Двенадцатое заклятие

5

Когда лорд Байрон уехал, Люси удалилась в свою комнату, чтобы обдумать в тишине все, что произошло. Какими поразительными и ужасными были эти два дня! Она познакомилась с мисс Крофорд, которая, хотя и была совершенно чужим человеком, очаровала ее своим дружелюбием и которую Люси, по всей вероятности, никогда больше не увидит. Возможно, Люси использовала настоящую магию, чтобы помочь красавцу-мужчине, попавшему в беду, а он оказался пэром и даже флиртовал с ней. Это рождало надежду, в особенности учитывая, что она, скорее всего, уже расстроила помолвку с мистером Олсоном. И ко всему прочему, этот пэр вручил ей документ, в котором изложена последняя воля ее отца, и воля эта сильно отличается от той, что огласил стряпчий.

Кроме завещания, составленного всего за четыре месяца до смерти отца, Люси нашла опись его имущества, стоимость которого во много раз превышала те незначительные суммы и якобы огромные долги, о которых говорил стряпчий. Согласно бумагам, которые она держала в руках, мистер Деррик имел инвестиции, превышающие десять тысяч фунтов стерлингов. Имелись драгоценности, принадлежавшие матери Люси, а также столовое серебро, картины и несколько бриллиантов. Были и другие предметы, представляющие ценность, включая мебель, ковры и огромную библиотеку. В завещании говорилось, что на момент его составления мистер Деррик не имел значительных долгов и предполагал лишь незначительные иски на имущество.

Люси вспомнила, как сидела, убитая горем, в гостиной своего бывшего дома в Харрингтоне. Марта держала ее за руку, а мистер Кленчер, стряпчий, такой худой, что казалось, он вот-вот испустит дух, объяснял им суть и последствия завещания. Невозмутимым тоном стряпчий сообщил им, что после смерти мистера Деррика осталось много долгов. Когда долги будут уплачены, сумма примерно в двести сорок фунтов будет поделена между Мартой и Люси. Они также получат по несколько ювелирных украшений, незначительной стоимости. Предметы, которые не понадобится продавать для уплаты долгов, останутся в Харрингтоне. Согласно завещанию дом должен остаться по возможности нетронутым.

Как только до Марты дошло содержание завещания, она тотчас написала кузену мистеру Баклзу, сообщив, что принимает его предложение. Люси она ничего не говорила, пока не получила ответ от жениха и пока не был заключен контракт.

— Так я позабочусь о тебе, — объясняла Марта сестре, — ты будешь жить с нами сколько захочешь. У тебя останутся все твои вещи, и ты сможешь не менять своих привычек.

Люси хотела было снова упрашивать ее не выходить за Баклза, но какой толк говорить то, что Марта и так понимала. Марта знала мнение сестры, а Люси знала мнение Марты. Марта выйдет замуж, чтобы защитить Люси, и, что бы Люси ни говорила, ничто ее не остановит. Если бы Люси могла выйти замуж первая, чтобы удержать сестру от этого шага, она бы не раздумывала, но выходить замуж было не за кого. Сестра приносила себя в жертву, и Люси была бессильна ее остановить. Самое большее, что она могла, — это отнестись с уважением к ее выбору и сделать вид, что она его принимает.

Несмотря на добрые намеренья, Марта не сумела облегчить положение сестры. Они с мистером Баклзом сразу же поженились, но, как только вновь испеченный муж переехал в Харрингтон, Люси пришлось уехать. Мистер Баклз не позволил ей остаться. Его покровительница, леди Харриет Дайер, которую он слушался во всем, считала, что молодожены не должны взваливать на себя такую обузу, как взбалмошная и непослушная молодая особа, чья подпорченная репутация и распущенность предвещали множество неприятностей в будущем. Марта редко с кем ссорилась и меньше всего хотела бы ругаться с мужем, но Люси слышала громкий крик, когда та просила его за сестру. Безрезультатно. Мистер Баклз остался равнодушен к ее просьбе.

— Леди Харриет выразила свое мнение, — только и сказал мистер Баклз.

С чего Марта взяла, что ее мнение примут во внимание? У нее не было власти над мужем, и она не обладала хитростью, с помощью которой могла бы склонить его к нужному решению. Люси пришлось уехать в Ноттингем к дяде Лоуэллу, овдовевшему после смерти ее тетки по линии матери, а Баклз великодушно пожаловал ей годовое содержание в тридцать фунтов.

И вот теперь, три года спустя, она держала в руках завещание отца, чувствуя, как в ней закипает гнев. Если эти страницы написаны отцом, то либо он наделал чудовищно большие долги за последние несколько месяцев жизни, либо Люси и Марту бессовестно обманули. Вместо того чтобы быть свободной дамой со средствами, она вынуждена жить в страданиях и нужде. Ее доля наследства, пять тысяч фунтов стерлингов, была, конечно, не ошеломляющей, но достаточной, чтобы жить комфортно и независимо. Эта сумма должна быть ее. Она была ее, но кто-то обманул их с сестрой и обокрал.

Люси размышляла над тем, кто бы это мог быть. Может, дядя Лоуэлл, который так ценил деньги? Нелепо. Он уж точно не охотился за ними, ибо покой свой ценил еще больше. Лишние десять тысяч фунтов не сделали бы погоды, а вот племянница в качестве иждивенки определенно меняла его жизнь к худшему.

