Движение вверх

Глава 14 ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ

К мюнхенской Олимпиаде я подошел зрелым мастером. У меня за плечами было семь сезонов в профессиональном баскетболе, включая пять международных. Я обрел полную психологическую устойчивость. Главным игровым достоинством была моя способность взять на себя игру в ключевые моменты, когда решается судьба противостояния команд. Эта способность не раз проверялась на деле и срабатывала.

Мой подход к игре в баскетбол был в полной мере новаторским. Это, скорее всего, и было основой успеха. Знаменитый бросок в прыжке, успевший стать моим фирменным стилем, был в то время общепринятой доминантой лишь в NBA, даже в американском студенческом баскетболе им владели немногие. В Европе же он и вовсе был редчайшей практикой.

Однако к тому времени баскетбол успел превратиться для меня в нечто большее, чем просто игра, в которой я добиваюсь определенного успеха. Во что именно — я попытаюсь сейчас объяснить.

Как я уже сказал, в 60-е годы с точки зрения технического арсенала баскетбол в Европе был все еще достаточно консервативен. Во время игры больше половины очков набирались в проходах, остальные — бросками из-под щита с одной ноги, полукрюком, со «стояка». Сейчас в это уже с трудом верится, но только в 57-м году, в рамках спортивной программы Всемирного фестиваля молодежи и студентов впервые было введено правило 3 секунд, ограничившее время пребывания под щитом соперника. Ранее отсутствие такого правила давало неоспоримое преимущество «большим». Наш гигант Ахтаев[29], например, в те благословенные времена мог просто простоять всю игру, облокотившись о щит соперника и забивая мяч за мячом.

Тогда же впервые был запрещен прыжок с мячом — тоже трудно поверить, но до этого после прыжка можно было продолжать атаку кольца соперника. Разумеется, эти нововведения усложнили игру в нападении и повысили зрелищность матчей, хотя и сократили их результативность. В моей спортивной судьбе это сыграло особую роль. Повышение шансов защиты против нападения отодвинуло линию обстрела кольца на более удаленную дистанцию, и это стало своеобразной революцией в баскетболе. Это дало шансы «маленьким» против «больших», вызвало к жизни новые технические аспекты подготовки баскетболистов. Тогда — примерно с 58-го — заговорили о так называемом «броске в прыжке».

Должен сказать, что к этой перемене тенденций я, несмотря на свой юный тогда возраст, был интуитивно готов. Я уже понимал, что за 2 метра я точно не вырасту и что бросать из-под кольца в большом баскетболе, к которому я себя готовил, мне не дадут. Моим единственным шансом было научиться обстреливать кольцо соперника с дальней дистанции. Кроме того, ключевым становился вопрос о выборе позиции и момента для броска. С учетом преимущества большинства соперников в росте дополнительные шансы мне давали внезапность броска и умение выполнить его из максимально высокой точки.

Так я начал оттачивать технику броска в прыжке с дальней дистанции. Моим преимуществом была прыжковая подготовка, которую я прошел в легкой атлетике. Начав выезжать на областные, а затем на всесоюзные соревнования, я убедился в своей правоте — увидел, что в самых хороших командах моих сверстников никто не бросает. Практически такой же вывод я сделал и по мере знакомства со взрослым баскетболом. Лишь знаменитый Александр Травин практиковал в своей игре за ЦСКА качественный дальний бросок.

Мне повезло с интуицией и с характером — мне всегда было интересно не только освоить то, что умеют и делают все, а пойти дальше и сделать что-то необычное, недоступное другим. Ради этого путешествия в неизведанное я готов был часами изнурять себя в спортзале. О том, что главным для меня всегда было именно поразить кольцо соперника, я уже рассказывал. Я был снайпером по природе, по призванию и по убеждению. Никто не смог бы меня изменить.

