Эмиль. Мне тебя не вернуть (СИ)

Глава 11

Сейчас мне хочется исчезнуть. Испариться и не слышать, что ответит Эмиль, потому что его ответ мне явно не понравится.

Он щурится и смотрит исподлобья некоторое время. Минута, а может, чуть больше. Однако этот короткий промежуток тянется словно бесконечность, выбивает почву из-под ног.

Лучше пусть промолчит или поменяет тему. Но не делает мне больно. Потому что то безумное желание, которое заставляет меня тянуться к Бестужеву, пропадет моментально. Между нами встанет стена, прошибить которую будет невозможно как минимум несколько месяцев.

— Забыла, как меня послала на хрен, сказав, что беременна от него? Как переспала с ним… Я, кажется, ошибся… Память у тебя так себе.

Я усмехаюсь. И усмешка эта такая горькая… И я убеждаюсь в очередной раз: он не интересовался мною все эти годы, не узнавал, с кем я продолжила свою жизнь. Вероятно, даже о дочери не знает.

— Я не говорила, что беременна от него, — мой голос превращается в жалкий шепот. Самой становится стыдно. Потому что я не слабачка. Я сильная женщина, которая не сломалась ни перед кем. Которая умеет себя защищать, заступаться за свои права. Которая не даст себя в обиду и глотку перегрызет человеку, который тронет ее или же дочь. — И никуда я тебя не посылала. Знаешь, думала, действительно какие-то чувства испытываешь ко мне. Все еще незабытые… Оказалось…

И опять усмешка. Сердце барабанит в груди, напоминая, как этот человек важен мне. Иначе я не стала бы так нервничать, переживать, разговаривая с ним. Ладони потеют.

Кресло, в котором сидит Эмиль, катится к столу вплотную. Бестужев кладет горячую ладонь на мое бедро, скользит до колена.

— Что же тогда означали твои слова, Арина? — хрипло, с нотками раздражения. — Ты была для меня всем. Ты была для меня женщиной, ради которой я готов был душу дьяволу продать. Но ты… Не оценила. Ушла к нему. Переспала. И зачем мне такая баба?

— Интересный вопрос, Эмиль. Я же переспала с ним. И тогда, и сейчас… В браке. Целых восемь лет. Зачем же я тебе? М-м-м?

Рука Бестужева скользит выше — лезет под пиджак. Пальцами гладит спину сквозь ткань блузки, отчего мурашки рассыпаются по коже, а по телу бежит теплая волна наслаждения.

— Не знаю, — кривая усмешка трогает его губы. — Честно говоря, не думал, что так потянет к тебе. Спустя восемь лет. А ведь я должен ненавидеть тебя до сих пор. Потому что предала. Изменила…

— Эмиль, — качаю головой, накрывая его ладонь, которой он дотрагивается до моего лица. Пальцами гладит скулу. — Я тогда просто хотела… Хотела, чтобы ты остался на свободе. Чтобы из-за меня не сидел за решеткой черт знает сколько. Я просто хотела… Чтобы ты жил. Пусть без меня. Пусть я без тебя. Но чтобы ты жил. На свободе! Я боялась… Ведь ты из-за меня попал в тюрьму. Ты из-за меня…

— Из-за тебя? — перебивает. Недоумевает. — При чем тут ты, Арина?

— Ты сейчас издеваешься? — я хочу опуститься на ноги, но Эмиль не позволяет. Хмурится, пригвождает меня к месту одним взглядом. Будто приказывает: «Продолжай». — Я в ту ночь попросила тебя выйти прогуляться. А потом те алкаши… Они же в мой адрес бросали нецензурные слова, обзывали продажной. Ты их избил из-за чего? Из-за меня! И один из них умер ведь, Эмиль. Причиной всему была я.

