Экономика каменного века

Выгода за счет других сообществ, в основном отдаленных территориально, и в особенности тех, которые воспринимаются как чуждые, не выглядит неприличной по нормам доморощенных обыкновений и привычек (Veblen, 1915, р. 46).

Торговец всегда надувает людей. По этой причине внутренняя торговля в достаточной Мере осуждаема, тогда как внешняя, межплеменная торговля приносит бизнесмену (капауку) ОД" повременно и выгоду, и престиж (Pospisil, 1958, р. 127).

Схема реципрокаций

Можно выработать сугубо формальную типологию видов реципрокности; ТИПОЛО* гию, основанную исключительно на таких критериях, как скорость возврата, WO эквивалентность, и других подобных материальных и механических измерениях обмена. Имея под рукой такую классификацию, можно приступить к поиску корроЛЯЦМА между подтипами реципрокности и различными «переменными», такими, как —"•—

* «Закон равного возмездия» (лат.).

" Чужаку можно давать под проценты, но брату не следует давать под проценты.

*" Покупатель должен опасаться (лот.), могут подсунуть «кота в мешке».

Экономика каменного века

близости родства между взаимодействующими сторонами. Преимущество такого способа представления материала состоит в том, что он «научен» или может показаться таковым. Среди недостатков — то, что это общепринятый прием подачи материала, не раскрывающий подлинную творческую «лабораторию». Таким образом, с самого начала необходимо иметь в виду, что выделение различных типов реципрокности более чем формально. Такой аспект, как ожидания, связываемые с отдачей, кое-что говорит о духе обмена, о корыстности или бескорыстии, его обезличенности или наличии эмоционального участия. Любая кажущаяся формальной классификация содержит в себе все эти значимые вещи, является схемой в той же степени моральной, в какой и механической. (То, что признание морального качества относит отношения обмена к числу социальных «переменных», в том смысле, что эти переменные логически связаны, таким образом, с разновидностями обмена, неоспоримо. Это признак того, что классификация хороша.)

Реальные виды реципрокности очень многочисленны в любом конкретном примитивном обществе, не говоря уж о примитивном мире в целом. «Движения vice-versa» могут включать взаимный процесс дележа необработанной пищей, неформальное гостеприимство, церемониальный обмен между свойственниками, заимствование и возмещение, компенсацию специальных и церемониальных услуг, передачу материальных ценностей, скрепляющую мирное соглашение, обезличенный торг и т. д. и т. п. Имеется несколько этнографических попыток уложить в типологию все это эмпирическое разнообразие, например известная схема трансакций сиуаи, принадлежащая Дугласу Оливеру (Oliver, 1955, pp. 229-231; ср. Price, 1962, р. 37 и след.; Spenser, 1959, р. 194 и след.;

Marshall. 1961, и др.). В «Преступлении и обычае» Малиновский достаточно широко и неопределенно писал о реципрокности; в «Аргонавтах», однако, он развил классификацию тробрианских видов обмена, базирующуюся на различиях в балансе и эквивалентности (Malinowski, 1922, pp. 176-194). Именно с этой выгодной позиции, ориентированной на непосредственность возврата, был показан весь континуум явлений, названных реципрокностью:

Я имею целью рассмотреть формы обмена, дара и ответного дара, а не бартера или торговли, так как, хотя существуют простые и чистые формы бартера, между ними и чистым даром существует так много градаций и переходных форм, что невозможно прочертить четкой границы, жестко разделяющей торговлю и обмен дарами... Чтобы не допустить ошибок в разборе этих фактов, необходимо дать полный обзор всех форм оплаты и подарка. В этом обзоре на одном полюсе должны быть представлены случаи чистого дара, который дают, ничего не ожидая взамен [см. однако Firth, 1957, pp. 221, 222]. Далее, через множество традиционных форм дара или платы, возвращаемой частично или условно, что накладывается одно на другое, мы подходим к формам обмена, в которых наблюдается более или менее жесткая эквивалентность, и, наконец, к реальному бартеру (Malinowski, 1922, р. 176).

Схему Малиновского можно отделить от тробрианцев и широко применять к реци-прокному обмену в примитивных обществах. Кажется возможным представить весь континуум видов реципрокности, основанных на принципе взаимности обмена {wice-versa»), в виде некоего абстрактного пространства, в котором можно в виде многочисленных точек рассеять эмпирические случаи, содержащиеся в конкретных этнографиче-

0 социологии примитивного обмена

(-них описаниях. Правила, обуславливающие материальный возврат, говоря менее элв» 1ЛНТНО, «сторонноеть» обмена, будет иметь решающее значение. Для этого существуют очевидные объективные критерии, такие как терпимость к материальному дисбалансу и длительности отсрочки: начальное перемещение ценностей из одних рук в другие •Ol* мещается в большей или меньшей мере, существуют также различия в отводимом ДЛЯ ргципрокации (ответного дарения) времени (см. снова Firth, 1957, pp. 220-221). Говор! другими словами, дух обмена кружит между бескорыстной заботой о другой сторОНя» взаимностью и эгоистическим интересом. Выраженный таким образом принцип «СТфт ронности» может быть дополнен, помимо критериев временной отсроченное™ и НЮ^лу риальной эквивалентности, другими, эмпирическими критериями: первоначальная JЛr редача может быть

добровольной, не добровольной, предписываемой, договорной) , во )врат может быть свободно предоставляемым, вытребованным или отвоеванным; ОЛрл мен может сопровождаться или не сопровождаться торгом, а обмениваемые предмет пересчитываться или нет. И так далее. • щ|С{

Классификация видов реципрокности, предложенная в целях ее дальнейшего 1ЙР-рокого использования, включает крайние формы и усредненный вариант: '*'***

Генерализованная реципрокность, крайняя форма солидарности

(АЛ:*л.в)4 л

Термин «Генерализованная реципрокность» относится к таким трансакциям, коТОрЩ предполагают альтруистичность, к трансакциям, при которых оказывается помощь И, •Щ о< ib иизможность и есть в этом необходимость, следует ответная помощь. Идеальный 1ф* риЛнг — это «чистый дар» Малиновского. Другие, используемые этнографами форку| лироикн, указывающие на этот вид реципрокности — «дележ», «гостеприимство», «СМ* бодный дар», «помощь» и «щедрость». Менее социабельные (дружественные), однако тнкчеющие к этому полюсу проявления

  — 

При крайней форме, иначе говоря, добровольном дележе пищей среди близких pOACh Ввнников — логически его значение можно в этом контексте сравнить с сосанием грум Младенцем — ожидание непосредственной материальной отдачи не должно проявляться* Оно может быть лишь имплицитным. Материальная сторона взаимодействия подавляется социальной: строгий учет неуплаченных долгов не может вестись открыто и, как правил^л они сбрасываются со счетов. Это не означает, что передача вещей в такой форме, даже «любимым», совсем не создает обратных обязательств. Просто эти обязательства не ОГОЛЩг риваются ни во временном, ни в количественном, ни в качественном отношениях; ОЖИДЩ Иия реципрокации неопределенны. Обычно получается так, что время и качество реципрфр

'.< »,ч

* Со крсмени первоначальной публикации этого очерка «ёспапде generalise [генералиэованный об- ' ' М1Н {фр.). — Примеч. пер.]» Леви- Строса получил гораздо большую популярность, чем моя «rtHtpl- ' '1;* ЙИЮМнная реципрокность». Мне жаль, что это так только по одной причине

  — 

Экономика каменного века

кации определяются не только тем, что было предоставлено дававшим, но также и тем, что и когда ему понадобится, так же как и тем, что и когда сможет дать ему получивший. Получение предмета накладывает нечеткие обязательства проявить реципрокность, когда это будет нужно дававшему и/или когда появится такая возможность у получавшего. Таким образом, возмещение может последовать очень скоро, но может не последовать никогда. Существуют люди, которые даже в надлежащее время неспособны обеспечить чем-либо ни себя, ни других. Хорошим практическим показателем генерализованной реципрокности является наличие одностороннего потока. Неспособность проявить реципрокность не заставляет дающего прекратить давать: предметы перемещаются в одностороннем порядке, в пользу

неимущего, в течение довольно длительного периода.

Сбалансированная реципрокность, промежуточная форма (А-<-^л. В)

«Сбалансированная реципрокность» означает непосредственный обмен. При строгом балансе реципрокация традиционно эквивалентна полученной вещи и не допускает отсрочки. Строго сбалансированная реципрокация, одновременный обмен однотипными предметами в равном количестве, не просто смоделированная, но этнографически зафиксированная при некоторых матримониальных взаимодействиях (напр., Reay, 1959, рр. 95 и след.), дружеских договорах ^е1^таи, 1910, р. 70) и мирных соглашениях (НодЫп. 1939, р. 79; Loeb, 1926, р. 204; WiПiamson, 1912, р. 183). Термин «сбалансиро­ванная реципрокность» можно трактовать и более свободно, применяя его к тем взаимодействиям, которые допускают возврат соответствующей ценности или услуги в пределах ограниченного и довольно короткого временного периода. Большое число «обменов подарками», многие взаимные «платежи», многое из того, что в этнографической литературе фигурирует как «торговля», многочисленные сделки, называемые «куплей-продажей» и осуществляемые при посредстве «примитивных денег»*, принадлежит к жанру «сбалансированной реципрокности».

Сбалансированная реципрокность менее «личностна», чем генерализованная. Для нас важно, что она «более экономична». Стороны вступают во взаимодействие как носители далеких друг от друга экономических и социальных интересов. Материальная сторона трансакций по меньшей мере настолько же важна, насколько социальная: ведется более или менее строгий учет даваемых вещей, которые должны быть возмещены в течение довольно короткого периода. Так, практическим критерием сба­лансированной реципрокности может служить неприемлемость одностороннего движения материальных ценностей: отношения обмена прерываются при отсутствии ре-ципрокации в соответствующих временных рамках и с соответствующей нормой эквивалентности. Примечательно, что при генерализованной реципрокности, в ее основных проявлениях, движение материальных ценностей поддерживается доминирующими общественными отношениями, в то время как при основных проявлениях сбалансированной реципрокности общественные отношения зависят от движения материальных ценностей.

* Примитивные деньги, примитивные «валюты» — это могут быть раковины или снизки раковин, горшки, циновки, пучки перьев, клыки свиней или собак и т. п„ используемые в качестве универсального эквивалента в определенном регионе.

О социологии примитивного обмена

Негативная реципрокность, полюс антисоциабельности (недружественности) (А ?а В)

«Негативная реципрокность» — это попытка безнаказанно получить что-либо, НИ» чет не отдавая взамен, определенные формы присвоения и трансакций, затеваемых и осуществляемых ради чисто утилитарных выгод. Среди этнографических ПОНЯТИЙ] укрывающих на этот тип реципрокности — «торг», «бартер», «спекуляция», «сутяжНИ» чесгво», «воровство» и прочие формы стяжательства. ,

Негативная реципрокность — наиболее обезличенная форма обмена. «Экономив скан» ее сущность, с нашей точки зрения, ярче всего выражена в бартере. Участники 9^Л1 Мена вступают во взаимодействие как носители противоположных интересов, и КЯЖДМ! Из них стремится достичь максимальной выгоды за счет другого. Подходя к взаимодЙ?;

ствию с единственной установкой сорвать куш, начинающая сторона или обе СТО! Имеют своей целью получение незаслуженной прибыли. Одна из наиболее социвб Иых форм, тяготеющая к балансу, — это торг, проходящий в духе «что удастся СЛОМ Начиная с этого, негативная реципрокность охватывает различные формы мошвНМ стн.1, обмана, краж, насилия и, наконец, хорошо организованных кавалерийских И Тов. «Реципрокность» в последних случаях, конечно, условна, это вопрос защиты i Иых интересов. Поэтому движение ценностей снова может быть односторОНК, реципрокация оказывается вынужденной: ее осуществляют, чтобы снять давление (i ТИск) или же — оказавшись жертвой обмана.

Какой, однако, длинный путь от сосущего материнскую грудь младенца до ЮМ набегов индейцев Великих равнин! Слишком длинный, чтобы можно было не согляСЙ СЯ с тем, что наша классификация стремится охватить чересчур широкий спектр ЯП НИИ. Но ведь разные виды «движений vice- versa», представленные в этнографич»СН.^л Сообщениях, незаметно перетекают одно в другое на всем пространстве континуума ft* ципрокности. Все же не

вредно повторить, что эмпирические процедуры обмена ч •сего приходятся

на какие-то промежуточные области в этом пространстве, а и« МП Крайние и не на центральные области. Однако вопрос заключается в том, можно ЛИ № ределить социальные и экономические условия, которые склоняют реципрокность к fit Или иной из названных областей: к генерализованной, сбалансированной или НОПТИГ Ной формам? Я думаю, что да. ч” >г»

Реципрокность и степени родства ”•

•: у

Плина социальной дистанции между теми, кто обменивается, обусловливаетел соб обмена. Степень близости родства, как это уже было показано, особеИИФ

релевантна форме реципрокности. Реципрокность стремится к полюсу Г«Н«р1« ЛИЮванной по мере нарастания близости родства и к полюсу негативной по МСр« ОС”', Л(бления родственных связей.

