Эксгумация

28

Такси до магазина.

Снаружи салон одежды, расположенный в нескольких сотнях ярдов от Оксфорд-стрит, производил впечатление заведения, которое как бы застыло в нерешительности между практичностью и чопорностью. Белый фасад. Четыре ступеньки к двери. Витрина в нейтральном стиле: три безголовых манекена. Более яркие цвета этого сезона (доминируют фиолетовый и алый, — хватит серого).

Зайдя внутрь, я попросил пригласить менеджера. Когда она появилась из глубины магазина, я объяснил ей, кто я и кем приходился Лили. Менеджер предложила сесть и поговорить. Я согласился. Она провела меня в свой кабинет.

— Нам пришлось очень нелегко, — сообщила мне она.

Я примерно представлял, что она имела в виду: за несколько недель до нашего разговора журнал «Фейс» организовал съемку по мотивам того, что произошло с Лили. В складском помещении, декорированном под «Ле Корбюзье», демонстрировались новейшие модели от «призрака», перемазанные киношными имитаторами крови.

— Как будто смерть вашей подруги была очередным концептуальным манифестом мира моды — или антимоды.

Я не стал поправлять ее и говорить, что это была смерть моей бывшей подруги.

— Нам совсем нежелательна такая реклама.

Наверняка именно поэтому все восемь страниц материала из «Фейс» были пришпилены к доске у нее за спиной.

— А полиция с вами связывалась?

— Да, — ответила она.

— Они вам объяснили, что им было нужно?

— Как я поняла, они пытались вычислить маршрут ее перемещений по городу в день гибели.

— И?

— И она была в нашем магазине в тот день.

— Была в магазине?

— Купила платье, в котором она была в тот вечер. Я ее обслуживала. Лили, похоже, была очень довольна, потому что успела купить последнее платье. Я все хорошо помню только потому, что она покупала эту модель уже в третий раз.

— Неужели она купила у вас три одинаковых платья? — спросил я.

Платье номер «один», в котором ее застрелили, сейчас находилось, вероятно, в распоряжении полиции; платье номер «два» лежало в коробке в ее квартире; но где могло быть платье номер «три»?

— Да. Она купила первое, как только они появились, то есть около года назад.

Я пытался вспомнить, видел ли ее когда-нибудь в таком платье.

— Затем второе примерно за месяц до гибели. А затем еще одно в тот самый день. «Я вечно на них что-нибудь проливаю» — так она все объяснила. Однако вы-то сами как? Как себя чувствуете? Вы ведь иногда заходили к нам с Лили, верно?

Я вспомнил, что, бывало, шатался по магазину, гордясь, как настоящий мужчина, своей полной бесполезностью, пока Лили примеряла платье за платьем. (Она говорила, что я одеваюсь безвкусно, и скорее всего была права.)

— Да, — сказал я. — А кто-нибудь еще с ней хоть раз сюда приходил?

— Э-э-э…

— Не бойтесь, я знаю, что она мне изменяла.

— Были и другие мужчины.

— Вы кого-нибудь из них узнали?

— Одного я где-то видела. Такой представительный мужчина средних лет. Знакомое лицо. Он приходил с ней раза два. Были и другие. Друзья. Тот актер из рекламы.

— Геркулес?

— Да.

— А вы помните, кто был с ней, Геркулес или тот мужчина средних лет, когда она покупала это платье в первый раз?

— Подождите, — сказала она, — я в тот день не работала.

Менеджер вышла из кабинета. Мне было слышно, как она идет по деревянному полу магазина — звук шагов отражался от твердых белых стен и почти совсем не поглощался одеждой. До меня донеслись женские голоса; кто-то отвечал на вопросы менеджера; я расслышал ого и четкое нет. Она вернулась.

— Извините, мне не удалось узнать это. Тот человек, который, как мне кажется, тогда ее обслуживал, только что ушел. Но я могу вам сказать, что эта модель продавалась у нас с прошлой весны и до сентября. После происшествия их быстро раскупили. Но не наши постоянные покупатели. Постоянные покупатели даже возвращали свои платья — наверное, боялись, что они несчастливые.

— Большое спасибо, — сказал я. — Вы мне очень помогли.

— Она была такая красивая, правда? Как ужасно…