Дуэль с собой

ГЛАВА 16

Как и ожидал Родик, утром, еще до девяти, появился Юра Розенблат, активный и по обыкновению возбужденный. Без предисловий, забыв даже поинтересоваться самочувствием Родика, он стал выливать на него, вероятно, переполнявшую его информацию. Родик, вылавливая из хаоса его слов основные мысли и сопоставляя со своими знаниями, понял для себя следующее.

Теоретически заниматься экспортом и импортом могли все. Это открывало возможность предприятиям колоссально обогащаться, а руководителям и чиновникам — почти без риска воровать и оставлять часть валютной выручки за рубежом.

Схема была очень простая и основывалась на огромной разнице между ценами внутри страны и за рубежом. К сожалению, касалось это в основном сырья и тех немногих отечественных товаров, которые имели в Европе и Америке потребительскую ценность.

Так, за советские копейки ловкие граждане умудрялись скупать самые экзотические товары — от лягушек в Краснодарском крае до гумуса на Орловщине — и продавать их за границей иногда в тысячу раз дороже. Ювелирка и камнесамоцветное сырье и изделия в такие особые товары входили, что давало очень большие надежды и должно было вселять в Родика уверенность в успехе любой операции по превращению пока дешевого поделочного камня в валюту. Однако это составляло только часть прибыли.

Дальше полученные от продажи валютные средства тратились на закупку дефицита, а дефицитом в стране было почти все — от телевизоров до джинсов. Часть валюты при этом оставляли за границей. Чиновники и государственные служащие — потому что боялись, а кооператоры — на «черный день». Иногда валюта вообще не участвовала в сделке, а производился натуральный обмен, который назывался бартером.

При этом уже внутри страны на купленном дефиците выручалась баснословная прибыль. Какой-нибудь видеомагнитофон, стоивший за рубежом пятьдесят-восемьдесят долларов, продавался по цене автомобиля. Правда, если заплатить все пошлины, налоги, перевести валюту в рубли, а рубли в валюту, используя мифические банковские коэффициенты, то такое соотношение цен и получалось, но никто государству ничего отдавать не хотел и не отдавал, используя множество жульнических способов. Иными словами, образовывался криминальный и полукриминальный круговорот товаров и валюты.

Однако попасть в этот круговорот рублей, долларов, фунтов, марок было чрезвычайно сложно — государство, думая, что защищает себя от воровства, а на самом деле подчиняясь воле этих же воров, ввело лицензирование, декларирование и квотирование. Три этих, казалось бы, безобидных термина открывали все возможности одним и полностью закрывали их другим. Открыто все было организациям, делившимся валютой с чиновниками, и, как было заведено с Октябрьской революции, с иностранцами в рамках совместных предприятий, в которые якобы поступали инвестиции. На самом же деле совместные предприятия управлялись либо известными государственными структурами, с методами работы которых Родик не хотел знакомиться, либо серьезными зарубежными инвесторами, связей с которыми Родик не имел и даже не предполагал, как эти связи наладить. Всем остальным под предлогом несоответствия тому или иному постановлению отказывали. Постановления же выходили так часто, что даже профессионалы не могли запомнить их номера и названия, не говоря уже о смысле. Таким образом, попасть в сложившуюся внешнеэкономическую деятельность со своим кооперативом Родик мог только чудом.

Однако Юра предлагал лазейку, которой грешно было не воспользоваться. Привлекало то, что появился способ обойти разные запреты и при этом почти ничего не нарушить. Суть предложения заключалась в вывозе товаров на выставку, что не требовало лицензирования и квотирования, а также не подпадало под новые постановления о внешнеэкономической деятельности и поэтому не входило в поле зрения тех, кого Родик опасался. Далее товары на выставке продавались беспошлинно, что было предусмотрено Положением о выставке. Полученная наличная валюта по выставочным фактурам вывозилась и ввозилась в страну по декларациям физического лица и тем самым легализовалась без налогов и вычетов.

