Эффект Эхо

Воспоминание 2. Неожиданное

Главный корпус, куда помимо прочих переехало отделение травматологии, удивлял выверенными геометрическими формами, обилием стекла и света и неизвестно откуда возникшей уверенностью в мастерстве и непогрешимости практикующих под дворцовыми сводами эскулапов. Ольга привыкла к совковым корпусам, протертым до трех слоев линолеума, пропахшим карболкой и нашатырем, а все больше одиночеством и тоской. Войдя в главный клинический корпус, она присвистнула от удивления.

Окинула мимоходом памятный стенд об открытии новых отделений. На торжественное мероприятие выбрался бывший глава города. Улыбающийся мэр, сняв в помещении кепку, разрезал красную ленточку. Засветился для истории в хороводе заискивающий чинуш. Лечащие врачи, хирурги, многочисленный персонал клиники скромно замерли фоном.

Странно, что по приходу нового градоначальника прежние фотографии не сняли.

Это было второе посещение больницы. В первый раз она пыталась прорвать в реанимацию с черного хода вслед за бригадой приемного отделения, но была остановлена медсестрой.

— Женщина! Читайте по слогам, что на двери написано. Вход строго вос-пре-щен!

Ничего не оставалось, как притормозить у стерильных чертогов и ловить Павла Михайловича.

— Пока не ясно! Состояние стабильно тяжелое, сломаны два ребра слева, малая и большая берцовые кости, наблюдаются множественные ушибы, есть внутренние повреждения. Бабушке повезло, сердце у нее младенческое. Так что мой прогноз сугубо положительный. Хотя…. Не спеши радоваться, в связи с преклонным возрастом все может кардинально измениться. Молись за старушку, свечку за здравие поставь. Зайдешь за прощением немного позже!

Так закончился страшный день 13 октября 2010…

Сейчас Ольга летела, словно на крыльях в отделение травматологи. Туда после недели реанимации перевели пострадавшую в дорожном происшествии гражданку Каппель. Подходя к лифтам, безуспешно пыталась вспомнить номер палаты, названный по телефону Павлом.

Странное дело, слова его выветрились из головы. Справившись у охранника, где «травма», поднялась на седьмой этаж. Остановилась в нерешительности, беспомощно огляделась по сторонам и по наитью шагнула в нужное крыло.

Что говорить — день на работе выдался суетной. Стоило первым клиентам переступить порог их офиса, Ольга догадалась, что головная боль уже началась.

Упакованная с головы до ног в траурные одежды немолодая пара, словно готы — переростки, расположилась на диван. На предложение приготовить кофе — ответили отказом.

— С утра предпочитаем томатный сок, — процедил мужчина, оголив редкие пожелтевшие зубы, выточенные в форме клыков.

В голове Ольга закончила фразу — «за неимением свежей крови …»

Фантазии бодимодификаторов безграничны. Не удивительно, если вслед за клыками орка, чудак попросит имплантировать в лобную кость пару рогов.

Фрики в черном в самом начале дня, что перебежавшая дорогу кошка, не к добру.

Примета оказалась на редкость верной. Пара чудаков явилась с желанием провести грядущее бракосочетание в средневековом замке. В Уэльсе или Шотландии. Франция — увы — это уже моветон!

«В принципе, заказ подъемный, вполне осуществимый» — мелькнула первая позитивная мысль.

Но последовавшие от клиентов ремарки повергли Ольгу в настоящий шок.

— Нужен старинный замок с призраком. Во избежание недомолвок, предупреждаю, мы давно в теме и на рекламный трюк, интересный оккультистам — чайникам, не поведемся. Заплатим за истинное ощущение. И заплатим сполна.

Первое впечатление, что она ослышалась, не подтвердилось. Пара чокнутых, которых Ольга, за глаза нарекла семейкой Адамс, незамедлительно выдвинула дополнительные требования.

Аренда замка под ключ, с приходящим персоналом, поваром, горничными, исключение делается лишь дворецкому, которому позволено остаться с гостями, но запрещено выходить из комнаты по ночам. Обязательное наличие тринадцати спален, не менее и не более, по числу приглашенных пар, зала с камином для банкетной рассадки гостей.

Пока Ольга записывала райдер — заказ, по ее спине пару раз пробежался холодок.

