Другой мужчина (СИ)

Глава 21

24 ноября

Джейк напрягся, зло сжал губы. Выдохнул.

— Очень смешно. Лео достали из протуберанцев и вылечили. Ты хоть знаешь, в каком он был состоянии?

Арслан объяснил успокаивающим тоном, как ребёнку:

— Серёж, медэксперты долго пытались вытащить хотя бы мозг, но он был слишком сильно повреждён. Реанимация восстановила бы овощ. Никто не может восстановить разрушенную нервную ткань.

— Вы и ваши медэксперты не могут — не значит, что никто не может, — заявил Альшевский. — Ну же, имя Деймос вас наводит на неверные мысли? А фамилия?

— А что фамилия? Немирский? — не понял Арслан.

— Помнишь, как Лео ворчал про имена и названия? Ну когда перепутал станцию Всемирную с её командиром Мириной? Он тогда психанул, что война — это плохо, а мир — хорошо, но не до такой же степени, чтобы всё подряд в его честь называть. А отчество, говорите, Вячеславович? Юморист, тоже мне…

— А что, тебе это о чём-нибудь говорит?

— Ещё бы! Постойте, я сейчас уточню.

Он махнул рукой и отвлёкся на мультяшку.

— Слава? Привет. Я, я. Сергей. Почему помер? Да не мог… Слав! Слав! Слав, я… нет, стой… Я… Ну не ори! Ну не мог… Мне просто не разрешали. То и значит! Просто был… Ну что-то вроде крепостного крестьянина. Нет, это из истории. Слав… Извини. Понимаю, ты беспокоился. Ну уволен, так уволен… Слав, ну зачем так сразу… Да, я понимаю, что меня удалили из таблицы учёта кадров, просто… Ну понял я. Слушай, всё в порядке. Я про так называемого Деймоса хотел спросить… Почему не можешь разглашать? Ты что, серьёзно насчёт уволен? Ну ладно, но про моего друга-то сказать можешь? Можешь, ну Слав? Очень надо. Ну зачем же связь прерывать…

— И? — не вытерпел Арслан.

— Слава не говорит. Злится. Понимаешь, он никак не может поверить, что я действительно не мог подать весточку. Считает, что такой ловкий хакер, уж мог как-нибудь!

— А в самом деле? — заинтересовался Джейк.

— Во-первых, меня охраняли, наблюдение непрерывно. Даже в туалет ходил и сексом занимался под мониторами фиксации изображений и звуков. Во-вторых, связи с внешней сетью в моей лаборатории не было. Разработки передавались на автономных носителях. В третьих, все материалы и компоненты, которые мне выдавали, были непригодны к связи на сверхсветовых скоростях. Устраивает объяснение? Славка всё равно не поверит, врач есть врач.

— Кто он?

— Вячеслав Романович…

— А, директор биотехнического КБ. Понимаю. Я видел какой там контроль, я тебе верю.

— И я верю, но сержусь. Как ты мог пропасть? — добавил Арслан.

— Да ладно, Лео вон вообще умер! — легко ответил Альшевский.

— Серж… — начал Джейк.

— Да Лео ваш Деймос! Ну наверняка! Поверьте, Славиной команде куда легче вырастить нервную ткань с образца, чем спроектировать личность. И они не знали про Деймоса, точно говорю. И это логично — спасти его, учитывая, что он помогал им в исследованиях!

— Что значит — помогал? В каких исследованиях? — почти хором спросили Джейк и Арслан.

— Как раз эксперименты с нервной системой. Лео был подопытным, добровольцем. Ему мультяшку модифицировали, брали его клетки для экспериментов. Так что часть его тканей у Славкиной команды уже была.

— Да, в его мультяшке оказались нестандартные модули, — вспомнил Арслан.

Сергей откинулся на спинку дивана. Каким-то странным образом он успел расправиться с ужином не прерывая разговора. Может, в КБ ему встроили второй рот?

— Мужики, всё логично. Слава оказался на месте происшествия быстрее, чем скорая помощь, потому что они мониторили мультяшку Лео. Забрали сохранившиеся нервные клетки. Собрали Лео заново. Много не брали, много уже было. Вот никто и не заметил. Сами говорите, сожгло его. Вряд ли тело исследовали, а? Ну?