Проблема была в том, что режим вывоза на выставку изделий предполагал ввоз их обратно в страну. Тут имелся целый ряд способов — от относительно честных до откровенно криминальных, но с выбором можно было не торопиться. Самым простым вариантом было «оставить» все для новой выставки, а там время подскажет, как действовать…

Ясно, что выполнить предстояло большой объем работ, но и цель того стоила, отказываться казалось неразумным.

Поэтому Родик, почти не раздумывая, приступил к обсуждению деталей и составлению плана действий. К обеду основные этапы работы прояснились. Контактировать с организационным комитетом выставки через кооператив было невозможно по причине отсутствия легальной валюты для оплаты площадей, оборудования, бронирования отеля, визовой поддержки и прочего. Требовался посредник. Юра уже успел предварительно оговорить все эти вопросы со всесоюзным объединением, расположенным в выставочном комплексе на Красной Пресне и являющимся государственной организацией, обладающей валютной выручкой, валютными счетами и другими необходимыми атрибутами. Оплаты этой организации предполагалось делать в рублях по курсу ноябрьского аукциона Внешэкономбанка плюс двадцать процентов. Это было, как выразился Юра, вполне гуманно. Родик согласился, хотя не мог оценить такое действие.

Другая проблема состояла в том, что кооператив находится в Душанбе, и соответственно таможенные процедуры надо проводить там. Везти изделия в Душанбе, затамаживать и возвращать в Москву — накладно. Родик решил, что проще открыть филиал кооператива в Москве. Благо, для этого по существующим порядкам достаточно принять правлением кооператива устав этого филиала и на этом основании открыть расчетный счет в банке. При этом душанбинский кооператив засвечивался в Москве, но вероятность каких-либо коррелляций с проводимыми для госпредприятий работами была ничтожной и в целом уже ничему не могла помешать.

Следующей задачей являлась подготовка огромного пакета документов, только перечень которых занял лист, исписанный мелким Юриным почерком. Кроме того, предстояло определить ассортимент изделий. Родик предложил играть более масштабно и дополнительно закупить у частников как ювелирку, так и различные изделия народных промыслов: хохлому, жостово, палех, гжель и, конечно, матрешки. Юра, будучи преданным своему делу, возражал, но Родик со свойственным ему упрямством заявил: «Все возможные убытки — за мой счет, а представлять на выставке эти вещи буду сам».

Ясно, что для реализации столь масштабного проекта требовалось создать дееспособную группу исполнителей. Подобная задача появилась впервые. Раньше почти все работы выполнялись без отрыва людей от основной деятельности, созданными под конкретный заказ временными трудовыми коллективами. Иногда нанимали сотрудников по совместительству. Постоянных же работников было всего три — бухгалтер, кассир и водитель. Теперь следовало набрать людей, способных решать организационные задачи, на постоянной основе и дать им соответствующие гарантии на длительный срок, преодолев неверие народа в светлое будущее кооперативного движения. Сложность состояла еще и в том, что безработицы фактически не существовало. Трудиться при социализме были обязаны все. Кто этого не делал — считался тунеядцем и подлежал наказанию. Поэтому найти достойных, не пенсионного возраста да еще и образованных людей, объяснить им перспективы и убедить уйти с насиженного места, да еще и в кооператив, было очень сложно. Единственный выход — использовать отставных военных, которые по возрасту и образованию вполне подходили Родику, но, будучи пенсионерами, не так сильно боялись попасть впросак.

— Юра, — сказал он, — я постараюсь решить кадровую проблему сам. Стану предлагать очень высокую зарплату — две тысячи рублей в месяц плюс пять процентов от прибыли по итогам полугодия. Давай считать, сколько на всю выставочную операцию потребуется денег. Я понимаю, это зависит от объема товаров, которые мы возьмем с собой, а объем зависит от непредсказуемой интенсивности продаж. Но все же, как ты считаешь, на какую сумму мы должны сделать закупку?