Стараясь сохранять спокойствие, из последних сил скрывая удивление, она заполняла бланк, не упуская деталей, со сдержанной улыбкой встречая каждое новое условие неблагополучных на голову брачующихся. Понятно, почему именно в их агентство обратилась пара.

Услышав подробности заказа, большинство уважающих себя консьерж компаний нашли бы вежливый предлог отказать маразматикам. Но подобное удовольствие не входит в правила их службы, только появившейся на рынке, зубами и когтями отвоевывавшее себе место под солнцем и кусочек сладкого пирога.

Стоит директору узнать о неудовлетворительном обслуживании новых клиентов, Ольгу не спасла бы протекция подруги, устроившей ее в фирму с таким многообещающим названием «Мир у Ваших ног». Топчите — не перетопчите…

Потому, стиснув зубы, она записывала пожелания как можно подробно. В голове пока не складывались схемы: какие зарубежные агентства недвижимости задействовать, где заказать тринадцать комплектов черного атласа для постелей, несметное количество витых свечей и курильниц с определенным набором благовоний. Каким образом организовать чумной бал маскарад с финальным … жертвоприношением в парке?

Слово «жертвоприношение» заставило ее вздрогнуть и оторваться от бланка заказа. Оля подняла недоумевающие глаза на погрузившегося в запредельные фантазии жениха. Инфантильный параноик, обрученный со смертью и умудрившийся непостижимым образом дожить до сорока с лишком лет, окинул Ольгу снисходительным взглядом. Его сокрушенный вид вопил о несовершенстве мира, о страдании непонятой души.

— Символическое жертвоприношение, увы. Да! Мы вынуждены следовать нелепым и навязанным правилам. Насильно навязанным, что прискорбно. Заглушаются искренние душевные порывы. Знали бы глупцы, что избавить мир от грядущего падения в бездну способно лишь омовение обратного распятия кровью. Но нет! Всевозможные запреты, нелепые препоны…

— Итак, жертвоприношение, будет символическим? — сохраняя выдержку, уточнила Ольга. Она старалась не смотреть в глаза безумцу, во избежание подхватить от него смертельно опасный вирус.

— Да, Вам же уже сказали. Зачем по сто раз повторять? Именно — символическим. Словно на масленицу сожжем чучело из пакли. И все, — раздался шелестящий грудной голос. Ольга вздрогнула и повернулась к подавшей признаки жизни мадам Адамс. Неопределенного возраста женщина, легко дать и двадцать пять и сорок, с наращенными волосами цвета вороного крыла, томно потянулась. Потянулась по кошачьи, со скрипом выпустила алые ноготки. Откровенно скучая, пробежалась гелевыми остро наточенными стилетами по поверхности стола. Глаза-обсидианы в обрамлении длинных ресниц подернулись поволокой, по карминовых губах поползла улыбка.

— Вольдемар, милый. Нам пора, не находишь?? Девушка все поняла, все законспектировала, словно на лекции побывала. Она ни-че-го не забудет.

Клоун — орк вопросительно взглянул на Ольгу.

Та спохватилась.

— Да-да, я сегодня же займусь Вашим заказом, не сомневайтесь.

— А мы и не сомневаемся, милочка, — вновь прошипел голос. Невеста из преисподней исподлобья заглянула в глаза Ольги, — Вы можете все на свете забыть, но только не наше поручение. Его Вы выполните в точности и главное вовремя. Тем более, что бюджет сделки неограничен и повышенный процент за расторопность гарантирован.

Не произнеся более не слова, Адамсы покинули офис фирмы, обещающей бросить мир к их ногам.

Карминовая улыбка еще несколько секунд висела в воздухе, потом исчезла, бросившись вслед за хозяйкой.

Иссиня-черная готка оказалась права.

В течение всего дня Ольга ни о чем не могла думать, кроме как о невероятном заказе. Проводив клиентов, отдышалась и худо-бедно начала размышлять об его претворении в жизнь. Миновав бурные пороги, вызванные волнением, мысли потекли размеренно и плавно. Пришли в голову возможные партнеры в Соединенном Королевстве, специализирующиеся на организации мероприятий и тематических вечеров. Для обывателей или фриков — массовикам затейникам без разницы. Все зависит от фантазии оформителя и платежеспособности заказчика. Ольга отправила одинаковый запрос по нескольким адресам, пометив статусом срочно и снабдив необходимым количеством смайликов. Что означало — «сама понимаю, что просьба попахивает психушкой, но клиент всегда прав и тд и тп» Кто-нибудь да ответит. Британцы не лишены чувства юмора, порой специфического.