Умение бросать в прыжке требует великолепных навыков. Два основных элемента — это баланс тела в воздухе и максимально высокая «отпрыжка». С последним все ясно — чем выше ты выпрыгнул, тем больше времени у тебя на правильное исполнение броска. Это тем более важно, что в игре применять любые технические навыки на порядок сложнее — мешает соперник, мешают стресс и иные дополнительные факторы. То, что ты способен сделать в комфортных условиях на тренировке, сработает в игре на 20-50%, не больше. Если ты отпрыгиваешь от паркета, как говорится, «на один батон», то времени правильно выполнить бросковое движение у тебя существенно меньше, а шансы сделать это в игре стремятся к нулю.

Что касается баланса, то его ощущение позволяет варьировать бросок в зависимости от игровой ситуации. Именно чувство баланса позволяет баскетболисту «зависать» в верхней точке прыжка, переигрывая при необходимости соперника, изменяя траекторию полета мяча и т. д.

Подготовка такого броска предполагает также две составляющие. Первая — очень простая. Это сотни часов индивидуальных занятий в спортзале (как правило, после общей тренировки), в ходе которых отрабатываются и шлифуются технические навыки. Вторая — не менее важная — это функциональная подготовка. К счастью, и это я тоже очень рано понял.

Примерно в том же 58-м году мне попалось на глаза высказывание легендарного американского баскетболиста Билла Рассела: «Баскетбол — это ноги». Этому определению суждено было стать девизом моей жизни в баскетболе. О 208-сантиметровом Расселе было известно, что на тренировке он 30 раз подряд доставал кольцо в прыжке двумя руками. Узнав это, я, разумеется, счел себя обязанным это повторить.

Я попросил мать сшить мне брезентовый мешок, фиксирующийся на плечах, который я наполнял песком и каждый день до ухода в школу прыгал с ним из низкого приседа до потери сознания. Это было очень тяжело, но и цель была значимой. Очень скоро появился и результат — я научился забивать сверху, причем был способен сделать это в игре, что в ту пору было исключительно редким явлением. Нужно ли говорить, что «рекорд» Рассела я повторил в 18 лет, сделав сам себе подарок к совершеннолетию?..

С 20 лет, когда у меня появились лучшие условия для тренировок, я начал постоянно приседать со штангой. Ежедневно я выполнял серию из 10 подходов по 10-12 движений с весом до 120 кг. Позднее — ближе к 26-28 годам — заменял эту серию более разнообразной «горкой»: сначала поднимался в несколько подходов до веса в 150-170 кг, затем спускался обратно, выполняя на каждом весе максимум движений, на который был способен. Еще позднее, после 30 лет, уже просто отрабатывал с максимальными весами по часу ежедневно.

Не столь важно, как именно были организованы эти тренировки. Важно то, что я сохранял эти нагрузки постоянно, сначала наращивая, а затем поддерживая необходимую для высокой отпрыжки мышечную массу. Этот путь, который я начал в 14 лет, не прекращался никогда. Может, кто-то не поверит, но приседать со штангой я продолжал и после завершения карьеры игрока, продолжаю и до сих пор. Более того, к 60-летию снова преподнес себе подарок — присел (пускай в полуприсед, до 90 градусов) с весом в 200 кг! Это притом, что в лучшие дни активной спортивной карьеры моим максимальным результатом были 190 кг — тоже не такой уж маленький вес для атлета моей комплекции и моей специализации.

Нет нужды говорить, что все эти нагрузки я осваивал в дополнение к общей тренировочной программе. Более того, мне постоянно приходилось преодолевать откровенное предубеждение партнеров и, главное, тренеров. Преобладало мнение, что работа с большими весами не только не нужна, но и противопоказана баскетболисту, поскольку «забивает» мышцы, ухудшает скоростные качества, а в особенности вредит броску. Порой условия для занятий приходилось творчески моделировать. Помню, в 75-м мы с Сидякиным по собственной воле на один из сборов перед чемпионатом Европы приволокли штангу, разместив ее на балконе гостиничного номера. Так, установив ее на балконных перилах, и приседали.

Поразительно, что и сейчас такая точка зрения порой преобладает в континентальном баскетболе! Надеюсь, что своим примером я хоть немного поспособствовал дискредитации этого неумного подхода. Например, я прекрасно совмещал тренировки в зале штанги с бросковыми. Секрет исключительно прост — после занятий с весами нужно просто 10 минут поработать с ведением, а уже потом переходить к броскам. Разумеется, как и всякая более или менее экстремальная нагрузка на организм, упражнения с весами должны правильно дозироваться и грамотно исполняться технически. Так что «вред» от занятий со штангой легко минимизируется.

