Егеря - элита войны

6. MIDDELALDEREN ANNO 2001 ^{6}

В апреле 2001 года я вышел из Boeing-а авиакомпании British Airways в международном аэропорту Islamabad, Pakistan, моей первой остановке на пути в Afghanistan. Ночной воздух, жаркий и влажный, сразу же ударил как обухом по голове. Поездка была долгой и утомительной, так что я очень устал и жаждал лишь добраться до постели.

После часового ожидания своего багажа я вышел на улицу и меня оглушили крики таксистов, охочих до моих денег. Но сегодня мне они не нужны. DDG выслала за мной своего водителя по имени Hasheem. Это маленький человек с круглым лицом и усами, который любезно помог мне погрузить багаж в новенькую Mazda.

Штаб-квартира DDG находится в северном районе, где также расположено большое количество посольств и отель Marriott. Об этом сообщил Hasheem, попутно расхваливая "шведский стол" отеля.

Пока мы ехали, я наблюдал за контурами огромной мечети Faisal на фоне ночного неба. Я думал над тем, что меня ждет в Afghanistan-е. Моя командировка на Кавказ была впечатляющей, но то, что я слышал и читал об Afghanistan-е, создало у меня впечатление о нем как о мрачном и удручающем месте. Afghanistan всегда был полем боя за власть в Центральной Азии. Война стала частью афганской культуры, будь то стычки с соперничающими кланами или борьба с великими державами, такими как Персия, Великобритания или СССР.

В апреле 1978 года афганская коммунистическая партия путем переворота захватила власть в стране и образовала ДРА — "Демократическую Республику Афганистана". Коммунисты начали земельную реформу, дали возможность женщинам участвовать в выборах, запретили принудительные браки и заменили исламистские законы своими, марксистскими. Многие афганцы восприняли нововведения в штыки и сбежали из городов в горы, образовав исламистское движение сопротивления, объявив джихад правительству.

В ответ СССР ввел свои войска в 1979 году, для поддержки марионеточного правительства и борьбы с моджахедами. Но, не смотря на использование русскими самолетов, танков, напалма и химического оружия моджахеды в 1982 году контролировали до 75 % территории Afghanistan-а. Их поддерживало в этом США, руками ЦРУ через Pakistan — финансово и материально. Именно США передало моджахедам зенитные ракеты Stinger, оказавших существенное влияние на борьбу с русскими вертолетами. Мятежников также поддерживала Саудовская Аравия, финансово и именно здесь впервые стало известно имя Osama bin Laden. Он спонсировал и передавал оружие моджахедам, а в 1988 году основал al-Qaida, для того чтобы "расширить борьбу против СССР по всему миру".

В феврале 1989 года русские решили, что с них достаточно и вывели свои войска из страны, оставив в ней сотни тысяч убитых, миллионы мин и гражданскую войну между полевыми командирами. В 1992 году ДРА прекратила свое существование. Но война продолжалась еще четыре года. На ней быстро стало набирать популярность мусульманское движение "Талибан", которую возглавил ветеран войны против русских мулла Mohammed Omar. Его движение проповедовало благочестивость и аскетизм вкупе с фанатической верой, поэтому они стали все более и более популярны среди населения, в отличие от развращенных моджахедов. И, в конце концов, Талибан практически победил в 1996 году, заставив большинство полевых командиров подписать мирное соглашение. Получив власть, Талибан установил власть исламских законов в самом строгом и пуританском виде. Например, за воровство отрубали руку. Неверную жену избивали камнями до смерти. Были запрещены все формы телевидения, музыки и изображений. Женские школы были закрыты, женщинам запрещено выходить из дому без своих мужчин, и они были обязаны носить паранджу. Часто женщинам отказывали в обслуживании в больницах для предотвращения контакта с мужчиной-врачом.

Не смотря на жестокости и запреты, это все положительно воспринималось многими афганцами. Наконец-то в стране, истерзанной войной, установился хоть какой-то порядок и закон.

В северо-восточных провинциях власть по-прежнему держали противники Талибана — так называемый Северный альянс.

