Егеря - элита войны

9. I KRIG MOD TALEBAN OG AL-QAIDA ^{9}

Чувствую большое удовлетворение, когда я прибыл на авиабазу в Кандагаре, южная провинция Афганистана. Восемь месяцев я прожил в этой стране, чувствуя себя второсортным человеком только из-за того, что у меня не было бороды. На улицах Кабула мне часто плевали вслед.

Теперь я вернулся. В форме и с оружием.

Я был частью оперативной группы K-Bar. Она существовала с октября 2001 по июнь 2002 года и состояла из 1300 спецназовцев из разных стран. Здесь были американцы из SEAL, австралийцы и новозеландцы из SAS, немцы из KSK, норвежцы из Jegerkommando. И, разумеется, мы — Jaegercorps и Frogman, сведенные в единую группу Ferret. В задачи K-Bar входил поиск и уничтожение талибов и членов аль-Каиды. За девять месяцев мы провели 42 разведовывательные и неизвестное число боевых операций. Было уничтожено 115 боевиков и взято в плен 107.

Талибы с 1996 года разоряли Афганистан, ввергая его в средневековье. Теперь же сюда пришли армии большей части стран Запада вместе с американцами. И дали Талибану и аль-Каиде пинка под зад. В результате, талибы покинули все крупные города в стране и укрылись в горах в приграничном регионе Вазиристана между Афганистаном и Пакистаном. Американские беспилотные самолеты-разведчики засекли лихорадочную активность в провинциях Пактика, Пактиа, Ловгар и Нангахар. Последний стал более известен как комплекс пещер Тора-Бора. Многие талибы укрылись в дружественных домах в Пакистане или маленьких деревеньках на самой границе.

Когда мы пришли в Кандагар, авиабаза (в дальнейшем — АБК) несла на себе свежие следы боя, получены в бою с талибами несколько недель назад. Нет неповрежденных зданий, немногие из них имеют двери и окна. Условия жизни в старых казармах спартанские — матрасы на полу, грязные кухни и туалеты, старые советские телефоны. Дороги на базе из гравия или песка, в лучшем случае из выщербленного асфальта. И повсюду вокруг базы разбросаны неразорвавшиеся мины и боеприпасы. АБК ранее использовалась для внутренних рейсов, и старые русские турбовинтовые АНы стояли на цементных постаментах рядом с терминалами как памятник ушедшей эпохе. В противоположность этому рядом стояла новенькая американская военная техника. Бронированные транспортные средства, вооруженные по последнему слову техники, множество систем связи и радаров, транспортные вертолеты и гигантские С-17 методически взлетающие и приземляющиеся ночью, неся на себе продукты, воды и другие материалы, необходимые для военной машины. Днем никто не летает, так как предполагается, что талибы сохранили у себя "стингеры". Ирония судьбы — те самые "стингеры", которые американцы дали моджахедам в 1980-х…

За несколько недель до прибытия группы K-Bar, АБК взяли под свой контроль 800 американских морских пехотинцев (USMC). Через несколько месяцев они будут заменены на регулярные армейские части, ну а пока…

Лично я очень уважаю морпехов, и был полностью спокоен за свою безопасность, пока мы жили и отдыхали в Кандагаре. В отличие от большинства других американских подразделений, они не так зациклены на новых технологиях и способны результативно работать с тем простым оборудованием, что у них есть.

Исторически так сложилось, что морпехи всегда первыми прибывали в горячую точку и первыми вступали в бой, где демонстрировал высокий уровень дисциплины и мужества.

Я видел, что они гордились тем, что являются морскими пехотинцами, но при этом с некоторым смущением говорили о себе, что USMC является "небольшим воинским подразделением, насчитывающим всего 190 000 человек". Я не стал их разочаровывать, тем, что у датской армии развернуто на активной службе всего 1500 человек.

АБК будет служить основной базой для элитных спецподразделений, действующих на юге и востоке Афганистана. В первой половине 2002 года база была крайне примитивной, без обычных объектов благоустройства, которые в западных армиях считают само собой разумеющимся. Но в последующие годы база быстро росла благодаря американцам, которые просто завалили ее своими ресурсами. Из примитивного и потрепанного аэропорта база превратилась в небольшой современный городок, состоящий из независимых мини-общин, имеющих горячую воду, канализацию, современные жилые контейнеры со спутниковым телевидением, интернетом, спутниковыми телефонами, с которых можно звонить куда угодно, автобусными маршрутами, больницами и даже пиццериями и фитнес-центрами!