М

Обоснование почти силлогично. Некоторые формы реципрокности — от добре i КОГО подарка до сутяжничества — соответствуют диапазону дружественности — ОТ

Экономика каменного века

вы в пользу другого — до эгоистической наживы в ущерб другим. Возьмем как минимальную посылку высказывание Тайлора, что родство идет рука об руку с добротой, «два слова, общий корень* которых удачнейшим образом выражает один из основных принципов общественной жизни». Отсюда следует, что близкая родня имеет склонность делиться, вступать в генерализованный обмен, а дальние родственники и неродственники — склон­ны иметь дело с эквивалентным обменом или мошенничать. Эквивалентность становится все более обязательной соразмерно с увеличением родственной дистанции, залогом того, что отношения не прервутся окончательно, поскольку с увеличением дистанции наблюдается все меньше терпимости к потерям, хотя и проступает некоторая склонность давать большую меру**. Неродственникам же — «чужим людям», может быть, вообще не «людям» — не должно быть пощады: хорош будет девиз «дьявол берет последнее».

Все это кажется применимым и к нашему обществу, но в примитивном обществе все это куда более значимо. Потому что родство гораздо важнее в примитивном обществе. Прежде всего, это — организационный принцип или идеологическая парадигма для большинства социальных групп и большинства социальных отношений. Даже категория «неродственник» обычно определяется в этой парадигме, то есть, в негативном проявлении, в логическом экстремуме класса — несуществование как состояние существования. И здесь не просто логическая софистика, этоотражает некоторую реальность. Для нас «неродственник» обозначает специализированные статусные отношения позитивного качества: доктор — пациент, полисмен — гражданин,

работодатель — служащий;

одноклассники, соседи, коллеги по работе. А для них «неродственник» имеет значение отрицания общности (или трайбализма); часто это синоним слов «враг» или «чужак». Подобным образом экономический аспект оказывается просто отрицанием родственной реципрокности: иные

институциированные нормы могут вообще отсутствовать.

Однако, у степеней близости родства имеются различные преломления. Родство может быть организовано несколькими путями и то, что является близким родством с одной точки зрения, может не быть таковым — с другой. Условия обмена могут зависеть от степени генеалогической близости (понимаемой в соответствии с местными представлениями), то есть от межличностных родственных статусов. Или же они могут зависеть от степени близости сегментов, от статуса десцентной группы. (Есть подозрение, что там, где эти два аспекта не соответствуют друг другу, более близкие отношения характеризуют реципрокность, присущую индивидуальным взаимодействиям, но это предположение должно быть подтверждено эмпирически.) В целях создания обобщенной модели необходимо обратить внимание также на роль общины в деле определения степеней близости родства. Не только родство организует общину, но и община — родство, так что формы пространственного размещения, или принцип совместного проживания, влияют на измерения дистанций родства и, таким образом, на способы обмена.

Братья, живущие вместе, или дядя со стороны отца и его племянники, живущие в том же доме, насколько позволяют судить мои наблюдения, были на более короткой ноге друг с другом, чем родственники тех же степеней родства, живущие раздельно. Это было очевидно всегда, когда вставали вопросы об одалживании вещей, об оказании помощи, о принятии

* Англ. kinship и kindness, соответственно.

** Несколько переплачивать при возмещениях, подробнее см. главу б.

О социологии примитивного обмена

обязательств или ответственности друг за друга (Malinowski, 1915, р. 532; наблюдение ОТИ^Л сится к маилу). i-

Человечество [для сиуаи] состоит из родственников и чужаков.

Родственн» обычно связаны как кровными, так и брачными узами. Большинство из них живут 1 близости, и все люди, живущие поблизости — это родственники... ВзаимодейстЙ между ними должно осуществляться в духе свободы от коммерциализации — преД| чтительно сводиться к соблюдению предписания всем делиться с ближними (то | к «соединению», по терминологии нашего изложения). Это — отдавание, при kotm нс ждут возмещения (между самыми близкими родственниками), и одалживание (И ду менее близкими)... Кроме немногих очень отдаленно родственных членов ОД> (иба*, люди, живущие далеко друг от друга, — не родственники и могут быть тв< врагами. Большинство их обычаев кажутся сиуаи неприемлемыми, но некоторые I щи и технические средства—очень желанными. С ними взаимодействуют только! чюбы купить или продать — прибегая к бесстыдному торгу и хитростям, чтобы И1 столько выгод из этих отношений, сколько удастся (Oliver, 1955 pp. 454­455).

Вот одна из возможных моделей для анализа реципрокности: структура ПЛ1 может быть представлена как набор секторов, принадлежность к которым опреде in принципом близости родства и принципом близости проживания. Характер | прокности тогда может быть соотнесен с позицией каждого сектора в общеплсмвН ируктуре. Ближайшие родственники, которые предлагают друг другу помощь, ЯВ,Л1 (и 1акже и ближайшими родственниками в пространственном смысле: это значит — ЙЯР iiyi в одном доме, на одной стоянке, в одной деревне, в одном поселке. Взаимное мЦ( ционяльное участие (сопереживание) в их взаимоотношениях столь же необходимо» (конь интенсивно их взаимодействие и сколь насущна для них миролюбивая солид^л* нос1ь. Но сострадание и участие становятся все более натянутыми в периферийных СИ-loptix, где они «растягиваются» растущей дистанцией родства, так что их проявлений куд.) менее вероятны при обмене с соплеменниками из других деревень и еще менее М," рошны в межплеменных взаимодействиях.

Родственно-резидентные группирования образуют расширяющиеся круги совмеСТ» ною членства: домохозяйство, локальный линидж, возможно, деревня, подплемя, ПМ> мн, другие племена — в конкретных случаях схемы, конечно, варьируют. Структура ••• лип собой иерархию уровней интеграции, но при этом, «глядя изнутри» (в перспектии »го), и «стоя на земле», ее можно представить в виде серии концентрических кругов. У социальных отношений каждого круга есть специфическое качество — отношений домохозяйства, отношения линиджа и так далее — и если это деление на круги НО П4* рссскается другими организациями родственной солидарности — ну, скажем, НСЛОКД* линованными кланами или личными киндредами** — то отношения внутри кажд— круг.1 являются более солидарными, чем отношения с соседним кругом. Соответственна

* Сиб — >дссь: крупное родственное объединение (десцентная группа), внутри которого в силу ТО (Шмгрив не могут быть прослежены все генеалогические связи.

** Киндрид (win. kindred) — букв. «родня», особая форма родственной организации, при которой 10ЧКОЙ окчета является эго, а поюму конкретный состав и конфигурации группы оказынются р11«

ИЫМИ ДЛЯ pdlHblX ИНДИВИД01,

Экономика каменного века

реципрокность склоняется к равновесию или стяжательству в соответствии с удаленно-сгью круга. Для каждого сектора определенные способы реципрокности являются характерными или доминантными: генерализованные способы являются доминантными у наиболее узком кругу, утрачивая доминантность в более широких кругах, сбалансированная реципрокность является характеристикой промежуточных секторов, стяжательство — наиболее отдаленных областей. Короче говоря, обобщенную модель функционирования различных форм реципрокности можно получить наложением схемы социума, представленной в виде концентрических кругов, на континуум реципрокности. Такая модель показана на рис. 5.1.

Модель опирается не только на эти два представления: о секторальном делении и вариациях реципрокности. Следует сказать и о наличии здесь третьей составляющей, морали. «Экономические отношения, — писал Ферс, — в гораздо большей степени, чем мы думаем, покоятся на моральных основаниях» (Firth, 1951, р. 144). Естественно, люди должны воспринимать это следующим образом: «Хотя у сиуаи есть отдельные слова, означающие „великодушие", „взаимовыручка", „мораль" (то есть прочные правила) и „доброта", я уверен, что они считают все это близкими, взаимосвязанными аспектами одного и того же свойства „хорошести"» (Oliver, 1955, р. 78). Другой контраст примитивного общества с нашим представляет та же схема организации морали по секторам, что и при организации реципрокности. Нормы скорее характеризуются относительностью и ситуативностью, чем абсолютностью и универсальностью. Иначе говоря, поступок не может быть хорошим или плохим сам по себе, это зависит от того, кто является

О социологии примитивного обмена

гом «другим», по отношению к которому он совершен. Присвоение вещей другого мужчины или присвоение его женщины является грехом («кражей», «адюльтером») в лоне своего сообщества, но может быть не только прощено, а и вознаграждено восхищением собратьев, если это случилось вне

сообщества. Хотя контраст с абсолютными стандартами иудейско­христианской традиции, возможно, преувеличен: нет моральной системы, которая была бы абсолютной во всех отношениях (особенно в военное время), как невероятно и то, что существует полностью относительная, зависящая только от контекста система моральных норм. Однако ситуативные стандарты, зачастую определяемые с позиций своего сектора, кажутся господствующими в примитивных обществах, и это достаточно контрастирует с нашими собственными стандартами, чтобы повторно потребовать разъяснений у этнологов. Например:

Мораль навахо* скорее контекстуальна, чем абсолютна. Вранье не является всегда и (в1Д( неправильным. Правила изменяются в зависимости от ситуации. Обмануть во время торгов' ли с другим племенем — это принятая в моральном плане практика. Инцест (по природ* С10» ей контекстуальный грех) — это, возможно, единственное, что осуждается безоговорочно, Использование колдовских техник при торговле с представителями других племен вполне приемлемо... Здесь налицо почти полное отсутствие абстрактных идеалов. В обстоятельСТ' вах традиционной жизни у навахо нет необходимости ориентироваться в понятиях абстракт" ной морали... В широком, сложном обществе, таком, как современная Америка, где ЛЮДИ приходят и уходят, а бизнес и другие дела должны осуществляться людьми, которые никогда не видели друг друга, — в таком обществе функционально необходимо иметь абстрактные стандарты, преодолевающие конкретную обусловленность ситуации, в которой двое и более шаимодействуют друг с Другом (Kluckhohn, 1959, р. 434).

Схема, с которой мы имеем дело, характеризуется по крайней мере трехчастной (чнсиной) структурой: социум, мораль и экономика.

Реципрокность, моральность и де-лгние на сектора — такова структура родственно-племенного группирования.

Но построение схемы — это однозначно гипотетическая стадия исследования. Можно задуматься об обстоятельствах, которые способны изменить социально-мораль-но-реципрокные отношения, заданные этой схемой. В частности, уязвимы предположении о внешних секторах. (Под «внешним сектором» в общем-то можно понимать «межплеменной сектор», этническую периферию примитивного сообщества; на практике реально установить, где позитивная мораль увядает или где межгрупповая враждеб- Hucib соответствует обычным внутригрупповым ожиданиям.) Взаимодействие в этой сфере построено на силе и обмане — на уабууабу, если использовать звукоподражательное слово, которым добуан обозначают «крутые» дела. Кажется также, что насильственное присвоение является спасительным средством, отвечающим настоятельной необходимости, реализовать которую можно только (или проще всего) военным путем. Мирный симбиоз является лишь совместно найденной альтернативой.

В этих ненасильственных взаимодействиях склонность куабууабу, безусловно, сохраняется; это заложено в секторальную схему. Так что, если сглаживающие враждебность И побуждающие к миру условия достаточно сильны, то отчаянный торг становится ИНСТИ"

' Нтаяп — индейский троп группы атапасков, населявший юго-эаладны* р(йоиы со(р«и«нных США.

Экономика каменного века

тутом внешних отношений. Мы обнаруживаем тогда гимуали, ментальность базарной площади, обезличенного (непартнерского) обмена между жителями Тробрианских островов, принадлежащими к разным деревням или тробрианцами и другими народами. Но все же гимуали предполагает особые условия, некоторый вид социальной изоляции, которая смягчает экономические трения, не позволяя им разжечь огонь войны. В обычных же ус­ловиях торг активно отвергается, в особенности ярко это проявляется, если пограничный обмен имеет жизненно важное значение для обеих сторон, как это бывает там, где различные стратегически значимые предметы специализированного местного производства идут один за другой (обмениваются друг на друга). В этом случае, несмотря на социальную дистанцию, обмен происходит на справедливых условиях — онуту, сбалансирован:

свободная мра уабууабу и гимуали корректируется в интересах симбиоза.