Она набрала номер Павла Михайловича. Радостная новость, что пострадавшая переведена из реанимации в обычную палату, наполнила душу теплом. Прогнала сумрачные страшилки, соткавшие паутину на притолоке.

— Можешь ее навестить, Олик! Забавная тебе старушка под колеса упала. Блаженная чуток и в рубашке родилась. Сегодня посещения до шести, постарайся успеть. Седьмой этаж главного корпуса, палата 11. Не прощаюсь, — травматолог отключился.

Слава Богу, пронесло. Она не убила человека!

Стоило шагнуть на территорию больницы, Оля остановилась в нерешительности. Мысли ее до сих пор занимали бесконечные комбинации по осуществлению заказа. Строились схемы, проигрывались сценарии торжества. Названный Павлом номер палаты бесследно исчез. Стерся.

Повернув от лифта седьмого этажа направо, она столкнулась со спешащим ей навстречу врачом.

— Молодец, что пришла. Сейчас твою бабушку повезли на ЭКГ, подожди ее.

Ольга замялась и вопросительно взглянула на Павла. Тот скривился в ухмылке. Ох уж эти женщины…

— Опять забыла, голова — решето!! Отдыхать пора. Номер 11, — и полетел по неотложным делам.

Оля следовала номерным указателям, попала в небольшой бокс с душевой, туалетом и двумя палатами.

— Неплохо, — произнесла вслух, припоминая, что в старых корпусах туалеты — унисекс располагались на этаже в единичном экземпляре. Современная планировка повернулась лицом к людям. Сделав глубокий вдох, постучала.

— Входите, отрыто! — послышался задорный девичий голос.

Оля перешагнула порог.

Вера Артуровна получила койку у двери. Об этом можно догадаться методом исключения, остальные кровати были уже заняты.

Молодая девушка у окна, чей голос пригласил ее войти, разочарованно уткнулась в толстый журнал, всем видом показывая, что ждала она явно не Ольгу.

Другая больная лежала неподвижно, в нелепой позе, растянутая ужасающими ржавыми блоками, словно препарированное насекомое. Рука, закованная в гипс, покоилась на одном шарнире, нога болталась на другом. Забинтованное от макушки до подбородка лицо-маска, на котором жили лишь глаза и губы, вызывало воспоминания из лавкрафтовских ужастиков.

Увидев вошедшую, женщина-кокон дернулась, шарниры подвесов пришли в движения, вызывая скрежет и хаотическое движение конечностей.

«Странно, больничку облагородили, а на инструментарии сэкономили? Средневековье какое-то».

Ольга отвернулась, пряча в глазах страх.

Еле слышно пролепетала:

— Я к Вере Артуровне. Не скажете, где ее тумбочка?

Узкоглазая чернявая девушка, отложила Караван в сторону, спустила на пол забинтованную ногу.

— Вот та, у холодильника. А Вы кто ей, родственница?

Ольга задумалась, пытаясь найти подходящее пояснение.

«Я та, что чуть не угробила старушку», явно не подходило, хотя являлось истинной правдой.

— Я ее дальняя родственница, — лазейка нарисовалась в последний момент. И как оказалось, довольно глупая.

Потому что в ответ раздался язвительный смешок.

— Ну, надо же. А мы решили, что бабушка одна одинешенька на белом свете. Сиротинушка.

Пытаясь сохранить спокойствие, Ольга достала из сумки пакеты с соком, творожок и несколько яблок.

«Почему не сказать — просто знакомая? Что тебя за язык потянуло? Стоит больной появиться — обман раскроется».

Девушка с перебинтованным коленом, опираясь на спинки, подковыляла ближе, присела на кровать, принадлежащей Вере Артуровне, вытянула вперед больную ногу.

«Видно давно здесь», — мелькнула в Олиной голове мысль, — «освоилась».

— Перелом?

— Нет, хуже, мениск выскочил. Подрезали. Скоро побегу на короткую дистанцию. Меня Римма зовут. А Вас?