Что касается пользы, то ее трудно переоценить. Правильнее будет сказать так: если бы не мои постоянные занятия с весами, мир не узнал бы баскетболиста Сергея Белова и его знаменитый бросок в прыжке. Исполнить такой бросок вполсилы невозможно. А исполнение его в полную силу и было осуществимо только через эти изнурительные ежедневные приседания — порой через «не могу», стиснув зубы и проклиная все на свете.

Я вообще думаю, что функционально мы в целом были подготовлены лучше, чем большинство современных игроков. Во всяком случае, пешком по площадке мы не ходили. Замен никогда не просили (я вообще замену всегда воспринимал как оскорбление), готовы были играть по 40 минут, каждый день без перерывов. Сейчас игрок 3-4 раза сбегал туда-назад и все — «меняйте». Сколько бы ни говорили о возросшей интенсивности, контактности современного баскетбола, никто не убедит меня в том, что многие современные баскетболисты менее тренированы и, что немаловажно, не умеют экономить силы, расслабляться и восстанавливаться непосредственно на площадке.

Что касается меня, то упорные тренировки со штангой дали мне уникальные возможности на площадке. Мобильность, взрывная скорость, резкая смена направления движения с мячом, способность моментально открыться для паса партнера, уйти от опеки соперника — все это прочно вошло в мой арсенал. Наиболее часто я один в один обыгрывал своего опекуна, входил в зону и, не приближаясь к «большому», выпрыгивал и бросал с высокой траекторией полета мяча. Как правило, этого хватало для результативной атаки.

Особенно важным элементом моей игры стало умение выбрать позицию для броска. В игре против мощной агрессивной обороны для того, чтобы метко бросить, нужно было создать условия, выиграть пространство на площадке. Я стал решать эту проблему резкой сменой направления движения. Я демонстрировал сопернику, что определенно иду «вниз», но внезапно и резко уходил обратно «вверх». Долей секунды замешательства соперника мне хватало, чтобы выиграть позицию и выйти на бросок. Если соперник не верил мне и продолжал страховать верхние точки, я уходил в угол площадки и точно бросал оттуда.

Это движение вверх с моментальным выигрышем позиции для броска стоило очень многого — многих часов работы с мячом и со штангой, постоянного перенапряжения суставов и связок, постоянной психологической концентрации. Но оно также давало и другое — способность играть в сверхсовременный баскетбол, а подчас — в баскетбол будущего.

Как и всякий творческий процесс, отработка броска у меня не прекращалась никогда. Техника его исполнения постоянно изменялась, совершенствовалась. После 30 лет ко мне пришли по-настоящему правильное расположение руки при броске, оптимальный баланс тела, оптимальное вращение мяча. Но и тогда я не прекратил улучшать бросок. Отличительной чертой мастера всегда является умение самостоятельно и критически анализировать свои действия, постоянно трансформировать умение в навыки, не застывать в своем развитии.

Чем старше ты становишься, тем ты не то, чтобы умнее ты начинаешь задавать сам себе больше вопросов. В особенности — когда ты постепенно становишься менее конкурентоспособен: уже не можешь забить сверху или забить шестьдесят в одной игре. Начинаешь задаваться вопросами: зачем я делаю то или иное? Что мне это дает? Что мне нужно по-настоящему, чтобы оставаться на вершине? Только постоянный поиск «своего» делает человека лучше.

Думаю, стремление делать все осмысленно существенно помогало мне на протяжении всей карьеры спортсмена. Вместо спецсредств для релаксации и стимулирования мышечной активности я уже в первые годы выступлений за ЦСКА сформировал собственную идеологию диеты, восстановления и подготовки к играм. У меня сложилось собственное видение тренировочного процесса. Я никогда не переедал, особенно в день игры. Старался анализировать все игровые и тренировочные ситуации, оценивать свои физические кондиции.

