Ересь Хоруса: Омнибус. Том I

Мое имя Гуртадо Бронци.

Там я сказал это. Я сказал это, и тех слов не вернуть. Тайна раскрыта.

Остальное? Ну, если пожелаете. Меня зовут Гуртадо Бронци, я гетман (сеньор-капитан, к слову) бригады Гено пять два Хилиад Имперской Армии, гордости Терры. Я рожден на Эдессе и горжусь своей свободой, убежденный Катерианин и являюсь братом двум своим сестрам и брату. Мои уши слышат лишь приказы уважаемого Лорда-Командира Наматжиры, мои руки выполняют волю Императора с помощью моего лазерного карабина, мой рот… ну, я знаю достаточно много, и мой рот знает, когда не стоит говорить об этом.

Потому что он научил нас быть скрытными. Нет, его имени я называть не буду. Я же говорю, он научил нас быть скрытными. Это его путь, и мы любим его за это. Величайшим подарок, который он нам преподнес, это разрешение разделить с ним его секрет.

Почему? Потому что мы были там. Я имею ввиду Тель Утан и Порт Мон Ло, а теперь и Дрожащие Холмы. Если бы это произошло не с нами, произошло бы с другими.

О чем вы шепчетесь? Я слышу ваш шепот. Вы не хотите, чтобы я что-то услышал? Какие секреты вы скрываете?

Боль? Это все? Это все, что вы способны предложить мне? Да, боль раскрывает тайны. Некоторые секреты и некоторые рты. Что вы уготовили для меня? А, теперь я вижу. Что ж, это ваш долг. Я не приветствую это. Что это будет? Глаза? Гениталии? Сухожилия между пальцами? Первое, что вам нужно знать…

Ннннннггхх!

Милосердный…

Да ты эксперт, маленький человек. Настоящий эксперт. Ты ведь делал это раньше? Стойте, я…

О Терра! Ааа! Вот дерьмо! Ннннгх!

Маленький ублюдок, дай мне закончить, пожалуйста! Дай мне закончить предложение!

Пожалуйста? Да?

Ну тогда ладно. Это не сработает. Просто не сработает.

Я ничего вам не скажу. Не важно, что вы со мной сделаете, абсолютно не важно. Жги меня, но мой рот будет закрыт.

Потому что это все, что он просил от нас. Одна-единственная вещь. Я могу рассказать тебе кто я, кем я был, но я не могу — не буду — предавать его доверие.

Ннннннннннгх!

Дерьмо! Ты ублюдок!

Ммммммхх…

Что? Что? Давай, спроси меня еще раз. Жги меня, если ты должен делать это. Мое имя Гуртадо Бронци. Это все, что ты от меня узнаешь.

Глава первая Тель Утан, Нурт, два года до Ереси

Нуртиец пробормотал что — то перед смертью. Он указал на своих противников затвердевшими от пыли пальцами, проклиная их семьи и их жалкие судьбы. Солдаты научились игнорировать оскорбления, но что-то было в проклятиях Нуртийцев, отчего Сонека побледнел.

Нуртиец лежал на спине на горном склоне. Песок окрасился в красный цвет там, где его настиг выстрел. Розовая роба стала жесткой в тех местах, где кровь высохла от жарких лучей полуденного солнца. Его серебристая броня, с выгравированным тростником, сверкала подобно зеркалу. Его ноги безвольно лежали на песке, намекая на сломанные кости.

Сонека устало прошел к умирающему. Глубокая тьма соприкосалась с красным горизонтом. Опускающееся солнце осветило торчащие кромки скал и валунов ярким оранжевым сиянием.

Сонека отвел в сторону свой сияющий щит, чтобы Нуртиец смог увидеть его глаза. Он опустился на колено.

— Заканчивайте с проклятиями, ладно?

Солдаты столпились вокруг него, наблюдая. Тем не менее оружие они держали наготове. Ветер пустыни обвевал их, заставляя шевелиться их одежду. Лон, один из паш Сонеки, уже сломал оружие Нуртийца и зашвырнул его подальше.

— Все кончено, — сказал он своему врагу. — Ты будешь говорить со мной?

Взглянув на него, Нуртиец что-то прошептал. В уголках его губ появились кровавые пузыри.

— Сколько? — спросил Сонека. — Сколько вас еще засело в этой дыре?

— Ты… — начал Нуртиец.

— Да?

— Ты … Ты часто имел свою мамочку?

За спиной Сонеки Лон поднял свой карабин.

— Расслабься, это не худшее, что я слышал, — успокоил его Сонека.

— Но ваша мать прекрасная женщина — произнес Лон.

— А, теперь ты тоже захотел с ней?..

Кто-то засмеялся. Лон покачал головой и опустил карабин.

— Последний шанс, — сказал Пето Сонека умирающему. — Сколько?

— Сколько вас еще? — спросил Нуртиец сухим шепотом. Он говорил с сильным акцентом, но не стоило ожидать, что ксенос будет мастерски владеть языком Империума. — Сколько еще? Вы спустились со звезд, но не делаете ничего.

— Ничего?

— Ничего, не считая подтверждения, что вселенная полна зла.

— Так вот, что ты о нас думаешь?

Нуртиец пристально посмотрел на него остекленевшем взглядом. Из его рта полилась кровь.

— Он мертв — заключил Лон.

— Верно подмечено — произнес Сонека поднимаясь с колен. Он обернулся, взглянув на людей, собравшихся на склоне позади него. Чуть впереди два горящих Нуртийских транспорта извергали в небо сажу и дым. Издалека слышались выстрелы из лазерных карабинов.

— Потанцуем — сказал он.

К западу от гор, насколько хватало взгляда, виднелось лишь нагромождение камней. Ландшафт представлял собой ломаную цепь гор и углублений между ними, которые в вечернем свете тонули в тенях и становились похожими на бассейны, полные чернил. Сердце Сонеки окутала тьма: Тель Утан становился их немезидой. За восемь месяцев, проведенных здесь, им явно не везло.

Гено пять два Хилиад был одной из старейших бригад Имперской Армии. Элитные войска из тысячи рот, имевшие свои военные традиции и обычаи, восходящие корнями к эпохе Объединительных Войн. Гено пять два относится к Старой Сотне, полкам Эры Раздора, которые Император, в своем величии, сохранил после Объеденения. Большинство остальных полков были расформированы или уничтожены, в зависимости от их сопротивления новому порядку.

Пето Сонека был рожден на Феодосии и в юности служил в локальной армии, но попросил о переводе в Гено пять два из-за их репутации. Он прослужил там двадцать три года, добившись звания Гетмана. До того времени он еще не встречал врага, которого он не мог бы сокрушить.

Они через многое прошли, и Сонека часто вспоминал Фоечиона, с которым они вместе в течении шести месяцев сражались против зеленокожих на ледяных пустошах, и Зантия с которым он попадал в целую серию ловушек, устроенных противником.

Но на Нурте, а в особенности Тель Утане, они встретили такое сопротивление, которое не встречали никогда. Достаточно было сказать, что Лорд-Командир Наматжира был взбешен этим настолько, что вряд ли кому-либо хотелось оказаться рядом с ним, когда это случилось.

Сонека прикрылся своим сияющим щитом. Он был стройным человеком в возрасте сорока двух стандартных лет. У него была угловатая голова с тяжелыми щеками и узкими чертами лица, полноватые губы, и особо привлекающие женщин белые зубы. Кожа его отливала бронзой в свете Нуртийского солнца, как впрочем и у остальных. Он подал знак рукой, и его паши приказали солдатам рассыпаться по краям склона. Кентавр Сонеки слегка жужжал двигателями, ожидая, но тот приглушил его. Пока предстояло идти пешком.

День пошел на убыль полчаса назад. Ночь, как они убедились, принадлежит Нуртийцам. Сонека надеялся увести своих солдат как можно ближе к командному посту CR23 до наступления темноты. Последнее сражение с обитателями планеты значительно притормозило их успехи. Выбивание Нуртийцев с их земель было сравнимо с выдергиванием заноз.

Солдаты Сонеки с каждым шагом выглядели все более устало. Униформа была неудобной, с тугими застежками, броня из грубой, шероховатой кожи казалось более неудобной чем робы их противников. На спинах украшенных мехом доспехов можно было заметить вышитые номера рот. Каждый воин нес легкий рюкзак, подсумок с боеприпасами, длинный меч и позвякивающие при ходьбе бутылки с водой. Стандартным вооружением являлись лазерные карабины, но некоторые бойцы несли оружие поддержки. Все они были здоровыми, не обделенными мышечной массой мужчинами. Сонека пренебрежительно сравнивал большинство из них между собой. Головы прикрывали шипастые шлемы, серебристого или оранжевого цвета. Шеи закрыты накидками или все тем же мехом. Сияющие щиты из оранжевого металла с черными полосами посередине отражали уходящее солнце.

Солдаты Сонеки носили кодовое имя Танцоры, имя, которое они носили уже восемьсот лет. И в последние минуты уходящего дня Танцоры готовились к худшему сражению в своей жизни.

— А это кто? — прошептал Бронци. — Ты не знаешь?

Паша Тче, занятый едой, лишь пожал плечами. — Ну кое-что слышал.

— Ну, так что ты знаешь? — повторил Бронци, ударив Тче по руке. Паша продовольственного запаса, значительно превышавший Бронци в размерах, лишь утомленно взглянул на гетмана.

— Специалист, по их словам.

— По чьим словам?

— По словам адъютантов Уксора.

Джокеры достигли командного пункта CR23 на час раньше, и расположились в восточном крыле старого кирпичного форта. CR23 был заставой Нуртийцев, лежащей всего в восьми километрах от Тель Утан, и захваченной Имперской Армией две недели назад. Форт составлял часть петли, ловушки, которую Лорд-Командир Наматжира сжимал вокруг города противника.

Гуртадо Бронци, шестидесятилетний ветеран, обладающий бесконечной харизмой, высунулся в дверной проем и вглядывался вдаль коридора, ведущего во внутренний двор. Он увидел, что Хонен Му со своими помощниками ведет беседу с незнакомцем. Тот был огромным, просто гигантом, облаченным в серое пальто. Покрытый копотью болтер, перевешенный через плечо незнакомца, тускло мерцал.

— А он не маленький, — произнес Гуртадо, играясь с маленькой золотой коробочкой, висящей на цепочке у него на шее.

— Не пялься на него — посоветовал Тче.

— Я просто говорю. Он даже больше тебя.

— Прекрати.

— Он всего лишь оказался там, куда я смотрел, Тче — сказал Бронци.

Что-то происходило. Гуртадо просто чувствовал это. Что-то происходило вот уже несколько дней.

Человек был действительно большим. Он возвышался над Уксором Хонен, правда мало кто мог бы посмотреть на нее снизу вверх ниже нее ростом. Но тем не менее незнакомец очень высок, выше любого солдата из Гено, даже выше Астартес. Хонен разговаривала с ним, вытянув шею и кивая на его фразы, которые Бронци не мог расслышать. Несмотря на тот факт, что она стояла в тени гиганта, Уксор была такой же, как всегда: полной энергии и эмоций и с острым взглядом. Гуртадо подозревал, что характер и мимика Хонен были компенсацией за ее кукольное телосложение.

Бронци взглянул в холл, где располагались войска. Его Джокеры играли в кости, пили и развлекались как могли. Кое-кто из них чистил оружие и полировал броню, пытаясь стереть красную пыль, затвердевшую от долгого пребывания в пустыне.

— Я пойду прогуляюсь — обратился гетман к Тче. Чавкая, паша взглянул на ноги Гуртадо. Тот был еще в доспехах, но уже успел разуться. Пальцы ног выглядывали из дырок в шерстяных носках.

— Просто надо развеяться — сказал он, сняв броню и скинув ее на горячий пол. — И воды набрать — добавил он, указав на пустые бутылки.

Увидев, что гигант исчез Гуртадо разочаровался. Уксор разговаривала со своими помощниками во внутреннем дворе.

Как только он вошел во двор, Хонен повернулась. Вечер окрасил небо в фиолетовый цвет.

— Гетман Бронци? Вы что-то хотели? — спросила она. Ее слова напоминали кусочки льда.

В ответ Бронци дружелюбно улыбнулся и показал на пустые бутылки.

— Иду к насосу — ответил он.

Уксор подошла к нему. Со своим ростом она походила на подростка. Обувь на высоких каблуках лишь подчеркивала ее рост. У нее было круглое лицо, маленький рот и очень смуглая кожа. Ее глаза выглядели огромными. То, что в таком возрасте она обладала такой ответственностью и властью являлось полностью ее заслугой. Бронци она казалась особенной: прекрасной и утонченной, он чувствовал власть исходящую от ее маленькой фигуры.

— Идете к насосу? — спросила она, перейдя с низкого готика на эдессанский. Она часто так поступала. У нее была привычка разговаривать с людьми один на один на их родных языках. Бронци предполагал, что демонстрация познаний в языках должно было подчеркивать ее искренность и интеллект. Там, откуда он родом — на Эдессе — это называлось выпендриваться.

— За водой.

— Раздача воды уже закончилась, гетман — произнесла Хонен. — По-моему это просто прикрытие вашего любопытства.

Гуртадо пожал плечами.

— Ну, вы меня знаете.

— Именно поэтому я подумала о любопытстве.

Она пристально взглянула на него. Ее глаза скользнули вниз, к его босым ногам. Уксор выдавила из себя улыбку, что, вероятно, должно было показать ее чувство юмора.

— Жестковато? — она ухмыльнулась.

— Ну и что?

— Это вы из любопытства разулись?

— Не понимаю о чем вы, Уксор — ответил он. Хонен кивнула.

— А я не понимаю, почему вы тут бродите, гетман Бронци. Разве у нас здесь нет ограничений?

— По весу — произнесла одна из четырех девочек подростков, помощниц Хонен.

— Очень смешно. Можешь поиздеваться — сказал Бронци.

— Могу — согласилась помощница.

— Я все еще лучший полевой офицер, который у вас есть.

Хонен нахмурилась.

— Может быть, доля правды тут имеется. Поэтому не будьте столь любопытны, Гуртадо. В ближайшее время вам сообщат все, что нужно знать.

— Специалист?

Хонен метнула вопросительный взгляд на своих помощниц. Они сразу же отвели глаза.

— Кто-то проболтался.

— Что за специалист? — настаивал Бронци.

Она снова повернулась к нему.

— Я все сказала.

— Да-да, я узнаю все что мне нужно когда будет нужно — произнес он, помахивая бутылками.

— Успокойте своих людей, гетман — сказала она, собираясь уходить.

— Танцоры прибыли? — спросил Гуртадо.

— Танцоры?

— Они должны уже быть здесь. Пето мне проспорил. Их ведь еще нет?

Глаза Хорнен сузились.

— Нет, их еще нет. Мы ожидаем их с минуты на минуту.

— Ясно. Тогда я прошу выдать мне разрешение на их поиски и выяснение, почему они задерживаются.

— Ваша лояльность вашему другу делает вам честь, но разрешение вы не получите.

— Скоро стемнеет.

— Именно. Поэтому я не хочу, чтобы вы бродили вне территории.

Бронци кивнул.

— Мы разобрались с этим? В вашем мозгу не сформируется никаких умных, но неверных истолкований моего приказа?

Гуртадо покачал головой.

— Лучше бы так и было. Спокойно ночи, гетман.

— Спокойной ночи, уксор.

Хонен ушла, по пути давая команды своим помощницам. Те, взглянув на Бронци, последовали за ней.

— Давайте, смотрите. Суки — пробормотал он.

Гуртадо вернулся в коридор.

— Тче?

— Да, гет?

— Собирай солдат. У тебя десять минут.

— Это разрешено, гет? — вздохнул Тче.

— Абсолютно. Уксор сказала мне лично, что не хочет прогулок и шатаний вокруг да около. Скажи ребятам, чтобы все было быстро и профессионально. Это шанс для них показать себя.

— Значит, без прогулок?

— Да Тче. Быстро и профессионально. Ты понял?

— Да, сэр!

Гуртадо одел ботинки и понял, что неплохо бы еще зайти в туалет.

— Пять минут — сказал он паше.

Он нашел уборную, зловонную яму с цементом в конце коридора, расстегнул ширинку и вздохнул от облегчения. Рядом в общественных ваннах мылись солдаты, он слышал их пение.

— Сегодня ночью вы останетесь тут — услышал он голос позади себя.

Бронци напрягся. Голос звучал тихим, но твердым, сильным, как притяжение мертвого солнца.

— Думаю, я сначала закончу то, что сейчас делаю — ответил он, не оборачиваясь.

— Сегодня вы останетесь здесь. Никакого веселья и игр, никаких нарушений правил. Вам ясно?

Бронци застегнул ширинку и повернулся.

Позади него стоял тот самый специалист. Бронци медленно оглядел его. Святая Терра, он был просто огромным, настоящий гигант. Черты его лица надежно скрывала тень капюшона.

— Это угроза? — спросил Гуртадо.

— Неужели я должен угрожать вам?

Бронци сузил глаза. Смелости ему было не занимать.

— Ну попробуй, если хочешь.

Специалист расхохотался. — Вижу вы не робкого десятка, гетман.

— Лишь потому что вы застали меня в неудобный момент.

— Бронци, правильно? Я слышал о вас. Самый бесстыжий засранец в Имперской Армии.

Гуртадо выдавил улыбку, но его пульс участился.

— Я ведь мог убить вас — сказал он.

— Вы могли попробовать — ответил специалист.

— Мог, и вы это знаете.

— Да, думаю могли бы. Но не стоит. Не стоит наносить вред друзьям. Позвольте мне быть откровенным с вами. Сегодня ночью кое-что произойдет, и вас там быть не должно. Не лезьте туда. Вы сами скоро все узнаете, но пока пообещайте мне.

Специалист сделал паузу. На мгновение Бронци показалось, что он сейчас снимет капюшон.

— Может, мне стоит назвать свое имя? — наконец сказа он.

— Да, пожалуй.

— Меня зовут Альфарий.

Во рту у Гуртадо пересохло. Он похолодел.

— Ты лжешь. Этого не может быть.

Секундная вспышка осветила комнату. Бронци подбежал к окну. В темноте он увидел вспышки выстрелов и взрывов сражения, случившегося за горным хребтом. Перестрелка началась менее чем в десяти километрах от поста. За спиной у Бронци все больше людей подбегало к окнам. Каждый хотел увидеть все своими глазами.

— Пето… — прошептал Гуртадо. Он отвернулся от окна и стал пробираться через толпу солдат, ища специалиста.

Но специалист уже исчез.

Мир словно сошел с ума. В первые секунды Пето Сонека подумал, что его рота попала в ловушку. Сверху сыпались тысячи светящихся снарядов, оставляя в сумеречном небе огненные следы. Солдаты упали на землю, а Сонека заметался из стороны в сторону, поскольку взрывалось со всех сторон.

Сквозь горячий воздух он увидел троих бойцов, объятых пламенем. Неподалеку три танка, приписанных к его роте, взорвались в этом аду из осколков и огня.

Несмотря на разведку Танцоров, несмотря на их технику и подготовку, несмотря на постоянную проверку поверхности планеты экспедиционным флотом с орбиты, Нуртийцы смогли устроить им сюрприз.

Технологии Нуртийцев были хуже имперских. Они обладали огнестрельным оружием и техникой, но предпочитали сражаться клинками. Победа над ними не должна была стать затруднительной.

Но с самого начала этой войны стало понятно, что противник обладает чем-то еще, чем-то, чего нет у Империума.

Лорд-Командир Наматжира описал это как какую-то магию. Название, к сожалению, приклеилось. Магия сдерживала мощь Империума восемь месяцев. Магия уничтожила титанов в Тель Кхортеке. Магия была причиной исчезновения шестой дивизии в песках Гоманци. Магия мешала полетам над Тель-Утан, она не давала провести бомбардировки в этом месте.

Это было первой встречей Сонеки с магией. Все слухи об этом явлении, переходящие из роты в роту, подтвердились. Знания Нуртийцев простирались далеко за границами понимания землян. Им подчинялись стихии. Они были кузнецами дьявола.

Ударная волна бросила Сонеку на землю. Во рту остался привкус крови, а в нос забился песок. Он приподнялся на руках и увидел трупы солдат Гено пять два, лежащие вокруг него, почерневшие и еще тлеющие. В свете взрывов он замечал все больше тел. Горел даже песок.

Паша Лон подбежал к нему. Он что-то кричал Пето. Тот видел, как его рот открывается, но ничего не слышал.

Лон поднял Сонеку на ноги. Слух возвращался короткими вспышками.

— Гет… мы… невозможно… — кричал Лон.

— Что? Что?

— … много… давайте… идиоты…

Огненный шторм внезапно закончился. Взрывы, крики и выстрелы замолкли, уступив место абсолютной тишине.

— Дьявол! — кричал Лон, пока внезапно не услышал себя.

Он увидел Нуртийцев.

Пехота Нуртийцев — они звали себя эчвенуртами — выходила из темноты ровными рядами. Их оружие и доспехи мерцали, отражая свет огня. Их накидки развевались на ветру. Некоторые несли в руках знамена с изображением воды и речной рептилии, символом королевства Нурта. Алебарды противника оказались удивительно мощным оружием. Два с половиной метра длиной, они являлись помесью копья и косы. Одна половина была ровной, вторая же представляла собой длинное лезвие с крюком на конце. Это оружие разрезало любой металл, сломать его можно лишь с помощью жидкого азота, но использовать в бою азот было невозможно. Последние канистры с жидким азотом были истрачены на уничтожение оружия павшего противника.

Эчвенурты побежали на имперские войска. Первые же Танцоры, которые попались им по пути, были расчленены длинными алебардами Нуртийцев. Отрезанные руки и головы подлетали в воздух, а песок вокруг мгновенно залило кровью. Прозвучало несколько выстрелов из карабинов, но вряд ли это можно было назвать достойным сопротивлением.

Сонека побежал вперед.

— Очнитесь! — орал он. — Пристрелите их, стреляйте, не дайте им приблизиться!

Но они уже приблизились. Ночной песок усыпало разрубленными трупами и частями тел. Теплый воздух заволокла кровавая дымка. Слух вернулся к нему и он слышал крики своих солдат.

Он бежал не останавливаясь. Одной рукой он стрелял из карабина, в другой держал меч. Сонека выстрелил в лицо пробегавшему Нуртийцу. Тот упал, его алебарда едва не задела Сонеку. Он проткнул еще двигающегося врага мечом.

Пето встал на одно колено, поднял карабин и прицельными выстрелами убил еще двоих. Позади него бежал Лон и еще три бойца, стреляющие безостановочными очередями. Эчвенурты падали от их огня.

— Танцоры! Это Танцоры! — орал в коммуникатор Сонека, стараясь перекричать звуки выстрелов. — CR19! Нам требуется помощь, немедленно! На нас напали!

— Подождите Танцоры — услышал он в ответ голос Уксора. — Мы в курсе происходящего. Высылаем войска к вашим позициям.

— Скорее! Нас здесь вырезают!

Один из солдат упал рядом с ним, разрезанный на две части. Во все стороны брызнула кровь. Обернувшись, Сонека увидел Нуртийца, вновь замахнувшегося своей алебардой. В попытке защитится Пето поднял свой меч.

Лезвие алебарды, казавшееся в вечерних сумерках лишь размытым пятном света, прошло по руке Сонеки, отрубив большой палец и выбив меч. Удар был настолько быстр, что боли поначалу не было. Сонека отполз назад, смотря на струйки крови, хлещущие из его изуродованной руки.

Противник занес алебарду в третий раз. Но удара не последовало.

Атака была блокирована другой алебардой. Темная фигура промелькнула во мраке и убила эчвенурта единственным выстрелом из болтера. Воин был гигантом в силовой броне, его лицо скрывал капюшон. В одной руке он держал болтер, в другой — алебарду.

— Кто ты? — прошептал Сонека.

Лон подбежал к ним.

— Перевежи ему руку — приказал гигант и вернулся в битву. Он был не один. Пето заметил по крайней мере дюжину бойцов, вмешавшихся в ход сражения, выйдя из тени как призраки. У каждого была алебарда и болтер. Они двигались с нечеловеческой скоростью и наносили чудовищные удары. За несколько минут они уничтожили почти всех Нуртийцев. Их болтеры громыхали как гром.