Джейк хлопнул ладонью по колену:

— Да тебе лучше знать! Вы же нас ни во что не посвящали.

— Это же незаконно. Зачем вас втягивать в грязные дела? Нужен был всего один доброволец, я Лео выбрал просто случайно. На его месте мог оказаться любой из вас — но тогда ведь Лео и погиб бы по-настоящему.

— А Деймос — законно? Мы не в первый раз участвуем вместе в подобных авантюрах, — возразил Арслан. — Но вы с Лео решили обойтись без нас в этот раз.

Альшевский раздражённо пояснил:

— Не мы с Лео. А Славка Постнов. Я не видел причин торопиться нарушать его запрет. Мы подписку давали о неразглашении! Ну что за идиотские обиды, парни?

Джейк вздохнул.

— Ладно, звучит логично, но почему он нам ничего не сказал? Ни нам, ни Стас?

— Думаете, Стаське тоже не сказал?

— Точно не сказал, — поморщился Арслан. — У неё не было бы сейчас такой истерики. И она не стала бы регистрировать пакет доказательств в полицейском реестре.

— Стоп… Каких доказательств? — Сергей вздрогнул. — Вы что, подали в суд на Лео?

— М-м… На Деймоса. Стася, как вдова.

— Ну мать вашу… Вы всё наше КБ та-ак подставили, ребята…

Просторный холл был уставлен лимонадом, печеньем, десертными кусочниками и фруктами. Альшевский отъедался за несколько лет. Друзья напоминали, что может стать плохо, но он только отмахивался.

Когда понял, что Настя потребовала полицейского расследования, Сергей задумался.

— Что, пакет лежит в приёмной прокуратуры или сегментсуда?

— Прокуратуры, — Арслан подозрительно нахмурился. — Ты что задумал?

— Вы же понимаете, что расследование убийства не позволят развернуть из-за того, что вы передумали?

— А мы передумали? — спросил Джейк. Он развалился на одном из диванов и отдыхал после перелёта. Совсем другой была гонка не на жизнь, а на смерть, не та, что устраивалась по спортивной трассе. Другой, незнакомый, путь, другие цели, другие эмоции — и другой адреналин.

Сергей посмотрел на него удивлённо и взял ещё яблоко.

27 ноября

— Так ты всё ещё не веришь? Ну давай у него самого спросим? Припрём к стенке. Заставим рассказать. Как с ним связаться?

— Никак, — хмыкнул Джейк. — Можно только попробовать через «Эфир», но у них там сейчас ночь, они по центральному времени. — Можно спросить у Стас.

— Стас летит к нам и отключила мультяшку на связь. Боится Деймоса. Не знаю, что уж он захочет сделать, но может многое, — пояснил Арслан. Он не мог усидеть на месте от бурливших чувств и то ходил из конца в конец холла, то останавливался возле стола, вертя в пальцах черничину, пока, наконец, не раздавил ягоду.

— И когда они будут у нас? — задумался Сергей.

— Около двух суток.

— О как. За двое суток делу дадут ход. И тогда под суд пойдут всё КБ… Кроме Деймоса, он-то просто эксперимент, за это ответственность не предусмотрена.

— А за убийство?

— На основании по-другому расплавленного модуля в мультяшке? Не, мужики, этого мало. А так как он всё-таки и есть Лео, даже это вы ему предъявить не сможете. Так за спасение друга вы наградите Вячеслава и его команду.

— Хорошо, — Арслан поджал губы, — ещё раз, что ты хочешь? Уж не ломать ли приёмную прокуратуры?

Сергей развёл руками:

— Есть другие предложения?

— Ты отсутствовал несколько лет, кто будет разбирать алгоритмы шифрования? Джейк что ли?

— Да ладно вам. Ты просто подключись к ним, не влезая, я их изучу.

— Что, изучишь и взломаешь? — ехидно уточнил Арслан.

— Типа того. Да ладно, я последние годы разработкой подобного занимался. Не может быть, чтобы у вас было принципиально новое что-то. Если делать всё осторожно, нас не запалят. Джейк, следи, чтобы пока ничего не было затронуто. Только информация.

Он включил видеоконференцию:

— Арслан, дай твои инструменты, моя мультяшка полагаю, могла устареть. Пока на перепрошивку поставлю. Ну что, покажем, кто тут Деймос?