На международном уровне Талибан был признан только тремя государствами — Пакистаном, Саудовской Аравией и ОАЭ. Все прочее международное сообщество предпочло подвергнуть Талибан самой жесткой критике за методы правления. Особенно критиковало США, из-за тренировочных лагерей для исламистских террористов. Спонсора одного из таких лагерей — bin Ladena — обвиняли в подготовке взрывов американских посольств в Кении и Танзании, в 1998 году, когда погибло 224 человека.

Именно в такую страну я и летел в апреле 2001 года. Я очень волновался от "перспектив" встречи с Талибаном. С моим воспитанием и жизнью в демократическом сообществе мне предстояло адаптироваться к фундаменталистской диктатуре, основанной на самых крайних интерпретациях ислама.

После крепкого сна в доме, принадлежащем DDG, я вышел навстречу завтраку и своему старому боевому товарищу Johan Faerch.

Уже в первый день моего отборочного курса в JGK в 1990 году Johan был весьма заметен. В основном благодаря тому, что среди 90 солдат армии, одетых в свой камуфляж, он был единственным в форме флота. Там на курсе мы с ним и подружились, и стали практически неразлучными друзьями.

Ничто меня так не обнадежило, как то, что я узнал, что Johan будем моим проводником в мир Afghanistan-а и Талибана. Он пробыл здесь уже полгода техническим советником программы по разминированию DDG в Afghanistan-е, но сейчас хотел вернуться к своей семье и детям. Я должен был заменить его, а он — ввести в курс дела.

В Afghanistan мы попадем на машине. Туда нет коммерческих рейсов из-за высокой террористической опасности. Единственные рейсы, которые туда летают — самолеты ООН, но это дорого и мало мест. Так что будем трястись по дороге десять часов.

Johan подготовил наш Land Cruiser, уложив туда кучу инструментов, радиостанцию, еду и воду, плюс запасные колеса. Машина относительно новая, но на ней уже куча вмятин и царапин, полученных в путешествиях между Islamabad-ом и Kabul-ом, столицей Afghanistan-а.

Поездка проходит на северо-восток от пакистанского города Peshawar, по дороге, контролируемой местными племенами. Одна из ключевых дорог между Afghanistan-ом и Pakistan-ом, где контрабанда превосходит все мыслимые меры.

Дорога из Peshawar-а идет по грунтовке, вдоль пышных возделанных зеленых полей, но чем ближе к границе, тем хуже она становится и бесплоднее становится пейзаж. Последние 50 миль мы ехали через горный перевал по узкой и извилистой дороге. Она была запружена автомобилями, грузовиками, мотоциклами, автобусами, которые создают невыносимый шум и какофонию гудков. Особенно популярны старые английские грузовики Bedfords, называемые здесь Jingletrucks.

Наконец, мы добрались до пограничного города Torkham. В России и на Кавказе я видел примеры дезоорганизующей бюрократии, но это место было просто сумасшедшим примером наихудшей организации. По обе стороны от границы стоят сотни машины, окруженные толпой и животными. Все кричат и шумят. Пакистанские полицейские бьют палками самых шумных.

Мне кажется, что все вокруг мне снится, как нереальный сон. Я был очень рад тому, что со мной Johan, и он уже проходил через все это. Он, остановив машину на обочине, взял наши паспорта, вложив в них несколько долларов, и сказал идти за ним.

Мы вошли в кирпичный дом, и прошли через толпу к паспортному столу. Наши белые лица вызывали много любопытных взглядов, но Faerch никого не стеснялся. Решительно миновав очередь, он подошел к столу. За ним сидел мужчина в длинном черном халате и черным шарфом вокруг головы. Его лицо было спокойным и уверенным, что не вписывалось в окружающий шум и гам.

Johan положил перед ним наши паспорта с долларами внутри. Мужчина сначала отодвинул все в сторону и изучающе посмотрел на нас. У него были черные как маслины глаза, со скучающим выражением лица, и длинная черная борода. Потом он все же взял наши паспорта, изучил, при этом деньги переместились в ящик его стола, и затем, поставив печать, отдал документы назад.

"Сраный Талибан" пробормотал себе под нос Johan, когда мы шли назад к машине.

Мы проезжаем через ворота и въезжаем в Afghanistan. Отсюда мы доберемся до Jalalabad-а, крупного города на востоке Afghanistan-а.

