Движение вверх

Глава 10 ДРУЗЬЯ-СОПЕРНИКИ

Впрочем, до этого было еще далеко, а пока нам предстоял главный старт олимпийского четырехлетия. У сборной Союза были хорошие шансы завоевать мировое лидерство.

Как я уже говорил ранее, сборная СССР в 60-е годы была сильнейшей в Европе. Чемпионаты континента до 1973-го мы всегда выигрывали достаточно свободно. Только к концу десятилетия к нам стала подтягиваться Югославия, у которой, несмотря на объективный рост мастерства, долго сохранялся страх перед «Красной Машиной». Испания, Италия, Чехословакия, Польша способны были выставить сильные команды, но играли нестабильно.

Чем наши соперники точно обладали, так это самобытностью. Все команды легко можно было узнать по игровому почерку. Например, испанцы всегда носились по площадке как угорелые (кстати, именно Испания первой в Европе начала практиковать натурализацию игроков из США для нужд сборной), игру они старались строить на высоких скоростях и постоянных перемещениях по площадке. Впрочем, в играх против нас их это до поры до времени не выручало. Только в сверхослабленном составе в 1973-м мы впервые проиграли испанцам на их домашнем чемпионате Европы. Трудно тогда было представить, что Испании со временем предстоит стать лучшей европейской командой!

Отличительной чертой итальянской сборной было применение множества комбинаций. В комбинировании они были просто виртуозами, порой голова шла кругом от их тактических схем и взаимодействий. Временами начинало казаться, что для них важнее красиво разыграть комбинацию, чем завершить ее результативной атакой кольца. В других компонентах игры — атлетизме, мощи, игре в защите итальянцы существенно нам уступали. «Скуадра адзурра» стала добавлять лишь с появлением в ее рядах легендарного Дино Менигина, результатом чего стало сенсационное завоевание ею серебра московской Олимпиады. В 80-90-е итальянцы уже уверенно присутствовали в числе лидеров европейского баскетбола.

У Чехословакии и Польши, входивших наряду с Испанией и Италией в четверку хоть сколько-нибудь конкурентоспособных по сравнению с нами европейских команд, не было ярко выраженного стиля. Они просто имели определенный стабильный уровень развития баскетбола и, как правило, выставляли крепкие, хорошо обученные команды, способные при удачном стечении обстоятельств проиграть нам не 30, а 10 очков и побороться за серебро-бронзу континентального первенства.

Баскетбольными талантами славилось западное полушарие. С рассказа о феномене американского баскетбола я начал эту книгу — думаю, совершенно обоснованно, он того заслуживает. Но и помимо США за океаном были сильные соперники.

Двукратными чемпионами мира до нашей победы в 1967-м становились бразильцы. Их игра, их философия баскетбола были совершенно уникальными и очень притягательными. Бразильцы всегда играли без «больших», легким составом и, соответственно, на очень высоких скоростях. Как и в футболе, основой их игры были творчество, свобода, импровизация. Они никогда не боялись соперников, какими бы сильными они ни были, и какой бы ни была турнирная мотивация. Бразилия регулярно давала бой Штатам (так произошло в 1967-м, когда их победа принесла нам золото мирового первенства, так было и в Мюнхене, когда их прекрасная игра раскрыла нам глаза на слабые места американцев). Пожалуй, чего им не хватало для регулярного доминирования на мировой арене, так это атлетизма и игровой дисциплины.

Очень хорошо был развит баскетбол в Пуэрто-Рико. Эта страна была если не 51-м штатом США, то уж их давнишним филиалом, это точно. Пуэрториканцы имели все возможности впитывать традиции американской школы, да и игравшие за нее люди имели неизвестно какое происхождение — пойди разберись, что у этого черного парня за паспорт и откуда он родом — из трущоб Сан-Хуана или из каменных джунглей Гарлема? Как бы то ни было, эта страна регулярно боролась за медали на чемпионатах мира и была способна дать бой любому сопернику, включая СССР и США. Именно игра с Пуэрто-Рико стала для нас первым испытанием на прочность в ходе олимпийского турнира в Мюнхене.

