Егеря - элита войны

16. PROBABLY THE BEST EXERCISE IN THE WORLD ^{16}

Датский посол был похищен во время визита в зону военных действий. Его держат в плену в отдаленном пустынном районе. Похищение организовали террористы, которые предъявляют требования к датскому правительству, по выводу своего военного контингента из региона. В противном случае посол будет казнен.

Американский беспилотный разведчик Predator смог обнаружить убежище террористов.

Спустя 24 часа было принято решение задействовать Jagercorps, что спасти заложника и уничтожить террористов.

Темный и мокрый осенний вечер на авиабазе Аалборг.

Jagercorps участвует в Night Hawk — учения, которые среди элитных спецподразделений НАТО считаются самыми лучшими и реалистичными по содержанию задач, упражнений и стремительной меняющейся обстановке. Американцы в лице SEAL, германская Kommando Spezial Krafte, голландский Korps Commando Troepen и шведская Särskilda Skyddsgruppen также принимали участие в этом мероприятии.

Учения шли 5 дней и включали в себя все типы миссий, которые могут возникнуть у спецподразделений. Среди разведывательных действий и миссии по спасению заложников были задания по инфильтрации.

Таким образом, мы должны были совершить парашютный прыжок с С-130, под прикрытием истребителей Ф-16, "ганшипа" АС-130 и вертолетов сводной группировки из Германии, Великобритании и Дании. В нашу задачу входила миссия "прямого действия" — освободить в бою датского консула до завтрашнего утра.

Мой патруль из 8 человек закончил последние штрихи подготовки к трудной ночной миссии. Традиционно, как сапер, я отвечал за взрывчатку, которую мы используем, чтобы вломиться в дом, где содержаться посол. В мой арсенал также входит карабин Diemaco С8, дробовик для выноса дверных петель и замков, пистолет и прибор ночного видения (ПНВ). Особая роль отводится парашюту.

У нас будет прыжок с высоты 5 километров. Ночной прыжок с парашютом — это всегда очень сложно и все для этого должно быть подготовлено до мельчайших деталей.

Группа егерей должна выпрыгнуть на Западном Побережье, в нескольких милях от пляжа, установить посадочную зону на пляже и обеспечить посадку С-130. Последний нес два HUMVEE — транспорт для нас до места действия и средство отхода, когда мы освободим посла. После уничтожения террористов и освобождения заложника мы должны были вернуться на пляж и улететь на С-130.

По всему С-130 выключен свет. Только флуоресцентные палочки красного и зеленого света мерцают в салоне, выхватывая из темноты силуэты егерей и HUMVEE. Машины занимают почти все пространство, поэтому сегодня мы прыгаем не через открытую грузовую рампу, как обычно, а через боковую дверцу.

Я иду сразу за поинтменом патруля Клаусом.

Дверь открывается и в салон врывается оглушительный шум двух работающих двигателей, в нескольких метрах впереди. Я смотрю вниз, в эту большую черную дыру. Не видно ровным счетом ничего. Нет ни луны, ни отраженного от земли света. Остается верить, что внизу в 5 километрах Ютландия.

Прыжок будет в течение двух минут. У меня вместо крови уже чистый адреналин и я чувствую, как мощно стучит мое сердце. Прыжок в темноту с высоты пяти километров — это что-то запредельное, вне логики. Не так-то просто заставить себя прыгнуть из полностью исправного самолета в темноту.

Я падаю вниз.

Очень холодно, но я не обращаю внимания на это. Начинаю искать других егерей — у нас у всех в нижнюю часть ноги вставлена зеленая флуоресцентная палочка — но никого нет.

Теперь взгляд на высотомер. Он показывает, что у меня еще 2 километра свободного падения, прежде чем надо будет открывать парашют.

Когда я дергаю кольцо, то получаю сильный динамический удар от раскрывающегося парашюта. Мой ПНВ, закрепленный на каске, от этого импульса бьет меня в лицо и нос.

Горячая кровь потекла в рот и по челюсти. Неясно, но, похоже, что нос сломан или серьезно задет.

