Другой мужчина (СИ)

Глава 24

Даже странно, как человек, который столько лет маскировал свою подрывную деятельность, на допросе запел соловьём. Любава рассказывала про краденые патенты — чьи, как и когда, только успевали фиксировать протокол. Всё казалось логичным — она имела доступ к общей базе «Эфира» и могла просматривать её, а краденые исследования не относились к той категории коммерческой тайны, которую хранили под отдельным доступом.

Но почему она рассказала сейчас всё и сразу? Зачем убегала, если даже не попыталась сказать о своей невиновности, которую ещё доказать надо было, и делом это виделось нелёгким?

Деймос удивился и выкинул эту мысль из головы.

Но на задворках сознания червячок грыз и грыз, не давая закрыть это дело и расслабиться.

А потом он вызвал Альшевского, связался с Арсланом и Джейком и они ещё раз проанализировали ситуацию.

Мультяшка, в которую КБ встроило модуль жизнеобеспечения. И этот модуль был выжжен, намеренно.

Магнитар, во время выброса которого не сработало оповещение.

И они снова зарылись в чужие ячейки, добывая закрытую информацию. А потом вместе изучали сводку о несработавшей системе оповещения выбросов. Халатность… Опоздание космометеоролога… Выговор…

Найти этого космометеоролога было делом быстрым, и по спискам дежурных, и по спискам дисциплинарных взысканий он проходил.

И по спискам без вести пропавших примерно в то же время, когда хоронили тело Леонида.

Вроде бы всё стало проясняться, но всё опять испортил Альшевский.

— Не мог Мартов знать, что КБ встроили в мультяшку Леонида модуль жизнеобеспечения. Знали только в КБ, ну подумайте сами, если бы из КБ была утечка информации, неужели бы утекло только это? Уж точно личность Деймоса была бы для них козырем.

Сначала всем пришёл в голову только один способ. Добиться хоть чего-то от Мартова. Но в реальность подобного признания никто не верил.

А потом…

Мартов сидит под замком, надёжно изолирован в следственном изоляторе.

Но ведь остаётся Любава, которая привлечена всего лишь за промышленный шпионаж и заперта у себя дома простым полицейским протоколом.

Который, разумеется, можно и вскрыть, и восстановить после.

Заявились к ней домой все четверо — так будет сильнее психологический эффект.

И не прогадали.

Когда Деймос с группой поддержки прошли в дом и буквально окружили бывшую сотрудницу, та побледнела, как призрак, и опустилась на диван, как будто ноги её больше не держали.

11 декабря

Деймос присел рядом, и, зловеще улыбаясь, спросил:

— Расскажи, пожалуйста, поподробнее, про утечку информации. То, что ты сливала Мартову патенты — это понятно. То, что вы с ним подстроили гибель Веряева — тоже. Вопрос в том, зачем это тебе. Патенты ладно, это деньги. А чем помешал Леонид?

— Я… я не…

— Ты, ты. — Альшевский разговаривал сухо, по-деловому. — Куда, кстати, делся космометеоролог, который должен был дать оповещение о выбросе Эль Дьябло? Где искать его тело? Как ты это провернула?

— Нет, его не я! — немного хрипло от страха ответила Любава. — Это тот человек с «Молнии-связь»! Я и директора не убила, я просто сказала, когда он собирается на тренировку. А тот человек уже устроил ложное оповещение, чтобы директор перенёс время полёта.

— Ещё и ложное оповещение, — тихо повторил Джейк. — Даже чудо, что пострадал только Лео.

— Ладно, но откуда вы оба узнали о том, что в мультяшку Леонида был встроен модуль жизнеобеспечения? Понятно, это передала ты. Подслушала? Да ведь и не говорилось об этом никому.

— Откуда узнали? Так он же у всех встроен.

— У Лео не был, — просто сказал Альшевский.

— Был! Я видела!

И замолчала, снова побледнев.

— Видела. И выжгла.

И тут она разрыдалась.

— Да его ретроградные методы… Они убивали «Эфир»! Никаких госконтрактов, никаких благотворительных грантов, никакой творческой рекламы, только правда! — последние слова она прорыдала, особо кривляясь. — А деньги нам откуда взять? «Молния-связь» могла возродить «Эфир» из пепла, сделать лучше всем нам!

