Элси выходит замуж

Глава 21

В первые же дни пребывания в благодатном климате Италии Элси и Розе стало значительно лучше. Мистер Динсмор, который после тифа постоянно ощущал легкое недомогание (которое старательно скрывал), вдруг тоже почувствовал себя здоровым и помолодевшим.

Заокеанские гости были тепло приняты неаполитанским обществом. Они встретили здесь много старых друзей — американцев, англичан, итальянцев, французов — и обзавелись множеством новых знакомств. Но вначале ни Динсморы, ни Травиллы не были особо расположены вести насыщенную светскую жизнь.

Элси отклоняла большинство приглашений из-за глубокой печали об умершей свекрови. Роза отказывалась по причине плохого самочувствия. Кроме того, Роза тоже скорбела о кончине миссис Травилла. Внешне она никак не проявляла своего горя, но сердце ее постоянно сжимала тоска: миссис Динсмор и миссис Травилла дружили много лет, несмотря на то, что миссис Травилла была намного старше Розы, и дружба их порой напоминала привязанность между матерью и дочерью.

Политическая обстановка в Америке служила еще одной причиной, по которой наши друзья не испытывали большого желания общаться с людьми других национальностей. Мистер Динсмор выписал ведущие газеты Севера и Юга. Часто приходили письма от родных и знакомых. Все взрослые члены семьи с глубоким интересом и все возрастающей тревогой следили за ходом событий, которые неизбежно должны были повлиять на судьбу их далекой Родины.

Ни мистер Динсмор, ни мистер Травилла никогда не были политиками. Но они, как и их жены, верно любили свою страну, не делая различий между Севером и Югом. Трое были уроженцами Юга и признавались, что он им роднее, чем северные штаты. А Роза, которая родилась и выросла на Севере, говорила, что для нее и Север, и Юг — просто разные части любимой Родины, и в ее восприятии они нераздельны.

Супружеские пары вели тихую и безмятежную жизнь, посвящая время друг другу и детям. Мистер Динсмор сам обучал юного Хораса — как когда-то учил Элси.

Дети Элси были всеобщими любимцами. Воспитание малышей доставляло ей, равно как и Эдварду, огромную радость. Родители сами занимались умственным, нравственным и физическим развитием детей и никогда не перекладывали свои обязанности на нянечек и слуг.

Мистер Динсмор и Роза придерживались того же мудрого христианского подхода. Они полагали, что возложенная на них Богом ответственность за воспитание детей, в частности, старшего сына, была неизмеримо важнее всех прелестей светской жизни.

Лето и осень прошли спокойно. Разнообразие в уединенную жизнь вносили экскурсии, во время которых взрослые и дети знакомились с искусством, культурой и историей Италии, и долгие прогулки по паркам и побережью. Много времени уделялось чтению. В ясную, тихую погоду наши друзья несколько раз совершали небольшие морские путешествия по водам залива, которому многие художники, поэты и музыканты были обязаны своими бессмертными произведениями.

Однажды утром Элси вошла в гостиную с дочкой на руках. Девочка была красива, как ангел. Отдохнувшая, посвежевшая Элси выглядела юной и прекрасной, как будто только вчера вышла замуж и покинула отцовский кров.

По гостиной беспокойно ходил мистер Динсмор. Глаза его были опущены, но, заслышав шаги дочери, он посмотрел на нее и быстро пошел ей навстречу.

— Иди к дедушке, — сказал мистер Динсмор, протягивая руки к малышке. Взяв девочку, он обратился к Элси: — Доченька, если мое слово еще что-то для тебя значит...

— Папа, — Элси прервала отца, сильно покраснев, — ты меня обижаешь! Пожалуйста, не говори так. Сейчас и всегда я готова повиноваться любому твоему распоряжению.

— Тогда, моя дорогая, не носи ребенка на руках. Ты ведь еще не окрепла. Малышка очень хорошо ходит. Но если тебе вдруг понадобится ее перенести, позови меня, мужа, прислугу. Поблизости всегда кто-то есть.

— Я постараюсь, папа. Эдвард сказал мне то же самое. Но, папочка, мне так приятно держать ее на руках. И так трудно ей отказывать, когда она просится на ручки.