— Астартес — Сонека задыхался.

— Все нормально, гет, все нормально — шептал Лон.

— Это Астартес.

— Вы потеряли много крови. Только не закрывайте глаза.

— Не буду — пообещал Сонека. — Те люди… они… Астартес.

Лон промолчал. Он смотрел на горизонт.

— Святая Терра — сказал он.

Тель Утан горел.

Хонен Му наблюдала за горящим городом из окна поста CR23. Дым затмевал ясное вечернее небо. Ее помощницы вздрагивали при каждой вспышке. Она чувствовала их эмоции.

Наконец она кивнула.

— Могу я известить об этом Лорда-Командира?

— Можете — отозвался за ее спиной специалист. — Конечно, я сам доложу ему все детали, но передать сообщение о случившемся должны вы.

Хонен отвернулась от окна.

— Спасибо. И спасибо за вашу работу.

— Наша работа на Нурте не окончена. Предстоит сделать еще очень многое — произнес гигант.

— Я понимаю.

Специалист выдержал паузу, будто сомневался в необходимости продолжения беседы.

— Возможно, наши пути больше не пересекутся, Уксор Хонен — наконец проговорил он. — Я хочу сказать еще две вещи. Первая — Император защитит. Вторая — восхищение Гено пять два. У вас отличные солдаты. Генное наследие Хилиада послужило Императору вдохновением при создании нас.

— Я не знала — удивленно сказала Хонен.

— Древняя история, еще до Объединения — ответил специалист. — Так что не удивительно. А теперь мне пора идти. Было приятно воевать с вами, Уксор.

— И мне… Кстати, я до сих пор не знаю вашего имени.

— Я Альфа Легион, леди. Вы могли бы догадаться, учитывая ваши способности.

Специалист покинул пост, скользя в тени. Он двигался быстро и тихо. Около северных ворот он вдруг обернулся.

— И снова здравствуйте — сказал Гуртадо Бронци, выйдя из темноты. Он держал специалиста на прицеле своего карабина.

— Мои поздравления, гет. Вы подкрались действительно незаметно.

Бронци пожал плечами.

— Делаю, что могу.

— Я могу помочь вам?

— Надеюсь, что да — ответил Бронци.

— А эта штука обязательно должна быть нацелена на меня?

— Ну, я незнаю. Так мне спокойнее. Мне нужны ответы, и мне кажется, что я смогу их получить только таким образом.

— Так вы только навредите себе, гет. Все, что вам надо сделать — спросить.

Бронци прикусил губу.

— Я вижу вы взяли Тель.

— Да.

— Непрофессионально. Пришлось заплатить немало жизней, да?

— Что вы имеете ввиду?

— Танцоры. Я слышал, что их буквально вырезали вечером. Это тоже было частью вашего плана?

— Да.

Бронци дернулся.

— Черт бы вас побрал. Вы использовали моих друзей как пушечное мясо, и…

— Нет гетман. Я использовал их как приманку.

— Что?

Бронци крепче вцепился в карабин.

— Не стоит удивляться, гет. Жизнь полна тайн, и одну из них я разделю с вами. Честность — единственное богатство. Я скажу вам правду, в надежде, что вы будете доверять мне.

— Хорошо — кивнул Бронци.

— Нуртийцы тонут в своей силе. Их не так просто победить, они одержимы Хаосом, хотя вы и не подозреваете, что это значит на самом деле. Моим воинам необходимо было попасть в Тель Утан, чтобы посеять смятение в рядах Нуртийцев. Сожалею, что ваши друзья оказались приманкой, но они отвлекли основные силы противника, и мы смогли войти в Тель. Я попросил своих солдат спасти столько Танцоров, сколько было возможно.

— Жестоко, но похоже на правду.

— Мы живем в жестокой галактике, гет. И отвечать ей взаимностью — единственный способ победить. Мы должны чем-то жертвовать, и кто-бы что ни говорил, жертвовать всегда нелегко.

Гуртадо вздохнул и опустил карабин. Внезапно он пропал у него из рук, и отскочил от стены, разломанный пополам.

— Никогда не целься в меня — прорычал специалист в лицо гетману, прижав того к стене.

— Н-н-н-не буду.

— Вот и отлично.

— Вы действительно Альфарий? — задыхаясь, спросил Бронци. Его ноги беспомощно болтались в воздухе. Свободной рукой специалист снял капюшон.

— А ты как думаешь?

Когда Сонека очнулся, то увидел огонь. Ночное небо освещала огненная смерть Тель Утана.

Пето смутно озирался по сторонам. Рука сильно болела. Вокруг кораблей носились их экипажи, оказывая помощь раненым. Сонека посмотрел на Лона.

— Сколько? — спросил он.

— Слишком много — ответил голос.

Рядом с ним стояли три темные фигуры, они казались смутными силуэтами на фоне пожара. Каждый держал в руках болтер, лица всех троих были скрыты капюшонами.

— Слишком много, гет — повторил первый.

— Мы сожалеем — сказал второй.

— Война требует жертв. Мы победили, но ваши потери слишком велики — подал голос третий.

— Вы… Вы Астартес, не так ли? — спросил Сонека, позволяя Лону помочь ему встать.

— Да.

— У вас есть имена?

— Мое имя — Альфарий — произнес один из них.

Сонека с трудом вдохнул, и упал на одно колено, как и Лон.

— Лорд, я…

— Мое имя — Альфарий — сказал другой.

— Мы все Альфарий. Мы — Альфа Легион и мы едины.

Они развернулись и ушли, растворившись в дыму.

Глава вторая Визажы, Нурт, пять недель спустя

Они отправились на отдых и провели остаток лета в Визажах, играя в кости и сидя у костра. Некоторые отправлялись в степь верхом на сервиторах, изображая в подобие охоты, другие купались в теплых источниках, находящихся в утесах неподалеку.

Солдаты называли это место Визажи, но официально оно называлось CR345, или Тель Кхат на местном диалекте. Это был жилой сектор на севере, где земля была усыпана диоритовыми головами. Какие-то из них были размером с колесо, какие-то — маленькими, как бусинки. Неизвестно, кто вырезал на них лица, или почему они так различаются в размерах, или почему статуи были разрушены а их головы — нет.

Но всем было наплевать.

У солдат было вино, полученное в качестве награды от Лорда-Командира Наматжиры, а также огромное количество еды, посланной им же. Воины наслаждались заслуженным отдыхом.

Рука Сонеки медленно заживала. Врачи обработали рану, и засунули в руку всевозможные датчики и бионику, чтобы ускорить выздоровление. Он сгибал ее каждый день, и по-новому чувствовал свои пальцы.

Прошли слухи, что война на Нурте подошла к концу и скоро их перенаправят в другое место, но Сонека им не доверял. Он проводил время в лазарете вместе с Деметером Шибаном, который был ранен в ту же неделю, что и Пето. Плоть на груди и шее Шибана была раздута из-за ранения шрапнелью. Как и Сонека, он питал особую ненависть к магическому оружию Нуртийцев.

— В последнее время мне снятся сны — однажды произнес он, когда они с Сонекой сидели на терассе.

— В своих снах я слышу стих.

— Стих?

— Я тебе кажется рассказывал его?

— Ты его помнишь?

— Разве ты не помнишь свои сны слово в слово? — спросил Шибан.

Сонека с улыбкой помотал головой.

— Нет.

— Вот послушай.

— Стихи? Ну давай — Пето откинулся назад.

Закончив читать Шибан рассмеялся. Сонека взглянул на него.

— Я это знаю.

— Знаешь? Правда?

— Мне ее мама пела, когда я был маленьким. У нее есть продолжение, только я забыл.

— Серьезно? И что это значит?

Сонека пожал плечами.

— Понятия не имею.

Рота Шибана называлась «Клоуны», на их флаге был изображен бело-красный череп. Шибан был ранен осколочной бомбой Нуртийцев в сражении в пустыне, к востоку от Тель Утана, и ему пришлось отправиться на лечение, оставив командование Клоунами главному паше, который был известен Сонеке как «Чертов Страбо».

Шибан все время бормотал себе под нос:

— Надеюсь у Страбо все в порядке с головой. Святая Терра, только бы он не позволил проклятым Нуртийцам перебить моих ребят.

— Ты слишком много волнуешься — сказал ему Сонека.

— А ты был счастлив передать командование отрядом своему паше?

Сонека промолчал. Из-за серьезных потерь Танцоры были отправлены в Визажы всем составом, как раненные, так и здоровые. Деметер был отправлен сюда с тридцатью своими солдатами, остальная часть роты оставалась вполне боеспособной. Пето задумался, что бы он чувствовал, если бы оставил Танцоров под командованием Лона. Он полностью доверял Лону, равно как и Шаху, и Аттиксу, и остальным пашам Танцоров. Но он понимал, почему нервничает Шибан.

Они с Сонекой сидели под вечернем солнцем и играли в игру.

По пригорку к ним кто-то бежал, кто-то из Клоунов. У солдата было красное лицо от слишком долгого нахождения на солнце.

Он отдал честь полулежащим офицерам.

— Сэр!

— Привет Джед — произнес Шибан. — Что там у тебя?

Джед протянул треснутую диоритовую голову размером с грейпфрут. Сонека скучал по грейпфрутам. Они с Шибаном переглянулись.

— Положи туда — сказал Деметер.

Клоун прошел по горячему песку под навес и положил голову на землю, рядом с остальными. Все они лежали в одну линию, с одного края самые маленькие, размером с семечку, с другого — примерно с кулак. Та, которую притащил Джед явно была самой большой. Тот гордо уселся рядом с находкой.

— Очко Клоунам — улыбнулся Шибан.

Сонека кивнул.

— Налей себе, Джед — крикнул Деметер и солдат помчался исполнять приказ.

Шибан достал золотую коробочку и вытянул из нее папиросу с лхо.

— Лхо, конечно, отличное, но я скучаю по войне.

Лицо Шибана было похоже на лицо обезьяны. Длинные брови, длинные губы, нос кнопкой, высокий, загорелый лоб. У него были, ровные, светлые волосы, падающие на плечи. Трудно было так же не заметить шрамы от ранения на шее и груди.

По его рассказам, Шибан не ожидал таких познаний Нуртийцев в саперном ремесле. Когда перестрелка окончилась не в их пользу, Нуртийцы подорвали бомбы, убив себя и тяжело ранив Деметера и его людей. Некоторые осколки были органическими, а какие-то оказались костями противника.

— Я слышал, сейчас идет сражение за Мон Ло — сказал он.

— Я тоже это слышал.

К ним подбежал еще один солдат, Ольмед из отряда Танцоров и протянул диоритовую голову.

— Положи — произнес Пето.

Его голова оказалась больше всех, за исключением только что принесенной Джедом.

— Внимание, проверка! — объявил Шибан.

Из двери появился помощник Муниторума. Гетманы вызывали его на улицу весь день.

— Вы снова за свое? — устало спросил тот.

— Мой дорогой друг, мы очень ценим вашу беспристрастность! — сказал Шибан, указав на ряд диоритовых голов.

Помощник вышел на солнце и принялся измерять головы. Ольмед стоял рядом, тяжело дыша.

Вскоре работник Муниторума выпрямился.

— Ну давай же, не тяни! — поторопил его Сонека.

— Та, которую притащил Ольмед на 8 микрон меньше самой крупной, — послышался вздох. — Но она на 2 микрона больше той, что лежит за ней.

Ольмед радостно взмахнул кулаком и принялся танцевать. Сонека усмехнулся.

— Очко Танцорам. Ольмед, принимай поздравления.

Ольмед переложил найденную им диоритовую голову в начало линии, а ту, что принес Джед зашвырнул вдаль, где она смешалась с миллионами таких же.

— Выпей с нами — предложил ему Пето. Потом он взглянул на Деметера. — Когда закат? Через восемьдесят минут?

— Я успею отыграться — твердо ответил Шибан.

— Думаю, — раздался голос позади них, — вы слишком много бездельничаете.

Сонека вскочил со своего места и обернулся. Из тени ему улыбался Гуртадо Бронци.

— Ах ты старый ублюдок! — закричал Пето обнимая старого друга. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Вопрос двадцати крон и любопытства — усмехнулся Бронци.

— Это Дими Шибан — представил своего компаньона Сонека.

— Я его знаю — похлопал Гуртадо по спине гетмана Клоунов. — Зантиум, да?

— Я тоже тебя припоминаю — улыбнулся в ответ Шибан. — Как дела, толстяк?

— Неплохо.

— Есть вино — предложил Сонека.

— Давай сюда — согласился Бронци.

Его доспех был покрыт толстым слоем пыли и песка. Гуртадо немного ослабил ремни и присел рядом.

— Ну, во что играем? Есть правила?

— Есть — прозвучал ответ Шибана.

— Играете на деньги?

— Деньги и вино.

Сонека протянул стакан старому другу.

— Есть две команды — начал объяснять Деметер. — Клоуны и Танцоры, по пять человек от каждой. Они ищут и приносят сюда головы, которые выкладываются в линию, согласно их размеру. Нашедший получает стакан вина за каждую. Что-то вроде стимула. Игра заканчивается на закате. Побеждает команда, нашедшая самые крупные головы.

— Так чего бы не заставить ребят прикатить вон те огромные валуны? — Гуртадо указал на глыбы, метрах в ста от того места, где они сидели. — Победа обеспечена.

— Здесь важна тонкость.

— Правда? — Бронци улыбнулся, потягивая вино.

Шибан кивнул.

— Если команда приносит голову, которая меньше, чем самая крупная, но больше, чем остальные, самая большая выбрасывается.

— Интересно. И кто выигрывает?

— Я — гордо произнес Сонека.

Бронци достал кошелек.

— Четыре кроны на Шибана. До заката успеем.

Сонека в тот день выиграл в последние минуты перед закатом, когда Лон принес голову, удалившую из игры самую большую, найденную Клоунами. Он поднял ее и зашвырнул обратно в поле. Бронци потерял свои четыре кроны, а Шибан, согласно правилам, купил вино на обе команды.

— И все же, что ты здесь делаешь? — спросил Сонека.

— Дай-ка на твою руку посмотрю — проигнорировал вопрос Бронци, смотря на рану Пето. — Заживает понемногу, да?

— Гуртадо, я задал тебе вопрос.

— Отпуск, — произнес Бронци, откидываясь назад. С наступлением темноты, воздух резко похолодел, и все трое поближе придвинулись к лампам и торфяным обогревателям. — Пятидневный отпуск, полученный от Хонен лично. Хотел тебя проведать.

— Это не правда.

— Почему нет?

Сонека улыбнулся и махнул Лону, чтобы тот принес еще одну бутылку.

— С каких это пор у Гуртадо Бронци нет секретного задания?

— Ну-ну, Пето, ты обижаешь меня. Неужели я не могу просто проведать старого друга?

Сонека продолжал ухмыляться и смотреть на него.

— Ну ладно, — сдался Гуртадо. — Есть еще кое-что.

— Простите, гет? — прервал его голос.

Все трое подняли взгляд. Перед ними стоял помощник Муниторума, тот самый, чье время и терпение они тратили целый день во время игры.

— Что-то случилось? — поинтересовался Сонека.

— Медсестра приносит свои извинения за то, что отвлекает вас, но она попросила вас помочь с опознанием. Сэр, найдено тело одного из Танцоров.

Его труп перенесли в холодильную камеру на окраине лагеря. Длинная, грязная кирпичная комната, коей и являлась холодильная камера, будто пульсировала холодом. Замороженные тела погибших лежали внутри в пластиковых мешках подобно дровам. Из мешков торчали лишь пары бледных ног с ярлыками на больших пальцах. Гетманы прошагали мимо, игнорируя вонь бальзамирующих химикатов.

Интересующий их труп находился в следующей комнате. Он лежал еще в доспехах. Тело находилось в пустыне несколько недель и уже начало разлагаться. По лицу тянулась длинная, черная царапина, форма выцвела, а все тело было сильно обезображено. Взглянув на труп Сонека содронулся.

— Это не мой солдат — сразу же заключил он.

От его слов в ледяном воздухе появился пар.

— Он несомненно ваш, гет — настаивала медсестра.

Медсестра Ида была высокой женщиной, в длинном медицинском халате с грязным передником. Она могла бы стать Уксором, но со временем ее познания в медицине показали, что она может стать первоклассным врачом. Гуртадо заинтересовался, не скучает ли Ида по академии. По ее тону, можно было сказать, что скучает.

— Нет — повторил Сонека, глядя на труп. — Не мой.

— Как вы можете быть уверены, сэр? У него же нет лица.

— Думаю, он заметил — вмешался Бронци.

— Где его нашли? — спросил Пето, дотронувшись до холодного плеча мертвеца. Его грудь была накрыта тканью, чтобы замаскировать следы вскрытия.

— В пустыне около Тель Утан.

Сонека потряс головой.

— Это не мой боец. У меня никто не пропадал, списки приходили неделю назад.

— Но на нем же эмблема Танцоров. Вот, на воротнике, вот здесь и здесь. Он одет как Танцор.

— Вы делали генетический осмотр?

— Еще нет — произнесла Ида.

— Ну так сделайте и поймете, что это не мой солдат.

Медсестра вздохнула.

— Я это знаю, гет. Я просто хотела, чтобы вы подтвердили это, прежде чем я…

— Прежде, чем что? — опять перебил Бронци.

— Прежде чем я извещу Уксоров Хилиада. Гетман Сонека, как вы думаете, есть ли какое-нибудь разумное объяснение почему у одного из ваших людей нет сердца?

— Что?

— Нет сердца — решительно повторила Ида.

— А что у него там? — поинтересовался Гуртадо, кивнув на грудь трупа.

— Кадмиевая центрифуга. Объект подвергся нестандартной и очень сложной модификации органов. Его печень… В общем, я такого никогда не видела.

— Что же тут происходит?

— Я незнаю, — ответила Ида. — Я надеялась, что вы мне скажете… Есть и еще кое-что.

Она приподняла простыню. На мгновение стали видны разрезанные ножницами ткани, распиленные ребра и запекшуюся кровь.

— Здесь — указала она.

На бедре мертвеца была странная метка.

— Что это? — спросил Сонека. — Это змея?

— Похоже — проговорил Бронци, наклонившись и разглядывая мертвую кожу. — Змея… или какая-то рептилия.

Сонека приказал оставить часового у трупа и послал одного бойца оповестить командующего постом. Затем они с Бронци вышли на улицу.

— Мятежник? — спросил Сонека.

Бронци кивнул. — Скорее всего. На нем метка.

Сонека промолчал. Различные виды агрессивных рептилий были самым распространенным видом эмблем и символов на Нурте.

— Неужели они способны вот так изменить человека? — произнес Гуртадо.

— Понятия не имею. С той ночи в Тель Утане я готов поверить, что они способны на все, что угодно.

Бронци вытер рот тыльной стороной ладони.

— Послушай, Пето, причина по которой я сюда прибыл это именно та ночь. Я не хотел тебя бросать там.

— Я бы никогда и не подумал иначе.

— И все таки. Я уже начал собирать людей, чтобы отправиться искать тебя, но мне запретили.

— Могу себе представить — проговорил Сонека.

Бронци удивленно взглянул на него.

— Что это значит?

Сонека прошел еще несколько шагов и остановился, всматриваясь в огромный булыжник на горизонте. Тьма обволакивала его, смешиваясь с легким туманом из пыли.

— Мои люди были принесены в жертву, чтобы открыть проход в Тель Утан. Лон и еще несколько человек об этом знают, но я приказал им молчать. У меня свои соображения по этому поводу.

— Откуда ты узнал об этом? — не сводил с него глаз Гуртадо.

— Те, кто пожертвовал нами, сказали мне об этом в лицо.

— И мне. Значит, ты их видел? Специалисты, да?

— Альфа Легион, — медленно сказал Сонека и посмотрел на своего друга. — Столько историй за все эти годы и вот, я встречаю их, самых скрытных и хитрых из всех Астартес.

— Я стоял совсем рядом с ним, он сказал мне не вмешиваться. Он рассказал мне причины и посоветовал держать рот на замке по поводу услышанного.

— О ком ты говоришь?

— Альфарий!

Сонека улыбнулся. — Гуртадо, они все называют себя Альфариями.

Бронци потряс головой.

— Нет, Пето, это был Примарх, я клянусь! Я видел его лицо!

— Я верю тебе. Святая Терра, что же за война здесь ведется?

— Война лжи, маскировки и хитрости. Иначе зачем привлекать именно этот Легион?

— Я не полностью уверен относительно важности, — сказал командир поста Кослов. Он был бригадиром одного из Кримейских полков снабжения и являлся ответственным за операции в тылу кампании.

— Мы тоже — ответил Бронци. — Но факт остается фактом. У нас есть тело неизвестного воина с признаками нестандартных анатомических операций и татуировкой рептилии.

— Всевозможные уловки и тайные операции постоянно используются в этой войне — заметил Сонека.

Кослов взглянул на обоих.

— Откуда вы знаете?

— У нас свои источники — осторожно сказал Бронци.

— Если Нуртийцы пытаются внедрить в наши ряды своих бойцов, следует немедленно сообщить командованию — продолжил Пето. — Необходимо исследовать тело, чтобы была возможность распознать противника. Послушайте, это может стоить целой войны. Возможно это ответ на вопрос, каким образом эти сволочи все время оказываются рядом с нами и нападают неожиданно.

Кослов глубоко вздохнул и встал из-за стола. Свет исходил всего от пары люминесцентных ламп, потому в помещении царил полумрак.

— Довольно необычно обсуждать это с двумя гетманами, — произнес он. — И все таки. Что нам делать?

И Бронци и Сонека признали, что прежде всего стоило связаться с Хонен Му. Если среди них действительно немало агентов Нуртийцев, следовало действовать осторожно. Нужно было найти кого-то, кому можно доверять, кто имел дело со специалистами и соответственно понимал всю важность ситуации.

Кослов дал им доступ к главному вокс-передатчику в лагере и лично активировал командный канал связи биометрическим ключом со своего запястья.

— Канал безопасен — произнес он и вышел из комнаты.

Бронци подошел к воксу.

— CR23, CR23, говорит Командир Джокеров, прием.

Из передатчика раздалась серия монотонных гудков, металлических щелчков и помех, после чего осталось только бесконечное шипение. Бронци повторил запрос. Ответ раздался десять секунд спустя.

— Командир Джокеров, это CR23, принимаем ваш сигнал, прием.

Голос был холодный, но отчетливо слышный, как если бы говорящий стоял в соседней комнате.

— CR23, мне необходимо поговорить с Уксором Хонен Му. Код Джанибег 5. Прием.

— Подтвердите код пожалуйста, прием — ответил вокс. Гуртадо вновь поразился удивительному качеству связи.

— Джанибег 5. Подтверждаю, прием.

— Один момент, командир Клоунов. Ждите.

Снова ждать. Еще две минуты бессмысленной траты времени. Бронци взглянул на Сонеку.

— Командир Клоунов, это Хонен. Бронци, лучше бы это не было одной из твоих выходок. Прием.

Говорила явно Хонен Му, сомнений не было.

— Это не так Уксор. Поверьте, все серьезно. Слушайте. У меня здесь труп. Я почти уверен, что это разведчик Нуртийцев, слишком уж изменено тело. Нам нужен приказ, что делать, прием.

Пауза.

— Мне нужно больше информации Бронци. Прием.

— Уксор, мне кажется, необходимо чтобы кто-то из техноадептов провел здесь полную проверку. Возможно в нашей обороне огромная дыра. Я думаю, надо выслать сюда челнок и я отошлю образец флоту? Прием.

— Ждите, Командир Клоунов.

— Она насторожилась — прошептал Бронци, отодвинувшись от вокса.

Оба гетмана вспотели от жары. Массивный вокс неплохо грел воздух в закрытом помещении.

Они ждали более пяти минут. Сонек начал мерить комнату шагами, когда передатчик снова ожил.

— Командир Джокеров, ответьте, это CR23.

— CR23, это Командир Джокеров, прием.

— Бронци, где вы находитесь, прием?

— CR345, Уксор. Прием.

