Единственная для Буйного (СИ)

Глава 27

Я больно бьюсь спиной о прилавок. Так сильно, что дыхание спирает. Жгучая боль расползается по телу. В легких аккумулируется. Я пытаюсь вдохнуть, но не получается. Из-за этого вместо крика получается лишь жалкий хрип.

Ростик пользуется этим. Перехватывает меня за горло, сжимает крепко. Я будто чувствую, как мои хрящики трещат.

Царапаюсь, вонзаю ногти в ладонь парня. Ростик шипит, дергая меня за волосы в ответ. На глаза накатывают слёзы. Дышать невозможно. Перед глазами начинает плыть. Разворачивает меня, грудью укладывает. Больно дергает за волосы, давит на спину. Парень словно чувствует, где боль аккумулируется. Именно туда ладонью давит, не давая мне прийти в себя.

— Ниче, — шипит, удерживая меня, — я трахну так, что тебе понравится. Вам, шалавам, всё равно же.

Я пытаюсь закричать. Но… Кажется, Ростик что-то сделал. Повредил мне гортань. Крик не вырывается, только тихий всхлип.

— Пусти, — получается прохрипеть. — Не делай этого. Тебя просто убьют.

— Кончай понтами кидаться. На меня не действует. Ты щас кайфанешь. Сама течь начнешь, да? А я потом бабками не обижу. Ты ж такая? Уже хорошо?

Его пальцы опускаются на моё бедро. Мне совсем не хорошо. Все чувства словно из тела вылетают. Остаются только тошнота и адский страх.

Мне так страшно не было никогда с Эмиром. Как бы он ни вёл себя. А тут… Надо что-то делать! Я не могу ни закричать, ни вырваться. И прилавок находится в таком месте, что с улицы не увидишь. Надо! Что-то! А что? Мысли расплываются. Я пытаюсь собраться. Призвать своё умение поджигать всё. Но ничего не получается.

Я хватаюсь пальцами за прилавок. По ушам режет звон пряжки ремня. Спазмы проходят по телу, меня подташнивает.

Я тянусь. Куда-то, за чем-то. Под руки попадается бутылка воды. Не придумав ничего лучше, я бросаю её назад. В один из стеллажей. Что-то падает, бьется.

— Мимо, шлюшка.

Ростик упивается властью, возится с моими джинсами. А я дальше продолжаю. Хватаю всё, что есть на прилавке. Сметаю, создавая грохот. Это моя цель — издать как можно больше звука, чтобы услышал охранник.

Кручусь, не позволяя Ростику коснуться меня. Что-то забивается, заставляя парня материться.

Нащупываю пальчиками железную пилочку для ногтей. Видимо, оставленную продавщицей. Сжимаю крепче, задерживаю дыхание. И пытаюсь вонзить острый кончик в руку парня. Кажется, получается!

— Ах ты блядь!

Я не успеваю ни обернуться, ни сжаться, лишь слышу грохот. А в следующую секунду прикосновения Ростика исчезают. Я сползаю вниз, наблюдая за тем, как Иван избивает парня. Сносит его за секунду. Ростик падает, отключается, но охранник не дает ему свалиться вниз. Удерживает, продолжая наносить удары. Лишь потом бросает как мешок с картошкой. Ростик даже не двигается, лишь тихо стонет.

— Порядок? — Иван протягивает мне руку. — Встать можешь?

Я киваю. Принимаю его помощь, пошатываясь. Меня трясет от пережитого.

— Он что-то сделал? — Я мотаю головой. — Супер. Надо был тебе этот сок ебучий. Теперь со всех кожу спустят.

Я морщусь. Я ведь не знала, что такое произойдёт. Кто в здравом уме пойдёт на такое? Зная, что у меня охрана есть.

Я торможу Ивана на выходе из магазина. Он действительно чуть не снёс дверной косяк.

— Не переживай. Этого, — кривится в сторону Ростика, — мы заберем. С ним Буйный решать будет. Легко не отделается.

Я мотаю головой. Отказываюсь дальше идти. Мне нужно привести себя в порядок.