— Трудно сказать, — ответил Юра. — Принимать за основу московский опыт розничных продаж нельзя. Надо брать несколько коллекций целиком, стоимость одной коллекции — тысяч десять — пятнадцать рублей. Однако неизвестно, что там в моде. Можно пролететь. Поэтому есть смысл иметь коллекции с современным и классическим дизайном. Итого тысяч пятьдесят — шестьдесят без твоих любимых народных промыслов. А я еще подумал бы о галантерее и бижутерии.

— Иными словами, с командировочными и выставочными затратами нам нужно тысяч сто пятьдесят-двести, — подытожил Родик.

— Да, если не везти с собой дорогой эксклюзивной художественной ювелирки, — подтвердил Юра.

— С этим эксклюзивом всегда опасно связываться. Давай попробуем взять без оплаты на консигнацию, — предложил Родик.

— Сомневаюсь, что кто-то даст. Вот если под договор о возврате стоимости плюс пятьдесят процентов от будущей прибыли — то шансы есть.

— Хорошо, действуй, — завершая разговор, одобрил Родик. — Хотя что такое прибыль — никто не знает, но обещай. Давай каждый день в десять проводить у меня оперативку. Пока я в помощь тебе дам одну женщину из Таджикистана. Заочно ты с ней знаком. Это мой бухгалтер Окса. Она, вероятно, уже где-то в Москве. Сильно она тебе не поможет, но печатать бумаги, проводить платежи, открывать счета в банках умеет. Ну, а до нового года я, надеюсь, подберу нескольких сотрудников.

Родик после ухода Юры посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что уже три часа дня. Странно, почему Окса до сих пор не объявилась? Он слегка заволновался и решил позвонить своему другу— директору «Мострансагентства», в одной из гостиниц которого для Родика всегда была бронь и где Окса останавливалась в свой прошлый приезд. Оказалось, что в гостиницах Окса не появлялась. Волнение Родика, подкрепленное предостережением Абдужаллола, усилилось. Однако паниковать было еще рано, и он решил подождать. Пришла из школы дочка. Они вместе пообедали, и Родик — больше, чтобы отвлечься, — начал рассказывать ей про свое путешествие по горам Таджикистана.

— Давай в летние каникулы поедем в Таджикистан отдыхать? — предложил он.

— Ты опять в какую-нибудь командировку уедешь, — возразила Наташа, — и все сорвется, как в это лето.

— Этот год оказался очень тяжелым, малыш, — объяснил Родик. — А в прошлом ведь мы выбрались под Выборг. Тебе же понравилось? Только туда мы ехали на машине, а в Таджикистан полетим на самолете. Ты еще никогда не летала на самолете…

— Летала! Ты что, забыл? На юг!

— Ты тогда была совсем крошечная и, наверное, не помнишь. А здесь, если повезет и мой друг дядя Саша будет управлять самолетом, ты сможешь все увидеть из кабины пилотов. Ты даже не представляешь, как это красиво, особенно восход солнца. Я сейчас тебе покажу, как выглядят памирские горы. Принеси, пожалуйста, вон с той полки большой альбом…

На следующий день в десять утра появился дисциплинированный Юра с кипой бумаг. Каким образом он за полдня изготовил столько документов, оставалось загадкой. Родик, не читая, подписал и поставил печати во всех местах, которые указал Юра, справедливо предполагая, что вскоре все это придется переделывать.

— У нас возникла проблема, — сообщил Юра. — Все изделия мы паяем серебром, а оно запрещено к свободному вывозу. Если на таможне проверят, то могут быть неприятности, и даже с уголовным уклоном.

— А есть другие припои? — спросил Родик.

— Вероятно, есть. Но все паяют серебросодержащими. Частники, у которых мы собираемся делать закупки, ни за какие деньги иные применять не станут. Они за качество отвечают.

— Ладно. Пока не будем на этом зацикливаться, — решил Родик. — Кстати, ты думал о том, во что и как паковать изделия? Ведь придется проходить три-четыре таможни. Могут быть досмотры. Надо соорудить что-то универсальное и легко открываемое с возможностью опечатывания или пломбирования.