— Слушайте меня, Бронци. Я не могу рисковать с кораблем. Есть кое-какие детали, которые я не могу раскрывать по воксу, даже по закрытому каналу. Предлагаю вам немедленно отправиться сюда. Покиньте Тель Кхат и двигайтесь на запад, по Дороге Сармака. Если не задержитесь, будете на CR8291 на рассвете. Я пошлю туда отряд, они вас подберут и сопроводят до нашей позиции. Все ясно, прием?

Бронци кивнул, понимая, что Хонен его все равно не видит.

— Ясно Уксор. Прием.

— Справитесь, Бронци? Прием.

— Естественно.

На секунду на линии послышались помехи.

— CR23? Бронци? Мне нужно знать, кто еще в курсе происходящего?

— Повторите, прием?

— Кто знает детали произошедшего, гетман? Прием.

Гуртадо нахмурился.

— Я, командир поста, медсестра, возможно несколько штатных сотрудников.

— Все ясно, спасибо Бронци. Пока стоит сохранить это в секрете. Вы готовы выдвинуться сейчас, прием?

— Да Уксор. Командир Джокеров, конец связи.

Лампы погасли, вокс отключился. Бронци дернул рубильник вокс-передатчика и поднялся.

— Ну что, я пойду.

— Почему ты не назвал меня? — спросил Сонека.

— Что?

— Когда она спросила, кто знает об этом, почему ты не назвал мое имя?

— Потому что ты остаешься здесь.

Бронци перебросился парой слов с Кословым и пошел в свою комнату. Сонека последовал за ним.

— Почему это я остаюсь? — быстро спросил он.

— Не начинай.

— Бронци? — в тоне Сонеки появились угрожающие нотки. Бронци остановился и обернулся, посмотрев на старого друга.

— Это только из-за меня, или Хонен Му звучала настолько серьезно?

— Она говорила более чем серьезно, я же сказал. Слушай, что-то происходит Пето. Мне нужно чтобы ты прикрыл меня.

— Что?

— Ты будешь моим тузом в рукаве. Если что-нибудь вдруг пойдет не так, ты знаешь все, что знаю я. Поэтому ты остаешься здесь.

— Ничего не пойдет не так — сказал Сонека.

Бронци засмеялся.

— Сколько лет мы с тобой были солдатами?

— Достаточно, чтобы узнать, что прикрывание твоей задницы никогда не бывает тратой времени, — сказал Сонека и потряс головой. — Слушай, мы беспокоимся без повода.

— Нет, — ответил Бронци. — Мы же на войне лжи. Мы беспокоимся обо всем!

Сонека, однако, не выглядел убежденным.

— Ну хватит, — на лице Бронци появилось недовольство. — Вот почему Гено пять-два существует так долго. Мы сражаемся с умом. Мозгами мы шевелим чаще, чем задом.

— В твоем случае трудно поверить и в то и в другое.

Гуртадо подмигнул. Он не собирался вступать в перепалку. Гетман поднял свой рюкзак с пола и перекинул через плечо.

— Не ходи один — произнес Сонека.

— Не пойду. Я беру с собой Деметера Шибана. Я ему доверяю и он умеет держать себя в руках.

— Ладно. Хорошо — согласился Пето.

— Тогда мы поехали.

Транспортом Кослова оказался средних размеров бронированный спидер с монтированной турелью. Его длинный, слегка искривленный корпус был едва заметен в темноте. Он скользил к ним из ночи как призрак пустыни, отражая холодный лунный свет. Доставившие транспорт оставили двигатель включенным. Медсестра Ида положила накрытое тканью тело сзади и убедилась, что оно надежно закреплено.

— Я могу найти водителя — предложил Кослов.

— Нет необходимости, — помотал головой Бронци закидывая свой рюкзак внутрь. — Я умею управлять такой штукой.

— Ты солдат.

— Тем не менее есть несколько вещей в этой галактике к которым я могу приложить свою руку.

— И окончательно испортить — пробубнил Сонека.

Из темноты к ним бежал Шибан, неся сумку с батареями к лазерному карабину.

— Вы о чем? — спросил он.

— По дороге расскажу. Ну что, все готово?

— Я его положила в лед, но тело все равно начнет разлагаться. Нужно переместить его в стазис как можно скорее.

— Органы?

— Помещены в отдельные вакуумные контейнеры.

— Спасибо — улыбнулся Бронци и повернулся к Сонеке. Его лицо приняло торжественный вид.

— Слушай, Пето, я хочу сказать тебе только одну вещь.

— Что такое?

Бронци взглянул ему в глаза и посерьезнел.

— Пето, у тебя с собой деньги, которые ты мне должен?

Растворяясь в холодной темноте пустыни, спидер оставлял за собой столб пыли. Кослов, Ида и гражданские, доставившие транспорт, развернулись и пошли к посту.

Сонека стоял в ночи под темным небом и смотрел на удаляющийся спидер до тех пор, пока он не скрылся за горизонтом.

Бронци направил спидер на запад, ориентируясь только по приборам, показывавшим мир вокруг в зеленых тонах. Они с Шибаном ехали со скоростью около восьмидесяти километров в час по относительно ровному ландшафту. Бронци очень нравился гравитационный транспорт и он всегда старался доставать его для Клоунов. На первые три часа Гуртадо оставил управление спидером на Шибана, а сам наслаждался видом ярких и далеких звезд в ночном небе.

— Ты собираешься сказать мне, что происходит? — спросил Деметер.

— Нет.

Бронци взял управление на себя за три часа до рассвета. Шибан сидел позади и игрался с системой наведения турели, целясь в пролетающие мимо них пригорки и скалы.

— Оставь ее в покое, Дими. Лучше отдохни — предложил Бронци.

Деметер зевнул и мгновенно заснул, развалившись на заднем сидении. Гуртадо позавидовал ему. Прошли годы с тех пор, как он потерял способность так спать. Он положил руку на рычаг управления и уставился в визор, смотря на зеленый мир вокруг него.

Солнце вставало. Было похоже, что на горизонте началась разрушительная огненная буря, растянувшая все тени вокруг. Бронци снял визор. Яркий белый свет сочился и сквозь затемненные окна, поэтому он решил положиться на один только ауспекс. Еще двадцать километров. Курсор на дисплее, обозначающий спидер, медленно приближался к обозначенному месту.

Сонека проснулся с рассветом. Ничего удивительного. Боль в руке будила его каждое утро с тех пор, как он прибыл в Визажи. Он сел на кровати и стал вспоминать свой сон. Во сне он играл с Шибаном, а Лон принес ему отличный кусок. Он забрал у Лона диоритовую голову, чтобы оценить ее размер. Выгравированное лицо на голове принадлежало Гуртадо и смотрело точно на него.

— Скажи мне, Пето — произнесло лицо. — У всех этих голов вокруг есть похожие лица или они все разные?

— Я не знаю, Гурт, проваливай из моего сна.

— Это важно. Они все выглядят одинаково? Или все разные? Или это не имеет значения?

Он закинул голову как можно дальше, к другим таким же. Бросал он левой рукой, на которой были пальцы. Сонека прокашлялся. В горло попала пыль. Он опустил взгляд на свою покалеченную руку и почувствовал недостающие пальцы.

Он оделся по пояс и вышел на улицу. Над вершинами скал виднелась тонкая полоска солнца. Цвет неба над его головой напоминал слоновую кость, а песок, под светом восходящего солнца имел розовый оттенок. День собирался быть жарким. Уже сейчас воздух был сильно нагрет. Сонека провел по лицу здоровой рукой и поймал себя на мысли, что стоит побриться. Захотелось грейпфрутов.

Интуиция заставила его остаться в тени хижины. Он огляделся. Где часовые, охрана, ночные патрули?

Из пустыни приближались полувидимые фигуры. Сонека нервно сглотнул и побежал к комнате командующего постом. Он хотел предупредить всех, но так, чтобы противник не догадался об этом. У Кослова на запястье должен был быть прибор, посылающий бесшумный сигнал тревоги всем, кто находиться на посту.

Пето скользнул в горячую полутьму палатки. Сидевший за столом Кослов удивленно взглянул на Сонеку.

— Командующий! — прошептал тот. — Тревога! Чрезвычайная ситуация!

Кослов не двигался. Он продолжал смотреть на гетмана с тем же удивленным выражением лица.

— Командующий?

Сонека шагнул вперед, но глаза командующего постом не следили за ним. Кослов уставился на вход в помещение, откуда появился Пето, и не двигался.

Лезвие алебарды эчвенурта опустилась всего в паре сантиметров от гетмана. Сонека, упавший от неожиданности, резко вскочил на ноги. Нуртиец поднял свое оружие и бросился на Пето.

— Тревога! — заорал Сонека. — Противник в лагере!

В попытке избежать удара он прыгнул через стол и приземлился на Кослова. Тот свалился со своего стула, сломавшегося под весом Сонеки. Из носа и рта командующего медленна текла кровь, он продолжал удивленно смотреть в потолок.

Сонека слез с трупа и безуспешно пытался освободить служебный пистолет Кослова из его кобуры. Нуртиец так высоко вращал алебардой, что разрезал потолок палатки. С новым взмахом лезвие прошло сквозь левое плечо Кослова.

— Тревога! — прокричал Сонека еще раз. Снаружи послышалась стрельба из лазганов.

Пето бросил в эчвенурта кейс, лежащий на столе. Удар алебарды легко разделался с кейсом и из него посыпались ручки, листы бумаги и прочий мусор. Сонека вновь пригнулся и оружие противника продырявило стену.

Обучение Гено все-таки превзошло военное мастерство эчвенурта. Пальцы Сонеки скользили по земле в попытках найти хоть какое-то оружие. Наконец он нащупал птичье перо, выпавшее из кейса, и метнул в Нуртийца. Эчвенурт заорал, Пето подскочил к нему и схватился за ручку алебарды, попутно пнув противника в пах. Гетман вырвал из рук Нуртийца алебарду и взмахнул ею, отсекая голову врага. Из обезглавленного тела хлестала кровь.

Сонека ударил древком оружия по кнопке тревоги и по всему посту раздалось завывание сирены. Затем он шагнул к телу Кослова и достал из его кобуры пистолет. В этот момент в помещение ворвались еще двое Нуртийцев, сразу же получивших по выстрелу в лицо. Противники упали на спину, забрызгав кровью свои серебристые доспехи.

На улице из своих палаток выбирались имперские солдаты, разбуженные сиреной и выстрелами. Воздух рассекали звуки стрельбы и взмахи лезвий. Сонека слышал доносящиеся откуда-то вопли боли.

Он вышел наружу, держа пистолет в здоровой руке. На него бежал Нуртиец, размахивая оружием. Его успокоил единственный выстрел в горло. Повсюду слышались очереди из лазерных карабинов. Пето побежал к холодильной камере.

Перед кирпичным зданием холодильной камеры вся земля была завалена трупами. В большинстве своем это были полуодетые, разрезанные на части имперские воины. Сонека забежал внутрь, застрелив еще двоих эчвенуртов. С одного из них слетела нагрудная пластина и с грохотом упала перед Сонекой. На доспехе он заметил выгравированный тростник и рептилию.

— Уходи — раздался хрип у него за спиной. — Беги.

Он обернулся. Перед ним стояла медсестра Ида, держась за древко алебарды, проткнувшей ее грудь и пригвоздившей ее к стене. Ее одежда была пропитана кровью, на этот раз ее собственной.

— Ида!

— Для меня слишком поздно — прохрипела она и умерла.

Позади них появлялись еще Нуртийцы. Сонека быстро развернулся и выстрелил одному из них в голову. Он взглянул на дисплей оружия. Еще двадцать патронов в запасе. Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать…

Бронци остановил спидер, чтобы немного отдохнуть.

— Просыпайся — обратился он к Шибану. Тот простонал что-то невнятное.

Гуртадо огляделся. Где же, черт его дери, отряд, обещанный Хонен? Вокруг была только пустыня.

Тут он заметил высокую фигуру, направляющуюся к нему. Через пару минут уже стало возможным разглядеть, что фигурой оказался космический десантник. Его доспех был фиолетового, с серебристой каймой цвета, и с зеленым рисунком на огромных наплечниках.

— О черт… — пробормотал Бронци.

Астартес остановился в десяти шагах от гетмана. Визор шлема горел красными огоньками, похожими на тлеющие угли.

— Бронци, мы снова встретились — произнес десантник.

— Господин?

Астартес прижал к груди массивный болтер.

— Я тебя предупреждал. Ты действительно умеешь создавать проблемы, не так ли, Гуртадо?

Бронци моргнул.

— Я не понимаю. Это важно, это…

— Не твое дело. Но ты не смог с этим смириться. Ты допустил колоссальную ошибку. Теперь мне остается только одно.

— О чем вы вообще говорите? — закричал Бронци.

— Отойди, сукин сын — вмешался Шибан, направив свое оружие на бронированную фигуру.

— Шибан, нет!

— Моим друзьям никто не смеет угрожать — прорычал Деметер и шагнул вперед. Ствол его карабина был все еще нацелен на воина в фиолетовом доспехе. Астартес медленно повернул голову к Шибану, будто оценивая степень угрозы, исходящей от него.

Десантник выстрелил из болтера быстрее, чем Бронци успел заметить какое-либо движение. Деметер Шибан, который помнил все свои сны слово в слово, будто взорвался кровавым дождем, разбрасывая по песку куски мяса.

— Святая Терра, нет! — завопил Гуртадо.

Астартес прицелился в Бронци, упавшего на колени.

— Пожалуйста… — бормотал он.

— Как я уже упоминал, — произнес космический десантник не опуская болтер. — Мне остается только одно.

— Зачем? Ради чего ты это делаешь? — со слезами на глазах спросил Бронци.

— Ради Императора.

Глава третья Порт Мон Ло, Нурт, два дня спустя

Хотя Джону Грамматикусу было более тысячи лет, он носил имя Кониг Хеникер всего лишь восемь месяцев и еще привыкал к этому.

Если бы кто-то и начал проверять файлы и записи, он бы обнаружил, что Конигу Хеникеру пятьдесят два года, родом он с Терры и служил офицером разведки, приписанным к Гено пять два имперской армии.

Грамматикус все еще думал о себе как о человеке. Он родился человеком, жил человеком, и когда умер в первый раз тоже оставался человеком. После этого определить кем он являлся стало сложнее. Бесспорно было одно: в какой-то момент после первой смерти, скорее в результате каких-то длительных процессов, нежели из-за изменения его сердца, он перестал быть уверенным в своих взглядах на рождение и жизнь.

Он все еще испытывал теплые чувства к человеческой расе, но был с Кабалой уже очень давно, и за это время он видел то, что его раса с рождения называла «заглядывать вперед».

Грамматикус был одним из немногих людей, действующих как агент Кабалы. За века в Кабалу было принято очень много представителей человеческой расы, но большинство из них были давно мертвы или забыты.

Но Кабала принимала людей, пока были те, кто готов служить ей. В самом начале истории человечества, задолго до Юрского периода и древних цивилизаций, до постройки потерянных монументов, Кабала посетила Терру и нашла лишь слаборазвитых млекопитающих, занятых созданием первых каменных топоров для борьбы за территорию.

В тех созданиях Кабала увидела какое-то особенное качество. Члены Кабалы понимали, что рано или поздно человеческая раса поднимется, чтобы сыграть основную роль в мироздании. Человечество либо должно было стать самым мощным оружием против Первобытного Уничтожения, либо стать пешкой в его руках. Так или иначе, Кабала решила, что люди, развивающиеся в своем болоте, это не та раса, которую можно проигнорировать.

Грамматикус знал, что этот факт разделил правящую верхушку Кабалы. Большинство представляли старые расы, и расценивали новые виды жизни в галактике как мусор. Они боялись признать, что их судьба, как и судьба всех остальных, будет решаться молодыми, пока еще ни на что не способными существами, когда их собственная раса уже давно являлась зрелой.

Гахет как-то рассказывал Грамматикусу, что Кабала сделала первые шаги к человечеству задолго до летоисчесления, сказал об этом с горечью, и с еще большей горечью он принял повторный отказ Кабалы помочь человечеству в развитии.

— Вы всегда были дикими упрямыми зверьми — сказал Гахет. — С отвратительно высоким самомнением. Мы пытались повлиять на вас, направить вас в нужную сторону. Это было как…

Гахет сделал паузу, ища подходящее человеческое сравнение.

— Это было все равно, что приказать течению реки поменять направление.

Грамматикус улыбнулся.

— Мы упрямые — кивнул он с гордостью в глазах. — Разве вы не думали, что стоит делать все это до того, как мы развились?

— Мы считали подобное поведение грубым варварством. Все, кроме Слау Дха конечно.

— Конечно. А теперь?

— Теперь я сожалею, что мы не уничтожили вас, когда был такой шанс. В последнее время единственный наш инструмент — разрушение.

Почти у всех людей, принятых в Кабалу было немало изъянов. Джон Грамматикус полагал, что он преуспел там, где другие потерпели неудачу из-за своего дара.

Он был псайкером.

— Уксор встретится с вами, гетман Хеникер, — объявил младший офицер.

— Спасибо, — ответил Грамматикус и поднялся со своего стула в конце коридора. Он прошел к комнате брифинга, на ходу расстегнув пуговицы на одежде. Судя по нестерпимой жаре внутри дворца, наступил полдень. Расположенный в пятнадцати километрах от порта Мон Ло, дворец приспособили под станцию контроля. Среди этих древних стен можно было почувствовать себя как в духовке.

У организма Джона Грамматикуса не было необходимости потеть, но он позволял телу выделять пот. Вокруг него все потели, а он не хотел выделяться.

Он постучал в дверь.

— Войдите!

Он вошел в большую, широкую комнату, с колоннами, поддерживающими потолок. Верхушки колонн были вырезаны в виде тростника и напоминали об архитектуре Нуртийцев. В центре комнаты стоял стальной стол, за которым сидела Уксор Рахсана. Вокруг нее находились четыре ее помощницы.

— Уксор, — начал Грамматикус. — Рад вас видеть. Извините за мой внешний вид, просто здесь очень жарко.

— Ничего, Кониг, — произнесла Рахсана. Ее помощницы закивали. Каждой было от тринадцати до шестнадцати лет и в будущем они сами могли стать уксорами. Их генетический материал уже находился в базе Гено пять два, и им оставалось отточить свои навыки.

Грамматикус нашел структуру Гено пять два весьма захватывающей. Сформированный в Эру Раздора, Гено, как оказалось, являлся самой эффективной и быстро приспосабливающейся к окружающим условиям силой. Неудивительно, что Император решил оставить Гено у себя на службе. Неудивительно, что он изучил их систему и позаимствовал ее.

Солдаты в Гено пять два были генетически модифицированны. Грамматикус знал это. Генетическая модификация была вполне обычным делом в те времена атомных ураганов и радиоактивных облаков. Ядро полка составляли Уксоры, психически чувствительные женщины. С помощью их генокода были выращены солдаты Гено, сильные и выносливые воины, к которым приписывали умных, тактически-одаренных командиров из других сил. А гетманы всегда обладали тактическим мышлением.

Уксоры, являющиеся верхушкой командования Гено пять два Хилиад, не могли иметь собственных детей после таких процедур. Это каким-то образом освободило их разум, и они направляли и координировали, как выразился Гахет, «поведение своих детей».

Уксоры были слабыми псайкерами. Они обладали элементарными способностями прочитать чьи-нибудь поверхностные мысли. В двадцать пять-двадцать шесть лет они уже полностью заканчивали обучение и были готовы к выполнению своих обязанностей. Они повсюду сопровождались помощницами, будущими уксорами, находящимися еще в процессе обучения.

Ни одна женщина в комнате не обладала талантами Грамматикуса.

Он сел за стол напротив Рахсаны, и сразу же узнал все мысли ее помощниц. Они думали о следующем солдате, которого выведут из их генов и о том, как трудно стать уксором.

Рахсана отличалась от них. Грамматикус вгляделся в нее. Для начала, она была женщиной, а не девочкой, и женщиной очень привлекательной. Большие серые глаза, полные губы, светлые волосы. На вид ей было около двадцати восьми, она находилась в конце своей службы уксором и ненавидела это. Ее угнетала мысль, что скоро она станет кем-то еще: медицинским работником, командующим Муниторума или уксором в отставке.

Она слабела.

— Что у вас? — спросила она.

Тихий голос. Даже помощницы заметили это. Хриплый. Нет, мягкий и сладкий, как мед. Грамматикус признавал, что она ему нравится и он наслаждался этим фактом. Уже довольно долго, семьсот лет или даже больше, он общался с женщинами всеми способами, кроме физического контакта.

— Ну, новостей хватает, Уксор, — ответил он, доставая папку и открывая ее.

— Вы были в порту Мон Ло? — задала ему вопрос одна из помощниц.

Грамматикус почувствовал непреодолимое желание.

— Да… Как вас зовут?

— Туви, сэр, — ответила девочка. Она была самой старшей из помощниц Рахсаны, около девятнадцати лет. В этот момент она ясно увидела все мысли гетмана.

— Да, Туви. Я изображал торговца по имени Д’сал Хулта и последние четыре дня собирал информацию в городе.

Помимо прочего, подумал он.

— Разве это не опасно? — спросила другая помощница.

— Да, опасно.

— И каким образом противник не разоблачил вас? — посмотрела на него Туви.

— Тише, — сказала Рахсана. — Сотрудники разведки не обязаны раскрывать свои приемы.

— Все в порядке, Уксор, — он поднял глаза на Туви. — El-teh ta nash el et chey tanay.

— Что?

— Это значит, «я говорю на их языке как местный», на Нуртийском.

— Но… — начала Туви.

— Моя дорогая, я не скажу вам как, так что даже не спрашивайте. Могу я продолжать?

Туви явно собиралась сказать что-то еще, но Рахсана перебила ее.

— Позвольте гетману продолжить. Хеникер?

— О, конечно. Сама местность, хм… Как нам известно, у Нуртийцев нет и никогда не было ни межпланетных ни орбитальных технологий. Однако местность, называемая портом Мон Ло и используемая для морских перевозок изначально была зоной, для посадки космических кораблей.

Уксор Рахсана моргнула.

— Космических кораблей значит?

Он рисковал, разглашая эту информацию, но разум Джона Грамматикуса точно рассортировывал и оценивал данные. Он точно знал, что можно рассказывать, а что нет. И нет ничего страшного, если Имперцы узнают, что Мон Ло когда-то был космопортом. Кабала посещала это место очень давно, потому он и знал о культуре Нуртийцев.

— Да, для космических кораблей, Уксор.

— Вы уверены?

— Абсолютно — ответил Грамматикус. — У меня надежный источник.

— А «изначально» это когда, Кониг?

— Это примерно восемь-двенадцать тысяч лет назад. Достаточно времени, чтобы изменился уровень моря, поменялась природа, а огромный космопорт ушел под воду и стал портом обыкновенным.

Если быть точнее, это случилось одиннадцать тысяч восемьсот двадцать шесть лет назад, а весь процесс длился одиннадцать месяцев. Грамматикус решил уклониться от точных цифр. Помощники Уксора начали говорить одновременно.

— Это означает, что он был построен еще во времена Второй Эры Технологий.

— Во время Первого Контакта и первых войн с чужими.

— Есть предположения относительно того, какая раса ответственна за постройку?

— Знают ли Нуртийцы о его происхождении?

— Туви задала лучший вопрос, — прервал их Грамматикус. — Знают ли Нуртийцы? Я полагаю, что нет. Как и у любой расы, у них есть мифы и легенды и в некоторых из них есть интересные моменты, которые можно истолковать как контакт с ксено-расой или вмешательство. Но, пока не пришла шестьсот семидесятая экспедиция, Нуртийцы полагали, что они одни в галактике. Они даже не понимают, что первоначально они были колонистами с Терры.

— Очень жаль, что они не признают нас, как родственников — кивнула Рахсана.

Грамматикус почувствовал ее дискомфорт. Родство означало очень много для уксоров Гено. Он находил этот аспект Великого Крестового похода Императора очень печальным. Человечество путешествовало между звезд колонизируя тысячи миров и формировало межзвездное сообщество. И в тот момент, как лезвие гильотины, обрушилась Эра Раздора. На пять тысяч лет межзвездные путешествия стали невозможны из-за варп-штормов. Человеческие миры оказались изолированны, и в своем одиночестве пошли иным путем развития и забыли о своих корнях. Так случилось и с Нуртом.