Двое суток хватило впритык. Всё-таки для секретного взломщика Деймоса им не хватало одного человека. Да и самого Альшевского не очень хватало. Недостающие навыки и знания не восстановишь за день. Особенно с чужой мультяшки.

Сергей читал и изучал алгоритмы, расплетал шифры и вводил их в тренажёр. Попробовал на паре мелких страниц — но их шифры не менялись последние несколько лет, и в качестве упражнений не годились.

Риск был не просто колоссальным. Мужчины были похожи на школьников, которые научились разбирать структуры хранилищ и решили ломать правительственные страницы.

— Ну ладно ты, Серж, — сетовал Джейк. — Ты всегда был психом. — А мы-то с Арсланом куда полезли?

— Ничего. Наше дело — забрать нашу же информацию. Никто эту приёмную не проверяет. Там же материалы постоянно теряются. Не заметят и нас. Маришку предупредили?

— Да. Иначе она обязательно будет проверять и увидит, что пакет исчез. Стаське поставил на отправку?

— Как только она включит мультяшку на приём, придёт сообщение. Всё в порядке. Надеюсь.

Арслан аккуратно открыл дверь и зашёл в спальню гостиничного номера. Сам он не понимал, почему старается не шуметь — ведь пришёл будить Сергея.

У того в ногах на кровати сидела Летти, обняв колени, и испуганно смотрела на Арслана.

— Ты чего здесь сидишь?

Девушка ответила шёпотом:

— Серёжа велел никуда не уходить.

— То есть?! — раздражение оказалось сильнее, чем должно было. Альшевский всегда был с женщинами вежливым и внимательным… до этого.

— Так, иди-ка сюда, — скомандовал он, протянув руку.

Летти сжалась, глянула исподлобья и взяла его за пальцы. Арслан перехватил её ладонь и сдёрнул с кровати:

— Спускайся в холл, посмотри новости. Тебе, наверное, будет интересно. Там Стася прилетела и Джейк, наверное, уже встал. Перекуси, там есть.

— Я уже ела недавно, — бесцветно ответила девушка.

— Ещё поешь. Считай, что еда безлимитная. Иди, я сейчас его будить буду.

Летти тихо выскользнула за дверь, и Сергей зевнул и потянулся:

— Я уже проснулся. Ты чего моей девушкой командуешь?

— Эй! Что с тобой там сделали? Ты сам-то ей командуешь, как вещью.

— Вещью трудно командовать.

Он сел.

— Слушай, Арслан. Чего ты? Я о ней забочусь в меру сил. Просто мы были сильно заняты, я устал. Велел ей сидеть здесь, чтобы не потерялась, не заблудилась. Всё нормально. Летти слушается меня по привычке, как было в Солнечном сегменте. Вот увидишь, освоится, станет упрямой и сварливой.

Он тепло улыбнулся.

— Станет — так станет, — ответил Арслан. — Пошли, там Стася прилетела.

Жену Леонида Сергей сначала даже не узнал. Та самая Стася? Горькие морщинки в уголках губ и глаз. Опущенный равнодушный взгляд. Гладко зачёсанные волосы. Мятая и неопрятная одежда.

Она пополнела, слегка раздалась и эта новая масса нависала некрасивыми складками — на щеках, плечах, боках, подбородке.

Стася, да не та.

Сергей успел досмотреть до рук — вялых, тусклых, когда она спросила:

— Что такое насчёт моего Лёни?

И спохватилась:

— Ой, то есть привет, рада, что с тобой всё в порядке.

— Стася, что ты знаешь про Деймоса? Что он сказал тебе и не сказал нам?

— Джейк объяснил, что ты считаешь, что он Леонид.

Сергей уселся на диван рядом с ней и взял за руку.

— Стась, Лео сотрудничал с КБ…

— Да Джейк объяснил… — нетерпеливо прервала она. — Всё объяснил. Просто непонятно… другое. Я же столько была рядом с ним… И чтобы Лёня мне не сказал? И чтобы я сама его не узнала?

В её словах сквозило отчаяние, и это отчаяние окрашивало речь в тускло-тихие тона. Слишком много всего было, слишком сильно ей досталось… Слишком страшно казалось — поверить в то, что её муж выжил и не сказал.

Он не мог не сказать. Только не ей.

