Экс-супруг. Я тебя забыла

Глава 57.

Окуневский уходит, а я начинаю тихо рыдать, присев на край дивана.

Господи… Мирон, пожалуйста, появись как можно скорее. Не дай нам улететь.

Спустя пять минут я пытаюсь выйти из этой комнаты, но дверь заперта. А окна… на окнах решетки. Я их сразу не заметила. Они окрашены в белый цвет. Даже если я разобью стекло, то все равно не выберусь.

Дорогу до того места где держат брата я запомнила, но мне туда не добраться, если я не смогу открыть дверь или окно. Да и как я его освобожу? Так же я сомневаюсь, что смогу найти телефон.

Сев обратно на диван, я думаю о том, что бы было, останься я дома и расскажи все Мирону.

В таком случае моего брата скорее всего не было бы уже в живых. Я уверена. Я бы себе никогда не простила.

Как же я хочу к своей малышке. Я не сомневаюсь, что Мирон и Василиса позаботятся о Ульяне, но материнское сердце не может быть спокойно. Она моя плоть и кровь. Я не смогу без нее. Этому выродку, который не имеет своих детей, конечно не понять.

Немного погодя, когда становится совсем темно, я снова рвусь к двери, пытаюсь даже выбить ее, толкая плечом, но только боль себе причиняю.

Потом я слышу шум. Кто-то идет. Я тороплюсь вернуться на диван.

В комнату врывается Сергей, и настрой у него совсем другой, нежели раньше.

— Иди сюда, — приказывает он мне, но я не двигаюсь. — Я что тебе сказал, — сам подлетает и хватает за руку, заставляет встать.

— Пусти! Куда мы?

— Пора на самолет. Сейчас же.

— Нет, нет! — пытаюсь вырваться, но Окуневский тащит меня за собой. — Пожалуйста, нет… — пытаюсь затормозить ногами. — Я не могу… Пожалуйста.

— Мне убить твоего брата? — останавливается.

— Нет, но… — шумно дышу. — Можно же как-то по-другому.... Я прошу тебя, — можно сказать, умоляю его. — Моя девочка… Я очень люблю ее.

Взгляд Сергея на мгновение меняется, но чуть позже я вижу в нем всю ту же стойкость и жестокость.

— Нам пора, Лиля, — твердо произносит Сергей, сжимая мое запястье.

— Нет. Стой! — вскрикиваю, пуская слезы. Я должна сыграть. Остановить нас, насколько это возможно. Если он правда что-то чувствует ко мне, то это должно подействовать. — Скажи честно, зачем ты хочешь взять меня с собой?

— Я всегда этого хотел.

— Понимаю, — киваю. — Но как ты думаешь я буду без дочери? Она — мое все. И я ее люблю куда сильнее, чем когда-либо любила Мирона. Я ведь мать.

— Не говори, что я не предлагал тебе взять ее с собой. Ты намеренно не взяла ребенка с собой. Твое решение.

— Тогда я не знала, что тебе нужно от меня. Вдруг… вдруг ты хотел убить меня. Откуда мне было знать? Я не могла рисковать дочерью.

— Ты правда так думала? Я? Тебя убить? — горько усмехается Сергей и касается ладонью моей щеки. — Я тебя не трону.

— Но моя дочь… — роняю слезы.

Сергей пальцами стирает слезинки с моего лица, смотря сочувственно.

— Не сейчас, Лиля.

— Что?..

— Сейчас я ничего не могу сделать. Но в будущем… я постараюсь вернуть тебе дочь, — обещает мне Сергей. — Поверь мне.

— Где… где сейчас мой брат? — сглотнув, спрашиваю я. — Я хочу увидеть его перед тем как мы…

— Обещаю, что его скоро отвезут в центр города.

— Как я могу тебе верить? Ты заманил меня сюда и… — так, мне стоит притормозить с обвинениями. — Нам обязательно улетать? Против тебя же нет никаких обвинений. Мирон ничего открыто делать не станет. Давай останемся, заберем мою дочь…

— Ты серьезно? — удивляется Сергей.

— Я ради дочери на что угодно готова, — тянусь к нему на носочках, решив перебороть себя, чтобы кое-что провернуть.

Между нашими губами остаются какие-то сантиметры, которые он сам же и преодолевает, впиваясь в мои губы.

Два года назад мы тоже целовались. Но только с ним, с Мироном, я поняла, что значит целовать кого-то по любви.

Терпя этот момент, я использую его, касаюсь Сергея руками, ползу пальцами внутрь его пиджака. Хочу выяснить, есть ли у него пистолет.

Есть!

Но только я его касаюсь, мужчина отталкивает меня от себя.

— Пошли, Лиля, — смотрит с яростью мне в глаза, затем хватает за запястье и тащит в ту сторону, где держат Максима.

