Двойник (СИ)

01:49

Сезонов проснулся от тихого щелчка со стороны входной двери в палату и света ночной коридорной лампы, упавшего на стену и шторки, закрывавшие стекло в стене. Секунду спустя дверь затворилась. Палата вновь погрузилась во тьму.

Кто-то вошел.

Человек неподвижно стоял у самой двери. Даже не угадывался силуэт: свет уличных фонарей, проникавший через опущенные оконные жалюзи, едва падал, освещая треть пола.

Сезонов, глядя во тьму на то место, где должен стоять человек, неслышно завел руку под одеяло и коснулся пальцами рукояти ножа, который спрятал несколько часов назад под матрасом.

Шорох — движение: человек медленно направился в его сторону. Подполковник закрыл глаза и обратился в слух.

Человек остановился прямо над ним, со стороны медтехники. Сезонов сжал нож, на пару сантиметров выдвинув его из ножен. Некоторое время ничего не происходило. Затем на веки упал слабый свет маленького фонарика, может быть, карманного или на мобильном телефоне. Сперва свет двигался где-то внизу в стороне, затем переместился дальше, так что вновь стало темно — человек отошел, тихо ступая. Подполковник рискнул приоткрыть глаза и посмотрел в спину человека. Мужчина, в медицинской шапочке и халате, из-под которого видны брюки и мягкая обувь костюма младшего персонала медцентра. Ночной гость, пригнувшись, держал в руках мобильный телефон с включенным фонариком и шарил им под кроватями, освещая пространство.

Мужчина распрямился и развернулся. Сезонов закрыл глаза. Шаги вновь приблизились к нему. Свет фонарика стал ярким: светили прямо на него, но не в лицо, на туловище. Подполковник приоткрыл правый глаз и увидел, как фонариком освещается обложка книги, которую он, Сезонов, читал перед сном, так и заснув с ней на кровати. Ночной гость интересуется художественной литературой? Подполковник посмотрел раскрытым глазом в лицо мужчины — и узнал его, хоть он и был в медицинской маске. Во взгляде смешались удивление и тревога.

Его рука резко высвободилась из-под одеяла с извлеченным из чехла ножом и замахнулась. Фонарик, теперь направленный в лицо, слепил глаза. Чужая рука, свободная от телефона, в мгновение ока достала из кармана халата какой-то предмет и направила на него.

— Тихо, подполковник. Руку с ножом опустите. У меня пистолет. Будет громко, если я выстрелю.

Сезонов опустил руку, но не разжал пальцы, медленно сел, прислонившись к кроватной спинке. Телефон опустили. Свет фонарика бил в пол.

Перед подполковником стоял старший лейтенант Калдыш и целил в него из пистолета. Он опустил глаза на нож и кивнул на него, выставив ладонь с телефоном. Сезонов молча протянул клинок. Калдыш без слов выхватил его, вновь опуская руку.

— Вы выжили, — тихо сказал подполковник, оглядывая Калдыша в медицинском костюме с ног до головы.

— Это был красивый и зрелищный спектакль специально для вас. Чтобы вы поверили. Кровь бутафорская. Водитель тоже живой.

Лейтенант приспустил маску на подбородок, продолжая целить в Сезонова.

— Селиванов и Яго сказали, что вы мертвы.

— Они не видели тела. На якобы «опознание» пришла Катя, она якобы и «подтвердила» мою смерть, передав на словах полковнику и его компании.

— Почему вы решили помогать ей? Что она вам наговорила?

— Это не она наговорила. Это я сам додумался до того, чего высшие офицеры не понимают. А Катя мне просто в этом помогла. — Калдыш переступил с ноги на ногу, удобнее перехватив пистолетную рукоять.

— Вы с ней что, любовники?

— Какое это имеет значение?

Понятно всё с товарищем. Так обычно отвечают, когда факт действительно имеет значение. Владыкина ввела в заблуждение и затуманила разум лейтенанта, украв его у законной супруги. Она симпатичная, но не только одной лишь внешностью и женским опытом очаровала Калдыша? Было ли что-то еще из разряда психологической обработки? Поскольку иначе лейтенанту должно быть совершенно безразлично участие в противоправной и рискованной операции по похищению Ягосора и представлению его судебным органам.

— Мы понимали, что вы обо всем догадаетесь. Только очень удивились, как вы до этого дошли — так быстро и так смело. — Калдыш говорил тихо, уверенно. — В то время, когда всё управление ничего кроме пришельца не видело, вы в крайне короткие сроки, не зная многих вещей, каким-то непостижимым образом всё же пришли к некоторым выводам. Верным выводам. Будто подслушали. Подготовились здесь даже… — Лейтенант покачал зажатый пальцами нож Сезонова. — Мы тоже готовились. Понимали, что у нас мало времени, что вы можете очнуться и всё испортить, помешав нам.

— Видите, как всё вовремя, — произнес подполковник обманчиво безобидно.

Калдыш сделал шаг вперед.

— Где пришелец? — дуло пистолета направлено Сезонову в лицо.

— Вы всё равно не выстрелите, иначе как потом узнаете, где тот, кого вы ищете, — спокойно сказал подполковник, глядя Калдышу в глаза.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. На короткий миг взгляд Сезонова опустился за спину лейтенанта в сторону шкафа и вновь вернулся к Калдышу. Тот поймал движение, хмыкнул и, не опуская руки с пистолетом, шагнул назад. «На самом видном месте, как говорится, — подумал лейтенант. — Если пришелец рыпнется — а он это тут же сделает, едва я открою шкаф, — пришпорю его ножом подполковника. Как удачно!»

В шкафу что-то увесисто стукнуло. Калдыш резко открыл створку, занося над головой руку с ножом.

Быстрое движение.

Это был не галактионец.

— Ку-ку.

Лейтенант не успел что-либо сообразить, как Власов резко опустил ему на голову гитарный корпус, зажав гриф двумя руками. Струны, прижатые к ладам, быстро и недовольно звякнули, резонируя. Капитан успел ловко подхватить и падающего оглушенного Калдыша, подставив ему за спину инструмент, и выскользнувший из его рук пистолет. Нож с телефоном стукнулись о пол.

— Муляж, — быстро осмотрев оружие лейтенанта, тут же опознал Власов, громко шепнув Сезонову.

Подполковник уже подскочил к капитану и, приподняв обмякшего Калдыша, дотащил того до больничной койки, нетерпеливо махнул рукой с немой просьбой подать веревку. Власов вынул из кармана моток, купленный накануне на всякий случай, и, оставив тихо звякнувшую гитару на полу, помог подполковнику связать лейтенанта по рукам и ногам, затянув узел за спиной. Вдвоем они управились за полминуты.

— Хорошо, что уже сегодня пришел: я бы не вынес так каждую ночь сидеть — ноги ломит, — капитан шаркнул обувью.

— Радуйся, что хотя бы одними ночами пришлось, а не круглые сутки, — заметил подполковник.