Мне все равно. Сейчас самое главное — ориентация в пространстве, если я не хочу сесть в море.

Я ищу землю под ногами, проверяю компас и ищу других егерей в небе.

Увы, раньше были мрачные инциденты, когда егери сталкивались в воздухе. Это самый кошмарный сценарий, который можно представить ночью — столкновение, переплетение строп парашютов, падение на землю и прощай amigos!

Мой разгрузочный жилет и карабин с установленным на нем 40-мм подствольным гранатометом сместились вверх к голове, вокруг шеи и челюсти, когда раскрылся парашют, поэтому я могу смотреть только вперед. Я не могу поворачивать голову, каждый раз, чтобы сориентироваться приходится тянуть ручки управления "крыла" вниз, для поворотов.

Посадочная зона должна будет быть видна, когда я спущусь на высоту в 500 метров — именно на этой высоте в ПНВ я смогу увидеть мигающий инфракрасный маяк.

На горизонте видны тысячи огоньков от городов Северной Ютландии и автомобилей. Но нет никакого мигающего света в поле внизу. Это очень плохо, так как после посадки у нас будет менее часа на то, чтобы создать посадочную зону для С-130.

Другой проблемой является ветер. Он гораздо сильнее, чем указывалось в сводках.

Смотрю вниз, готовлюсь к посадке в поле и срочному марш-броску в точку назначения. Немного нервничаю из-за того, что не вижу, что позади меня и вдруг холодок пробежал по спине, когда я услышал этот звук. Это большой глубокий и однообразный звук, похожий на дыхание. Я знаю, что это. Я тяну один из рычагов "крыла", чтобы убедиться в этом.

Дерьмо! Два гигантских работающих ветряка, так называемый возобновляемый источник энергии. Я лечу прямо на них, к тому же ветер дует в спину, увеличивая скорость. Высота меньше 100 метров. Единственный вариант — пролететь между ними. Я беспокоюсь о турбулентности от лопастей, которая может сделать меня неуправляемым.

В следующий момент купол парашюта ужасно заколыхался. Каким-то чудом я не задел лопасти ветряков. Надо готовится к посадке. Прежде чем я это подумал, я ударился об землю и несколько раз неконтролируемо перекатился, приложившись лицом об землю, добавив себе повреждений.

Я перевернулся на спину с сильно бьющимся сердцем и оглянулся на ветряную мельницу.

Нужно было привести себя в порядок, включить рацию, GPS и найти патруль.

После нескольких километров энергичного марш-броска я встретился с патрулем. У нас оставалось полчаса для того, чтобы добраться до пляжа и выставить инфракрасные маркеры, чтобы пилоты видели куда садиться.

Посадка на пляж ночью с сильным боковым ветром — это непросто и предъявляет особые требования к британским пилотам, ведущим сегодня наш С-130. Они летят с полностью погашенными огнями и без света в салоне, ориентируясь только через наголовные ПНВ. Это не случайные люди и самолеты — это подготовленные экипажи, специализирующиеся на совместной работе с британской САС. Мы тренировались вместе с ними ранее и имели хорошие отношения с экипажами.

Группа на месте, маяки расставлены.

С-130 неожиданно выныривает из темноты — огромный тяжелый кусок металла. Из-за рева бушующегося моря я даже не слышу его двигателей. Но в ту же секунду шасси самолета ударили об землю и все четыре двигателя взревели в другой тональности.

Было как в аду.

Я сижу около одного из маяков, готовый сразу же сесть в один из джипов. Хотя я сижу на краю взлетно-посадочной полосы, я чувствую себя маленьким и уязвимым, глядя, как ко мне приближается огромный бушующий силуэт.

Проехав примерно 700 метров, самолет почти остановился, тут же HUMVEE на высокой скорости выгрузились по грузовой рампе. Пока я садился в головной джип, пилоты С-130 повысили обороты двигателей до максимума, и пошли на взлет. Посадка, выгрузка джипов и взлет заняли менее трех минут!