— Ольга, — произнесла непрошенная гостья. Аккуратно разложив гостинцы на тумбочке, отступила к стене. Глаза ощупали комнату, ища опору — стул. Но он был в единственно числе, задвинутый далеко под стол.

Римма, внимательно следящая за ней, не предложила им воспользоваться. Нарочито ли? Не известно.

А Ольга не решилась спросить разрешения. Так и замерла спиной к стене. Словно чужая. В принципе — так и есть.

Римма несколько минут разглядывала ее. Изучала. Хитрые глазки — бусины внимательно ощупали приобретенный в лондонской командировке костюмчик от Армани. Какая разница, что с половинной скидкой, главное бренд. Он дорогого стоит. Любопытный сканирующий взгляд переметнулся на элегантную сумочку, брови татарки завистливо взлетели. Закутанная в затрапезный байковый халат девушка по достоинству оценила вложение средств.

«Кого она мне напоминает?» — пыталась припомнить сроднившаяся со стеной Ольга. — «Ну да, маленького монгольского баскака, сборщика податей из сказки. Те же бегающие жадные глазки, плоское лунообразное лицо, причмокивающие губки бантики».

Закончив осмотр, баскак в больничном халате зажмурилась и протяжно вздохнула.

Ольга представила воочию ее завистливые мысли, но оказалась далека от истины.

— Дальняя родственница говорите. Понятно. Были бы близкая, знали бы, что бабушка ваша уже год без крыши над головой живет, словно пес приблудившийся, милостыню по дворам просит. У киосков с протянутой рукой стоит! Вот где справедливость? Чтобы я свое матери слово злое сказала? Или куска хлеба лишила? А Ваши единокровные лиходеи старуху на улицу выгнали. Алкота проклятая! А эта пришла на цирлах, упакованная с витрины, словно не при делах…

Внутри Ольги все похолодело. Такого поворота она не ожидала. Удивленно приоткрыв рот, слушала незаслуженные обвинения и дрожала от негодования.

В горле затвердел комок — не продохнешь, никчемные слезы скопились под накрашенными ресницами, готовые скатиться по щекам.

Черт ее дернул назваться…

Поток грязи прервал скрежет подвесных блоков. Женщина — насекомое дернулась, разом приведя в движения скрипучую проржавевшую конструкцию. Словно присоединялась к услышанному обвинению, или, наоборот, выражала немой протест.

Татарка ойкнула, прервала порицательный монолог, поднялась с койки Веры Артуровны и, схватившись за больное колено, поковыляла к соседке по палате.

— Людмила, что-то не так? Тебе помочь? Может утку? Или сестру позвать?

Голос Риммы дрожал.

Глаза перебинтованной женщины пронзительно смотрели на нее, словно отдавали неслышимый приказ.

Ольга в полном недоумении наблюдала странный диалог. Хлопочущее причитание сердобольной сиделки, сменившей мантию прокурора на рясу сестры милосердия и многозначительные настороженные взгляды покореженной и собранной по частям больной.

Поправив подушку, подоткнув одеяло, дав калеке попить, татарка обернулась. На ее пухлых губах играла улыбка.

— А как узнали, что бабушка ваша в больницу попала? Заведующий позвонил?

Куда подевался враждебный запал в голосе?

Гостья молчала.

Злость на незаслуженные обвинения клокотала в ее груди, готовилась вырваться наружу.

Ольга отступила от стены, собираясь поставить на место наглую девицу.

Татарочка интуитивно почувствовала, что переступила границу дозволенного, по недоразумению ли или по скандальной сути полезла на рожон. Антрацитовые вишенки заморгали, забегали, спрятались под подведенными веками.

— Ой, что-то я и впрямь не к месту исполнила. Простите, пожалуйста. Не обижайтесь.

Извинение прозвучало настолько искренне, что Ольга опешила. Воинственный пыл мгновенно угас. От праведного гнева не осталось и следа. Вместо отповеди послышалось невнятное блеянье:

— Пожалуй, я подожду Веру Артуровну в коридоре. Извините за беспокойство.

Подхватив сумочку, Ольга шагнула за порог. Прикрыв за собой дверь, прислонилась к стене.

«Вот идиотка! Сама нарвалась на комплименты».

Выйдя в коридор отделения, огляделась.