Напоследок Власов завязал Калдышу рот сложенным вдвое поясом от больничного халата: очнется — не заорет.

— Слишком просто получилось, — прошептал капитан, глядя на лейтенанта.

— Потому что это еще не всё. — Сезонов покачал головой, выглянув в окошко, сдвинув пальцами шторки, и осмотрел, пуст ли коридор, не услышал ли кто доносившихся из его палаты нехарактерных звуков. — Надо проверить Яго.

Офицеры выскользнули из палаты. Власов сунул оружейный муляж в задний брючный карман. В коридоре было пусто: ни шороха, ни звука, ни человека — о чем он, подполковник, и позаботился, решив сыграть со злоумышленниками по своим правилам, не исполнив требования омского военачальника. Горел слабый свет от настольной лампы на посту дежурной медсестры за углом.

— Осмотрись, есть ли кто чужой. Я проверю Яго. — Сезонов кивнул Власову в конец коридора, а сам достиг палаты, где велел галактионцу прятаться и пережидать каждую ночь.

Тихо раскрыв двери, подполковник огляделся. Уровень тревоги повысился. Сезонов прошел в палату и подскочил к кровати спящего военнослужащего.

Пациента звали Леша. Молодой солдат-срочник одной из ближайших к городу частей в результате несчастного случая повредил ногу и сейчас проходил лечение. Именно к нему несколькими часами ранее обратился Сезонов, разъяснив, что при проведении одной особой операции «данному товарищу» (на этой фразе подполковник указал на приведенного в палату к Леше Яго) необходимо периодически проводить время в его, Леши, палате, а сам «товарищ» будет тише воды, ниже травы. Парень отказом или сомнением не ответил.

Сейчас Леша спал, казалось, беспробудным сном, что даже атомным взрывом не разбудишь. Сезонов потряс его за плечи и побил по щекам, посмотрел на экран гемодинамики, вглядывался в пакет физраствора на штативе. Ясно приблизительно следующее: Леше вколота ударная, но не смертельная, доза снотворного; высчитана с точностью, чтоб не убить парня, а усыпить на всю ночь, если не больше.

Но кто? Зачем — понятно: чтобы без свидетеля выкрасть Яго. Потому что последнего в палате не было. Сам бы галактионец ни при каких обстоятельствах — Сезонов верил — не покинул палату, оказав сопротивление прямо на месте. Подполковник, чтобы еще раз убедиться, что галактионец пропал, заглянул под койки и в шкаф-пенал, раскрыв его створки.

Следов драки не было. Мог ли Ягосор добровольно последовать за кем-то? Если только ему сказали, солгав, что это следует сделать по просьбе его, Сезонова, либо врача. А при подобных обстоятельствах, помня, что ему, Яго, запрещено следовать за кем-либо из силовиков, как кроме и помимо московского подполковника и его внезапно нагрянувшего приятеля-капитана, галактионец мог довериться только медперсоналу. Кто-то из медсестер или врачей связан с Владыкиной. Либо кто-то (может, и сама женщина) проник в стационар извне, переодевшись в работника медцентра и представляясь таковым. Мог ли Яго сам сообразить, логически подумать, что человек, пришедший сюда, окажется для него опасен? И ушел ли галактионец из палаты своими ногами, а не был тоже отправлен в сон уколом снотворного и вывезен на каталке?

Мысли лихорадочно топтались в голове.

В дверях возник, подбежав и тормозя у палаты, Власов:

— На посту медсестер нет, сестринская заперта, изнутри звуков нет, врачебное отделение тоже закрыто, не слышно никого. По палатам не смотрел.

— Его забрали, — только и произнес Сезонов, посмотрев на капитана.

— Кто? — в голосе Власова послышался металл. — А с парнем что, живой? — он мотнул головой на сопящего срочника.

— Куча снотворного, но не смертельная доза.

— Что делаем дальше? — капитан закрыл двери в палату.

— Дай муляж. — Сезонов протянул руку. Власов вынул псевдопистолет и протянул подполковнику. — Я иду искать Яго и его похитителей. Хоть бы они не успели уехать с территории центра. А ты поднимаешь на ноги охрану, зовешь медиков, собираешь спецов.

— Вы как же? Так просто? — Власов недоуменно округлил глаза, измерив одетого в футболку и спортивный костюм Сезонова ладонями с головы до ног. — А если у похитителей оружие настоящее, они в вас шмальнут?

— Всё может быть, но ты не волнуйся: нам повезло, что вся наша внезапная спецоперация происходит в больнице. Тут же опять и вылечат, — спокойным тоном отшутился Сезонов, оглядываясь вокруг и не зная, что сам хотел найти.

— ВалерИгорич! — возражая, зашипел Власов, но Сезонов прервал его на полуслове:

— Так, отставить, выполняй, времени нет.

Подполковник прошел мимо капитана и, выйдя из палаты, приблизился к поэтажному плану центра, висевшего на стене напротив. Думается, что машина, куда могут погрузить Яго, могла стоять у нецентрального подъездного входа, чтобы вызвать меньше подозрений. До него — прямой коридор на нижнем этаже, заканчивающийся входной застекленной группой, судя по плану. На этаж есть лифт. Сезонов кинулся было в сторону лифта, но пробегая по коридору, окна которого выходили на центральный въезд на территорию центра, решил убедиться, не стоит ли у главного входа подозрительная машина, что могла бы увезти галактионца. Подполковник раскрыл окно и высунулся из него, дохнув в морозный воздух, вслушиваясь и вглядываясь в ночную стужу. Прямо у подъезда не стояло ни одной машины, как, впрочем, и поодаль, и на выезде с территории. Ни от одного автомобиля не доносилось урчания мотора, ни у какого не горели фары. Ничего и никого подозрительного. Всё-таки через задний подъезд.

Сезонов слишком резко отклонился, закрывая окно. В боку и спине на месте ранения неприятно кольнуло. Достигнув лифта, подполковник спустился не на нем, а ступил на боковую лестницу возле, шагнув вниз и держа в руках муляж пистолета.

На нижнем этаже — поворот налево, в сторону выхода к подъезду. Откуда-то тянуло холодным воздухом, едва слышно подвывал ветер. Чьи-то плохо различимые, быстрые шаги. И поскрипывание колес. Что-то металлическое звякнуло и звонко ударилось, покатилось.

— Черт… А-ну, лежи, иначе вколю еще! — прошипел голос, похожий на женский.

Сезонов крепче обхватил пистолетную рукоять, готовый выйти из-за угла и припугнуть ночного бродягу, кем бы он ни был. Секунду помедлив, подполковник, выставив муляж, шагнул в коридор.

Ему потребовалась всего секунда, чтобы отобразить увиденное.