В пяти километрах на юг находился дом, посреди большого пустынного болотистого участка. Этот дом построен специально для операций по освобождению заложников, внутри есть мебель, двери, неустановленное число мишеней террористов и одна "кукла"-манекен — наша цель. Оружие будет использоваться настоящее, ровно, как и боеприпасы.

Мы отрабатывали штурм подобного дома на базе в Аалборге, но есть существенная разница между тренировкой и настоящими действиями, тем более — ночью. Перестрелка идет в темных комнатах, наполненных дымом, криками и шумом из рации. В этот момент не должно быть никаких сомнений или поспешных действий. Как говорят наши американские и британские коллеги про такие моменты — "Спешка — основная причина всех про№бов!"

500 метров до дома, пора провериться.

В воздухе реют два датских истребителя Ф-16 и американский АС-130 "ганшип". Они докладывают о готовности. Через полминуты мы стартуем на HUMVEE. Но сначала ход снайперов.

Выстрелы! Обе мишени на веранде дома поражены в голову и падают. Сразу же в своем наушнике я слышу приказ выдвигаться.

Как сапер я должен "проломить" дверь. В одной руке у меня пистолет, в другой взрывчатка, т. к. одной рукой карабином управлять неудобно. Через ПНВ не очень хорошо видно руки, так что взрывчатку и детонатор я собираю практически наощупь. Здесь надо быть осторожным — если внутри меня услышат, то будет утерян элемент неожиданности.

"5, 4, 3, 2, 1…." — я нажимаю кнопку, и тишина обрывается взрывом, который превращает дверь в мешанину пыли и опилков.

"Go-go-go!!".

Ситуация мобилизует все тело и буквально выплескивает нашу силу и агрессию наружу. Мы кричим подобно зверям и входим в дом, включая подствольные фонари.

В этот момент уже не нужно думать о человеческих жизнях, о ее ценности.

Несколько быстрых одиночных выстрелов, голос в наушниках — "Два танго упали!". Это доклад о первых мишенях, застреленных егерями.

Клаус впереди, я иду за ним. Скорость имеет сейчас первостепенное значение. Никаких лишних слов или жестов сейчас. Только вперед к заложнику, которого мы называем "гольф".

Я хватаю свой дробовик, трижды стреляю в дверь, передергивая цевье, и затем мощно бью своим 44-размером. Дверь вылетает, сразу же шесть светошумовых гранат летит внутрь, освещая комнату вспышками и грохоча взрывами. Егери подобно ртути входят в комнату и снова выстрелы — "трое танго поражены!".

Сзади я слышу крик и оборачиваюсь. Егерь Ларс, заместитель командира патруля, лежит на полу и корчится от боли. Из его бедра брызжет кровь, похоже, что задета артерия.

Я нахожусь у входа, еще не вошел, что впереди — неизвестно. Я не могу ему помочь, т. к. цель миссии приоритетна. Но прежде чем уйти я кричу нашему санитару, Яну.

Ян бросает быстрый взгляд на Ларса. "Помоги себе сам — используй жгут!" — искаженно кричит он на ходу. Это правильный выбор. Если мы остановимся, чтобы помочь ему, то можем проиграть схватку и потерять заложника. Ларсу необходимо наложить самому себе жгут на ногу.

Егерь Том кричит — "Следующая комната!".

Я снова "выношу" дверь с помощь дробовика. Здесь нас ждет успех — заложник лежит за диваном в наручниках.

Том докладывает — "Гольф взят!".

Ян приседает возле Ларса, который все еще лежит на полу. Он смог наложить свой жгут и прекратил кровотечение. Ян стабилизирует его, вводя ему обезболивающее.

Очевидно, что Ларс получил перед выходом на задание пакет с кровью, мини-насосом и приказ сымитировать "раненого" в ходе штурма. Никто из нас об этом не знал.

С момента, как я взорвал первую дверь до момента, когда мы начали выходить с "гольфом", прошло менее 5 минут.