Напротив палаты располагался сестринский пост. Стол дежурной был завален бумагами, картами больных, кюветами с карандашами и скрепками. Бросалась в глаза стопка подаренных шоколадок и коробочек ассорти, не убранных во внутренний ящик. Зачем? Это не взятка, а сладкое «спасибо». По правую руку от поста разместился уютный закуток, с плазмой (прогресс!) и мягким уголком, заваленным «колхозными» глянцами, программами телевидения и сборниками кроссвордов.

Две бабушки в махровых халатиках увлеченно наблюдали за стиркой Андреем Малаховым грязного белья. Ольга размышляла над дилеммой — составить кумушкам компанию или подпирать стену в ожидании Веры Артуровны. В палату она больше ни ногой!

Обсуждаемая по телевизору проблема неизвестной пандемии была недостойна внимания, вахтенное стояние столбом тоже не выход. Оставалось прогуливаться по коридору, не упуская из виду подступ к двери.

До сих пор судьба была благосклонна к Ольге. С той лишь точки зрения, что в больницу она приходила как гость и то не часто. Бог миловал родных и знакомых. За тридцать пять лет жизни она лишь раз побывала в травмпункте по причине, нарочно не придумаешь.

Сломала пальчик на ноге, неловко оттолкнулась от бортика бассейна. Хромая в поликлинику, Оля представляла себя возвращающейся на костылях, не меньше.

Врач прибинтовал треснувший палец к здоровому собрату и помахал рукой на прощанье.

— Будьте аккуратнее, дамочка, не пинайте кирпичи.

Юмор доктора не нашел отклика.

Оля надеялась на неделю больничного, а ушла ни солоно хлебавши.

«Видимо в моих костях достаточно кальция, а тело обладает завидной координацией, если я в отличие от многих подруг ни разу не страдала почесухой под гипсом».

Оля улыбнулась, вспомнив хрупкую, словно соломинку одноклассницу. Не было зимы, чтобы Ира Кувшинкина не ломала бы себе лучевую или малоберцовую кости. И самое веселое воспоминание о посещениях подруги — увидеть ее, протискивающую длинную металлическую линейку под гипс и придурковато улыбающуюся после удачной попытки.

Творога Ирэн ела тоннами, кефира пила литрами. Значит, не тот кальций накапливала?

Дойдя до центрального холла, находящегося на перекрестке основного и боковых коридоров Ольга попала в сердце молодежной тусовки. Травмированные подростки, сбежавшие из палат, собирались здесь по интересам. Девочки, одна с загипсованной голенью, другая с лангетой на локте, слушали новый хит, меняясь наушниками. Пацанов было куда больше. Припавшие на костыли бедняги окружили плотным кольцом ноутбук, издающий странные булькающие звуки. Поддерживали его владельца азартными малопонятными выкриками.

— Гаси его, Хаз! Мочи мобов! Не сдавай гера!

Вроде не бордический сезон, да и гололеда пока не случилось. Неужели ребят по всей Москве собирали? Многовато калек на один больничный метр.

Оля остановилась в стороне, разглядывая увлеченных игрой мальчиков.

Мимо нее прошли две медсестры, одна толкала перевязочную тележку, другая держала объемную кювету с заряженными шприцами-боеголовками.

Соблазнившись азартным зрелищем, обе притормозили.

— Словно в «детство» в Филатовской попала. Кто столько желторотых клиентов на нашу голову накликал? — хихикнула одна.

— Радуйся, что сегодня ни одного «скрипача» не привезли, с ними глаз да глаз. Того и гляди, бинты сорвут, вены откупорят, — ответила ей коллега.

«Скрипача? Самоубийцу?» — Ольга вскинула брови, удивляясь черному врачебному юмору. «Точнее не скажешь».

— А ну-ка братва, по палатам шагом марш, шпаклевать вас иду!! — скомандовала дама с тележкой.

— Ну ща, теть Зой, последний уровень пройдем! Город сдавать незя! Ван момент! — занудил обладатель ноутбука, не отрываясь от клавиш.

— Марш, кому сказала! Ни ван, ни ту! Бегом, иначе магнезию проколю! — грозно прикрикнула дама со шприцами.

Девочки, будучи в теме, взвизгнули и разбежались первыми, юноши понурившись, поплелись каждый в свою палату к надоевшим до зубного скрежета пенсионерам.