— Ты могла уволиться. И перейти в «Молнию-связь» — совсем тихо сказал Деймос, больше не улыбаясь. — Но нет. Ты ведь там была не нужна. Ты вообще им не была нужна, как специалист, только, как шпион. А потом они бы закрыли «Эфир», оставив «Эфир-строй» себе. И распустили бы всех, но тебя это не интересовало. Ты хотела денег настолько, что не собиралась просчитывать последствия. Настолько, что смогла убить.

— Это не я убила, не я! — она всё рыдала. — Но ведь всем же стало лучше, когда он умер!

— Это ты. Ты спланировала. Ты уничтожила модуль, который мог поддержать его жизнь до прибытия скорой. Парни, вызовите полицию и ждите снаружи.

— Ты бы тоже вышел.

— Ерунда. Мы же не вывели её. Я проник сам, это административка и штраф.

Альшевский кивнул.

— Выйдите, чтобы нас здесь не было слишком много. Я побуду с ним.

— Со мной не надо быть. Я в порядке, — бесцветным голосом ответил Деймос. Сергей кивнул и отвёл его в сторону, бросив Любаве предупреждающий взгляд.

Деймос чувствовал себя странно. Эта женщина пыталась его убить. Просто потому, что её не устраивал размер премии. Не потому, что не устраивал Леонид. Что бы она не говорила, потом же призналась — хотела денег.

Он должен к ней что-то чувствовать. Ненависть, например. Хотеть отомстить.

Но нет. Почему-то нет. Только презрение и отвращение. А пустота в душе — она осталась после того, как он прижал Мартова, отомстив за Настю.

И после того, как у него не стало Насти.

Зря Альшевский — да и остальные — так волнуются.

Деймосу очень паршиво сейчас. Но откровения Любавы здесь почти ни при чём.

Этот звонок Настя ждала долго. Долго и терпеливо.

— Ах ты змея! — начала собеседница сразу.

— С кем имею удовольствие?.. — хотя она конечно же поняла — с кем. Даже если бы не узнала Элану в лицо, всё равно можно было догадаться, кто её вызывает и начинает разговор с оскорблений.

— Ты прекрасно поняла! Это ты, ты всё подстроила!

— Что — подстроила?

— Знаешь прекрасно! Из-за тебя меня перевели в жёлтую прессу! — шипела журналистка разъярённо.

— Да?! — Настя широко распахнула глаза в якобы удивлении. — Но, дорогуша, ты ведь и пишешь жёлтую прессу!

— Ты специально это подстроила!

— Ты считаешь, что я устраивала утечку слухов? Что по моей просьбе коллеги распространяли все эти сплетни? Что я знала — если ты не переключишься на новости технического толка, то рано или поздно твои материалы понизят до колонки скандалов? Ну что ты, неправда!

— А ты не такая дура, чтобы признаваться на запись? — злилась Элана. — Неужели тебе было приятно, что тебя мешают с грязью?

— Меня это бесило, и я очень хотела, чтобы ты получила по заслугам. Кто-то выполнил моё желание. Не могу сказать, что мне жаль тебя.

— Я знаю, зачем ты это сделала. Я заставлю тебя признаться, выведу на чистую воду! Неужели ты думаешь, что так его можно вернуть?

— Нет. Не так. Но я прекрасно знаю, как его можно вернуть. С тобой я обсуждать это не буду. У тебя не хватит ума на подобное. Не понимаю, почему ты считаешь себя умной. Ты очень недалёкая.

— Мне-то не надо его возвращать! Он сейчас со мной.

Настя усмехнулась. Она не собиралась долго разговаривать с этой скандалисткой:

— Не лезь ко мне и в мою жизнь. Разговор окончен. У меня много дел.

Элана ещё бесилась, а она уже разорвала соединение.

Далеко не с таким уверенным видом Настя разговаривала с Деймосом. Она знала — какие бы решения он не принимал, перед ней он не устоит. Тихо, печально она упрашивала встретиться хоть один раз — просто поговорить. Неужели после всего, что между ними было, она не заслужила хотя бы просто объяснений?

Конечно, он не устоял.

— Приходи ко мне сегодня вечером. Я накормлю тебя ужином. Это у тебя рабочий кабинет — спальня, у меня — кухня. Не бойся, я ни на что не рассчитываю. Просто поговорим.

12 декабря

Конечно, он пришёл. Вечером, немного раньше условленного времени.