Когда Император, как и предсказывала Кабала, наконец объединил разрозненные земли Терры, он начал свой Великий Крестовый поход, — о, это было действительно говорящее название! — с целью найти и воссоеденить потерянные человечеством миры. Но было удивительно, как некоторые из потерянных миров сопротивлялись объединению. Много раз флоты экспедиций были вынужденны пойти войной против тех, кого они хотели спасти и привести к тому, что Император назвал Согласием. Так получалось постоянно.

Джон Грамматикус встречал Императора, около тысячи лет назад, когда тот был военачальником и вместе со своими войсками проводил Объеденение Терры. Тогда Грамматикус служил рядовым офицером Кавказского полка, помогавшего Императору свергнуть Тихоокеанского тирана Дюма.

После кровавых битв, Грамматикус стал одним из сотни офицеров, приглашенных на Триумф Его армий. Во время праздников Император — даже тогда его называли этим спорным эпитетом — лично благодарил своих союзников и командующих кланами наемников. Грамматикусу повезло попасть в число тех, кому Он лично пожал руку. И в тот момент он понял, почему Император — это сила, с которой нужно считаться: Он был невообразимым, ужасающей мощи псайкером. Грамматикус, не встречавший до того момента никого, равного ему по силе, задрожал и почувствовал себя насекомым. Император понял чувства Джона в одно мгновение и улыбнулся.

— У тебя острый ум, Джон — произнес Он, даже не спрашивая имя Грамматикуса. — Мы должны говорить и рассуждать так, как и подобает существам нашего уровня.

В момент этого разговора Грамматикус умер. Болезненная, глупая, первая смерть.

Оглядываясь назад он часто думал, мог ли он повлиять на будущие действия Императора, если бы остался жив. Он сомневался. Даже тогда, в момент прикосновение, стало ясно, что Император никогда не собирался сворачивать с пути жесточайшего кровопролития. Ведь он обрушил на галактику самые ужасные машины смерти из когда-либо существовавших: Астартес.

Ирония была в том, что текущая задача Грамматикуса состояла в сотрудничестве, пусть и косвенном, с одним из этих внушающих ужас Легионов Астартес.

Гахет как-то сказал Грамматикусу, что Император будет единственным человеком, повлияющим на правящий круг Кабалы.

— Он может заглядывать далеко в будущее. Он видит общую картину вещей, ценит эпохальную динамику правды, и истинные перемены.

— Ты когда-нибудь встречал его? — спросил Грамматикус.

— Нет Джон, не встречал.

— Тогда ты даже представить себе не можешь, какой он кровожадный ублюдок на самом деле.

— Возможно. Но он понимает, что Первобытное Уничтожение — враг всему живому. Так может нам пригодится кровожадный ублюдок на нашей стороне?

— Кониг?

— Извините, Уксор — ответил Грамматикус.

Рахсана взглянула на него с улыбкой.

— Вы основательно задумались.

— Да. Приношу свои извинения. Так на чем я остановился? Хм. Я полагаю, что этот космопорт был построен ксено-расой за несколько сотен лет до колонизации этого мира людьми. Насколько известно Нуртийцем, он всегда был там.

— Таким образом, это стороннее сооружение, информация о котором нам ничего не дает.

— Так точно. Но при всем их узком мышлении, Нуртийцы кое-что все таки понимают о межпланетных путешествиях. Они жили в страхе, боясь контакта с существами из других миров. В их летописи наше прибытие доказывает им существование вселенского зла. С ними нельзя договориться.

— Вообще никак?

— Нет, Уксор.

Он пытался сказать ей, что они имеют дело с человеческой культурой, которая отступила перед мощью Первобытного Уничтожения, но она просто не поняла бы, что такое Хаос. Это понимали очень немногие люди. Грамматикус знал, ведь его просветила Кабала. У него было чувство, что Император тоже знал и знал очень хорошо.

Но почему он тогда не предупредил никого из своих детей? Почему он не сказал им о бессмертном отвращении, с которым они столкнутся, путешествуя меж звезд? Все предупреждения скатились к тому, как правильно строить укрепления и распологать войска. У Грамматикуса был собственный план. Разговор начался с обсуждения лучшего способа атаки на порт Мон Ло. Туви удивила его, предложив много ценных тактических решений. Скоро она сама должна была стать Уксором. Рахсана полностью доверила ей весь разговор, лишь изредка кивая.

В процессе разговора Джон вошел в разум Рахсаны, которая была так занята, что ничего не заметила. Он взглянул на самого себя, сидящего за столом.

Он видел все, что видела Уксор: человек средних лет, широкая спина и сильные руки, серые волосы. Кожа человека слегка блестела от пота.

«Неплохо, — подумал Грамматикус, — совсем неплохо».

Это не то тело, с которым появился на свет, но по крайней мере оно было похоже на человека с Кавказа, где и родился первый Джон Грамматикус в конце двадцать девятого тысячелетия.

— Если мы собираемся отдавать приказ о штурме, — сказала Туви — То нам следует выяснить о расположении противника здесь, и у северной стены, здесь и здесь.

— Я не смог это узнать, — ответил Джон — Но вы правы. Я отправлюсь туда снова завтра. Через три дня у меня должна быть необходимая информация.

— Отлично, — кивнула Рахсана.

— Тогда пусть Император защитит вас, — произнесла Туви, и остальные помощницы повторили ее слова.

«О, я уверен, что он не будет делать этого», — подумал Грамматикус.

— На сегодня все, — обратилась Уксор к помощницам. — Я закончу брифинг самостоятельно.

По мере того, как выходили помощницы, Джон чувствовал разочарование.

— На чем мы остановились? — спросила Уксор.

— Вы собирались раздеться, — сказал он на Скитианском.

— Правда? — засмеялась она, ответив на том же языке. — Понятия не имела, что вы владеете моим родным языком, или знаете, откуда я родом. Вы очень умны, Кониг.

«Вы не знаете обо мне и половины, — мысленно согласился Грамматикус. — Я умею разговаривать на любом языке, с которым сталкиваюсь. Это мой специфический талант и, в каком-то смысле, проклятие.»

— Простите за отступление — он снова заговорил на Скитианском. — Но я видел как вы на меня смотрели.

— А я видела как вы смотрели на меня.

— Это плохо?

Рахсана улыбнулась.

— Нет, Кониг, это лестно. Но я не шлюшка. Я не буду раздеваться ради небольшого свидания в этой комнате. Я не уверена, что вообще буду для вас раздеваться.

Грамматикус пустил улыбку по лицу Хеникера.

— Моя дорогая Уксор, простое сомнение, выраженное в этих словах — все, о чем я могу вас просить.

С давних времен люди селились в безопасности, покинув темные, неизведанные места. Делать это заставлял примитивный инстинкт, защищавший человека веками.

Грамматикус искренне желал, чтобы его род и дальше держался за этот инстинкт. Темные места были темными по определенной причине. Он полагал, что это специфическое табу было аннулировано влиянием Императора.

Он думал о древних картах Терры, на которых иногда попадались метки — «Драконы». Это являлось невежеством человека, боязнь тех опасных мест.

— Что ты сказал? — спросила Рахсана, сонно повернувшись к нему.

— Ничего.

— Ты говорил что-то о драконах.

— Возможно.

— Драконов не существует.

Близился вечер. Море находилось слишком далеко, чтобы прохладный морской ветер достигал дворца, но жара медленно спадала.

Секс был необыкновенным. Он не собирался позволять себе такую близость, но семьсот лет это долгий срок. Он чувствовал ее желание доказать, что она все еще что-то из себя представляет, несмотря на то, что ее способности, как Уксора угасали.

Он позволил себе влюбиться в нее и теперь встречал последствия.

— Кониг?

Она даже не знала его настоящее имя. Ему захотелось сказать ей.

— Разве тебе не пора возвращаться? — спросила она отвернувшись. Взглянув на ее стройное, голое тело он с трудом подавил искушение.

— Да.

— Мне кажется, остальная часть плана требует лишь дронов-разведчиков и оценку флота.

— Нет, я там тоже нужен.

«Джон».

— О нет.

— О нет что? — спросила она, сев.

— Ничего, моя любовь, — ответил он, поднимаясь.

— Моя любовь? Это звучит очень серьезно.

«Джон».

Не сейчас.

— Ты очень бледный, Кон. Что-то случилось?

— Ничего. Абсолютно ничего. Просто мне нужен глоток воды.

Рахсана снова легла и уставилась в потолок.

— Ты только там недолго.

Грамматикус вошел в уборную и закрыл за собой дверь.

«Не сейчас, — повторял он мысленно. — Не сейчас». За его спиной висело старое зеркало.

Он обернулся.

Из глубины зеркала на него смотрел Гахет.

«Ты поступил неправильно, Джон. Интимные отношения с этой женщиной ставят под угрозу твою миссию».

«Проваливай».

«Джон, ты рискуешь всем. Ты знаешь, что на кону. Что ты сделал?»

«Повел себя, как человек, для разнообразия».

«Джон, мы устраняли наших агентов и за меньшее».

«Не сомневаюсь. Может и устраняли. Не в старые времена, а недавно, да?»

«Я не угрожаю тебе, Джон».

«Вообще-то, угрожаешь» — Грамматикус взглянул в зеркало.

«Галактика должна жить».

«Ну да, ну да. А нельзя ли мне пожить в этой галактике немного?»

Лицо Гахета медленно растворилось.

Джон ополоснул лицо холодной водой.

«Ублюдки».

На рассвете, из сиреневых сумерек прибыл эскорт, чтобы забрать Грамматикуса к точке высадки. Он уже давно был готов и провел последний час укладывая в сумку вещи. Джон сказал эскорту подождать, пока он допьет кофеин и доест то, что осталось со вчерашней ночи. Она удивила его, проснувшись.

— Ты собирался уйти не попрощавшись?

— Нет — солгал он.

— Хорошо.

Рахсана убрала с лица волосы и посмотрела на Грамматикуса.

— Ты не очень-то похож на местного, — заметила она.

— Этим вопросом я займусь позже.

— Ну что ж, тогда пока. Император защитит.

— Будем надеяться.

— Попытайся вернуться живым. Я хотела бы увидеть тебя еще раз.

— Вернусь, — на этот раз он сказал правду. — Я бы тоже хотел увидеть тебя снова.

Рахсана наклонила голову набок.

— В тебе есть что-то особенное, Кониг. Ты как будто видишь меня насквозь.

— Именно, — ответил Джон.

Эскорт, состоящий из молодого паши и трех сонных солдат, ждал его на заднем дворе. Там же стоял и легкий спидер, поблескивающий металлическим корпусом.

— Сэр, — паша поприветствовал Грамматикуса как только тот появился в дверном проеме с перекинутой через плечо сумкой. Тому потребовалась лишь секунда, чтобы все узнать о паше. Индонезия, Административный округ, возможно, один из ульев Сьянжуры.

— Что у тебя за отряд? — спросил Джон на малайском.

Собеседник удивленно моргнул и улыбнулся.

— «Арчана», сэр. Вы из тихоокеанского округа?

— Нет. Я отовсюду.

Они пересекли двор и, через нижние уровни, попали к КПП и воротам с часовыми. Имперские солдаты знали, что у противника имеются шпионы и мастера в области саботажа, и Грамматикус испытывал необычное чувство, так легко покидая охраняемую территорию будучи одним из них.

Выехав за территорию дворца спидер прибавил скорость и двинулся вперед, по разрушенным улицам города. Из-за руин позади медленно вставало солнце. Грамматикус пытался расслабиться на заднем сидении. Он уже начал раскаиваться, что заговорил с молодым пашей. Офицер смотрел по сторонам и продолжал разговаривать с Джоном о различных местах, в которых тот никогда не был и не собирался побывать. Грамматикус был в Сьянжуре лишь один раз, в составе армии, спалившей там все дотла, задолго до того, как улей был даже запланирован.

Джон закрыл глаза и подумал о Рахсане.

«Ты как будто видишь меня насквозь». Она даже не подозревала, сколько правды в этих словах. Его разум мог видеть насквозь кого угодно. Эти мысли заставляли его думать о том, о чем он старался никогда не вспоминать: в тот день, встретив Императора, пожимая ему руку и чувствуя его силу, посмотрев Ему в глаза, за этим благородным и чистым лицом он увидел…

Лишь на долю секунды увидел…

— Сэр, вам плохо? — спросил паша. — Вы резко побледнели.

— Нет. Я в порядке. В полном порядке. — ответил Грамматикус.

Они выбрались из руин и теперь ехали по изрытой траншеями земле вдоль Имперских оборонительных линий. Нижний край неба заливал свет поднимающегося солнца. Километры полей покрывали огневые точки, выглядящие строгими силуэтами на фоне заката. Повсюду попадались палатки, похожие на огромные пузыри с торчащими из них флагами.

— Вон наша стоянка, — произнес паша когда они проехали мимо одного из знамен. Грамматикус повернул голову и увидел на нем Арчану, девушку скромного вида с необычайно большой грудью. Возможно изображение было знаком, указывающим будущее и судьбу.

Точкой высадки оказался длинный туннель коллекторной системы города, приблизительно в восемнадцати километрах от дворца. Этот район подвергли бомбардировке три месяца назад и он хорошо охранялся. Помимо солдат гено, за территорией круглые сутки следили боевые сервиторы. Выход из другого конца туннеля так же строго охранялся, но уже Нуртийцами. Однако Грамматикус не собирался проделывать весь путь в тот конец.

Паша представил его дежурному офицеру, гетману по имени Марино. Марино перевел сервиторов в пассивный режим и стал смотреть, как Джон спускается вниз, в утробу туннеля.

Темнота, с которой он так часто встречался на своем жизненном пути, вновь поглотила его.

Спустя десять километров и полтора часа он выбрался из туннеля, недалеко от возвышающихся стен порта Мон Ло.

Фонарь он погасил и убрал в сумку, вместе с армейскими ботинками и солдатским жилетом.

Его путешествие в темноте дало ему достаточно времени, чтобы полностью погрузиться в новую личность. Он больше не был Конигом Хеникером. Теперь его звали Д’сал Хулта. В целом, для маскировки он не предпринял почти ничего. Обернулся поверх одежды в розоватый шелк, надел легкие ботинки и капюшон. Его кожа была не столь темной как у Нуртийцев и хороший шпион Па’хель обязательно стянул бы волосы в узел под капюшоном, а все тело намазал бы специальным маслом.

Грамматикус никогда не шел на такие крайности, даже тогда, когда на этом настаивали те, кто его обучал. Он больше полагался на свой разум, кроме того эти масла пахли Первобытным Уничтожением, и мазаться ими даже ради маскировки Джон не собирался.

Он закрепил на поясе кривой нож, который носят все Нуртийцы, и испачкал руки в дорожной пыли. Кроме ножа он не взял никакого оружия, за исключением, конечно, кольца.

Солнце наконец влезло на небо. Воздух медленно нагревался, но море находилось достаточно близко, чтобы свежий морской ветер не дал сойти с ума от жары. Он вдохнул и пошел в сторону башен порта.

Остальные поступили также. Шла война или нет, но жизнь продолжалась. Всевозможные торговцы и купцы, некоторые с небольшими караванами, направлялись в Мон Ло, надеясь заработать на городских рынках. Кто-то шел в порт в поисках работы, другие спасались с захваченных Империумом земель и толпились у ворот. Грамматикус присоединился к ним.

На ходу Джон повторял в голове психические литании, заключительную часть погружения в чужую культуру.

Я Джон Грамматикус. Я Джон Грамматикус. Я Джон Грамматикус прикидывающийся Конигом Хеникером. Я Кониг Хеникер. Я Кониг Хеникер, прикидывающийся Д’салом Хултой. Я Д’сал Хулта. El’chey D’sal Huulta lem tanay ek. El’chey D’sal samman Huulta lem tanay ek. El’chey D’sal samman Huulta lem tanay ek…

— Эй, приятель, ты кто такой? — спросил его один из эчвенуртов, приподняв свою алебарду. Остальные воины Нуртийцев искали торговцев водой, среди проходящих через арку.

— Я Д’сал Хулта, — ответил Джон на Нуртийском. — Торговец.

Алебарда снова дернулась.

— Покажи свои руки, лицо и метку.

Грамматикус сделал вид, будто так и делает.

«Я не опасен, ты видел все, что просил показать».

Эчвенурт кивнул и пропустил его в город, уже обращаясь к кому-то другому.

Грамматикус ничего ему не показал.

Мон Ло просыпался. Из-за возможности штурма он никогда не спал на самом деле, но жители уже привыкли ожидать худшего.

Внешние стены защищали отряды эчвенуртов, железные пушки и регулярные войска Нуртийцев. Они слонялись вокруг лестниц, ведущих на толстые городские стены, или наблюдали в подзорную трубу, следя за противником.

Ближе к центру города уже можно было различить оживление. Рынки пробуждались от сна, торговцы кричали о своих товарах, священник громко читал утренние молитвы. Водоносы начали свой обычный маршрут по городским площадям, улицам и переулкам.

Грамматикус пытался идти той же дорогой, что и в первый раз. Встречные торговцы кивали ему и делали жесты всесолнечного света, признавая его.

Он показывал эти жесты в ответ.

Джон собирался пройти в северную часть города, в область, известную как Курнаул, чтобы оценить крепостную стену и уровень защиты. Туви оценила бы. Он отошел в сторону, пропуская проезжающую телегу. Появились дворники с ведрами и щетками. Они что-то напевали себе под нос.

Покрытые фаянсом городские стены мерцали под утреннем солнцем, открывая взору мозайки с изображениями тростника и рептилий. У Нуртийцев не было названий улиц, только эмблемы. Джон смотрел на изображение гигантской ящерицы на красном фоне и понимал, что никогда раньше не видел подобного. Видимо, он повернул не туда. Мон Ло был настолько сложен и запутан, что было нелегко составить определенную схему. Это было похоже на паутину Арчаны.

Грамматикус остановился и огляделся. Он взглянул на солнце, чтобы установить, где находиться восток, замедлил дыхание и позволил себе вспотеть, чтобы стабилизировать свое тело. Просто он прошел по улице слишком далеко на запад, вот и все. Карнаул заканчивался слева.

Только его там не было. Он снова остановился, не позволяя себе поддаться панике.

К нему подбежал водонос и предложил воды.

— Нет, спасибо, — ответил Грамматикус.

— Бог все равно любит тебя, — сказал водонос и ушел.

Джон задрожал. Эти слова дословно переводились как «Твоя душа пожертвована Первобытному Уничтожению.»

«Что со мной? — думал Грамматикус. — В прошлый раз я легко нашел нужную улицу, а сейчас веду себя как дилетант. Это… это глупо».

В поисках знакомых ориентиров он прошел еще две улицы. Появилось ощущение, что Карнаул находился гораздо дальше, чем обычно. Что-то отвлекало Джона.

Одним движением он сунул руку в сумку с минеральными солями, висевшую на поясе, и сомкнул пальцы на семени, спрятанном в солях. Семя, в маленьком серебристом зажиме, было размером с мочку уха. Джон получил его от Гахета. Это семя какого-то ксенодерева с одного из миров, на которых побывала Кабала. Если оно теплело или высыхало, значит рядом была психическая активность.

Грамматикус взглянул на него. В его руках семя всегда теплело, реагируя на его способности, но в этот раз оно было горячим, словно тлеющий уголь.

Джон понял, что он в опасности. Семя предупреждало, что кто-то совсем рядом ищет его.

— Д’сал? Д’сал Хулта?

Грамматикус оглянулся и увидел полного торговца, махавшего ему. Тот стоял со своими коллегами, но, увидев Грамматикуса, поспешил к нему. Джон быстро спрятал семя.

Как его зовут? Его имя? Ты же встречал его раньше.

— Д’сал, мой друг! — торговец сделал жест всесолнечного света и поклонился. — Последние пару дней я тебя не видел на рынке. Что по поводу той сделки, которую мы обсуждали в прошлый раз? Тебе доставили?

Х’дек. Его зовут Х’дек Рутун.

— Х’дек, мой друг. Мне больно это говорить, но мой поставщик… Скажем так, он брал больше, чем давал. В общем, я не смогу совершить ту сделку. Я извиняюсь.

Х’дек махнул своей пухлой рукой.

— А, не волнуйся. Я понимаю. Сейчас сложные времена, осады наших земель чужаками. Такие вещи случаются.

Х’дек снова взглянул на Грамматикуса.

— У тебя же есть моя генная печать? Да? Отлично, надеюсь мы сможем вести дела в будущем!

— Я в твоем распоряжении, Х’дек, — пробормотал Джон и добавил жест полной луны, означавший, что он закончил разговор.

Он зашагал дальше по улице, чувствуя себя все так же потерянно. Он старался выйти на площадь, где людей было меньше, надеясь, что свободное место освежит голову и даст возможность найти источник психической активности, которую обнаружило семя.

Грамматикус остановился и медленно поднял взгляд.

Он стоял перед Па’хель Аван Нурт, огромным храмом Мон Ло. Высоко над ним, на тимпане храма находилась фреска, изображающая свойства Первобытного Уничтожения: смерть, экстаз, смертность и изменчивость, которые смешивались в гигантский символ единства.

Где же он сделал неверный поворот? Этот храм был последним местом в городе, которое он посетил бы добровольно.

Символ, казалось, пульсировал и резал глаза. Солнечный свет стал неимоверно ярким, все вокруг гудело. Во время предыдущего визита такого не было. Словно город углядел в нем шпиона и стал лабиринтом, ведущим в ловушку. Кто-то или что-то играло с ним.

Почувствовав рвотные позывы, Джон спешно убрался подальше от храма, в переулок, где его вырвало. Он еле успел убрать с лица платок.

Грамматикус упал на колени, дрожа и отплевываясь.

Тут он заметил две фигуры, двух людей, секунду назад казавшихся тенью, идущих по переулку. Они не торопились, но двигались уверенно, явно направляясь к нему. Джон встал на ноги и ретировался в противоположную сторону.

Еще трое закрыли собой другой конец длинного переулка. Кто они? Стражи порядка? Эчвенурты? Слишком рьяные последователи Па’хель Аван?

В переулке было несколько ответвлений. Грамматикус завернул в первое попавшееся и побежал, как только понял, что пропал из поля зрения преследователей. Несколькими секундами позже он осознал, что попал в тупик, оказавшись в закрытом дворике позади высоких домов. Сзади послышались шаги. Все двери оказались заперты, исключая тяжелые ворота с изображенным на них лесом и рептилиями. Грамматикус приоткрыл ворота и нырнул в темноту комнаты за ними. Закрыв за собой ворота он принялся ждать, прислушиваясь к шагам на улице.

Огромная, закованная в сталь рука, появившаяся из темноты, схватила Джона за горло и прислонила к стене. Грамматикус задыхался, его ноги не касались земли. Рука еще сильнее надавила на его горло, вжав в стену.

— Подозреваю, что ты меня ищешь, Джон Грамматикус? — послышался голос из темноты.

Он знал его имя.

— Во-возможно, — прохрипел Джон, — наверное это за-зависит от того, кто вы.

— Кто я? Ты знаешь кто я, вероломный ублюдок. Я Альфарий.

Глава четвертая Дом Гидры, Порт Мон Ло, продолжение

Кровь подступила к голове Грамматикуса, он чувствовал, что сейчас задохнется.

«Отпусти меня» — отчаянно думал он.

Рука разжалась и Джон упал на плиточный пол. Ошеломленный и раненый он все же заставил свой разум работать быстро. Глаза уже привыкли к холодной тьме комнаты.

Он увидел огромную тень и красные точки визора, но прочитать мысли не сумел. Что-то мешало. Однако, его настойчивые команды выполнялись.

«Отойди на шаг назад и не трогай оружие».

Гигант отступил на шаг.

— Прекрати внушать ему, что делать, — прорычал другой голос.

В комнате находился кто-то еще. Грамматикус заметил вторую фигуру, она будто была в капюшоне, но не смог понять, кто это. Ментальный капюшон прикрывал его даже от разума Джона. Он попытался подняться, но пронзительный визг внезапно ударил его прямо в мозг. Боль мгновенно заполнила всю нервную систему. Джон отшатнулся.

— Он хорош. Сильный и хорошо защищен, — произнесла фигура в капюшоне.

— Слишком для тебя? — спросила гигантская тень.

— Нет.

— Тогда действуй.

Визг усилился. Грамматикус задергался в конвульсиях.