Канадцы реальной угрозы для нас не представляли, зато сборная Кубы в начале 70-х громко заявила о себе. Успешно воспользовавшись братской помощью СССР в виде командированных на работу специалистов (в частности, огромную роль сыграл в становлении кубинского баскетбола литовец Стяпас Бутаутас) и прекрасной генетикой талантливого во многих видах спорта народа, кубинцы дополнительно брали наглостью и напором. Они играли очень динамично, агрессивно, оказывая давление на соперника, в чем-то похоже на американцев, хотя и в многократно ухудшенном варианте. Играть с ними было тяжело даже нам. Это прекрасное поколение баскетболистов, взошедшее в конце 60-х, добилось впечатляющего результата, сенсационно взяв в Мюнхене бронзу.

Сегодня в баскетболе в основном пропала национальная самобытность. Все копируют Америку, не понимая изначально того, что пытаться играть в американский баскетбол, не развивая перед этим атлетизм и физическую мощь, — несусветная глупость. Я вижу в этом, как и во многом другом, удивительно изощренное и эффективное навязывание Штатами своего «продукта» всему миру. При постоянной тяге Америки к самообновлению ее арсенал постоянно пополняют лучшие и новейшие образцы и технологии, а остальному миру предлагаются под видом суперпродукта уже устаревшие варианты. В любом случае США уверены, что в этом навязанном всему миру стиле — игры, жизни — они на голову сильнее всех и не встретят серьезной конкуренции. Победить Америку можно только действуя нестандартно, не по их собственным лекалам.

Уникальность подходов к подготовке сборных команд в ту пору в полной мере демонстрировал СССР. Впрочем, это была уникальность особого рода. Подавляющее преимущество советских команд в игровых видах спорта было обусловлено огромными тренировочными объемами, великолепной физической подготовкой, фактическим профессионализмом спортсменов, тренировавшихся тогда гораздо больше своих зарубежных соперников. Еще одной составляющей была их феноменальная сыгранность.

Для СССР в целом были характерны постоянная работа с огромными объемами (часто неоправданными) на многочасовых ежедневных тренировках и совершенно свирепое отношение к спортсменам. Через эту мясорубку пробивался один из 100. Конечно, ему уже не страшны были никакие испытания, но что случалось с 99? Ведь из них, при бережном отношении и индивидуальном подходе, могло вырасти еще добрых два конкурентоспособных состава сборной.

Европейская школа была по сравнению с нами более изнеженной, заокеанские команды, кроме США, уступали нам в классе и тактической выучке. Да, действительно, до поры до времени у нас не было соперников, кроме американцев. Однако постепенно ситуация начала меняться.

С 1961 года началось восхождение сборной Югославии, когда у себя дома в Белграде она впервые взяла медали континентального первенства — серебряные. В 1963-м — серебро мирового первенства и бронза европейского. В 1967-м — вновь вторые на чемпионате мира, в 65-м, 69-м и 71-м — вторые в Европе. С конца 60-х на Балканах начала формироваться мощная команда, которой суждено было в течение следующего десятилетия собрать главные трофеи всех крупнейших турниров — три европейских золота, два мировых и, наконец, самое главное — олимпийское.

Югославский баскетбол — пример близкого к 100-процентному использования имеющихся ресурсов и возможностей. Комфортный климат с хорошей демографией (на Балканах, особенно в Словении и Черногории, очень много высоких людей), должный уровень мотивации спортсменов и прекрасная организация процесса подготовки игроков и тренеров — вот три основные составляющие этого явления.

Народы Югославии — сербы, хорваты, словенцы, боснийцы — всегда были амбициозными и самодостаточными. Впрочем, когда мы играли, мы не проводили большой разницы между национальностями наших соперников. Лишь позднее мы узнавали, что, допустим, Чосич и Петрович — хорваты, Далипагич и Кичанович — сербы, Делибашич — босниец и т. д. Заметно было, пожалуй, лишь то, что Словения уже тогда была наиболее передовой и прозападно настроенной территорией.

Так или иначе, за свою национальную честь, за свой флаг югославы готовы были биться не на жизнь, а на смерть. Думаю, настрой на игры против СССР мог иметь для них и дополнительную политическую подоплеку — желание утереть нос «старшему брату», постоянно поучающему «младших», как надо жить.

Впрочем, главным для «югов», я уверен, было вполне нормальное для спортсменов стремление к первенству. Понимая, что с американцами им бороться не по силам, югославы прагматично сосредоточили свои усилия на втором по мощи сопернике — СССР, детально изучили наши слабые места и стали концентрировать основные силы на противостоянии с нами. Нужно признать, что в 70-е, когда у Югославии была блистательная сборная, им это удалось.