Корректирование осуществляется особыми и тонкими нормативно обусловленными средствами пограничного обмена. Эти средства временами выглядят столь нелепыми, что воспринимаются как некий вид «игры», в которую играют дикари, но на самом деле очевидно их предназначение: снабдить жизненно важную экономическую взаимозависимость иммунитетом против фундаментальной социальной раздробленности. (Ср. с анализом куда*: White, 1959 и Fortune, 1932.) Безмолвная торговля — как раз такой случай: хорошие отношения обеспечиваются путем предотвращения всяких отноше­ний. Но более распространены «торговое партнерство» и «торговая дружба». Во всех случаях, однако, важным является социальное подавление негативной реципрокности. Тогда обмен, в который мир (мирное взаимодействие) уже как бы заранее встроен и при котором торг оказывается как бы вне закона, происходит в форме перемещения равноценных благ, что, в свою очередь, еще более этот мир укрепляет. (Торговое партнерство, часто развивающееся по линиям классификационного родства** и свойства, заключает конкретные трансакции внешних экономических сношений в отдельные капсулы социальной солидарности. Статусные отношения, внутренние по своей сути, проецируются за пределы общины и племени. Реципрокность тогда может «отклониться назад» — в сторону, противоположную уабууабу, к некоему генерализованному типу. Здесь снова подношение, сделанное в форме дара, допускает задержку возврата: непосредственное возмещение может быть даже воспринято как непристойность. Гостеприимство, за которое в следующий раз отплачивают тем же, сопровождает формальный обмен предметами торговли. Для хозяина не будет необычным дать что-нибудь сверх стоимости того, что принес его партнер: это и соответствует приличиям, поскольку как

  * 

  * 

О социологии примитивного обмена

Оы компенсирует партнеру время, затраченное на путешествие, и открывает кредит^Л ( более широкой точки зрения эта несколько превышенная мера возврата поддерживает юрговое партнерство, делая необходимой новую встречу.)

Короче говоря, межплеменной симбиоз видоизменяет условия построения гипотез 1ической модели. Более дружественные отношения, чем это типично для данной зоны прибивают брешь в периферийном секторе. Контекст обмена ограничен теперь узкой сферой партнерства, обмен — мирный и справедливый. Реципрокность приближается к гочке равновесия.

Как я уже говорил, утверждения, которые я высказываю в этом очерке, появились I диалоге с этнографическими материалами. Кажется, стоит приложить некоторые Mi »тих данных к соответствующим разделам. Согласно этому. Приложение А предлагает Nil Твриал к настоящему разделу, «Реципрокность и степени родства». Это, конечно, не • рядке доказательств — в материалах на деле есть определенные исключения или KB щирся исключения, — но в порядке демонстрации или иллюстрации. Более П0( кольку идеи складывались у меня постепенно и я обращался за консультациями К тьнм и монографиям и в других целях, то нет ничего удивительного, что какие-то дан содержащиеся в цитируемых книгах и относящиеся к реципрокности, прошли мимо Г о ниимания. (Я думаю, что это в какой-то мере простительно и что этнографические Метки, содержащиеся в Приложении А, будут интересны еще кому-нибудь кроме меня.)*л

Какова бы ни была их ценность для демонстрации тех соотношений, которые Я Hk Кожу между реципрокностью и степенями родства, эти выдержки должны навести ЧИП' Теля также и на мысль об определенной ограниченности предлагаемой мной персмк' ТИвы. Показать, что характер реципрокности зависит от социальной дистанции, — дажЛ •ели это может быть продемонстрировано неоспоримо, — отнюдь не означает претен^л донять на истину в последней инстанции и не значит предсказать, когда фактически бу\ дет иметь место обмен. Систематическая связь между реципрокностью и дружественной СТыо сама по себе ничего не говорит о том, когда эта связь начнет действовать, и W | волее — до какой степени она будет действенна. Предположение состоит в том, Ч™ ! сдерживающие силы находятся вне отношений как таковых. Объектом заключительна р0 внализа должна быть более широкая культурная структура и ее адаптивная рсакцИд ИВ окружающую среду. С этой более широкой точки зрения становится возможным •h делить в каждом конкретном случае значимые секторальные линии и категории рОДС\\ II, а также конкретизировать формы реципрокности, специфичные для различных ctK\_ ТОров. Даже если знать, что близкие родственники должны и могут делиться MeiKlV Собой, к примеру, едой, то отсюда не следует с необходимостью, что так в действитвМ Кости и случится. Общий культурно-адаптивный контекст может сделать интенсивнвм ДОЛеж дисфункциональным и неуловимым образом предопределить кончину обще! - Нвиоляющего себе излишества. Позвольте мне процитировать in extenso* пассаж ( | Дерика Барта из блестящего экологического исследования о южноперсидских коче ||ГХ. Он замечательно демонстрирует необходимость более широкого подхода, к< | Должен быть положен в основу объяснения; здесь детально описана ситуация, К | ОМШ*ет смысла интенсивный дележ: иостыо, без сокращений (лат.).

Экономика каменного века

Стабильность пастушеского населения зависит от поддержания равновесия между плодородием пастбищ, численностью популяции животных и народонаселением. Наличные пастбища, с учетом техник выпаса, задают максимальный лимит общей популяции животных, которую способна поддержать данная территория; в то же время соотношение кочевнического производства и потребления определяет минимальный размер стада, нужный для поддержания человеческой хозяйственной группы (домохозяйства). Совокупная необходимость обеспечивать эти два вида равновесия создает большие трудности для сохранения популяционного баланса в пастушеской экономике: человеческая популяция должна быть чувствительной к нарушени­ям равновесия между стадом и пастбищем. Для земледельческих народов или охотников и собирателей достаточен грубый, типа описанного Мальтусом, популяционный контроль. С ростом населения голод и уровень смертности увеличиваются до тех пор, пока не достигается баланс, при котором народонаселение стабилизируется. Там, где пастушеский номадизм доминирует или носит исключительный характер, население кочевников, если оно подлежит такой форме популяционного контроля, не сможет установить популяционного баланса, и тогда окажется, что полностью нарушены основы его жизнеобеспечения. Это довольно просто, поскольку производственный капитал, на котором зиждется их существование, — это не только земля, это и животные, другими словами, еда. Пастушеская экономика может поддерживаться до тех пор, пока не возникает угрозы этому обширному запасу пищи (стаду). Пастушеское население может поэтому достичь стабильного уровня, только если другие способы эффективного контроля численности населения вводятся раньше голода и повышения уровня смертности. Первое ус­ловие для такой адаптации — это наличие модели частного владения скотом и индивидуальной экономической ответственности каждого домохозяйства. При таких моделях популяция фрагментируется в процессе своей экономической деятельности, и негативные экономические факторы наносят свои удары избирательно, устраняя некоторых представителей популяции (они, к примеру, оказываются вынужденными перейти к оседлости) и не затрагивая других представителей той же популяции. Это было бы невозможно, если бы корпоративная организация с ее уважением к политической жизни и правам на пастбища была бы также релевантна условиям экономической ответственности и выживаемости (Barth, 1961, р. 124).

Теперь, еще есть нечто, что следует учитывать в особых случаях, когда реципрокность дает сбой: люди могут быть скаредными. Ничего не было сказано ни о силах, поддерживающих отношения обмена, ни, что более важно, о силах, противостоящих обмену. Вот противоречия примитивного общества: склонность к удовлетворению собственных интересов, которые несовместимы с традиционно требуемым высоким уровнем дружественности. Малиновский заметил это уже давно, а Ферс в ранних записках о пословицах маори умело вносит ясность в это противоречие: неуловимое взаимодействие между моральным диктатом, утверждающим необходимость делиться, и узкими экономическими интересами. Широко распространенный семейный способ производства для собственного потребления, как можно заметить, опускает продуктивность до сравнительно низкого уровня, даже при том, что он ориентирует экономические интересы внутрь домохозяйства. Способ производства, таким образом, не предоставляет себя с готовностью в распоряжение общей экономической солидарности. Предположим, что дележ требуется по моральным соображениям, например ввиду затруднительного положения близкого родственника. Однако все те обстоятельства, которые делают дележ целесообразным и нужным, могут

О социологии примитивного обмена

и( v же не пробудить в обеспеченном человеке желания следовать данной норме. Ведь помимо того, что, помогая другим, мало что можно приобрести, у такого фактора социальной (олидарности, как родство, нет железных гарантий прочности. Принятые в обществе мо-р.шьные установки предписывают определенный экономический курс, а публичность примитивной жизни, увеличивая риск возбудить зависть, развить жадность, породить и|),|ждебность и повести впоследствии к экономическому наказанию, склоняет людей придерживаться этого курса. Но, как это хорошо известно, из того факта, что в обществе епь система морали и запретов, не очевидно, что каждый безоговорочно им следует. Могут наступить и времена биза-база, «особенно поздней зимой, когда домохозяйство пря-ЧГ1 запасы пищи даже от родственников» (Price, 1962, р. 47).

То, что биза-база — ситуация, время от времени возникающая у многих народов, не должно сбивать нас столку. Как известно, сирионо* сделали враждебность и скаредность нормой повседневной жизни. Довольно интересно, что сирионо при этом проповедуют ' обычные нормы примитивных экономических взаимоотношений. Например, согласно этим | нормам, охотник не должен есть мясо животного, которое он убил. Но фактически, сектор ' дележа не просто очень узок, «дележ редко обходится без проявлений недоверия и опрв-[ деленных недоразумений; человек всегда чувствует, что он — именно тот, кого обошли», Т1к что «чем больше добыча, тем угрюмей охотник» (Holmberg, 1950, pp. 60,62; ср. pp. 36, 1В-39). Сирионо, таким образом, принципиально не отличаются от других примитивных обществ. Они просто реализовали в крайних формах возможность, остающуюся чаще не­реализованной — возможность, обусловленную тем, что структурные стимулы к щедрости Окал-жаются неадекватными в периоды тяжелых испытаний. Но в таком случае сирионо Предстают локальной группой перемещенных и культурно деградировавших лиц. Вся эта Культурная шелуха, начиная с правил дележа и кончая институтами вождества и термино-' догией родства типа кроу** — лишь издевательство над их несчастным положением.

Реципрокность и ранг родства

В настоящий момент очевидно (это наглядно иллюстрируют материалы Приложения А), что в любом реальном обмене несколько обстоятельств могут одновременно влиять на движение материальных ценностей. Степень близости родства, 1цотй, возможно, и очень значимая, не обязательно играет решающую роль. Могут сказы-t Мтыя и ранги родства, богатство или бедность родственников, вид обмениваемых цен-Йостсй (еда это или предметы длительного пользования), а также другие факторы. Для .удобства изложения и интерпретации эти факторы полезно дифференцировать и рассмотреть по отдельности. В соответствии с этим, мы теперь обратимся к рассмотрению Соотношения между реципрокностью и рангом родства. Но с одной оговоркой: предпо-ЙОЖения о корреляции вариаций степеней родства и форм реципрокности или рангов

аионо, сирионо — этническая группа индейцев в пограничных районах Колумбии и Бразилии. • Терминология родства типа кроу — вид классификационной терминологии (назван по имени ОЙ ш ннических групп индейцев Северной Америки), характеризующийся так называемым (Мциинным ikocum: в одну родственную категорию с единым наименованием включаются (Тгнники 1ГО, принадлежащие к разным поколениям.

Экономика каменного века

родства и форм реципрокности могут обосновываться, или даже иллюстрироваться по отдельности лишь в той мере, в какой можно подобрать примеры, в которых действует лишь один из рассматриваемых факторов (считая, что «остальные вещи сохраняются без изменений»). Но в действительности же стоящие за этими рассуждениями реальные явления не существуют сами по себе. Очевидно, что задачей дальнейшего анализа должно быть постижение принципа совместного и одновременного действия несколь­ких «переменных». Здесь, в лучшем случае, сделаны лишь первые шаги на этом пути.

Ранговая дифференциация в той же-мере, в какой и родство, предполагает экономические коннотации. Вертикальная ось обмена между людьми различных рангов — преломление ранговых отношений в обмене — может влиять на формы трансакций точно так же, как влияет на них горизонтальная ось дистанции родства. Ранг до некоторой степени и предполагает привилегии, droit du seigneur*, и налагает обязанности, noblesse oblige. Права и обязанности выпадают на долю обеих сторон, как на долю старших родственников, так и на долю младших, и те и другие выполняют определенные требования и имеют определенные преимущества, причем понятия, почерпнутые из эпохи феодализма, не соответствуют экономической справедливости, обычно характерной для примитивного родственного ранжирования. В историческом контексте noblesse oblige вряд ли уравновеши­вает droits du seigneur. В примитивном же обществе неравенство социальных статусов во многих случаях сосуществует с экономическим равенством. Часто высокий ранг фактически обеспечивается и поддерживается только всепобеждающей щедростью; порой материальное преимущество бывает на стороне подчиненного. Возможно, слишком смело видеть в отношениях ребенка и родителя элементарную форму родственного ранжирования и его экономической этики. Тем не менее, отеческое попечение действительно является распространенной метафорой примитивной системы вождей. Вождеский ранг — это обычно следствие более высокого происхождения, а оно определяется генеалогическим «старшинством». Так что это совершенно естественно, что вождь — «отец», подданные — его «дети», и это не может не влиять на экономические отношения.