— Мы сейчас немного пообщаемся, Джон, — тень наклонилась к нему. — Мне нужна от тебя правда. Или ты поможешь мне, или я размажу твой череп. Ясно?

Грамматикус кивнул. Боль была невероятной. Из носа потекла кровь.

— Отлично. Когда Шир отпустит тебя, не пытайся выкинуть какой-нибудь фокус. Ты меня понимаешь?

— Да, — прохрипел Джон.

— Отпусти его, — скомандовала фигура.

Визг пропал, забрав с собой и боль. Грамматикус упал и закашлялся.

— Свет, — приказал гигант.

Небольшое колебание воздуха и несколько дюжин свечей мгновенно вспыхнули мягким желтым светом. Комната оказалась гостиной с типичным Нуртийским интерьером и мозаичными стенами. Одной из фигур являлся гигант в броне, второй — простой человек в черном, чье лицо Грамматикус не видел, хотя человек не носил ни маски ни капюшона.

— Тебя зовут Джон Грамматикус?

— Если пожелаете.

— Я могу попросить Шира начать снова.

Грамматикус затряс головой, разбрызгивая кровь.

— Да, меня зовут Джон Грамматикус. Вы и так это знаете.

— Посмотри на меня.

Грамматикус посмотрел. Колосс носил богато украшенную силовую броню Астартес фиолетового цвета. На наплечниках была зеленая эмблема. Визор излучал монотонный красный свет. Слева от Астартес стояла маленькая фигура человека с закрытым лицом.

— На меня, — произнес десантник. — Смотри на меня, а не на моего псайкера.

— Я… — начал Джон.

— Тихо. Ты будешь говорить не то, что захочешь, а то, что я хочу знать.

Грамматикус кивнул.

— Ты ищешь меня. Поэтому ты пришел в этот город снова. Ты знал, что я здесь.

Снова кивок.

— Откуда ты узнал об этом?

— Мы пригласили вас сюда.

— Вы пригласили меня? О чем ты говоришь?

— Кабала.

Астартес повернулся к псайкеру.

— Еще раз.

Голову Грамматикуса вновь прорезал вопль.

— Что такое Кабала? — спросил десантник.

Грамматикус застонал.

— Я… не знаю… они вечны и они… они…

— Может мне стоит просто пристрелить тебя?

— Кабала… Кабала это единственная надежда! — прокричал Джон.

— Продолжай.

— Пожалуйста!

— Хватит, Шир, — приказал гигант.

Визг снова затих.

— Чья единственная надежда? — задал вопрос Астартес.

— Моя. Ваша. Всего человечества, — вздохнул Грамматикус.

— Ты имеешь ввиду Империум?

Джон затряс головой.

— Смотрите шире. Я говорю про всю расу людей.

— Империум и есть вся человеческая раса.

— Вы ведь не верите мне, правда? Миры, виденные вами, миры, которые вы должны были привести к Согласию… Миры, подобные этому, всего лишь ответвления людской культуры, потерявшие и забывшие свои корни. Человечество гораздо разнообразнее, чем воинственное племя, покинувшее Терру, дабы выполнить замыслы Императора.

Астартес достал болт-пистолет. Грамматикус даже не заметил, как это произошло. В одно мгновение огромное оружие, висевшее на поясе воина, оказалось нацеленным в голову Джона.

— Ты сумасшедший? — спросил десантник. — Или слепой? Взгляни на меня, я воин Астартес поклявшийся служить Императору. Почему ты говоришь слова, так опасно близкие к измене?

— Я извиняюсь, если это так прозвучало. Не имел ввиду ничего неуважительного.

Болт-пистолет не опускался.

— Ты сказал, что твоя Кабала пригласила нас сюда. Объясни.

— Кабала полагает, что из всех Легионов Астартес лишь Альфа Легион правильно воспримет ее сообщение.

— Почему?

— Клянусь, сэр, я не знаю. Я лишь посредник. Кабала хотела вовлечь Альфа Легион в войну на Нурте, чтобы вы сами все увидели.

— Увидели что, Джон?

Грамматикус выпрямился и взглянул прямо в дуло направленного на него пистолета.

— Угрозу. Не Нуртийцев, но Первобытное Уничтожение, стоящее над ними.

Десантник медленно опустил оружие.

— Ты говоришь про их магию?

— Это не… — начал Джон. — Могу я встать, сэр? Пол холодный.

Голова в шлеме кивнула. Грамматикус встал на ноги, но Астартес все еще возвышался над ним.

— Это не магия. Это не какой-то причудливый фокус. Это проявление ужасающей мощи, погружающей вселенную во тьму.

— Хаос, — произнес десантник. — Если это то, что мы должны были увидеть, то твои хозяева старались напрасно. Мы уже знаем о Хаосе. Он упоминается в списке опасностей, исходящей от ксеносов.

Грамматикус грустно покачал головой.

— Простейшее название для этого — Хаос. Вы знаете о нем столько же, сколько ребенок знает об окружающем мире. Он всегда был и всегда будет, по сравнению с ним ничто — ни Империум, ни планы Императора, ни человечество — не важно. Если ничего не сделать, он будет отравлять Галактику. Подпитываемый энергией он разрушит все. Кабала хотела, чтобы вы увидели это своими глазами и отнеслись к этому со всей серьезностью.

Он сделал паузу.

— И нужно чтобы вы увидели это как можно скорее.

— Почему? — спросил гигант.

— Потому что вы на пороге великой войны.

— С кем?

— С самими собой.

Астартес замер. Грамматикус услышал тихий щелчок вокса в его шлеме. В дрожащем свете свечей он принялся ждать, пока десантник закончит свою беседу.

Наконец гигант повернулся к Джону.

— Что за сообщение хочет нам передать Кабала?

— Я не знаю. Я здесь только для того, чтобы сказать вам об этом.

Астартес посмотрел на псайкера.

— Меня вызывают. Сопроводи его и не позволяй ему воспользоваться его уловками.

Псайкер кивнул.

Десантник открыл ворота и вышел на свет. Прежде, чем ворота закрылись за ним, Грамматикус увидел, что рептилии, нарисованные на стенах, были драконами с тремя головами. Гидры.

— Сюда, — обратился псайкер к Джону.

Он следовал за псайкером через залы, комнаты и коридоры здания, в расположении которых было столько же логики, сколько и в запутанных улицах Мон Ло. Все помещения оказались погружены в темноту, а пылезащитные чехлы накрывали немногочисленную мебель. Грамматикус решил, что здесь довольно удобно и безопасно.

Единственную горящая свеча находилась в руках у псайкера.

— Так это ты меня сюда завел, да? — спросил Джон. — Ты затуманил мой разум и вывел меня к этому дому?

— Не самостоятельно, — прозвучал ответ. — Ты силен. Мы знали о том, что ты был здесь несколько недель, наблюдая за нами. И мы решили узнать, зачем.

— Ты не Астартес.

Человек обернулся, но Грамматикус все еще не мог видеть его лица.

— Альфа Легион использует все доступные средства, чтобы завершить свою работу. Мне выпала честь служить им.

Наконец они вошли в темную гостиную с накрытыми все теми же чехлами стульями и кроватью. На столе оказался кувшин с Нуртийским вином, несколько небольших серебряных кубков и немного фруктов.

Псайкер еле заметно кивнул и в комнате загорелись десятки свечей. Свет заставил маленьких ящериц на полу убежать обратно в темноту.

— Я нелюблю электрический свет, — произнес псайкер. — Он окончательно убивает тьму. Свечей вполне достаточно.

— А тьма еще один инструмент Альфа Легиона? — спросил Джон.

Даже не имея возможности видеть его лицо, Грамматикус понял, что псайкер улыбается.

— А ты внимательно наблюдал за нами.

— Это моя работа.

— Налей себе вина, угощайся — предложил псайкер, сев на кровать и поставив свечу на стол.

Джон налил себе вина. Нужно было чем-то промочить горло, хотя он предпочел бы воду. Поднеся кубок ко рту он сосредоточился, чтобы не попасть под действие алкоголя.

Затем он сел напротив псайкера.

— Тебя зовут Шир, так?

— Да.

— А ты неплохо владеешь пирокинезом. У меня нет даже задатков этого.

Шир пожал плечами.

— Ты имеешь то, что имеешь, Джон. Твои таланты впечатляют меня намного больше. Логокинетика это редкость.

— Ты видишь это во мне?

— Конечно, — кивнул Шир. — Но я не могу понять, это относится к любому языку, или только к определенным группам?

— Никогда не сталкивался с языком, которым не мог бы овладеть.

— И речь ксеносов?

Грамматикус улыбнулся.

Их языки не настолько сложные. Зависит от строения тела и органов, которые они используют для общения. Я их понимаю, но не в состоянии нормально ответить. Не могу произнести правильные звуки. Хотя некоторые слова сложны для понимания. У Эльдар есть специфичная форма глагола, которая всегда сбивает меня с толку.

— И ты можешь определить откуда человек по его речи? — спросил Шир, перейдя с низкого готика на Синхальский.

— Хорошая попытка, — ответил Джон на том же языке. — Но твой палатальный звук выдает тебя. Хорошо говоришь по Синхальски, но гласные Фарси слишком низкие. И что-то еще. Ты узбек или азербайджанец.

— Узбек.

— И длинные дифтонги. Был на Марсе, да?

— Я провел восемь лет среди жителей Иплавиан Максимал. У тебя талант. Полагаю, ты так же хорошо отличаешь правду?

Грамматикус кивнул.

— Да. Меня очень трудно обмануть. Я надеюсь, ты сообщишь об этом факте своим хозяевам когда мы будем беседовать. Я легко различу ложь, но лгать Альфа Легиону я не буду.

Послышался смешок.

— Ты можешь узнать, если тебе солгут, но у нас нет никаких гарантий, что ты говоришь правду.

— Справедливо, — согласился Джон и сделал еще один глоток.

— Так как вы пригласили Альфа Легион? — спросил Шир. — Они захотят узнать.

— Это заняло лет десять, — начал Грамматикус. — Агенты, вроде меня, подготовили почву. Испоьзуя Имперские коды и шифры мы внесли изменения в структуру данных о Крестовом Походе. Сотни мелочей, которые, как мы расчитывали, привлекут Альфа Легион. Поменяли несколько приказов и сообщений. Шаг за шагом мы пришли к тому, что когда шестьсот семидесятой Экспедиции потребовалась помощь в войне на Нурте, на запрос Лорда-командира Наматжиры ответил именно Альфа Легион.

— Великая Терра, — выдохнул Шир. — Это потрясающе. Уровень доступа, влияния… Невероятно! Такая тонкая манипуляция.

— Это путь Кабалы. Стратегия, тонкое воздействие, это по их части. Они смотрят далеко в будущее.

— Они могли просто попросить.

Грамматикус рассмеялся.

— Это не в их стиле. К тому же, неужели Альфа Легион согласился бы?

— Никогда, — признал Шир. — Слушай, на твоем месте я бы рассказывал им это очень осторожно. Альфа Легион гордится тем, что все знает. Они ставят это выше всего остального, и не допускают даже мысли, что кто-то может знать больше них. Этим они выигрывают свои битвы. Но больше всего они ненавидят, когда ими пытаются манипулировать.

— Спасибо за предупреждение. Я догадывался, что это может создать проблемы, — Грамматикус поставил пустой кубок на стол. — Хотя вы не стесняетесь манипулировать другими. Вы завели меня сюда. Вводили меня в заблуждение с тех пор, как я оказался в Мон Ло, и затуманили мой рассудок, нагло таща меня к себе.

— Ну, не совсем, — сказал Шир.

— Не скромничай, ты только что это признал.

Шир взглянул на Грамматикуса. Было трудно смотреть на него, не видя лица, но Джон почувствовал тревогу.

— Джон, я не скромничаю. Да, мы привели тебя сюда, но только после того, как нашли тебя. Это случилось когда ты вошел на площадь, перед храмом. До того мы вообще не знали, что ты в городе.

— Нет. До того. Я…

Шир встал.

— Хочешь сказать, что на тебя оказывали воздействие с того момента, как ты вошел в город?

— Я…

— Это важно, Джон! Что-то влияло на тебя от самых ворот?

Грамматикус похолодел.

— Да, — сказал он.

— Проклятье, — пробормотал Шир. — Это были не мы. Не мы. Они нашли тебя.

— Шир, я…

— Тихо, пожалуйста. Возможно нас скомпрометировали.

Шир отошел к двери и стал что-то тихо говорить в бусинку вокса. Грамматикус ждал, пока он закончит и тут он понял, что Альфа Легион и Кабала — не единственные силы.

Шир повернулся к Джону.

— Вставай. Мы уходим отсюда.

— Что происходит?

— То, чего я и боялся. Нуртийцы тебя обнаружили и использовали как приманку, чтобы выйти на нас.

— Извини, — сказал Грамматикус.

— Твое извинение вряд ли что-нибудь значит. Пойдем.

В коридоре послышались шаги и через пару секунд открылась дверь. В комнату вошли трое. Двое из них были обычными людьми в простой одежде с лазерными карабинами, третий же, огромного роста, носил богато украшенную броню и держал болтер.

— Мы покидаем дом, — произнес гигант. — Это тот, кто сорвал нашу операцию?

И не дожидаясь ответа подошел к Джону.

— Оставьте его, Герцог! Пожалуйста, сэр! — закричал Шир. — Он очень ценен, Печ приказал мне присматривать за ним и убедиться, что он вне опасности.

— Жаль про нас того же самого не приказал, — прорычал здоровяк. — Ладно, проваливаем, быстро.

Все пятеро побежали по коридору. Несмотря на испуг, Джон пытался разобраться в полученной информации. Очевидно огромного воина звали Герцог, и он явно был Астартес. Двое других позволили предположить, что Альфа Легион использует не только псайкеров, подобных Ширу, но и простых людей. Что там говорил Шир? Альфа Легион использует все доступные средства, чтобы завершить свою работу. Грамматикус рискнул и прочитал поверхностные мысли двух солдат. Они оказались из Имперской Армии, хотя в них было что-то необычное. Джон не решился узнать подробнее.

И еще Шир сказал, что Печ приказал ему приглядывать за Джоном. Скорее всего, он подразумевал бронированного гиганта, который чуть не задушил Джона, но тот назвался Альфарием. Ложь? Как связаны эти имена?

Они добрались до первого этажа и Герцог поднял руку, чтобы включить связь.

Ставни на окнах открывались, одни за другими, пропуская в дом дневной свет. Грамматикус вздрагивал при каждом их ударе, чувствуя в воздухе псионическое воздействие. По подоконнику пробежали три ящерицы.

— Черт, — пробормотал Герцог.

Все больше и больше рептилий стекалось в комнату, они бежали по подоконникам толкая друг друга и падая на пол. За несколько секунд их количество превысило тысячу.

— Назад! Наверх! — приказал Герцог.

Они быстро взобрались вверх по ступенькам. Позади них потоки ящериц покрывали уже весь пол и начинали лезть по лестнице.

Грамматикус чувствовал в воздухе злобу, ярость мощного псайкера.

— Мы в опасности, — прошептал он. Его услышал только Шир, взглянувший на него. На долю секунды Джон увидел обеспокоенное лицо молодого человека во всех деталях. Шир так нервничал, что забыл про свой пси-капюшон.

Реки ящериц полились и с верхних этажей.

— На второй этаж! — крикнул Десантник. — К мосту!

Разум Герцога был незащищен. На бегу Грамматикус аккуратно прочитал его мысли и понял, что мостом являлся кирпичный проход, соединяющий это здание с соседним. Сзади весь коридор был заполнен миллионами ящериц.

Наконец беглецы с десантником во главе добрались до второго этажа.

— Аркус! Задержи их! — приказал Астартес.

Почему я? — закричал один из солдат.

— Просто сделай это! Сожги их!

Аркус обернулся. Он выкрутил регулятор мощности лазгана на максимум и открыл огонь. Вниз по лестнице посыпались десятки маленьких обгоревших тел.

Аркус продолжал стрелять, поджаривая тысячи ящериц, но этого было не достаточно. Казалось, что их поток никогда не иссякнет. Когда они доползли до него и начали покрывать его тело, Аркус закричал. Он начал вертеться, пытаясь избавиться от маленьких рептилий, но потерял опору и, проломив перила, упал на первый этаж в копошащееся зеленое море. За мгновение его тело исчезло под потоком новых ящериц.

Проигнорировав смерть своего воина, Герцог добежал до двери и приготовился выбить ее, но прежде чем он успел сделать это, дверь разлетелась на части, отбросив десантника назад. В дверной проем сунулась огромная морда, метра два в длину. Шир закричал.

Огромный ящер, неизвестно как попавший на второй этаж этого здания, прорывался вперед, покачивая колоссальным черепом. Его гигантский хвост тянулся вдоль моста к соседнему дому. Вся постройка дрожала и жалобно скрипела при каждом шаге ящера.

Герцог попытался уйти с пути монстра, перекатившись в сторону, а Шир отступил назад, поскальзываясь на маленьких рептилиях, добравшихся до его ног. Грамматикус схватил его и потащил в сторону, попутно стряхивая с него ящериц.

Оставшийся солдат успел дважды выстрелить в монстра. Тот подался вперед и, схватив вопящего человека зубами, перекусил его пополам.

Герцог, оставаясь на полу, открыл огонь из болтера, и первым же выстрелом выбил глаз чудовища. В агонии ящер принялся мотаться из стороны в сторону и бить хвостом по стенам и потолку. Он выплюнул остатки воина и, совершив рывок, схватил Герцога за ногу. Доспех десантника не выдержал.

Грамматикус никогда прежде не слышал, чтобы Астартес кричали от боли, и решил, что не хочет услышать это еще раз. Он отодвинул в сторону Шира и прикоснулся к своему кольцу. Это было старинное цифровое оружие, подарок Гахета.

Ослепляющий синий луч вырвался из кольца и попал в голову огромного монстра. Череп ящера мгновенно взорвался, вызвав фонтан крови и ошметков плоти.

— Получи! — крикнул Грамматикус.

Герцог поднялся на ноги и, хромая, перешел через мост. Шир и Джон последовали за ним. Им пришлось перебираться через еще дергающуюся тушу ящера, занимающую весь коридор.

Попав в соседний дом они начали спускаться по лестнице. Нога Герцога была ужасно разодрана и он шел медленно. Позади уже можно было слышать приближающийся поток маленьких рептилий.

— Откуда это у тебя? — крикнул Герцог Джону.

— Что?

— Это оружие!

— Это имеет значение?

— Ты мог раньше использовать его против нас, — произнес Шир.

— Поверь, я этого не делал.

Они добрались до двери и вышли на улицу, попав в середину битвы. Два космических десантника в фиолетовой силовой броне (Грамматикус мог поклясться, что один из них — тот, кто представился ему Альфарием) стреляли вдоль залитой солнцем улицы в отряды Нуртийских бойцов. Дюжина простых солдат поддерживали Астартес огнем.

— Печ? — позвал Герцог.

Бронированный воин обернулся. Значит его имя не Альфарий, если только «Печ» не является псевдонимом или титулом, неизвестным Кабале.

— Тиас, уходите! Мы будем сдерживать их сколько сможем!

— За Императора! — крикнул Герцог и несколько раз выстрелил. Затем он повернулся к Ширу и Грамматикусу. — Пошли!

Они вновь побежали по нагретой солнцем земле. Звуки перестрелки позади становились все тише.

— Куда? — спросил Джон набравшись храбрости.

— Туда, где безопасно, — ответил десантник. Он все еще хромал.

— Я не думаю, что где-либо в этом городе мы будем в безопасности, — проворчал Шир.

— Я тоже, — согласился Астартес и посмотрел на Грамматикуса. — Благодаря ему.

— Я не виноват, — ответил Джон. Внезапно он замедлил шаг, опять почувствовав психическую активность.

Шир тоже почувствовал это.

— Что за… — начал он.

Улица перед ними раскололась надвое, будто разодранная землетресением. Камни и комья грязи взлетели в воздух.

Из разлома в земле, кроша булыжники, показался огромный варан. Его голова была размером со взрослого человека. Джон почувствовал запах падали из его пасти.

— Вот и драконы, — шепнул он.

— Что? — крикнул Шир.

Драконы. Они были не простым предупреждением, намалеванным на стенах невежественными людьми. Драконы были реальны.

Герцог начал стрелять в ящера из болтера. После попаданий на морде твари появлялись кровавые отметины. Дракон сделал выпад. Шир что-то выкрикнул и использовал пирокинез. Вдоль спины и боков монстра пронеслись потоки огня. В следующее мгновение он был уже полностью объят пламенем, настолько ярким, что болели глаза. Горящее тело варана задергалось в конвульсиях, круша соседние постройки.

Грамматикус потерял из виду Шира и Герцога и побежал. Сзади доносились предсмертные стоны чудовища.

Джон бежал вперед не оглядываясь.

Глава пятая Порт Мон Ло, три дня спустя

— Почему город кричит? — спросил Наматжира. Ни у кого не было для него ответа, как не было ответа и на его следующий вопрос. — Почему этот штурм превратился в фарс? А?

Все высшие офицеры Имперской Армии, командующие войсками в Мон Ло, замялись. Они сопровождали Наматжиру в приемный зал дворца и боялись его гнева. У Лорда-командира был очень скверный характер.

Также он имел прекрасный послужной список: сто три успешные кампании, закончившихся Согласием, из них последние двадцать четыре он провел как командующий шестьсот семидесятой экспедицией. Кампания на Нурте должна была стать двадцать пятой, а планета получила бы название Шест-Семь-Двадцать-пять, что значит, что это двадцать пятый мир, приведенный к Согласию шестьсот семидесятой флотилией.

И теперь эти достижения оказались под угрозой.

Наматжира был высоким, красивым мужчиной, с черной кожей и склонностями к героизму. Поверх голубой униформы он носил мундир из хромированной брони. Край доходящего до пола шелкового плаща, свисающего с плеча Лорда-командира, как священную реликвию нес идущий слева от него солдат.

Солдат был ветераном Черных Люциферов, называемых так из-за угольно-черных доспехов. Люциферы, такой же старый и почитаемый полк, как и Византийские Янычары, уже угасали. Большая часть их сил была растрачена во время Объединительных войн, но они не обладали генетической эластичностью, как Гено пять два Хилиад, и их число не восполнялось. Во время Великого Крестового похода они исполняли церемониальную роль, предоставляя свиту таким выдающимся командирам, как Наматжира.

Пятеро других Люциферов шли позади Лорда-командира держа руки на эфесах их шпаг. Один из них нес знамя, изображавшее триумфы и победы Наматжиры. Другой держал на руках тилацина, домашнее животное Лорда-Командира, с полосатой, коричневатой шкурой.

— Кто-нибудь? — спросил Наматжира.

В помещении находилось около сотни офицеров и уксоров, командующих войсками, расположенными в Мон Ло. Две дюжины уксоров, представлявшие Гено пять два, стояли среди офицеров Занзибари Хорт, Шестого полка Полумесяца, Аутремаров, а также в окружении поддерживающих отрядов. Никто не рискнул ответить.

Хонен Му внимательно наблюдала за Лордом-командиром из-за спин собравшихся. Она прибыла в Мон Ло всего день назад вместе со своими войсками, закончившими атаку на Тель Утан. Хонен была рада, что Наматжира не направил свой гнев на нее. То, что случилось в Мон Ло не было ее виной.

Она пожалела Нитина Дева. Генерал Занзибари Хорт и отличный воин, Дев был одним из полевых командиров в Мон Ло.

Наматжира взглянул прямо на него.

— Генерал. Вам есть, что сказать?

Лорд-командир Тенг Наматжира редко посещал поле боя лично, разве только для того, чтобы присоединиться к празднованиям в честь принятия Согласия. Он обычно следил за ходом кампании с орбиты. Должны были быть очень веские причины, чтобы спускаться на планету и рисковать.

— Нет, мой господин, — ответил Дев. — Мне нечего сказать.

— Серьезно?

— Да. Мне нечего добавить к тому, что вы уже знаете.

Хонен Му взглянула на него с восхищением. Она много раз видела, как офицеры скулят, лицемерят и извиняются перед начальством, когда требуется отвечать за ошибки. Дев не делал попыток отвертеться.