— Позавчерашний матч Спартак — Динамо мужскую клиентуру подогнал, — пояснила «тетя Зоя», — намахались сердешные от души, думали за бонусные баллы конечности запасные подгонят. Геймеры все до единого. Живут за пределом возможностей, оторвались от жизни. Ты еще спроси — как мы с них шарфы снимали. Готовы были к койкам ими примотаться. А в одну палату по недосмотру двух разноцветных положили. Не поверишь, пришлось одного с охраной в другую переводить. Они и здесь фонарей друг другу навтыкали. Ты много интересного пропустила, Катюх! Ледовое побоище.

— Да уж…. И не говори. Повеселилась ты на выходных.

Медсестры удалились по коридору, оставляя в воздухе замысловатый шлейф из модных французских духов и антисептика.

Оля, повеселев, повернула обратно.

Малаховская галиматья закончилась. Старушки покинули партер. Они прогуливались вдоль палат, шаркая ногами по линолеуму, словно заправские лыжницы. Увлеченная жестикуляция и истеричные выкрики свидетельствовали о серьезных последствиях, нанесенных душевному равновесию обеих.

Нашему народу безумно не хватает коммуналок. Как хочется с пустым стаканом припасть к стенке, или, согнувшись в три погибели, ввинтиться в замочную скважину. Чужую жизнь на зубок тяпнуть, втихушку, чтоб слаще.

Известный шоу мен, не гнушающийся мерзких провокационных тем, вернул людям забытую радость — полощи, страна, чужое исподнее и не красней. Тряпья на всех хватит.

Дежурная медсестра заняла пост и вносила результаты анализов в карты больных. Кивнув ей, Оля опустилась рядом на диван, взяла один их журналов и машинально заскользила глазами по статьям.

Гламурные пати, музыкальные сейшены, марафон разодетых селебрити…. Ну что еще может привлечь внимание редакторов глянцевых журналов?

Психологический экзерсис, тест на совместимость, уверенный бред астролога…

Не интересно.

Под рубрикой — Непознанное рядом — красовался старинный дом, поместье, затерявшееся среди бескрайней вересковой пустоши. Куда глаза глядят на мили вокруг ни одной постройки, лишь зловещий силуэт трехэтажного особняка. Не хватает кружащихся ворон на фоне полной луны! И рекламный плакат к триллеру «Проклятие дома Эшеров» готов.

Оля начала читать.

«Лофтус Холл, владение семьи Редмонд в Ирландии, знаменитый замок с привидениями, вновь на первых страницах газет. Не прошло и года, как призрак Анны явился постояльцам и вызвал настоящую панику.

Стоит напомнить, что после памятного вечера, когда семья приютила под крышей нечистого, и дочь хозяина посмела в него влюбиться, прошло без малого три сотни лет. Но призрак обманутой и обесчещенной девушки поныне является гостям замка. Сколько бы усилий не предпринимали бедные родители, а в последствии другие владельцы, перекупившие у них поместье, сколько священников ни приглашали, все попытки изгнания духа оказались тщетны. Каждый год в день Всех Святых призрак бедной Анны возвращается и приводит живых в ужас.

Странность в том, что в этом году сигнал бедствия поступил намного раньше. До Хеллуина еще несколько недель, но в Лофтус Холле разыгрался настоящий полтергейст…»

— Ну и где твоя бабка — нарушка? Как отошла от буксира? — на посту появилась нянечка, приволочившая за собой странное сооружение на колесах, симбиоз швабры, ведра, вантуза и многочисленных щеточек и тряпочек, фантастический клиннинг комбайн, нео — Мойдодыр.

Неприятный фальцет отвлек Ольгу от чтения занимательной статьи, напомнившей о заказе фриков, и заставил прислушаться.

— Если учесть, что она на гармошке день пролежала, то неплохо. Старушка крепкая оказалась. Не скажи, что потеряшка, памяти ни грамма, кто, откуда, как зовут, бесполезно. Слава Богу, при документах доставили. После реанимации к нам подняли. Три дня убогая молчала, я уж грешила — перелила ей «Ксюши».

Вчера, свят свят, оклемалась, кушать начала, с соседкой по палате разговаривать. Вспомнила себя.