Например, на каком-то этапе, еще в Свердловске, у меня появилась навязчивая идея поднять вес до 85 кг. Однако довольно быстро я разобрался в ситуации и спросил себя: «А зачем мне это?» Уже тогда я усвоил универсальную формулу — увеличение зазора между максимальными показателями в силовых упражнениях и собственным весом. И вместо того чтобы тупо набирать вес снова отправился «качаться».

Для меня в спорте чрезвычайно важным был элемент творчества. Конечно, победа — это главное, но далеко не всякий результат приносит удовлетворение сам по себе. Мне никогда не было безразлично, как забить мяч в кольцо. От иной тренировки я получал больше интереса, чем от игры, и коронные приемы спонтанно рождались на площадке, как правило, именно во время тренировок, потому что во время игры твоя психика так или иначе подчинена ожидаемому результату. Во время тренировки ты более раскрепощен. Красивые спонтанные озарения могут произойти и в игре, но ты понимаешь, что их основа — как раз многочасовые тренировки.

Тем не менее именно творческий прорыв в играх, когда у тебя все получается, когда ты еще в момент броска знаешь, что мяч идеально ровно ляжет в кольцо, когда ты чувствуешь свое превосходство над соперником во всем вот что для меня составляло смысл моей игры, вот чем памятны мне годы занятий спортом. Должен признать честно, что таких игр-озарений за мою многолетнюю карьеру было совсем немного. Но и за них я безмерно благодарен Богу, поскольку именно они приоткрывали мне истинный смысл моей жизни.

Это начало происходить только на определенном этапе. Пока я учился в школе, уровень моего мастерства таких озарений еще не предполагал. Хотя в тот раз, когда я набрал 99 очков, при каких бы обстоятельствах, против какого бы соперника это ни случилось. их ведь все равно как-то надо было набрать, верно? В школе я часто играл фактически по принципу «один против всей команды соперника», и эта закалка дала мне уникальные навыки по выбору позиции на площадке.

Я начал применять бросок в прыжке еще в играх на юношеском уровне. В 63-м, впервые увидев в Москве гостевые игры каких-то американских команд, я понял, что нахожусь на правильном пути — лучшие заокеанские баскетболисты играли именно так, как хотел научиться играть я. Однако момент, с которого можно вести отсчет наверняка, — это игры в 66-м против так называемой «сборной Белграда». Именно тогда я впервые сыграл так, что опытный Жеравица распознал во мне будущего большого мастера.

С конца 60-х в правоте выбранного направления я стал убеждаться уже непосредственно на паркете — в играх против сильнейших баскетбольных команд мира. Второй кульминацией моего баскетбольного творчества стал финал Кубка европейских чемпионов против «Реала» в сезоне 1968/69 года в Барселоне. В неистовом противостоянии, отыгрывая 10-очковые отрывы, в двух овертаймах мы одержали тогда победу над «Реалом». Я провел на площадке все 50 минут без замен, и все эти минуты были для меня одним сплошным полетом, ощущением владения собой, мячом, складывающейся ситуацией. Такие победы дорогого стоят и вселяют в тебя настоящую уверенность. Именно с этого матча я веду отсчет нового этапа в своей спортивной карьере.

В следующий раз «озарение» случилось в 1971-м, во время традиционного турне сборной по США. Игры против американских университетов всегда отличались высоким накалом и напряжением. Чаще сборная в них побеждала, но, как правило, не без труда. Игры в 71-м имели дополнительный подтекст. Американцы жаждали реванша за поражение на Универсиаде в Турине. В командах университетов Индианаполиса и Цинциннати, с которыми нам предстояло играть, были участники того несчастливого для американцев матча, и от них почему-то исходил особый ажиотаж. Какой-то защитник, не помню его имени, в газетах публично пообещал во время игры меня убить и, действительно, весь матч бегал за мной, как сумасшедший.

Состав американских команд был довольно сильным. Многие игроки, формально все еще считаясь студентами, имели на руках уже заключенные контракты с профессиональными клубами.

