Другие грабли

Глава 25

Как говорил мой старик-отец, сколько тигра ни корми, а полоски у него все равно никуда не денутся.

Похоже, что события последних дней вернули меня в то дофизруковое состояние, о котором я предпочел бы не распространяться и в котором лежащее на виду оружие не было чем-то из ряда вон выходящим и не вызывало вопросов у тех, кто мог его увидеть.

А вот у Ирины вопросы возникли.

— Это пистолет? — спросила она.

— Это пистолет, — не стал отрицать я.

— А я почему-то думала, ты достаточно умен, чтобы не связываться с криминалом. Вот, значит, какие Робины к тебе по ночам ходят.

— Это не такие Робины, о которых ты подумала, — сказал я. — Если ты посмотришь на рукоять, ты увидишь герб страны. Это наградной пистолет.

— Видимо, теперь ты скажешь, что ты не только Бэтмен, но еще и Штирлиц.

— Скорее Бонд, — сказал я. — Джеймс Бонд. Не в том смысле, что не за наших, а по роду деятельности. Не глубокое внедрение, а быстрое реагирование… И все это в прошлом.

— Не так уж важно, что там было в прошлом, и что это за пистолет, — сказала Ирина. У нее было такое выражение лица, что… Ну, в общем я понимал, что все плохо. — Важно, что он лежит здесь. И что когда ты ночью пошел открывать дверь, ты взял его с собой.

И я понятия не имел, как это исправить. Я ведь даже правду сказать ей не мог, даже не потому, что это государственная тайна и вот это вот все, а потому, что она мне не поверит и подумает, что я издеваюсь.

Это не то, чем может показаться, просто меня пытаются убить агенты из будущего, да я и сам в каком-то смысле… Такое себе объяснение.

С таким же успехом можно было сказать, что это не мой и мне подбросили.

— Молчишь?

— Думаю, что сказать.

— Скажи правду, это проще всего. Это рэкет, да?

— Какой идиот стал бы заниматься рэкетом, используя наградное оружие?

— Но это бы все объяснило, — сказала она. — Квартиру, машину, синяки…

— Тебе показать документы на оружие? — спросил я. — На квартиру?

— Не надо, — сказала она. — Мне не нужен еще один Артем.

— То есть, мою версию ты даже слушать не будешь?

— А ты ее уже придумал?

— Мне не надо ничего придумывать, — сказал я. — Я работаю на комитет. Не тот, который комитет образования, а тот, который государственной безопасности.

— Понятно, — сказала она. — Прости, я пойду. Боюсь на работу опоздать.

И она ушла, а мне стало так погано, как давно уже не было.

Едва дождавшись окончания уроков, я отправился на поиски Ирины, но в учительской мне сказали, что она уже ушла домой, сославшись на легкое недомогание. Думаю, что я мог бы легко выяснить, где она живет, но какой в этом смысл? Версию получше я так и не придумал, а если заявлюсь к ней с предыдущей, то она может подумать, что я ее преследую.

В задумчивости я вышел из учительской и тут же нарвался на Надежду Анатольевну, по лицу которой блуждала довольная ухмылка, не предвещающая мне ничего хорошего.

— Здравствуйте, Василий…

— Иванович, — сказал я.

— Вас-то я и ищу.

— И вот вы меня нашли, — сказал я.

— Сигнал в РайОНО на вас пришел, — сообщила она и ее улыбка стала еще более довольной. — Очень нехороший сигнал.

И я, кажется, даже знаю этого сигнальщика. Надо было обе руки ему сломать, чтобы анонимок не писал.

— Понятно, — сказал я.

— Как вы должны понимать, не отреагировать на такое мы не можем, — сказала она.

— Реагируйте, — сказал я.

— Там сказано, что вы порочите моральный облик советского педагога…

— А вы? — спросил я.

— Что я?

— Вы не порочите?

— Я не порочу, — твердо заявила она. — И вообще, мы сейчас о вас разговариваем, так что не перебивайте меня и не паясничайте, Василий…

— Иванович, — сказал я.

— Я помню…

— Хорошо, — сказал я.

— Ничего хорошего! В то время, как наш коллектив борется за…

— Слушайте, женщина, — сказал я. — Оставьте меня в покое. Хотите реагировать — реагируйте. Не хотите — не реагируйте. Мне вообще все равно.