Сергей встал. Вдова Стася казалась горькой и пугающей. Смотреть на неё он не решался. Надо привыкнуть.

Но сказать чего-то он просто не успел.

Тот, кто к ним присоединился, заставил подобраться Арслана и Джейка. И по тому, как смотрела Стася — сомнений не осталось.

И… впрочем, какая разница?

— Альшевский?! — удивлённо, радостно выдохнул вошедший.

— Лео? — поражённо отозвался Сергей.

Два шага — и мужчины просто обнялись. Крепко, порывисто — и совершенно внезапно для остальных.

— Ты где был? Ни слуху, ни духу… Ну Серж, разве можно?

— Нет, кто бы говорил, а? Понимаю, подписка, но жене-то почему? — Сергей осёкся и украдкой глянул на Настю. Совсем краем глаза он ничего не высмотрел, да и боялся сейчас поймать её взгляд.

— Да всё сложней, чем ты думаешь… Не в подписке дело. Насть, так было надо. Это правильно для тебя, поверь.

Её голос прозвучал как орган — холодно, мрачно и отстранённо:

— Что значит — «поверь»?

«Я тебе больше никогда не поверю», сказали её пустые глаза. Ни слёз, ни ругани… Ни одного даже, самого маленького «как ты мог!»

Что у них происходило — Сергей не знал, но даже представить себя на её месте не хотел бы ни за что.

28 ноября

Не так Деймос себе представлял всё это. Он ожидал скандала — нормальная женщина бы скандалила. Он ожидал и прощения — такой уж Настя была с ним всегда. Он ожидал и справедливых упрёков — это была бы тоже Настя.

А получилось…

То, что получилось — тоже была Настя.

— Милая… Тебе, конечно, кажется, что я поступил нехорошо с тобой, но дело не в подписке о неразглашении, правда. Ты поймёшь. Может, не одобришь, — но в конечном счёте, я думал о тебе.

Настя молчала. Просто смотрела — и молчала.

Он присел на ближайший стул, повернулся к жене и набрал воздуха.

— Лео! — окликнул Арслан. — Как насчёт объяснений для всех?

Деймос поднял указательный палец и уточнил:

— Всё-таки не Лео. Я всё-таки не он, другой человек. Я, можно сказать, включаю в себя Лео, как свою часть, но всё сложнее. Вы поймёте.

— Когда? — осведомился Сергей. — Постнов со мной разговаривать не желает.

— В те… — он поморщился, — мучительные часы, когда я дрейфовал в космосе в виде куска горелого мяса, я думал. Вячеслав Романович сказал, что связных мыслей у меня быть не могло, но они были!

Его глаза блестели, и какие-то мрачные воспоминания накладывались на радость осознания себя живым. Как он выглядел в глазах друзей — он не думал, вот только Настя…

Настя…

Говорят — перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. У Леонида Веряева не просто пронеслась, а некоторое время носилась, сначала назад, в прошлое, потом, наоборот, с ранних воспоминаний до недавних. За безумные и страшные часы, полные боли и ожидания смерти, все эти воспоминания успели рассортироваться на приятные и неприятные. Последние — ещё на те, которые не хочется поднимать в сознании, и те, которые не хочется, а стоило бы. За которые — мучительно стыдно. То самое — как бы он поступил, если бы жизнь можно было бы прожить сначала?

Не так бы поступил.

То, в чём раньше не смел себе признаваться — теперь вышло на поверхность, заявило о себе так явно! А что скрывать от себя? Он умрёт вот-вот.

Всё было неправильным. Его восприятие чести было болезненным и чрезмерным. Это было не честью, гордостью, благородством — то, что Леонид принимал за них. Он жил по дурацким, нелепым и закостеневшим принципам. То, что он считал добром для других баловало их и отучало жить самостоятельно. То, что он считал добром для себя — было ему, по большому счёту, не так и нужно.

А Настя…

А о Насте он не думал вообще.

Исполнять её желания, заботиться, защищать — всегда казалось, что этого хватает, что он даёт ей достаточно.

Но именно перед смертью Леонид осознал, что она всегда играла второстепенную роль в их отношениях.