Медсестра — настоящая, из центра, но подкупная, либо кто-то извне, переодетая в сотрудницу медперсонала — склонилась над кресельными носилками, демонстрируя в воздетой кверху руке шприц-пистолет, наполовину полный жидкостью. Кто-то на каталке слабо шевелился. На полу, опрокинутая, валялась металлическая емкость для медицинских отходов. Дальше по коридору, в считанных метрах, в погруженный во тьму приемный зал была открыта входная дверь, кем-то придерживаемая с улицы. Из нее тянуло декабрьским морозом. На дорожном подъезде стояла, урча мотором, машина неотложки, цели которой сегодня были явно не благие.

— Стоять, руки за голову, — грозно произнес Сезонов.

Зашевелилась тень человека у дверей. Женщина вздрогнула и обернулась. Брови подполковника дернулись кверху, когда он увидел лицо Владыкиной, скрытое медицинской маской — узнал ее по глазам, по взгляду, — хотя это было вполне себе ожидаемо.

На каталке лежал Яго. Он слабо шевелил одной рукой, вторая безвольно свисала книзу. Галактионец тяжело приподнял голову. Обращенное к Сезонову лицо бледнее полотна, веки и кожа вокруг глаз оплетены темной капиллярной сеткой: значит, сейчас его кровь не «схамелеонила», она не красная — истинного оттенка. Ягосор неровно дышал, грудь и плечи тяжело вздымались. Ему что-то вкололи, причем щедро, какой-то нервный ингибитор. Сглотнув, он уронил голову на каталку.

Послышался глухой звук — на уровне головы Сезонова пуля выщербила стену: человек у двери выстрелил из пистолета с глушителем. Подполковник нагнулся и спрятался за углом. Человек отделился от двери.

— Это может быть муляж, он мог отобрать его у Толи, но всё равно будь начеку, — разобрал Сезонов тихий голос Владыкиной. В следующий миг она обратилась к подполковнику:

— Валерий Игоревич. Не препятствуйте. Оставьте, вы всё равно не сможете повлиять на ситуацию.

— Зато вы плохо понимаете, что когда сами повлияете, обратного пути не будет. Вы подставите под огонь всё управление, себя. Оно вам надо? — прислонившись спиной к стене, спросил Сезонов, держа в опущенных руках муляж.

— У меня лично есть план спасения, вы не волнуйтесь. А управлению — да, придется попотеть, спасаясь лишь бегством либо сдаваясь.

— Они ни в чем не виноваты. Ни бойцы. Не Селиванов.

— А мой брат? Вы знаете его, мне известно. Сергей всё успел мне выложить в наш последний разговор, перед тем как ему избрали меру пресечения. Он чем провинился? Он тоже увяз в системе лжи и обмана, которую сплели другие якобы в благих намерениях. Сначала он не знал ничего. А потом, когда всё вскрылось, было поздно. Сергей пытался обставить всё по-другому. Но столичные следователи ему не поверили и обвинили в пособничестве и укрывательстве якобы сведений, ставящих под угрозу жизнь и здоровье большого количества людей.

— То же самое обвинение полу́чите и вы, когда выставите Яго в качестве доказательств с пометкой «непреодолимая сила», если вообще такой довод примут.

— Я просто переведу стрелки сюда, в сторону Сибири. И у меня будет время найти для Сергея хотя бы путь не спасения, но облегчения наказания.

— Вы не понимаете до конца…

— Как и вы. У нас разные выводы. Вы видите одно, я другое. Кто из нас прав, кто нет? Суду, вы скажете, виднее. Но я знаю, что брат невиновен. Он поступал как должно, до того, как оказался втянут в охраняемую тайну той военной части, когда узнал страшные факты. А потом пытался вытянуть и себя, и приятеля — Андрея Багрова. Он же вам тоже известен.

«Еще бы», — мысленно произнес Сезонов, а вслух сказал:

— Вы решили, что Яго — шанс для отвода следственных и судейских глаз, чтобы помочь брату. Но это страшные риски. Вы знаете, как всем проще поступить с ним, с пришельцем.

— Конечно, управлению проще спрятать его, смешать с людьми — он так на нас похож! Но вы не поймете, вряд ли поймете, какого мне. Я много недель нахожусь в отчаянии, беспокоясь за Сергея. Мы с ним очень близки. Да, мы живем в разных регионах, у нас разница в возрасте почти восемь лет, но мы как родные, а не двоюродные. И мне ужасно тяжело, зная, что ни в чем не повинный, близкий мне человек будет отбывать наказание за чужие прегрешения. Это несправедливо.

— И между тем это не выход: включать вашу личную, семейную проблему в масштаб следствия. Если Сергея обвиняют, значит, есть за что!

— Вам легко говорить: вы его совсем не знаете!

В этот момент из-за угла внезапно выскочил человек, направляя пистолетное дуло с глушителем прямо в Сезонова. Тот среагировал мгновенно: ударил по рукам нападавшего муляжом и двинул локтем в шею. Мужчина, одетый в джинсы и черную утепленную куртку без капюшона, охнул и упал на пол. Сезонов поднял его пистолет, бросив небоеспособный массо-габаритный макет, и вышел из-за стены, направляя дуло в сторону Владыкиной. Но едва сделав шаг в ее сторону, остановился и опустил оружие.

— Еще шаг — и я вколю ему всё до конца. Для него это смертельная доза.

Женщина держала Яго за волосы, приподняв ему голову. Другой рукой она прислоняла инъектор к шее галактионца.

Конечно, кому как не Владыкиной знать, на что у космического пришельца аллергия: она с самого первого дня отслеживала и собирала все данные, которые получали медики, прогоняя Яго через все известные анализы и исследования.

— Вы этого не сделаете. Вы так хотели его заполучить, что убить было бы глупо. — Сезонов покачал головой, глядя на Яго. Казалось, тот был на грани обморока.

— Я не уточняла, что он мне нужен только живым. В качестве тела тоже подойдет: при судебном вскрытии установят, что кровяные клетки у него разительно отличны от людских.

Подполковник сглотнул, сверля Владыкину тяжелым взглядом.

— Катерина. Пусти его. Покончим с этим. Никому не нужны жертвы. Решим всё мирно, пока ситуация не зашла слишком далеко.

Подполковник переступил с ноги на ногу, пальцы перебирали опущенную пистолетную рукоять.

— Вы правы. Пора покончить.

Владыкина кивнула и на миг перевела взгляд, посмотрев Сезонову за спину. Тот едва успел развернуться: в висок ударили жестким предметом — кажется, оружейным муляжом. Подполковник впечатался в стену. Из рук выхватили пистолет.

В несколько шатающейся картинке окружающего Сезонов разобрал отходящего человека в черном, целящегося в него. Светлый силуэт Владыкиной двигался, склоняясь к темному, неподвижному пятну, которым был Ягосор. Тот всё же нашел в себе силы для слабого, но сопротивления: женщина нервно и недовольно шипела; галактионец, кажется, сжимал ее руку со шприцем. Мужчина приблизился к Владыкиной, схватил Яго за руку и вывихнул в сторону, продолжая направлять пистолет на подполковника. Тот отделился от стены и быстро пошел на Владыкину.