Дорогу туда можно назвать таковой только в лучшем случае — дырок в покрытии как в решете. Вокруг нас проносились старые японские машины, набитые людьми, животными и багажом. От водителя здесь требуется очень высокая концентрация внимания. К счастью, сегодня я пассажир и наслаждаюсь видом через окно. А пейзажи здесь невероятно красивые и величественные.

После Jalalabad-а дорога идет неуклонно вверх, т. к. Kabul находится на высоте 1200 метров над уровнем моря. Johan очень ловко ведет машину по дороге, где с одной стороны зияет обрыв, а с другой стороны — отвесные скалы.

Чем мы ближе к Kabul-у, тем чаще встречаются блокпосты талибов. Это, как правило, были молодые парни, с тонкими чертами лица и бородами, одетые во все черное. Они вооружены гранатометами и АК-47, на их пикапах стоят русские 14.5 мм пулеметы, направленные на дорогу.

Нас остановили на одном таком блокпосту и поскольку мы единственные европейцы, то сразу оказались в центре внимания. Совершенно отчетливо чувствуется, что талибы ненавидят нас. Машину обыскивают, ища любые признаки незаконной или аморальной деятельности, такой как алкоголь, порножурналы или даже автомагнитола (музыка запрещена!).

Старый беззубый талибанец роется в моем багаже грязными руками, ища что-нибудь ценное, что можно реквизировать и потом продать. Но у меня нет ничего такого и нас вскоре отпустили. Мы продолжили свой путь к Kabul-у. Дорога идет немного выше, чем сам город, расположенный на плато, поэтому я вижу весь город как на ладони.

Kabul больше, чем я ожидал. Более двух миллионов жителей и их дома заполняют плато между горами. Пригород состоит из маленьких грязных домов и скучных бетонных блоков, построенных русскими в 1980-ых гг. Многие дома в плачевном состоянии, без окон и дверей, кажутся брошенными и безлюдными. Из окон торчит сохнущее белье, повсюду маленькие грязные дети.

Центр выглядит немногим более волнующе. В 1970-х город был более-менее современным. Были рестораны, кафе, трамваи, кинотеатры, в бассейнах модного тогда отеля Intercontinental можно было видеть женщин в бикини.

Сейчас же после войны и "работы" движения Талибан город выглядит истерзанным. Здесь средняя продолжительность жизни 46 лет и только 36 % людей старше 15 лет умеют читать и писать.

Асфальт на дороге есть только в центре города и прилично выглядят только здания правительства Талибана. Все остальное практически в руинах. На многих зданиях пулевые отверстия. В городе практически нет предметов первой необходимости, таких как электричество, вода, канализация и телефон. В воздухе стоит запах отбросов и человеческих испражнений. Несколько раз я видел людей сидящих в канавах и едящих помои. У детей почти нет одежды, и многие стоят вдоль дорог и выпрашивают милостыню. По улицам ездят автомобили, собранные из черт знает каких деталей.

Почти все дороги ведут на рынок, где можно достать все и продается все, чтобы обеспечить выживание — свое и семьи. В кузовах машин все смешивается в кучу — козы и овцы вместе с мясом, арбузами и кусками железа и дерева. Даже собаки выглядят очень измученными и больными.

Женщин на улицах почти нет. Но зато повсюду патрульные Талибана, следящие за порядком.

Мы едем уже более десяти часов, но я чувствую, что отъехал во времени на несколько веков назад, попав в средневековье.

Когда мы подъезжаем к кольцевой развязке я получаю лишнее тому подтверждение. На фонарном столбе висит человек. Его темные, налитые кровью глаза на бледно белом лице безжизненно смотрят на меня. Рядом стоит группы молодых парней из Талибана и смеется. Видимо, это их работа и они сейчас напоминают охотников у трофея после удачной охоты. Другие люди как ни в чем не бывало проходят мимо трупа, как будто так и надо.

"Добро пожаловать в Afghanistan" — сказал Johan.

Район, где находился дом DDG, выполнен в старом европейском стиле — особняки с колоннами, арками и садиками. Не смотря на ветхость и сухие сады, все выглядит очень прилично, особенно на уровне того, что я видел. Сам дом DDG — большой трехэтажный белый из кирпича, окружен двухметровой стеной. Перед домом находится терраса с видом на чудесный сад с клумбами, газонами, яблонями и апельсинами.