Дополнительное важное значение в мотивации игроков имели либеральные правила, применявшиеся уже тогда в югославском баскетболе. Спортсмен высшего уровня обязан был выступать в национальном чемпионате и в сборной до 28 лет, а затем был волен уехать на заработки за границу. Это было прекрасным стимулом, и белградский «Партизан», по сути, уже в 60-е стал превращаться в академию по подготовке легионеров для всей Европы.

В наши дни, когда практически любые ограничения по отъезду за границу и вовсе отменены, а прекрасная школа подготовки молодежи сохранилась, Сербия, Хорватия и Словения стали полноценной фабрикой по производству молодых игроков на продажу. Да, национальные чемпионаты в этих странах весьма слабые, зато сборные стран, составленные из игроков, выступающих в сильных клубах по всему миру, очень сильны. Постоянная финансовая подпитка клубов за счет продаж позволяет системе воспроизводиться, вкладывать ресурсы в воспитание новых и новых молодых игроков.

Главным в организации подготовки у «югов» всегда был системный и единообразный подход. Он сохранился и сейчас, когда страна распалась на осколки, — баскетбольная элита держится очень сплоченно и сохраняет традиции. Югославы никогда не стеснялись учиться и перенимать опыт. Приведу характерный пример: еще с 60-х годов «юги» начали приглашать в летнее время, в период отпусков, к себе на Адриатику специалистов из США. Им даже платить не приходилось — они с удовольствием приезжали с семьями бесплатно пожить на прекрасных курортах, в качестве компенсации проводя по нескольку занятий в неделю с молодежью.

Так вот, самое главное — на этих занятиях трибуны у спортплощадок были, битком забиты молодыми югославскими тренерами, жадно впитывающими и конспектирующими каждый жест, каждую реплику заокеанских учителей. Это не означает, что потом они все слепо копировали — использовали только лучшее. Но знать особенности игры соперника, изучать досконально все, что есть в современном баскетболе, — это непременное условие конкурентоспособности. Югославы это прекрасно поняли.

К огромному сожалению, гораздо быстрее нас. Даже сейчас, растеряв позиции в мировом спорте, мы по-прежнему «ленивы и нелюбопытны», не хотим и не любим учиться, по-прежнему живем в иллюзии великодержавного подхода. Что же говорить о советской эпохе, когда превосходство отечественной спортивной школы над всеми остальными считалось аксиомой! Да, вот когда — не позднее, чем после победы «югов» на чемпионате мира 1970-го — нашим спортивным специалистам и функционерам нужно было всерьез задуматься и начать модернизировать свое собственное баскетбольное хозяйство.

Именно в начале 70-х, когда после ухода из спорта плеяды великих игроков — Корача, Данеу и других, — появилось новое, еще более славное поколение, Югославия сделала по-настоящему мощный рывок, переход на качественно новый уровень. Нужно честно признать, что мы это проворонили.

В Югославии сложилась прекрасная тренерская школа, научившаяся «штамповать» высококлассных игроков, как на конвейере. Ее отличительной особенностью были прекрасное тактическое взаимодействие на площадке плюс яркая индивидуальность игроков. Позднее, ближе к 90-м, как и всякий конвейер, эта школа несколько скатилась к усредненному «продукту», но в наше время все югославские игроки были исключительно самобытны.

Еще один «столп» организации баскетбола на Балканах — прекрасно развитая клубная система. В каждом клубе на высшем уровне организованы занятия как минимум в четырех возрастных группах. Благодаря концептуальному единству внутри тренерской школы игроки легко переходят с уровня на уровень. Конечный результат — нет, не победа в национальном первенстве, Кубке европейских чемпионов, Кубке Корача и даже не делегирование игроков в сборную — победителя или призера мировых баскетбольных форумов. Это все результаты промежуточные, хотя и очень желанные. Главная же цель — правильно, выгодная продажа игрока.

Эта система у югославов великолепно действует уже десятилетия. Помимо пула высококлассных тренеров, она обеспечена слаженной и синхронной работой опытных агентов. То, что при этом результаты сборной оказывались лучше, чем у СССР, где именно интересы национальной команды были поставлены во главу угла, а на клубы всем было наплевать, выглядит парадоксально лишь на первый взгляд. Клубная система, пусть даже «заточенная» на корыстные интересы, стала формировать крепкую и стабильную основу для постоянного прогресса баскетбола в целом.

Характерно, что похожим образом в Югославии (и в ее нынешних преемниках) организованы занятия футболом, волейболом, гандболом, водным поло, т. е. наиболее зрелищными и «продаваемыми» видами спорта.