— Паш! — выкрикнула женщина.

В ту же секунду мужчина выстрелил.

Сезонов стиснул зубы и схватился за плечо. Кажется, по касательной, точно не сквозное и не страшнее ярославского ранения, заработанного у полигона. Подполковник отнял окровавленную ладонь и убедился в своих догадках: разорванный костюм, рана кровит, ощутимая царапина, но пуля не застряла.

Стрелок прыгнул на подполковника и замахнулся. Рука прошла в считанных сантиметрах от лица: Сезонов вовремя отклонился. Он со всей силы ударил обеими ладонями нападавшему по ушам. Тот вскрикнул, хватаясь за них, роняя пистолет, и, оглушенный, припал на колени. Но в следующую секунду отнял одну руку и наугад выбросил сжатый кулак, попав в раненый бок подполковника. Тот охнул. Стрелок, поняв, что нашел уязвимое место, ударил еще дважды. Сезонов согнулся: вспышка боли пронзила туловище. Мужчина медленно поднялся и ударил его коленом в живот, наклонился, чтобы поднять пистолет.

Сезонов успел выхватить его за пару мгновений, как опустилась рука стрелка, и, почти не целясь, нажал на курок, прострелив мужчине голень. Тот заорал и рухнул на пол, катаясь на спине и зажимая руками рану.

Подполковник распрямился и посмотрел в сторону Владыкиной. Упустил: за ней уже закрылась входная стеклянная дверь. Не оборачиваясь, женщина впрыгнула в ожидавшую у подъезда машину. Автомобиль тут же сорвался с места. Сезонов мало того что не разобрал номер, так даже не успел определить, иномарка ли это была и какого цвета.

Стрелок страшно мычал сквозь сомкнутые губы, возя простреленной ногой по полу. Подполковник опустил глаза и потрогал костюм. Пульсирующая от боли рана открылась, кровь испачкала футболку и кофту, в спине саднит, но, кажется, там шов не разошелся. На плече — свежая яркая кровавая полоса.

Возле каталки валялся наполовину полный инъектор. Припадая на одну сторону, Сезонов достиг галактионца. Тот лежал без движения. Неужто Владыкина успела еще вколоть ему этой дряни и убить?

— Яго! Эй! Слышишь меня? Ответь! — Сезонов схватил его за плечи и встряхнул. Проверил пульс на сонной артерии. Живой. Пока еще. — Ягосор!

Веки галактионца тяжело разомкнулись. Он перевел больной взгляд на подполковника, медленно вдохнув через приоткрытый рот.

— Что это? Что тебе вкололи, ты знаешь? — Сезонов, схватив с пола инъектор, поднял его перед глазами Яго.

— Какая-то… хрень… токсичная… паралитик… нервный… — невнятно произнес галактионец.

— Ты давай, держись, не смей умирать, это приказ, — подполковник схватил каталку за ручки и толкнул вперед в сторону лифта.

— Ага… — Яго прикрыл и снова открыл веки, будто соглашался с требованием остаться в живых.

Приблизившись к раненному стрелку, который смотрел со смесью просьбы о помощи и ненависти, подполковник остановил каталку и спросил Яго:

— Сможешь сесть? Придется тебе подвинуться, у нас тут еще один больной, помимо тебя.

— Не знаю… Попробую…

Галактионец зашевелился, опираясь ладонями о носилки. Сезонов ускорил процесс его посадки, подхватив под руки. Тяжело сев, Яго свесил ноги. Его сильно вело в сторону, взгляд рассеяно блуждал по полу и стене, ни на чем не задерживаясь. Вид у пришельца был такой, будто сейчас его вывернет всем, чем он питался последние сутки.

— Так, Паша, поедешь с нами. Сперва на операционный стол. Затем в полицию, — сказал Сезонов, возвышаясь над стрелком.

Тот гневным взглядом буравил подполковника и зло дул ноздри, как разъяренный бык, но позволил Сезонову помочь ему подняться и еле-еле взобраться на каталку. Подполковник толкнул носилки к лифту. Пришелец плохо выглядел, совсем не пытался удержать себя и норовил свалиться с каталки, пришлось подполковнику одной рукой крепко схватить Яго и не давать ему сползти на пол. Стрелок сидя покачивался, иногда размыкал плотно сжатые губы и выдавливал стон или шипение. В изголовье носилок лежали инъектор, пистолет с глушителем и муляж.

Лифт поднял их на этаж хирургического отделения. Сезонов едва вывез каталку на площадку перед входными дверьми в отделение, как оттуда к нему уже бежали две медсестры и санитар. Подполковник не помнил, как объяснил причины ужасного вида одного и простреленной ноги другого, что сидели на каталке. Откуда-то быстро возникла вторая каталка, на которую пересадили стрелка. Обоих уложили на носилки и увезли по коридору, где в дальнем конце уже включился свет и вышли еще два медика.

Третья, возникшая из ниоткуда, медсестра что-то спросила у него, указывая на кровь на кофте и ссадину на виске. Он что-то ответил, мотнув головой, и так и остался стоять на площадке у лифта, глядя вслед удаляющимся каталкам сквозь стеклянные двери. Медсестра достала мобильный телефон и, отойдя в сторону, поглядывала на него, что-то говоря в трубку.

Сзади подбежали, а мгновение спустя перед лицом возникла физиономия Власова, который открывал рот и что-то говорил или спрашивал, оглядывая его с головы до ног.

Только тут Сезонов очнулся. Будто кто-то хорошенько встряхнул его изнутри и включил все звуки.

— Да? Юр? — подполковник моргнул и уже осознанно, придя в себя, посмотрел на капитана.

— У вас кровь, вы в курсе? — Власов кивнул на его кофту.

— Да. Рана еще не зажила, оказывается. — Сезонов глубоко вдохнул и выдохнул. Вспомнил про второе, новое, ранение и приподнял руку, осматривая плечо.

— Где объект? — Власов оглянулся на двери в отделение и медсестру, общавшуюся по телефону. Подполковник кивнул подбородком за двери в сторону коридора:

— Увезли вместе с нападавшим.

— А это что? — капитан указал на руки Сезонова.

Тот посмотрел на прижимаемые к груди шприц-инъектор, муляж и пистолет. Местами они были в пятнах крови, измазанные ладонью, зажимавшей огнестрельное ранение в плече.

— Это призы за выполненное задание.

— Так смешно, что обхохочешься, ВалерИгорич!

— Я и не заставлял тебя выбирать себе понравившийся из имеющегося. А где наш связанный по рукам-ногам лейтенант?

— Упакован спецами. Их первыми вызвал, потом поднимал врачей и охрану. Только что забрали. А Владыкина? Она была? Вы ее видели?

— Видел, но она сбежала на машине. Не запомнил номера.

— Да найдется, товарищ подполковник. Уличные камеры, что этого центра, что по городу. Проследят путь какое-то время, план «перехват» объявят, предположив направление. Тем более опрос нападавшего поможет.

