Глава 5

Тем же вечером Эйнара не стало в золотом чертоге. Мне было жаль: юноша оказался умелым воином, ловким слугой и преданным другом, и я доверяла ему, как никому среди стражников. Возможно, я доверила ему даже слишком многое. И теперь из-за моей неосторожности сильный и достойный молодой человек лишился благосклонности своего ревнивого властелина, а вместе с ней и дома. Эйнар должен был отправиться в чужой дворец, если только своенравие Локи не сошлёт соперника ещё дальше. Слуга покинул стены родных палат так незаметно, что поначалу я испугалась, не изменил ли лукавый повелитель своего решения, не пожелал ли отправить неугодного мальчишку прямиком в Хель. Однако Рагна сумела переубедить меня, клятвенно заверив, что сама провожала бывшего стражника и видела, как бог огня сдержанно и холодно давал ему последние распоряжения. По её словам, смущённый и потрёпанный воин всё же остался верен своему хозяину, несмотря ни на что. От этого становилось только больнее.

Я знала, что буду скучать по Эйнару, по его услужливости и предусмотрительности, по его добродушию и искренности, по сияющим светло-голубым глазам, смотревшим на мир так открыто и немного наивно, что порой против воли я видела в них саму себя. Ту юную беззаботную девушку, почти девчонку, которую Локи сломил и растоптал. Может, впрочем, было и к лучшему, что слуга уезжал: я испытывала к нему неясные, пугающие меня чувства, некую родственную привязанность, которая была непозволительной роскошью в чертогах моего темпераментного супруга. О нет, только не к другому мужчине, как бы нас ни рознило происхождение. Особенно если он был молод, силён и красив. Даже если это лишь мимолётная симпатия, вызванная, возможно, сходством со старшим братом. Видно, судьбе неугодно было, чтобы рядом со мной оставались мягкие, нежные, заботливые асы и мужи. Форсети, Бальдр, теперь Эйнар…

Конечно, подле меня неизменно оставался Варди, и кроме того я знала, что всегда могу рассчитывать на Хакана, но они оба были другими. И, несмотря на все его бесспорные достоинства, угадывалось в Варди нечто такое, что настораживало меня. Слишком уж он был хорош, слишком стремился выслужиться перед Локи, который, казалось, упорно его не замечал, а после — перед его госпожой. Слуга ни разу не дал усомниться в себе, был внимателен, ласков, когда позволяло положение, остроумен, но я ему не доверяла. По крайней мере, не так сильно, как его предшественнику. Эйнар казался мне намного более открытым и честным, Варди же всё-таки оставался слишком хитёр и изворотлив, настолько ловок, что в мою голову начинали закрадываться беспокойные мысли. Они мало были похожи с Локи внешне, но во многом сходились внутренне. При этом внимательный к умелым и талантливым слугам бог огня слишком очевидно пренебрегал лучшим из них. Что-то таилось в этом во всём, нечто, тревожившее мою душу и заставлявшее держать обаятельного мальчишку на расстоянии.

Множество последующих дней я старалась не думать ни об одном, ни о другом стражнике. Большую часть своего свободного времени я проводила с Идой и Астой, мы много гуляли, смеялись и беседовали. С верными спутницами было легко, да и Локи так было гораздо спокойнее. Время шло, и я забывала случившееся, отгоняла от себя ненужные печали и больше занимала мысли своим драгоценным ребёнком. Я старалась заботиться о нём, выполняла все наставления Хельги, хорошо питалась, была благоразумна и осторожна. Я любила его. Я едва-едва начинала ощущать в себе первые значительные перемены, но уже трепетно и нежно любила дитя бога огня. Я надеялась только, что он возьмёт лучшее от своего отца и, переняв частицу моего мягкого характера, будет нести в этот мир больше тепло, нежели разрушение.

Впрочем, я должна признаться, что не смогла бы позволить себе оговорить супруга, упрекнуть его в чём-либо. Локи по-прежнему оставался очень заботлив и внимателен ко мне, предугадывая малейшее желание. Кто бы мог подумать, что долгожданное дитя способно так сильно смягчить его, унять крутой вспыльчивый нрав хотя бы на время. Я пыталась не лгать себе и ясно осознавать, что ничто не уходит безвозвратно. Рвущийся наружу темперамент огненного супруга не мог выгореть в одно мгновение. Я понимала: он очень сильно сдерживал себя в моём присутствии, и это рано или поздно грозило обернуться бедой. Я безмерно ценила терпение страстного аса, но помнила, что вольное пламя никому не под силу приручить. Если оно затаится на время, то лишь для того, чтобы после вспыхнуть с удвоенной силой.