Эта система выстроена во многом по тем же принципам, что и в Штатах. Отличие в том, что за океаном начальный этап подготовки баскетболистов сосредоточен в школах и университетах, а профессиональные клубы работают уже только на уровне спорта высших достижений. Кроме того, все лучшие игроки в США идут на «внутренний рынок», а не на экспорт. В клубах NBA играют в основном свои. Присутствие там иностранных игроков — результат программ международного сотрудничества. Если бы не международные интересы США, причем далекие от баскетбола, в лиге иностранцев не было бы вообще, я в этом абсолютно уверен.

Я хотел бы подчеркнуть, что именно прекрасная школа баскетбола, самобытное мастерство, воля к победе были главными составляющими феноменального успеха югославского баскетбола в 70-е годы, а отнюдь не хорошо известная неприятная манера поведения на площадке этой команды. Да, действительно, противнее соперника найти было трудно — постоянные толчки, плевки, провокации, стремление вывести соперника из себя любыми путями надежно заняли место в тактическом арсенале югославской сборной. Если я правильно понимаю, примерно так чехи играют в хоккей с шайбой.

Приятного в этом было мало, тем более, что давать сдачу советские спортсмены кому бы то ни было права тогда не имели. Отношения с игроками, использовавшими подобные приемы, хорошими быть не могли. Ну как, допустим, я могу относиться к человеку по фамилии Славнич, который за 10 лет в мировом баскетболе всего меня исплевал, исщипал и издергал? В лучшем случае — никак, как к пустому месту.

Я и впрямь со временем выработал в себе философское отношение не только к нему, не только к югославам, но и ко всем, кто нечестно играл против меня и моей команды. Во-первых, я утешался старой баскетбольной поговоркой — «если бьют, значит — боятся». Во-вторых, ну что с них взять? Если человек ничего больше не умеет, или если его так заставляет играть тренер, а ему при этом также нужно кормить семью, выигрывать матчи и т. д.? Нельзя сделать слона из мартышки, как ты ни старайся.

Ну а, в-третьих, и это главное, лицо югославского баскетбола для меня определяют все-таки другие игроки, по-настоящему великие, которые и вели себя величественно, интеллигентно и достойно. В общем и целом, в матчах против Югославии в основном была честная мужская борьба. Да и отношение к СССР, к русским в целом у «югов» было благожелательным — сказывались и тогда еще недавняя война, и общая религия. А играли грязно они против всех, просто очень хотели выигрывать и использовали для этого все возможности. И просто мы были их основными соперниками.

Кстати, ко мне в Югославии было особенно хорошее отношение. Не хочу рисоваться, но на протяжении баскетбольной карьеры моя популярность там была на уровне поп-звезды — я на улицу не мог выйти. Дело не во мне лично, до стиля современных спортивных селебрити вроде Бэкхема или Роналду мне бесконечно далеко. Просто югославы ценили и понимали хороший баскетбол, а именно в него я всегда и старался играть.

У нас, русских, отношение к соперникам с Балкан в целом тоже было нормальным. Конечно, специфическая манера их игры восторгов не вызывала. Кроме того, мы подспудно не могли не испытывать определенной зависти к братьям-славянам, которые сумели достичь у себя в стране гораздо более высокого уровня жизни и стандартов демократии.

Правила, которые действовали в Югославии, были гораздо более комфортными для людей, чем в СССР. О возможности спортсменов продолжать с определенного этапа карьеру за рубежом, в странах капиталистического блока, я уже говорил. Но либеральное законодательство действовало в целом для всего населения. Во многие страны Европы югославы могли путешествовать без виз, им разрешалось уезжать на заработки за границу. В целом их жизненные стандарты были значительно ближе к западным, чем в СССР.

Профессиональный спорт в Югославии был в целом организован гораздо лучше, чем у нас. По сравнению с советскими «звездами» югославские катались, как сыр в масле. У них не было необходимости носиться, высунув язык, по барахолкам, зарабатывая на перепродаже русской икры и заграничного барахла. Серьезнее была организована и вся баскетбольная инфраструктура.

Думаю, многим советским людям моего поколения запомнились югославы, приезжавшие в СССР на работу или по иным нуждам. Хорошо одетые, хорошо воспитанные, вальяжные, богатые, они выгодно отличались от наших нищих и порой диковатых соотечественников. В те времена многие русские девушки мечтали выйти за югослава замуж: с одной стороны, это обещало прекрасный уровень жизни, с другой — не требовало перемещения на другой континент, в чуждую культуру, как это имело место в случае браков с африканцами.