Экономические требования ранга и субординации взаимозависимы. Проявление требований вождя открывает путь для запросов, снизу и наоборот — нередко умеренная демонстрация щедрости оказывается достаточной для того, чтобы вызвать к жизни в «широком мире» традиционные представления о долге по отношению к вождю, исполняемом в форме «местной банковской процедуры» (ср. Ivens, 1927, р. 32). И тогда правильное название экономическим отношениям между родственными рангами — «реципрокность». Более того, реципрокность, по справедливости классифицируемая как генерализованная. Хотя она не настолько социабельна (дружественна), как взаимопомощь ближайших родственников, она, тем не менее, приближается именно к этим точкам континуума реципрокности. Правда, люди сами приносят ценности власть имущим (возможно, по призыву или по требованию), в то время как у них — у власть имущих — люди смиренно просят требующиеся им вещи. И все же рационализацией как первого, так и второго часто выступают помощь и нужда, а виды на возмещение, соответственно, и в том и в другом случаях, бывают неопределенны. Реципрокация может быть отложена до тех пор, пока нужда не ускорит ее, она не обязательно предполагает * Право господина (фр.).

О социологии примитивного обмена

унивалентность изначальному дару, и движение материальных ценностей может быть нггбалансированным, благоприятствующим лишь одной из сторон в течение длитаят ною времени.

Реципрокность сплетена с различными принципами родственного ранжирований Ранжирование по поколениям, при котором старшие являются привилегированной СТв* роной, может быть весьма значимым среди охотников и собирателей не только в СвМвИ* ной жизни, но и в жизни стоянки в целом, и, соответственно, широко распространении! ргципрокация между младшими и старшими — это характерное правило общестинИ!* го обмена (ср. Raddiffe-Brown,1948, рр. 42-43). У тробрианцев есть слово для об01Н1> чеиия экономической этики, подобающей в отношениях между людьми разного ?М внутри одних и тех же десцентных групп — попала. Эта этика состоит в том, ЧТО ^л младших членов субклана ожидаются подарки и услуги по отношению к старшим, WI следних же взамен ожидается оказание младшим помощи и предоставление им мат ных благ» (PowelL 1960, р. 126). Даже там, где ранг привязан к генеалогическо» шинству и где высшей ступенью ранговой иерархии является «должность и ВЛ1

•п.юТЬ и положение вождя в полном смысле этого термина — этика остается Всльмем полинезийских вождей, «держателей должностей» в крупных, сегмент! ных политических образованиях: поддерживаемые, с одной стороны, множестк»»г| личных податей в пользу вождя, они порой отягощены, как многие это наблюдалил большим количеством обязательств по отношению к подвластному населению. Леи димому, всегда «экономическим базисом» примитивной политики является ЩвДрО—1

•ождя; ее проявления — это действия одновременно и положительные с морМЫЦИ точки зрения, и возлагающие на общинников определенные обязательства. Или, WW пос мотреть более широко, весь политический порядок поддерживается осевыми ПО|М' к«ми материальных ценностей вверх и вниз вдоль оси социальной иерархии, где КЦ|> дый подарок не просто отмечает статусное соотношение, но, как элемент генералик' Инной реципрокности, не возмещается непосредственно и побуждает клояльноСТИл.

В общинах с установленной ранговой иерархией сложившаяся структура прин Ч к генерализованной реципрокности, и, оперируя, эта система обмена имеет огр влияние на систему ранжирования. Однако существует целый ряд обществ, в КО ранжирование и лидерство в основном достигаются личными усилиями; здесь | Прокность более или менее связана с формированием самих рангов, как с «пус» механизмом». Связь между реципрокностью и рангом основывается в первом СЛуч—И формуле «быть знатным — значит быть щедрым», во втором случае — «быть щвдрЫНМЬ щачит быть знатным». В первом случае преобладающая ранговая структура ВЛИЯТЬ жоиомические отношения; во втором — реципрокность влияет на иерархически—f Ношения. (Приходит на ум аналогичная обратная связь в контексте дистанции роДСИЦ Гостеприимство, в частности, используется, чтобы предложить дружественные ОТНМЦ ИИЯ — это обсуждается ниже. Джон Таннер, один из тех «диких белых», которыеЫ рились в мужское население индейцев, рассказал историю, более чем поду | данном случае: вспоминая, как его семья оджибве была спасена от голода СС1 Скогов, он заметил, что если кто-нибудь из его семьи когда-либо впоследствии i

Экономика каменного века

кого-нибудь из той семьи, «он должен будет называть его братом» и обращаться с ним соответственно (Tanner, 1956, р. 24).)

Термин «пусковой механизм» принадлежит Гоулднеру. Он следующим образом объясняет, почему реципрокность можно рассматривать как пусковой механизм:

...она помогает инициировать социальное взаимодействие и является функциональной на ранних стадиях развития определенных групп до того, как они развили и дифференцировали традиционную систему статусных обязанностей... Хотя не вызывает сомнений, что вопрос о происхождении может легко затянуть в метафизическую трясину, на деле многие социальные системы (возможно, больше подойдет «отношения и группы») имеют вполне определенные источники. Браки совершаются не на небесах... Сходным образом корпорации, политические партии и другие виды групп имеют свои источники... В течение продолжительного времени люди собирались вместе в разных сочетаниях и комбинациях, предопределяя возможности создания новых социальных систем. Все ли эти возможности реализованы в настоящее время?.. Хотя эта перспектива на первый взгляд может показаться функционалисту чем-то чуждым, но раз она ему представлена, он может предположить, что определенный механизм, благоприятный для крис­таллизации социальной системы из эфемерных контактов, будет в какой-то мере институциали-зирован или устоится иным образом в каком-то обществе. Мне кажется, в этом случае норма ре-ципрокности станет одним из многих пусковых механизмов (Gouldner, I960, pp. 176-177).

Экономическая неуравновешенность — это ключ к развертыванию щедрости, гене-рализованной реципрокности, так же как и пусковой механизм ранжирования и лидерства. Подарок, который еще не возмещен, во-первых, «создает что-то между людьми»:

это порождает непрерывность в отношениях, солидарность — по крайней мере до тех пор, пока обязанность обмениваться не будет отменена.

Во-вторых, оказавшись в «тени задолженности», получатель стеснен в своих отношениях с дарителем. Тот, кто облагодетельствован, находится в позиции дружелюбия, внимательности и отзывчивости по отношению к своему благодетелю. «Норма реципрокности», как замечает Гоулднер, «выдвигает два взаимосвязанных минимальных требования: (1) люди должны помогать тем, кто помог им и (2) люди не должны вредить тем, кто им помог» (там же, р. 171). Эти требования так же действенны в горах Новой Гвинеи, как и в прериях Пеории — «Подарки (у гауна-гама*) возмещаются. Они образуют долг и вплоть до его погашения отношения между людьми остаются в состоянии неравновесия. Должник должен быть предупредителен в отношении тех, кто имеет преимущество перед ним, в противном случае он рискует быть посмешищем» (Read, 1959, р. 429). При том уважении, которое выпадает щедрому человеку со всех сторон, щедрость используется в роли пускового механизма лидерства, потому что она создает сторонников. «Богатство находит друзей, — пишет Дениг о честолюбивых устремлениях ассинибоин**, — так же, как это бывает везде» (Denig, 1928-29, р. 525).

Помимо высокоорганизованных вождеств и простых охотников и собирателей, существует множество промежуточных племенных обществ, в которых основные местные лидеры достигают выдающегося положения, не получая при этом ни «должности», ни

* Гауна-гама — этническая группа папуасов Новой Гвинеи.

** Ассинибоин, ассинибойны — индейский народ группы сиу в США.

О социологии примитивного обмена

ТИ)у"д, с соответствующими изначально предписанными привилегиями и влиянием И1 ; Корпоративные политические группы. Этих людей, которые, как говорится, «сделали t имя», можно считать «бигменами», «важными людьми», «быками», которые возвышают* | ея над общим уровнем стада, собирают последователей и таким образом достигают II* |Торитета. Меланезийский «бигмен» — это как раз такой случай. То же самое «вождь» индейцев прерий. Процесс привлечения личных приверженцев и восхождения к вер' иЬЬ.1ш славы отмечен рассчитанной щедростью — если не действительным участием ПО [Тнитттению к ближним. Генерализованная реципрокность в большей или меньшей СТ%" •ни включается в пусковой механизм. )^Л

Г енерализованная реципрокность связана с ранговой системой общества разнЫИЦл Пособами. Мы уже охарактеризовали экономику вождества с точки зрения иных фс1**-|«нсакций как редистрибуцию (или крупномасштабное соединение). В этом пук ВШикает вопрос, типичный для эволюциониста: «Когда одно уступает дорогу друг Щипрокность — редистрибуции?» Этот вопрос, однако, может ввести в заблужд' л.Принципе, редистрибуция, осуществляемая вождем, не отличается от родственно Гой реципрокности. Скорее, она основана на принципе реципрокности, высоко Цюванной форме этого принципа. Редистрибуция, осуществляемая вождем, -|Нтрализированная, формальная организация родственно-ранговой реципрокности»! .Ирная общественная интеграция прав и обязанностей руководителя. ЭтнографичвСИ tap не преподносит нам внезапного появления редистрибуции. Он говорит о поствпвН» ОМ и мягком становлении централизации. Будет правильным связать наши характере».. Шки — ранговая реципрокность против системы редистрибуции — с формальными Г личиями в процессе централизации и таким путем решить проблему эволюции.

Система реципрокности бигменов должна быть достаточно

централизованной, I СИ<" |И1 вождей — достаточно децентрализованной. Их разделяет лишь тонкая линия, но »Тв АЖет быть важным. Между централизацией в меланезийской экономике бигмено», (ЦК, | сиуаи (Oliver, 1955), и централизацией власти вождя на северо-западном побережы С» |рной Америки, как у нутка (Drucker, 1951), трудно провести грань. В каждом случае АН* |р интегрирует экономическую активность своих приверженцев, рассеянных на боли ЛИ менее обширной площади: он действует как сортировочная станция для товаров, р»-((Прокно циркулирующих между его собственной и другими группами общества. ЭкоНЬ» Щчвское взаимодействие со сторонниками то же самое: лидер является основным ПОЛУ* Т»лем и дарителем благ. Тонкая линия различий такова: лидер нутка ЯВЛЯТСЙ вржателем «должности» в линидже (домашней группе), его сторонники составляют D| ррпоративную группу, а его центральное экономическое положение определяется Тр1" Мционно предписанным долгом по отношению к вождю и обязанностями вождя. Так ЦвН" Млизация встроена в структуру. У сиуаи же — это персональное достижение. НмичШ ЮСЛвдователей — это результат проявленной щедрости, положение лидере — пЛв^л" Цчных усилий, и вся структура как таковая развалится с падением главного бигММЙГ {'Полагаю, что большинство из нас, исследующих «экономику редистрибуции», прИЧ1/ ' сюда индейцев Ссверо-Западного побережья; попытка же приписать этот ур0

Комической интеграции сиуаи может в конечном счете вызвать несогласие. Этв1!'

Экономика каменного века

дит на мысль, что политическая организация реципрокности имплицитно признается решающим фактором. Там, где ранжированная по родству реципрокность задается «должностью» и политическим

группированием, где она является sui generis в силу традиционных обязанностей, — там она приобретает отличительные черты. Подходящее название для этих отличительных черт — «вождеская редистрибуция».

Другие отличительные свойства вождеской редистрибуции также заслуживают того, чтобы быть отмеченными. Это другие отличительные признаки централизации. Поток товаров как в руки, так и из рук власть имущих в большинстве этнографических примеров по преимуществу не интегрирован. Подчиненные платят вождю в определенных случаях дань и по отдельности, и часто по отдельности получают от него блага. Хотя всегда имеют место значительные поступления и широкомасштабные подаяния — скажем, во время церемоний инаугурации вождей, — основные движения материальных ценностей, циркулирующих между вождем и народом, состоят из фрагментарных и независимых друг от друга трансакций: подарок вождю — с одной стороны, оказание вождем помощи — с другой. Так что, если исключить особые случаи, вождь имеет лишь незначительный постоянный оборот. Это — обычная ситуация для небольших вождеств островов Тихого океана. Примером могут быть Моала (Sahlins, 1962b) и, по-видимому, Тикопиа. Возможно, это окажется верным и для пастушеских вождеств. Вместе с тем, бывают случаи, что вождь может гордиться значительными поступлениями и более или менее значительными актами раздачи, а временами и большими запасами, осевшими у него благодаря давлению на общество. Здесь независимые акты почитания или действий по принципу nobiess oblige менее значимы. И если к тому же социальные масштабы вождеской редистрибуции имеют экстенсивный характер — широкое, дисперсное, сегментированное политическое обра­зование, — то она приближается к той степени центричности, которая была характерна для классической magazine экономики античной древности.

В Приложении В представлены иллюстративные этнографические материалы о соотношениях между рангом родства и реципрокностью. (См. выдержку из Malo в В.4.2 и из Bartram в В.5.2 о magazine экономике различной степени выраженности.)