Мы перемещаемся вместе с «гольфом» и «раненым» к HUMVEE. Машины ждали нас в нескольких сотнях метрах около бархана.

По рации докладывают о приближении противника.

Сорен, наш авианаводчик, наводит пару Ф-16. С помощью инфракрасного маркера он помечает силуэты вражеской техники и выдает по рации кратко и сжато инструкции. Практически сразу же началась бомбежка — землю сильно встряхнуло, а от взрывов стало светло как днем.

Пулеметы на HUMVEE открыли огонь по целям, пробивая нам коридор.

Я выпустил две гранаты из АТ-4 (одноразовый гранатомет, аналог РПГ-18) и поразил из карабина несколько быстро возникающих мишеней на дистанции 300–400 метров.

Чтобы пробить коридор для машин, Сорен обратился к АС-130, который парил над нами на высоте нескольких километров. Эта летающая крепость несет на борту 25мм-, 40мм- и 105 мм пушки, а также имеет тепловизоры, от которых нет спасения ночью. Сорен размечает цели с помощью маркера. Через секунду цели исчезли в облаках пламени.

У нас оставалось менее 20 минут, чтобы добраться до пляжа.

Я веду HUMVEE. В кромешной тьме со скоростью 80-100 км/ч по лесной дороге. Фары не включены, ориентируюсь с помощью ПНВ, плюс егерь рядом сообщает мне расстояние до следующего поворота: "500 метров вправо, 100 метров осталось…." Мне чертовски нравится это мальчишеское ощущение, когда ты ведешь машину весом в 2.5 тонны в полной темноте через лес.

За 5 минут до приземления мы выходим на пляж. Как только С-130 приземлиться и опустит рампу у нас будет 10–15 секунд, чтобы заехать внутрь. Техник, руководящий погрузкой, должны будет дать нам сигнал инфракрасным маяком.

Смотрю на часы — 03:50.

"Одна минута" — трещит голос британца мне в наушник.

Я уже слышу глубокий рев моторов и вот самолет появляется как из ниоткуда. Колеса касаются земли. Как только я увидел, что самолет начал останавливаться, я надавил на газ до упора.

300-400 метров до самолета, я держусь на прямой линии сзади по отношению к рампе. Две инфракрасные вспышки. Резко жму на тормоз и останавливаюсь в 10–15 метрах от рампы.

Авиационные двигатели работают на высоких оборотах, шум не поддается описанию, песок вовсю сечет по стеклу.

При заезде в салон С-130 справа и слева от HAMVEE должно быть по полметра, поэтому необходимо быть точным. Удар! Автомобиль забрался на рампу, я аккуратно жму газ и заезжаю внутрь. Выключаю двигатель, выскакиваю и помогаю техникам закрепить машину к полу. Второй HUMVEE появился сзади, рампа сразу стала закрываться, двигатели взревели и мы тронулись.

Хватаюсь за стойку зеркала, чтобы не упасть и сажусь обратно в сидение водителя. Самолет трясет так будто мы сейчас развалимся. Меня вжимает в спинку сидения в тот момент, когда самолет разгоняется.

Взлетаем. Вся операция прошла по плану.

Я поворачиваюсь назад и смотрю на "посла". У "гольфа" краской нанесена улыбка во все уши. Неожиданно я засмеялся, отвечая ему взаимностью.

Это была потрясающая ночь.

После нескольких часов сна мы продолжаем участие в учениях. Эта операция прогоняется несколько раз, днем и ночью, с разными объектами. На сон каждый раз выделяют по несколько часов. Восхитительно!

Много внимания уделяется отработке высадки с вертолета на тросах. Это необходимый навык, так как часто вертолет не может сесть, например, в гуще леса, а патруль должен высадиться. Любопытным способом эвакуации является веревка, к которой прицепляются и взлетают сразу 4 егеря.