Днём повелитель пропадал в Асгарде и его окрестностях. Иногда он охотился со своими немногими приближёнными, иногда скакал во весь опор в гордом одиночестве, иногда одержимо сражался в своём чертоге или в Вальхалле, выпуская пар. Я никогда не держала его, и к вечеру бог лукавства неизменно возвращался домой, входил в мои покои — такой величественный и спокойный. Те дни были очень счастливыми, как и до появления Гулльвейг. Раны на моей шее затянулись, оставив лишь тонкие светлые полосы лёгких шрамов, один только намёк на руническое заклятье, но золотая колдунья больше не звала меня и не приходила, а потому я могла спать сладко и безмятежно. Я, к своей большой радости, снова обрела столь желанное для меня спокойствие. Дитя у меня под сердцем росло в любви и понимании, и мы чувствовали себя очень хорошо. Хельга только дивилась, какими сильными мы оба сумели стать.

Новый день медленно близился к закату. Полуденный зной только начал сменяться первой щадящей прохладой, и весь чертог затих в сладостной истоме. Было безмолвно, как бывало всегда в этот час, особенно если повелитель ещё не возвращался к тому времени в свои владения. Я сидела на веранде и вышивала золотой нитью. Подле меня, чуть склонившись, стояла Рагна и отчитывалась о проделанной за день работе. Я рассеянно слушала её и улыбалась. Я была ей очень благодарна. Верная служанка оберегала меня едва ли меньше, чем Локи, оградив от многих дел и взвалив на свои плечи заботы, которые я могла доверить только ей одной. Казалось, всё это было ей вовсе не в тягость, но я помнила слишком хорошо, сколько сил требовалось вкладывать в поддержание безукоризненного порядка в огненном чертоге. И я ценила её честность и трудолюбие. Рагна становилась незаменима. Я с улыбкой на губах вспоминала, как хотела выставить её прочь из золотых палат, будучи такой юной и глупой, пусть прошло и не так много времени с тех пор.

Когда дела были окончены, я попросила замученную девушку остаться, и мы с ней, а также Аста и Ида просто отдыхали от дневной суеты, разложив на веранде подушки и уютно на них устроившись. Это был упоительный вечер — ясный и свежий. За лёгкой непринуждённой беседой время текло незаметно, и на темнеющем небосклоне вспыхнули первые огоньки звёзд, озорная улыбка Мани озарила его хитрым изгибом; поднявшись на ноги, Аста зажигала свечи и факелы. Я тревожно обернулась, сама ещё не понимая причины своего смутного беспокойства. Осознание достигло меня с опозданием: бог огня так и не вернулся в свой чертог. Эта простая мысль заставила меня помрачнеть. Где он мог так сильно задержаться?.. Немного шероховатая натруженная ладонь Рагны легла на мои руки. Едва заметно вздрогнув, я обратила на неё взгляд. Рассудительная и догадливая служанка смотрела на меня ласково, понимающе. Я только вздохнула в ответ.

— Асы сегодня пируют у Фрейи, госпожа, — вполголоса поведала девушка, доверительно ко мне наклонившись. — Я смею думать, что повелитель решил присоединиться к ним. Если пожелаете, я пошлю какого-нибудь расторопного слугу выяснить, так ли это… — я едва заметно кивнула, задумавшись о своём. Рагна ловко поднялась со своего места, поклонилась и уже собиралась оставить нас, когда внизу послышался шум, суета и смех, а затем подозрительно громкий голос Локи. Переглянувшись со служанкой, я отпустила её встретить повелителя. Рагна вскоре исчезла за дверями, Ида и Аста, закончив наводить порядок на веранде, по моей просьбе скрылись тоже, а я вошла в свои покои, остановилась у огня, довольно теснившегося в камине и жадно лизавшего поленья. Что-то неясное заставило сердце встрепенуться, дыхание участиться. Тревожное предчувствие, какие не приходили ко мне уже довольно долго.