Одергиваю одежду, приглаживаю волосы. Стараюсь вытереть слёзы с лица. Катюша не должна увидеть меня такой. Она переживать будет.

— Что? — Рявкает Иван. — Сука. Ты в пантомиму решила сыграть?

Я прикасаюсь пальцами к горлу. Пытаюсь показать, что больно говорить. Даже слюну глотаю через силу.

Иван закатывает глаза. Ждёт, пока я приведу себя в порядок. Звонит кому-то в это время. Не Буйному, другим ребятам. Приказы отдает, что с полуживым Ростиком делать. Мне должно быть его жаль? Но… Никто не заслуживает смерти, конечно. Но то, что он пытался со мной сделать… Я не могу чувствовать сострадания к такому монстру.

Меня везут к врачу, чтобы осмотрел. Ничего страшного, это просто травма. Врач обещает, что скоро всё пройдёт. Выписывает лекарства.

Катюша просыпается, когда мы почти подъезжаем к отелю. Я хотела остаться у баб Зои, но места для всех там не хватило бы. Буйный сразу сказал, что буду в отеле с охраной. Или дома. Выбор был простым.

— А что такое? — Сестра рассматривает меня. — Злат, почему ты со мной не говоришь? Ты обиделась? Я что-то не так сделала? Злат!

Я с мольбой смотрю на Ивана. Пусть он объяснит, что я не могу говорить. Но без подробностей.

— Да она бл… — вздыхает, осекаясь. — Блин, мороженого объелась. И без шарфика гуляла. Всё, теперь заболела, голос пропал.

— Как у русалочки? — Катюша пытливо крутится, запахивая пальтишко посильнее. Тоже боится так же заболеть.

Меня все ещё трясет даже спустя час. Адреналин не исчезает, будто только усиливается сильнее. До меня доходит, что могло произойти. Трясёт. Слёзы на глазах. Я могу позволить себе побыть слабой. Номер с двумя комнатами. Зал и спальня. Катюша снова вырубилась из-за долгой прогулки. Охранники остались в коридоре. Мне не хотелось кого-то видеть. А я забралась на диван, чувствуя, что вот-вот развалюсь на кусочки.

Внезапно дверь распахивается. Я подскакиваю, а после оседаю обратно. Кажется, что голова кружится. И я уже заснула. Взбешенный, черный от злости Эмир, он не может быть тут. У него ведь дела, командировка, встречи… Он снова всё из-за меня отменяет?

Пока мужчина не сказал какую-то гадость, я бросаюсь к нему. Висну на Буйном, находя утешение в его объятиях. Я чувствую, что теперь всё точно хорошо. Он не позволит чему-то случиться со мной.

— Не кричи, — прошу хрипло через силу. Прижимаюсь к мужчине сильнее. — Не кричи на меня. Лучше пожалей.

— Я, блядь, тебя сейчас пожалею. Так пожалею, кукла, что мало не покажется.

Наверное, его слова должны пугать. Напрягать. Предупреждать об опасности.

Но я лишь громко всхлипываю и прижимаюсь к нему максимально тесно. Дрожу всем телом. Вопреки всему, я чувствую себя рядом с ним в безопасности. Вот он пришёл и больше ничего плохого не случится. Пусть хоть весь мир вокруг рухнет, а с нами ничего не случится. Потому что он не позволит.

— Вот скажи, в тебе магнит на хуету всякую? — Эмир злой. В ярости. Я по его голосу слышу. По тому, как напрягаются его мышцы чувствую. А я вся дрожу, с каждой секундой всё сильнее и сильнее.

Руками его шею обнимаю. Носом в грудь тыкаюсь как маленький котёнок. Пускай говорит всё что хочет. Плевать. Лишь бы обнял и не отпускал.

Его огромная ладонь обжигает поясницу. Надавливает. Сильнее к себе жмёт.

А я в его запахе тону. Вдыхаю и спокойствием заражаюсь. Вот как пахнет безопасность. Его запахом.

