Другой взгляд

Глава 7

В черно-белом мире негативов, который так любила Венеция, аура человека была видна яснее, чем его лицо.

Венеция буквально приросла к месту. Ауру Гейбриела Джонса она безошибочно узнала бы из миллионов.

Вокруг него сгустилась темная энергия, мощная, еле сдерживаемая.

– Миссис Джонс, я полагаю? – проговорил Гейбриел.

Он стоял у окна, притаившись в тени, так что его лицо невозможно было разглядеть, но голос… этот незабываемый голос окончательно вернул молодую женщину к реальности. Венеция моргнула. Мир снова обрел краски.

– Вы живы! – едва прошептала она.

– Вообще-то да, – съязвил Гейбриел. – Вижу, для тебя это неприятный сюрприз. Прости, но в данной ситуации я, пожалуй, испытываю облегчение.

Венеции отчаянно хотелось броситься ему в объятия, дотронуться до него, вдохнуть его аромат, понежиться в сладостной истоме, осознавая, что он жив. Однако сама мысль о грядущих неприятностях парализовала ее волю.

Она тяжело сглотнула.

– Эта статья в газете…

– …содержит ряд фактических ошибок. Никогда безоговорочно не верьте тому, о чем пишут в газетах, миссис Джонс.

– Господи! – С трудом взяв себя в руки, Венеция подошла к столу и тяжело опустилась на стул. Она не могла отвести глаз от Гейбриела. Он жив. – Должна признаться, сэр, я очень рада, что вы в добром здравии.

– Спасибо. – Гейбриел не сдвинулся с места, продолжая стоять в оконной нише. – Простите, мадам, но в данной ситуации я должен поинтересоваться, как себя чувствуете вы?

Венеция моргнула.

– Да, конечно. Я прекрасно себя чувствую, спасибо.

– Ясно.

Ей почудилось или она действительно услышала в его голосе разочарование?

– Вы рассчитывали на то, что я заболела? – осведомилась уязвленная девушка.

– Я беспокоился, как бы наша последняя встреча не повлекла за собой последствия, – мрачно проговорил Гейбриел.

До Венеции вдруг дошло, что он спрашивал ее, не беременна ли она. Ее бросило в жар, а затем в холод.

– Думаю, вас беспокоит вопрос, зачем я взяла вашу фамилию? – пробормотала девушка.

– Я прекрасно понимаю, почему вы решили открыть свое дело в качестве вдовы. С вашей стороны это было мудрое решение, учитывая общественное отношение к незамужним женщинам. Но должен признаться, мне в самом деле интересно, почему вы выбрали именно мою фамилию. Вам так просто было удобнее?

– Нет.

– Вы решили, что Джонс настолько распространенная фамилия, что никто не подумает связать наши имена?

– Не совсем. – Венеция изо всех сил сжала ручку. – Если честно, я пошла на это из романтических соображений.

Темные брови Гейбриела поползли вверх.

– Правда? Но вы только что сказали, что скрывать какую бы то ни было интимную тайну не было необходимости.

– Вы сами наняли меня для фотографирования коллекции в Аркейн-Хаусе. Щедрое вознаграждение помогло мне открыть галерею в Лондоне. Я решила взять вашу фамилию и таким образом отблагодарить вас.

– Значит, это была благодарность?

– Очень личная и очень большая. – добавила молодая женщина. – Никто, кроме членов моей семьи, не знает об этом.

– Ясно, хотя никто раньше не оказывал мне такой чести только за то, что я заранее оплатил счет.

От низкого резонирующего голоса Венеции сделалось не по себе. Гейбриелу сейчас явно было не до шуток.

Положив ручку на стол, Венеция выпрямилась и сложила ладони.

– Мистер Джонс, поверьте, мне очень жаль, что так вышло. Я понимаю, что не имела никакого права присваивать вашу фамилию.

– Присваивать – хорошее слово, учитывая обстоятельства.

– Тем не менее, – продолжила она, – должна заметить, что возникшая проблема не имела бы места, если бы вы не стали давать подробного интервью корреспонденту «Флайинг интеллидженсер».

– Отфорду?

– Могу я поинтересоваться, зачем вы это сделали? Если бы держали язык за зубами, мы смогли бы разрешить проблему без свидетелей. В Англии полно людей по фамилии Джонс. Никто и не подумал бы, что мы с вами как-то связаны.

– К сожалению, мы не можем рассчитывать на последнее утверждение.

– Не говорите ерунды, – всплеснула руками Венеция. – Если бы вы не дали интервью, никто не обратил бы внимания на совпадение. К сожалению, вы сочли уместным рассказать тому репортеру, что вы страстно желаете воссоединиться со своей женой, фотографом.

Гейбриел кивнул:

– Да, я действительно сказал нечто в таком роде.