Двери распахнулись, и на пороге покоев появился Локи — весёлый и изрядно пьяный. Он немного покачивался, но на ногах, тем не менее, держался уверенно. И всё же я не помнила, чтобы хоть раз видела его ясный взор таким затуманенным брагой. Зоркие тёмные глаза неспокойно скользили по опочивальне и, казалось, ни на миг не могли остановиться, его неясный шальной взгляд пугал меня. Родные тонкие губы были сомкнуты и улыбались чуть зловеще — по ним решительно ничего нельзя было понять. Придя в немалое смятение, я удивлённо смотрела на него, затем без слов поклонилась в знак приветствия. Повелитель хищно улыбнулся и сделал ко мне решительный шаг.

— Моя соблазнительная госпожа… — жарко выдохнул он рядом с моим лицом — непривычный и резкий запах хмеля неприятно кружил голову. Уже по его короткому обращению я могла угадать, в каком направлении текли мысли супруга. Это настораживало меня, и, словно затаившись, я не решалась шумно вздохнуть, хотя кровь обжигающе быстро стучала в жилах. Я испугалась ещё сильнее, когда лукавый ас без предупреждения подхватил меня и перебросил через плечо, словно свою добычу, после чего снова покачнулся — сердце моё, должно быть, остановилось в тот короткий миг — и направился к постели. Это было опрометчивое и неосторожное решение, и я сдавленно выдохнула: он сделал мне больно. Тем не менее, я не сопротивлялась сильным властным рукам господина. Во-первых, я немало боялась, что помутнённый разум не справится с телом, и он уронит нас. Во-вторых, ещё больше опасалась пробудить в довольно миролюбиво настроенном, но переменчивом муже его буйный гнев.

— Локи… — негромко произнесла я, упираясь похолодевшими ладонями в его широкую спину и оборачиваясь к богу огня, насколько позволяло моё неловкое положение. — Я умоляю тебя, будь осторожен… — отчего-то в ответ на мою просьбу Локи лишь запрокинул голову назад и надменно рассмеялся, после чего тяжело обрушился в постель вместе со мной, снова причиняя мне немалые неудобства. Он лежал на спине, притянув меня к себе, и смотрел на покорную жену томным жадным взглядом, слегка приоткрыв губы. Грудь его часто нетерпеливо вздымалась.

— Нам с тобой будет очень весело этой ночью, Сигюн, — двусмысленно улыбнувшись, вполголоса поведал повелитель. Локи пугал меня. Казалось, он был беспечен и нежен, но что-то недоброе читалось на его мужественном лице, затаилось в глубине одурманенного взгляда. Его чувственные губы неожиданно коснулись моего лица, заставляя вернуться из задумчивости. — Что же ты такая неласковая сегодня, моя лунноликая госпожа? — расслышав в тихом дрогнувшем голосе укор, я неуверенно улыбнулась, убрала непослушную медную прядь с его лица, игриво провела кончиками пальцев по чуть колючей щеке. Несмотря на сильное волнение, я не могла противостоять его влиянию, когда страстный ас смотрел на меня с таким нескрываемым вожделением, когда дышал так глубоко и шумно, а затем проводил острым кончиком языка по призывно улыбающимся губам. Прикрыв глаза, я покрывала его шею жаркими чувственными поцелуями, чередуя их с мягкими озорными укусами, гладила и расслабляла широкие сильные плечи, запускала пальцы в блестящие огненно-рыжие волосы…

Спустя несколько восхитительных мгновений, я вдруг осознала, что мне чего-то не хватает. Обычно такой решительный и деятельный бог огня в тот вечер совсем не отзывался мне. Приподнявшись на одной руке и заглянув в лицо супруга, я с удивлением обнаружила… Что он спит. Откинув голову на подушки, непредсказуемый ас спал мертвецким сном, сладко при этом посапывая. В тот миг я оказалась этим так поражена, что в полном смятении отстранилась, села в постели и неуверенно потрясла мужа за плечо. Повелитель действительно крепко спал, моментально провалившись в сон, и, казалась, никакая сила не сумела бы прервать его сладостное забвение. Я усмехнулась и покачала головой, поцеловала буйного аса в лоб. Воистину от Локи можно было ожидать чего угодно, но чтобы такое… Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться.