Реципрокность и богатство

В соответствии с менталитетом юкагиров*, «человек, у которого есть запасы, должен делиться ими с теми, у кого их нет» (Jochelson, 1926, р. 43).

Обычай делиться снова и снова понятен в общине, где каждый время от времени рискует оказаться в затруднительном положении, так что именно голод и нужда делают людей щедрыми, поскольку каждый таким путем страхует себя от голода. Тот, кто нуждается сегодня, получает помощь от того, кто может оказаться в нужде завтра (Evans-Pritchard, 1940, р. 85).

Одна из целей предыдущего раздела о ранге и реципрокности состояла в том, чтобы показать, что ранговые различия или попытки их установить имеют тенденцию распространять генерализованную реципрокность за пределы традиционной сферы дележа.

* Юкагиры — пешие охотники на северо-востоке Сибири.

Т.1кой же вывод можно сделать о различиях в степени материальной обеспеченности, шч.ктую так или иначе связанных с ранговыми различиями.

Гели я беден, а мой товарищ богат, что ж, это несколько осложняет наши отноиГ» Нин потенциальной материальной заинтересованностью — конечно, если мы ости^лСЯ ^л Топлрищами или по крайней мере поддерживаем знакомство в течение длитМЬНЙЙ! .|ремени. Здесь есть, в частности, сложности, если не определенное nchesse obHfK i И для богатого. "Щ

л Оюно «брат» здесь важно. То, что нужда и бедность делают людей щедрыми -w Щ* в«ятно. Это функционально там, «где каждый время от времени рискует оказаться 1 (•• лТруднтельном положении». Это, однако, еще более понятно и еще более вероятно'ТДМ» МД« преналирует родственное сообщество и родственная мораль. То, что ЭКОНОМИКИ U цглом построены на основе комбинированного действия нужды и различий в НВКОА* унинх, не является секретом для Экономической Науки. Но, в таком случае, это •MONO* |ЙИки не обществ, которые, как нуэры, вынуждены урывать себе пропитание, ограничен* |ИО« и ненадежное, и также не тех обществ, которые переживают лишения сплоченными |родственными общинами. Здесь перед нами именно такие обстоятельства, в KOTOpMN лИндивидуальное накопление богатства становится неустойчивым и дисфункционМв* ьМЫМ. И если обеспеченный человек не соблюдает правила игры, его освободят от HUNMn |Лвго тем или иным способом:

L

Л¥

Бушмен может далеко зайти в стремлении избежать зависти других бушменов, и поэтому ТФЙМ многое имущество, что есть у бушменов, постоянно циркулирует среди членов группы. НИКТ4М| стремится подолгу держать у себя, скажем, хороший нож, если даже ему этого оч*нь X04tfnb| иначе он станет объектом зависти. Когда он будет сидеть, оттачивая острие лнвия, ТО yCAtf ~ вкрадчивые голоса других людей, которые говорят: «Посмотрите на него, он 10СХИ1Ц1Т6ЯЛ им ножом в то время, как у нас ничего нет». Вскоре кто-нибудь попросит у НТО »ТОТ М<Лл\ к«ждый хочет иметь такой нож, и придется отдать его. Культура бушмено» тр»бут, ЧТОвШ ' воптстю обя1ыс*т (фр.).

Экономика каменного века

делились друг с другом, и не было случая, чтобы бушмен отказался поделиться вещами, едой или водой с другими членами его группы. Без жесткой взаимопомощи бушмены не смогут пережить голод и засуху, которые Калахари посылает им (Thomas, 1959, р. 22).

Если потенциал бедности достигает крайней степени, как у большинства собирателей пищи, какими являются и бушмены, самое лучшее — узаконить склонность делиться тем, что у кого-то оказалось в избытке. Исходным условием является то, что некоторые домохозяйства изо дня в день не справляются с удовлетворением собственных нужд. Подверженность периодическим нехваткам пищи могла вызвать к жизни устойчивую традицию дележа внутри локальной группы. Я думаю, это лучше всего объясняет табу, которое запрещает охотникам есть мясо дичи, добытой ими, или менее действенное, но более распространенное предписание распределять мясо некоторых крупных животных между всеми, кто живет на стоянке — «охотник убивает, другие люди едят, говорят юкагиры» (Jochelson, 1926, р. 124). Другой способ сделать дележ пищей правилом, если не законом — это накрепко связать его с моральными ценностями. Если это так, дележ проявляется не только в тяжелые времена, но особенно в хорошие. Уровень генерализованной реципрокности поднимается в случае неожиданной удачи: теперь каждый может преуспеть в благодетельной щедрости:

Они собрали почти триста фунтов (орехов тси)... Когда люди собрали все, что смогли найти, когда каждая пригодная емкость была наполнена, они сказали, что готовы отправиться вместе с нами навестить нама*, но когда мы подогнали джип и позвали их, они были уже заняты своим бесконечным делом — даванием и получением — уже дарили друг другу тси. Бушмены чувствуют острую необходимость давать и получать еду, может быть, чтобы укрепить взаимоотношения друг с другом, может быть, чтобы поддержать и усилить взаимную зависимость друг от друга. Но это возможно, только если они располагают внушительным количеством еды. Они всегда обмениваются подарками в виде еды, которая поступает в больших количествах, как-то: мясо убитых антилоп, орехи тси и орехи мангетти, изобилующие в определенные сезоны в лесах мангетти. Пока мы ждали в джипе, Дикаи дала большой мешок тси своей матери. Ее мать дала другой мешок первой жене Г ао Фит, а Гао Фит дал мешок Дикаи. На следующий день тси снова перераспределялись, на этот раз в меньших количествах, небольшими кучками и маленькими заплечными сумками, потом — ручными сумками и, наконец, совсем маленькими порциями приготовленных тси, которыми люди делились во время еды... (Thomas, 1959, pp. 214-215).

Соотношение между различиями в обеспеченности и реципрокностью, конечно, не остается независимым от влияния ранга и степени близости родства. Реальные ситуации запутаны. К примеру, различия в обеспеченности, возможно, принуждают к помощи в обратной пропорции с близостью родства сторон, участвующих в обмене. Сочувствие в группе вызывает, в частности, бедность. (И, наоборот, люди, помогающие друг другу в несчастье, сильно солидаризируются — по принципу «друг в беде...»). Вместе с тем, материальные различия между дальними родственниками или чужаками не могут склонить богатую сторону к благотворительности. Если интересы изначально противоположны, то отчаянное положение одной из сторон может лишь усилить противостояние.

* Наша — подгруппа готтентотов, скотоводов Южной Африки. По языку и антропологическому типу 1 П П они родственны бушменам.

| J |

О социологии примитивного обмена

ъЧасто наблюдается, что за накоплением богатства — у таких-то и таких-то нарО* дои — следует его расточительная растрата. Однако конечная цель приобретения бо" гдк та часто как раз и состоит в том, чтобы отдать его впоследствии. Так, например, Барпстт пишет об индейцах Северо-Западного побережья, что «накопление чего-либо

- пуг'м заимствования или другим способом фактически немыслимо с иной целью, кр^Л |мо к.1к с целью немедленного перераспределения» (Barnett, 1938, р. 353). Можно 1М« IfiKii i.iTb общее предположение о том, что материальные средства в примитивном o6uf«

-СТнс имеют в целом тенденцию двигаться от накопления к недостаточности. ТакМЙ' вбр-гюм: «В общем, можно сказать, что никто в деревне нуэров не голодает, если н« гари |од<1ют все» (Evans-Pritchard, 1951, р. 132). Но, с точки зрения предыдущих замечажй)л |<во()ходимо сделать оговорку. Если изобразить это графически, то наклонная благо |итольности по отношению к неимущим будет подниматься круче, когда дело кас* Ки:1Н('нно необходимых вещей, нежели тех, необходимость в которых не так нас kiniiiia, и она будет круче во взаимодействиях внутри общин, нежели между ними.

  • 

  • 

Прилож«НИ1, Юм числе С.1.3). Эта общественная и экономическая консолидация предположитЮМм».. • должна прогрессировать до максимума: обычные реципрокные отношения MBJKJy, рмохозяйствами приостанавливаются для объединения ресурсов на время опасности», |Н1оная структура, возможно, мобилизуется или для управления объединенными гла*| |МИ, или для введения в оборот резервов пищи, имевшихся у вождя. ,

В то же время реакция на депрессию может быть различной, «в зависимости»! •HI Иисит от выносливости социальной структуры и продолжительности и интенсиИввЩЛ

•дсгний. Ведь силы, которые противодействуют взаимопомощи, в эти времена oUJtfAH ' I крепнут. Усиливается и тенденция заботиться преимущественно об интересах ClOtfO вмохозяйства, а также тенденция более чем непропорционально распределят» ПОМОЩЬ между близкими родственниками, находящимися в нужде, и дальними родствви* Икйми, находящимися в тех же условиях. Возможно, у каждой примитивной орПНИМЛ ИИ имеются свои пределы прочности, за которыми она начинает разрушаться, ИЛИ» ЙФ1 райней мере, пределы, за которыми она начинает модифицироваться. Каждая И1 НИК ВЖст узнать времена, когда взаимопомощь будет раздавлена под тяжестью огромна 1ДСТВИЯ и скаредность станет нормой жизни. Объем помощи прогрессивно сокрВЩ!) (до внутрисемейного уровня; возможно, даже эти связи размываются и обнажают 'манные, хотя и наиболее естественные для человека* в такой ситуации эгоистиЧвСК Твресы. Более того, щедрость сокращается в той же мере, в какой «негативная рЙ flKHOCTb» потенциально расширяется. Люди, которые помогают друг другу I обы4| 1М«на и на ранних стадиях бедствия, теперь, когда наступила катастрофа, • лу f4ae проявляют безразличие к взаимным обязательствам, а то и углубляют

11ригиН1Л* игр* слое Inhuman, yet most human.

Экономика каменного века

упадок обманом, препирательствами, ссорами и воровством. Иначе говоря, в целом секторальная схема реципрокности меняется, сжимается: дележ ограничивается самыми узкими сферами солидарности, а что касается остальных — «дьявол берет последнее!».

В этих соображениях имплицитно содержится план анализа нормальной секторальной системы реципрокностей в каждом конкретном случае. Господствующая схема реципрокности — это некий вектор качественных аспектов родственно-общинных отношений и обычных напряжений, происходящих из-за дисбалансов в производстве. Но нас сейчас интересуют крайние ситуации. В иллюстративных материалах к этому разделу мы обнаруживаем обе предсказанных реакции на нехватку продовольствия, как увеличение, так и снижение уровня дележа.

Определяющими условиями, по-видимому, являются структура сообщества, с одной стороны, и серьезность лишений — с другой.

Последнее замечание настоящего раздела о реципрокности и богатстве. Общество, если оно соответствующим образом организовано, будет потуже затягивать пояс не только под экономическим давлением, но и перед лицом другой существующей опасности, например, опасности внешнего военно­политического давления. В этой связи в иллюстративный материал, прилагаемый к этому разделу, включены два сообщения об экономическом поведении сторон, участвующих в примитивной войне (Приложение С:

СЬЮ и С.2.5.). Они иллюстрируют экстраординарную интенсивность дележа (генера-лизованной реципрокности) между имущими и неимущими во время подготовки к нападению. (Подобным образом опыт недавних войн показывает, что взаимоотношения проходили длинный путь от вчерашней игры в кости в бараках до сегодняшнего дележа рациона или сигарет на передовой). Внезапная вспышка сочувствия согласуется с тем, что было сказано о дружественности, дележе и различиях в обеспеченности. Генерали-зованная реципрокность — это не просто единственный вид обмена, который связан со ставшей теперь насущной взаимозависимостью, но она сама усиливает взаимозависимость и, таким образом, повышает шанс для всех и каждого преодолеть внеэкономическую опасность.

Этнографические данные, иллюстрирующие положения, изложенные в этом разделе, можно найти в Приложении С.

Реципрокность и пища

Характер обмениваемых вещей, как кажется, имеет самостоятельное влияние на характер обмена. Потребляемая день изо дня пища не может передаваться так же, как другие вещи. В социальном аспекте она не похожа ни на что другое. Пища — источник жизни, обычно — символ домашнего очага и дома, если не символ матери. По сравнению с другими вещами пищей делятся с большей готовностью или по большей необходимости; материя из коры или бусы скорее подходят для сбалансированного обмена подарками. Прямой и эквивалентный возврат еды кажется не подобающим в боль-

[О социологии примитивного обмена

|ИМ1 IHU ситуаций социальной жизни: он вызывает сомнения в мотивах как дающего 1и и получающего. Из этих характеристик передачи пищи явствует следующее.