Учения продолжаются, мы участвуем в ночной операции по освобождению от террористов большого завода Northern Power, в Аалборге. Сборная британо-немецкая вертолетная группа летит низко над фиордами. Я сижу на внешней скамье на борту вертолета, опираясь ногами в посадочные полозья. В зеленом свете ПНВ я вижу еще шесть вертолетов за нами. Без веревок, мы синхронно прыгаем на крышу, когда вертолет зависает над ней. Другие вертолеты высаживают десант более традиционным способом, с 15 метровых веревок.

В огромных коридорах нас ждет большое количество террористов. Сегодня наша амуниция — патроны с краской, позволяющие поражать цели на дистанциях около 25 метров. Таким образом перестрелки проходят очень динамично и реалистично, без права на ошибку.

Я считаю, что Night Hawk — это лучшие в мире учения для спецназа, особенно, если он не участвует в боевых действиях.

Мы тратим очень много времени на отработку тактики действий в ближнем бою, в помещении. Для этого мы часто ездим за границу — в Швецию, в Норвегию и Германию, где тренируемся в "домах смерти" с использованием настоящих боеприпасов. Эти дома строятся с пуленепробиваемыми стенами и имеют много ловушек и хитрых спецэффектов, имитирующих настоящий бой — вода по ногами, дым, резкие и громкие звуки, мигающий свет. Везде установлены видеокамеры, что позволяет после разобрать все ошибки патруля и выявить недостатки.

Большая часть обучения проходит за рубежом, так как в Дании зачастую нет или нужных полигонов, техники или подходящих климатических условий.

Альпинизмом мы занимаемся в Швейцарии, Австрии и Норвегии. Множество изнурительных восхождений и спусков доводят нас до крайности и заставляют вспомнить свой афганский опыт с огоньком в глазах.

Боевым действиям в зимних условиях мы обучаемся в Швеции. Здесь находится одна из наиболее уважаемых в мире школ в этой области. В 20–30 градусные и более морозы мы отрабатываем скалолазание, катание на лыжах и снегоходах, обустройство лагеря на ночь. Финальным испытанием мы проходим через несколько процедур выживания, включая плавание в ледяной воде в полном снаряжении.

Мне посчастливилось побывать во Флориде, США, на авиабазе Халберт, где базируется группа грозных АС-130. Сидя в тамошних болотах, с помощью радио, я наводил эту летающую крепость на вражеские "танки". Мне повезло — мне разрешили попасть на борт самолета и понаблюдать за работой экипажа. Это удивительная смесь современной техники и тяжелой ручной работы. Так называемые "канониры" стоят в задней части самолета и фактически лопатой выгребают гильзы. Другие сидят за компьютерами и наводят самолет на цель, используя бортовые системы, включая мощный инфракрасный прожектор, который окрылил меня в горах А-стана в 2002 году.

Корпус предлагает и еще более экзотические места для обучения. Егери учатся воевать в джунглях на островах Борнео (Индонезия), и в Белизе (Центральная Америка). Там мы неделями жили в джунглях среди дикой природы.

Нескольким группам повезло — они проходили курс обучения действиям в джунглях на Гавайях, бок о бок вместе с американской "Дельтой".

У меня на счету 524 прыжка с парашютом. Я снова и снова тренируюсь в затяжных прыжках.

Франция, лето 2006 года, я лечу на гражданском двухмоторном самолете на высоте 5 км. В самолете полный патруль егерей и англичан из САС.

Сегодня я прыгаю с необычной развесовкой снаряжения — рюкзак со снаряжением закреплен спереди. Обычно рюкзак закрепляют на ногах сзади, но не сегодня. Так как все снаряжение находится спереди, то тело двигается очень нестабильно, поэтому, для стабилизации, помимо основного парашюта, используется еще один, маленький, около одного метра в диаметре. Из любопытства я захотел прыгнуть без этого стабилизационного парашюта. За мной прыгал оператор с видеокамерой на шлеме, чтобы все записать.

Сразу же после ухода с рампы самолета начались проблемы — любые движения заставляли меня неконтролируемо вращаться. Я терял контроль, поэтому старался не двигаться, падая лежа. Но это невозможно, когда ты падаешь со скоростью почти 200 км/ч. В течении ближайших 30 секунд я должен буду выпустить парашют, поэтому мне надо изменить положение тела. Правой рукой я тянусь к кольцу и тут же срываюсь. Ускорение так велико, что оператор теряет меня из виду.