— Проходи, садись, — она была очень печальна. Указала на два кресла по обе стороны стола.

Деймос обошёл стол и, опираясь на подлокотники начал опускаться на одно из них. Настя присела напротив.

Он даже не понял сначала в чём дело, когда запястья обхватили гибкие и прочные браслеты. Они стянули руки так, что Деймос буквально упал в кресло.

Посмотрел озадаченно:

— Насть?

Она больше не выглядела печально, наоборот — очень довольно. Улыбалась.

— Как я уже сказала — мой рабочий кабинет — кухня. Я очень способная ученица, Дей-мос!

— Насть, прекрати. Это решение было обдуманным и верным…

— Это ты прекрати.

Она встала, обошла вокруг стола.

— Хватит, я понял, отпусти. Это ни к чем хорошему не приведёт.

— А ты сам отпустил, когда я просила?

Настя совсем рядом. Никаких здравых размышлений не получается.

— А если бы я выбрал другое кресло?

— Там тоже есть крепления, — невозмутимо ответила она. — Главное — не трогать подлокотники.

— То есть если бы я не опирался на подлокотники…

— Ты всегда, когда садишься, опираешься на подлокотники.

Очень довольная и гордая собой. Чего она добивается? Всегда была такой умной, серьёзной, рассудительной. Деймос думал, она поймёт со временем. Должна понять. Ведь так и правда лучше для неё.

Два пальчика скользнули немного вниз вдоль застёжки тёмно-красной свободной блузы. Края разошлись — недостаточно, чтобы увидеть, но Деймос мгновенно представил, какое на ней бельё.

Прикрыл глаза, чтобы отвлечься — но так ещё хуже. Сочетание её запаха, шелеста одежды и его собственного воображения.

Склонилась к нему так близко, что тепло дыхания добавило накала.

— Настя, не надо.

Получилось как-то… слабо.

— Почему ты больше не командуешь?

Лукавая улыбка — и такая уверенная. Почему? Да потому, что хочется упасть на колени и умолять о пощаде. Но — ремни вцепились в запястья, а его мучительница наслаждается своей ролью.

— Ты всегда строил хитрые планы, а? Сделай что-нибудь сейчас.

Тёмный локон, словно в замедленной съёмке, скользит по шёлку блузы, срывается с плеча и с размаху оглаживает его щёку.

Жестоко раздирая нервы.

Деймос молчит, не в состоянии выдать что-либо членораздельное.

— Ты сделал из меня вещь, покорную рабыню. И выкинул на помойку, как наигрался.

Всё тем же тоном — игривым, нежным. Он знает, что должен возразить — но может лишь облизывать пересохшие губы.

— Сразу забыл? Выкинул из головы?

— Всё не так.

Её лицо ещё ближе. Зубками прикусывает его нижнюю губу:

— Врёшь.

Больно.

Боль совсем не отрезвляет. Как бы не наоборот.

— Те девки, которых ты таскал в постель — Ты подумал обо мне хоть мельком? Как это выглядит?

Судорожный выдох:

— Нет, нет…

— Первая попала к тебе в постель через какие-то несколько дней.

Укус больнее. Нет, Настя, боль — это не наказание. Это предложение…

— Я с ней не спал…

— А вторая? У вас схожие вкусы.

— Тоже нет.

— А журналистка?

— От Эланы хрен отобьёшься…

— Ах да! Попробовал на себе свои наручники и ленты? И… — она шепнула на ухо —…другие игрушки?

Волосы огладили его щёку, тепло дыхания обдало настоящим жаром.

— В нашей постели никого не было, Настя…

Её имя вырвалось полушёпотом.

Её глаза, полные страсти и гнева.

— Врёшь.

— Правда.

— Значит, ты побывал в чужой постели? Как быстро прошла твоя любовь? Просто проснулся утром и понял?

— Моя любовь не проходила, — получилось почти умоляюще. Как, оказывается, мучительна эта беспомощность! — Твоя прошла. Вернее, твоя любовь где-то в прошлом. Ты любишь другого человека. Я для тебя был и остался врагом. Я должен был дать тебе понять, что ты свободна. Что можешь жить без оглядки на наш брак.

— Продолжаешь решать всё за меня?

На мгновение отстранилась — и уселась к нему на колени вполоборота.

— Давай, попробуй ещё покомандовать.