— Элси, солнышко мое, нельзя просить маму носить тебя, — мистер Динсмор сел на диван, усадил девочку к себе на колени и нежно погладил ее по головке. — Мама может заболеть. Что же мы с тобой будем делать, если мамочка заболеет?

Огромные карие глаза малышки наполнились слезами. Она посмотрела на маму и жалобно спросила:

— Мама заболела?

— Нет, моя радость, не заболела. Не надо плакать, — ответила Элси. Дочка, быстро перебравшись с дедушкиных колен к матери, стала ее целовать и ласково гладить по голове.

Однако, увидев в открытое окно мистера Травиллу, идущего через сад к дому, маленькая Элси сразу же соскользнула на пол и побежала навстречу отцу.

Мистер Динсмор помрачнел, погрузившись в свои мысли.

— Папа, что случилось? Тебя что-то беспокоит? — с тревогой спросила Элси, пододвигаясь ближе к отцу.

Мистер Динсмор обнял дочь и, слегка прикоснувшись губами к ее щеке, глубоко вздохнул.

— Плохие новости, моя дорогая. В сегодняшних газетах сообщают, что выборы выиграл Линкольн.

— Ну и что, папа? Стоит ли из-за этого так волноваться? А вдруг Линкольн окажется очень даже хорошим президентом?

— Элси права, — заметил мистер Травилла, который вошел в комнату с малышкой на руках и услышал последнюю фразу. Сев на диван по другую сторону от жены, он добавил: — Поживем — увидим. Может быть, все еще и обойдется.

Мистер Динсмор печально покачал головой.

— Сомневаюсь. История свидетельствует, что когда часть страны противопоставляет себя другой ее части, дело заканчивалось чаще всего гражданской войной и лишь изредка — бескровным отделением. У нас нет никаких оснований надеяться, что мы станем исключением из правила.

— Как печально! — сказала Элси. — Не могу себе представить, что великий и славный Союз штатов распадется. И мир уже никогда не будет уважать его отдельные части так, как уважает единое целое.

— Я не верю, что будет война. Политики не настолько безрассудны, — возразил мистер Травилла, обнимая дочку. — Конечно, Север не хочет разделения. Но если Юг будет настаивать, его отпустят с миром.

— Полно тебе, Травилла. Даже мирное разделение быстро приведет ко множеству разногласий. Возьми контроль над судоходством по Миссисипи или отказ Севера вернуть беглых рабов. Вот увидишь, все закончится войной.

— Хорас, ты меня пугаешь, — сказала Роза, которая вошла в комнату во время разговора.

Кровь отлила от лица Элси — она побледнела, как мел, задрожала и повернулась к мужу.

— Не будем опережать события, Динсмор, — бодро сказал Эдвард, отвечая на испуганный взгляд жены безмятежным взором. На сердце у Элси сразу стало легче. — Следствия без причины не бывает. Там, где нет угнетения, нет и оснований для революции или гражданской войны.

— Войны возникают по многим причинам, а не только из-за угнетения, — возразил мистер Динсмор. — Неуемная жажда власти, человеческий эгоизм, беспринципность всегда найдут причину, а если и не найдут, то изобретут ее сами. Есть политики, которые ради собственных амбиций способны обмануть народ. И одураченные люди встанут на их сторону. Никто вроде бы и не предлагает изменить устройство страны — даже республиканцы решительно отвергают такие намерения. Но смотрите, какой шум подняли вокруг вопроса, намерена ли новая администрация отменить рабство и передать власть освобожденным рабам. И газеты уже обсуждают сценарий мятежа, который вспыхнет на Юге, и подробно описывают его катастрофические последствия!

— Чудовищно! — воскликнула побледневшая Роза.

— Но, дорогая, на самом деле реальной угрозы нет, — спохватился мистер Динсмор. — Эти беспринципные политиканы сами не верят, в то, о чем говорят. Конечно, они жаждут власти. Но им никогда не удастся спровоцировать народное восстание, хотя они и пытаются обмануть людей ради достижения своих эгоистичных целей.

— Ты сам себе противоречишь, Динсмор, — сказал мистер Травилла.