Однако в результате вместо ожидаемого американцами реванша получилось настоящее глумление над ними со стороны нас с Паулаускасом. В первой игре в Индианаполисе отличился Модя, во второй, когда соперник прихватил его поплотнее, — я. Выйдя на площадку с 5-й минуты игры, я до перерыва накидал штатникам. 27 очков! Это тоже был тот день, когда в корзину валилось все, в том числе совершенно сумасшедшие мячи.

Американские газеты потом писали, что русские изобрели новую технику игры в баскетбол, основанную на невероятных траекториях бросков и передач и на сумасшедшей динамике движений. Это было, мягко говоря, не совсем так, но то, что эти игры придали нам уверенности и хорошей наглости в игре против Штатов и что это нам очень пригодилось в Мюнхене, — точно.

И еще одна игра мне запомнилась. Она была весной 77-го опять против «Реала» и опять в матче розыгрыша Кубка чемпионов, хотя и на ранней его стадии. Ее результат был очень важен для нашего дальнейшего продвижения по турнирной сетке, и нам обязательно нужно было в домашнем матче не проиграть испанцам более 5 очков. Именно «-5» и с очень плохой игрой мы уступали сопернику после первой половины встречи. Игра не шла у всей команды, включая и меня — в первом тайме я набрал где-то около 5 очков.

Второй тайм того матча я запомнил навсегда. Не знаю, что произошло со мной в перерыве — никаких видимых воздействий на мою психику и тем более на мой организм не было. Но с самого начала и до конца второй 20-минутки у меня в игре стало получаться абсолютно все. Было ощущение полнейшего владения ситуацией, я чувствовал, что могу сделать на площадке с соперником все, что угодно. Это чувство укреплялось каким-то невероятным, фантасмагорическим везением — в корзину «Реала» валилось абсолютно все, что вылетало из моих рук.

За 20 минут я набрал 34 очка. Игра ЦСКА во втором тайме была настолько феерической, что после ее окончания к нам в раздевалку впервые на моей памяти зашел поздравить команду какой-то партийный руководитель, присутствовавший на матче. Некоторое время после игры я сохранял непередаваемое ощущение легкости, невесомости, опустошенности. Было ощущение, что я пуст и невесом, как воздушный шарик, который может взвиться и улететь в любое мгновение. Видимо, мое состояние действительно было необычным и при внимательном рассмотрении могло быть замечено. Во всяком случае, смотревшая игру жена, беременная сыном Сашкой, увидев меня в этом состоянии «невесомости», пристально посмотрела на меня несколько секунд и потом сказала: «Чтобы такого больше не было».

Такого у меня впоследствии, действительно, пожалуй, не случалось, если не считать концовки злополучного финала чемпионата мира в Маниле в 78-м. Но там была настоящая бойня, кость в кость, там было не до творчества. Как это ни покажется удивительным, не считаю я «игрой-озарением» — в преломлении к моей собственной игре — и знаменитый финал Олимпийских игр в Мюнхене. Там над всей командой, включая меня, слишком довлел результат. Уникальность, необычность происходящего коснулись тогда всей команды в целом, когда мы выиграли безнадежно проигранный матч совершенно невероятным образом.

«Игры-озарения» несли в себе удивительное ощущение, которое тебе время от времени — достаточно редко — дарил Господь в утешение за сотни часов тренировок, пролитый пот, травмы, нервные стрессы. Дарил, чтобы вознаградить тебя за твой труд, подтвердить, что ты на правильном пути, еще раз указать на намеченные цели и воочию продемонстрировать тебе истинные, не всегда раскрываемые возможности твоего духа, твоего организма.

Через такие игры я стал постепенно приходить к осознанному пониманию, что для меня вообще значит спорт. С детских лет я занимался физическими упражнениями, соревновался исключительно искренне и увлеченно. Мне не нужно было никаких наград и привилегий, только возможность самовыражения на площадке. Я готов был отдавать игре, победе всего себя без остатка. Только поэтому, уверен, несколько таких игр, в которых я вышел за грани обычных человеческих возможностей, и случились в моей жизни. Познать Бога можно только душой, а не рассудком.