Наматжира пристально смотрел на генерала. Дев стоял ровно, его глаза были так же черны, как и изгибы шлема на его голове. Он слегка потянул саблю правой рукой, левую же положил на ее рукоять. Он замер, показывая, что готов при малейшем кивке Наматжиры вытащить саблю из ножен, соглашаясь со своим позором, и лишиться своего звания.

— Хорошо. Возможно позже, генерал, — мягко сказал Наматжира.

Дев вложил меч обратно в ножны. Лорд-командир сделал несколько шагов и офицеры расступились, пропуская его. Он пошел дальше, направляясь к окнам в конце зала. Его Люциферы последовали за ним.

— Восемь месяцев, — произнес Наматжира на ходу. — Восемь месяцев мы пытаемся покорить этот мир, и все равно эти колдуны-ублюдки сопротивляются. Я думал, что мы наконец сдвинулись с мертвой точки, когда пал Тель Утан. Мне казалось, что мы вот-вот вырвем у них победу. Но теперь это все чушь. Мы сделали шаг назад. Нет, дюжину шагов. Такое ощущение, что эта война только начинается, хотя она уже стоила нам слишком много. Слишком много крови, людей и времени. Они же варвары! Все должно быть закончено в течении двух недель!

Он резко остановился. Черные Люциферы за его спиной тоже замерли. Наматжира обвел взглядом всех присутствующих.

— Недавно я имел честь, — торжественно произнес он. — разговаривать с Первым Примархом. Кто-нибудь из вас знает, где сейчас находиться Лорд Хорус?

Никто не ответил.

— Так я вам скажу, — продолжил он. — Великий Луперкаль сражается на планете под названием Улланор. Вместе с Императором, с нашим великолепным Императором, он ведет войну против зеленокожих. Там просто невообразимое количество этих тварей, и Император возглавил нападение на них. Вы можете себе это представить? Битва на Улланоре может оказаться самой важной в истории нового Империума. Победе в той войне может стать победой в Великом Крестовом Походе, моментом, когда ксеносы отступят перед человечеством навсегда.

Наматжира сделал паузу.

— И среди всего этого Первый Примарх находит время, чтобы связаться с командующими Крестового Похода, проверить ход их кампаний и поощрить их усилия. Что я должен сказать ему? Что? «Удачи с зеленокожей ордой, а у нас тут проблема с кучкой неразумных крестьян».

Слова повисли в воздухе. Он поднял руку и показал на потолок.

— Там бессмертные ведут свою войну во имя человечества. Звезды содрогаются под мощью Императора. Так что, это лучшее, что мы можем сделать?

Он подошел к окну. Зал находился на верхних этажах дворца и из окон открывался отличный вид на Мон Ло.

Офицеры и уксоры собрались позади него. Даже с такого расстояния было ясно, что город выл.

Согласно источникам Хонен Му город начал выть три дня назад с утра. Осаждающие сразу поняли, что происходит нечто важное. Над городом появились пепельно серые облака, не обращающие внимание на порывы ветра и движущиеся невообразимо медленно. Все астропаты флота ослепли и перенесли шок. Очевидно, что в последнем оплоте Нуртийцев, Мон Ло, родилась мощная психическая сила.

От города начал исходить воющий крик, слышимый как солдатами в лагере под стенами, так и чувствительными разумами астропатов. Крик, акустический и психический был похож на мучения проклятых.

Уксоры и их помощницы также почувствовали вопль. Ослабла вокс связь и множество отрядов оказались беспомощны. Предположив, что в городе некое бедствие, Генерал Дев решил использовать ситуацию и приказал начинать немедленный штурм, однако большинство атакующих просто отказались двигаться с места.

Вокруг коллекторов города были замечены тысячи ящериц и лягушек, в песчаных бурях под городскими стенами не раз видели огромные силуэты, напоминающие рептилий.

И среди всего этого был слышен протяжный, непрекращающийся вой.

Покинув главный зал Наматжира направился в свои покои, оставив одного из Черных Люциферов огласить список людей, с которыми он желал поговорить лично.

— Внимание! Генерал Нитин Дев, — объявил Люцифер, — Полковник Синхал Манеш, полковник Идай Приа, принцепс Амон Жевет, уксор Рахсана Саид, уксор Хонен Му.

Хонен похолодела. Что?

— Ты не знаешь, чего он хочет? — спросила Хонен Рахсану пока они шли к покоям Лорда-Командира. Они не были хорошо знакомы, так как служили в разных местах. Хонен была моложе и гораздо ниже Рахсаны.

— Понятия не имею.

— Наверное, какая-то ошибка, — пробормотала Му, ускоряя шаг, чтобы идти в ногу с Рахсаной.

— Да, вероятно. Вы ведь провели успешную операцию в Тель Утане?

Хонен пожала плечами.

— Мне повезло.

— Как именно, сестра?

Хонен Му взглянула на Рахсану, чьи черты лица почти полностью скрывали длинные, светлые волосы.

— Я боюсь, это конфиденциальная информация, — ответила она.

Они оставили своих помощников дожидаться их в приемной. В конце коридора один из Люциферов открыл им дверь, впуская в покои Лорда-Командира. Наматжира сидел на кровати и просматривал планшеты с отчетами. Одной рукой он чесал лежащего у него в ногах тилацина. Тот запрокинул голову назад и мурчал. Генерал Дев стоял перед ним как школьник, получивший выговор. По углам помещения расположились Черные Люциферы.

Принцепс Амон Жевет покидал комнату, когда вошли уксоры. Он направлялся к своему Легиону Титанов с угрюмым выражением лица. Полковники Манеш и Приа слушали ругань Наматжиры.

— Нехорошо, — произнес Наматжира. — Это нехорошо. Ваши войска отказались подчиняться прямому приказу. Мне нужна проклятая дисциплина!

— Да, сэр, — пробормотали они.

— Надлежащая дисциплина, черт побери! Вы меня слышите? Слышите? Я хочу закончить кампанию на этой планете как можно быстрее, и мне нужно чтобы ваши солдаты убивали, а не задавали вопросы. Я говорю вам атаковать, вы атакуете! Не подведите меня снова.

— Да, сэр.

— Убирайтесь с глаз моих.

Офицеры поспешно вышли. Тилацин открыл свою огромную пасть и вяло зевнул. Наматжира изучил планшет, протянутый ему одним из Люциферов, а затем поднял взгляд.

— Уксоры, — улыбнулся он. — Проходите.

Они подошли ближе.

— Прежде всего, — сказал Лорд-Командир, — я хочу прояснить ситуацию. Рахсана, вы были ответственны за разведку в Мон Ло?

— Да, сэр.

— У вас были там агенты?

— Были, Лорд-Командир.

Наматжира взглянул на планшет.

— И у вас был по крайней мере один офицер разведки, из-за которого начался этот хаос? — он махнул рукой на окно. Рахсана поморщилась.

— Да, сэр. Кониг Хеникер.

— Хеникер? Я его знаю. Надежный человек. Что с ним произошло?

— Он проник в город, затем по возвращении проинформировал меня. Тем утром он отправился в город повторно, надеясь собрать больше информации. Он так и не вернулся.

— Понятно, — вздохнул Наматжира. — Спасибо, уксор Рахсана.

Хонен Му напряглась. Психическая связь между уксорами не была особенно сильной, но Хонен почувствовала, что Рахсана что-то недоговаривает. Она взглянула на нее, но не поймала ее взгляд.

— Вы можете остаться, уксор Рахсана.

Он посмотрел на Хонен.

— Уксор Хонен. Мои поздравления. Вы знаете то, чего не знают остальные. Скажите им, все равно скоро об этом все узнают.

Хонен Му откашлялась.

— Тель Утан был взят с помощью Альфа Легиона.

Генерал Дев открыл рот.

— Да, Астартес послали свои войска нам на помощь, — сказал Наматжира. — Лорд Альфарий помог нам сломить сопротивление противника. Завтра мы встретимся с ним открыто.

Лорд-Командир встал на ноги и оглядел всех присутствующих.

— В своем сообщении Лорд Альфарий сказал, что Первый Примарх лично убедил Альфа Легион оказать нам поддержку. Кроме того, он заметил, что в Нурте есть что-то особенное и что потребуется специальная тактика, дабы сломить сопротивление Нуртийцев и их колдовство.

Наматжира повернулся к Деву.

— Так что все в порядке, Дев, — ухмыльнулся он. — Прибыли Астартес и спасли вашу репутацию.

— Я сам могу позаботиться о своей репутации, сэр, — ответил генерал.

— Хорошо сказано. Му, вы единственная из нас, кто общался с представителями Легиона лицом к лицу. Что вы о них скажете?

— Они действуют очень эффективно, сэр, — ответила Хонен. — В конце концов, они же Астартес.

Наматжира кивнул, но выглядел неубежденным.

— Признаюсь, я желал бы, чтобы на нашей стороне сражался другой Легион. Один из первых. Лорд Альфарий и его воины — относительные новички с опытом в несколько десятилетий. Я знаю, знаю, они Астартес, и наш любимый Император не основал бы Легион без полной уверенности в его способностях, однако…

— Так что же вас беспокоит, сэр? — спросила Му.

Лорд-Командир нахмурился.

— Они не похожи на другие Легионы. Они не сражаются, как другие Легионы. Они воюют самым коварным способом. Жиллиман говорил мне, что находит их методы хитрыми и тайными. Они слишком непредсказуемы.

— Возможно, — предположил Дев, — Именно поэтому Лорд Хорус счел их идеально подходящими для этой войны.

Наматжира кивнул.

— Возможно. Все, что я знаю — они уже действовали здесь раньше, и я об этом не имел ни малейшего понятия. Назовите мне одного Лорда-Командира, который был бы рад, узнав, что другие люди ведут за него его войну, без приглашения и его согласия.

— Просто они показывают свое неуважение к вам.

— К черту уважение! — крикнул Наматжира. — Что насчет стратегии? Как я могу вести войну, если я не знаю о части своих же войск? Противоречия и недопонимание недопустимы. Здесь используется манипуляция, и это — по части Альфа Легиона. Я не хочу, чтобы мной управляли.

Он опять сел и глубокомысленно посмотрел на своего питомца.

— Я надеюсь, что в тот момент, когда Альфа Легион открыто вмешается в мои дела, все мои наработки не полетят к чертям.

Лорд-Командир отпустил их, и генерал Дев покинул помещение вместе с двумя уксорами.

— Динас? — позвал Наматжира, когда дверь закрылась. Один из Черных Люциферов направился в его сторону. Тилацин мягко ушел с его пути.

— Уксор Рахсана? — спросил Люцифер.

Наматжира ухмыльнулся.

— Ты тоже заметил?

Динас Чайн выглядел также, как и остальные Черные Люциферы в комнате. Никаких отличительных эмблем или символов они не носили, и только небольшая маркировка на его левом наплечнике давала понять, что Динас находился в звании бажолур-капитана.

— Это было очевидно по ее мимике и жестам, сэр.

— Она что-то скрывает?

— Несомненно.

Наматжира кивнул.

— Так я и думал. Наблюдайте за ней. Непростые времена настали, Динас. Нам надо следить даже за собственными тенями.

— И у наших теней есть тени, сэр, — ответил Чайн, цитируя старую Ичианскую пословицу. — Эта война пропитана ложью и двуличностью. Мы пытаемся кем-то манипулировать, и в свою очередь, нами самими управляют.

Лорд-Командир печально покачал головой.

— Это — последнее чего я пытаюсь избежать. Наблюдайте за ней.

— Уксор?

Рахсана остановилась и оглянулась назад. Зал был полон солдат и слуг, спешащих куда-то с подносами с едой. Сервитор зажигал лампы вечернего освещения. Хонен, идущая на несколько шагов позади Рахсаны, смотрела на нее.

— Что-то еще, Му? — спросила Рахсана.

— Я сожалею, что ты потеряла своего агента.

— Я тоже.

— Все… Все в порядке? — рискнула спросить Хонен.

— Что ты имеешь ввиду?

Она пожала плечами.

— Я почувствовала как ты была напряжена.

Рахсана провела рукой по волосам.

— Нас вызвали отвечать перед Лордом-Командиром, когда он пребывал не в лучшем настроении. Мне кажется напряженность была неизбежна.

Му кивнула.

— Ты хочешь меня в чем-то обвинить? — спросила Рахсана.

— Конечно нет. Я просто хотела помочь, как уксор уксору. Если помощь необходима.

— Нет, все в порядке, спасибо.

Они обе кивнули.

— Что ж, до завтра.

— До завтра.

Хонен смотрела на уходящую Рахсану, пока та не растворилась в толпе. Тогда она решила вернуться к своим помощницам.

— Успокойтесь! — приказала она.

— Что-то случилось? — спросила Нефферти.

— Что сказал Лорд-Командир? — поинтересовалась Джани.

— Успокойтесь — повторила Хонен. — Тифани?

Самая старшая из ее помощниц посмотрела на нее.

— Да, уксор?

— Найди для меня Буна.

— Буна? Вы уверены, уксор?

— Просто иди и сделай то, что я тебе сказала — резко ответила она.

Тифани убежала выполнять приказ, хлопнув дверью.

«Я не допущу позора Гено пять два, — думала Хонен. — Не допущу. Я помешаю этому. Гено пять два и сами могут справляться со своими проблемами».

— Уксор? — позвала Джани.

— Что?

— Здесь гетман, ждущий аудиенции с вами уже третий час.

— Какой гетман?

— Сонека, из танцоров.

Хонен прошла в боковую комнату, где ее ждал Пето Сонека. Через открытые окна в помещение проникал прохладный вечерний ветер, неся с собой унылый вой Мон Ло.

— Пето, — произнесла она.

Он встал с кровати. Его одежда была рваной и грязной, а лицо скрывала щетина.

— Уксор, — кивнул гетман.

Она подошла к нему и обняла.

— Я думала что ты погиб!

— Я тоже так думал.

Она сделала шаг назад и посмотрела на него.

— Мне сказали, что на Тель Кат была резня! Неожиданная атака… Никто не выжил…

— Ну, фактически это так, — ответил Сонека. — Мне повезло. Я, Лон, Шах и еще дюжина солдат смогли выбраться. Мы… — он сделал паузу. — Мы отошли к холмам, позади Тель и провели сутки в пещере. Когда все стихло мы вышли. Нуртийцы к тому времени уже ушли, оставив за собой лишь трупы. Мы добрались до CR668 и там взяли транспорт.

Му присела на одну из кроватей и ментально позвала свою помощницу. Вошла Нефферти.

— Принеси еду и вино, — приказала она.

Нефферти кивнула и вышла из комнаты.

— Они уже приносили мне еды и вина, Хонен, — сказал Сонека, сев на соседнюю кровать.

— Еще немного не помешает. Так ты говоришь, с тобой был Лон? И Шах?

Он кивнул.

— Они и еще восемь солдат. Мы потеряли Аттикса, Гаса и остальных паш. Там была резня.

Пето вытер рот здоровой рукой, а потом улыбнулся.

— Я боюсь, танцоры станцевали в последний раз, уксор.

Хонен вздохнула.

— По крайней мере ты жив.

Сонека пристально посмотрел на нее.

— Что случилось с телом, Хонен? — тихо спросил он.

— С чем?

— С телом.

— Я не понимаю о чем ты.

Пето нахмурился.

— Да уж, похоже. Вам Бронци сообщал по воксу о теле из CR345.

— Сообщал? Когда?

Он сузил глаза.

— Примерно неделю назад, за день до произошедшего. Гуртадо разговаривал несколько минут, использовав шифр.

Хонен осторожно взглянула на гетмана, как на сумасшедшего.

— Клянусь жизнью Императора, Пето, я понятия не имею о чем ты говоришь. Я не получала вызовов от Бронци.

Сонека почувствовал, будто мир поглощает его. Последние пять дней были как в аду, но он выдержал все, сосредоточившись на одном. Слова Бронци.

Ты будешь моим тузом в рукаве.

— Где Гуртадо? — спросил он.

— Слушай, — ответила Хонен. — Кажется произошла ошибка со связью. Почему бы тебе не рассказать мне все с начала?

«Не было ошибки, — подумал Сонека. — Мы говорили с тобой, мы слышали твой голос. Ты была единственной, кто знает. На следующий день Тель Кат был уничтожен… Вот дерьмо, ты что, замешана в этом?»

Дверь в комнату открылась.

— Уксор? Вы посылали за мной?

Му посмотрела на вошедшего. Это был Франко Бун. Он улыбнулся Хонен, а потом остановился в недоумении, узнав Сонеку.

— Гетман Танцоров? Вот черт, я то думал, что ты погиб!

— Как видите, нет, — ответил Пето.

«Франко Бун? Геновод? Что он здесь делает?»

— Пето рассказывал мне, как он смог выжить, — сказала Му.

— Да я и сам не прочь это услышать, — усмехнулся Франко. — Наверное, интересная история? Я слышал, там была настоящая кровавая баня.

Он уселся рядом с уксором и нетерпеливо посмотрел на Сонеку. Бун обладал крепким телосложением, острым, как лезвие топора, носом, и маленькой бородкой. Его ненормально высокий IQ позволил ему стать геноводом. Геноводы были регуляторами Гено пять два, поддерживавшими дисциплину и боевой дух.

— Так и было, сэр, но я провел довольно много времени в пустыне, и, боюсь плохо соображаю из-за недостатка пищи. Простите, я расскажу вам эту историю в следующий раз.

— Пето, что ты говорил о Бронци и теле?

Сонека потряс головой.

— Извините, кажется мне нехорошо. Я могу немного бредить, не обращайте внимания. Лон вам все расскажет. Это все усталость. Еще раз прошу прощения, уксор, мне необходимо отдохнуть.

Он поднялся, собираясь уйти.

— Я найду себе комнату. Думаю, завтра вы получите от меня больше информации.

— Пето? Ты уверен, что ты в порядке?

— Хорошего вам отдыха, уксор — сказал Сонека и закрыл дверь.

Он пошел по коридору, понимая, что на данный момент он не может доверять никому.

— Не объяснишь, что случилось? — спросил Бун, взяв кубок с вином с подноса, принесенного Нефферти.

— Не уверена, что смогу, — ответила Хонен. — Думаю, Сонека немного устал.

Он говорил что-то о Бронци — улыбнулся Франко. — И о теле, насколько я понимаю.

— Да, но это бессмысленно. Бедняга.

— Ты ведь вызвала меня сюда не из-за Сонеки? — Бун откинулся назад, допивая вино.

— Нет.

— Тогда почему я здесь?

Му рассказала ему о разговоре с Рахсаной.

— Она что-то скрывает, — объяснила Хонен. — Что-то, о чем она не хочет говорить Лорду-Командиру. Если нас предали, это не должно выйти за пределы Хилиада, нам нужно самим с этим разобраться. Это не должно стать внешней проблемой.

Бун кивнул.

— Кажется, ты не удивлен, Франко?

— С нами кто-то играет с тех пор, как мы прибыли на эту проклятую планету, — сказал Бун. — Я ожидал подобного, как и все геноводы. Мятеж. Враг пытается уничтожить нас изнутри. Это похоже на айсберг. Все самое худшее пока что скрыто под поверхностью. Дайте мне время, я узнаю, что скрывает Рахсана.

Рахсана вошла в свою комнату и закрыла дверь. Она прошла в спальню и замерла.

Джон Грамматикус медленно опустил лазерный пистолет, направленный на нее.

— О Терра! — пробормотала она.

— Извини.

— Это было неожиданно, Кон.

— Я знаю. Ты никому не сказала?

— Нет.

— Никто не знает, что я здесь?

— Нет!

Он кивнул и сел на кровать, положив пистолет на ногу.

— Извини, Рахсана.

Он говорил эти слова слишком часто, с тех пор как пробрался в ее комнату два дня назад. Человек, которого она знала как Конига Хеникера был немыт, взъерошен, и явно пережил что-то, что он не хотел обсуждать. Он лишь сообщил ей, что в Мон Ло все пошло не так, как ожидалось. Он добавил лишь то, что его прикрытие под угрозой и он не может доверять никому, кроме нее.

— Полагаю, я была достаточно терпеливой, Кон. — сказала Рахсана.

Он посмотрел на нее.

— Несомненно.

— У меня такое чувство, что я делаю то, чего делать не должна. Скрываю тебя здесь, говорю, что ничего о тебе не знаю… Это похоже на измену.

— Да, возможно.

Хотя было и неприятно это признавать, Грамматикус понимал, что она была его союзником лишь из-за их недавней близости. Теперь она рисковала своей карьерой. Он не хотел втягивать ее в свои дела.

«А теперь ты используешь ее, не так ли?» — подумал он.

Все его инстинкты призывали убираться отсюда, покинуть Нурт, пробраться через флот, меняя личности также, как он делал это, чтобы попасть сюда. Но это означало прекратить выполнение задания. Он не мог этого сделать, понимая всю важность миссии, возложенной на него. Несмотря на неудачу все еще оставался шанс. Он все еще мог воплотить в жизнь планы Кабалы. Но это потребует жертв, и Грамматикус надеялся, что Рахсана не будет одной из них. Он и так был ее должником.

У него оставалось три варианта: прекратить выполнение задания и убраться с планеты, продолжать нагло использовать Рахсану, или рассказать ей всю правду.

— Я не могу слишком долго скрывать тебя, Кон, — сказала она.

— Я знаю.

— Почему ты не пойдешь к Лорду-Командиру?

— Я не могу.

— Когда ты скажешь мне, что происходит?

Грамматикус встал, и уставился на нее, тщательно обдумывая все варианты.

Глава шестая Порт Мон Ло, на следующий день

Под сапфировым небом и чужим солнцем выстроились Имперские войска. С одной стороны Гено Хилиад и Занзибари Хорт, с другой — Аутремары, Шипы Реньо и Шестой полк Полумесяца. На ветру развивались различные знамена. Танки и бронированные спидеры подняли орудия к небу, без устали гудели горны, а на фоне этого парада возвышались титаны Амона Жевета.

Над ними медленно плыли облака. Звуки барабанов почти заглушали вой города, находящегося в десяти километрах от собравшихся.

Лицо Наматжиры, одевшего украшенные золотом доспехи, сияло от золотой маски, нанесенной его прислугами. В одной руке он держал серебряную булаву, другая же отражала солнечный свет множеством украшений и драгоценных камней, надетых на нее. Дополнительные кибернетические конечности, которыми была оборудована кираса его брони, сжимали кинжалы и сабли. Шестирукий Лорд-Командир напоминал какого-то древнего бога из легенд.

Вокруг него, держась за мечи, замерли Черные Люциферы. Тилацин лежал в пыли в ногах Наматжиры, облизывая край его плаща. Сумчатый волк с Тапробана являлся одним из потерянных видов, который восстановили по ДНК в Эпоху Объединения. Питомца Наматжиры звали Серендип. Серендип положил голову на землю и скучающим взглядом посмотрел на палящее солнце.

По правую руку от Наматжиры стоял генерал-майор Дев, облаченный в бронзовый доспех и серебряный шлем. Он придерживал рукой длинный меч. Рядом стоял Лорд Вилд из Шестого полка Полумесяца, его доспех был покрыт изумрудами и рубинами. Его аугметические глаза пылали зелеными огнями из-под белой маски. Он сам держал знамя своего полка. Третьим после Лорда-Командира стоял генерал Карш из Шипов Реньо, его хромированная ритуальная броня была украшена шипами.

Слева от Наматжиры находился низкорослый Хедив Измаил Шерард из Аутремаров, одетый в серую робу. Его рост был обратно пропорционален его влиянию в армии и на самой Терре. Несмотря на то, что Аутремары предоставили всего лишь пять тысяч солдат экспедиции Наматжиры, они были основой Имперской Армии, составляя семь процентов от общего числа войск.

Аутремары служили почти во всех экспедициях, прославившись за счет своей дисциплины и тактики. Великий Хедив, известный дядя Шерарда, был одним из личных советников Императора. Шерард стоял на небольшом гравитационном диске, в полуметре от земли. Края его робы держали прислуги, растянув их так, что они стали похожи на крылья летучей мыши.

Рядом стояла Шри Ведт, Уксор Примус Гено пять два. Ее сопровождали тринадцать лучших уксоров, включая Хонен Му и Рахсану Саид.

Сорок сервиторов прикрывали командиров от жаркого солнца.