– Не обижайтесь, сэр, но я вынуждена поинтересоваться, с какой стати вы совершили столь глупый и недальновидный поступок? О чем вы думали, в самом деле?

Гейбриел с минуту молча смотрел на молодую женщину, нервно меряя комнату шагами, а потом резко остановился напротив нее, угрожающе нависнув над столом.

– Миссис Джонс, вы сильно усложнили мою жизнь, а заодно подвергли себя смертельной опасности. Вот о чем я подумал.

Венеция затаила дыхание.

– О чем это вы?

– Вам непонятно значение слова «усложнить» или «опасность»?

Венеция вспыхнула.

– Учитывая обстоятельства, я прекрасно понимаю значение слова «усложнить».

– Отлично. Мы делаем успехи.

Она нахмурилась.

– А почему мне грозит опасность?

– Это весьма непросто объяснить.

Венеция скомкала в трясущихся руках промокательную бумагу.

– Может, вы все-таки объясните, в чем дело, сэр?

Гейбриел тяжело вздохнул, развернулся и отошел обратно к окну.

– Постараюсь, хотя это займет немало времени.

– Давайте сразу перейдем к делу.

Он остановился и выглянул в сад.

– Помните ту ночь, когда вы бежали из Аркейн-Хауса через подземный ход?

– Такое не забывается. – Неожиданная мысль осенила девушку, и она спросила: – Раз вы живы, чье же тело было обнаружено в музее? В ком экономка и садовник опознали Гейбриела Джонса?

– Это был один из тех, кто пытался пробраться в дом той ночью. К сожалению, второму удалось бежать, хотя и без экспоната, который они с сообщником планировали украсть. Он довольно тяжелый, видите ли, в одиночку его не поднять.

– В газетной заметке говорилось, что в доме произошел несчастный случай, – вспомнила вдруг девушка. – Человека убило чем-то тяжелым, не так ли?

– Да, в качестве причины смерти указали именно это.

– Я не понимаю. Почему тогда чета Уиллард заявила, что это вы?

– Прислуга в Аркейн-Хаусе отлично вышколена, – безучастно проговорил Гейбриел. – К тому же им прекрасно платят.

«Слуги солгали», – подумала Венеция.

Спина у нее похолодела. Ей казалось, что ее затягивает в глубокий темный омут. Она не желала больше иметь ничего общего с тайным обществом, но, к сожалению, она по собственному опыту знала, что счастливое неведение чревато опасными последствиями.

– Могу я предположить, что никакого пожара не было? Экспонаты не пострадали? – уточнила Венеция.

– Огня не было. Все экспонаты в отличном состоянии, хотя некоторые перенесены в большой склеп для сохранности.

– Чего же вы хотели добиться, пустив в прессе слух о своей смерти? – спросила Венеция.

– Хотел выиграть время и запутать мерзавца, подославшего ко мне этих двоих. Это старинный способ.

– Я считала, что выслеживать преступников входит в обязанности полиции.

Гейбриел повернул голову и загадочно улыбнулся.

– Вам, думаю, достаточно известно об эксцентричности членов тайного общества, чтобы понимать, насколько им было бы нежелательно вмешивать в свои дела полицию. Так что выслеживать преступника буду я.

– Почему общество выбрало для этого именно вас? – подозрительно осведомилась девушка.

Гейбриел безучастно улыбнулся.

– Можете, считать, что эта проблема досталась мне по наследству.

– Не понимаю…

– Знаю, миссис Джонс, знаю. К сожалению, для того чтобы вы осознали грозящую вам опасность, мне придется открыть вам один из самых главных секретов тайного общества.

– Не стоит, сэр, уверяю вас.

– У нас с вами нет выбора. Особенно теперь, когда вас зовут миссис Джонс, – возразил Гейбриел, глядя на молодую женщину своими колдовскими глазами. – В конце концов, мы муж и жена. Между нами не должно быть секретов.

Венеции вдруг сделалось трудно дышать. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и выдавить хотя бы слово.

– Сейчас не время демонстрировать свое извращенное чувство юмора, сэр. Хочу услышать объяснения немедленно. Думаю, я это заслужила.

– Отлично! Какя уже сказал, эта проблема досталась мне по наследству.

– Как же так вышло?

Гейбриел начал мерить комнату шагами, остановившись перед двумя фотографиями в рамках на стене. Сначала его внимание привлекла темноволосая женщина, затем он перевел взгляд на портрет высокого здорового мужчины.

– Это ваш отец? – спросил Гейбриел.

– Да. Они с матерью погибли полтора года назад в аварии на железной дороге. Эти снимки сделаны незадолго до их смерти.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо. – Венеция выдержала паузу и спросила: – Так о чем вы говорили?