В Afghanistan-е из-за минной угрозы DDG очень востребованная организация. За десять лет присутствия в стране русские создали много мощных военных баз и укреплений, которые защищались с помощью минных полей. Также после них осталось много неразорвавшихся боеприпасов, вроде гранат, авиабомб и снарядов. Последовавшая гражданская война только усугубили ситуацию. Также как и в Чечне, здесь каждый день подрываются, гибнут и калечатся люди. В месяц происходит от 250 до 300 ЗАРЕГЕСТРИРОВАННЫХ подрывов, а об остальном статистика умалчивает.

В 2001 году с помощью различных общественных организаций в Afghanistan-е было разминировано 7000 различных взрывных устройств. Добровольческие организации или ООН нанимали и обучали местных афганцев для такой работы. DDG работало здесь уже три года.

Сразу после прибытия мы встречаемся с нашим боссом — симпатичным шведом по имени Fredrik. Немного поболтали о моей миссии. Есть всего несколько дней до отлета Johan-а, и я должен взять на себя его функции как можно быстрее. Так что я уже завтра отправляюсь за город, посмотреть как идут работы по разминированию на одном из полей.

На часах всего 19:00, как вдруг пропал звук. Я больше не слышу ни машин за стеной, ни людей. Только отдаленный лай собак, ищущих чтобы съесть. Это начался комендантский час талибов. Любые передвижения после семи вечера являются серьезным преступлением и строго наказываются. Кто знает, может того парня повесили на столбе из-за этого?

Не смотря на память об этом, я смог поужинать и даже выпить немного контрабандного американского пива, прежде чем заснул в своей комнате на первом этаже.

На следующий день мы выехали на юг Cabul-а. Многие здания здесь находятся в руинах — здесь шли бои с применением танков. Наше минное поле в полукилометре отсюда. Здесь у русских были позиции для защиты города с юга. Поле по размерам как пять футбольных полей.

Всем этим занимаются шесть команд по 25 человек каждая, итого 150 саперов. Работают они по восемь часов в день, шесть дней в неделю.

Я встретился с командирами команд и представился им как будущий босс. Все они афганцы. Потные и усталые лица смотрят на меня, кто-то с любопытством, а кто-то и нервничает. Для них мы как пришельцы из мира, о котором они очень мало знают.

Знакомимся с врачом, афганцем по имени Koshan. Человек с огромными руками и пальцами, похожими на сосиски. Он ждал нас, лежа в машине на носилках, но когда Johan подошел и рывком открыл дверь, резко вскочил на ноги. У него какая-то аномальная улыбка, выставляющая наружу все зубы, сияющие на солнце.

Работа сапера в этих местах чрезвычайно опасная и трудоемкая.

Каждая команда имеет клочок земли, 50 на 50 метров, края участка отмечены двухцветными камнями, лежащие красным цветом в сторону минного поля и белым в другую. Каждый сапер, облаченный в защитный кевларовый костюм и шлем с козырьком, имеет полосу работы шириной в метр. Работа начинается с миноискателя. Все показания прибора он отмечает красными палками. Далее длинным острым ножом он тыкает в землю под углом 30 градусов. Когда сапер натыкается на что-то, то медленно и осторожно выкапывает его, используя маленькие грабли и лопатку. Вся работа на этом этапе должна быть максимально осторожной и аккуратной.

Некоторые мины уже активированы, поэтому достаточно усилия размером в рукопожатие, чтобы они взорвались.

Когда мина обезврежена, ее обматывают красной пластиковой лентой и уносят. Примерно за час до окончания рабочего дня все обнаруженные мины складируются в карьере и готовят к уничтожению. Это может показаться смешным, но эта рутина — складирование и подготовка — занимает немало времени в нашей работе.

Johan и я в этот день вместе уничтожаем боеприпасы — даем сигнал всем укрыться, и зажигаем детонирующий шнур. Взрыв возвещает о том, что сегодня Afghanistan стал немного безопаснее и свободнее в земле.

Жаль, но даже здесь в пустыне, мы должны работать в рубашках и длинных брюках — по законам Талибана голый живот и ноги это грех, и у талибов предостаточно глаз, чтобы следить за выполнением их средневековых законов.