Мы так и стоим. На одном месте. Не двигаемся. У меня ноги как будто ватные становятся. Кажется, что и шага не сделаю сама.

Слышу, как Буйный вдыхает через ноздри воздух. Как будто с чем-то смиряется. А после подхватывает меня на руки. Как пушинку. Я сильнее его шею обхватываю, тыкаюсь в неё носом. Эмир подходит к дивану, садится, а я на его коленях оказываюсь.

— Ты опять из-за меня дела бросил? — Тихонько хриплю.

И не на секундочку его не отпускаю. Боюсь, что если руки уберу, отпущу, то он пропадёт. Исчезнет. Уйдёт. А я так сейчас в нём нуждаюсь.

— Ты явно по миру меня пустить хочешь, кукла, — в ответ выдаёт, — рестораны мои сжигаешь к хуям, сделки срываешь.

— Я не специально, — всхлипываю снова.

— Это я тоже знаю, само. — Вздыхает и ладонью по волосам моим проводит. — Я вот всё понять не могу, как ты до встречи со мной умудрилась дотянуть.

Я слегка отстраняюсь от мужчины. Так, чтобы в глаза ему посмотреть. Мне кажется или его тон не таким раздражительным стал. А ведь когда только в комнату зашёл от него яростью за версту несло. Это он рядом со мной успокоился? Да?

— До встречи с тобой у меня такого в жизни не было, — обиженно в ответ хриплю. У меня и правда таких приключений не было в жизни. А его ресторан как будто проклятым оказался, я его как сожгла так всё и понеслось.

Эмир взглядом моё лицо ощупывает. Каждый миллиметр исследует.

— У меня до встречи с тобой тоже приключениями не пахло, кукла.

— Ты в тюрьму без моей помощи попал.

— Это ещё не доказано. Я справки наведу, может, ты мне вообще пожизненно должна окажешься.

Я губы поджимаю. Неужели он и правда считает, что я только неприятности приносить могу.

— Сюда иди, — произносит грубо и к себе снова притягивает, — дрожишь вся, бледная как стена.

— Я испугалась. — Честно ему признаюсь. Я ещё в жизни так не боялась, как тогда. Вот вспоминаю, и снова потряхивать начинает.

— Вот скажи, ты когда мозгами пользоваться начнёшь? Они же не просто так тебе даны были. Ты какого хуя в этот сарай попёрлась?

— В магазин, — обиженно поправляю.

— Теперь там свалка, — рявкает Буйный, а я замираю. Что значит свалка?

— Как это?

— Так, здание аварийное, хлипкое. Из говна и палок построенное. Не выдержало, рухнуло, прямо на ублюдка местного, который за бутылкой пива туда привалил.

Я даже двигаться перестаю. Я ведь правильно понимаю? На Ростика здание обрушилось?

— Пострадавших много? — Произношу тихо.

— Продавщица и ублюдок. Представляешь, стояла, смотрела, как здание рушится и не успела выбежать.

Внутри всё сжимается. Я понимаю, о чём говорит Эмир. Пускай не прямо в лоб. Он говорит о том, что Марина Анатольевна смотрела на то, как Ростик меня… Могла помочь, что-то сделать. А она в стороне выбрала стоять. Делать вид, что ничего не замечает.

Я дёргаюсь, но Эмир не даёт отстраниться. К себе снова прижимает.

— Каждый за свои действия отвечает, Злата. Поэтому всегда думать нужно, перед тем как делаешь.

Я закусываю губу. Ни слова больше не произношу. Он за меня заступился. Наказал тех, кто обидел. Я не могу сказать, что полностью принимаю его методы наказания. Не хочу думать и анализировать. Я сосредотачиваюсь на том, что мне сейчас спокойно и хорошо.

Я поднимаю голову верх, ловлю взгляд Эмира. Тёмный, обволакивающий. И сама к нему тянусь. Целую в щеку, кожу лица щекочет от его щетины, после ещё приподнимаюсь и в губы целую. Буйный сначала не отвечает. Как будто обдумывает, стоит ли. А после сдаётся.