Гейбриел снова начал ходить по комнате.

– Я уже сказал, что пытаюсь выследить человека, пославшего двух мерзавцев в Аркейн-Хаус.

– Да.

– Но я не сказал, что именно они пытались украсть.

– Полагаю, один из самых ценных экспонатов?

Гейбриел остановился, развернулся и внимательно посмотрел на девушку.

– Самое удивительное во всей этой истории то, что вожделенный экспонат не имеет особой ценности ни с художественной, ни с материальной точки зрения. Речь идет о тяжелом сундуке, которому уже двести лет. Вы, возможно, его вспомните. Крышка отделана золотом. На ней выгравирован текст на латинском языке и растительный орнамент.

Венеция перебрала в памяти все экспонаты из коллекции, которые ей довелось фотографировать. Вспомнить сундук оказалось несложно.

– Я помню его, – отозвалась она. – Вы говорили, что сам он не представляет особой ценности, но вот золотая крышка…

Гейбриел повел плечами.

– Это очень тоненький листок.

Венеция прочистила горло.

– Не обижайтесь, мистер Джонс, но все в мире относительно. В конце концов, золото – это золото. Сундук мог показаться гораздо привлекательным бедному голодному вору, нежели вам и членам тайного общества.

– Если бы ворам нужны были деньги, они бы захотели украсть маленькую шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, а не тяжелый сундук, который с трудом могут поднять двое мужчин.

– Понимаю, к чему вы клоните, – медленно проговорила Венеция. – Наверное, с точки зрения воров, самое ценное находилось внутри сундука?

– Сундук был пуст и открыт. То, что раньше в нем находилось, было украдено еще несколько месяцев назад.

– Простите меня, мистер Джонс, но мне кажется, что у общества большие проблемы с сохранностью экспонатов.

– Должен признать, вещи воруют все больше из-под носа у меня.

Венеция решила проигнорировать эту странную ремарку.

– А что раньше хранилось в сундуке?

– Записная книжка.

– И все?

– Поверьте, я так же обескуражен, как и вы, – проговорил Гейбриел. – Позвольте объяснить вам. Сундук и записная книжка находились в секретной лаборатории знаменитого алхимика, жившего во второй половине семнадцатого века. Алхимик умер в своей келье. В течение двух веков никто не мог отыскать лабораторию. Но недавно ее обнаружили и вскрыли.

– Как же ее нашли? – поинтересовалась девушка.

– Двоим членам общества удалось расшифровать несколько закодированных писем, написанных за несколько дней до того, как он в последний раз удалился в свою лабораторию. В письмах содержались разрозненные ключи и намеки. Их надо было только сложить воедино.

– Это те два члена общества, о которых вы только что говорили? Они раскопали лабораторию? – предположила Венеция.

– Да.

– И в числе этих двоих были вы? – предположила Венеция.

Гейбриел остановился и посмотрел на нее.

– Да, второй – мой двоюродный брат. Мы взялись за это дело, потому что алхимик – наш предок, основатель тайною общества.

– Понятно. Продолжайте.

– Алхимик был уверен, что обладает некими сверхъестественными способностями. Многие годы он потратил на то, чтобы вывести формулу, способную приумножить этот дар. Он был попросту одержим этой идеей. В одном из своих последних писем наш предок упоминает, что уже близок к разгадке. – Гейбриел слегка повел рукой. – Мы с братом думаем, что именно об этом ученый и писал в своем блокноте, который похитили из сундука.

– Ради всего святого, какой человек в здравом уме поверит, что живший двести лет назад алхимик открыл такую формулу?

– Не знаю, – растерялся Гейбриел, – но одно могу сказать наверняка: этот человек готов пойти на убийство ради этой проклятой формулы.

Венецию вновь охватил леденящий страх.

– Кто-то поплатился жизнью за этот блокнот?

– Один из рабочих помогал упаковывать вещи из лаборатории в ящики для транспортировки. Его явно подкупили, чтобы он похитил блокнот и передал кому-то. Вскоре тело его обнаружили в парке. Его зарезали.

Девушка тяжело сглотнула.

– Как ужасно!

– Мы с братом потратили уйму времени, чтобы выяснить, кто же подкупил рабочего и убил, но след потерялся, – продолжал Гейбриел. – А три месяца назад два человека проникли в Аркейн-Хаус в попытке украсть сундук.

– Не понимаю, зачем кому-то понадобилось засылать воров за сундуком, когда блокнот был уже у него в руках?

– Отличный вопрос, миссис Джонс, – сказал Гейбриел. – Я сам пока не знаю на него ответа.

– Что-то много у нас скопилось вопросов без ответов, сэр.

– В самом деле. И я боюсь, что если вскоре ответы не будут найдены, кто-то еще может умереть.