Эмиль. Мне тебя не вернуть (СИ)

Глава 26

Внутри меня творится не пойми что. Мне хочется заорать в голос, сказать, как я его ненавижу. Но огонь, с каждой секундой все больше растекающийся по телу, заставляет меня молчать и подчиниться этому самодовольному мерзавцу, который вот-вот возьмет меня прямо здесь, посреди комнаты. На тумбочке.

Я зарываюсь в его волосы пальцами, тяну их что есть силы, слыша звериный рык. А в следующий момент Эмиль несдержанно рявкает, чтобы я раздвинула ноги шире. Нет, делать то, что он велит, я не собираюсь. Поэтому он берет инициативу в свои руки. Всего секунда — и одним резким движением вжимается в меня, заполняет собой.

Я приоткрываю рот, но вымолвить ни единого слова не получается. Это что-то невероятное… Тело покрывается мурашками. Разум туманится. Да, я хочу его. Всегда хотела. Всю жизнь. Ждала его. Хранила верность не мужу, с которым была в браке много лет, а именно ему. Эмилю Бестужеву. Потому что после него мне не хотелось никого. Ни одного мужчину. Не до них было.

Я не должна испытывать к этому человеку настолько сильные чувства. Не должна, но ни разум, ни тело не слушаются. Я выгибаюсь в такт каждому его движению. Впиваюсь ногтями в спину Эмиля через слой ткани. Еле сдерживаю себя, чтобы не простонать. Не показать ему, как я ждала этого момента.

— Молодец… Вот так… — шепчет охрипшим от страсти голосом, кусает нижнюю губу. Глаза его полуоткрытые, как и мои. Одна рука сжимает мое бедро, вторая — затылок, Эмиль не хочет, чтобы я отвернулась. — Так долго ждал этого дня…

— Сукин ты сын, Эмиль. Я тебя ненавижу… — выдаю на выдохе. — Ненавижу всем сердцем и душой.

— Да, вижу, — он тихо смеется и впивается в мои губы. Толкает язык в рот, и я чувствую вкус виски и шоколада. — Расслабься. Просто расслабься, Арина.

Он начинает двигаться очень быстро и резко. Я же уже затрудняюсь соображать, анализировать происходящее…

Вообще-то в соседней комнате моя дочь учит стихотворение. А мы с ее отцом занимаемся тут безумием. Она в любой момент может появиться, но без стука внутрь не зайдет никогда. Я ее не так воспитывала.

Снова толчки. Слишком быстрые. И я просто не могу сдержать всхлип. Утыкаюсь носом в мужское плечо, вонзаюсь ногтями в кожу шеи Эмиля. Секунда, вторая… И третья… И я просто дрожу от разливающихся по телу импульсов тока. От того, как внутри меня пульсирует кое-что огромное и горячее.

— Сукин сын…

Я отталкиваю его от себя и иду прямиком в ванную, откуда вышла буквально несколько минут назад. Теплая струйка жидкости течет по бедру. Я пытаюсь не обращать на это внимания и не думать, что только что произошло между мной и этим… Засранцем Бестужевым. Он меня бесит. Бесит тем, что мое тело до сих пор помнит его. Да и я, собственно говоря, никогда не забывала. Бесит тем, что я не могу отстраниться тогда, когда он вот так хочет близости. Я и сама хочу. А еще бесит тем, что, несмотря на его слова… На то, что угрожал мне точно так же, как когда-то Глеб, я все равно не смогла удержаться и поддалась его напору.

Выйдя из ванной, я не нахожу Эмиля в комнате. Дочка повторяет стишок, измеряя коридор небольшими шагами.

— Мам, я все, — выдыхает, протягивая мне книжку. — Ты подержи, я тебе расскажу и спать. Глаза слипаются.

Улыбаясь, приобнимаю дочь, прижимаю к себе.

— Давай.

Буквально через двадцать минут Эмилия засыпает в своей кровати. Глажу ее по голове, целую в висок, мысленно подмечая, что она сильно похожа на своего отца. Характер, внешность… Манера общения (временами).

Бестужев в своем кабинете. Я слышу его голос, резко останавливаюсь у двери. Пытаюсь сообразить, о чем идет речь, но до меня ничего не доходит.