р|к пределение пищи — это точный барометр, как бы ритуальное выражение СОСТО в|Ия социальных отношений; пища, таким образом, инструментально используется КМ Т(рн-р, катализатор или разрушитель дружественности:

Пища человека — это то, на что имеют право его родственники, и наоборот, родственники*! по люди, которые снабжают его определенной частью потребляемой им пищи или й1| у нею часть пищи, которой он располагает (Richards, 1961, р. 200). if

Дглеж пищей (среди кума) символизирует идентичность интересов... Пищей никогда h«| СЯ с врагом... Едой не делятся с чужеземцами, потому что они— потенциальные враги. Ч< |. может есть вместе с родственниками, имеющими общее с ним происхождение, а также СО

Ювенниками, и еще, как говорят люди, с членами одного с ним клана. В норме, однако,} члены одного и того же субклана имеют непререкаемое право на долю пищи друг друге.'Ш

. у двух человек или членов двух субсубкланов серьезная и продолжительная ссора, ИИ>4(

• их дети не могут разделить трапезу у одного очага... Когда люди двух групп соединяете!) В)С»ойства, формальное представление невесты во время свадебного пира, свинина, 1ЫСт4 мая в качестве угощения обеими сторонами, и демонстрируемые ими ценные подарки ПрМ|

1 обо ш,)чать самостоятельность двух кланов. Но одновременно люди, пришедшие ия ПОЙ кик бы неформально делятся овощами, делая это столь же естественно и ненавязчиво, К1К1 бы пни находились в интимном кругу своего субклана. Таким способом выражается их о61 Или ыинтересованность в объединении двух групп. Символически они образуют теперь •ДИМЙ

, Группу и поэтому они — «братья», как и полагается свойственникам (Ray, 1959, pp. 90-92)i ч

Едя, предлагаемая в порядке генерализованной реципрокности, скажем, как ПрОЯ|М ) Гопсприимства, символизирует хорошее отношение. Как говорит Йохельсон, (Ы! 1 »то с почти конфуцианской проникновенностью,

«гостеприимство всегда npeipl 1ВЙГОН н друзей и усиливает дружественные отношения между группами, чужими^Л Ту» (Jochelson, 1926, р. 125). Но в таком случае подразумевается, что действует И

•нин'л1,ный негативный принцип: если еда не предлагается или не принимаетсяЛ' I | отношения плохие. Так, синдром добуан* — склонность подозрительно ОТНОСИТЙЯ М 'и, кроме самых близких родственников, — ярче всего отражается в представлении )М, к.щ и с кем следует делиться пищей и разделять трапезы: «Еду и табак потребляй

•КО в сямом узком кругу» (Fortune, 1932, р. 170; о правилах, запрещающих совмеспй Позы, см. там же, pp. 74-75; Mah'nowski, 1915, р. 545). Наконец, имеется Принцип И«ОЙ (И1ать пищу на вещи, по крайней мере, непосредственно и между близкими родсТМИ ИМИ и друзьями. Торговля пищей — это торговля между теми, у кого различные ИИЙ I, (Посмотрите, как просто новеллист внушает, что один из его персонаж,»Д"<в оящий бастард: «Он принес свои одеяла в пустой дом, тихо поужинал с семьей 6< •ивая на том, чтобы заплатить им — он не понимал, почему они были иедоюЛ 1 он предлагал заплатить им; еда стоит денег; они не занимались ресторшиым 1 , но еда стоит денег, вы не можете отрицать этого» — МакКинли Кантор).

IN, добмн — пк ины1|(иый тортый гное и юго-восточной Иидои«]ии (остро» BiMip, ,Воиам).

Экономика каменного века

В этих принципах инструментального обмена едой различия между народами невелики. Конечно, то, в какой степени они применимы и какие из них применимы, варьирует в зависимости от ситуации. Добуан запрещают обмен визитами и гостеприимство между деревнями, не сомневаясь в основательности и достаточности причин. В других местах обстоятельства, от экономической взаимозависимости до политической стратегии, благоприятствуют и хождениям в гости и приемам гостей. Более детальное рассмотрение этих обстоятельств вне нашей компетенции: дело в том, что там, где желательно установление дружеских отношений с людьми, самое лучшее

  — 

Следовательно, сфера генерализованного обмена едой порой бывает шире, чем сфера генерализованного обмена другими вещами. Это особенно драматично проявляется у торговых партнеров, позволяющих себе взаимное гостеприимство, или у живущих далеко друг от друга родственников, которые делают взаимные посещения поводом обменяться подарками (см. примеры в Приложении А). Здесь мы имеем дело с людьми, чьи продолжительные обменные взаимоотношения в течение длительного времени не сбалансированы

  — 

В постоянной тенденции осуществлять обмен пищей в форме генерализованной ре-ципрокности есть своя логика. Так же, как и при обмене между богатыми и бедными или вышестоящими и нижестоящими, когда дело касается пищи, склонность жертвовать безвозмездно призвана поддерживать определенный уровень дружественности. Дележ должен быть распространен на более отдаленных родственников, генерализованная реципрокность выходит за пределы обычных секторальных ограничений. (Из приложения к предыдущему разделу может быть выведено, что щедрость прямо ассоциируется с щедростью

в отношении пищи.)

Есть лишь одно дружественное действие, которое можно проделать с пищей — это отдать ее, и соразмерный социальный возврат после подобающего приличию периода времени — это возврат помощи и гостеприимства. Преломлением генерализации реци-прокности является не только неполный и неопределенный баланс в трансакциях с едой, но и ограничения или запреты на обмен еды на другие вещи. Были отмечены любопытные запреты на продажу еды у народов, обладающих примитивными «валютами», например, у меланезийцев и калифорнийских племен. Здесь сбалансированный обмен — это общая норма. Деньги-вещи («жетоны») служат более или менее общим эк­вивалентом и обмениваются на все многообразие предметов. Но не на ЕДУ. Внутри широкого социального сектора, где деньги равнозначны вещам, жизненно необходимые предметы изолированы от денежных взаимоотношений, и едой делятся, но ее редко продают. Еда имеет слишком большую социальную ценность — хотя бы потому, что это слишком часто используемая ценность — чтобы иметь меновую стоимость.

О социологии примитивного обмена

Еда не продавалась. Она могла быть отдана, но, будучи «диким веществом», в соответст»ИИ с этикетом помо*, не продавалась. Лишь изделия ручного ремесла, такие, как корзины, луки и стрелы, могли быть куплены и проданы (Gifford, 1926, р. 329; Kroeber, 1925, р. 40 — у юрОК* то же самое).

Для толова-тутутни* «пища была только съедобной, не продаваемой» (Drucker, 1937, р. 241;

ср. OuBois, 1936, pp. 50-51).

То, что употребляется в пищу — таро, бананы, кокосовые орехи — никогда не продатсй (у лезу), но отдается родственникам, друзьям и чужакам, проходящим через деревню, К1К жест любезности (Powdermaker, 1933, р. 195).

Точно так же еда исключалась из сбалансированной торговли у эскимосов аляски!

Было чувство, что торговать едой предосудительно, — и даже пищей, которая расценивали^л как роскошь и которой обменивались торговые партнеры, они обменивались как подарк(М)л помимо основной торговли (Spencer, 1959, pp. 204-205).

Представляется, что обычная пища, по всей вероятности, имеет изолировании! «круг обмена», «отделена от прочего, в особенности, от добра (богатства)» (см. Firth» 1У50; Bohannan and Dalton, 1962, о «сферах обмена»). С моральной и общественной точек зрения это должно быть так. Для широкого круга общественных отношений сб|« л.шсированные и прямые трансакции, в которых еда идет за вещи (превращается в И* щи), были бы равнозначны разрыву уз солидарности. Отчетливая категоризация: ^Д1 одно, а вещи («добро», «богатство») — совсем другое, выражает социологическую Ш- (примерность и защищает пищу от дисфункциональных сравнений ее стоимости, КМ

у ( .1ЛИШ**:

Ьда не классифицировалась как «добро» (то есть одеяла, украшения из раковин, каноэ и Т. А')' И обращались с ней не как с добром... «благословенная пища», как ее называл наш инфОВ" матор Семиахму. Он чувствовал, что она должна была отдаваться свободно и не могл» быть отвергнута. Еду, по всей видимости, нельзя было свободно обменивать на добро. НуждИО" |цийся в еде человек мог попросить в другом домохозяйстве его общины продать ему н*ми0> ю еды, предлагая за нее вещи, но в целом еда не предназначалась на продажу (Suttles, 1960i р. 301; Vayda, 1961).

Однако сразу же необходимо ввести важное уточнение. Эти пищевые и непищМяМ сферы социологически разграничены и имеют социологическую основу. Аморальное!» превращения пищи в вещи имеет секторальное измерение: в определенных точках СО" циальной периферии эти

социологические границы размываются. (В таких точках об" мен еды на товары является «передачей» в том значении слова, как его употребляют бо< ханнан и Дальтон.) Еда не продается за деньги или другие предметы внутри общины ИЛИ племени, хотя она обменивается на вещи и продается вне этих социальных кругов, И (И только по принуждению, но и согласно обычаям и привычкам. Салиш традиционно бр1> ЛИ с собой еду, «святую еду», идя в гости к свойственникам в другую салишскую дар—'

* Дим«, юрой, толова-тутутни — этнические группы собирателей и охотников, известных под Общим назнанием калифорнийских индейцев.

** tanuui -- этническая группа индейцев Северо-Западного побережья Северной Америки.

Экономика каменного века

ню, и получали какие-то вещи взамен ^иИ^, 1960, р. 260). Так же и помо временами покупали — платя при любых условиях бисером — желуди, рыбу и иную необходимую пищу у других общин (КгоеЬег, 1925, р. 260; Loeb, 1926, рр. 192-193). Разделение сфер циркуляции пищи и добра контекстуально. Внутри общины — это изолированные сферы, они изолированы общественными отношениями; они разведены там, где требование возмещения насущного может противоречить господствующим отношениям родства. Вне общины, в межобщинном и межплеменном секторах, границы, изолирующие пищу, могут стираться социальной дистанцией.

(Между прочим, обмен пищей обычно не отделен от обмена услугами, помощи в труде. Напротив, приглашение к трапезе, угощение — это традиционный способ, которым хозяин расплачивается за помощь на огороде, при строительстве дома и в других домашних делах. Это не «заработок» в обычном смысле. В домашней экономике кормление родственников и друзей достигает экстраординарных размеров. Чем принимать это за предварительное движение в сторону капитализма, лучше прибегнуть к принципу от противного: те, кто принимает участие в усилиях по производству, могут претендовать на получаемый продукт.)

О сбалансированной реципрокности

Мы рассмотрели генерализованную реципрокность в действии, ее инструментальные аспекты. Ясно, что это пусковой механизм ранговых различий, а также форма гостеприимства как медиатора отношений между представителями разных общин. Сбалансированная реципрокность также обладает инструментальными функциями, но, в первую очередь, в качестве формального общественного договора. Сбалансированная реципрокность — классический проводник договоров о мире и союзничестве, символическая основа перехода от разделенности интересов к их гармонии. Групповые prestations — драматическая и, вероятно, типичная форма, однако имеются также примеры межличностных договоров, скрепленных обменом.

Здесь уместно вспомнить тезис Мосса: «В этих примитивных и архаичных обществах нет третьего пути... Две встречающиеся группы людей могут либо разойтись в разные стороны (а в случае недоверия или открытого неприятия сражаться), либо прийти к согласию» (Mauss, 1966, р. 277). И при таком согласии должен достигаться баланс, даже если группы представлены «разными народами». Отношения слишком хрупки, чтобы долго выдерживать несостоявшуюся реципрокность. «Индейцы внимательно относятся к подобным вещам» (Goldschmidt, 1951, р. 338). Они внимательно относятся ко множеству вещей. Индейцы номлаки, о которых говорит Голдсмидт, на самом деле отчетливо выражают многие толкования и парафразы моссовского принципа. Вот одно из них:

Когда встречаются враги, они бросают друг другу вызов. Если же поселок дружественно настроен, они подходят ближе друг к другу и предлагают друг другу свои товары. Человек бросает какой-нибудь товар на середину лужайки. Представитель другой стороны кидает туда что-то

О социологии примитивного обмена

«замен и забирает «продающуюся» вещь. Торговля продолжается до тех пор, пока одна из сторон не продаст все, что у нее имеется. Те, у кого что-то еще осталось, хвастаются, насмехаясь над теми, кто убежал... Эта торговля происходит в пограничной зоне (там же, р. 338).