— Надеюсь.

— Вам срочно нужно в перевязочную, — к офицерам подошла говорившая по телефону медсестра, глядя на Сезонова.

— Пойду при одном условии.

— Каком? — молодая женщина искренне удивилась.

— Если вы мне будете сообщать всю информацию о состоянии одного из тех, которых сейчас увезли на носилках. Того, что не с простреленной ногой.

— Хорошо, — легко согласилась медсестра.

— А ко второму приставьте охрану из полиции. Скажете, что совершено вооруженное нападение, но свидетель не вы, в ходе столкновения нападавший стрелок ранен в ногу.

— А еще спецназ не весь уехал, который недавно тут…

— Тем лучше, тогда к ним обратитесь, чтоб пост установили у него, когда его в палату положат.

— Хорошо, я поняла вас, а теперь — в перевязочную, — медсестра указала на двери.

— Юра, сиди, охраняй. Головой отвечаешь. — Сезонов выгрузил пистолеты и шприц в подставленные руки капитана.

— Естественно, чем же еще, — хмыкнул Власов, когда подполковник вместе с медсестрой скрылся за дверьми в коридоре отделения, и сел на один из стульев возле окна.

Следующие часы до утра спокойно поспать практически не удалось.

Выйдя из перевязочной, держа в руках окровавленную спортивную кофту, Сезонов кивнул Власову следовать за ним. Оба спустились на лифте в приемное отделение. Капитан исполнительно нес в руках оружие и шприц. За стойкой дежурного медперсонала подполковник попросил разрешения позвонить по телефону и минут пять с кем-то говорил. В это время Власов спросил у дежурной пакет и сложил в него «трофеи», параллельно объясняя бывшим на этаже спецназовцам, что случилось, о чем знал сам.

— Бойцы Селиванова должны подъехать, будем ждать. Еще полиция прибудет, — вздохнул Сезонов, положив телефонную трубку и оборачиваясь на Власова, потер ударенный висок.

Капитан понимающе кивнул. Подполковник пересказал весь разговор дежурному медику и силовикам и попросил направить к нему, когда приедут из омского управления.

Московские офицеры вернулись в палату. Сезонов переодел испачканную в крови футболку на новую. Власов переставил один стул к свободной койке и оставил на нем пакет с будущими вещдоками, поднял оставленную на полу гитару и поставил ее в шкаф, закрыв створки. Упавшие на пол телефон и нож он положил на прикроватную тумбу, убрав оружие в чехол. Белье на койке Сезонова съехало в сторону, тот расправил его и лег, положив руки под голову и уставившись в потолок.

— Это всё, товарищ подполковник? — минуту спустя, проведенную в молчании, негромко спросил Власов.

— А что мы можем еще сделать, Юр? — Сезонов повел плечом. — Яго спасен, сейчас его подлечат. Стрелок пойман, тоже вылечат. Владыкину разыщут. Вот только Фамилин, когда утром за Яго приедет… Не знаю, что будет.

— Я об этом же, — промычал Власов со своего места. — Опять достанется.

— Нууу… Мы через это уже проходили.

— Опять будем виноваты в том, что поставили свои жизнь и здоровье под угрозу.

— Ну, допустим, опять точно виноват я, а ты действовал по моему приказу и не мог не подчиниться.

— Так неправильно, ВалерИгорич.

— Неправильно, когда ты по своей дури — прости меня — ломанулся сюда, в Омск, хотя обязан был долечиваться дома! Сейчас до нового года просидишь тут по своей же вине. Что Ксения-то говорит?

— Мягко говоря, она недовольна.

— Я ее понимаю!

Сезонов привстал и, вынув из прикроватной тумбочки свой мобильный, настрочил текст сообщения Фамилину; когда прочтет, перезвонит.

Не прошло и четверти часа, как на территорию центра въехали два микроавтобуса — с дополнительными силами спецназа и следственный из районного ОВД, а вслед за ними припарковался личный автомобиль Селиванова. Полковник был поднят с кровати звонком из дежурной части, куда позвонил Сезонов, и, не теряя времени, посреди ночи сам выехал в сторону медцентра.

Власов запнулся на полуслове, когда дверь в палату распахнулась и к офицерам влетели Селиванов с двумя спецназовцами, полицейский следователь со своим оперативником и медсестра с врачом.

— Так, товарищи, что за общий сбор? — первым произнес врач, оглядев толпившихся в палате.

Селиванов в целях проведения неотложных мероприятий хотел выгнать из палаты всех, но первее его это сделали медики, оставшись с московскими офицерами и объяснившись необходимостью осмотра пациентов, которые препятствовали исполнению преступных планов. Силовики вышли, и за закрытыми дверьми из коридора доносились их негромкие голоса. Когда врач с медсестрой разрешили продолжить, вошедшие в палату полицейские сняли с военнослужащих показания. Незадолго до появления Селиванова Сезонов и Власов слышали, как тот давал указания своим подчиненным просмотреть и снять записи со всех камер видеонаблюдения за последние шесть часов и опросить присутствующий дежурный медперсонал. Позже полковник договорился с ОВД о передаче дела вместе с собранными материалами в работу своему подразделению. Как следователь и оперативник закончили опрос, в палату прошел Селиванов.

Капитан сидел на краю кровати, свесив ноги; Сезонову поставили новую капельницу, он был в бандаже. Когда на пороге возник Селиванов, подполковник немного распрямился:

— Владимир Дмитриевич, еще раз здравствуйте.

— Еще раз, Валерий Игоревич, еще раз.

Полковник остановился между двумя койками, заложив руки за спину. Не притрагиваясь, молча осмотрел инъектор, муляж и пистолет.

— Я это заберу. — Селиванов кивнул на предметы и утвердительно взглянул на подполковника.

— Разумеется. Товарищ полковник, разрешите представить: капитан Власов, мой подчиненный. — Сезонов указал на капитана. — Он в курсе всего происходящего. Пришлось посвятить. Но я за него ручаюсь.

— Здравия желаю. — Власов встал на ноги и коротко кивнул.

— Очень приятно. — Селиванов обратился в его сторону и вновь посмотрел на Сезонова: — За прошедшие сутки всё сделано, как вы велели. Не давали Владыкиной повода заподозрить, что мне что-то известно. Не препятствовали проникновению сюда с подельниками.

— Всё верно. Спасибо. Это правда было важно. Всё могло сорваться, — сказал Сезонов. «Лучше пока недоговорить, что не был исполнен приказ разместить оперативников в коридорах… Хотя быстро узнают, опросив всех, кто был этой ночью в здании центра.»— Вы уже знаете, что лейтенант Калдыш жив и тоже участвовал в исполнении плана?

Селиванов кивнул:

— Я его совершенно не подозревал. Разберемся с Анатолием по всей уголовной строгости… Я, Валерий Игоревич, глубоко не одобряю, что просчет с объектом вышел. Что он оказался в опасности. Не до конца сработали, не в полную силу. Хотя уверяли!