— Ты уверен? — рявкает он. — Информация не может быть ложной?

Интересно, о чем идет речь.

— Да не знаю я! Но… Знаешь, в принципе ожидаемо. Человеку важен сын. А на дочь он давно наплевал. Никогда не интересовался. Можно сказать, когда-то продал ее.

Я без стука захожу внутрь и, взглянув в лицо Эмиля, хмурюсь. Бестужев прощается со своим невидимым собеседником и бросает телефон в сторону.

— Что происходит?

— Ничего интересного, — отводит взгляд. И его это действие отчетливо дает понять: разговор касался меня.

— Расскажешь или мне пытать тебя?

Эмиль усмехается, хлопая ладонью по своему бедру.

— Иди ко мне, — и это не приказ, а просто просьба. Смягчился, значит, мерзавец? Пожалел о своих словах? — Расскажу.

Выдохнув, сажусь на край стола, но Эмиль хватает меня за руку, притягивает к себе. Располагает на своих коленях.

— Не переходи границы…

— Их давно нет, — горячо шепчет мне в губы.

— Ты установил четкую границу между мной и тобой, когда начал угрожать мне дочерью, которую я воспитывала одна и пыталась защитить от всех на свете. Ты начал качать свои гребаные права, на которые я плевать хотела!

— Чшшш, не заводись, Волчонок. Я не хочу ссориться. Прости… Я уже пожалел. Но иногда ты можешь вывести человека из себя и заставить сказать необдуманные слова.

— Это ты… Можешь необдуманные слова говорить. Где же ты потерял свою сдержанность? Так хвалил себя… Что ты гораздо разумнее меня.

— Это было давно, — очередная усмешка и легкий поцелуй в шею.

— С кем ты по телефону разговаривал?

— Со знакомым.

— И дело касалось меня, верно?

— Арин, это не очень приятная тема. Ты уверена, что…

— Я хочу знать все, что относится ко мне, Эмиль.

Бестужев вздыхает. Поднимает на меня глаза, смотрит пристально.

— У твоего отца есть сын, Арина. Ему почти восемнадцать. Ну и, соответственно, женщина… Кстати, живет он с ней давно. Ты знала что-нибудь?

— Нет, — удивляюсь я. Даже отстраняюсь слегка и внимательно изучаю лицо Эмиля. Чтобы понять, не шутит ли он. — Ты серьезно? Брат… Женщина? Ничего подобного не слышала. И вообще… Черт!

Тру рукой подбородок. Усмехаюсь. Нет, это какая-то странная информация.

— У пацана проблемы. Он увлекается не очень хорошими веществами, Волчонок. Такими шагами скоро или сдохнет, или же попадет за решетку.

С каждым словом я испытываю все больший шок. Распахиваю глаза, приоткрываю рот, но сказать ничего нормального не могу. Это просто невозможно…

— Мы с отцом никогда не были близки… Точнее, были, но до того времени, пока он не стал настаивать на браке с Салтыковым. Знаешь, за последние несколько лет я даже задумывалась над тем, что, возможно, он вообще мне не родной. Разве родные так поступают? Я никогда не заставлю своих детей жениться на тех, кого они не хотят в своей жизни…

— Как мне нравятся твои слова, — хрипло смеется Эмиль.

— Не поняла. Какие слова? Я тут о чем, а ты…

— Своих детей. Именно так ты сказала, Арина. Насчет твоего отца. Я тоже так думал, но, к сожалению, он тебе родной. Извини, конечно, за прямолинейность и резкость, но это так. Он перевел один из своих домов на имя того парнишки, который хочет продать его… Я вот думаю… Может, позвонишь отцу и расскажешь о планах его сынишки, которого он так ценит? А тебя вообще не считает своей. Они с Салтыковыми сегодня были на открытии какого-то их общего маркета. Поверь, ты сделаешь своему папе очень крутой подарок — заставишь снять розовые очки с глаз.

— С удовольствием сделаю, — киваю. — Дай мне свой телефон. Будет еще круче, если он увидит, что я звоню с твоего номера. Отец века, ей-богу.