Сейчас АБК крупнейшая военная база в Афганистане и дом для 16 000 — 18 000 солдат.

Территория, где находятся подразделения специального назначения, является своеобразным отдельным участком, куда запрещен доступ посторонним. Мы лагерь внутри лагеря.

Датчане из FERRET заняли продолговатое здание из камня, состоящее примерно из 10–15 небольших комнат, общей площадью около 150 квадратных метров. Вокруг были расположены спальные палатки, столовая палатка, узел связи, отдел логистики, кухня и туалеты.

Отопления в палатках нет, а так как ночью зимой здесь очень холодно, то мы ютимся в спальных мешках на койках. Каждый квадратный сантиметр в палатке используется. Оружие висит на крюках на потолке, обувь же висит на крючках на стене. Личные вещи лежат в ящиках под кроватями. Все стены обклеены картами и эскизами местности. Конечно же, среди них есть несколько плакатов с "сиськами".

Туалеты явили миру демонстрацию наших базовых столярных навыков — три деревянные стенки вокруг пластикового стула с дыркой по середине. Душ был определенно более творчески создан — наши механики, используя старый двигатель от автомобиля, разработали нагревательную систему, которая давала почти 100 галлонов горячей воды в час. Так что приходилось постоять в очередях и в туалет, и в душ.

В столовой палатке кормили исключительно стандартными армейскими рационам. Гастрономическим деликатесами были консервированные овощи и фрукты. Свежих фруктов и овощей не было совсем.

Как бы смешно это не выглядело, но отсутствие правильного питания, восполняющего потребности солдат в витаминах, минералах и белках, сильно сказывается на боевой эффективности. А недостаток в пище, вкупе с усталостью, выводят из строя раньше времени. Это совершенно неприемлемо, особенно учитывая запредельные физические нагрузки, которые испытывают егеря в "поле".

Ситуация с питанием изменится только к концу зимы.

В лагере у нас есть свой собственный бар. Опять таки понадобились все наши столярные навыки, чтобы сделать бар, столы, стулья и накрыть это все навесом. Бар мы окрестили "K-Bar".

Небольшая проблема была в том, что в течение нескольких недель у нас не было никакого алкоголя, даже пива. Поэтому в баре пили только воду.

Вообще во всем лагере была хорошая неформальная обстановка, располагавшая к общению. И высшие, и низшие чины совместно смотрели кино, играли в карты и стреляли сигареты друг у друга. Наши командиры на все это закрывали глаза, т. к. в лагере все осознавали серьезность и опасность наших миссий.

Однажды утром, на выходе из душа, я столкнулся с седым мужиком в одних шортах и солнцезащитных очках, с бутылками минералки в руках. Это был командир всего датского отряда подполковник Фрэнк Лисснер. Он также как и мы спал в спальном мешке и стоял в очереди на толчок и в душ. Думаю, совершенно очевидно, что, если вы столкнулись со своим боссом в душевой в таком виде, то место, где мы жили, не располагало к условностям. Мы обменялись приветствием, так как будто этот день был самым обычным, ровно, как и место.

После приезда я работал совместно с офицерами разведки и аналитиками, взаимодействуя также с коллегами из других стран. Я помогал им своим опытом работы частным сапером. У меня были эскизы и чертежи, показывавшие месторасположение советских минных полей, и опыт идентификации старых неразорвавшихся боеприпасов.

Более того — угроза от таких боеприпасов только увеличилась, после американских бомбежек. В среднем 5-10 % от общего числа применявшихся снарядов и бомб не взорвались.

Конечно, это не было моей мечтой — сидеть за столом. Но это было тем, чем я должен был заниматься на первых порах. Я был просто счастлив вернуться в JGK и оказаться в одной из самых горячих точек мира. И с первого же дня здесь я говорил, что хочу быть частью оперативной службы в патруле, а не в штабе.

Военные действия всегда являются испытанием для профессиональных солдат и, как егерь, я считал, что мое место в патруле. Это было бы наибольшей привилегией для меня как солдата. Только там, в конечном счете, я мог подвергнуть испытанию то, чему учился в течение многих лет. Я не хотел сидеть в офисе, пить кофе и с головой уходить в бумаги, добровольно засасываясь в бюрократическую рутину.

