Экс-супруг. Я тебя забыла

Глава 33.

Окончательно открываю глаза в начале восьмого. Последний раз вставала два с половиной часа назад. Малышка сейчас точно спит, можно еще полежать, но зная, что он в соседней комнате, я чувствую необходимость встать.

Как я и сказала себе вчера, несмотря ни на что, у меня будет для него один ответ:

«Мы не можем жить вместе».

Накинув на себя светло голубой халат, я осторожно выхожу в гостиную.

Его нет на диване. А со стороны прихожей доносится его голос.

Я крадусь. Буду шпионить. Мне и так ничего не известно. Может, хоть что-нибудь узнаю.

— Да. Продолжай наблюдать. Обо всем мне докладывай. Можно сообщениями. Да…

Мирон перестает говорить. Видимо, услышал что-то. Черт… Надо выйти.

Как ни в чем не бывало вхожу в прихожую.

— Да, все, — продолжает говорить, смотря на меня. Видок у меня сейчас, конечно, «суперский». Зато он как всегда... — Буду ждать, — заканчивает разговор. — Уже проснулась.

— Важный разговор? — любопытствую.

Часто раньше интересовалась у него его делами, но почти никогда не получала прямого ответа. И сейчас, скорее всего, не получу.

— Да.

— Если тебе уже надо ехать, то можешь…

— Нет, все в порядке. Как спалось? Выглядишь... немного усталой.

— Так всегда сейчас. У меня же маленький ребенок.

— У НАС маленький ребенок. Я готов помогать. То есть… вообще во всем.

— Да? И подгузники будешь менять?

— Я смотрел уроки, — кивает. — Ничего сложного.

Он не прекращает меня удивлять. Может, я погорячилась, когда сказала, что он сто процентов будет паршивым отцом.

— Что? Мне доказать? — предлагает.

Что-то мне подсказывает, что он справится.

— Хм… Слушай, если это все ради того, чтобы убедить меня…

— Нет.

— Дослушай меня, — делаю к нему шаг. — Я в любом случае не собираюсь переезжать к тебе. Не вижу ни единой причины для этого. Ты сам сказал, что ты нанял человека, который будет присматривать за нами на улице, так что…

— Но ты же знаешь, что я хочу тебя вернуть. Так что причина все же есть.

— Ты тоже знаешь, что для меня это никакая не причина. Между нами, — опускаю глаза в район его груди, — ничего больше не может быть. И давай сделаем так, чтобы мне больше не приходилось этого повторять, — выдерживаю небольшую паузу. — Я сейчас пойду взгляну на Ульяну, а потом пойду пить кофе. Если хочешь — тебе тоже сделаю.

Поворачиваюсь к нему спиной, делаю шаг, как вдруг мне в спину:

— Моя вина, что мы расстались. Несмотря на то… что мне пришлось это сделать.

Мое дыхание учащается, а глаза округляются. Как хорошо, что я к нему спиной сейчас. Но он не может сейчас не видеть, как меня трясет.

— Зачем ты мне это сейчас говоришь? — через силу задаю ему этот вопрос.

Почему через силу? Потому что совсем другое хочется спросить. Хочется вытрясти из него все!

— Я не хотел говорить, но теперь чувствую, что должен. Понял, что не получится все исправить, если ты не будешь знать. Первая причина, по которой я не хотел, чтобы ты знала…

— Так не говори, — оборачиваюсь. — Не хочу, чтобы ты рассказывал лишь потому, что тебя вынудили обстоятельства. Все равно это ничего не изменит.

— Первая причина… — продолжает, приближаясь ко мне, — в этом завязаны другие люди. Которых ты не знаешь. Те люди, которые больше не проблема. Их просто больше… нет.

— Нет?.. Они что, умерли?

— Да.

— Ты про Вику?

— Про нее тоже, — кивает. — Она была мне нужна. Я ее использовал.

— А вот в это я верю.

— Но она знала на что идет. И если бы она послушала меня, то все было бы хорошо. Она бы не умерла и…

— Не хочу, — качаю головой, отступая от него. — Не хочу слушать и знать.

— Тебя не понять, Лиль, — голос Мирона грубый. — То ты хочешь, то ты не хочешь…

— А ты решил, что можешь в любой момент прийти ко мне со своей правдой? — повышаю тон. — Сказала же: больше не хочу ничего слышать.

Я боюсь этой правды. Боюсь того, что она сможет изменить во мне.

— Лиль…

— Все, уходи, Мирон! — поднимаю руки выше, чуть выставляю ладони вперед и сильно жмурю глаза.

— Успокойся, — приближается, берет меня за запястья, тянет за них к себе. — Я все тебе расскажу, но только успокойся…

— Я уже сказала, что не хочу, — пытаюсь освободиться. Голову держу ниже, чтобы не смотреть на него. Но Мирон внезапно отпускает одну мою руку, берет пальцами за скулы, резко поднимает мое лицо выше и впивается в мои губы своими, по нахальному засовывая язык мне в рот.

Цепенею, зажмурив свои глаза. Дрожащая свободная рука ложится ему на плечо и не знает, что делать.

Мирон приходит в движение, направляет нас в сторону, прижимает меня к стене, продолжая держать за лицо, несмотря на то, что я не проявляю никакого сопротивления.