— Да, ты прав. Отцы-основатели Соединенных Штатов желали избавить нас от позорного пятна рабства. Рабство явно не отвечает нашим политическим взглядам. Но они говорили о постепенном освобождении рабов. Вы не хуже меня знаете, что в нескольких штатах рабство уже отменено. Со временем его отменили бы повсеместно. Однако крайние аболиционисты, которые видят сучок в глазу брата, а бревна в своем глазу не замечают, яростно нападают на южан, постоянно их провоцируют, обвиняют, оскорбляют. Они так разозлили южан, что об отмене рабства теперь не может быть и речи. Природа человеческая такова, что мы изо всех сил удерживаем то, что у нас хотят отнять, — даже если раньше были готовы отдать добровольно.

— Совершенно верно, — сказал Травилла, — и лучше бы вся эта компания крайних аболиционистов, особенно их лидер, Уильям Гаррисон, покаялись в собственных грехах, чем повсюду осуждать грехи ближних. Они только раздразнили южан.

— Но папа, ты же не думаешь, что начнется гражданская война? Ведь наша страна — лучшая в мире! У нас же нет насилия, которое даже мудрецов делает безумными!

— Боюсь, что война все-таки будет, доченька. И мы здесь бессильны. Давайте же возложим эту заботу на Бога, ибо «по воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле» (Дан.4:32).

Зима 1860-1861 годов стала для всех граждан Соединенных Штатов, где бы они ни находились, на Родине или за ее рубежами, временем тревог, неопределенности и уныния. Новости, приходящие в Неаполь из-за океана, все определеннее свидетельствовали, что на любимую Родину надвигается беда.

От страны отделялся штат за штатом. Сепаратисты объявили своей собственностью находящееся в их распоряжении государственное имущество: форты, арсеналы, корабли, порты, судоверфи, таможни, монетные дворы, военные заводы, склады, земли и богатства недр. Вашингтон молчал: президент и правительство бездействовали, боясь вызвать гражданское столкновение.

И наши друзья, как и многие другие сторонники единства Севера и Юга, цеплялись за призрачную надежду, что войны еще можно избежать.

Но, в конце концов, отделившиеся южные штаты создали новое государство — Конфедерацию. Вскоре конфедераты обстреляли мирное судно «Звезда Запада», перевозившее войска и продовольствие для федерального форта Самтер.

— Итак, прозвучал первый выстрел, — со вздохом сказал мистер Динсмор, прочитав сообщение об обстреле корабля.

— Может быть, он останется единственным, папа, — с надеждой промолвила Элси.

— Хорошо бы, — мистер Динсмор встал и заходил по комнате. Элси поняла, что отец чрезвычайно взволнован.

Все с нетерпением ожидали новостей из Америки. Почта, как назло, задерживалась. Но вот наконец пришел большой пакет, в котором были письма и газеты с двенадцатого по двадцатое апреля. Мужчины схватились за газеты. Да, иллюзии рухнули. Началась война. Форт Самтер пал. Президент Линкольн обратился к федеральным войскам с призывом защитить столицу и свободу.

В свою очередь, в Конфедерации десятки тысяч мужчин взялись за оружие. Повсюду создавались новые отряды. Конфедераты экспроприировали государственный военный завод у переправы Харпер, атаковали армию штата Массачусетс и захватили верфи в Норфолке.

Слуга принес почту и передал ее мистеру Динсмору как раз в конце обеда, когда семья все еще беседовала за десертом. Все, и взрослые, и дети, были веселы и довольны.

Мистер Динсмор разложил письма и взял газету с самой ранней датой. Бегло проглядев заголовки, он с горечью воскликнул:

— Началось!

— Что? — спросили все взволнованным хором.

— Война! О, моя бедная страна! Форт Самтер обстреливали тридцать шесть часов, и он пал, — и мистер Динсмор начал читать вслух статью об этом сражении. Все слушали в гробовой тишине.

— И они осмелились обстрелять флаг — символ нашей страны, символ победы в Войне за независимость! Они сорвали его и втоптали в грязь! — воскликнул мистер Травилла, отталкивая стул в порыве необычного для него негодования. — Бог мой, какой позор!

По щекам Элси катились слезы. Роза тоже плакала.

— Пойдемте в библиотеку и вместе прочитаем все эти газеты и письма, — сказал мистер Динсмор, вставая. — Вместе лучше — мы поддержим друг друга.

Он направился в библиотеку, и все последовали за ним.

Первым делом были подробно изучены газеты. Джентльмены по очереди читали вслух, и с каждой новой статьей волнение нарастало. Роза и Элси в промежутках между чтением газет прочитали адресованные им письма.