— Да вы… — она аж задохнулась от возмущения, но быстро пришла в себя. — Я этого так не оставлю! Я завтра же соберу педсовет!

— Шикарная идея, — сказал я. — Предлагаю вам заняться ее воплощением в жизнь прямо сейчас.

— Вы…

— Выдыхайте, — сказал я и пошел прочь.

— Увидимся завтра на педсовете, — бросила она мне в спину. Если бы слова были ядом, я бы сейчас уже, наверное, почернел и обуглился.

Но у меня с некоторого времени иммунитет.

Мне хотелось найти Ирину и все ей объяснить.

Еще мне хотелось найти Артема и тоже все ему объяснить.

Но вместо этого я пошел домой, быстро и невкусно поужинал и уселся рядом с телефоном в ожидании звонка от Петрухи. И около восьми часов вечера Петруха действительно позвонил.

Но опять в дверь.

— Один?

— Один.

— Хорошо, — мы прошли в комнату. — Не передумал?

— С чего бы?

— Ну, мало ли, что, — сказал он. — Оно иногда бывает. Утро вечера мудренее.

— Я не передумал, — сказал я.

— Жаль, — сказал Петруха. — Короче, есть возможность сделать все сегодня, если ты готов.

— Я готов, — сказал я. — Где?

Он назвал адрес.

— Это же не его дом?

— Нет, — сказал Петруха. — Он в ведомственном живет, там работать нельзя, шум сразу поднимется. Да и с путями отхода там не очень. А это — адрес сауны, где он сегодня весь вечер зависать будет. Часов до двенадцати точно, а может, еще и дольше. Брать лучше всего на выходе, когда они там все будут усталые и расслабленные. Он будет на машине с водителем, черная «волга», госномер я тебе продиктую.

— Водитель вооружен?

— Разве что гаечным ключом, — сказал Петруха. — Там дедушка предпенсионного возраста, ты бы с ним поаккуратнее, ладно? А то его инфаркт хватит, а нам такой попутный ущерб совсем не нужен.

— Буду вежлив, — пообещал я.

— Вот, возьми, — Петруха достал из кармана плаща диктофон и фотоаппарат, и чтоб вы понимали, это были два разных устройства. — Для фиксации доказательств, так сказать. Если… ну, сам понимаешь.

— Угу, — сказал я.

Я понимал. Седьмой славился своей манерой исчезать в самый неподходящий момент.

— Вот, возьми, еще — из другого кармана Петруха достал ствол. — Пригодится.

— Так у меня есть.

— Ты что, с наградным пойдешь? — спросил он.

— Какая разница, с каким, если стрельба в планах не значится? — спросил я. — А в темноте вряд ли кто-то рассмотрит, наградной он или не наградной.

— Не дури, Чапай, возьми ствол, — сказал Петруха. — Он чистый, нигде не значится, мы такие для подобных случаев и держим.

— Ладно, — сказал я. — Ты сам-то не подставился, когда эту информацию добывал?

— Буду надеяться, что нет, — сказал Петруха. — Я был осторожен, но в таких делах никогда нельзя быть уверенным до конца. Копать-то потом будут коллеги наши, из соседнего отдела, а там все зависит, на кого нарвешься. Есть очень дотошные ребята.

— Генерала в известность поставил?

— Нет, — сказал он. — Если у тебя получится, то победителей не судят, а если нет, то я буду свое участие отрицать всеми возможными способами, ты уж извини.

— Договорились, — сказал я.

— Как у тебя с транспортом?

— Возьму такси до города, а дальше на общественном доеду, — сказал я.

— Чапай и его способности к оперативному планированию.

— Что не так-то? Автобусы до часа ходят, нет?

— Обратно ты тоже на автобусе поедешь?

— На черной «волге», номер которой ты мне продиктуешь, — сказал я. — Кстати, диктуй.

Он продиктовал, я запомнил.

— Не нравится мне это все, — сказал Петруха. — План — вилами по воде писан. А если никто не придет?

— Значит, извинюсь и отправлю домой, — сказал я.

— Он твою рожу запомнит.

— Я буду в маске кролика, — сказал я.

— И вот в эти руки я доверил свою карьеру, — сказал Петруха. — А ведь если со мной что-то случится, кто моего кота кормить будет?

