. На кой черт, спрашивается? Да потому что дороги здесь лучше и с погодой проблем нет.

Отхлебнув оршад^{5} из бумажного стаканчика, Гонщик бросил взгляд на экран телика: говорун Джим Рокфорд, как всегда, молол языком.^{6} Гонщик прочитал еще пару строк, пока не наткнулся на слово «архаизм». Что, черт возьми, это значит? Он закрыл книгу и положил ее на тумбочку — к Ричарду Старку.^{7} Там лежали и Джордж Пеликанос,^{8} и Джон Шеннон.^{9} Все они были куплены в том самом магазинчике на Пико, где каждый час появлялись разновозрастные читательницы любовных романов и детективов, меняя две старые книжки на одну новую.

Архаизм.

В закусочной Денни, в двух кварталах от отеля, Гонщик закинул несколько монет в телефон-автомат и набрал номер Мэнни Гилдена, искоса наблюдая, кто входит, кто выходит. Местечко пользовалось спросом. С одной стороны, законопослушные многодетные отцы, с другой — такие парни, от которых вы предпочтете держаться подальше. Что поделаешь? Надписи на футболках встречались чаще на испанском, чем на английском.

Может быть, потом он и позавтракает. Хоть какое занятие.

Они с Мэнни познакомились на съемочной площадке фантастического фильма, действие которого разворачивалось в постапокалиптической Америке. Гонщик рулил внедорожником «эльдорадо», прикинутым под танк. По большому счету, он не видел между ними особой разницы. Что танк, что «эльдорадо» — те еще гробы.

Мэнни был одним из самых модных сценаристов Голливуда. Поговаривали, что у него на счетах не один миллион баксов. Может, так оно и было? Но жил он по привычке в ветхом домишке по дороге на Санта-Монику, носил футболки и потертые джинсы; изредка надевал даже джинсовую куртку. Ну, это в том случае, если устраивался прием и надо было быть при параде. Мэнни был, как говорят, парнем с улицы. Ни связей, ни положения, ни образования. Как-то раз, когда Гонщик пропускал стаканчик со своим агентом, тот сболтнул, что весь Голливуд состоит сплошь из троечников «Лиги плюща».^{10} Мэнни, который брался за все — правил адаптации романов Генри Джеймса^{11} или сочинял на скорость сценарии всякой жанровой лабуды вроде «Танка Билли», — опровергал это правило.

Как обычно, сработал автоответчик:

«Вы знаете, куда вы звоните, иначе бы не звонили. Если вы не дозвонились, значит, я занят. Если вы хотите предложить мне работу — пожалуйста, оставьте свой номер. Если у вас нет для меня работы, можете больше не звонить».

— Мэнни, — сказал Гонщик, — ты дома?

— Да. Повиси на трубке. Мне тут надо кое-что кончить…

— Как до тебя ни дозвонишься, вечно ты что-то кончаешь.

— Сейчас. Сохранил… Ну вот, готово. Совершенное новье, по словам продюсера. Она так и сказала — чистая, мол, Вирджиния Вулф,^{12} только погони на тачках и пара жмуриков.

— А ты на это?..

— После того как поборол дрожь в ногах? Ну, то, что я всегда отвечаю. Чего, мол, изволите — синопсис, переработку или полновесный сценарий? Когда дедлайн? И что там насчет гонорара? Черт… Погоди маленько. Лады?

— А то.

— Вот тебе примета нашего времени: ходят по домам и предлагают экологически чистые продукты. Прежде в дверь стучал поставщик и предлагал мороженую говядину. Половину туши, со скидкой. И расписывал, сколько из этой несчастной забитой коровы получится бифштексов и котлет!

— Умение вовремя предложить скидку — вот на чем стояла и стоит Америка. На той неделе ко мне заглянула одна дамочка — предлагала записи китовых песен.

— Как она выглядела?

— За тридцать. В джинсах и выцветшей рубашечке. Латинос. Постучалась в семь утра.

— По-моему, у меня она тоже ошивалась. Я открывать не стал, но выглянул на улицу. Сюжет для небольшого рассказа — только я их больше не пишу. А чего ты звонил?

— «Архаизм».

— Что, книжки читаешь? Не подорви здоровье… Это значит вроде того, как какое-нибудь слово или понятие устарело и вышло из употребления.

— Спасибо, приятель.

— Все?

— Да, но нам стоит как-нибудь встретиться и пропустить стаканчик.

— Заметано. Я сейчас эту хреновину кончу, потом пройдусь по заготовкам римейка одной аргентинской штуки, ну и пару дней на оживление диалогов для какой-то высокохудожественной лабуды из Польши. А ты что делаешь в следующий четверг?

— Четверг? Подходит.

— «У Густава»? В шесть? Прихвачу бутылочку чего-нибудь приличного.

Мэнни любил побаловать себя хорошим вином — раз уж бабла хватало. Он появлялся то с чилийским мерло, то с бутылкой австралийского купажа. Подумать только — одевался в тряпки из соседнего «секонд-хенда» по десять долларов за пару штанов, а пил со вкусом.

Гонщик причмокнул, вспомнив жаркое с юккой, которое готовят «У Густава». У него мгновенно разыгрался аппетит. А еще он вспомнил надпись на двери одного классного лос-анджелесского ресторанчика: «Мы сдабриваем чеснок свиными отбивными!» Дюжина столов, составлявших убранство забегаловки «У Густава», все вместе стоили, наверное, долларов сто; контейнеры с мясом и сыром стояли здесь же, прямо на виду у посетителей; и стены давно не мыли. И все же — да, тут тоже вполне уместен был бы этот девиз: «Мы сдабриваем чеснок свиными отбивными».

Гонщик вернулся к стойке и допил свой остывший кофе. Заказал еще одну чашку, но горячий был не лучше.

В соседнем квартале, в закусочной «У Бенито», он взял буррито с помидорами и острый мексиканский салат. На вкус — очень даже недурно. Музыкальный автомат крутил испанскую песенку. Гитара, кастаньеты, гармошка. А ведь гармошка прогоняет через себя звуки, как сердечный клапан, пульсируя в такт мелодии. Вдох, выдох, толчок — и выходит песня.