Другим подозреваемым был мистер Баклз, но опять же тот факт, что он теоретически мог манипулировать ею, не означал, что у него был мотив делать это. Смерть мистера Деррика означала для мистера Баклза, что он наследовал большое старинное поместье, приносящее значительную ренту. Если верить новому завещанию, мистер Деррик вырастил трех дочерей, не скупился на стол, собрал богатую библиотеку и при этом умудрился скопить десять тысяч фунтов. Без сомнения, поместье само по себе было достаточно доходным, чтобы отвратить любого здравомыслящего человека от таких крайностей. Кроме того, мистер Баклз находился под покровительством леди Харриет, следовательно, если бы у него и были какие-нибудь экстравагантные желания, патронесса оказала бы любую необходимую поддержку И наконец, подлог был преступлением, которое каралось смертной казнью через повешенье без перспективы помилования. Ни один нормальный человек не пойдет на такое, не имея серьезного мотива.

Теперь этот стряпчий, мистер Кленчер. Он запросто мог бы ввести в заблуждение суды, но отец никогда бы не стал иметь дело с человеком, настолько нечистым на руку. Если не они, то кто же еще? Может, какой-нибудь злодей, которого Люси даже не знает. Конечно, существовала еще одна вероятность. Завещание, которое она держала в руках, могло быть подделкой. Но кто бы получил выгоду от такого документа? Люси не имела собственных средств, чтобы заплатить за расследование, поэтому вряд ли история с новым завещанием — мошенничество. Более того, новое завещание казалось Люси настоящим, а старое — ненастоящим.

Все это требовало ответа на вопрос, что же делать дальше? Люси не могла просить о помощи ни дядю, ни зятя. Несмотря на то что их виновность была маловероятна, именно этих двоих она подозревала в первую очередь. Люси не могла обратиться за советом и к Марте. Нельзя было впутывать ее в расследование, которое она будет вынуждена скрывать от своего отвратительного мужа и которое, вполне возможно, могло привести к его казни. Люси подумала, что могла бы обратиться к лорду Байрону, и эта мысль была ей приятна. К сожалению, лорд Байрон имел репутацию распутника, способного на вызывающие выходки, и не совсем подходил на роль наставника для молодой беззащитной женщины. Кроме всего прочего, в свете ее несостоявшегося побега с Джонасом Моррисоном, тайные свидания с лордом Байроном были бы слишком опасны.

Был только один человек, к которому Люси могла обратиться, — Мэри Крофорд. Хотя они были едва знакомы, Люси казалось, что она могла бы довериться мисс Крофорд. Ей было необходимо довериться хоть кому-нибудь, и очаровательная, независимая и модная дама, на которую Люси смогла произвести впечатление, была естественным выбором. Ей вовсе не хотелось обрушивать на незнакомку подобные проблемы, но речь шла о чем-то большем, нежели просто о деньгах. Отец Люси хотел, чтобы она получила от него наследство, а им завладел кто-то другой. Этот кто-то нарушил последнюю волю умирающего, обманул человека, когда его тело коченело, а сердце в груди переставало биться. Дама вроде мисс Крофорд, которая производила впечатление добродетельной, не позволит преступлению остаться безнаказанным.

Не успела Люси наметить план действий, как ее решил навестить дядя Лоуэлл. Он постучал, соблюдая приличия, но вошел, не дождавшись ответа, что было невежливо. Он и раньше говорил, что это его дом, и не сомневался, что имеет право входить куда угодно без разрешения. Он бы никогда не позволил себе ворваться в комнату племянницы, когда она могла переодеваться, но, поскольку Люси была уже одета, ему и в голову не пришло, что он делает что-то, на что не имеет права.

Он вошел и какое-то время ходил взад-вперед по комнате, прежде чем начал говорить.

— Теперь, когда имя человека установлено, вы должны безотлагательно написать письмо с извинениями мистеру Олсону.

Люси возмутили требования дяди Лоуэлла.

— А за что, собственно, я должна извиняться? — спросила она, не пытаясь смягчить интонацию.

— Не вставай в позу, детка, если не хочешь, чтобы он отказался от своего предложения.

— Я не сделала ничего предосудительного, — сказала Люси, в которой новое завещание усилило ощущение травли. — Мне все равно, что он предпримет.

Дядя Лоуэлл побагровел. Он заговорил, сжимая и разжимая кулаки:

— Очень хорошо. Ты думаешь, он ничего не знает о твоей интрижке с этим негодяем Моррисоном до того, как ты приехала сюда? Чтобы он не уверился в худшем, ты должна убедить мистера Олсона, что не замышляешь заводить шашни с этим бароном.

Тут он увидел, что Люси держит в руках какой-то документ, и она заметила это. Люси хотела убрать бумаги, но было уже поздно.

— Что это?

Ее охватила паника, она не знала, что ответить. Если она отдаст завещание, можно считать, что все пропало. Возможно, это он украл деньги, а возможно, он просто не захочет, чтобы его имя оказалось связанным со скандалом из-за каких-то нескольких тысяч фунтов, которые к тому же ему не принадлежали. Люси не могла позволить ему принять решение, и она заставила себя мыслить ясно и обуздать свои чувства. Сжимая документ в руках, она смело встретила взгляд дяди:

— Это письмо от моей сестры.

Дядя Лоуэлл внимательно посмотрел на нее, вероятно чувствуя, что что-то тут неладно, но, как человек чересчур прямолинейный, он с трудом видел двуличность в других. Помолчав, он сказал:

— Никаких возражений. Ты напишешь мистеру Олсону.

Люси почувствовала облегчение. Ей нравилась перспектива играть в опасную игру, выражать свое мнение, знать больше, чем думают другие.

— Конечно, — ответила она дяде. Довольная, что смогла сохранить свою тайну, она готова была пойти на компромисс. — Я ему напишу.