В целом, думаю, несмотря на некий холодок в общении между нашими странами на уровне большой политики, югославы вызывали в СССР симпатию. Что касается нас, баскетболистов, то сложная история взаимоотношений на площадке не влияла на наше отношение к братьям-славянам на уровне человеческого общения. Мы были профессионалами и прекрасно понимали, что в своих поражениях мы в первую очередь должны были винить самих себя.

Впрочем, об одной стороне «югославской мечты», категорически меня не устраивающей, сказать все же придется. Выход югославского баскетбола на новый уровень и появление новых возможностей по продажам игроков совпали с возвышением Борислава Станковича[26], и период его правления я считаю в целом мрачной эпохой. Такого засилья ангажированного судейства, нечестных административных решений, поддерживающих одну страну против других, не было раньше никогда.

Хуже всего то, что лейтмотивом этой политики были даже не патриотические интересы — с учетом скорбной истории многострадальной Югославии это было бы еще полбеды. Нет, все решали именно деньги, причем немалые, крутившиеся в настоящей баскетбольной мафии, сформировавшейся вокруг трансферного рынка югославских игроков. Их продажи приносили хорошие доходы, а международные успехи сборной были нужны для роста их личного рейтинга и, соответственно, сумм продаж.

Именно с тех пор нечестное судейство в баскетболе приобрело характер системного и постоянного явления. «Работа с судьями», как минимум для того, чтобы нейтрализовать недобросовестное воздействие на них со стороны соперников, стала обязательным условием успеха. Пострадать от этой политики пришлось и сборной СССР, и позднее я расскажу о нескольких подобных эпизодах.

Игры против югославов всегда были неприятными, но в них, по крайней мере, можно было не опасаться за свою безопасность. В нескольких случаях противостояния с некоторыми другими нашими друзьями-соперниками выливались в реальную угрозу для жизни и здоровья.

В первый раз это случилось на самой заре моей карьеры в сборной, в 1967-м, во время ее коммерческого турне по Южной Америке по окончании победного для нас чемпионата мира в Уругвае. Сама по себе эта поездка была непростой. Игроки сборной уже месяц не были дома, пережили сильнейшее напряжение в ходе решающих игр мирового первенства, а теперь уже 10 дополнительных дней скитались по латиноамериканским странам. Сил играть у большинства уже просто не было, а ведь для того, чтобы получить какие-то копеечные барыши в виде премиальных, нужно было еще и выигрывать.

Дело давнее, поэтому можно признаться, что определенный контингент сборной — ее ветераны — каждый вечер надирались просто в ...у, по утрам перед играми отмокая в бассейне отеля. Естественно, ваш покорный слуга как новобранец команды, да еще и неудачно сыгравший на мировом первенстве, такого позволить себе не мог.

В завершающей части турне мы встречались с клубом «Коринтианс» — неким бразильским аналогом ЦСКА, который до этой встречи никогда не проигрывал на своей площадке. Что из себя эта площадка представляет и что на ней и вокруг нее будет твориться во время игры, я и представить себе не мог.

Место проведения встречи было типично бразильским стадионом — с очень близко к игровому полю и почти вертикально расположенными бетонными трибунами, и производило впечатление каменного мешка. Сказать, что до отказа забитый зал яростно и чрезвычайно агрессивно поддерживал свою команду, — значит не сказать ничего. Последние три минуты игры, счет в которой постоянно менялся, как качели, то в нашу пользу, то в пользу соперника, игрались. полтора часа. После каждой остановки игры в игроков в красных майках с трибун немедленно летело несколько десятков яиц, пирожков и прочих посторонних предметов. Никакими защитными козырьками скамейки команд оборудованы не были, и наши запасные игроки прятались от этого града — я не шучу! — под судейским столом. Каждое действие нашей команды сопровождалось оглушительным свистом и улюлюканьем трибун.

В какой-то невообразимой концовке сборная выиграла 1 очко, и 30 метров от площадки до подтрибунного помещения, которые мы проделали под прикрытием полиции сквозь разъяренных болельщиков, — это что-то незабываемое. Одним из арбитров матча был казанец Мухамедзянов. Он-то и успел получить по дороге несколько тумаков и удар ногой в пах от бразильских ценителей баскетбола. Нас спасли только наше проворство и стойкость бразильской полиции, которая сумела отсечь хлынувшую за нами толпу от входа в подтрибунные помещения.