— Нет, с другим забегался. Я посмотрю, что используют другие. Извини, я побежал, — открывая дверь, ответил Юра.

Известий от Оксы все не было. Родик позвонил Абдужаллолу. Попросил связаться с аэропортом и узнать, вылетала ли она из Душанбе. Минут через десять-пятнадцать перезвонил Абдужаллол и сообщил, что среди вылетавших из Душанбе в воскресенье и понедельник Окса не числится. Родик позвонил Сергею Викторовичу и, выяснив, что на работе Окса не появлялась, послал его к ней домой. Ничего нового это не дало. Леня подтвердил, что мама уехала в Москву.

Родик опять связался с Абдужаллолом — тот уже разузнал в билетных кассах, что билеты на самолет она не покупала.

— Объявлять ее в розыск рано. Давай подождем до завтра. Если не найдется, начнем всерьез искать. Я думаю, что она поехала куда-то в другое место и потому тебя не предупредила о приезде. Я на твоем месте не волновался бы, а ревновал, — по-своему успокоил Абдужаллол.

— Я далек от этих мыслей, — не восприняв шутку, отозвался Родик. — Ты не думаешь, что это как-то связано с пропажей денег?

— Исключить нельзя ничего, но твое предположение очень сомнительно. Не паникуй.

Не успела линия разъединиться, как раздался междугородний звонок.

«Ну, наконец-то», — подумал Родик. Однако звонила Света.

— Вы не знаете, где Окса? — не дав ей даже поздороваться, спросил Родик.

— Родион Иванович, не волнуйтесь. Вам нельзя. Она появится. Окса мне говорила, что собирается навестить родственников — может, она у них.

— А связь с родственниками какая-то есть?

— Нет, они же живут в кишлаке. Туда маленький самолет летает. Можно, конечно, через почту заказать телефонный разговор, но это долго.

— Закажите…

— Хорошо. Родион Иванович, я вас беспокою по очень важному делу. Соседи по этажу принесли ключи. Я сравнила их с ключами от сейфа — совпали, и сейф они открывают. Соседи говорят, что нашли их в подъезде уже давно. Не знали чьи. Всем показывали, кроме нас. Нас не могли застать. Днем они на работе, а вечером нас нет.

— Интересно. Срочно свяжитесь с Абдужаллолом Саидовичем и все ему расскажите, но и разговор с этим кишлаком тоже не забудьте заказать. Если Окса появится, пусть срочно со мной свяжется. Звоните мне в любое время, не стесняйтесь.

— Не беспокойтесь, вам не надо нервничать, я все сделаю. Выздоравливайте. До свиданья.

— До свиданья. Будьте с Сергеем Викторовичем на связи.

У Родика снова поднялась температура — то ли от того, что накануне перестали делать уколы, то ли действительно на нервной почве.

Утром Лена перед уходом на работу вызвала врача. Потом долго втолковывала сонному Родику, что, когда придет врач, необходимо связать ее с ним по телефону, объясняла, чем питаться, какие лекарства принимать, и еще что-то нудно говорила… Родик рассеяно подтвердил, что все усвоил, и тут проснулся окончательно: мысль, что Окса пропала, снова взволновала его, однако плохого предчувствия не было. Появился Юра и отвлек Родика демонстрацией нескольких коллекций украшений с хризопразами и уваровитом. Особенно понравился Родику комплект со щетками уваровита. Родик долго рассматривал его, а потом, спросив о цене, отдал Юре деньги и оставил украшения себе.

«Если Окса появится и у нее ничего не случилось — не знаю, что с ней сделаю. Однако подарка на Новый год лучше не найти, да и искать из постели мне трудно», — подумал он, а вслух сказал:

— Юра, есть вопрос по поводу получения виз. Имей в виду, что у меня таджикский зарубежный паспорт. Наверное, придется получать разрешение на загранкомандировку.