Элси получила весточки от тети Аделаиды, Уолтера и Анны. Роза — от мамы, Ричарда, Мэй и даже от Софи.

Последнее письмо, похоже, было написано в состоянии отчаяния.

«Роза, Роза, я, кажется, сойду с ума! Муж и его братья ушли в армию. Они, особенно Гарри, возненавидели Север. Все в ярости. Все рвутся в бой. А я уверена, что наши с тобой братья пойдут добровольцами за Север. Что же, если родные мне люди встретятся, они убьют друг друга? Сердце мое разрывается на части!

И, главное, из-за чего весь этот кошмар? Ведь никто нас не притеснял и не притесняет! Но когда я сказал об этом Гарри, он мрачно улыбнулся и ответил: «Что, прикажешь сидеть и ждать, когда янки закуют нас в цепи?» Я возразила: «Гарри, но лично я не вижу никаких цепей. Прежде чем очертя голову бросаться в бой, подождите хотя бы, пока не услышите их звон». А он опять так нехорошо заулыбался, но сказал успокаивающе: «Не переживай, любимая, не надо. Север не решится воевать. А если они и попытаются, то проиграют. Причем очень скоро». Но я уверена, что северяне так просто не сдадутся — они ведь тоже американцы.

К нам вчера приходили Артур и Уолтер Динсморы. С Артуром дело обстоит еще хуже, чем с Гарри. Он прямо-таки сошел с ума и заявил мне, что без колебаний застрелит любого из моих братьев, если встретится с ними в бою. Уолтер по этому поводу ничего не говорит и идти в армию, по-моему, не собирается. Артур подозревает его в симпатиях к политике северян. Он сказал, что знай он это наверняка, то пристрелил бы и Уолтера. Или повесил бы его на ближайшем дереве. Боже мой, родные братья!

Ох, Роза! Молись о нас! Молись, чтобы эта ужасная война не состоялась! Молись!»

Роза была ошеломлена письмом Софи, а прочитав остальные письма, разрыдалась. Она узнала, что Ричард, Гарольд и Фред уже в армии, а Эдвард намерен пойти добровольцем, если война затянется.

— Сердце кровью обливается. Господи, что же творится? — воскликнула Роза, жалобно глядя на мужа заплаканными глазами.

— Мужайся, дорогая, — промолвил мистер Динсмор. Он подошел к жене и сжал ее холодные пальцы.

— Бедная моя страна! Наши братья! Они в разных армиях! Они пошли друг на друга. О Хорас, Хорас! Что же нам делать?

— Все в руках Божьих, дорогая. Пусть это утешит тебя и всех нас, — помедлив, ответил мистер Динсмор. — Хотя то, что происходит — просто ужасно! Братья, друзья, добрые соседи вдруг возненавидели друг друга и готовы обагрить руки в крови вчера еще близких и родных людей. И ради чего? Чтобы кучка отвратительных эгоистов получила неограниченную власть? Ради власти эти мерзавцы предали страну, обманули народ, а теперь готовы пролить кровь десятков тысяч соотечественников и превратить наш прекрасный солнечный Юг в руины!

— О, только не это! — воскликнула Элси. — Папа! В газетах сказано, что война продлится не более трех месяцев.

— Они забывают, что американцы пошли против американцев. Хорошо, если война закончится за три года.

Элси горько заплакала.

— Ну, ну, женушка, — сказал мистер Травилла, ласково привлекая ее к себе. — Будем надеяться на лучшее. Что тебе пишут?

— Тоже о войне, о чем же еще? Тетя Аделаида так горюет! Она любит Юг, как и все мы. Но, подобно нам, не желает разрушения союза южан с Севером. И еще она очень любит мужа, а он горой стоит за президента и федеральное правительство. Но она страдает даже не потому, что он намерен пойти в армию. Ее сердце разрывается из-за того, что ее братья и братья мужа — по разные стороны фронта. Ах, Эдвард! Разве это не ужасно? Гражданская война на нашей Родине! В нее втянуто так много близких нам людей, и они враждуют!

Некоторое время в библиотеке стояла скорбная тишина. Ее нарушил мистер Динсмор, спросив у дочери:

— А что пишет Анна?