Слишком второстепенную для женщины, к ногам которой он обещал бросить Вселенную. Она была отличной женой. Поддерживала его во всех начинаниях, никогда не скандалила и не истерила, даже ворчала всего чуть-чуть… Никогда не спорила с ним на людях и не критиковала. Не флиртовала с другими мужчинами — даже ради самооценки. Дом всегда был в идеальном порядке — как и Настя: красивая, ухоженная, с извечной мягкой улыбкой и нежным голосом.

Его полный придаток. Что он в своей жизни сделал собственно для неё? Не купил или сказал, а сделал — принеся в жертву свои интересы, поступаясь чем-то?

Он даже встречаться с ней начал, потому что Настя всегда была рядом и во всём соглашалась. Удобно, без отрыва от исследований, не надо жертвовать работой. А она была без ума давно — от него или его научных талантов?

Тогда это почему-то казалось несущественным.

Потом же, очень-очень потом, были мучительные раздумья — любит ли его Настя так же, как он её?

Теперь-то он осознал. Настя его любит гораздо сильнее, чем он её.

Они смотрели, читали и обсуждали то, что нравилось ему. Они дружили с его друзьями. Настя принимала те должности, которые он говорил ей занять и авторские свидетельства были всегда подписаны ими обоими.

И первым стояло его имя.

И даже в постели — всегда только его удовольствие. Леонид закрывал на это глаза, не хотел замечать, что для Насти секс был всегда только ещё одним способом побыть хорошей женой. Прикрывался за мыслью «ей же вроде нравится!»

И самым верным подтверждением его ошибки оказался взгляд Насти. Ярость в нём кричала: «Не смей говорить об этом при всех!» Но нисколько не возражала.

Интересно, она поняла, почему Деймос делал с ней… такие вещи? Она ведь поняла. Может, мыслей не допустила, но в глубине души помнит ту страсть, которая появлялась исключительно в моменты ссор и размолвок. Тот огонь, который — нет, даже не разгорался, а тихо тлел, когда она переставала быть хорошей женой и вызывала его раздражение?

Она ведь помнит, чем заканчивались эти ссоры. Но казалось бы любящий и внимательный муж гнал от себя все разумные доводы. Его жена не такая! Как можно думать про неё такие гадости? Как можно с ней так поступить?

Нет, жизнь ясно дала ему понять, где он ошибся. И дала второй шанс.

Вячеслав Романович утверждал, что большая часть из этих мыслей была бредом. Но это были его, Леонида, мысли, его сознание — пожалуй, последние мысли Леонида. Ибо потом Леонид кончился. И начался Деймос.

Просто как-то прекратилось всё в один момент. Врачи из КБ сказали, что, когда они появились, Леонид Веряев скорее всего уже умер. Но в любом случае — ещё до этого он вряд ли способен был что-то слышать, видеть и чувствовать, как-то воспринимать окружающее.

А когда он снова пришёл в себя, уже появились звуки.

29 ноября

Собственно, появились только они. Боли больше не было, никакой. Холода и жара не было. И вообще ничего не было из чувств. С ним разговаривали врачи, уже знакомые по опытам КБ, они рассказали, что изъяли наполовину сгоревший, наполовину протухший мозг, заменив его на физиологический гель — для маскировки.

Они так и сказали — «протухший». Как-то это было странно, так говорить про мозг человека.

Но возразить им оказалось невозможно. Физически невозможно. Никакого рта он не чувствовал.

Вырастить органы на замену, по словам врачей, оказалось быстро. Тем более, у них были образцы его тканей. А вот клетки мозга считывали, расшифровывали и клонировали два месяца.

Два месяца прошло за тот миг — между обрывками болезненного бреда и голосами врачей.

Ещё неделю он не знал, спит ли, когда сознание пропадает, или ему просто врачи отключают мозг.

А потом вдруг появилась картинка. Какая-то странная — словно пространство вокруг было стереоскульптурой. Ни запахов, ни ощущений. Ему просто не активировали большинство нервных окончаний, но тогда это пугало.

И бежевая жижа тоже напугала. Никакая не больничная койка. Те же приборы и поля перемигивались индикаторами и моделями по стенкам гигантского чана с откидывающейся крышкой.

Внутри и была бежевая жижа, заменившая ему все предметы мебели на долгие дни.

Впрочем, много ли было нужно куску человека, у которого даже кровеносной системы не было?

А потом был памятный день, когда вернули боль.