Внезапно показался трансатмосферный корабль, который приземлился в конце живого коридора из солдат. Барабаны и горны смолкли. Если не учитывать крик Мон Ло и шелест навесов, воцарилась абсолютная тишина.

Из корабля показалась фигура и направилась к командующим.

Наматжира кивнул и все солдаты Имперской Армии упали на колени. Флаги и знамена немного опустились.

Одинокая фигура приближалась все ближе. Она была облачена в серебристо-фиолетовые доспехи и ростом превышала любого, даже самого высокого, человека.

Повисла напряженная тишина. Астартес потребовалось почти восемь минут, чтобы дойти до Наматжиры. За это время, растянувшееся на целую вечность, двигались лишь развивающиеся флаги и сам десантник.

Астартес остановился не дойдя до Лорда-Командира десять метров. Он медленно снял свою левую перчатку и положил ее на раскаленный песок. Затем он снял свой шлем, открыв свое благородное лицо с медной кожей и лысую голову, и положил его рядом. Его глаза сияли также ярко, как и сапфировое небо.

Правой рукой он достал кинжал и провел его острием по своей левой руке. Затем десантник отбросил меч и протянул к Наматжире свою руку. Из глубокой раны на песок капала кровь.

— Уважаемый лорд, — произнес он. — Назначенный командиром Шестьсот Семидесятой экспедиции. Я предлагаю вам свои силы и свою преданность, признавая вас представителем нашего любимого Императора на этой планете. Для меня честь предоставить вам войска Альфа Легиона. Я надеюсь вместе мы уничтожим нашего общего противника. В подтверждение, я клянусь на своей крови.

Наматжира отдал Люциферам свое оружие и левую перчатку со своей руки и провел ладонью по одному из шипов брони Карша. После протянул ее преклонившему колени десантнику.

Они соприкоснулись руками и сжали их.

— Я принимаю ваше предложение, — произнес Наматжира. — И отвечаю своей кровью. Мы все рады, что вы присоединились к нам. Добро пожаловать. Меня зовут Наматжира. За Императора.

Они отпустили руки. Астартес поднялся, возвышаясь над Лордом-Командиром.

— Я — Альфарий. За Императора, мой лорд.

— Что, правда? — пробормотал Грамматикус, обращаясь к самому себе. Он наблюдал за встречей через мощный телескоп находясь в двух километрах, на крыше кухонного блока дворца. Он слегка пригнулся, чтобы не попасть в поле зрения часовых и оружейных сервиторов.

Его телескоп был еще одним подарком Кабалы, часть прицела длинноствольной винтовки Эльдар. Он передавал изображение так четко, как если бы Джон стоял за плечом Наматжиры.

Конечно, Грамматикус не мог слышать, о чем говорят собравшиеся, но он прекрасно читал по губам.

Я — Альфарий. За Императора, мой лорд.

Восприятие Джона было так отточено, что, читая по губам, он мог даже определить акцент говорящего. Альфарий разговаривал на низком готике, выделяя промежуточные гласные в словах «Альфарий» и «Император», что намекало на Гедросианский или Серенайский.

Кабала хорошо проинформировала и подготовила Грамматикуса, но проблема состояла в том, что о Последнем Примархе было практически ничего не известно. В отличии от остальных своих братьев, Альфарий никогда не упоминал о своем родном мире. Помимо того, не существовало ни одного его портрета. Кабала показала Джону несколько изображений Альфария, но на всех он выглядел по разному, словно у него было множество голов.

Лицо, которое наблюдал Грамматикус в свой телескоп, обладало сходством, по крайней мере, с несколькими историческими личностями. Чем-то Альфарий был похож на Хоруса, чем-то — на Императора, что было вполне логично, если теория о генетическом наследии не ошибалась.

Даже на таком отдалении Джон мог оценить рост Примарха. Он был гораздо выше, чем Герцог или Печ, с которыми Джон столкнулся на улицах Мон Ло.

Возможно, только возможно, что это был настоящий Альфарий.

Мысль о Мон Ло вызвала непрошеные воспоминания. Руки Грамматикуса задрожали. Он думал о драконе с тех пор, как выбрался из города. Конечно, он не боялся дракона, или, по крайней мере боялся его не больше, чем любой здравомыслящий человек. Настоящий страх он испытывал от знания того, что означает дракон.

Грамматикус напряг свой разум, почувствовав небольшую психическую активность. Шир был все еще жив, он где-то там, ищет Джона.

Солнце припекало все сильнее. Вдали был слышен вой. Не такой жизнью должен жить тысячелетний человек. Грамматикус начинал думать, что зря он принял предложение Кабалы. Он пожелал, чтобы его первая смерть оказалась его единственной смертью.

«Почему вы не оставили меня истекать кровью там, на холодной земле улья? Почему вы дали мне новое тело? Для чего? Для этого?»

Кабала не ответила. Они не обращались к нему с тех пор, как он вернулся из Мон Ло. С того момента, как он прокрался в комнату Рахсаны он вглядывался в зеркала и блюда с водой, надеясь увидеть Гахета или кого-нибудь еще.

Они не появлялись.

«Моя жизнь, конечно, длинна, но не для таких вещей».

Джон опять прильнул к телескопу.

Перегнувшись через парапет Динас Чайн влез на крышу кухонного блока. Недавнее сканирование местности что-то показало.

Хотя скорее всего, там ничего не было.

И у наших теней есть тени. Он вспомнил свои собственные слова.

Чайн собирался найти покои уксора Рахсаны, пока она присутствовала на встрече, но его планы нарушились. Пост безопасности обнаружил аномалию. Датчики показывали на крыше кухонного блока темное пятно, которое оказалось невозможно просканировать. Служба охраны охарактеризовала это как помехи изображения, но Чайн сомневался. По его мнению, там что-то или кто-то скрывался.

Динас Чайн был осторожным человеком. Он стал солдатом еще до того, как повзрослел. Родившийся на Зоусе, одной из множества потерянных колоний Терры, планете, раздираемой на части войной почти столетие, Чайн рос на проигрывающей стороне. Экономика планеты очень сильно пострадала из-за войны, промышленность была уничтожена бесконечными бомбардировками. Его народ, отчаявшись, начал использовать все доступные ресурсы, призвав в ряды армии женщин и их детей. В одиннадцать Чайн одел форму Национальной Молодежи, взял в руки автомат и отправился на пограничный блокпост. Самому младшему воину в его роте было семь лет. Лидеру отряда — четырнадцать.

Они держали заставу двадцать шесть месяцев. Глава отряда погиб через три недели, за два дня до своего пятнадцатилетия. Отряд выбрал Чайна своим лидером, возможно увидев в нем что-то, что могли увидеть только дети. К тому времени, когда ему исполнилось тринадцать, он убил в открытом бою шестнадцать человек и являлся закаленным ветераном.

Потом на орбиту планеты прибыл имперский флот. Война закончилась через шесть дней, сам Зоус был приведен к Согласию через шесть недель. Это оказалась одна из самых ранних кампаний Наматжиры. Ожесточенные войной дети участвовали и взрослели в последующих кампаниях, а самые жестокие из них представали перед Наматжирой.

Лорд-Командир всегда говорил, что есть в лице Чайна что-то, что выделяло его среди прочих. Динас не совсем понимал, что это означает. Его отдали под опеку одного из офицеров Черных Люциферов.

В восемнадцать Чайн присоединился к Люциферам. Через двадцать лет он служил телохранителем Наматжиры и стал одним из самых уважаемых солдат своего полка.

Лорд-Командир имел чутье на прирожденных солдат.

Динас пригнулся. Дворцовые сенсоры передавали изображение прямо на его визор. Оставалось двадцать метров. Прямо за краем крыши.

Он резко прыгнул вперед.

Никого. Пусто. На крыше, помимо него, никого не было.

Рядом лежал клочок бумаги, придавленный небольшим белым камнем. Надпись на бумаге гласила: В следующий раз повезет.

— Эй, мы все пропустим! — сказал Лон, толкая его.

Сонека проснулся.

— Что?

— Мы опоздали. Все уже началось. Надо идти, гет, войска собрались, чтобы приветствовать Астартес.

Сонека сел. Он находился в больничном крыле дворца, вместе с последними из своих людей. Последними десятью Танцорами. В помещении царила удушающая жара и пахло мочой.

— Вы в порядке, гет? — спросил Шах.

— Да, в порядке.

— Может мы больше и не рота, — торжественно произнес Лон. — Но мы пойдем туда и встанем в строй, как солдаты. Как Танцоры.

— Да! — согласился Гин.

— У тебя есть флаг? — обернулся Лон.

Шах кивнул. Он тащил потрепанное знамя Танцоров от самых Визажей.

— Отлично, пошли. Гет, ты идешь?

Сонека одевался. Он весь вспотел. Куда же он дел свои носки?

— Да, я иду.

— Астартес уже приземлились, — сказал Саллом, высунувшись в окно. — Черт, да там целое море флагов.

— Ну это же Астартес, — заметил Шах. — Чего ты ожидал?

Сонека шарил здоровой рукой под подушкой в поиске носков, когда его пальцы наткнулись на что-то твердое.

— Это сюда кто-то из вас положил? — спросил он.

— Что куда положил? — поинтересовался Лон.

Сонека посмотрел на маленькую диоритовую голову, одну из сотни тысяч тех, с которыми они играли на Визажах.

Все в комнате только пожали плечами.

— Наверное, это я сам, — пробормотал он.

Он уже пожалел об оставленной записке. Это было глупо. Дерзко. Да, дерзко, это подходящее слово. Гахет всегда порицал Грамматикуса за его самонадеянность. Агенту Кабалы не следовало дразнить убийц, преследовавших его, особенно если эти убийцы способны выполнить свою работу. Джон знал достаточно о Черных Люциферах. Они отлично выполняли свою работу. Он был глупцом, насмехаясь над ними. О чем он думал?

«О том, что я бессмертен и меня ничто не может убить? — случай в Мон Ло доказал ему, как ошибочно это утверждение. — Ты не можешь этому сопротивляться, да, Джон? Тебе обязательно надо показать свое превосходство?»

«Они не так хороши, — подумал он. — Не так хороши, как я».

— Вы не можете войти, — настаивала помощница. — Уксор Рахсана на великом параде, а ее покои — частные помещения.

Грамматикус отступил в тень колоннады и прислушался. Ему нужно было попасть в комнаты Рахсаны, единственное место, где он чувствовал себя в безопасности. Во дворце было тихо, большая часть его обитателей сейчас встречала Альфа Легион. Идя по коридору, он услышал голоса.

Трое мужчин в робах и рясах стояли перед дверью в покои Рахсаны и спорили с ее помощницей.

— Вы не понимаете, — произнес один из них. — Я — Тинкас, в мои задачи входит оценка всего, что перешло из рук ксеносов в руки экспедиции. В данный момент я должен осмотреть этот дворец по приказу Мастера Флота.

Он показал помощнице какие-то бумаги.

«Не пускай их, Туви!» — подумал Джон.

Девочка колебалась.

— Вы действительно не вовремя, сэр. Частная жизнь моего уксора…

— Мне нужна всего лишь пара минут. Мы не интересуемся содержанием комнат, и мы будем очень осторожны.

«Они не те, кем прикидываются. Я видел Тинкаса, он не носит робу и ростом он гораздо ниже. Они обманывают ее».

— Ну ладно, — наконец сказала Туви.

«Черт подери, Туви!»

Как только люди в капюшонах получили доступ в комнаты Рахсаны, Грамматикус вернулся к колоннаде и пролез через небольшую арку. Попав на крышу он пригнулся и направился к дальнему концу блока.

— Дайте нам пару минут, — сказал человек в робе и Туви кивнула, оставшись снаружи.

Дверь позади нее закрылась и Франко Бун снял свой капюшон.

— У вас две минуты, — обратился он к геноводам. — У вас две минуты, прежде чем эта маленькая сука начнет что-то подозревать. Работаем быстро и чисто.

Двое других, Роук и Фарон, разделились и начали обыскивать апартаменты.

— Бун! — прошипел один из них. Франко вошел в спальню. Фарон держал в руках грязный, потертый жакет.

— С каких пор уксоры носят что-то подобное?

— Сверни и спрячь под робой. Мы потом проверим эту вещь.

— Здесь! — позвал второй геновод.

Бун вошел в раздевалку и нашел Роука, смотрящего на верхние полки, полные кубков и блюд с водой.

— Что это, черт возьми, такое?

— Это ты, Рахсана? — позвал Грамматикус, выйдя обнаженным из ванной комнаты. Увидев Буна он застыл и схватил с постели покрывало, прикрывшись.

— Кто вы? — крикнул Джон.

Бун заколебался.

— Эмм, мы инспекторы, мы…

— Геновод Бун? Это вы?

— Я вас знаю? — озадаченно спросил Франко.

— Я полагаю, что да. Я Каидо Пиус!

— Уф! Да, да! Извините, гетман Пиус. Не признал вас без формы.

— Что вы делаете в апартаментах моего уксора, геновод? Вынюхиваете что-то?

— Мы, мы собирались…

— Собирались что?

Бун сделал паузу.

— Ладно, вы поймали меня гет. Я получил кое-какую информацию и собирался проверить уксора Рахсану.

— Какую информацию?

— О том, что она слишком сильно нервничает. Переживает.

— Да, — улыбнулся Джон. — Обо мне.

— Разве вы не должны быть на Великом Приветствии? — поинтересовался Фарон.

— Должен, — усмехнулся Грамматикус. — Но здесь намного веселее. А вы разве не должны быть на Великом Приветствии?

Геновод посмотрел себе под ноги.

— Ладно, я полагаю мы смутили друг друга, — сказал Грамматикус. — Я был здесь, а вы… находились здесь неофициально. Что скажете, если забудем об этом маленьком происшествии?

Бун кивнул.

— Хорошее предложение, гет.

— Это мой жакет? Киньте сюда, я его искал.

Фарон бросил ему жакет.

— Все в порядке? — спросил Джон.

— Все в порядке.

— Отлично. Теперь проваливайте отсюда и я забуду, что вы здесь были.

— Вы не скажете Рахсане? — спросил Бун.

— А должен?

Геноводы быстро ретировались.

Грамматикус вздохнул и сел на кровать. Внешне он даже отдаленно не походил на Каидо Пиуса. Удивительно, что он смог их обдурить. Хотя не стоило удивляться. Такова была сила логокинетики. Ее голос мог внушить все, что угодно.

Опустошенный, Джон повалился назад и уставился в потолок. Тьма приближалась.

Он принял ее, несмотря на то, что там его поджидали драконы.

Снаружи заканчивалось Великое Приветствие. Наматжира со своей свитой призывал Альфария и старших офицеров пройти в павильон, чтобы обсудить предстоящие операции. Остальные расходились по своим постам или возвращались во дворец.

Выйдя на солнечный свет Франко Бун остановился. По пути назад он собирался найти уксора Му, выразить ей свое недовольство за то, что она отправила его на такое глупое поручение. Так неуклюже смутить такого выдающегося гетмана!

Теперь, выйдя на улицу, он почувствовал сомнения. В столкновении в покоях уксора было что-то странное.

— Что-то случилось? — спросил Роук.

— Каидо Пиус, да? — задумчиво произнес Бун.

Роук кивнул.

— Да. С голой задницей. Пользуется возможностью.

— Рахсана — заманчивая перспектива, — заметил Фарон.

Франко молча согласился. Да и не было человека в Гено пять два, который бы не согласился с мнением Фарона.

— Но ведь это был Пиус, да?

Роук и Фарон взглянули на старшего геновода и рассмеялись.

— Думаете, почему там был он, а не мы? — хихикнул Роук.

— Я спрашиваю, это был Каидо Пиус или нет?

— Да Франко! — посмеивался Фарон.

— Тогда как ты объяснишь вот это? — спросил Бун указывая пальцем.

На расстоянии метров в сто от них расходилась рота Карнивальцев Хилиада. Солдаты, сбившись в небольшие группы и опустив знамена, о чем-то беседовали и шутили.

Среди них шел Каидо Пиус.

— Пето? Пето! — позвал Пиус.

Он подбежал и обнял Сонеку.

— Рад тебя видеть, — прохрипел Пето, задыхаясь в медвежьих объятиях.

— Рад тебя видеть? Он говорит, что рад меня видеть! — крикнул Каидо пашам. — Мы думали, что ты мертв!

— Я был недалек от этого.

— Ты выбрался из Визажей? — спросил Пиус.

Сонека кивнул.

— Выбрался.

— А где ты расположился?

— В больничном крыле. Я там с Лоном и остальными. Эй, Лон, Шах! Идите сюда!

Пиус покачал головой.

— Это было ужасно, все были потрясены, когда узнали о Визажах. Мы несколько раз выпили в память Танцоров.

— Спасибо Каи, — улыбнулся Пето. — Я рад тебя видеть.

Пиус посмотрел на Сонеку.

— Пошли в наше расположение. Выпьем, вспомним старые времена.

— Позже, Каи. Где вы находитесь?

— Северная линия пятнадцать, недалеко от уксора Санзи.

— Я попозже к вам присоединюсь, ладно?

— Мы будем за тобой приглядывать, Пето! — прокричал Пиус, исчезая в движущейся толпе.

Сонека пробирался мимо солдат, туда, где он заметил знакомый флаг.

Джокеры.

Он шел, пока не добрался до рядов Джокеров. Во рту появился тошнотворный привкус.

— Гуртадо? — прошептал он.

На расстоянии в пятьдесят метров от него Бронци повернулся и взглянул на старого друга. Гетман Джокеров стоял между Тче и Ленгом, своими массивными пашами.

Их взгляды встретились. Сонека и Бронци.

— Гурт? Ты жив! О Терра, Гурт!

Бронци нахмурился, отвернулся и затерялся в толпе.

— Гурт? — Сонека остановился.

Он задавался вопросом, идти ли за Бронци.

Сонека решил, что это плохая идея.

Глава седьмая Порт Мон Ло, вечер того же дня

Динас Чайн был полон решимости обыскать дворец в поисках автора наглой записки. Он легко контролировал эмоции, чему научился в возрасте двенадцати лет. Он никогда не позволял чувствам управлять им. Вместо этого Чайн использовал их как энергию для действий.

Он вернулся на пост безопасности, чтобы еще раз осмотреть показания датчиков, но один из адептов передал ему срочное закодированное сообщение от Лорда-Командира. Тот вызывал Динаса к себе.

Наматжира проводил свою первую встречу с Примархом Альфа-Легиона в павильоне и, видимо, хотел, чтобы бажолур Черных Люциферов присутствовал при этом.

— Сделай полный генетический и биометрический анализ, — сказал Динас адепту, отдав ему записку. — Сообщишь лично мне, по моему каналу. Потеряешь — пристрелю.

Адепт отправился выполнять поручение с взволнованным выражением лица.

Чайн пошел к павильону. Обширная постройка располагалась на небольшом плато к югу от дворца. Небо медленно выцветало под натиском вечера, тени удлинились и потеряли форму. Тысячи огней опутали стены павильона, отчего здание мерцало, как отдаленный улей. Они напомнили Динасу стены Императорского Дворца на Терре, окруженные бастионами среди гор и высокими валами, освещенные миллиардами окон и прожекторами, направившими свои лучи высоко в небо. Ни один человек не мог смотреть на это зрелище, не испытывая никаких эмоций. Великую стену Чжунго можно было заметить с орбиты, а сам Императорский Дворец был виден даже с Марса.

Чайн вошел в павильон и остановился для проверки. На Самеранте, два года назад, служба безопасности пропускала его без необходимых проверок, не желая останавливать Черного Люцифера. Чайн настоял на обязательном выполнении всех деталей. Форма могла быть украдена или скопирована. Никому нельзя было попасть к Лорду-Командиру, без подтверждения того, что он тот, за кого себя выдает.

Динас немного задержался, чтобы переброситься парой слов с Эймоном и Беллоком, двумя Люциферами, которым он больше всего доверял. Он сказал им о записке и приказал вернуться во дворец и продолжить поиски. Постороннему их беседа показалась бы странной. В ней не было ничего дружеского. Короткие приказы и инструкции и ничего больше. Черные Люциферы общались сухо, сообщая лишь необходимые факты. Они оставляли другим строить догадки.

Динас уже понял, что означала записка, и был уверен, что Беллок и Эймон тоже поймут это. Как и ожидалось, в Мон Ло, на территории дворца, процветал шпионаж. Шпионы явно хорошо обучены и отлично экипированы. А вот на кого они работают было непонятно. Чайн заподозрил бы Нуртийцев, но ни один Нуртиец не оставит записку, написанную на Низком Готике, если только имперцы не недооценили способности врага к психологической войне.

Записка много чего означала, но самое главное — она означала самонадеянность. Это фатальная слабость любого человека. Подверженность эмоциям. Прокрасться незамеченным мимо системы охраны дворца очень трудно. Зачем прятаться и уклоняться от обнаружения, если ты признаешь, что ты прятался? Чайн решил, что либо с ним кто-то играет, либо этот кто-то настолько уверен в себе, что это для него как спорт.

Так или иначе, самонадеянность.

Записка сообщила ему все, что нужно. Использованный язык, построение фразы, почерк, тип пера, остатки чернил, происхождение камня, которым придавили бумагу.

Шпион, добыча Чайна, предал сам себя десятком различных способов. Самым главным была его дерзость.

Динас снял свой черный шлем и вошел в главный зал павильона. Там шла беседа лордов человечества с полубогами.

— Кон, любовь моя, — томно прошептал дракон, облизывая его красным языком.

Грамматикус вырвался из зубастых челюстей и проснулся. Рахсана улыбнулась, поглаживая его по щеке.

— Черт. Который час? — спросил он.

— Ночь закончилась, Кон. Лорд Альфарий сейчас в павильоне с Лордом-Командиром.

Грамматикус быстро сел.

— Мне нужно идти. Я должен быть там.

— Лучше побудь со мной, Кон.

— Мне жаль, но я не могу.

Он начал быстро одеваться. Рахсана посмотрела вокруг.

— Знаешь, мне кажется здесь кто-то был.

— Да, — кивнул Джон. — Геноводы.

— Что они искали?

— Меня, — улыбнулся он.

На губах Наматжиры медленно появлялась улыбка.

— Я, конечно, не эксперт, но не можете же вы все быть Альфариями?

Тот, кто назвался Альфарием на Великом Приветствии откинул голову назад и рассмеялся.

— Конечно нет. Мой Легион — единое целое, мы делим все. Идентичность можно использовать как оружие, повернув к противнику лишь одно лицо. Как бы то ни было, здесь мы друзья.

Лорд-Командир стоял в одном конце помещения, окруженный Черными Люциферами и старшими офицерами. На полу лежали шкуры различных зверей, служащие коврами. Серендип, тилацин Наматжиры, устроился в темном углу.

Перед Лордом-Командиром возвышались четверо Астартес в пурпурных доспехах. Немного впереди находился Альфарий, все еще без шлема. Его медная кожа мерцала в золотом свете. Трое других присоединились к ним позже. Как с ужасом заметил Чайн, неизвестно откуда.

Динас пробрался в помещение через приоткрытую створку позади окружения Наматжиры. По пути он видел целые отряды прислуги, готовящиеся по первому приказу принести вино и еду.

— Я — Альфарий, — произнес гигант с медной кожей. — Со мной Инго Пек и Тиас Герцог, первый и второй капитаны.

Двое Астартес, стоявшие позади, вышли вперед, сняли свои шлемы и поклонились. Они тоже были лысые и с медной кожей. На первый взгляд все трое выглядели абсолютно одинаково.

Но Динас осмотрел их более внимательно. Нет, они не одинаковые. Очень схожие черты лица, несомненно, но они разные. Альфарий значительно выше своих капитанов. Более того, было едва уловимое различие в строении черепа, наклоне лба и бровей. Чайн имел честь находиться в присутствии Хоруса, и он видел подобную физиогномику. Также он заметил разницу в глазах, во взгляде. Холодные голубые глаза Альфария сияли так, что даже Чайну стало не по себе.