— Виноват. — Сезонов взглянул полковнику прямо в глаза. — Но способы заполучить и вывезти Яго было сложно предугадать, вариантов могло быть десяток и больше, включая их последствия.

— Так-то оно так, но всё же… Всё действительно произошло, как вы и предполагали? План проникновения и отхода, на который вы делали большую ставку? — спросил Селиванов.

— Да. Оба переоделись и представились медперсоналом. С пособниками на автомобиле, на котором думали перевезти объект.

— Вы будто предсказали. И при этом опять же пострадали.

— Несерьезно, — подполковник посмотрел на перевязанное плечо.

— А с вами, товарищ капитан, всё в порядке? Не ранены? — полковник взглянул на Власова.

— Никак нет, — севший было капитан вновь вскочил на ноги, — но оставлен здесь ввиду нарушения медицинских предписаний, исполняя приказания старшего по званию.

— В смысле? — Селиванов удивился.

— Меньше недели назад выписан из московской больницы с оформлением отпуска по ранению. От лечащего врача получены рекомендации еще неделю сидеть дома. Ослушался, прибыл в Омск. Встретил командира из числа высших офицеров. Последним приказано поместить меня сюда… Для наблюдения за состоянием здоровья, — чуть севшим голосом пояснил Власов.

— Фамилин приказал? Чудесно! — хохотнул Селиванов. — Долг для вас, товарищ капитан, важнее собственного здоровья?

— Так точно, безусловно.

— Не может не вызывать уважение, однако же берегите себя — такие самоотверженные, как вы, офицеры России нужны.

— Есть беречь себя.

— Вам обоим отдохнуть сто́ит, — зевнув в ладонь, произнес Селиванов. — Я оставлю своих ребят, поработают сколько надо. Пойду узнаю о Яго, если пустят. Увидимся вновь уже… сколько осталось… — полковник взглянул на наручные часы, — почти через пять часов. Доброй ночи, товарищи офицеры.

Все трое распрощались, Селиванов вышел из палаты, взяв в руки пакет с орудиями ночного преступления. Тут же в кармане брюк у Власова зазвонил мобильный телефон.

— Начальство, — стоически произнес капитан.

Сезонов взглянул на экран своего телефона: ни сообщения, ни звонка ранее от Фамилина ему в ответ на смс не поступало. Почему генерал решил звонить Власову?

Подполковник кивнул капитану, чтобы тот быстрее принял вызов.

— Слушаю, Егор Семёныч, — ровно произнес Власов и замолчал. Замолчал минуты на две. Просто молча сидел, изредка кивая головой и глядя куда-то в сторону.

— Так точно, товарищ генерал. Передаю.

Власов подошел к Сезонову и протянул ему мобильник.

— Товарищ генерал? — приняв от капитана телефон, сказал в трубку подполковник.

— Ты хоть сейчас цел или опять?

— Опять.

Теперь на две минуты замолчал Сезонов, выслушивая возмущенную тираду Фамилина будто от родного отца. Сло́ва вставить не получилось.

— Где объект? — в голосе Фамилина прозвучала сталь.

— В хирургии, увезли на…

Теперь молчание длилось на минуту больше. Удалось лишь раз сказать «да», ответив на вопрос генерала.

— Валерий! Ты стал плохо сосредотачиваться и плохо контролировать ситуацию, над которой берешь шефство! Я начинаю сомневаться в твоей профпригодности! Это «омское дело» уже показатель! Столько уже произошло в связи с ним!

— Враг просто стал изобретательнее и пронырливее. Тем более существенное значение в этом деле имеет сам объект — неземной, с чем доселе никто не сталкивался. А я несколько растерял очень бы нужные сейчас навыки, когда-то оттачиваемые в поле, потому что очень давно, как вы знаете, хожу по министерским кабинетам, — спокойно ответил Сезонов. Слова генерала его сильно задели, но он не подал вид ни внешне, ни голосом.

— Это тебя не оправдывает. — Фамилин сказал это жестко, будто поставил точку, подвел черту. На следующей фразе тон генерала смягчился: — Может, конечно, может быть всё потому, что дело связано с немыслимым, невероятным. Всё так же непросто удерживать и скрывать как ярославских незваных «гостей», хотя, казалось бы, выигрышная внешность. Может, действительно всё в том, что до этого никто не сталкивался с подобным, никогда не вырабатывался план мероприятий в расследовании… паранормального, так скажем. Остается только обходиться известными законами и приказами… Ладно, Валер. Ладно… Поживем — увидим. Может, я сейчас был не прав и зря тебе всё высказал.

— Я всё равно приму к сведению, товарищ генерал.

— Как станет что-то известно о состоянии объекта, пиши.

— Так точно.

— Доброй ночи.

— До свидания.

Фамилин отключил вызов первым. Сезонов вернул Власову телефон.

— Тоже втык дали? — участливо спросил капитан.

— Профилактические работы провели, — подполковник лег удобнее, натянув на себя одеяло. — Ты как хочешь, Юр, а я вздремну.

— Я тоже, ВалерИгорич.

В следующий миг в палату вошла медсестра, которую Сезонов просил сообщить о состоянии Яго. Жить он будет: концентрация токсина в крови не успела достичь критического уровня, при котором галактионца уже было не спасти, и введение флуманезила заблокировало воздействие яда на рецепторы пришельца. Как же одновременно хорошо и удивительно, что на часть лекарственных химических соединений, известных земной медицинской науке, у инопланетного организма Яго есть положительная ответная реакция; его клетки принимают антидоты и могут и умеют бороться с токсичной дрянью. Скоро его переведут в палату под наблюдение.

Подполковник поблагодарил девушку, беря в руки мобильник, чтобы настрочить генералу сообщение о состоянии Яго. Медсестра перекрыла подачу физраствора, извлекла иглу из руки Сезонова и вышла, нажав на выключатель. Офицеры закрыли глаза в надежде заснуть хотя бы на пару часов.

Сезонов проснулся от шума в коридоре прямо возле палаты — будто что-то упало — и быстрого шепота нескольких лиц. За окном, выходящим на улицу, было всё так же темно, словно прошло лишь несколько минут. Крупными хлопьями медленно падал снег. Приподнявшись на локтях, привыкая к темноте палаты, разбавленной лишь слабым свечением уличной лампы медцентра, Сезонов посмотрел на третью кровать-каталку, которую воткнули между ним и Власовым.

На ней, наполовину укрытый простыней, лежал Яго. Одет в тот же костюм, когда был похищен. Бледность с лица спа́ла, он выглядел лучше, но далеко не настолько, чтобы называться здоровым. Рядом с ним на штативе — думается — упомянутый медсестрой антидот, который по катетерной трубке вливается в галактионца: из внешней стороны правой кисти торчит игла. Дыхание ровное, спокойное.