— Так, стоп, — резко перебивает в очередной раз. — Арина, он умер, да. Но при чем тут ты? — повторяет свой вопрос. — Я похож на отморозка? Не избивал я никого до смерти. И вообще… Меня обвиняли в торговле дерьмом… Ерунда, конечно. Много нервов мне потрепали. Но в итоге до них дошло, что я вообще ни при делах. Спустя месяц где-то. А тот придурок умер из-за передозировки. Я не понял… Это тебя так обманули, что ли? Вот почему ты тогда сказала, что не хочешь жить с преступником. С убийцей вообще круто прозвучало бы, — смеется нервно. — И ты поэтому легла с ним в одну кровать? Браво, — резко отпускает меня, хлопает в ладони. На лице злая ухмылка. — Браво, Арина. Я тебя недооценил. Оказывается, ты гналась за выгодой. И без того нищий Эмиль стал еще и убийцей. А у Глеба есть все. Деньги, бизнес, власть. Вот ты и выбрала его. А теперь тебе выгодно вернуться ко мне, верно? Отлично. Но чтобы быть со мной, дорогая, ты должна мне понравиться. Покажешь, на что способна? — его пальцы касаются пуговицы моей рубашки, а в глазах сверкают хитрые огоньки.

— На хрен ты мне не сдался, Бестужев! — отбрасываю его руку с себя. — Чтобы в аду вы горели. И ты. И Салтыков. Ненавижу обоих!

​Чувствую себя ребенком. Дали шоколадку, уговорили, и я поверила словам посторонних людей.

Как я могла не додуматься? Глеб обвел меня вокруг пальца, обманул. Я, тупая идиотка, даже не стала сомневаться в его обвинениях в адрес Эмиля. Потому что все было перед моими глазами. Я видела, как он избивал мужчин, но откуда я могла знать, что не он стал причиной смерти одного из них.

Одно знаю точно: поговори я с Эмилем тогда… Узнала бы всю правду и не пошла бы на поводу у Салтыкова. Мы не потеряли бы восемь драгоценных лет, я не скрыла бы от Бестужева дочь.

Но все случилось иначе. Я облажалась.

В груди неприятно колет от слов Эмиля. Но что бы он там ни говорил, я умом понимаю, что он специально меня провоцирует, чтобы я продолжила свою речь. Но я и без того наговорила слишком много лишнего. На эмоциях! Хоть и обещала молчать.

Пусть сам все узнает. Пусть мучается, сам бежит за мной, признает свою ошибку.

Я не продажная.

С Глебом не спала никогда в жизни. Мне противно от него. А еще больше от самой себя, что в прошлом поверила ему и угробила наше с Эмилем счастье.

Хотя… Не буду так жестока к самой себе. Не только я виновата в случившемся много лет назад. Возможно, я была глупой, двадцатидвухлетней девчонкой. Но Бестужев, взрослый мужчина, тоже поступил как ребенок. Слишком много мы ошибок наделали и все еще продолжаем в том же духе…

— С тобой мне разговаривать не о чем. И да, я даже не стану тебя убеждать в чем-либо. Думай обо мне что хочешь. Еще одно вбей в голову: сексом я могу заняться с кем угодно. От тебя мне нужна всего лишь работа. Если я тут лишняя, просто выгони, и все. Мужчину я себе найду при любом раскладе. Неоднократно Глеба спящим оставляла и сбегала из дома. Так что… Я как бы привыкла. И ты обязательно найдешь, с кем лечь сегодня в кровать, босс.

Я смотрю в упор в синие глаза. Не моргаю. Даже не дышу. Но нервно сглатываю ком в горле, когда Эмиль сильно сжимает мое бедро, впивается в кожу пальцами до боли.

Я опускаюсь на ноги, но отойти не получается. Эмиль встает и цепляется за мой локоть железной хваткой. Губы поджаты, грудь вздымается.

— Всегда ненавидел, когда ты несла чушь, чтобы подколоть меня. Ведь знала, как я ненавижу такое поведение. И сейчас… Сбегала от мужа, говоришь? — горькая усмешка трогает его губы. — И к кому же ты бежала, Арина?

— Это совершенно не твое дело, Бестужев! С кем я сплю, с кем встречаюсь — тебя волновать не должно. Ты всего лишь мой босс, не больше. И это тоже под знаком вопроса, потому что после сегодняшнего разговора я просто уйду. Напишу заявление, и все. Чтобы не бесить тебя своим тупым поведением и колкими словами. Доволен? Отпусти меня! Даже о Диларе разговаривать теперь смысла нет. Потому что твоей помощи я больше не хочу!

— Арина! Не наглей. Не перегибай!

— Ты прав, — вздыхаю. — Мне лучше уйти. Иначе действительно натворим непоправимое. Отпусти.

