Екаб Петерс

ДОКУМЕНТЫ, ДОКУМЕНТЫ… «ЛИНИЯ ПЕТЕРСА»

В. И. Ленин внимательно следил за положением в Туркестане, держал под руками всю важнейшую информацию о далеком крае. Установлено, что в ноябре 1920 года Ленину поступило письмо члена Туркбюро ЦК РКП (б) и полномочного представителя ВЧК в Туркестане Я. X. Петерса о положении дел в Туркестане и доклад члена Турккомиссии Л. М. Кагановича.

Партия, В. И. Ленин учитывали, что столь напряженная ситуация в стране постоянно требовала, чтобы наиболее способные и энергичнейшие люди находились именно там, где это диктовалось моментом, где они могли принести максимальную пользу. Поэтому часто приходилось передвигать людей, менять их: одних отзывать, других назначать. Они несли огромную ответственность, неизменно подкрепляемую всеми возможными, часто чрезвычайными правами.

В марте 1921 года к Ленину поступает письмо от Петерса о составе Туркестанского бюро ЦК РКП (б), он просит заменить его заболевшего председателя Г. Я. Сокольникова. Письмо Ленин направляет членам Политбюро, секретарю ЦК партии В. М. Молотову. В Москве останавливаются на кандидатуре Я. Э. Рудзутака. Однако известно, что и Рудзутак не железного здоровья. Потом это всплывет в ленинских письмах: «Рудзутак? Чем он не работник? «Физически изношен»? Найдите-ка у нас не изношенных». Действительно, «изношенными» были почти все — и Сокольников, и Рудзутак, и Петерс.

29 марта 1921 года СНК утверждает Рудзутака председателем ТУрккомиссии, а Петерса, Тюрякулова и Шахновского ее членами. На следующий день, как уже было заведено, Ленин подписал соответствующие удостоверения.

Но ни мандаты, подписанные самим Лениным, ни понимание ответственности, ни права, как бы они ни были емкими и широкими, не спасали людей от ошибок, проявлявшейся порой медлительности, разногласий, а то и столкновений друг с другом, иногда от потери чувства «архиважности» проблем в Туркестане. Не избежали этого и в ташкентской коммуне. Не щадя друг друга, в коллизиях и расхождениях добывали золотые зерна правды, истины, тем самым укрепляли понятия и чувства о справедливости. Ибо не по прямой, проторенной дороге шли они в революционных преобразованиях жизни.

Возникли разногласия между М. П. Томским и членом Туркбюро Г. И. Сафаровым. Эти столкновения, как сообщали в ЦК из Ташкента, приводят к разжиганию вражды между русским и местным населением, между отдельными национальностями. Ленин, разумеется, очень встревожен разногласиями и их возможными последствиями. В Туркестан посылается А. А. Иоффе, которого назначают председателем Комиссии ВЦИК и СНК РСФСР по делам Туркестана и Туркбюро ЦК РКП (б).

В один и тот же день, 7 августа 1921 года, Ленин пишет письма и Томскому, и Сафарову. В письмах были мысли, советы, требования:

«…3) безусловно новая экономическая политика (X съезд, конференция V.1921 и т. д.);

4) непременно мусульманские комбеды и

5) внимательное, осторожное, с рядом уступок по отношению к мусульманской бедноте.

Можно и должно сочетать и закрепить линию мудрую, осторожную, соблюдающую интересы нашей «мировой политики» на всем Востоке».

В споры, дискуссии, столкновения еще активнее включается Петерс. У Ленина создается мнение, что Петерс занимает сторону Томского, но Ильич не торопится еще делать никаких определенных выводов до получения материалов комиссии Иоффе.

В день принятия решения Политбюро Ленин пишет длинное письмо Иоффе:

«13. IX.1921 г.

тов. Иоффе!

Сегодняшнее решение Политбюро, как видите (я его прилагаю), в громадной степени удовлетворяет Вашу депешу от 9/IX.

Очень прошу Вас прислать письменный доклад пообстоятельнее.

Кроме того, от себя лично, чтобы разобраться в вопросе хорошенечко, просил бы особое внимание уделить (в Вашем докладе или в особом дополнении к докладу) вопросу защиты интересов туземцев против «русских» (великорусских или колонизаторских) преувеличений.

Отношение туземцев к Сафарову? Факты, факты и факты. Сами туземцы (сторонники Сафарова)? Имена? Стаж? Авторитет? (Факты, факты…)

Сумеют отстоять себя? Наверняка? И против такого ловкого и твердого и упрямого человека, как Томский?»

Ленин снова и снова повторяет: факты, факты — относительно хлопка, басмачества, взаимоотношений с местным населением, требует конкретности, ибо хорошо знает, сколько бюрократизма и неисполнительности, формальных отписок встречается и в работе, и в партаппарате. Доходит в письме до Петерса.

«…Очень важно информировать точнее.