Сев, Сезонов посмотрел на экран мобильного, узнавая время. Он проспал всего час с небольшим. На второй койке, сняв ботинки, сопел Власов, лежа на боку лицом к уличному окну и укрытый лишь халатом, в котором бегал по центру с утра. На стуле рядом с ним лежали зажигалка и вскрытая сигаретная пачка; видимо, он когда-то просыпался и неслышно выходил курить. Встав с койки, Сезонов тихо дошел до шкафа и, достав с нижней секции зимние ботинки, обулся. Накинув на футболку пуховую куртку, которую отдали взамен простреленной военной, подполковник взял со стула возле капитана зажигалку с сигаретой из пачки. Выйдя в коридор и оглядевшись, нашел на поэтажном плане центра выход во внутренний двор. По пути он оглядывался, не желая быть кем-то замеченным, хотя прекрасно отдавал себе отчет, что его можно наблюдать по камерам внутреннего слежения. При завороте на лестницу он увидел впереди по коридору медсестру, возвращающуюся на пост, и быстрее юркнул на площадку.

На широком крыльце встретились двое силовиков в жилетах ФСБ. Видимо, еще не со всем тут покончили. Оба рослых, крупных парня тоже вышли покурить и, прервав негромкий смех, оглянулись на Сезонова, когда тот толкнул двери. Подполковник узнал одного из спецназовцев — он приводил и уводил Яго в переговорную комнату.

— О, товарищ подполковник! — встряхнулся и подтянулся парень, тоже узнав Сезонова. — Значит, вы тут лечение проходите? Вам лучше, выписывают уже?

— Еще нет. Не сдавайте меня. — Сезонов покачал головой с сигаретой во рту, щелкая зажигалкой. Силовикам определенно было ясно, что он нарушает предписанный постельный режим.

— Хорошо, — хохотнул знакомый спецназовец и вновь обернулся к товарищу.

— Вы еще работаете? Долго? — Сезонов выдохнул дым, глядя на парней.

— Думаем, не больше получаса еще.

Подполковник кивнул им и отошел на другой край крыльца. Облокотившись о крылечную опору, он выстраивал в последовательную цепочку все пережитые моменты и разговоры последних суток и думал, можно ли было обойтись другим планом. С одной стороны, получены явные доказательства вины двух сотрудников управления, причастных к похищению. С другой, галактионец оказался на волосок от гибели, которую только чудом удалось предотвратить. Они, омские спецы, поверили и доверились ему, московскому офицеру. А он едва не довел до того, что Яго, жизнь которого во всей этой истории была важнее любого из военных, реально могли убить.

А может ну это погружение в анализ ситуации? Всё ведь обошлось? Обошлось. Он убедился в причастности сотрудников управления к афере? Убедился. Обыграл их, хоть и в опасной игре, где на карту оказалась поставлена чужая жизнь — жизнь пришельца? Обыграл. А победителей, как известно, не судят. Но генеральского, как говорит Власов, разноса в Москве всё равно не избежать. Да и от местной головы достанется, когда выяснится отсутствие силовиков и медперсонала в коридорах центра в минуты нападения. Непрофессионально? Не поспоришь. Однако глубоко оправдательных и веских «но» у него, подполковника, на этот счет не имеется.

— Чего не спите, товарищ главный? — зевая, спросил знакомый голос позади.

— Да не засыпается обратно. — Сезонов обернулся на капитана. Протянул ему, возвращая, зажигалку и добавил: — Прости, взял одну, будить не стал, потом думал сказать.

— Да сущие мелочи, товарищ подполковник, — отмахнулся Власов, будто Сезонов брякнул какую-то несусветицу. — С вашего позволения?

Капитан вопросительно посмотрел на командира, крутя в пальцах принесенную с собой сигарету. Сезонов кивнул. Власов закурил. Оба спустились с площадки на нижнюю ступень лестницы.

— Ты как товарища, в палате третьего, одного оставил? — Сезонов сунул одну руку в карман куртки. Она была не такой теплой, как военная, рассчитана, скорее, на осенний сезон.

— Я проверил. Дрыхнет как медведь зимой, беспробудно. — Власов обернулся на окна медцентра и задрал голову кверху, что-то выискивая.

— Точно живой?

— Да точно.

Ненадолго воцарилось молчание.

— Расскажете про Г.Р.О.М. больше? — неуверенно спросил Власов. — И кто вы на самом деле?

— Давай не сейчас. — Сезонов покачал опущенной головой, глядя на сигарету, стряхивая пепел. — Это слишком долгая история. Часа не хватит, чтобы всё рассказать. А вот кто я на самом деле, — подполковник развернулся к капитану и смерил его с ног до головы, — тебе известно.

— Оказывается, нет, — бесстрастно ответил Власов.

— В рамках полномочий в штате управления мне достаточно быть просто твоим командиром.

— Да вы же целый супергерой, с суперспособностями! — прошипел Власов, тыча в морозный воздух сигаретой. — И никто из наших не знает о вас всей правды! Вся Знаменка! А Арбат? А штаб, центр? А… министр?

— Знают, конечно. Но далеко не все. И не только обо мне.

Власов глубоко затянулся, пряча за вдохом терзаемое душу, неуёмное желание выведать у подполковника всю его настоящую историю. Доверит ли тот хотя бы малую часть секрета ему, простому капитану?

Сезонов затушил сигарету о железную урну близ крыльца и развернулся ко входу в центр. Власов, выбросив окурок, последовал за ним.

В палате темно: свет не включен, шторки опущены капитаном, когда он уходил за Сезоновым.

Над каталкой Яго какое-то шевеление.

Подполковник скорее включил свет.

— Что так резко-то… Глаза аж резануло… — галактионец, присев на колесной койке, ворчал, щурился и шипел при неудачных попытках безболезненно вынуть иглу.

— Не смей, это антидот, благодаря ему тебе лучше. — Сезонов подошел к Яго и отвел руку, которой он пытался вытащить иглу, в сторону. Власов закрыл палатную дверь.

— Мне уже прекрасно, — произнес пришелец, сморгнув, и поднял лицо на подполковника. Во взгляде читалась… неприязнь?

— Послушай, Ягосор, я действительно виноват перед тобой и…

Сезонов не завершил фразу — Яго его перебил: опустил взгляд и медленно качнул головой:

— Всё нормально. Я же жив. Вы ведь все этого хотели? Чтобы меня не убили, не похитили? Ну вот, я тут. Да, немного не в себе, во всех смысловых значениях! — последнюю фразу галактионец произнес на повышенных нотках, но после сбавил громкость: — Но если таков был ваш план, командир, и он сработал, несмотря на всё случившееся, у меня нет причин злиться и ненавидеть. К тому же, насколько сумел понять, вы раскрыли бандитов. Тех самых, с управления, да?

— Ты мог погибнуть по моей вине, — произнес Сезонов. Яго усмехнулся:

— Вы представить себе не можете, сколько раз я мог погибнуть из-за врагов в своем мире, на своей планете! Мне не впервой. Я даже почти привык. Но у вас тут тоже… народ отпетый, конечно…

— Ну, нигде не без уродов, что тут сказать. — Власов пожал плечами, снимая военную аляску. — Вы как же доверились своим похитителям? Прямо в руки сами к ним пошли?