Все происходящее напоминало какой-то триллер — страшный рев из-за захлопнутых полицейскими дверей, перепуганные игроки и тренеры, корчащийся от боли Мухамедзянов... Чуть-чуть переведя дух, мы с изумлением обнаружили, что вместе с нами людской волной под трибуну занесло какого-то особо рьяного бразильского болельщика. Это был наш шанс выплеснуть все, что накопилось в нас за последние 3 часа. Убить мы его, конечно, не убили бы, но досталось этому чудаку хорошо. От по-настоящему серьезных травм его спасла лишь та же бразильская полиция.

Со стадиона мы смогли уехать только через 2 или 3 часа, когда страсти чуть-чуть улеглись.

Второй подобный случай имел место весной 1969-го, когда в рамках розыгрыша Кубка европейских чемпионов мы играли в Брно против местного клуба. Как я уже говорил, мы были далеки от политики и не давали оценок действиям нашего правительства в Чехословакии. В августе 1968-го мы, находясь в аэропорту в Риме, услышали о вводе войск стран Варшавского договора в Прагу. Западные интерпретации произошедшего, разумеется, сильно отличались от советской. Мы могли предполагать, что отношение к русским в «братской» Чехословакии сейчас не самое теплое, но то, что нас ожидало, мы не могли увидеть даже в страшном сне.

Игра в Брно запомнилась мне на всю жизнь. С первой до последней ее минуты трибуны, до отказа забитые зрителями, издавали какой-то невообразимо страшный гул. Это не был обычный рев многотысячной толпы, к которому мы, в принципе, давно привыкли. Нам было не впервой играть при агрессивном настрое местных болельщиков. Но здесь звук, который несся с трибун, был необычным — без перерывов, на одной высокой ноте, исполненный злобы и ненависти.

Игра проходила на хоккейном стадионе, причем борта коробки не были демонтированы, баскетбольный помост был размещен прямо посреди огражденного ими пустого пространства. Это усиливало ощущение беззащитности под 6 тысячами ненавидящих нас взглядов. Не сочтите за сгущение красок — все 40 минут игры мы постоянно ощущали себя мишенями в тире. Как раз в эти дни снимали с должности знаменитого Дубчека[27], и, как нам потом сказали, если бы отставка произошла днем раньше, т. е. накануне игры, живыми мы бы оттуда не выбрались.

В такой обстановке играть, разумеется, было невозможно. «Прижав уши», мы отбыли на площадке свой номер, никуда не лезли, не провоцируя соперника и публику. Спокойно проиграли «-11», имея в запасе домашние «+30», но ощущения от этого испытания остались самые тяжелые.

Не знаю, почему, но игры «с приключениями» чаще имели место против братских стран из социалистического блока. Как я уже говорил, мы, как правило, не отвечали на провокации соперников и никому сдачи не давали. Поэтому драки во время игр были редчайшим и исключительным явлением. Тем более, что баскетбол — не хоккей, драки в нем происходят достаточно редко.

Кстати, в хоккее, где единоборства соперников гораздо более жесткие, и это неизбежно провоцирует стычки, советские спортсмены тоже обязаны были сдерживаться. Время от времени столкновения все-таки случались, а порой они перерастали в грандиозные ледовые побоища, которые замалчивались спортивными средствами массовой информации, зато немедленно обрастали легендами. Наиболее часто отношения выясняли, естественно, с канадцами, но также и с братьями чехословаками. Говорили, что нередки были драки «команда на команду» после игр, в подтрибунных помещениях. У хоккеистов они якобы могли происходить через раз, а у игроков в водное поло — один из самых грязных и жестких видов спортивных игр — практически после каждого матча.

На этом фоне баскетболисты выглядят довольно миролюбивыми людьми, хотя даже представить страшно, что произойдет, если, допустим, к тебе «приложится» двухметровая 120-килограммовая черная машина, выросшая на гарлемском асфальте. Возможно, поэтому в NBA любые поползновения на выяснение отношений кулаками караются исключительно жестко.

Однако не бывает правил без исключений, и наблюдать такие исключения доводилось и мне. В частности, в течение моей карьеры в сборной случались массовые драки с командой. Кубы, одним из наших самых верных и зависимых от нас союзников. Как я уже сказал, в начале 70-х у кубинцев была хорошая амбициозная команда. На некоторые матчи она настраивались по-особому, и выражался этот настрой временами достаточно своеобразно.