Как и во всякой деятельности, в спорте возможны халтура, крепкое мастерство и творчество. По этой черте — ремесленник ты или художник — и проходит принципиальный водораздел. Возможны варианты и вовсе низкого качества. Тысячи фанатов, 90 минут орущие на стадионе спиной к полю, — это ведь тоже что-то из области спорта, не так ли? Настоящий большой спорт, как и большое искусство, фундаментальная наука, не терпит альтернатив. Более того, он не терпит даже малейшей мысленной измены самому себе и выбранным принципам.

Мысль, как известно, вполне материальна, и я ощущал это на себе. В те нечастые моменты карьеры игрока, когда мне приходило в голову, что неплохо бы начать побольше зарабатывать на спорте, поменьше тренироваться, побольше торговать, игра сразу пропадала. Я даже не успевал снизить объем тренировок, просто вовремя не прогонял эту мысль! Помню, как-то уже после 30, по своему обыкновению тренируя бросок по окончании тренировки, я поймал внезапную и явно пришлую мысль: «Зачем?!? Зачем тебе все это надо? Чего ты добиваешься? Остановись!» К счастью, навыки борьбы с такими помыслами я уже усвоил и немедленным нырком, словно боксер, ушел от этого удара.

Спорт стал моей жизнью, и это отношение было абсолютно искренним. Это еще один водораздел: что для тебя спорт — жизнь или бизнес? Для многих он был и остался вторым. Но таким людям Бог не открывает Себя в играх-озарениях. И — за редкими исключениями — они не становятся чемпионами.

Здесь мы подошли к главному вопросу — что вообще такое спорт? Зачем он нужен — тем, кто им занимается, и тем, кто им просто увлечен? Ответ на этот вопрос может быть дан на разных уровнях сложности, но он, во всяком случае, не так прост, как может показаться на первый взгляд.

Этот вопрос тем более актуален, что сегодня спорту как образу жизни, как части культуры, как форме досуга нашлось множество альтернатив. Многие из них на первый взгляд более безопасны и более осмысленны. Действительно, зачем сжигать нервы и здоровье в спортзале или на дистанции, если тот же заряд адреналина можно выплеснуть, сидя в тепле у монитора компьютера, с азартом играя в спортивный симулятор?

Некоторые виды спорта вообще у неспециалиста вызовут изумление: зачем это? Ну ладно — состязания в беге, борьбе, плавании. Но вот это — щетками натирать лед, чтобы каменная болванка куда-то там доскользила? Демонстрировать акробатические номера, катаясь при этом по льду на коньках? Стремиться попасть мячиком в кольцо, зачем-то подвешенное на высоте 3 м 5 см от пола?

Первое, что приходит на ум в связи с этим: спорт — это самовыражение. Спортсмен демонстрирует свои навыки, то, что он умеет лучше других. Разнообразие видов спорта, их внутренняя специализация дают возможность выразиться самым разным людям, с самыми разными физическими и психологическими данными и особенностями. Благородная идея параолимпийского движения предоставляет сегодня шанс самовыражения даже людям с ограниченными физическими возможностями.

Но тех, кто хочет выразить себя в том или ином виде спорта, множество, и кто-то всегда способен — а значит, и захочет — преуспевать лучше другого. Так мы делаем следующий шаг: спорт — это соревнование, конкуренция. Успех в нем невозможен без осознания, что твой соперник где-то тоже работает, тренируется, ищет новые возможности победить тебя. И если найдет такие возможности, будет по отношению к тебе, возможно, корректен, но абсолютно безжалостен.

Уже на этом уровне мы можем сделать пару интересных наблюдений. Первое — в спорте, как и в жизни, к успеху ведут разные пути: более быстрый — более медленный, более опасный — менее опасный, честный — нечестный. Все это вопрос имеющихся возможностей и личного выбора.