Сбалансированная реципрокность подразумевает желание отдать что- нибудь взамен т полученную вещь. В этом, как кажется, и заключается обеспечиваемая ею действенность общественного договора. Упор на равноценность обмена, или хотя бы стрем^Л Цение к балансу — это демонстрируемая первоочередность личных интересов каждой. Стороны и некоторый отказ от враждебных намерений или безразличия по отношению I другой стороне в пользу обоюдной расположенности. В противовес изначальным ус' ввиям разделенности, материальный баланс отмечает новое положение дел. Это не ОтУ Ицлет целесообразность трансакции в утилитарном смысле, она вполне может быть ТвЛ ВВой, и социальный эффект, вероятно, достигается именно благодаря равноценноЛ Вмену различными нужными вещами. Но какова бы ни была утилитарная ценность W •ниваемых предметов, пусть даже они вообще не нужны, всегда присутствуют «мвЛ |Л1.ные» цели. Как заметил Рэдклифф-Браун об определенных трансакциях андама|Й II, они должны «обеспечить дружеские чувства... и если это не получилось, они и| ВИИ1ЛИ своей цели». '1

Среди множества различных видов соглашений, старт которым дается сбалансирО» Шшдт обменом, наиболее типичными представляются следующие. :

«рмальная дружба или родство

Зто межличностные договоры о солидарности, в одних случаях обеты братстве, в других — дружбы. Союз может быть закреплен обменом равноценными ТВ" варами, материальными символами некого обмена человеческими «идентиМ" Всшми», но в любом случае трансакция вероятнее всего будет сбалансированной» 1 Обмен — направленным на то, чтобы дальние отношения сменились близкими НШр., Pospisil, 1958, рр. 86-87; Seligman, 1910, рр. 69-70). Альянс, таким обра10М Лормленный, со временем легко может стать более дружественным, и будущщ ранс.1кции в параллель или в дополнение к этой тенденции сделаются более гетра*

<10И|)ННЫМИ.

Шермдение корпоративных союзов

эту категорию можно поместить различные совместные пиры и другие развлС" кательные мероприятия, поочередно организуемые дружественными локаЛЪ" ными группами и общинами, такие, как межклановые празднества в горНЫУ |йонах Новой Г винеи, на которых выставляются груды овощей, или же такие, как оА ГСТвенные пиры, которые устраивают друг для друга деревни на Самоа или в НоЩ |Лаидии. Ла

Экономика каменного века

Миротворчество

^лДто обмены в целях урегулирования конфликтов, прекращения (остановки) спо-Иров, междоусобиц и войн; способ снять путем обмена как межличностную, так и межгрупповую вражду. У абелам*, «„когда достигается эквивалентность обмена", враждующие стороны удовлетворены: „разговоры отброшены"» (Kaberry, 1941-42, р. 341). Таков общий принцип.

Возможно, кто-то захочет включить в эту категорию композиции** (вергельд), компенсации за адюльтер и другие формы возмещения оскорблений, наравне с обменами, прерывающими войну. Все они работают на один и тот же общий принцип благородной торговли. (Спенсер приводит интересный пример, относящийся к эскимосам: когда мужчина получал компенсацию от соблазнителя своей жены, эти двое «неизбежно» становились друзьями, так как, пишет Спенсер, «воспринимали это как обмен» [Spencer, 1959, р. 81]. См. также Denig, 1928-29, р. 404; Powdermaker, 1933, р. 197; Williamson, 1912, р. 183; Deacon, 1934, р. 22б; Kroeber, 1925, р. 252; Loeb, 1926, pp. 204-205; Hog-bin, 1939, pp. 79,91-92,и т. д.)

Брачные союзы***

Брачные prestations — это, конечно, классическая форма обмена как общественного договора. Я мало что могу добавить к уже сделанным в антропологии наблюдениям и обобщениям, за исключением разве что небольшого уточнения относительно характера реципрокности в этой категории трансакций, да и оно, возможно,

будет излишним.

Представляется, однако, что иногда рассмотрение брачного обмена как строго сбалансированного prestation вводит в заблуждение. Трансакции, совершаемые при заключении брачных союзов, и также, вероятно, последующие акты обмена между свойственниками часто бывают не вполне уравновешенными. В одном аспекте качественная асимметрия является общим местом: женщина обменивается на мотыги или скот, тога на олоа, рыба на свиней. При отсутствии какого бы то ни было эталона конвертируемости или всеобщего мерила стоимости передается несопоставимое; не будучи ни эквивалентной, ни уравновешенной, трансакция не может быть оценена как равноценная. В любом случае, даже когда обмену подлежат односортные товары, могут посчитать, что та или дру­* Абелам — этническая группа папуасов Новой Гвинеи.

** Материальное возмещение, заменяющее кровную месть. Вергельд — вид композиций у древних германцев.

*** Имеются в виду более или менее длительные союзы между социальными объединениями (семьями, кланами, общинами, линиджами и др.), регулярно обменивающимися брачными партнерами, чаще всего женщинами (одна группа отдает женщину замуж в другую группу в расчете со временем получить жену для одного из своих членов, что не исключает уплату выкупа за невесту, дачу приданого за ней и обмена подарками между родственниками сторон при заключении брака и в после- 1 П 1 дующие годы).

О «оциологии примитивного обмена

flu < юрона незаслуженно оказалась в прибыли, по крайней мере на момент обмена. Эта „Нчдосгаточная строгость баланса весьма существенна в социальном плане.

Ведь неравная прибыль поддерживает союз так, как не может поддерживать строгое Ввоповесие. Правда, люди, задействованные в обмене — и/или исследователь — могут Предположить, что по прошествии долгого времени счеты между свойственниками срав-Йикчся либо что потери и приобретения могут быть взаимно погашены циклическими Или |тв1И(тическими моделями союзов. Либо же, что некоторый материальный баланс мо>|<ет |ыть достигнут хотя бы на уровне всей политической экономии, в которой восходящий оток платежей (навстречу нисходящему потоку женщин) через серию иерархических лц-Иджей возвращается путем перераспределения, осуществляемого верхушкой (ср. Leach, t61). И все же с точки зрения успешности и непрерывности социального взаимодейст-Ия условием решающей важности является именно несбалансированность обмена мец<. V днумя группами, объединенными брачными отношениями, — несбалансированность, ^лШествующая в течение определенного периода, а может быть и постоянно. Поскольку вргдаваемые предметы разнородны, постольку бывает трудно даже вычислить, «квиту» И сюроны. И это есть благо для общества. Обмен, который симметричен или одноэнщ, О равноценен, в некотором смысле невыгоден, с точки зрения поддержания союза: qh рвниивает счеты и тем самым открывает путь к расторжению отношений. Если ни ojл| Щ с юрон не «обязана», связь между ними относительно неустойчива. Но если баланс н| |ОД11одится, отношения поддерживаются «тенью задолженности», и это означает возмол. Носи. будущего контакта, вероятно, — как возможность будущей расплаты.

Более того, и это вполне очевидно, асимметричный обмен несоотносимыми ценно-Остями присущ союзам, которые являются неравноправными и компенсаторнымм*. Прочные связи между группами не всегда и даже, вероятно, не часто представляют соевой (ноего рода уравновешенное партнерство — «пятьдесят на пятьдесят» — мек<ду Е Одинаковыми объединениями. Одна группа отдает женщину, другая ее получает; при : Пафилинейной системе получающая сторона сохраняет свою целостность в каком-то CMi.itAo за счет дающей стороны, по крайней мере на данный момент. Такая передача иГюкычает неравенство отношений: группы находятся в асимметричных и компенга-1о|иилх отношениях. Подобно этому, в системах ранжированных линиджей односторон-Инн передача женщин может быть конкретным проявлением отношений субординации — фирмой выполнения долга по отношению к представителям высшего ранга. И тогда I них случаях некоторые права и обязанности, диктуемые союзом, символизируются дифференцирующим (выражающим неравенство) характером передачи, связываются t (имиолами компенсаторности. Асимметричные prestations придают неравноправному (шмиенсаторному союзу такое прочное равновесие, какое не может быть достигнуто с помощью сугубо сбалансированных или полностью уравновешенных prestations.

Обычный расхожий взгляд на реципрокность четко подразумевает прямой обмен «так па-так»: сбалансированную реципрокность, или же

максимальную приближенность к р.шнивесию. Поэтому будет, возможно, и не вредно присовокупить к данному обсуЛд». Нию соответствующее возражение: в повседневной жизни примитивных обществ, в ос-

* Одиа фушМ как бы компенсируя свой меньший статус большими затратами и ibm самым достигИТ flAIHi.i и |.1имидги( тин.

Экономика каменного века

новной ее части, как при чисто утилитарных, так и при инструментальных трансакциях, сбалансированная реципрокность не является преобладающей формой обмена. Правомерно даже поднять вопрос о стабильности сбалансированной реципрокности. Сбалансированный обмен может проявлять тенденцию к самоуничтожению. С одной стороны, по­следовательные сбалансированные сделки между сравнительно далекими друг от друга сторонами создают доверие и уверенность, в результате чего сокращается социальная дистанция и, следовательно, повышается вероятность более генерализованных трансакций в будущем — как первоначальная трансакция побратимства создает что-то вроде «рейтинга доверия». С другой стороны, нарушение «правил игры» ведет к расторжению отношений — как отсутствие возмещения разрушает торговое партнерство, — если не пробуждает дух сутяжничества и мошенничества у обманутой стороны. Можем ли мы сделать заключение, что сбалансированной реципрокности изначально присуща нестабильность? Или что, может быть, для обеспечения ее устойчивости требуются особые условия?

Соотношение разных видов реципрокности в примитивных обществах всегда демонстрирует преобладание генерализованных моделей. В простейших охотничьих группах генерализованная взаимопомощь внутри тесного круга родства, похоже, как правило, доминирует. В неолитических вождествах она дополняется обязательствами, налагаемыми иерархией родственных рангов. Имеются, тем не менее, общества определенного типа, в которых сбалансированный обмен если и не явно доминирует, то необычно сильно вы­ражен. Интересом, возбуждаемым у исследователей, эти общества обязаны не только подчеркнутой сбалансированности реципрокности, но и тому, что ей сопутствует.

На память сразу же приходит получивший широкую известность «трудообмен» в общинах хинтерланда* Юго-Восточной Азии. Здесь имеется целый ряд народов, которые демонстрируют — как в экономике, так и в общественной организации — явные отклонения от обычного стиля жизни примитивных обществ. Эти отклонения нельзя не привлечь к рассмотрению в целях сравнительного анализа. Подробно описанные ибан** (Freeman, 1955, I960), лэнд даяк*** (Geddes, 1954, 1957; ср. Province, 1937) и ламет (Izikowitz, 1951) принадлежат к этой категории (некоторые народы Филиппин, возможно, тоже, но я не уверен, что предлагаемый здесь анализ будет «работать» и на филиппинцев).

Далее, эти общества отличаются не только нетипичностью внутренних характеристик экономики, но и нетипичными внешними отношениями — нетипичными для обществ примитивной milieu**** в строгом смысле. Это внутренние территории, связанные благодаря мелкой рыночной торговле — а возможно и политическому давлению (например, ламет) — с более сложно организованными культурными центрами. С точки зрения таких более развитых центров, районы обитания рассматриваемых народов — это глушь, служащая второстепенным источником риса и другого товара (ср. Vanleur, 1955, особенно pp. 101 и след., где содержатся некоторые сведения об экономическом значении этих внутренних территорий для обеспечении пропитания в Юго-Восточной Азии). С точки

* Районы, удаленные от побережья океана.

** Ибан, ибаны — один из так называемых даякских народов о-ва Калимантан.

*** Лэнд даяк — этническая группа во внутренних районах Малайзии (шт. Саравак).

**** Среда, окружение (фр.).

О социологии примитивного обмена

«рения хинтерланда, обстоятельством решающего значения является то, что продукт, со-< тавляющий основу питания людей, рис, вывозится в обмен на деньги, железные инструменты и престижные товары; последние весьма дорогостоящи. Предположу со всей осторожностью, которая должна быть проявлена человеком, не имеющим собственного опыте исследовательской работы в этих районах, что особый характер социально-экономической организации населения хинтерланда Юго-Восточной Азии отвечает необычному использованию избытка производимой домохозяйствами первоочередной для выживания продукции. Следствием внешней торговли рисом являются не только запрет делиться ИМ ннутри общины или коррелирующее с этим строгое соблюдение принципа «услуга за ус-лу1у» во внутриобщинном взаимодействии, но и отклонения от обычных характеристик' примитивного распределения фактически во всех его сферах.

Вовлеченность в рынок делает ключевым минимальное требование: чтобы отношения внутри общины позволяли домохозяйствам накапливать рис, ведь иначе количест* во, необходимое для внешнего обмена, никогда не будет обеспечено. Это требование должно обязательно соблюдаться в условиях несовершенных и ненадежных методов производства риса. Успешные домохозяйства не могут нести ответственность за неус* пешные. Если будет поощряться внутреннее выравнивание, отношения внешней торгов» ли просто не смогут поддерживаться.