— Действительно. Всё же обсуждали вместе еще днем, — Сезонов повесил куртку в шкаф, — разобраться, где свои, где чужие, здесь не смог? Однако в своем мире, по твоим же словам, врагов будто унюхивал.

— Всё так. Но сыграл эффект неожиданности. Она так уверенно подошла к парню, Лёхе этому, и заверила, как необходимо принять новый какой-то лекарственный препарат, что сомнений не было. — Яго вновь лег, повернув лицо к военным. — А перед этим дала нам стакан с водой, там что-то было подмешено. Потому что меня сразу понесло, вынесло и разнесло по-жесткому. Я пытался, конечно, напасть, но тут в плечо вкололи какую-то дрянь. Меня будто парализовало. В палату забежал какой-то тип, каталку такую подвез, перевалили меня на нее и покатили вниз. А дальше вы знаете. Смутно, но помню, что видел и слышал.

— Отдыхай. Тебе нужно восстановиться до утра. Осталось немного времени. Тебя обязательно увезут. Но перед отлетом, думаю, опросят по событиям этой ночи. День в целом у тебя будет явно не простой. Так что наберись сил. — Сезонов переключил светильник на ночную подсветку и занял свою кровать.

— В центр ваш повезут? — промычал Яго, отворачиваясь и глядя в потолок.

— В его, родимый. В лучший город Земли, — хмыкнул Власов, занимая вторую кровать.

— Тебя, Юр, потеряли, поди, в стационаре. Вещи есть, а человека нет, — сказал Сезонов, закрывая глаза.

— Когда что-то теряется, товарищ главный, другое находится, — зевнул с другого конца палаты капитан. — С вашего позволения, господа, я всё-таки вздремну. Мне тоже нужны силы: выслушивать утреннюю пламенную речь товарища генерала.

Речь Фамилина, однако, в утренний разбор полетов не сильно изобиловала возмущением. И всё же он одарил Сезонова и Власова многозначительным и весомым взором, будто пригвоздил к месту и одновременно сбросил мешки с песком на проштрафившихся подчиненных, что бы точно сделал на самом деле, будь это в его силах. В восьмом часу утра он на микроавтобусе вместе с тремя спецназовцами и самим Селивановым заехал на территорию центра. Подполковник с капитаном к тому времени уже проснулись, вздремнув ночью еще неполных пару часов. Зато галактионец после короткой беседы заснул быстро и сопел до самого приезда силовиков. Сезонов его растолкал, когда увидел направлявшуюся к палате медсестру, и махнул Власову, чтоб тот спрятал упаковку с печеньем и сухариками, которыми оба дружно хрустели.

— Ваши вещи упакованы и находятся в машине. Все необходимые документы на вас переданы генералу Фамилину. Перед тем, как вы покинете город, нужно заехать в наше управление, запишем ваши показания о событиях прошедшей ночи. Приведёте себя в порядок и мы вас отпускаем, — сказал Селиванов Яго. Тот кивнул, осмотрев присутствующих в палате московских офицеров и омских военных.

— Что с Калдышем? — спросил Власов.

— Сидит у нас под стражей. Контактирует неохотно. Ничего, мы никуда не спешим. Разобьем его скорлупу, — уверенно произнес Селиванов.

— А Владыкина? — Сезонов поднял глаза на полковника.

— Ориентировки готовы. До полудня ребята поедут в дорожное управление за записями с камер, я позвоню, договорюсь. Далеко не убежит.

— Время, Владимир Дмитриевич, время, — вздохнул Фамилин, поднимаясь со стула и надевая фуражку.

— Да. Что ж, товарищ подполковник, товарищ капитан. Спасибо за ваше содействие и помощь! — Селиванов пожал руки поднявшимся со своих мест Сезонову и Власову. — Валерий Игоревич, отдельная благодарность, что разговорили нашего инопланетного гостя, — полковник хитро улыбнулся, быстро взглянув на Яго. — Пока прощаюсь с вами не окончательно: еще увидимся — вы обязаны оповестить меня, когда вас выпишут.

— Разумеется, товарищ полковник. — Сезонов кивнул.

— Ягосор. — Селиванов развернулся к галактионцу и пригласительным жестом указал за дверь. Спецы уже ожидали в коридоре.

Заложив руки в карманы куртки, галактионец прошел мимо московских офицеров и задержался перед Сезоновым.

— Вы мне достойный соперник. В вас действительно есть то, чего нет в других.

— Сказано таинственно, — подполковник повел плечом и пожал протянутую Яго руку.

Пришелец хмыкнул, встретился взглядом с Власовым, кивнув ему, и вышел из палаты.

— Товарищ генерал, ждем! — Селиванов посмотрел на Фамилина.

— Полминуты! — кивнул тот. Омский военачальник прикрыл за собой дверь и зашагал за уводившими галактионца бойцами.

Генерал медленно обратил лицо к подполковнику и сдержанно спросил:

— В каком смысле «соперник»?

Сезонов молчал.

— Валерий!

— Это не то, что вы подумали, Егор Семёныч.

— Конечно! А что я могу подумать, ничего не зная?! Просвети!

— Это не может подождать до Москвы?

— Выкладывай сейчас!

— Раунд армрестлинга как-то раз провели. Я почти победил.

Генерал закрыл и открыл глаза, глубоко вздохнул и быстро выдохнул, прочистив горло.

— М-да. Не буду комментировать, — прошептал Фамилин, махнул рукой и развернулся к двери. — Не смейте оба появляться в Москве до официальной выписки отсюда. На связи, товарищи офицеры. До встречи в столице.

— До свидания, товарищ генерал. — Сезонов и Власов кивнули.

— Каковы дальнейшие действия, Командор? — спросил капитан, когда звук шагов Фамилина удалился.

— Ты как хочешь себя веди. А я — я буду исполнительным. Если всё правильно рассчитать, уже послезавтра можно покидать центр и вылетать домой.

Подполковник лег на кровать и, взяв в руки одолженную книгу, открыл ее на заложенной странице, продолжая чтение. Капитан прошел к окну, наблюдая, как к открытым боковым дверям микроавтобуса быстрой походкой прошел Фамилин и, кивнув спецназовцу, скрылся в салоне. Боец закрыл за ним дверь, прошел к соседнему с водительским кресло и сел. Через несколько секунд машина тронулась с места, выезжая с парковки перед главной входной группой здания.

«Интересно было бы увидеть этого пришельца еще раз», — пронеслось в мыслях Власова.

— Товарищ подполковник? — не отводя взгляд с декабрьской улицы, спросил капитан.

— Слушаю.

— Про Г.Р.О.М. расскажете? Времени предостаточно.

«Вот неугомонный! И не отстанет ведь!»

Сезонов закрыл книгу, откладывая ее, и посмотрел на Власова.