— Родик, я все выясню. Как раз хотел тебе сообщить, что у нас с выставочным объединением появились проблемы. Возможно, придется связываться с другой организацией и соответственно оформлять приглашения заново. Разрешения все равно еще не делали. Кроме того, нужна какая-то бумага для Кубы. Получается большая нестыковка рейсов. Если полетим как делегация, то в паспорта вообще ничего ставить не будут. В общем, пока полная неразбериха, — пояснил Юра.

В это время зазвонил телефон. Родик поднял трубку и услышал голос Оксы. Тяжесть с души спала, и он даже не стал ругаться. Оказалось, что Окса хотела достать для него собачий жир, специально приготовляемый корейцами для лечения легких, и для этого поехала к своей матери в Узбекистан — сначала на поезде, а потом из Ташкента на самолете. Родика не известила, зная о его отношении к поеданию собак. Сейчас она была в Домодедово.

— Ты полная дура, — беззлобно сказал Родик. — Никто не станет есть твое собачье сало. Мы тут все чуть с ума не сошли. Уже думали самое плохое. Садись на такси и поезжай в Мневники в гостиницу. Я сейчас позвоню и предупрежу. Да, Абдужаллол сказал, ты тащишь с собой все, что получила от Бори?

— Нет, не волнуйся.

— Ну хоть здесь что-то сообразила. Как устроишься, сразу мне позвони… Ну вот, у тебя с завтрашнего дня будет обещанная помощница, — вешая трубку, сообщил Родик Юре. — Поставите у нее в номере печатную машинку. Там двухкомнатный люкс с телефоном. Можешь использовать как офис, чтобы не бегать по Москве. Завтра в девять забери Оксу из гостиницы «Мострансагентства» в Мневниках. Я ей дам команду ждать тебя около администратора. Узнаешь ее без труда — думаю, что двух кореянок там не найдешь. К десяти, как обычно, приедете ко мне. Я скоординирую вашу деятельность. Все, спасибо, до завтра, а то у меня еще много дел.

После ухода Юры Родик позвонил Абдужаллолу.

— Бабы — дуры, — резюмировал тот. — Сам сообщу Сергею Викторовичу, а то старик волнуется. Он, кажется, хорошо относится к Оксе. Да, Света мне передала ключи. Просил же вас все тщательно обыскать. Ее отругал и тебя ругаю. Надо было мне самому этим заниматься. Виноват. Хотя появление ключей ничего нового, на первый взгляд, не дает. Их могли либо потерять, когда несли сейф, либо подбросить. Правда, все больше собирается косвенных улик против твоих, либо кто-то специально нас направляет. Единственное, что не вписывается в эту версию, — предмет, лежавший на нижней полке. Мне постоянно кажется, что мы что-то очень важное упускаем. А оно здесь, на поверхности. На всякий случай я отдал ключи Диме на экспертизу. Так что они пока побудут у меня. Есть, звони…

Врач долго слушала Родика. Потом неодобрительно покачала головой:

— Что-то вы мне не нравитесь, Родион Иванович. Я не вижу существенных улучшений.

— Я все выполняю, доктор. Пропишите что-нибудь еще. Мне нужно побыстрее выздороветь. В марте я должен лететь в Венесуэлу.

— Это невозможно. Даже если пневмония пройдет, такая перемена климата вам противопоказана. Хотите заработать хронику?

— Все равно поеду. Так что давайте интенсивно меня лечить. Кстати, моя жена что-то хотела у вас спросить. Я сейчас вас соединю по телефону.

Дав жене массу инструкций, врач еще раз настоятельно рекомендовала госпитализацию и заявила, что в противном случае она ответственности не несет, и если Родик отказывается, то необходимо дать подписку. Родик, не глядя, расписался на каком-то листочке и попытался встать с постели, чтобы ее проводить.

— Лежите, лежите… Я сама открою дверь и потом захлопну… Вам нельзя ходить. Да и по телефону говорите меньше. До свидания.

Но не успела она дойти до двери, как телефон опять зазвонил. Родик поднял трубку. Врач, захлопывая за собой дверь, осуждающе покачала головой.