— Она лопается от злости, папа. О Севере отзывается с огромным презрением. Ликует, что форт Самтер разгромлен, что конфедераты захватили имущество Соединенных Штатов. Гордится воинственным духом Дика и Артура и насмехается над бедным Уолтером. Ее бесит, что он молчалив, печален и воздерживается от участия в конфликте. Еще она пишет, что родители почти готовы выгнать Уолтера из дома, потому что более пылких сепаратистов, чем твой отец и его жена, наверное, не существует.

— Я получила письмо и от Уолтера, папа. Он очень подавлен и намекает, что близкие ему угрожают. Но ему невыносима мысль о борьбе против государственного флага, и, что еще хуже, — против старых друзей с Севера. Уолтер хотел бы быть с нами или просто где-нибудь за границей, чтобы избежать участия в войне.

— Бедняга! — вздохнул мистер Динсмор. — А я получил письмо от отца, но еще не прочитал.

С этими словами он распечатал конверт. По мере того как мистер Динсмор читал письмо, его лицо становилось все более мрачным. Нахмуренные брови и суровое выражение напомнили Элси некоторые события ее детства. Наконец мистер Динсмор передал послание Розе, холодно заметив:

— Отец хочет, чтобы я стал таким же преданным сепаратистом, как он сам.

— Но ты ведь против отделения, папа, разве нет? — спросил юный Хорас. — Ты ведь не будешь стрелять по звездно-полосатому флагу?

— Конечно, не буду, сынок. Юг всегда был моим домом, и я люблю его больше других частей страны, но целую страну я люблю сильнее.

— Я тоже! — воскликнула Роза от всего сердца. — И если мой родной штат восстанет против федерального правительства, я первая скажу: «Усмирите его». Какая разница, Запад, Восток, Север, Юг, Центр? Меня всегда учили, что моя страна — это нерушимый Союз. На Севере так учили всех.

— Да, и моя мать меня так учила, и этому я учу своих детей, — ответил жене мистер Динсмор. — Я потерял маму в очень юном возрасте, но ее наставления я никогда не забуду.

— Я уверен, что многие на Юге тоже за союз, — сказал мистер Травилла. — И не было бы там никакого мятежа, если бы лидеры не обманули людей. Те, кто руководит отделившимися штатами, вряд ли прислушиваются к голосу народа.

— Негодование Севера из-за оскорбления флага справедливо, — сказала Элси, — я не удивляюсь, что вся страна всколыхнулась после такого позора.

— Я готов сражаться, чтобы вновь поднять наш флаг! — возбужденно воскликнул юный Хорас. — Да, готов! Папа, ты меня отпустишь? Я уже достаточно взрослый.

— Нет, ты еще мальчишка, причем глупый. Тебе всего тринадцать лет. Достаточно взрослый человек вряд ли согласится сражаться со своими кровными родственникам. Ты что, готов убить кого-то из них? Например, дядю Уолтера?

— Ох, папа, нет, нет! Я ни за что не позволю, чтобы хотя бы волос упал с головы дяди Уола, будь он хоть сто раз сепаратистом. Я его очень люблю!

— Убить дядю Уола! Хорас, братик, ты что, с ума сошел? — воскликнула Розочка. — Мамочка, сестрица Элси, почему вы так плачете?

Остаток дня старшие члены семьи провели, обсуждая новости. Они не могли думать или говорить ни о чем, кроме войны, — такой важной и такой болезненной для каждого темы. Женщины то и дело принимались плакать. Каждая газета была изучена вдоль и поперек, а каждое письмо перечитывалось вновь и вновь, пока его не выучивали наизусть.

Письмо Мэй содержало красочное описание волнений в Филадельфии, формирование добровольческих отрядов, подготовки бойцов, изготовления звездно-полосатых флагов и повсеместного пения патриотических песен. А в конце письма Мэй рассказала о горестном расставании с дорогими братьями, которые могут и не вернуться с поля битвы.

Днем было ясно и тепло, но к вечеру с моря подул холодный порывистый ветер. Облака сгустились, скрыв звезды и превратив молодой месяц в туманное, расплывчатое пятно, колеблющееся на темном небосклоне.

Мистер Динсмор с опущенной головой и скрещенными на груди руками медленно ходил по открытой колоннаде, с которой открывался вид на залив. Он был погружен в тягостные размышления.