— Скажи, что это не так, — уже другая боль. Идёт изнутри. Самая сильная, которую она может причинить. — Скажи, что любишь меня больше, чем его.

— Я люблю тебя больше, чем его, — легко, без колебаний.

— Настя, это просто секс.

— Нет, ещё твой личный шарм.

— Ты выбрала его.

— Ты отвратителен. У меня действительно извращённые вкусы. Я не выбирала его. Передо мной вообще не стоял подобный выбор.

— Ты хотела сдать меня полиции. За него.

— За убийство. Я думала, что ты убил его. Дело не в выборе. И не в чувствах. Просто я не могла оставаться с его убийцей. Как бы ни было больно. Любовь там или не любовь — мой покойный муж заслужил уважения.

— А мне бы ты простила преступление? — слова сорвались сами. Нельзя было такое спрашивать. Какого ответа он ждал?

Мягкий смех. Он сейчас сойдёт с ума.

— Деймос, я простила тебе преступление.

— Мы же выяснили…

— Ты меня изнасиловал.

Она напомнила… про это?

Невыносимо. Как будто ей ещё недостаточно.

Он чуть склонил голову, касаясь губами её волос.

— Это же было не по-настоящему.

— Нет, по настоящему. Я не думала, что ты это сделаешь, поэтому пришла. Но ты это сделал, — смешок. — И хочешь ещё.

Пальчики чуть оглаживают и сжимают его бедро — и он больше не может сдержать стон.

Деймос молчит. Что он может возразить, если она сама прекрасно всё чувствует?

— Ты меня любишь?

— Ответ тот же. Я и не переставал. Это единственное общее у меня и у него.

— Ещё упрямство.

Словно почувствовал её улыбку.

— Настенька, я действительно другой человек. Совсем. Если ты ищешь Леонида — он умер. И кто угодно на него больше похож, чем я.

— Я не ищу Леонида. Я всё себе нашла. Ты не понял? Ты мой муж. Можешь оформить брак заново. Тебе месяц сроку. Быстрее по закону не получится. Иначе я расскажу всё полиции, и мне плевать, кто при этом пострадает. Нам восстановят старый брак на твоё новое имя. Деймос, ты не понял? Ты мой.

Когда она сидела спокойно, становилось чуть полегче. Но выносить эту пытку всё равно сложно. Теперь он понял, каково было Насте…

Но это только усилило желание отомстить.

— Ты подставила Элану?

— И остальные тоже не просто так от тебя отстали. Тебе жаль Элану?

— Не жаль.

— Правильный ответ. Боишься меня злить?

— Но как ты сделала такое?

— Пара якобы утечек.

— Дезы?

— Никакой дезы. Про Альшевского и меня она додумала сама. Она не совсем уж дура полная, чтобы ей дезу сливать.

— Сама её додумает.

— Немирский. Я чтобы больше ни одной бабы рядом с тобой не видела. Или ей же хуже будет.

Настя погладила его по щеке. Нет, не даёт передышки.

Деймос не выдержал — поймал губами её пальцы, но она отняла и легонько хлопнула его по щеке.

— Деймос, ты понял? Больше не пытайся ни на кого смотреть. Не пытайся меня бросить.

— Насть, я люблю только тебя.

— Ты плохо это показываешь.

— Я просто хотел показать тебе, что всё кончено, чтобы ты продолжала жить дальше…

Она встала, низко наклонилась и прикусила его нижнюю губу — легко, но ощутимо.

— Не болтай лишнего.

Пошире развела ему ноги и опустилась между ними на колени.

— Настя… Не надо, я больше не хочу односторонних отношений…

— Ты дурак, — она поглядела снизу вверх. — Обещай, что больше не примешь ни одного решения, не посоветовавшись со мной, — он медленно расстегнула ему брюки.

— Д-да… Ладно… — способность к связной речи уже терялась.

Её ладони уверенно двигались, и прикосновение горячих губ вырвало, наконец, стон.

— Обещай… — в перерывах настаивала она, — что никогда не бросишь меня…

— Никогда… Любимая моя… Развяжи меня, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты…

— Ты надоел уже болтать, — ласково сказала Настя, поднимаясь. Подошла к кухонному шкафчику и достала рулон белой ленты.

— Вроде бы та?