Боже, Лиля, возьми себя в руки! Сделай что-нибудь! Приди в себя!

Но прежде ему самому следует прийти в себя.

Я не могу простить его за один лишь этот... безжалостный поцелуй.

Хватаюсь за его руку, которой он удерживает мое лицо, тяну что есть сил, и только он отрывается от моих губ и чуть отступает, я наношу ему пощечину. Не очень сильную, но такую, чтобы он понял. Только ни черта он не понял. Он только злится и пытается поцеловать снова.

— Нет! — оглушаю его, чем отрезвляю бывшего мужа. — Как ты… — задыхаюсь, — как ты смеешь ко мне прикасаться? — произношу на одном вдохе, пуская слезы. Мое лицо обдает сильным жаром.

Взгляд Мирона едва ли изменился, в нем все то же горящее желание.

Но ему нечего сказать. Он меня потерял. Я больше не его жена.

— Лиль… — смотрит умоляюще и тянется рукой ко мне.

— Что? — смаргиваю слезы и перехватываю его руку. — Чего ты от меня хочешь, скажи? Я тебе все уже сказала. Я не смогу простить тебе всю ту боль…

— Давай сядем, я тебе все расс...

— Не надо! — повышаю голос. — Почему ты не слышишь меня? Я уже ничего не хочу!

Мирон прикрывает глаза и, еще немного отстранившись от меня, сглатывает.

— Что мне сделать? — открывает глаза. — Только не проси уйти. Хватит гнать меня, Лиль.

— Что тебе сделать?.. Во-первых, не прикасаться ко мне, а во-вторых… — тяжело сглатываю. — Я иду к дочери, — сбегаю, ведь в его взгляде я увидела то, что уже видела раньше. А я не хочу до этого доводить...

Моя малышка спит. И я впервые этому не рада. У меня теперь нет причины долго здесь задерживаться. Но я решаю остаться еще ненадолго, чтобы отдышаться.

Мне хочется нахлестать себе по щекам, отругать за то, чего я испытывать не должна. Но я лишь прячу лицо в ладони и даю себе пару секунд, чтобы прийти в себя.

Почему он не понимает, что ему лучше уйти сейчас?

Ах нет, он все прекрасно понимает. Дожать меня просто хочет.

Сделав глубокий вдох и еще раз взглянув на дочь, я направляюсь обратно в прихожую, по пути смотрю в зеркало в гостиной, поправляю пряди волос.

В прихожей его нет, но я слышу звуки из кухни.

Вхожу в нее, а он правда здесь. Стоит у кофемашины, почти спиной ко мне.

— Ты еще здесь…

— Ты разрешала мне остаться на кофе.

— Это было того как ты стал распускать руки.

Спина Мирона напрягается, а потом он коротко смотрит на меня.

— Прости… Меня не тянет за это извиняться.

Черт, правда от него на вес золота.

Фыркнув, я сажусь за кухонный стол и жду свою чашку кофе. Взгляда от него не отрываю.

— Когда ты в следующий раз спросишь… я буду готов тебе ответить на все, — хрипло произносит Мирон, ставя чашку рядом со мной.

Сделал такой, как я люблю.

Дергаюсь, когда слышу свою малышку в комнате. Проснулась.

— Сиди. Я проверю.

— Я сама…

— Нет, пей кофе. Если без тебя никак, то я тебя позову, — нажимает мне на плечи и уходит.

Я остаюсь. Точнее, заставляю себя усидеть. Совсем не мудро с моей стороны мешать ему заботиться об Ульяне. Пускай проявит себя, раз так сильно хочет быть отцом.

Делая глоток кофе, слегка обжигаюсь, а в следующую секунду чуть не выпускаю чашку с горячим кофе из рук. Всему виной его смартфон, который остался лежать на столе.

Ему звонят. Когда присматриваюсь — глаза сами по себе шире распахиваются.

«Светлана».

Готова спорить, что та самая, о которой я подумала.

Хватаю телефон и отвечаю.

Ни секунды не думала о том, стоит это делать или нет. Просто сделала и все.

Но при этом не издаю ни звука.

— Мирон… — всхлипывает тот самый голос. — Мне жаль, что все так было вчера. Я не хотела… В смысле, я не хотела шантажировать тебя информацией. Я как всегда сглупила. Потому что всегда... нервничаю рядом с тобой. Прости меня… — всхлипывает снова и снова. — Я столько всего натворила… — почти рыдает. — И я теперь не знаю, как с этим жить. Но я не жалею. Не жалею, слышишь?.. Алло? Скажи что-нибудь. Пожалуйста...

Что несет эта сумасшедшая?

— Мирон?..

— Это не Мирон, — подаю голос, смотря в сторону дверного проема.

— Л-Лиля?..

— И что же ты такого натворила, из-за чего ты так рыдаешь?

— Где Мирон? — голос Ланы теперь совсем другой. — Почему… почему у тебя его телефон?

— Он не может не подойти, — звучу равнодушно. — Но я обязательно ему передам, что ты звонила, — сбрасываю и отшвыриваю от себя телефон подальше.

Делаю еще глоток кофе, а потом резко поворачиваю голову в сторону. Слышу шаги и разговор.

— Все-таки нам к маме надо, — заходит Мирон с этими словами с Улей на руках. — Она у нас знает, что и как. Кажется, мы снова голодные.