Многим, например, памятно легендарное побоище, устроенное представителями Острова свободы в игре против США в рамках турнира Всемирной универсиады в Москве в 1973-м в старом баскетбольном зале ЦСКА. У американцев тогда была сильная сборная, ставшая победителем турнира. Кубинцы существенно уступали им по игровым возможностям, но настроены были очень решительно. С первых минут встречи было ощущение, что они готовы использовать любой повод, чтобы спровоцировать выяснение отношений: постоянно наскакивали, как шавки, на мощных штатников, ожидая удобного момента, чтобы начать драку.

Американцы не отвечали на эти наскоки, и все шло к закономерному результату — убедительной победе США, однако за три минуты до конца встречи кубинцы, видимо, чувствуя, что время уходит, сорвались с катушек. В каком-то игровом эпизоде после жесткого стыка в борьбе за мяч все 12 игроков кубинской команды, как по команде, ринулись на американцев. Началась страшная драка, не имевшая аналогов в баскетбольной истории, — в ход у кубинцев пошли стулья и «розочки» от стеклянных графинов, которые были расставлены на столиках для судей и персонала.

Абсолютно никто не был готов к такому развитию событий, все были просто ошарашены. Излишне говорить, что службы безопасности на играх были тогда представлены символически, ведь эксцессы на трибунах, а тем более на площадке были практически исключены. Поэтому агрессии кубинцев толком никто не противодействовал, и безобразная драка продолжалась около 15 минут. Нужно отдать должное американцам — они повели себя наиболее организованно и сплоченно. Растерявшись поначалу, они быстро сориентировались, встали в боксерскую стойку кольцом вокруг своей скамейки и довольно успешно отражали атаки соперников.

Надо сказать, что кубинцы, видимо, рассчитывали на поддержку трибун и общую ненависть стран социалистического блока к американцам. Так что, когда трибуны через несколько минут после начала побоища начали громко скандировать название их страны, это их еще больше воодушевило. Они не сразу разобрались, что несколько тысяч болельщиков, возмущенных их диким поведением, кричат: «Ку-бу вон! Ку-бу вон!» Безусловно, этот инцидент, спровоцированный кубинцами, стал позором Универсиады и темным пятном на репутации их команды.

Похожая история с неожиданной реакцией зала случилась двумя годами ранее, во время турне сборной СССР по США. Перед игрой в Цинциннати какие-то провокаторы устроили шоу с использованием тематики «еврейского вопроса» — вывесили плакаты с антисоветскими лозунгами, громко скандировали обструкционные требования, а во время исполнения государственного гимна СССР провели «шумовую атаку».

Я никогда не драматизировал такое поведение болельщиков соперника, хотя и никогда его не понимал. Ладно, вы не согласны с политикой руководства СССР, но спортсмены-то тут причем? В данном случае участники акции протеста совершенно очевидно рассчитывали на симпатию и поддержку зала, однако закончилось все достаточно непредсказуемо. После исполнения гимна, заглушенного свистом и гудками, весь зал встал и несколько минут приветствовал советскую команду аплодисментами. Действительно, во всех странах позиция нормальных людей, как правило, способна преобладать над мнением группы чудаков или откровенных негодяев.

Возвращаясь к кубинцам, наши игры против них на определенном этапе были достаточно принципиальными и непростыми. Однажды мы играли в гостях, на Острове свободы, в присутствии глав государств — легендарного вождя кубинской революции товарища Фиделя Кастро и генсека Л. И. Брежнева. Игра складывалась для нас очень тяжело. Мы выиграли с перевесом в несколько очков, но представляю, что было бы, если бы мы вдруг проиграли! К счастью, в перерыве мы с облегчением узнали, что после первого тайма руководство удалилось со стадиона.

Так вот, именно игра против кубинцев как-то раз сопровождалась массовой дракой. Начиналось все опять-таки постепенно, напряжение в матче постоянно росло. Нужно признать, что против нас кубинцы играли все-таки более сдержанно, чем против США, демонстрируя, скрепя сердце, уважение к «старшему брату». Однако тут произошел срыв, причем не без нашей вины.

В каком-то игровом эпизоде неласково обошлись с Иваном Двор- ным, но судья не усмотрел в действиях соперника нарушения правил. Прошло буквально несколько секунд, и уже после другого столкновения, сопровождавшегося свистком судьи в нашу пользу, Ваня не придумал ничего лучшего, как размашисто навесить с правой своему обидчику. Самое главное, что сделал он это. буквально в двух шагах от скамейки противника!