Дверь, ведущая из дома на колоннаду, отворилась, и в ее проеме показалась подсвеченная сзади стройная женская фигура.

— Дорогой папа, — позвала Элси севшим от слез голосом, — ты такой печальный. Чем тебя утешить?

Мистер Динсмор остановился, встряхнул головой, словно отгоняя невеселые мысли, обнял Элси и прижал ее к своему сердцу.

— Спасибо, девочка моя. Да, мне невесело. А кому сегодня весело? Не надо меня утешать, дорогая. Но вот если бы я мог утешить тебя, убрать из твоей жизни все печали! Знаю, знаю, — предварил отец возражение Элси, — что так нельзя: «Ибо Господь кого любит, того и наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр.12:6).

— Да, папа, спасибо апостолу за эти слова. Они поддерживали меня во всех испытаниях. Но как ужасно, как невыносимо знать, что наши соотечественники убивают друг друга!

— И это тем более горько от того, что в войне участвуют наши близкие! И все они готовы пролить кровь своих друзей и даже родных. Элси, я все думаю о моих младших братьях. Они ведь так и не стали христианами. И отец тоже. Как они перенесут грядущие испытания? А вдруг в бою их настигнет внезапная смерть? Доченька, помоги мне молиться о них. Ведь Христос сказал, что «если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного» (Мф.18:19).

— Конечно, папа. Я буду о них молиться. Бедный Уолтер. А дедушка! Я думаю, папа, что дед любит тебя больше других своих сыновей. Но если кого-то из них убьют или даже ранят, для него это будет ужасным ударом.

— Да, ты права. Артур — любимец матери. Я думаю, сейчас она жалеет, что Артур тогда полностью выздоровел, перестал хромать и стал пригоден к службе в армии.

Мистер Динсмор и Элси сели на скамью.

— Дети уже спят?

— Давно и крепко. Я стараюсь привить моим малышам привычку рано ложиться. Помнишь, как ты учил меня?

— Правильно.

— Папа, ты знаешь, так хорошо быть матерью! Держать маленькую Элси на коленях, чувствовать прикосновение крошечных ручек к лицу. Мне так нравится, когда она целует меня, радостно приговаривая: «Мама, мама, моя мамочка. Дорогая мамочка Элси! Милая, любимая мамочка Элси».

— Я не могу судить, доченька, насколько хорошо быть матерью, но могу с уверенностью утверждать, что быть отцом очень приятно. Да, в Америке война, а жизнь продолжается...

Некоторое время отец и дочь сидели молча. Каждый думал о далекой Родине, о воле Небесного Отца, Который через страдания, боль и смерть ведет людей к спасению. Вскоре к ним присоединились мистер Травилла, Роза и юный Хорас. Подросток засыпал отца вопросами о войне и ее причинах. Мистер Динсмор терпеливо отвечал сыну, то и дело привлекая к разговору мистера Травиллу. Дамы внимательно слушали, время от времени вставляя свои замечания или задавая вопрос.

Теперь почту из Америки ждали с двойным нетерпением. Кто бы ни одержал победу, конфедераты или федералы, для наших друзей новости о войне всегда были горестными.

Первое время письма и газеты приходили и с Севера, и с Юга, отражая картину событий с обеих сторон. Но вскоре федеральные войска блокировали Юг, и письма оттуда стали крайне редкими — их привозили либо корабли конфедератов, избежавшие встречи со сторожевой эскадрой Севера, либо иностранные суда.

Вот таким путем, на британском шлюпе, в начале июня до Элси добралось письмо от мисс Стэнхоп. Как и все послания из Америки, оно было целиком посвящено военным событиям. Старая леди всем сердцем любила Юг, но решительно выступала за целостность страны и, по ее словам, «мнения своего менять не собиралась, кто бы там ни взбунтовался».

Лэндсдэйл волновался. Повсюду — на крышах, столбах, на деревьях — развевались государственные флаги США. В городе создавались добровольческие отряды. Гарри Дункан в первый же призыв ушел на фронт и в то время, когда мисс Стэнхоп писала письмо, сражался в Вирджинии. Сама же она денно и нощно молилась о племяннике и, как большинство женщин города, вязала носки, шила солдатские рубашки, а также готовила перевязочный материал и продовольственные посылки для раненых бойцов.