Я лично очень подозреваю «линию Томского» (может быть, вернее, линию Петерса? или линию Правдина[41]? и т. под.) в великорусском шовинизме или, правильнее, в уклоне в эту сторону».

Ленин знает и Томского, и Петерса, их прямоту, силу, напористость — такие качества, которые могут там, где требуются особые тонкости, завести в сторону… Поэтому ничьи и никакие прежние заслуги не брались во внимание, главное было — выработать правильную политическую линию в Туркестане, поправить, если это необходимо, ошибающихся руководителей, поступить строже, поставить на другое место или вообще отстранить. В партии должна быть одна генеральная линия, никакие другие «линии» недопустимы — ни Томского, ни Петерса, ни Правдина.

Петерс направляет новое письмо, Ленин с ним знакомится: Екаб полагает, что Сафаров допускает нарушения в проведении национальной политики в Туркестане и просит отозвать Сафарова. Ленин направляет письмо Молотову с пометкой: «Вернуть!» и поручает ему же подготовить «материалы обеих сторон». Вопрос серьезен, и 23 сентября Ленин пишет письмо Молотову (пока не разысканное), вероятно касающееся и Петерса, ибо в журнале исходящих документов имеется запись: «Закрытый конверт Молотову (вернуть письма Томского и Петерса)».

Заседание Политбюро состоится 14 октября, но еще 12 октября Ленин высказывается «за освобождение председателя комиссии ВЦИК по делам Туркестана М. П. Томского от работы в Туркестане».

Мы не располагаем материалом о том заседании Политбюро ЦК РКП (б), но знаем, что на нем был определен новый состав Туркбюро и Турккомиссии и были намечены основные задачи партийной и советской работы в этом экономически, политически и национально сложном советском крае.

Можно полагать, что на Политбюро шел разговор и о том, чтобы отозвать Петерса, хотя мотивы в этом случае должны были быть совсем другие, ибо никакой особой «линии Петерса» не обнаружилось. Петерс, глубоко осознавая важность правильной национальной политики Советской власти в Туркестане, был тверд в реализации этой политики. Ленин и другие члены Политбюро наверняка читали статью Петерса «Восток и Советская Россия», напечатанную в «Известиях ВЦИК» за каких-нибудь два месяца до заседания Политбюро, в которой со всей ясностью обнаруживаются взгляды Петерса на «горячие точки» Туркестана. О том же говорило и декабрьское (1920 г.) письмо Петерса ко всем чекистам Туркестана. В нем, заостряя внимание на недопущении какого-либо великодержавного шовинизма, он писал относительно приезжих работников: «ЦК РКП присылает не одну сотню работников из Москвы, которых ЦК КПТ направляет на места и которые горят желанием работать. Но задачи приезжих товарищей не должны сводиться к генеральствованию…а к помощи этому населению изжить невежество, выбраться из той ямы мглы и суеверий, в которой его держал капиталистический мир».

Статья Петерса и его письмо были великолепным примером понимания, без преувеличения скажем, существа ленинской национальной политики на Востоке, в частности в Туркестане. В его практических делах тоже не обнаружилось существенных недостатков и отклонений от партийной линии. Ему в острый момент политических столкновений удалось заручиться поддержкой основного ядра партийцев, что свидетельствовало о знании дел и способности защитить свои позиции. В то время, когда некоторых отзывали из Ташкента, Политбюро оставляло Петерса «на виду» в лучшем смысле этого слова: чтобы продолжать свою полезную деятельность во имя Советской власти и свободы людей Востока.

Менее чем через месяц после разбора дела по Ташкенту потребовалось укрепить политические отделы на железнодорожном транспорте. Ленин обменивается об этом мнением с Дзержинским в Народном комиссариате путей сообщения и пишет 9 ноября 1921 года: «Политотдел (НКПС) мы (с. об.) сейчас постановили усилить (вероятно, Петерс войдет)». Но тогда Петерс остался в Ташкенте.

И все же, была ли «линия Петерса»? Со всей определенностью ответим: была! Это линия «чернорабочего революции». Линия партии, Ленина. Самая трудная, ибо это линия правды, пролетарской и человеческой справедливости. И за нее надо бороться, надо платить иногда самой дорогой ценой — жизнью.

Антонина Захаровна Петерс вспоминала: «В Ташкенте у Екаба Христофоровича была трудная, напряженная работа… Ему приходилось находиться на работе до поздней ночи или неделями практически не покидать седла лошади. Нервы были предельно напряжены, и он бывал вспыльчив, порой и несправедлив с сотрудниками, зато и себя не щадил».

В эти дни Петерс практически не бывал ни дома, ни в своем служебном кабинете. И когда он успевал спать, никто не знал. Его видели то там, то здесь в натянутой кожаной фуражке, замечали суровое выражение донельзя усталого лица, хрипотцу в голосе, надорванном постоянными разговорами, выступлениями.