Второе наблюдение коренится в первом, вернее, в ключевом словосочетании «как и в жизни». Да, спорт — это абсолютно точная, но упрощенная, сконцентрированная модель жизни. Со своими триумфами и трагедиями, бытовой рутиной и яркими праздниками, со своими героями и неудачниками, благородными рыцарями и подлецами. Вся разница — только в концентрации событий, усилий, эмоций. За 40 минут игры, 9 минут боксерского поединка или 10 секунд забега спортсмен может пережить то, что обычный человек накапливает годами, а то и десятилетиями. Оттого столь и велики затраты физической и психической энергии у атлетов, оттого они и «горят», как спички, часто не доживая до почтенной старости.

Поскольку спорт — это модель жизни, мы вправе сделать и следующее наблюдение: спорт дает человеку возможность стать лучше. Нетрудно заметить, что подавляющее большинство видов спорта развивают полезные в «обычной» жизни качества личности: силу, ловкость, выносливость, дисциплину, смекалку и т. д. Как минимум — умение бороться за свои цели, терпеть боль, переносить неудачи.

Все это исключительно полезно для любого из нас. Спорт в его классическом понимании (женские бои в грязи или плевки на дальность я не рассматриваю) так или иначе развивает вполне востребованные всеми навыки, а не просто экзотические и абсолютно бесполезные. Недаром ведь систематические занятия спортом прочно вошли в национальные культуры практически всех передовых стран, а преуспевшие в своих дисциплинах атлеты являются героями и ролевыми моделями на всем пространстве земного шара.

Теперь мы можем оценить значение спорта как социального явления. Итак, он дает закалку людям, которые впоследствии преуспеют в более значимых для общества областях. Он дает пример сосредоточенности в достижении цели, самопожертвования, сотрудничества. Массовый спорт воспитывает эти качества в миллионах людей, спортсмены уровня высших достижений служат ориентиром для этих миллионов.

У спорта как социального явления есть, впрочем, и более приземленные задачи. Некоторые виды (в первую очередь, популярные игровые, бокс, биатлон, отдельные дисциплины легкой атлетики) за счет повышенного зрительского интереса превратились в высокодоходный бизнес, который существует по законам рыночной экономики. В этом бизнесе обращаются огромные финансовые активы, часто он, как локомотив, тянет за собой целые отрасли индустрии, а также собственно массовый спорт. Так, например, происходит в США с баскетболом, хоккеем, американским футболом.

Кое-где большой спорт — как правило, игровой, — хотя и не является бизнесом, поскольку не приносит прибыль, тем не менее щедро финансируется государством и спонсорами по заданию государства, выполняя роль второго элемента в известной формуле «хлеба и зрелищ». Как гласит народная мудрость, «пока есть пиво и футбол, революции не будет». Шутки шутками, но я, например, уверен, что если бы немецкая сборная по футболу не занимала регулярно призовые места на чемпионатах мира и Европы, социальных эксцессов в Германии было бы гораздо больше. Боюсь, что подобную функцию профессиональный игровой спорт выполняет сегодня и в России.

Спорт как бизнес и механизм снижения социальной напряженности имеет ряд негативных свойств. Как и всякая экономика, он в этом случае не свободен от нарушений и недобросовестности — от подкупа спортсменов до отмывания незаконных доходов. Появляется риск корыстного отношения спортсменов к своим занятиям, деградации их собственно спортивных качеств. Наконец, слишком высокие ставки провоцируют нездоровое, истеричное отношение множества людей к результатам спортивных соревнований.

Впрочем, я уверен, что по-настоящему большие спортсмены всегда имели какую-то дополнительную мотивацию, кроме корысти и жажды славы. И здесь мы приближаемся к самому главному, на мой взгляд, определению спорта. К его качеству, которое и является наиболее привлекательным для миллионов людей. Спорт — всегда преодоление и, соответственно, путь к свободе. Этот путь возможен, в принципе, везде, но в спорте он динамичнее и дает максимальный драйв.

Я разделяю три вида преодоления, три вида победы в спорте. Первый из них — победа над соперником. Это самый простой и наиболее востребованный путь. В нем максимально проявляются отмеченные ранее свойства спорта — и стремление к самовыражению, и стремление к конкуренции, и готовность самосовершенствоваться, чтобы быть конкурентоспособным. Его проходят очень многие опять-таки на разных уровнях — кто-то на уровне победы в первенстве двора, кто- то — на уровне победы в национальном чемпионате (как правило, не выше). Однако большинство именно здесь и останавливается.