Комплекс последствий для политики и экономики племенных обществ внутренних тер* ригорий должен, как представляется, быть таковым: 1) разные домохозяйства, в силу ?•)• личий в числе эффективных производителей и их соотношении с иждивенцами, накаПЛИ»' влют различное количество продуктов, используемых как для жизнеобеспечения, так и ДЛЯ продажи. Различия в продуктивности простираются от избытка до дефицита продукции относительно потребительских нужд семьи. Однако эти различия не ликвидируются путем дележа, даже несмотря на нужду. Напротив, 2) интенсивность дележа в пределах деревни или племени невысока, и 3) основные реципрокные взаимоотношения между домохозяЙ-стндми выражаются в строго учитываемом сбалансированном обмене трудовыми услугами. Кдк заметил Джеддес о лэнд даяк,«.. .кооперация за пределами домохозяйства, исключай' сферы бизнеса, где каждая услуга должна быть возмещена равноценной, находится Н1 очень низком уровне» (Geddes, 1954, р. 34). Сбалансированный трудообмен, разумеется» усугубляет производственные преимущества (аккумулирующую способность) семей г большим количеством взрослых работников. Единственным объектом, подлежащим Традиционному дележу в порядке генерализованной реципрокности, является мясо ДИЧИ и, возможно, крупных домашних животных, приносимых в жертву на семейных церемониях. Оно широко распределяется в общине (ср. Izikowitz, 1951), в значительной степени ПО* тому, что им делятся охотники, но этот дележ мясом не имеет столь решающего значения для сгруктурирования межсемейных отношений, как обусловленный экспортом недостаток дележа основным средством жизнеобеспечения. 4) Даже совместная трапеза в домохо* 1яйствах может довольно жестко контролироваться, каждая порция риса, достающаясА!, каждому из сотрапезников, подлежит учету, что делается в интересах увеличения laniCOt ДЛЯ продажи — менее дружественный вариант, чем обычная примитивная совместная Т—^лд|* Пеэа (ср., например, Izikowitz,

1951, pp. 301-302 и Firth, 1936, pp. 112-116). 5) OrpBHI

Экономика каменного века

ность дележа средствами жизнеобеспечения, обусловленная их оттоком на рынок, имеет социальное дополнение в виде атомизации и фрагментации общинной структуры. Линиджи, или сходные с ними системы с широкими корпоративными отношениями солидарности, несовместимы с оттоком запасов домохозяйств вовне и соответствующей позицией безусловного предпочтения собственных интересов vis-a-vis интересам других домохозяйств. Крупные локальные десцентные группы отсутствуют или же не играют существенной роли. Вместо этого, отношения солидарности замыкаются в узком семейном кругу, и лишь изменчивые и неустойчивые межличностные связи родства служат каналами общения между домохозяйствами. С экономической точки зрения эти расширенные родственные связи являются слабыми:

Домохозяйство — не просто самостоятельное объединение. Это объединение, которое поглощено своими собственными делами. Ему ничего иного не остается, потому что с другими домохозяйствами у него нет таких формальных, санкционированных традицией, отношений, на которые оно могло бы рассчитывать при потребности в поддержке. На самом деле, отсут­ствие подобных структурированных взаимоотношений — условие организации общества в нашем современном мире. В наиболее важных экономических акциях кооперация с другими основана на договоре, а не задана изначально родством... В результате, связи между членами сообщества получают тенденцию к расширению, но при этом — к ограничению в том, что касается чувств и дружелюбия; как ни печально, но часто это так (Geddes, 1954, р. 42).

6) Престиж, очевидно, зависит от обладания экзотическими изделиями — китайской керамикой, медными гонгами и т. п., — приобретенными в процессе внешней торговли в обмен на рис или трудовые услуги. Престиж не базируется и, очевидно, не может базироваться на щедром оказании помощи товарищам (в отличие от модели племенных бигменов). Экзотические предметы фигурируют во внутренней жизни общин как объекты демонстрации на церемониях и в брачных prestations. Таким образом, поскольку статус связан с ними, постольку решающее значение имеет обладание ими и способность платить за них, а не отдавание их. («Поэтому богатство не помогает стать вождем имеющему возможность раздавать щедрые дары. Обладание „сокровищами" редко склоняет даяков к благотворительности, хотя может склонять их к ростовщичеству» [Geddes, 1954, р. 50]. Никто, таким образом, других сильно не обязывает. Никто не создает приверженцев. В результате — отсутствие сильных лидеров, обстоятельство, возможно играющее свою роль в атомизации сообщества и отражающееся на интенсивности возделывания земли [ср. Izikowitz, 1951]).

В этих общинах Юго-Восточной Азии преобладание сбалансированной реципрок-ности кажется все же связанным с особыми условиями. Но тогда эти условия говорят о неправомерности включения этих народов в категорию носителей племенной экономики, являющейся предметом настоящего анализа. Г оворя иначе, использование данных по этим народам в полемических работах по примитивной экономике — как, например, Джеддес использует данные по лэнд даяк, оспаривая идею «примитивного коммунизма», — не представляется вполне корректным. Возможно, лучше всего их отнести к одной категории с крестьянами, но так, чтобы нельзя было на этом основании считать, как это часто, к сожалению, делают рассуждающие под вывеской «Экономическая антропо

О социологии примитивного

ioihh», что «крестьяне» и «примитивные» вместе представляют некий недифференци-щлжый тип экономики, определяемый негативно как нечто — что бы оно ни было — цхидящее за пределы сферы ортодоксального экономического анализа.

Существуют, однако, бесспорные примеры общественного предпочтения, отдавав-Кого сбалансированной реципрокности в контексте примитивной экономики. Под-Грждение этому — «примитивные деньги», служащие эквивалентом обмена и обл>-||ющие более или менее фиксированным курсом. Эти «деньги» свидетельствуют I пользу предполагаемого нами особого механизма поддержания баланса. Стоит обра- 1»ться к анализу примеров их функционирования, а также вытекающих из этого экономических и социальных последствий.

Однако к этому нельзя приступить, не имея некоторого формального определения Примитивных денег». Тогда перед нами проблема, приобретающая статус классической Цилеммы сравнительной экономики. С одной стороны, любые предметы, пригодные для использования в качестве денег — а деньги, как мы знаем, используются при оплате, при об" Цене, при оценке и т. д„ — могут рассматриваться как «деньги». В таком случае, вероятно» |ц»ждое общество извлекает из таких предметов двоякую пользу, поскольку они служат |ц товаром, и средством платы за другие товары. С другой стороны, имеется менее реляти-||Исгская и потому более подходящая для сравнительных обобщений альтернатива: уело-| виться о минимальном использовании и минимальном качестве соответствующих предке-' тов. Следует, как предлагает Ферс, задаваться не вопросом: «Что есть примитивные деньги?», а вопросом: «Что имеет смысл включать в категорию примитивных денег?» (Firth, 19')9а, р. 39). Это своеобразное предложение, которое в основе своей, как я понимаю, подразумевает функцию денег как посредников при обмене, действительно, по-видимому, имеет смысл. («С моей точки зрения, чтобы мы могли с полным правом расценивать некий предмет как деньги, он должен быть всесторонне приемлемым, способным служить для упрощения задачи выражения стоимости одного рода товара или услуг в другом (других) и таким образом использоваться как стандарт стоимости» [там же, pp. 38-39]).

Давайте называть «деньгами» те предметы в примитивном обществе, которые имеют скорее условную, чем утилитарную ценность, и используются как средства-посредники при обмене. Набор предметов, пригодных для этой цели, ограничен (земля и труд вообще обычно исключаются) и имеет хождение только между сторонами, состоящими н определенных социальных отношениях. В основном такие предметы служат как бы мостиками между товарами (Т-Д-Т'), а не реализаторами коммерческих целей (Д-Т-Д'). Именно таким ограниченным определением их функции можно оправдать термин «при­митивные деньги». Если принять все сказанное, то станет очевидно, что самостоятельное «изобретение» и развитие примитивных денег — явление не часто возникающее на пнографической сцене, оно встречается в ограниченных географических ареалах, л именно: в западной и центральной Меланезии, индейской Калифорнии и некоторых областях южноамериканских тропических лесов. (Возможно, «деньги» конвергентно возникли также в примитивных культурах Африки, но я не являюсь здесь экспертом в той мере, которая нужна, чтобы разобраться, так ли это было или они «пришли» из архаичных цивилизаций, распространились вследствие античной «международной»

торговли.)

Экономика каменного века

Можно также сказать, что примитивные деньги тесно связаны с особым историческим типом примитивной экономики, экономики с отчетливо выраженной сбалансированной реципрокностью в периферийных секторах социальной жизни. Это явление не характерно для примитивных охотничьих культур — культур локально-группового уровня*, если мне будет позволено так выразиться. Не типично оно и для более продвинутых вождеств, где предметы, символизирующие богатство (ценности условного свойства), конечно, встречаются, но не несут сколько-нибудь значительной нагрузки при обмене. Упомянутые регионы — Меланезия, Калифорния, южноамериканские тропические леса — заняты (или были заняты) обществами промежуточного типа, такими, которые получили название «племенных» (Sahlins, 1961; Service, 1962), или «гомогенных» или «сегментированных племен» (ОЬегд, 1955)**. Они отличаются от локально-групповых систем не только оседлым образом жизни (что часто связывается с отличием неолитического производства от палеолитического), но в первую очередь более широкой и сложной организацией составляющих общество локальных объединений — племенной организацией. Отдельные локальные поселения племенных обществ связаны воедино как узами родственных отношений, так и пересекающими их социальными институтами, такими как система кланов. В то же время в относительно небольших поселениях налицо автономия и самоуправление — черта, в свою очередь отличающая организацию племени от организации вождества. В последнем местные сегменты интегрируются в крупные полисы (политии), как деления и подразделения структур, ранжированных в соответствии с иерархией стоящих во главе их вождей на основании принципа ранга и структуры систем или подсистем вождества. Племенная структура только сегментарна, а структура вождества — еще и пирамидальна.

Приведенная эволюционная классификация социокультурных типов является настолько нестрогой, насколько можно допустить. Я бы не хотел начинать сейчас дискуссию на эту тему, так как данная классификация была предложена лишь для того, чтобы привлечь внимание непосредственно к особым структурным чертам, отличающим территории, обладающие примитивными деньгами. Это в точности тот самый набор черт, которые, с привлечением сделанных раньше обоснований, предполагают необычно выраженную сбалансированную реципрокность. Более видная роль сбалансированной реципрокности в племенных обществах по сравнению с локально-групповыми отчасти обуславливается большим процентом ремесленных изделий и услуг в конечном продукте общественной экономики. Доля пищи хотя все еще составляет значительную часть конечного продукта общественного производства, относительно снижается. Трансакции с предметами длительного пользования, которые с большей вероятностью, чем трансакции, связанные с пищей, будут сбалансированными, возрастают в числе. Но что еще более важно, пропорция периферийных секторов, случаев обмена между людьми с менее тесными связями, в племенных обществах скорее всего будет значительно большей, чем в локально-групповых. Это становится понятным, если принять во внимание более определенную сегментарную структуру в племенах, т. е. более четкую разграниченность секторов в социальной организации племен.

* В оригинале «band level», см. также прим. к с. 244.

** Общая схема стадий исторического развития, предлагавшаяся М. Салинзом и другими американскими неоэволюционистами в б0-е - 70-е гг. (в настоящее время они от нее в основном отошли), если пренебречь терминологическими вариациями, такова: локально-групповое общество (band 1 ПО society), племенное общество (tribal society), вождество (chiefdom) и государство (state), t U О

О (гциологии примитивного обмена

Отдельные резидентные сегменты в племенах сравнительно устойчивы и имеют формализованную структуру. И корпоративная политическая солидарность столь XI" р<|кгерна для племенных сегментов, сколь ее недостает в локально-групповых обрею" j |<1ииях охотников. Племенная сегментарная структура также более сложна и многопла-| ^г^ она может включать и внутренние группировки (линиджи) в рамках политических |Сегментов, и сеть политических сегментов (иногда организованных как сеть подсегмеи^Л |тов), и организационные разграничения между племенами. Разрастание структуры, W' |Выход за пределы локально-групповой организации, происходит в первую очередь"" | периферийных отделах, оно связано с развитием внутриплеменных и межплеменныЛ еекюров. Именно здесь обмен обнаруживает рост, будь это инструментальные, мирОЛ"' ||орческие формы обмена или же откровенно материальные сделки. И это разрастаний' Вбмгна осуществляется в социальной форме сбалансированной реципрокности. ''"

• ,- •."в Ьсли продолжить

сравнение, то вождество, включая соседствующие локально,

Ьбъгдинения в состав крупных политических союзов, ликвидирует и устраняет перифв»,„ Винные сектора путем трансформации внешних отношений во внутренние. ОЙНОМШи. ренно подавляется сбалансированная реципрокность, как в пользу «интернализЩИМ|У* Отношений обмена, так и в пользу их централизации. Сбалансированный обмен, ТвК1|л |бр.пом, должен угасать по мере приближения общества к уровню вождества, устуПМ , (Гс ю более генерализованному. Применительно к примитивным деньгам как к атрибл, Уу (.бллансированного обмена справедливость сказанного иллюстрируется их отсуТСТ* , |ирм на Тробрианах, несмотря на то, что эти острова вождеств окружены «морем» КС", , Волыующих деньги племен, или же прогрессирующим уменьшением употребления ''