Что тут началось, словами не передашь. Разумеется, все 12 игроков Кубы немедленно в ярости бросились на Дворного. Тот, быстро разобравшись, что дело пахнет керосином, стал спасаться бегством, однако почему-то не по кратчайшему пути к своей скамейке, где мы бы оказали ему поддержку, а в обратном направлении.

И вот, на протяжении нескольких минут трибуны наблюдали это яркое и незабываемое зрелище — Ваня Дворный красиво бежит вокруг площадки, преследуемый толпой разъяренных черных ребят и пытающимися остановить их судьями и персоналом. По дороге он, разумеется, получил пару плюх вдогонку. Совершив круг почета, вся эта кавалькада достигла, наконец, скамейки сборной СССР, где ее уже поджидали мрачные люди в красных майках. Боестолкновение было коротким, но интенсивным, и после него, думаю, у кубинцев на некоторое время пропала охота грубить в матчах с русскими.

Нет, драчунами и тем более провокаторами мы не были, хотя, разумеется, нехитрыми баскетбольными приемами воздействия на соперника владели все и при необходимости могли их применить. Баскетбол — игра очень динамичная, игрок постоянно находится в движении, и это движение, скажем так, может иметь самые разнообразные траектории. Попробуй, докажи, что твой локоть, опускаясь после прыжка за мячом, нашел лицо соперника специально, а не по несчастному стечению обстоятельств?

Американцам в мюнхенском финале суждено было испытать это явление в действии. После знаменитой драки Миши Коркия с Дуайтом Джонсом арбитры назначили спорный мяч, и на линию встали Сашка Белов и мощный черный форвард Джим Бревер. Могу только догадываться, какие эмоции обуревали моего однофамильца — досада за удаление товарища по команде, общая накопившаяся ненависть к американцам, с которыми ему к тому моменту уже полтора тайма приходилось биться под щитами в жесточайшем контакте, в котором они его не жалели. Нет сомнений в том, что чудовищный пас Сашки за 8 секунд до финальной сирены, поставивший под угрозу нашу победу, был вызван в первую очередь невероятным перенапряжением по ходу всей игры, в которой А. Белов был единственным из нас, кто соперничал с американцами в мощи и силовой борьбе под щитами.

Так или иначе, после прыжка за мячом наш центровой нанес сокрушительный удар по голове оппонента, после которого американец несколько минут провел на полу «Баскетболхалле». Можно, конечно, вполне политкорректно сказать о стечении обстоятельств, о том, что Сашкин локоть случайно нашел голову Бревера. Надеюсь, зная мою «кредитную историю», меня не обвинят в тяготении к грязной игре, если я скажу, что, по моему мнению, Сашка врезал Бреверу специально. И если я скажу, что правильно сделал.

Американцы сами всегда играли очень жестко и агрессивно. Я столкнулся с этим в первой же игре против них, еще в 1967-м, когда американский баскетболист, одной рукой принимая мяч, локтем второй целенаправленно нанес мне удар в лицо. Хотя к суровой борьбе в мужском баскетболе я был уже приучен, на таком уровне и в таком варианте агрессии я столкнулся с этим впервые. Эту школу пришлось пройти, научившись и терпеть полученные удары, и — что более важно — по-боксерски уклоняться от них. Самое главное в этом деле — уклониться от ударов в то время, когда мяч находится в воздухе и внимание арбитров привлечено к нему. Именно в эти моменты бьют наиболее жестоко.

И в мюнхенском финале американцы с самого начала играли очень жестко. И мне, и Сашке досталось от опекунов порядочно. И стычка с участием Коркия была спровоцирована именно Джонсом, а не кем- либо другим. Как знать, если бы не импульсивная реакция нашего грузинского джигита, немедленно сцепившегося с соперником (тот будто специально выбрал единственного в сборной СССР безбашенного игрока, которого хлебом не корми, дай ввязаться в драку), если бы не эта моментальная карательная акция со стороны А. Белова, возможно, американцы просто задавили бы нас своей агрессивной игрой в прессинге?..

Впрочем, об этом — в свое время. Все это я рассказываю не для того, чтобы сгустить краски или добавить жареного в свое повествование. Я просто хочу, чтобы читатели поняли, каким было противостояние на высшем уровне мирового баскетбола и какой мобилизации всех усилий и качеств требовала от нас большая игра.