Сдались мне его извинения! Господи, что делать⁈
Алина
Мгновение — и меня дергают в обратную сторону, перехватывая за руку.
Лёша крепко прижимает к себе, что-то оживленно говорит, спорит, но я плохо улавливаю слова, пребывая в шоке.
— Я не знал, — возвращает в реальность ровный голос Макса. — Блядь!
Перевожу на него затуманенный взгляд и замечаю на его стопе кровь. Он стоит посреди осколков, косится на свою рану и уверенно перешагивает битое стекло.
— Отойдите, сейчас уберут, — бросает нам и удаляется за закрытыми дверями дома.
— Отвези меня домой, — прошу Лёшу, разве что не скулю, утыкаясь ему в шею.
Пытаюсь выровнять дыхание, но безуспешно. Кажется, что вся мокрая, хотя тело абсолютно сухое. Кроме лица, покрытого слезами.
Лёша успел меня перехватить и не дал упасть в воду. Я даже не могу выразить, как я ему за это благодарна.
— Малышка, не плачь, пойдем в дом. Ты сейчас успокоишься, все хорошо, — утешает меня, нежно поглаживая плечи и прижимая к себе еще крепче.
Не могу возразить. Не потому, что согласна с ним или готова остаться здесь еще хотя бы на минуту… Я просто не могу выдавить из себя и слова.
Тело кажется ватным, ноги едва переставляю, всю энергию словно высосали, и меня заметно трясет.
Заходим в какую-то комнату на втором этаже, Лёша ведет меня к кровати, и я обессилено падаю на нее, укрываясь одеялом.
— Пить хочешь? Ты так дрожишь… Может чай сделать? — обеспокоено спрашивает он. А затем склоняется ниже и нежно целует в губы, легко поглаживая по волосам.
Одобрительно киваю, но практически сразу засыпаю, так и не дождавшись напитка. А когда открываю глаза — не сразу понимаю, где нахожусь. Вижу на прикроватной тумбе сок и уже остывший чай, но Лёши в комнате нет.
Опустошаю сразу же полстакана, медленно встаю с постели и подхожу к двери, что ведет на балкон. Не успеваю ее открыть, как слышу мужские голоса, доносящиеся в приоткрытое окно.
— Да и вообще, нахрена ты ее в воду потащил? — узнаю возмущенный голос Лёши.
Переживает за меня…
— Чтобы в чувства привести, кислую мину смыть. Фейсом не проходила под нашу движуху, — а это Макс. Усмехается, наглец.
— Ну, зашибись! Привел, блядь…
— У нее фобия?
Очень странно… но мне вдруг кажется, что в его голосе проскользнула толика обеспокоенности. По крайней мере произнес он это как-то озабоченно что ли.
Хотя вряд ли. Я, вероятно, еще не пришла в себя.
— Ну, типа того, — подтверждает мой Лёша.
— Из-за чего?
— Да я… — мнется он. — Не знаю, не спрашивал как-то. Ну, она не хочет об этом говорить. Но ты, конечно, козел. Все, блядь, обломал… — сокрушается Лёша. — Итак еле затащил ее сюда.
Мне не очень нравится его тон. Понимаю, конечно, что расстроен. Хотел, чтобы мне здесь понравилось, вот и психует.
— Да, блядь… Перетерли же вчера. Гонит она, наебали тебя, братан.
— Закройся. Сам проверю. И не лезь.
Чувствую себя какой-то партизанкой, что подслушивает разговоры явно не для ее ушей. Но мне становится неприятно.
О чем там они вчера говорили? И что это Лёша собрался сам проверять? Но, очевидно, меня в чем-то подозревают… Хотя я никогда не давала ему поводов усомниться в моей честности.
— Видел я таких не таких. Время зря только теряешь, хотя… — Макс вдруг начинает смеяться. — Гляди… Узнаешь? Камил! — зовет кого-то.