Пояснения к «Другой мужчина»

Аккреция — когда две звезды находятся слишком близко, и одна из них — жуткая штука, вроде чёрной дыры, нейтронной звезды или просто сверхгиганта, та, жуткая, начинает пожирать другую, слабую. Она накручивает на себя её вещество, как одеяло. Вот это и есть аккреция. При этом она отрыгивает излучение электромагнитного спектра, которое разлетается куда попало.

Актиноиды — сидят в таблице Менделеева отдельными рядами. Все сплошь радиоактивны. Там сам актиний, там же и уран, нептуний, плутоний.

АРМ — автоматизированное рабочее место. Применяю вместо «офисов», «кабинетов», как-то не представляю себе кабинет у директора компании по производству связи и технологических штучек в будущем.

Балдж — наша галактика похожа на тоненький диск, всего 1000 световых лет толщиной. В середине её толстая шаровидная блямба с чёрной дырой внутри. Эта блямба и есть балдж.

Гамма-излучение — жёсткая радиация, самое коротковолновое излучение. То самое, из-за которого погибли спасатели в Чернобыле, появляется лучевая болезнь и мутирует Халк.

Гравитационная линза — влияние силы тяжести планеты или звезды, которое искажает свет, вроде как банальная стеклянная линза.

Кварки — совсем мелкие, из которых состоят протоны и нейтроны. А электроны — не состоят. Те вообще фиг знает из чего состоят.

Магнитар — звезда, которая после вспышки сжалась в нейтронную, но не пульсар, у неё очень сильное магнитное поле. Смертельно сильное. А так же нерегулярные выбросы гамма- и рентгеновского излучения.

Молекулярные схемы — мельче, чем электронные. Собираются из молекул и атомов, типа нанотехнологии. Я их сама придумала, совсем фантастика, то бишь.

Мультяшка — устройство мультимедиа-реальности. Некая штучка, которая под управлением нервных импульсов мозга показывает типа трёхмерного экрана перед глазами. Этакий компьютер. Связь с другими пользователями мультяшек, поиск информации и развлечений, слежение за биологическими данными — типа, как человек себя чувствует… Короче, навешано всё, что нравится.

Нейтрино — мелкие совсем частицы, очень неуловимые, но их везде полно. Присмотритесь: тысячи таких в секунду проплывают сквозь вас. Конечно, вы их не увидите (под ЛСД может и увидите), но знайте: их здесь полно. Не надо переживать — их пока ещё никто не почувствовал.

Планета-сирота — планета, не имеющая солнца и летающая свободно по галактике.

Плоскость эклиптики — плоскость, в которой вертятся спутники, лежат орбиты планет или закручиваются рукава галактики.

Псевдослучайные величины — кажется, что творят, что хотят, а на самом деле есть куча предпосылок, чтобы они так себя вели. Никогда я не верила в эту теорию вероятности, все эти неопределённости. Если мы не знаем, что получится с точностью сто процентов, значит мы просто чего-то не учли. Мне кажется, в будущем всё это учтут.

Пульсар — когда в звезде сгорает почти весь водород, остальные элементы не горят так энергично, а звезда тяжёлая, и начинает вжиматься сама в себя. Лёгкие вспыхивают и остывают, а тяжёлые могут и завертеться. Пульсар вертится с огромной скоростью, посылая лучи света в космос. Может, и не света, они и радио могут послать, и рентген, и радиацию, и вообще почти любые лучи из шкалы электромагнитных волн, которая в кабинете физики над доской висела.

Рапидоны — вид тахионов, сверхсветовых частиц. Они даже не предполагаемые, а несуществующие, я их на месте придумала.

Распределение Гаусса, прямоугольное — есть какая-то вероятность, что случайная величина окажется именно такой. 90 процентов, к примеру. И 8 процентов, что другой. И 1 процент, что третьей. и полпроцента, что четвёртой. Фиг её знает, что будет в результате. Это Гауссово распределение. А если мы знаем, что одинакова вероятность того, что величина будет первой, второй, третьей, и точно нифига не будет четвёртой и пятой — распределение прямоугольное. У него график прямоугольный выходит просто.

Рефлексный микроскоп — фиг знает, что такое, ещё не изобрели, просто не собираетесь же вы увидеть крохотные нейтринки в обычный микроскоп?

Тахионы — частицы, пока только предполагаемые, которые двигаются быстрее скорости света.