Когда мы входим в то помещение, где держали моего брата, то видим, что здесь больше никого нет, чему очень удивляется Сергей.

— Какого…

Не переставая держать меня за руку, Сергей делает звонок, но ему не отвечают.

— Где мой брат? — спрашиваю я, надеясь, что он сбежал.

Не ответив мне, Окуневский тянет меня из этого помещения дальше. Вытягивает на улицу. Уже очень темно, моросит дождь, но есть фонари. Дальше них ничего не видно, даже очертаний. Полный мрак.

— Игнат! — зовет кого-то Сергей громко. Наверное, того урода, который был к Максиму приставлен. Других его людей я не видела. Разве что водителя, который привез нас сюда.

— Мне больно, — кручу запястьем, которое он с каждой секундой сжимает все сильнее и сильнее.

— Идем к машине, — тащит меня дальше, прямо дергает, не обращая внимание на мое сопротивление.

— Сергей, — вдруг раздается откуда-то самый родной и любимый голос.

Я верчу головой, но не вижу Мирона. Но это был точно его голос. Он же не померещился мне? Сергей тоже его услышал, потому перехватил меня за талию, чтобы держать к себе ближе и достал пистолет.

— Выходи, ублюдок, — кричит Сергей. — Прямо сейчас. Или ты пожалеешь. Сильно пожалеешь.

И Мирон выходит. Прямо перед нами. Из темноты.

Я сразу свободно выдыхаю, несмотря на то, что все еще нахожусь в заложниках у этого психа.

— Ну и ну... Ты меня удивил. Раньше ты меня дольше искал.

— А я научился предугадывать твои шаги, — спокойно отвечает Мирон, направляясь к нам.

— Ближе не подходи, — предупреждает Сергей, уткнув дуло пистолета мне в бок. — Или она умрет. Я не хочу этого, но если ты меня вынудишь...

Мирон останавливается и смотрит меня. Без тревоги. Даже немного улыбается.

— С Максимом все в порядке, — говорит для меня Мирон и переводит совершенно другой взгляд на Сергея. — Тот, кого ты зовешь Игнатом, уже в руках полиции.

— Полиции?.. — шипит Сергей, начинай сильнее давить дулом мне в бок.

— Здесь полиция, мои люди... Они повсюду.

— Но сюда ты пришел один.

— Отпусти ее.

— А, договариваться пришел. А ты уже рассказал полиции, как пытался меня убить?

— Не сочиняй сказок, Сергей, — парирует Мирон. — Убери пистолет. Опусти его, черт подери, — делает еще шаг Мирон.

— Да… Обязательно. Как только выстрелю.

Зажмурив глаза, я готовлюсь к боли. Мне кажется, что он правда выстрелит. Ему же больше нечего терять. Он потерял голову. Как и Лана.

— Стреляй в меня, — громко говорит Мирон, делая еще шаг. — В меня. Не трогай ее. Если она что-то значит для тебя, то не трогай.

— Знаешь, у меня есть желание сделать обратное. Особенно после того как ты чуть не убил меня.

— Так я и говорю, стреляй в меня. Лиля здесь ни при чем. Дай ей вернуться к дочери.

— А ты мне на жалость не дави. Ты сам во всем виноват. Ты и твоя драгоценная сучка, это я не о Лиле, хорошо попортили мне кровь.

— Да. Знаю. Я и Тая. Но не Лиля. Оставь ее.

— Только я ее отпущу — меня повяжут. Меня это не устраивает.

— Целься в меня, — и снова Мирон делает шаг, который становится для него роковым. Сергей резко наводит оружие на Мирона и стреляет в него. Я не вижу куда. Сразу оглушительно кричу. После чего раздается еще один выстрел, и рука Сергея отпускает меня. Становится понятно, что второй выстрел пришелся в Сергея.

На коленях по асфальту я ползу к Мирону.

— Нет, нет, нет… — повторяю я одно и то же слово, захлебываясь слезами. — Мирон! Мирон!

Мирон стоит на одном колене. Живой. Я бегло осматриваю его.

— Все хорошо, хорошо… — говорит Мирон, держась за ногу. — Я жив, жив... — другой рукой прижимает меня к себе. — Это всего лишь нога.

Я рыдаю. Взахлеб. Не могу остановить истерику. Затем коротко оглядываюсь, видя людей, которые окружили тело Окуневского.

— Не смотри туда, — Мирон тянет меня на себя.

— Твоя нога… Тебе нужна помощь, — смотрю по сторонам и отыскиваю взглядом Максима, а также Богдана. Последний помогает брату подняться и помогает удержаться, закинув его руку себе на плечо.

— Держись. Сейчас поедешь в больницу. До свадьбы заживет, — говорит Богдан. — Рад, что ты цела, — это он говорит мне.

— Я тоже, — выдыхаю, с улыбкой смотря на Мирона. — Прости меня...