— Не знаю, — честно сказал я. — Может, об этом стоило подумать, когда ты решил завести питомца. У меня вот, например, никого нет.

— Звучит печально, — сказал он. — Ладно, ты делай, что решил, а я поеду алиби себе создавать. На всякий пожарный.

— Оптимизм из тебя так и брызжет, — заметил я. — От майора никаких новостей нет?

— Лежит, реанимируется, пребывает в блаженном неведении относительно того, что тут у нас происходит, так что иногда я ему даже завидую, — сказал Петруха. — На мой вкус, то, что мы задумали, это как-то слишком экспромт.

— Импровизация, — сказал я. — Импровизация вывозит там, где детальное планирование по каким-то причинам невозможно.

— Или не вывозит.

— Или не вывозит, — согласился я. — Но это произойдет не сегодня.

Я вышел на улицу, поднял руку и к обочине тут же подкатил средней потрепанности «жигуленок» с молодым человеком за рулем.

— До метро, — сказал я.

— Садись, поехали.

Я сел.

И мы поехали.

Спокойно, буднично и обыденно, словно я ехал не навстречу… ну, не самому бурному приключению в моей жизни, конечно, но одному из достаточно бурных приключений за последние несколько лет.

Перед выходом из дома я тщательно проверил переданный Петрухой ствол. Все с ним было в порядке, патроны не холостые, никаких сюрпризов быть не должно.

Нельзя сказать, что я ждал подвоха еще и с этой стороны, но всегда лучше убедиться.

Диктофон работал, только кассету переворачивай, фотоаппарат… ну, вроде бы с ним тоже все было в норме, только как я им пользоваться-то буду? Диктофон включил и в карман положил, он все записывает, а камеру-то держать надо, а руки у меня вряд ли свободными будут. Да и толку с тех фотографий…

Я вышел у метро, расплатился с бомбилой, прошел к поездам. В одном кармане куртки у меня лежал диктофон, в другом — фотоаппарат, пистолет сзади за поясом. Маску кролика я не нашел, так что буду надеяться на темноту и то, что никто меня не запомнит. Лицо-то у меня, в общем-то, не особо примечательное, особых примет нет, родинками предки не наградили, шрамы под одеждой…

Нельзя сказать, что меня это сильно волновало. Ну, опознают и опознают. Там ведь все будет зависеть от того, как сама операция сложится, а сложиться она может вообще как угодно, так чего зря нервничать? Может, меня комитет отмажет, может, придется в бега пускаться, так у меня на этот случай целый комплект документов отложен и изрядная сумма наличными. Со школой придется попрощаться, но что меня держит в той школе-то?

Как говорится, физрука из меня не вышло, придется переквалифицироваться в управдомы.

Сделав пересадку и потратив еще сорок минут драгоценного времени, я выбрался на поверхность и встал на остановке в ожидании нужного автобуса. В сауну я еще вполне успевал, не успеют же они за пару часов по домам разъехаться. Ну, потому что не мыться же они туда приперлись.

Автобус не заставил себя долго ждать, я сел в почти пустой салон и стал смотреть в окно. Москва, осень, ночь, свет фонарей и редкие машины… был бы я поэтом, наверняка мог бы сочинить по этому поводу какое-нибудь четверостишие. Но увы, таланты мои лежат в очень далеких от сочинения стихов плоскостях.

Я вышел на нужной остановке и сориентировался на местности. Карты города и Петруха утверждали, что идти придется не более пяти минут, главное — с направлением не ошибиться.

И как мы жили без навигаторов?

До сауны я добрался уже часам к одиннадцати. Черная «волга» с известными мне номерами стояла на небольшой парковке в числе прочих машин. Насколько я мог судить, других «членовозов» на стоянке не было, значит, встреча, скорее всего, не рабочая.

Наверное, по бизнесу вопросики обкашливают. Вон там, кстати, редкий для этих мест и времен «мерседес» стоит. С-класс, машина приметная.

Это в девятнадцатом от «мерседесов» на улицах не протолкнуться, и людям со статусом приходится «майбахи», «бентли», «ролсс-ройсы» и прочие непотребства себе покупать. Не быть же, как все. У меня сосед вообще на «феррари» ездил. Парковал он ее на соседней стоянке, так что по утрам мы с ним частенько в одной и той же пробке стояли. А на «феррари» в пробке стоять — удовольствие небольшое, она не под такое заточена.