Оля недоумевала, вроде по-русски говорят, а понятно от силы половину?

— Ее Пал Михалыч на ЭКГ повез, сам, беспокоится. Хороший человек он, сердешный, — закончила дежурная медсестра, сидевшая на посту. Нацепив на веснушчатый носик очки, вернулась к записям.

Нянечка согласно кивнула, мол, да Михалыч — душа, и стараясь не мешать коллеге, толкнула Мойдодыр по направлению к ближайшей палате.

— А вот и они, возвращаются. Люся, везут твою «норушку», отвлекись!

Ольга следом за медсестрой выскочила в коридор.

Из главного холла свернул друг Пашка, в салатной униформе с развевающимися поверх крыльями халата. Ни дать ни взять — ангел. Он вез на кресле толи человека, толи птичку, согбенное существо в ночной сорочке с надписью Минздрав. На лбу у старушки красовалась заклеенная пластырем рана. Загипсованная правая нога торчала пистолетом, на здоровой ноге болтался забытый кем-то огромный тапочек. От продолжительного лежания в одной позе растрепанные седые волоски на голове бабушки свалялись, торчали сикось-накось подобно слипшимся ежовым иголкам.

Никто не догадался причесать Веру Артуровну, придать ей божеский вид. Подняли с койки, взгромоздили на каталку и отправили по этапу.

От жалости к бедняге у Ольги закровило сердце.

— А вот и первые гости к вам, сударыня, — шепнул на ухо пациентки лечащий врач.

Подобно китайскому болванчику дернулась маленькая голова, приподнялись морщинистые веки, мутные глаза сделали полукруг и устало закрылись.

Мол — какие ко мне могут быть гости, кроме архангелов?

Павел успокаивающе махнул рукой, что означало — не переживай, бабушка в полном порядке и, приподняв на приступке кресло, завез Веру Артуровну в палату.

Ольга осторожно шагнула следом.

Забинтованная женщина, повиснув на блоках, лежала неподвижно. Римма присела на кровати и не сводила с Ольги любопытных глаз.

Подоспевшая медсестра вместе с Пал Михалычем осторожно приподняли старушку и, стараясь не причинять боли травмированным ребрам и ноге, словно перышко перенесли на кровать.

Сдерживая слезы, Ольга прижалась к уже знакомой стене.

«Не дай мне Бог дожить до столь преклонного возраста и носить чужие тапочки и ночнушку от Минздрава. Лучше уж…»

Оказавшись в постели, Вера Артуровна поохала, покряхтела. Заняв удобное положение, приподнялась на локте.

— Спасибо Вам, дорогие мои…. — услышала Оля знакомый шамкающий голос.

Павел Михайлович погладил ее по руке.

— Да полно тебе, мать, Все хорошо. Идешь на поправку. Сердце как у младенца, ни шумов, ни аритмии…

В этот момент распахнулась дверь палаты и со словами:

— Ну и где наш Божий Одуванчик? Бегать будет? — через порог шагнул …Антон.

Ольга вжалась в стену, совершенно забыв о дыхании. Что он тут делает? — мелькнула глупая, по сути, мысль. Потому что ей на смену спешило воспоминание — «Я врач, мало того, реаниматолог. Недалекой маме крупно повезло…». Пасьянс сложился мгновенно. В самолете Ольга не успела спросить — в какой именно больнице служит Антон. И вот, пожалуйста,… Немыслимое совпадение!

Молодой врач, похлопав по карманам халата, достал стетоскоп, присев на стул рядом с кроватью Веры Артуровны, приподнял одеяло, осмотрел ее загипсованную ногу, заклеенную рану на лбу, осторожно коснулся ребер, оттянул вниз веки, тронул на шее пульс. Повернулся к Павлу и расплылся в улыбке.

— Ну что, Самоделкин, мы сделали это?

— А то! — потер руками Пал Михалыч.

Через мгновение Антон заметил распластавшуюся по стене Олю, и улыбка медленно стекла с его лица.

Неподдельное изумление мелькнуло в глазах, высветился тот же вопрос — «а что ты здесь делаешь?», не получивший вразумительного ответа.

Но замешательство врача длилось недолго.

Уголки рта дрогнули, приподнялись, глаза осветила искренняя радость.

— Оля? Какими судьбами?