Я прошлась по своим покоям в одну сторону и в другую, а затем тихонько рассмеялась. Видимо, пир у Фрейи удался на славу. Может быть, мне оно было только на пользу: я не уверена, что сильно пьяный и разгорячённый супруг сумел бы удержать себя в руках и не навредить ребёнку. Выходит, всё разрешилось лучшим образом для нас троих. Преисполнившись любви и умиления, я вернулась к спящему повелителю, бережно стянула с него сапоги и пояс, не желая призывать прислугу, сняла рубашку…

Что-то сверкнуло у него за пазухой так призывно в жарких отсветах пламени, что на миг озадачило меня, ввергло в совершеннейшую растерянность. Я не сразу поняла, что в родном облике вдруг сильно взволновало меня, но уже спустя мгновение обомлела от ужаса: под одеждами стройный стан Локи опоясывали струящиеся золотистые волосы! Гладкая волна густых и блестящих светлых волос трижды охватывала его тело, переливаясь подобно драгоценному янтарю.

В страхе отшатнувшись и поражённо раскрыв губы, я едва не упала с постели, не нащупав ладонью точку опоры. О милостивое провидение, только одной женщине могли принадлежать эти великолепные белокурые волосы, более того — асинье, богине, жене верховного бога, старшего сына Одина! Какой позор, какое бесчестье для неё, какая страшная беда и напасть для меня и родного чертога! Я судорожно вздохнула и схватилась за грудь, неожиданно пронзённую острой болью, вынудившей меня согнуться пополам. Сердце тревожно сжалось, вырывая из горла воздух, в глазах на минуту потемнело от волнения. В тот же миг кровь ударила в голову, ненадолго оглушив меня, после чего тело бросило в жар. Раскрыв губы, я тяжело дышала, стараясь не лишиться чувств.

Уняв первый бессознательный порыв, я перевела взгляд усталых печальных глаз на мужа. Локи всё так же безмятежно спал, и красивое лицо его было обманчиво невинно. Мне казалось, я готова убить его, удушить своими же руками, если бы только хватило силы, но я едва могла полноценно вздохнуть. Сердце в груди билось, как сумасшедшее, мысли лихорадочно метались в голове. Я понимала только одно: мы в большой беде. Что бы ни произошло и что бы Локи ни задумал, это совершенно точно обернётся для нас страшной бедой. В отчаянии я снова попыталась разбудить каверзного аса, похлопала его по щекам, но сморённый крепкой брагой супруг даже не шелохнулся. Не знаю, на что я рассчитывала, как надеялась призвать сонного и злого мужа к ответу. Моё счастье, что только протяжный звук Гьяллархорна сумел бы поднять его в ту ночь.

Сдавшись, я не без труда сумела вытащить красивые белокурые волосы из-под крепкого и тяжёлого тела бога обмана, после чего бережно собрала их воедино дрожащими руками, стараясь не пропустить ни волоска. Никто не должен был увидеть этот зловещий трофей, раньше времени узнать о страшном проступке, и я крепко задумалась, куда же могу спрятать драгоценную ношу своего злокозненного супруга. В замешательстве я бросилась сначала в один край своих покоев, затем в другой и, в конце концов, не придумала ничего лучше, чем уложить бесконечно длинные волосы на дно одного из сундуков, скрыв их под своими нарядами до наступления утра. Руки мои ходили ходуном, словно в произошедшем была и моя вина. Всё это было бессовестно и неправильно, но голова горела, и я решительно не понимала, как должна была поступить. Мною двигало одно-единственное желание: защитить любимого аса хотя бы на время.

Завершив своё недоброе дело, я заботливо укрыла супруга и окинула взглядом покои. Всё было, как прежде, ничто не выдавало опасную тайну, невольной пленницей которой я была вынуждена стать, и всё же моё сердце не унималось, голова предательски кружилась. С трудом осознав, что я уже совсем сама не своя, я решила выйти подышать и, тихонько приоткрыв двери на веранду, выскользнула наружу. Прохладный ночной воздух бодрил и вселял ясность мыслей. И хотя мне по-прежнему было совершенно непонятно, что же происходит и что могло подвигнуть Локи на такой подлый поступок, я, по крайней мере, сумела вернуть хотя бы частицу обычного самообладания. Прошло ещё несколько мучительно долгих минут, прежде чем я ощутила уверенность, что не совершу ошибок и не наделаю глупостей, если позволю себе покинуть покои.