Бестужев отпускает, но я вижу, как он не хочет, чтобы я ушла. Не так я представляла себе наш разговор, но что есть, то есть. Ничего не поделать.

Покидаю компанию злая. Бесит все, даже своя речь. Я, кажется, действительно перегнула палку. Наговорила то, чего нет на самом деле. Если увижу Глеба, то просто врежу ему что есть силы.

И он не заставляет себя долго ждать. Едва я сажусь в машину, как он открывает дверь и располагается рядом. Смотрит так, будто мы близкие друзья. Или же все еще муж и жена. Только такие счастливые…

— Какого черта? — рычу.

— Надо поговорить, — отрезает как ни в чем не бывало.

— Поговорить? — повышаю я голос настолько сильно, что мой все еще муж морщится. — Да я тебя прикончу, придурок! И без того злая, так еще и ты, будь неладен, не «делай» мне мозги. На развод я уже подала, только посмей тянуть кота за хвост! Клянусь, иначе для тебя еще хуже будет!

— Я с тобой не разведусь, — безапелляционно заявляет Глеб. — Делай что хочешь, но развода ты от меня не получишь.

Боже… Как же орать хочется! Жаль, что под рукой ничего тяжелого нет, чтобы вмазать этому сукину сыну. Клянусь, даже глазом не моргну как в прошлый раз, когда он ко мне приставал.

— Слушай меня внимательно, Глеб, — сжимаю я крепко руль, смотрю перед собой отсутствующим взглядом. Цежу сквозь стиснутые зубы: — Несколько лет назад ты мне сказал, что алкоголик умер из-за того, что Эмиль его избил. Ты меня бессовестно обманул, зная, что ради Бестужева я пойду на любой шаг. Ты нам жизнь испоганил. Поверь, я все еще не начала… Я все еще не нашла времени расправиться с тобой раз и навсегда. Ты будешь гнить за решеткой, я тебе обещаю. Осталось совсем чуть-чуть. И пока я добрая, лучше проваливай отсюда! Мне срочно нужно ехать! Не до тебя сейчас! — последнее опять же кричу.

— Вот оно как. Значит, он тебе уже все рассказал, — хмыкает, хватая меня за руку, и дергает на себя. — И о том, что Эмилия его дочь, он уже знает?

— Ну а как же. Я достаточно долго скрывала от него правду. Пора теперь плюнуть на прошлое и начать все с чистого листа. У тебя не получилось, Глеб. Смирись. Ты проиграл. А теперь выходи из машины. Я больше повторять не стану.

Краем глаза замечаю полицейскую машину в метрах десяти от своей. Но не успеваю я ничего сделать, как Салтыков цепляется за мое горло и крепко его сжимает. Одним действием вышибает весь кислород из легких. Дышать почти невозможно.

Я наугад бью по рулю, стараюсь именно посередине, чтобы привлечь к себе внимание сигналом. Боковое стекло опущено. Машу рукой, дав тем самым понять, чтобы помогли.

— Мен…ты… — выдавливаю из себя. Глеб не сразу понимает. Но когда полицейская тачка тормозит напротив моей, быстро отпускает мою шею. — Придурок! Сукин сын! — откашливаюсь.

— С вами все в порядке? — спрашивает мент, едва я покидаю салон, из которого выхожу, чуть ли не выползая.

— Да, — прижимаю руку к горлу. — Еще немного, и он придушил бы меня. Вышвырните его, пожалуйста, из моей машины. Мне за дочерью в школу ехать надо, а он…

— Я твой муж вообще-то! — рявкает Салтыков. — А ты к чужим мужикам в кровать лезешь. Что я должен сделать? По голове тебя погладить?

— Так разводись, сукин ты сын гребаный! Я тебя рядом с собой насильно не держу! Раз я такая продажная, какого хрена не отпускаешь, а руки вместо этого распускаешь? Да потому что врешь! Всю жизнь мне сломал! Чтоб ты сдох!

Я сажусь за руль под пристальным взглядом ментов и прохожих и еду за дочерью.

Что за день такой, Господи?! Одно знаю точно: от Салтыкова надо избавиться раз и навсегда. Иначе он однажды меня действительно убьет, а я даже опомниться не успею. Маньяк настоящий. Совсем сдурел.