Время у меня в запасе еще было, так что я сделал круг по окрестностям на предмет изучения путей отхода, а также выявления засад, групп внешнего наблюдения и прочих прелестей, о которых нормальному человеку лучше вообще не задумываться, и ничего не обнаружил.

Чисто.

Похоже, в Петрухе я не ошибся, и он никому ничего не рассказал. Трудно ему будет карьеру в этом гадюш… учреждении строить, даже если я сегодня ничего не испорчу.

Что тоже не факт.

Ближе к двенадцати, еще раз убедившись, что кроме скучающего водителя ведомственной машины на стоянке никого нет, я вышел под свет фонаря и постучал «волге» в водительское стекло. Машина была слегка затонирована, так что я не видел, что там внутри, но полагал, что дедушка просто кемарит за рулем.

Возраст, ревматизм, все такое…

Водительская дверь открылась и из машины в два захода выбрался амбал лет тридцати пяти максимум. Он был на голову меня выше, и чуть ли не вдвое шире в плечах, и при каждом его движении кожаная куртка чуть ли не трещала по швам.

Вот тебе и детальное планирование.

— А где дедушка? — машинально спросил я.

— Я за него, — сказал амбал. — Чего надо?

Тут явно требовалось импровизировать, и я справился со своей задачей блестяще.

— Не подскажете, как пройти в библиотеку?

— Насчет библиотеки не подскажу, а вот больница дальше по улице, — сказал он.

— Это хорошо, — сказал я. — Запомни направление.

Амбалы, как правило, неповоротливы. Бывают исключения, тот же Сашка при схожих габаритах был довольно шустрый, что, впрочем, от пули его все равно не уберегло, но этот амбал был типичным увальнем и мешком. Я уронил его за два удара, вытащил из кармана бумажник с документами, убедился, что ключи от машины остались в замке зажигания, и отволок детину в кусты.

Я свой удар знаю, часа на два он выключен из реального мира, это как минимум. Ну а потом пусть к больнице ползет, наверное, тут не очень далеко.

Заодно и от начинающейся простуды его полечат, ночи уже холодные, на днях вообще заморозки на почве обещали.

Я сел на место водителя и захлопнул дверь. Габариты, конечно, у меня поскромнее, и будь дело днем, а пассажир не после сауны, нас вряд ли можно было бы перепутать. Но в темноте и подпитии такие шансы были.

Надеюсь, парнишка не привык, что ему водила дверь открывает, как барину из бизнес-класса. Мне казалось, что люди с такими замашками должны были появиться в нашей стране чуть позже, но кто ж может сказать наверняка…

Через полчаса к сауне подъехало первое такси, в которое погрузились двое среднего возраста мужчин и две девицы вида довольно недвусмысленного. Все четверо были навеселе и пытались напеть куплет из какого-то незнакомого мне шлягера.

Следующая компания погрузилась в одну из стоявших по соседству машин. Водитель либо весь вечер воздерживался, либо не боялся встречи с гаишниками. Что ж, будем надеяться, что он все-таки трезв и не воткнет свою тачку в первый же переходящий через дорогу столб.

Следующим появился мой пассажир. Он был в компании какой-то девицы, значит, ехать собирался не домой, потому что дома жена и дети. Что ж, его моральный облик меня в этот момент не особо интересовал, но девица — это лишний свидетель. Могло быть и хуже, конечно, их могло быть четверо, а не двое, и тогда избавляться пришлось бы уже от нескольких свидетелей, а это — дополнительный риск опознания и все такое.

Не в лесу же их закапывать…

Мой пассажир галантно распахнул перед дамой дверь, а потом и сам плюхнулся на задний диван, обдав перегаром мой затылок.

— Кирилл, в нумера, — сказал он. — Подожди, а ты, кажется, не Кирилл…

— Кирилл заболел, — сказал я. — Меня на замену прислали.

Это заявление, конечно, не выдерживало никакой критики, но его пьяный мозг оказался на критику вообще не способен.

— Все равно в нумера, — сказал он и принялся лапать свою спутницу за грудь.

— Конечно, — сказал я, заводя машину и трогаясь с места плавно и аккуратно, как и положено водителю служебной машины, когда его начальник сидит сзади.

Совсем не так, как я люблю.