Поэтому я рассказываю все что знаю и постоянно прошу перекинуть меня в патруль.

Мне требовалось наверстать упущенное за восемь лет.

Корпус на протяжении 90-х годов претерпел огромное развитие с точки зрения задач, тактики и оснащения. Когда я ушел в 1993 году, в Корпусе отсутствовало понимание оперативного мышления и работы. Политики не очень-то жаждали использования отряда в зоне боевых действий во время Холодной войны. И, вплоть до 1992 года (операция на Кипре), участие в международных операциях считалось маловероятным.

В подразделении, куда я вернулся, было полно молодых и "резких" солдат, знавших о таких операциях и тактике действий, о которых я и не слышал.

Аналогичным образом вся армия во время своей миссии на Балканах прошла через огромные изменения.

Сейчас в 21 веке идет время подразделений, хорошо обученных и оснащенных для участия в чрезвычайно сложном бою с врагом. Врагом, который действует непредсказуемо, наплевав на все правила и конвенции ведения войн, использующий такую тактику как терроризм, саботаж и партизанскую войну. Часто — неотличимый от гражданского населения.

Так что сегодня JGK преследует не только разведывательные задачи. Мы теперь готовы к антитеррористическим действиям по освобождению заложников, спасению экипажей сбитых самолетов и вертолетов, охране своих VIP-персон, к охоте и ликвидации ключевых людей врага, с использованием специальных транспортных средств и оружия. Кроме того, мы готовы к действию в любом типе климата — пустыня, джунгли, Арктика. Особое внимание уделяется действиям ночью, так как это время наиболее оптимальное для операций.

Мне требовалось чрезвычайно много энергии и времени, чтобы догнать моих коллег; обновить знания в области оружия, тактики и средств связи.

В качестве полигона для практического обучения мы использовали бывшую советскую военную базу Тарнак. Она состояла из 10–15 казарм, окруженных высокой каменной стеной, и имела полуразрушенную полосу препятствий. Раньше это был крупный тренировочный лагерь аль-Каиды.

Считается, что именно здесь был задуман и спланирован захват авиалайнеров с дальнейшим тараном башен WTC. За несколько лет до этого аль-Каида выпустила видео, записанное на базе Тарнака, где появляется улыбчивый человек, общающийся со своими друзьями. Его звали Мохаммед Атта и он 11 сентября 2001 года был одним из пилотов, разрушивших башню WTC.

В ноябре 2001 года американцы бомбили этот лагерь, но безрезультатно — его хозяева уже смылись.

После того как в 2002 году американцы и канадцы прочесали Тарнака, то они пришли к выводу, что это был не только тренировочный лагерь аль-Каиды. Здесь находилась лаборатория, где пытались вывести и испытать споры сибирской язвы.

Теперь силы коалиции использовали Тарнак как полигон для тренировок с оружием. Движение внутри самого комплекса было глупым и рискованным — было полно неразорвавшихся гранат, мин и снарядов. К сожалению, американская команда Navy SEAL не восприняла эту угрозу всерьез и как-то утром решила отработать сценарий по спасению заложников. В результате один SEAL-вец погиб и несколько тяжело ранены.

Когда мы тренируемся и испытываем оружие в Тарнаке, то используем пустыню как гигантский тир. Не нужно было думать о безопасных углах стрельбы или экологии.

На стенах Тарнака мы испытывали все наши системы вооружений — пулеметы, ПТУРСы, обычные гранатометы и гранаты. Также использовали взрывчатку, чтобы узнать, сколько и где нужно ее применить для пролома в стене.

Я был очень обеспокоен, так как мне нужно было многое наверстать. В течение трех или четырех недель я без перерыва стрелял, осваивая новые виды оружия, и бегал, обучаясь тактике. Я был подобен маленькому ребенку, попавшему в громадную песочницу, в которой находил все более и более новые и интересные игрушки.

После двух с половиной месяцев трудно было скрыть мой энтузиазм, когда меня перевели в один из патрулей на позицию сапера.

Теперь я был оперативным егерем. Как 34-летний мужчина я был не самым молодым, но и не самым старым среди егерей. Дизентерия здорово подорвала мое здоровье и иссушила меня. Но теперь я был в отличной физической форме и ни у кого не было сомнений, что мой возраст может являться препятствием для службы в патруле.

Я снова в деле. Егерь вернулся в 2002 году.