Его наглый друг (СИ)

44

Д урею от ее смеха ….

Макс

В груди ошалело беснуется мышца, что зовется сердцем. Хреначит по внутренностям и рвется навылет.

«Алина со мной… Обнимает… Ебать…» — выдает мой звенящий в мозгу внутренний голос, пока концентрируюсь на ощущениях.

Со мной… Стискивает ладошками грудную клетку, пальчиками жжет кожу сквозь футболку. Жмется так, словно уже рассекаем на предельных скоростях по свободной трассе.

Но едва под нами взвывает мотор, меня снова прибивает пугающими ощущениями. Я, блядь, не могу не реагировать на то, как Алина вздрагивает, судорожно сжимая меня бедрами. Упиваюсь ее дрожью. Она как ток по нервным окончаниям.

Тяжело сглатываю и резко затягиваю кислород через рот. Сжимая губы, раздуваю ноздри. Кажется, даже рев двигателя не заглушает собственный скрип зубов. Накручивая газ, провоцирую угрожающее рычание байка. И когда срываемся с места, Алина вскрикивает, отчаянно вжимаясь в меня, а после оглушает пронзительным визгом.

Нервная система летит к херам. Меня, блядь, буквально контузит. И дело не в крике Алины. А в том, что заставляет чувствовать. Мощно. Без предохранителей. Разрушительно. Словно до этого данная функция работала на базовой основе.

Выезжая по трассе загород, перестраиваюсь на правую полосу и сбавляю скорость. Нахожу ладонью ее голую коленку и легко сжимаю, проверяя температуру. Замерзнуть не должна была, но все равно беспокоюсь.

Алина, кажется, расслабляется и больше не кричит. Но руками все так же крепко обвивает мой торс. Пальчиками по ребрам проходится. И что точно не кажется — гладит.

По венам — в лошадиных дозах адреналин. Шумный вдох раздувает грудак. Ощущение времени теряется.

Убираю руку с затисканной мной коленки и касаюсь ее ладони. Сплетаю холодные пальцы, сжимая их и давая понять, что все нормально. И лишь когда хочу свернуть к смотровой площадке, прохожусь ладонью вдоль от ее кисти по предплечью, прежде чем разорвать контакт наших рук и обхватить рукоятку байка.

Тормознув на стоянке, первым делом смахиваю визор и оборачиваюсь к Алине. Она делает то же самое со своим и, несмотря на то, что не издает ни звука, по смеющимся глазам понимаю, что все в порядке. Она встает и снимает шлем, а я уже не вижу ничего, кроме ее счастливой улыбки.

— Макс! Спасибо! — восклицает на эмоциях. — Это так круто! Я даже представить не могла… Боже, у меня трясутся ноги, — заливается смехом.

Подвисаю с растянутой на пол-лица тупой улыбкой, что удачно скрывает мой шлем, и не могу выдавить и слова. Делю с ней один на двоих ураган эмоций, словно сам впервые сел на байк. И дурею от ее смеха.

Перекрываю собственным, чтобы хоть как-то выйти из ступора. Слезаю с мотоцикла и, поставив его на подножку, забираю у нее шлем. Креплю рядом со своим и, наконец, смотрю в бирюзовые глаза.

— Можешь отблагодарить поцелуем, — ухмыляюсь по-мудачьи, врубая озабоченного придурка в попытке справиться с погромом за ребрами.

Но Алина… Твою ж мать… Каменею всем телом, когда она делает пару шагов и, приблизившись вплотную, кладет ладони на мою грудь. Смотрит в глаза, робко опускает взгляд на мои губы и снова поднимается к глазам. Лизнув свою нижнюю губу, прикусывает ее и судорожно вздыхает.

Не знаю, смогла бы она перебороть смущение, решилась бы поцеловать сама, но проверить — не хватает терпения.

Запуская ей в волосы раскрытую пятерню, сгребаю на затылке запутавшиеся от ветра пряди. Подталкиваю к себе навстречу и достаточно грубо атакую ее манящие губы.

Черт… Слишком долго ждал. С самого утра, как она решила уехать от меня, и до позднего вечера, пока не увидел снова.

Целую несдержанно, глубоко, жадно. Наглым языком захватываю ее и призываю к ответному действию.

Алина в первое мгновение теряется под моим напором и упирается ладошками в грудь. Но быстро сдается. Обвивая руками мою шею, пытается подстроиться.

И меня такими эмоциями топит…

Стискиваю ее тело, будто мне принадлежит. Целиком и полностью. Будто имею на то какие-то права.

Наваливаюсь на нее сильнее, отчего нас шатает, словно находимся под кайфом. Неуклюже переставляя ноги, крепко сжимаю ее в объятиях и утаскиваю за собой. Алина цепляется за мои плечи, пока не находим равновесие и не отрываемся друг от друга. Скрещиваясь взглядами, тяжело и долго дышим.

Поплывший мозг щедро подкидывает похабные варианты, которыми чувствую потребность разорвать затянувшееся напряженное молчание. Но ее взволнованный взгляд обрубает это желание.

Разворачивая ее на месте и не выпуская из рук, прижимаюсь грудью к напряженной спине и обнимаю сзади. Легко подталкиваю вперед к ограждению у обрыва, шагая вместе с ней.

— Как красиво… — выдыхает она, вглядываясь в морской горизонт с высоты полета. — Я здесь никогда не была. А ты, — откидывает голову на моей груди, задевая своим носом мой подбородок, — приезжал сюда раньше?

— Пару раз останавливался, — отвечаю хрипло, заторможенно рассматривая ее подрагивающие ресницы.

Тяжело сглатываю и наклоняюсь, коротко целуя в висок. А затем уже не могу оторваться. Спускаясь к щекам, оставляю поцелуи везде, где могу дотянуться.

Но когда Алина разворачивается в моих руках и подставляется, призывая к продолжению, обхватываю ее лицо и с нехарактерной для себя нежностью касаюсь губами каждого сантиметра ее мягкой кожи.

Чувствую, как ее ладошки, что еще мгновение назад покоились на моей пояснице, забираются под край футболки. Лишь самую малость. Но ощущение ее тонких пальчиков чуть выше пояса джинс поражает.

Ее осторожные прикосновения оказывают эффект подобный тому, как если бы трогала меня откровенно и несдержанно.

Или мне так кажется… В любом случае хочу проверить оба варианта.

— Хочешь меня раздеть? — расплываюсь в кривой улыбке, вглядываясь в ее лицо, застывшее в потрясении.

— Нет… — сконфуженно шепчет и одергивает ладони. — Просто… руки замерзли…

Забавляясь ее откровенным смущением, любуюсь румянцем, что заливает щеки.

— Давай погреем, — приглушенно бомблю, замечая, как вспыхивает еще ярче.

Ловлю ее не такие уж и холодные руки и снова прячу их у себя под футболкой. Только уже спереди, на груди.

— Ты часто дышишь, — говорит необдуманно, — и слишком горячий, — опускает глаза на свои ладони, прикрытые тканью.

А когда возвращает взгляд к моим глазам, совсем робеет. И вероятнее всего не от своих слов, а от того, что замечает, как они на меня воздействуют.

— Едем дальше? — прочищая горло, стараюсь отвлечься. Иначе до основной части сегодняшней программы мы можем не добраться. А мне просто пиздец как важно это сделать. Правда, не уверен, что все пройдет гладко… Но я, блядь, уже не могу иначе. Цель обозначена.