Звонила Окса. Из ее несвязного рассказа Родик понял, что устроилась она хорошо, как в прошлый раз, в том же номере, и изъявляет желание приехать.

— Ты устала с дороги — отдыхай. Да и я что-то плохо себя чувствую. За мной сейчас дочка ухаживает. Давай завтра, — предложил Родик. — Я попросил Юру Розенблата — ты с ним не знакома, — чтобы в девять он за тобой заехал. Жди его около администратора. Он тебя сам узнает. Целую.

— Целую, — прошептала Окса. — Я все поняла…

Родик и Юра заново прокачивали весь график работ, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Связывались по телефону с производствами в Москве и Челябинске. Потом из Челябинска звонили попеременно Володя и Коля. Окса, казалось, внимательно слушала.

Наконец все встало на свои места. Окса приготовила чай, нарезала привезенную ароматную дыню. Юра рассказывал анекдоты — в основном про перестройку и Горбачева. Самый свежий был о встрече Горбачева и Буша на Мальте. Родику очень понравился конец: «Правда, хорошо иметь умное правительство? — Нам-то откуда знать?»

Потом Юра долго возмущался позицией правительства по проблемам Нагорного Карабаха, предрекал всплеск национализма во всех союзных республиках и близящийся хаос.

Родик устал от этой болтовни, ему хотелось, чтобы Юра испарился, и они с Оксой остались одни, но тот все больше распалялся. Вот-вот из школы должна была прийти дочка… Наконец, Родик не выдержал и сделал попытку интеллигентно выпроводить Юру. В удобный момент он спросил:

— Что такое пол-литра на троих по-африкански?

Юра сразу не сообразил и уставился на Родика непонимающим взглядом.

Тот пояснил:

— Двое пьют, а третьим закусывают.

— Хо-хо-хо! — загоготал Юра. — Все понял, ребята, убегаю.

Они остались одни. Родик нежно обнял Оксу и стал расстегивать блузку, но в это время, как назло, дикий кашель сотряс его тело. Окса отстранилась и с деланной строгостью объявила, что сначала она его вылечит. Лечиться, по ее мнению, надо проверенным корейским способом — при помощи собачьего жира, меда и гранатового сока. Родик и раньше слышал, что собачий жир вылечивает даже туберкулез. Однако не мог представить себе, что будет есть собаку… Хотя несколько лет назад в Ташкенте пытался сделать это, но не смог.

— Тебя пичкают антибиотиками уже больше двух недель, а толку нет, — напирала Окса. — Если бы с первых дней пил собачий жир, все бы уже прошло. Не думай — это не просто жир, а специально приготовленное лекарство. Я достала с огромным трудом. Забудь, из чего это изготовлено. Надо принимать всего одну ложку в день. Дополнительно каждый вечер нужно делать обертывание в простыню с медом. Заодно диагностика — как только утром проснешься в меду, значит, выздоровел. Можешь даже на рентген не ходить. Ну, а гранатовый сок буду настаивать тебе на меде и травах, иначе от жира печень заболит. Это очень приятный напиток. Мед я привезла не простой, а горный. Такого в Москве не найти. Его тебе Абдулло Рахимович передал…

В другое время Родик даже не стал бы слушать Оксу с ее нетрадиционными методами, но сейчас, вспомнив разговор с врачом, решил попробовать. Позволить себе отказаться от поездки в Венесуэлу из-за болезни он не мог. Предложи ему, как Фаусту, продать душу за излечение, и на это, вероятно, согласился бы. А тут всего лишь требовалось преодолеть омерзение и подойти к вопросу съедения собаки прагматично, как у Марка Твена в рассказе «Людоедство в поезде».

— Ладно, Окса, — заключил он, — уговорила. Даже по две ложки жира готов пить. Только секс мы исключать не станем. Дай поцелую тебя.

— Лежи спокойно, — улыбнувшись и нежно гладя Родика, прошептала она…