— Тише ты, Линка проснется, — шипит Лёша, а я понимаю, что пора выходить, иначе могу быть пойманной.
Накинув на лицо невозмутимость, спокойно иду на балкон. Ну, как спокойно… Но я очень старательно делаю вид.
Заметив меня, Лёша улыбается и тащит обратно в комнату, прикрывая за собой дверь.
— Малышка, ну ты как?
— В порядке. Что ты там делал? О чем говорили? — совсем незапланированно сходу налетаю на него с расспросами. Не успеваю обдумать, как лучше узнать подробности их разговора, поэтому спрашиваю, можно сказать, прямо.
— Да… — кривится Лёша. — Втирал Максу, чтобы не трогал тебя. Ну, и за страх твой рассказал, чтобы больше таких ситуаций не было. Ты же не злишься?
Бездумно качаю головой, с разочарованием понимая, что узнать, в чем меня там подозревают, будет не так-то и просто.
— Ты… — неуверенно начинает Лёша. — Не будешь против, если мы с тобой останемся тут еще ненадолго? Не хочу тебя отпускать… — обнимает меня за талию и притягивает к себе ближе. — Если спускаться ко всем не хочешь, можем фильм тут посмотреть, м?
— Хорошо, давай останемся, — соглашаюсь я и возвращаюсь обратно на кровать.
Лёша не спешит ко мне присоединяться. Стоит, немного подвисая, смотрит на меня с блуждающей улыбкой на лице, любуется.
— Я уже успел поесть, а ты не голодная? Могу пиццу сходить погреть, — предлагает услужливо.
Меня вдруг застилает нежностью. Приятно, когда о тебе заботятся, смотрят с такой любовью в глазах…
Качаю головой, хоть и испытываю легкий голод. Просто не хочу, чтобы уходил и оставлял меня здесь одну.
— Ладно, после фильма может перекусим.
Лёша снимает футболку, продолжая все также смотреть на меня. Вот только во взгляде мелькает странный блеск и заметно темнею зрачки.
Разрываю контакт первой, плотнее кутаясь в одеяло. С облегчением отмечаю про себя, что одета в футболку и шорты, а не в какое-нибудь платье. Словно это мне может хоть как-то помочь.
Лёша тем временем ложится рядом со мной и, действительно, включает плазму. Совсем не касается меня, сосредоточенно смотрит в экран и выбирает нам фильм.
Видимо, заметил мою нервозность и даже обижается… Так частенько бывает, когда я пытаюсь его остудить или отталкиваю. Но, правда, он всегда быстро отходит.
Вот и сейчас, когда кладу голову ему на плечо, а рукой обвиваю шею, тут же обнимает меня за плечи, легко поглаживая спину.
Фильм мы смотрим до конца, даже не прерываясь на беседы, лишь изредка он целует меня в лоб или в висок.
Сейчас я наконец-то абсолютно расслабленна. Под титры так и вовсе снова клонит в сон. Все-таки я не слабо сегодня перенервничала, практически на грани истерики была. Об этом я ему и говорю, когда он выключает плазму и обвивает меня руками, недвусмысленно прижимая к себе.
Лёша тяжело вздыхает, утыкаясь невидящим взглядом в потолок, но ничего не говорит.
— Ладно, — все же сдается он. — Будем спать? Или, может, спустимся вниз? — спрашивает с какой-то надеждой в голосе.
Понимаю, что ему хочется вернуться в компанию ребят, раз я снова его отвергаю. Спать он уж точно не собирается, хотя уже первый час ночи.
— Ты, если хочешь, иди. Я не обижусь, правда. Сам понимаешь… такой день, я совсем не в настроении… — так и не договариваю до конца.
— Правда не обидишься? — переспрашивает он.
А мне становится немного грустно. Глушу в себе эту обиду, чувствуя себя какой-то эгоисткой.
— Конечно, иди, — для убедительности широко улыбаюсь и коротко целую его в губы.
— Ладно… Если что — пиши.