Я вернулась в чертог, тихо прошла мимо спящего супруга и, выглянув из дверей, велела позвать Рагну. Через некоторое время мы снова встретились с исполнительной служанкой на веранде. Я стояла, облокотившись на каменное заграждение, и, глядя в глубины ясного звёздного неба, обдумывала, что буду делать дальше. Несомненно, нужно было осторожно выманить у Локи мотивы его поступков, если только он проснётся в благоприятном расположении духа, а потом… Я не знала, могу ли положиться на своего повелителя. Каждый раз, как только я осмеливалась довериться ему, бог лукавства умудрялся подставить меня и себя под удар. Он был неисправим. Такова, видно, его суть и моя несчастная судьба. Не для нас покой создан, ох, не для нас…

— Слушай меня очень внимательно, Рагна, — наконец, негромко выдохнула я, обращаясь к девушке, которая с почтением дожидалась, пока я сама решу заговорить с ней. Покорно склонив голову, сообразительная служанка приблизилась ко мне, навострила уши. — Со дня на день Тор-громовержец вернётся в Асгард из Йотунхейма. И сразу же после своего чертога явится в наш — без приглашения и предупреждения. Так вот, я желаю, чтобы никто из стражников не вставал у него на пути. Предупреди Хакана и всех, кого понадобится: пусть все с должным уважением и смирением расступаются перед Хлориди, встретят его ласково, как долгожданного гостя. Выбери миловидную и хитрую девушку, пусть тотчас поднесёт ему кубок лучшего мёда, отвлечёт и смягчит. После ведите его к повелителю, если он будет в чертоге. А ты быстро обо всём сообщишь мне. Если в тот миг мы с Локи будем вместе, веди к обоим. Если бога огня не будет в палатах, приведёшь ко мне, но тогда пусть лучшие из воинов Хакана и он сам сопровождают Аса-Тора ко мне. Ясно тебе?

— Как прикажете, госпожа, — Рагна изящно поклонилась, затем приподняла подбородок и нерешительно взглянула на меня. Она была немного бледна, с распущенными тёмно-русыми волосами, в скромном ночном платье. Только тогда я осознала, что на дворе уже стояла ночь, и я, должно быть, выдернула несчастную служанку из постели. — Позвольте спросить, госпожа моя, — я легонько кивнула, и, поколебавшись, девушка продолжала, — могучий Тор не приходит в золотой дворец с добром… Он будет в ярости, не так ли?

— О, ещё в какой! — невесело усмехнувшись, подтвердила я, глядя в ясные светло-серые глаза собеседницы. — Боюсь, между ним и повелителем вышло страшное недопонимание. Но мы — мы с тобой, Рагна — должны разрешить сложившееся злоключение мирно, пусть это и будет очень трудно. Необходимо положить конец распрям между повелителем и богом грома, иначе в пламенный чертог придёт горе. Я полагаюсь на тебя. Будь внимательна, за всеми следи, чтобы ни единого непозволительного взгляда не было брошено на старшего сына Одина. И, если провидение смилостивится над нами, может быть, нам удастся сохранить самое дорогое… — склонив голову, я задумчиво улыбнулась, тепло обняла ладонями округлившийся животик. Рагна ласково улыбнулась, нерешительно протянув руку, опустила смуглые пальцы на мои ладони. — Теперь ступай. Отдохни немного. Кто знает, что нам принесёт новый рассвет… — верная служанка кивнула и ещё раз поклонилась, отступила назад, не оборачиваясь, и вскоре исчезла сначала за дверьми веранды, затем — покоев.

Некоторое время я провела в одиночестве под невесомым покрывалом лунного света. Мысли мои занимал только один вопрос: зачем? Зачем, когда мы были так безмятежно счастливы? Зачем своенравному Локи вновь понадобилось призывать беду в наш чертог? Особенно сейчас, когда мы стали действительно уязвимы… Губы невольно дрогнули от досады и негодования, но вспоминая озорные и живые глаза невозмутимого бога лукавства, я понимала: он не мог иначе. Я снова и снова обдумывала часть его признания вечером того дня, когда и скорбь, и радость одновременно явились к нам, и только сейчас начинала осознавать — Локи не лукавил.

Он действительно не мог изменить свою суть, даже если бы захотел. Любовь к пренебрежению запретами, правилами и нормами, жадная жажда свободы от любых условностей — это и было то, что он всегда ценил превыше всего, то, к чему каверзный ас стремился даже бессознательно. И всё же… Это было так трудно принять. Мой безрассудный импульсивный непредсказуемый Локи. Моя жизнь и моя погибель… Что же он сотворил? Найти ответ я могла только с первыми лучами утреннего солнца. Но до рассвета, вероятно, оставалось ещё довольно много времени. Едва держась на ногах от переживаний и усталости, я вернулась в постель.