Небо и земля вращаются вокруг меня, пока я лихорадочно пытаюсь занять нужную позицию. Напрасные попытки. Центробежная сила такова, что я чувствую, что моя голова вот-вот взорвется из-за прилива крови. У меня нет понятия на какой высоте я нахожусь. Из-за всех сил я стараюсь не потерять сознания.

Как-то отстраненно мой мозг размышляет над тем, что до автоматического срабатывания системы выпуска запасного парашюта осталось совсем немного. На той скорости, на которой я двигаюсь, и положении тела, я запутаюсь в стропах. Тут-то игре и конец…

Лежа на спине, я изо всех сил стараюсь принять нормальное положение. В последнюю секунду я выпрямляю руки вдоль тела и выпрямляюсь сам. В этот момент парашют раскрылся. Я взмолился о том, чтобы парашют не обернулся вокруг меня. И удача, эта свинья, не оставила меня! Купол развернулся далеко над головой.

Пока я опускался вниз и приходил в себя, внутри себя проклинал все и вся. Это была чертовски высокая цена за любопытство. В четвертый раз я прыгал с парашютом и подвергал свою жизнь серьезной опасности. К черту глупое любопытство!

Внутри Дании корпус сотрудничает с элитным подразделением полиции, AKS, Politiets Aktionsstyrke. По крайней мере раз в году мы проводим совместно с полицией антитеррористические учения, с очень большим бюджетом и весьма реалистичными сценариями.

В первую очередь, это сценарий захвата террористами пассажирского парома. Это актуальный сценарий для ряда стран, включая Швецию, Норвегию, Германию, Голландию и Бельгию.

Штурм парома происходит рано утром и включает в себя совместную атаку группы вертолетов и большого количества RIB-лодок с мощными 600–900 сильными двигателями.

До штурма группа боевых пловцов проникает на борт парома и получает информацию о местоположении и численности террористов.

Полицейские идут на штурм с лодок, поднимаясь по лестницам на присосках. Егери спускаются с вертолетов на тросах. Наша группа зачищает верхние палубы, проходя одно помещение за другим. Противник, не смотря на сопротивление, рано или поздно будет уничтожен или сдастся перед лицом бескомпромиссно превосходящей силы.

Многие из этих учений и упражнений весьма травматичны, порой гораздо сильнее, чем участие в настоящих боевых действиях. За все эти годы я ломал нос, руки, пальцы, запястья и ребра, у меня выбивало зубы, рассекало брови. Сейчас у меня хронические повреждения колен, спины и шеи.

Летом 2007 года я пострадал особенно сильно. В наших новых машинах "Supacat", установлены кроссовые мотоциклы КТМ, водить которые мы все должны быть обучены.

Меня учил водить мотоцикл опытный офицер, капитан, по кличке "Плечо". Он совершенно исключительный офицер, с прошлым спортсмена-тяжелоатлета, из-за чего у него огромные широкие плечи.

"Плечо" болезненно одержим мотоциклами.

Учитывая мой скромный опыт вождения мотоциклов, он отправил меня кататься в гравийный карьер вверх-вниз по склонам. На одном особенно высоком холме я выкрутил газ посильнее, подпрыгнул очень высоко и потерял контроль над управлением. Несколько раз перевернулся и упал на землю, потеряв сознание.

Очнулся я только в отделении неотложной помощи. Диагностика показала два сломанных ребра и несколько трещин в других ребрах. Мне прописали прием обезболивающих. Я впал в депрессию, так как из-за травмы мог пропустить участие в ежегодной программе патруля.

Но через несколько дней настроение заметно улучшилось. Ко мне пришел "Плечо" и сказал, что, не смотря на мою инвалидность, хочет "сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться".

— "Хочешь ли ты снова попасть в Ирак?"

Я не колеблясь ответил "да".