Лёша уходит, а на меня накатывает конкретная тоска. Даже спать уже не хочется, но и вниз я не спущусь.
Зачем вообще осталась? Чтобы лежать тут одной в чужой постели?
Верчусь в кровати, пытаясь выбрать удобную позу, а сна ни в одном глазу. Бездумно переключаю каналы, но быстро теряю интерес к происходящему на экране. Хочу снять эти узкие шорты, но переживаю, что Лёша не так это поймет, когда вернется и увидит меня в одних трусах.
Отчаявшись, спрыгиваю на пол, брожу по комнате и выглядываю в окно. Ничего толком не видно, так как окна выходят на передний двор, а основная масса людей у бассейна на заднем.
Совсем разозлившись, стягиваю по ногам ненавистную грубую ткань и складываю шорты на кресло в углу.
Но не успеваю снова вернуться в кровать, как дверь распахивается.
Поднимаю глаза и на долгие секунды выпадаю из реальности…
— Ну, привет, Русалка.
В комнату входит Макс и закрывает за собой дверь на замок.
По телу несется табун мурашек, меня передергивает, ноги подкашиваются.
Сохранять спокойствие даже не пытаюсь — все признаки паники на застывшем в ужасе лице.
Выровнять дыхание — вообще неосуществимая задача. Грудная клетка ходит ходуном, затягивая как можно больше воздуха, но в легких будто углекислый газ.
— Хотя какая ты Русалка… Даже воды боишься, — окидывает меня цепким взглядом. — Но дышишь так… словно из воды на сушу выбросило.
Осознаю, что попала в клетку и даже не пытаюсь трепыхаться и биться на волю. Ведь ясно же, что если он не позволит — вырваться я не смогу.
Но хоть что-то предпринять я должна…
— Что ты тут делаешь? — сиплю глухо.
— Ясно же, — снова скользит липким взглядом по ногам, задерживаясь на трусах.
Внизу живота начинает все пылать от этих прожигающих глаз.
— Извиниться пришел. Готова? Принимать… извинения.
Сдались мне его извинения! Господи, что же делать⁈
Очень хочу прикрыться, но как на зло шорты слишком далеко, а ничего подходящего под руками нет. Приходится их же и использовать…
Макса это действие забавляет, и он ехидно усмехается, а затем улыбается криво. Я бы даже сказала — скалится.
В ужасе думаю о том, какого же черта я не закрыла дверь! Да я даже не подумала об этом, идиотка! Не рассчитывала, что кто-то из посторонних может сюда зайти…
— Боишься меня?
Упрямо вздергиваю подбородок вверх, отчаянно пытаясь выглядеть храброй. Но моя самоуверенность быстро сходит на нет, когда он начинает крадучись, словно зверь на охоте, двигаться в мою сторону.
— Правильно, бойся.
А мне и вправду страшно. Охренеть, как страшно!
Он напирает, я — отступаю. До тех пор, пока не упираюсь лопаткам в стену. Дышу слишком часто, рвано и шатко.
Господи, пусть кто-нибудь постучит в дверь, спугнет его, может!
Правда, я очень сомневаюсь, что Макса сейчас хоть что-то способно остановить. С такими черными глазами только на жертву надвигаться, чтобы убить.
— Быстро выйди из комнаты. Я буду кричать, — не знаю откуда берутся силы, но мой голос звучит очень строго и убедительно. Я и не догадывалась, что он может настолько измениться и быть таким мощным, даже когда тихий.
Но Макс так не считает…
Он лишь хмыкает и усмехается. Но потом вдруг меняется в лице, преображаясь до неузнаваемости.
Резкие черты лица становятся еще острее. Челюсть напряжена так, что я ловлю слуховые галлюцинации и слышу скрип его зубов. В глазах уже не просто огонь полыхает — там развернулась адская бездна.
Я буквально захлебываюсь от страха…
А затем он говорит так, словно зачитывает мне смертельный приговор:
— Отлично… Так даже лучше.