Рано или поздно перед успешным атлетом встанет вопрос о выборе дальнейшего пути. И станет понятно, что для дальнейшего движения вверх недостаточно только побеждать соперников. Нужно преодолевать определенные жизненные обстоятельства. Самый первый и во многом ключевой выбор: ты готов отказаться в своей жизни от всего, кроме спорта? Готов пожертвовать учебой, семьей, увлечениями, размеренной и благополучной жизнью? Готов, одним словом, пуститься в неведомое и небезопасное «странствие по кроличьей норе»?

Очень многие «ломаются» уже на этом этапе, что вполне нормально: профессиональный спорт не должен быть уделом слишком многих. Но ведь преодоление обстоятельств на этом не заканчивается. Тот, кто пойдет по этому пути, обязательно встретит новые проблемы: неудачно подписанные контракты, непонимание и недоверие тренеров, неблагоприятная конъюнктура, травмы и болезни, усталость и уныние. Следующая порция стремящихся вверх сломается здесь. И за это нельзя кого-либо винить: тот, кто проходил все это сам, знает, как это трудно.

Тот, кто научится побеждать соперников и побеждать обстоятельства, вполне способен задержаться на спортивной вершине на многие годы и добиться по-настоящему значимых спортивных результатов. Думаю, большинство профессиональных атлетов так и делают и имеют все основания быть довольными собой и получать благодарность своей страны и своих болельщиков. Но у них есть риск не попробовать самого главного в спорте. Это главное — победа над самим собой.

Множество раз, задыхаясь во время кросса, обливаясь потом под 150-килограммовой штангой, начиная очередную тысячу бросков, я задавал себе один и тот же вопрос. Еще более драматично он возникал после тяжелых игр, в которых соперники били меня жестоко и беспощадно — хотя и все равно проигрывали. Зачем? Зачем мне все это нужно? Почему именно я?

Правильно ответить на этот вопрос можно, лишь преодолев себя. И поняв, что истинная награда за годы тренировок и выступлений — это не гонорары, не признание публики, даже не олимпийские медали. Главная награда — это обретение свободы. Свободы от собственных страхов и комплексов, от мнения окружающих и сложившихся стереотипов. Свободы, которая дает непередаваемое чувство восторга и полета, гармонии, единения с Богом и людьми. Свободы, ради одной которой и стоит жить на земле.

Мне повезло в выборе моего вида спорта. По сравнению с любыми другими, даже игровыми, не говоря о циклических, он наиболее динамичен, при этом понятен зрителю. Здесь востребована динамика в ее максимальном выражении, по скорости реагирования на действия соперника баскетбол сопоставим только с боксом. Есть виды спорта, где атлеты действуют быстрее, — например, настольный теннис, фехтование, но по-настоящему разобраться в их мастерстве или хотя бы уследить за их действиями способны только специалисты. Высокая результативность игр, постоянный переход от обороны к атаке — все это делает баскетбол исключительно ярким и качественным зрелищем.

Таким образом, из всех вариантов «концентрированной модели жизни» я выбрал «самый концентрированный». Но и на этом я не остановился. Ведь я вполне мог бы всю свою долгую баскетбольную жизнь играть «как все», не преодолевая себя и не переламываясь. Возможно, в этом случае я был бы способен отыграть и до 50 лет. Но в самом динамичном виде спорта я обрел и освоил его кульминацию — взрывное движение и бросок в прыжке. Это было, остается и всегда будет апогеем баскетбольного мастерства — тем, что приводит в восторг миллионы болельщиков и дает тебе шанс испытать эти свободу, гармонию и полет, — пусть даже всего лишь в нескольких играх в течение твоей многолетней многотрудной карьеры. Поверьте — Париж стоит мессы.

Все это я — возможно, интуитивно, но вполне твердо — уже понимал к началу второго в моей жизни олимпийского сезона. И был готов не подвести свою страну, своих болельщиков, своих товарищей. А главное — свою мечту, которой посвятил всю жизнь. Мое движение вверх.