Что касается двух других Астартес, Герцог был чуть выше. Динас определил их рост смотря на верхнюю границу панели позади них. Во внешности Герцога и Пека тоже проглядывались различия. Чайн насчитал восемнадцать различий в положении их глаз, губ, структуре щек, мускулов шеи и носов. Герцог на двадцать лет старше. Пек уступал в габаритах второму капитану, но он явно сильнее и умнее. На голове Герцога Чайн увидел еле заметную тень, говорившую о том, что волосы Второго капитана были темнее, чем у остальных. Динас решил, что он побрил голову, чтобы напомнить своего Примарха. Коричневато-золотые глаза Инго Пека выделялись на фоне голубоглазых Примарха и Герцога.

— Приветствую вас, капитаны — поклонился Наматжира.

Астартес кивнули.

— А четвертый? — спросил Лорд-Командир.

Четвертый десантник не сдвинулся с места.

— Один из моих солдат. Он здесь как сопровождение, — сказал Альфарий. — Его зовут Омегон.

Воин поклонился, но шлем не снял.

«Первая ложь, — пронеслось в голове у Динаса. — Омегон явно не обычный солдат.»

Чайн прикинул примерный рост Омегона. Оказалось, что тот не ниже Примарха.

«Кто ты такой? — подумал Динас. — И зачем ты здесь?»

— Давайте поговорим о Нурте, лорд, — предложил Пек. — И о том, как нам закончить войну.

Наматжира улыбнулся.

— Привести мир к Согласию, — поправил он.

— Это война, сэр, — ответил Инго. — Я уверен, солдаты Имперской Армии согласятся со мной. Так что давайте не будем о политических терминах и не будем забывать о тех, кто уже погиб.

Генерал Дев и Лорд Вайлд кашлянули, подтверждая сказанное Астартес. Некоторые из офицеров в знак одобрения громыхнули мечами и щитами.

Наматжира поднял руку, призывая к тишине.

— Конечно это война, сэр. Люди умирают. Мои люди умирают. Но это все еще приведение планеты к Согласию, или вы ставите под сомнение план Императора?

Пек покачал головой.

— Нет. Я ценю действия Императора и полностью поддерживаю его.

— Он создает идеальную утопию, — бросил Герцог.

— И объединяет человечество путем насилия, — добавил Пек.

— Мы не против такого подхода, — вновь взял слово Тиас. — Человечество всегда продвигалось только этим путем.

— Даже если такие цели противоречат выживанию вида, — сказал Первый капитан.

— Любые недостижимые политические амбиции рано или поздно развращают.

— Невозможно создать идеальное государство, — медленно произнес Пек. — Все попытки обречены на провал, потому что совершенство — абсолют, недостижимый для несовершенных существ.

— Утопия это опасный миф, преследуемый дураками.

— Лучше править, поддерживая недостатки человечества.

— И мы говорим это, чтобы кровь, пролитая Имперской Армией ради достижения этих целей, не была забыта, — закончил Герцог.

Повисла напряженная тишина. Наконец Альфарий произнес:

— Я поощряю исследование философии кровопролития своими людьми, лорд. Они должны понимать, ради чего они убивают. Император пытается закрепить человечество в Галактике как одну из высших рас. Моя жизнь принадлежит ему и я не буду оспаривать это решение. Никто из моих воинов не будет. Мы просто смиряемся с методами, которыми он добивается своего. Идеальная утопия — неплохая цель, но достичь ее невозможно.

— Вы полагаете, что проект Императора ошибочен? — спросил Наматжира.

— Нисколько, — ответил Примарх.

— Лорд Альфарий, — сказал лорд Вайлд. — Как мы будем бороться с Нуртийской… магией?

— А мы не будем, лорд Вайлд. Мы погасим ее.

Подносы с едой оказались тяжелыми, а сколько им еще предстоит стоять здесь, около дверей в главный зал павильона, было неизвестно. Хуже всего было то, что он ничего не слышал. Голоса из помещения доносились слишком приглушенно.

Грамматикус полагал, что здесь он будет прекрасно слышать, но теперь требовалось пересмотреть план, иначе весь риск окажется бесполезен.

— Сэр? — прошептал он.

Один из камергеров подошел к нему.

— В чем дело?

— Сколько еще, сэр? — спросил Джон.

— Столько, сколько нужно.

— Сэр, этот соус остывает. Его нужно нагреть, иначе он может испортиться. Я не осмелюсь подать Лорду-Командиру и его гостям плохую пищу.

Камергер подумал и кивнул.

— Беги на кухню, но быстро. Нас скоро должны позвать.

— Да, сэр, — сказал Грамматикус и выбежал.

Снаружи, в темноте, он остановился и выбросил в урну поднос с едой.

Никто его не видел. Вдали виднелись Аутремары, патрулирующие периметр. Джон скользнул в ночь.

Он доверился своим логокинетическим талантам, но зная, что будет под наблюдением несколько минут, все же украл жилет, который носили слуги, чтобы укрепить маскировку, и надел его поверх своего.

Грамматикус достал из набедренного мешочка затемненные очки и надел их. Мир вокруг него изменился, став нечетким, едким, с красными оттенками. От павильона отходило множество кабелей, крепящих стены к земле. Между этими физическими препятствиями он сразу заметил множество сенсорных лучей, невидимых невооруженным глазом. Стоило задеть один из них, и охрана мгновенно обнаружит постороннего. Джон получше настроил очки.

Он проскользил вдоль павильона, переступая через лучи. Очки вели его. Здесь требовалось гораздо больше сноровки, чем тогда, когда он ускользнул от охраны на крыше кухонного блока. Три раза он замирал на месте, понимая, что заденет плечом или ногой передвигающиеся как живые, лучи.

Никакого очевидного входа не было. Грамматикус нашел удобное место и встал на колени, прислонив ухо к стене павильона.

Он различил голос Наматжиры и Лорда Вайлда. Также он услышал голос Альфария, но в нем было что-то необычное.

Они говорили о том, что делать с Нуртийской магией. Примарх снисходительным тоном объяснял Лорду-Командиру и его свите, что такое Хаос, однако говорил он весьма упрощенно. Альфа-Легион едва узнал о Хаосе, но его лидер уже рассказывает об этом понятии людям, еще меньше осведомленным в подобных делах. Альфа-Легион научится. И довольно скоро.

Грамматикус заслушался, и обнаружил за спиной Черного Люцифера когда было уже поздно.

Он встал и повернулся. Подкравшийся сзади Люцифер молчаливо занес свой меч для удара.

— Дурак! — прошипел Джон. — Это я!

Люцифер замер и опустил меч.

— Чайн? Сэр?

— Да! Возвращайся к патрулированию.

Чайн. Грамматикус запомнил имя на будущее.

— Слушаюсь сэр, — ответил Люцифер. — Извините.

Люцифер развернулся и растворился в темноте. Но перед этим он колебался пару секунд.

«Дерьмо», — подумал Джон.

Стало ясно, что внушить что-то Черным Люциферам гораздо сложнее, чем обычным солдатам. Люцифер уже подверг встречу сомнению и скорее всего догадался, что обманут. Грамматикус мог не рассчитывать на убийство с одного удара, но и кольцо использовать нельзя: вспышку энергии засекут все датчики в тридцати метрах.

Люцифер возвращался. Грамматикус нанес один мощный удар по черному шлему, погнув его и повредив вокс. Противник попробовал что-то крикнуть, но голос приглушал помятый шлем. Джон ударил второй раз, повредив гортань Люцифера и заткнув его.

Грамматикус надеялся, что удар в горло убьет его, однако Люцифер оказался более прочен. Он замахнулся мечом. Грамматикус отразил удар адамантиновой вставкой, вшитой в рукав предплечья его жилета и ударил правой рукой в грудь противника. Эльдар называли этот удар ilthrad-taic, лишающее дыхания прикосновение. Люцифер покачнулся и Джон выбил меч из его рук. Оружие упало на землю, едва не коснувшись лучей.

Люцифер еще не был повержен. Грамматикус едва успел закрыться, как тут же получил мощный удар головой. Он покачнулся от боли, пронзившей его тело. Левой рукой Люцифер потянулся за лазерным пистолетом, но как только вытащил его из кобуры, Джон ударил его ногой, выбив оружие и отправив его далеко во тьму. На миг он вздрогнул, так как пистолет пролетел между близко расположенными лучами.

Следовало покончить с этим, пока один из них не упал. Они будто дрались в паутине: одно неосторожное движение и паук проснется.

Грамматикус увернулся от бронированного черного кулака и нанес противнику сокрушительный удар по ребрам. Он почувствовал на руках теплую кровь. Джон разбил кулаки о крепкую броню. Он попытался обойти Люцифера сзади, но тот схватил и крепко сжал его. Из-за сломанного запястья он дрался только левой рукой.

Опыт подсказывал Джону, что наилучший выход из этого положения — перебросить противника через себя. Но поступив так, он задел бы луч.

Вместо этого он ответил ударом, и задняя часть головы Люцифера ударилась об крепкий провод на стене павильона. От сильного удара Люцифер непроизвольно подался вперед и Грамматикус освободился из захвата.

Джон развернулся, ударил и пробил указательным и средним пальцами линзу шлема Люцифера, выбив тому глаз. Тот забулькал, прислонился к стене павильона и осел на землю.

Грамматикус пригнулся, готовясь бежать, если вдруг сработает тревога.

Все было тихо.

Он выпрямился.

Люцифер упал вперед и медленно пополз по песку.

Джон понял, что он ползет к одному из лучей, тянется к нему рукой.

Он упал на спину Люцифера, пытаясь задержать его руку. Тот был невероятно силен, он тянул Грамматикуса за собой, твердо решив поднять тревогу.

Грамматикус ударил его по хребту. Что-то хрустнуло, но Люцифер не остановился, его пальцы пытались нащупать луч.

Тут Джон заметил меч Люцифера, лежащий на песке. Он потянулся к нему и одновременно со всей силы потянул руку противника назад, а затем отрубил ее.

Люцифер конвульсивно дернулся. Джон сжал рукой его обрубок, чтобы помешать хлестающей крови зацепить лучи.

Бронированное тело под ним впало в судорогу. Грамматикус надавил сильнее.

— Мне жаль, — прошептал он.

Потом он прикоснулся кончиком меча к щели между шлемом и воротом на затылке Люцифера. Лезвие быстро прошло через шею и застряло в песке.

Грамматикус поднялся. Его кулаки оказались разбиты, по лицу стекала кровь, в глазах двоилось. У Джона появилась странная уверенность, что ему сломали нос.

Теперь он вряд ли сможет продолжить наблюдение. Люцифера скоро начнут искать и следовало быстро уйти отсюда. Он отошел от тела, переступил через лучи и скрылся в темноте.

Альфарий о чем-то говорил с Наматжирой, но Динас Чайн больше не слушал их. На его доспехе замигал сигнальный огонек.

Он вышел наружу. Там, под звездами он проговорил в вокс:

— Чайн. Ты послал сигнал?

— Жизненные показатели Зейда пропали.

— Его последнее местонахождение?

— Западная сторона павильона, двадцать метров на север от западной галереи.

— Пошли туда двоих солдат. Из запаса, не из тех, что с Лордом-Командиром.

— Слушаюсь.

Чайн двинулся вдоль западной стены, старательно перешагивая через лучи.

— Неприятности? — раздался голос у него за спиной.

Динас мгновенно развернулся, вытащив меч. Кончик лезвия издал легкий звон, задев доспех Астартес.

Огромный воин взглянул на кончик меча.

— Неплохо, — произнес он. — Очень быстро. Динас Чайн, правильно?

— Ты меня знаешь?

— Легион знает всех.

— Ты Омегон, — сказал Динас.

Через шлем донесся странный смешок.

— Мы слышали о тебе, Чайн. Да, я Омегон. Я заметил, что ты торопливо покинул помещение.

— Ты видел меня?

— Я наблюдал за тобой, ты за мной. Можешь это не отрицать.

— Я и не думал, — ответил Динас.

— Мне кажется, нам по душе одно и тоже, Чайн.

— Например?

— Безопасность. Скрытность.

— Откуда ты узнал мое имя? — спросил Чайн. — Имена Люциферов никогда не упомянаются при посторонних.

— Перестань, Динас. Неужели мы выглядим как любители?

— Нет.

— Думаю, можешь опустить это, — сказал Омегон.

Чайн рывком убрал меч. Кончик лезвия остался похороненным в нагрудной пластине Омегона.

— Я убивал людей и за меньшее, — заметил он.

Динас пожал плечами.

— Почему ты так резко нас покинул? — спросил Альфа.

— Один из моих людей погиб.

— Может, посмотрим?

Альфа легионер пошел первым. Чайн с ужасом осознал, что тот спокойно идет сквозь лучи не поднимая тревоги.

— О чем задумался? — спросил Астартес.

— Ты невидим для нашей системы безопасности.

— Я же говорил, мы профессионалы — он сделал паузу.

К ним приближались двое, два Люцифера, которых послал Динас. Чайн поднял руку, приказав им разворачиваться и уходить.

Омегон пригнулся.

— Это ваш человек?

Он указал на лежащего в луже крови Зейда с отрезанной рукой.

— Да, — Динас присел рядом с Астартес.

— Настоящая борьба, — Омегон указал на труп. — Его противник повредил горло, чтобы не дать вызвать помощь. Правое запястье сломано, вероятно обезоруживающий удар.

Омегон выдернул меч и перевернул тело.

— Выбит глаз, сильный удар между третьим и четвертым позвонком. Видишь? Кто-то мастерски поработал.

Чайн кивнул. Зейд был одним из лучших его людей.

— Я думал, что вы, Люциферы, должны быть крутыми?

Динас еле сдержался. Астартес рассмеялся.

— Расслабься. Я всего лишь подразумевал, что кто бы ни сделал это, он совершил все голыми руками.

— Что?

— Кровь на воксе. Это кровь его противника. Он нанес удар кулаком.

— Ты можешь определять даже такие вещи?

— Элементарно, через оптику. Да я могу определять такие вещи. Нам нужен образец для генетического анализа, но на первый взгляд я могу утверждать, что его противник даже доспехов не носил. Скажи мне, Динас, как ты думаешь, кто мог это сделать?

— Никто, — его ответ был не совсем честным, но у него имелись свои подозрения на этот счет.

Все время, пока шли фортификационные работы, можно было заметить миллионы лагерных костров. Облака медленно расступались, открывая взгляду ночное небо. Воздух сильно нагрелся. В лагере, вокруг костра смеялись и пили под своим знаменем Карнивальцы.

— Так Лон сделал это? — спросил Каидо Пиус.

Сонека отпил из бутылки, потом ответил:

— Да, как я и говорил.

— Старина Лон! — засмеялся Тинк, один из паш Пиуса. — Лона ничто и никогда не убьет.

Сонека кивнул, сделал еще несколько глотков и передал бутылку. Сзади послышалась игра на барабанах. Кто-то подбросил в огонь ладана, подсластив запах дыма.

— Но все же рад тебя видеть, Пето, — Пиус торжественно сделал несколько глотков и громко рыгнул.

— Взаимно, Каи — засмеялся Сонека.

— Что вы теперь будете делать? — спросил паша Дженц.

— Незнаю, — Пето пожал плечами. — Искать другой отряд для нескольких офицеров? Я не волнуюсь насчет себя, я просто хочу убедиться, что Лон и остальные удобно устроятся.

— Вы могли бы остаться здесь, — предложил Пиус.

Сонека покачал головой.

— Нет. Два таких гетмана как мы с тобой закончат тем, что подерутся и прикончат друг друга, — улыбнулся он.

— Возможно.

— Ты знаешь это.

— Возможно.

— Ты знаешь это, Каи. Терра, да ты отличный друг! Ты умеешь прощать ошибки и я тебе за это благодарен. Но я еще не знаю, что делать. Может я буду восстанавливать роту, может попрошу уксора создать новую. Что за дрянь мы пьем?

— Настойка Дженца, — Пиус посмотрел на бутылку, которую сжимал в руках. — В основном спирт с…

— С добавлением секретных трав и специй, — быстро добавил Дженц. — Мой семейный рецепт!

— У твоих предков были проблемы со здравомыслием, — сказал Сонека.

Дженц фыркнул. Сонека сменил тему:

— Я хотел поговорить с Гуртадо. Не видел его с тех пор, как добрался сюда. Он где-то тут, да? Джокеры же здесь?

— Да, Бронци здесь, — кивнул Пиус.

— По-моему Джокеры расположились на десятой южной линии, — задумчиво произнес один из паш.

— А что с Шибаном? — спросил Сонека, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более естественно. — Вы его видели?

Как оказалось его никто не видел. Несмотря на внушительное количество алкоголя в крови, Сонека почувствовал холод.

— Что ж, господа, — он попытался подняться на ноги. — Секретный там рецепт, или нет, но мне надо отлить.

Он отошел от костра под громкий смех Пиуса и его солдат. Ритмы барабанов постепенно затихли, а сладкий запах огня сменился воздухом пустыни.

— Это Сонека, — произнес Роук передавая прибор ночного видения Буну.

— Да, — ответил Бун. — Так выходит, что он теперь болтается с Пиусом?

— Больше болтаться ему не с кем, — угрюмо сказал Роук. — Все его Танцоры мертвы.

— Нам стоит поговорить с Сонекой.

— Зачем? — удивился Роук. — Мы же наблюдаем за Пиусом. Следует о нем побеспокоиться.

— Да, но в последний раз когда мы его видели Сонека повел себя достаточно забавно. А теперь он здесь, пьет с человеком, за которым мы наблюдаем. Ладно, пошли.

Бун подал знак Фарону, и три геновода начали медленно спускаться по склону.

Сонека едва не упал возле выгребной ямы. В нос ударил резкий запах аммиака и он поморщился.

Что-то заставило его обернуться. Он быстро застегнул ширинку, пожалев, что не может мгновенно протрезветь.

К нему кто-то приближался.

— Кто здесь? — крикнул Сонека. — Кто это?

Он надеялся, что его услышит Каидо, но солдаты в лагере слишком шумели.

— Как дела, Сонека? — спросил подошедший.

Человек стоял в тени, но когда он улыбнулся, свет от огней отразился от его зубов. Сонека узнал его. Фарон, один из быков геновода.

— Все хорошо, — ответил он и развернулся, чтобы уйти, но дорогу ему перекрыл Роук.

— В чем дело? — он вопросительно взглянул на геновода, хотя и сам очень хорошо знал ответ.

— Вы с Пиусом близки, да? — спросил Роук.

— Да, — осторожно ответил Сонека. — Мы давно с ним знакомы.

— Значит, ты его хорошо знаешь?

— Да, — сказал Пето. Он ожидал совсем других вопросов, но все же приготовился, так как это могло быть лишь отвлечением внимания.

— То есть, ты знаешь о нем и Рахсане? — поинтересовался Фарон.

— А что с ними?

— Ну, ты знаешь, — Роук искоса смотрел на него.

— Каи и Рахсана? — Сонека едва не рассмеялся. — Вы явно где-то ошиблись. Если бы у них что-то было об этом знали бы все.

— Почему?

— Ну потому… Потому что если бы Каидо перепало, то он бы давно уже всем растрепал.

— Возможно, Каидо Пиус не тот, кем кажется, — произнес Фарон, подходя ближе. — Мы встретили Пиуса сегодня, ну по крайней мере, подумали, что встретили.

— Не понимаю о чем вы, — твердо сказал Сонека. — Вы, мальчики, уверены, что не перебрали с выпивкой?

— Что происходит с Пиусом? — Роук не выглядел удивленным.

— Отвечай, — сказал Фарон. — Во что он ввязался? Ты с ним заодно? Поэтому ты уклоняешься от ответов?

— Я… Я не…

— Расскажи все, Сонека. Каким образом ты выжил на Визажах, когда вас всех там порезали на ленточки? Кто-то тебя информирует?

— Слушайте, вы… — начал Пето.

— Что за разговоры о теле? — спросил Роук.

Сонека сделал вид, что сейчас в чем-то признается, и Роук наклонился поближе к нему. В этот момент гетман схватил его и резким движением толкнул в выгребную яму. Послышался всплеск, а потом громкие ругательства и проклятия. Фарон сделал выпад, но наткнулся на локоть Пето и потерял пару зубов.

Сонека побежал. Фарон бросился за ним, забыв про напарника в яме.

— Сонека, остановись!

Он узнал голос. Геновод Бун. Он побежал быстрее и тут услышал выстрел. Под ногами взлетел столб пыли.

— Следующий попадет тебе в голову! Стой на месте! — кричал Бун.

Сонека не останавливался. Он бежал вдоль дороги, ища укрытие. Внезапно его ослепили яркие огни. Послышался рев двигателя, и крик:

— Внутрь!

Сонека моргнул. За светом фар он различил лицо Бронци.

— Просто залезай Пето!

Он забрался внутрь и спидер умчался в темноту, оставляя геноводов далеко позади.

Глава восьмая Нурт, Порт Мон Ло, продолжение

— Куда мы направляемся? — спросил Сонека немного погодя. Бронци молча вел спидер по сырой дороге на юг от дворца.

— Бронци?

— Не задавай лишних вопросов, Пето.

— Думаю, я все же задам. Это…

— Гораздо сложнее, чем ты можешь себе представить, Сонека, — закончил за него Бронци. — Так что заткнись. Ты вообще должен быть мертв.

— А ты, похоже, не слишком рад, что это не так.

— Конечно рад, — сказал Гуртадо, следя за дорогой. — Ты мой лучший друг и я рад, что ты жив, но это все усложняет.

— Что усложняет?

— Просто заткнись, ладно? Твой друг спас тебя от нежелательного внимания геноводов — вот все, что ты должен знать.

— Как ты узнал, что мне нужна помощь?

— Я следил за тобой весь день.

Фары спидера выхватывали из темноты несколько кустов и пески, застывшие в холодном свете. Чем дальше они удалялись от огней имперского лагеря, тем темнее становилось небо над головой.

Через двадцать минут Бронци остановился перед старыми руинами, которые, возможно, когда-то были храмом. Внутри загорелся огонь и Бронци заглушил двигатель.

— Вылезай, — сказал он. — Иди за мной и не делай глупостей. Я могу тебя защитить, но если ты зайдешь слишком далеко даже я буду бессилен. Прими это во внимание.

— О чем ты?

— О том, что они без колебаний убьют тебя, чтобы их тайна осталась тайной. Я попросил дать тебе шанс. Так что рядом с твоей жизнью на кону моя репутация. Так что пожалуйста, без глупостей.

Они пошли по песку к развалинам, внутри которых танцевали тени от костра. Перед огнем сидел человек и чистил свои ногти кинжалом.

— Это Танер, — сказал Бронци.

Танер поднял голову и без особого интереса посмотрел на них. Он носил форму бажолура Аутремаров. В глаза бросался ожог от лазерного луча на левой половине его лица.

— Долго ты, — сказал он.

— Да, ну, в общем я все сделал, — ответил Бронци.

— Ты Сонека?

— Да.

— И ты выбрался живым из Визажей?

— Да.

Танер поморщился.

— Ты либо очень крут, либо очень удачлив.

— Наверное, немного от того и от другого, — ответил Сонека.

Танер поднялся на ноги, убрал кинжал в ножны и отряхнул форму.

— Я задам тебе несколько вопросов, — он посмотрел на Сонеку. — Отвечаешь правильно и все будет очень цивилизованно. Отвечаешь неправильно — и живым отсюда ты не уйдешь, как бы крут или удачлив ты не был.

Пето улыбнулся.

— Правила поменялись? Я не помню, когда в последний раз бажолур Аутремаров угрожал гетману Гено.

— Да, правила поменялись. Просто доверяй мне.

— У меня нет причин доверять тебе.

— Есть, — вмешался Бронци. — Я.

Повисла тишина, нарушаемая лишь треском огня.

— Я жду, — сказал Сонека.

— Кому ты рассказал? — спросил Танер. — О теле на CR345?

— Никому.

— Да ладно, не дури. Кому ты рассказал?

— Никому, — повторил Пето. — Даже те, с кем я выбрался из Визажей об этом не знают. Бронци в курсе. Я в курсе. Все остальные, кто знал, погиб. Кроме Дими Шибана, но я не знаю, что с ним. — Сонека посмотрел на Бронци. — Что с ним, Гурт? Ты должен знать, он же был с тобой.

Гуртадо опустил глаза и не ответил.

— То есть ты никому не говорил? — продолжил Танер.

Сонека кивнул.

— Что насчет уксора Хонен?

Гетман пожал плечами.

— Ну да, я с ней говорил об этом вчера. Но она уже знала.

— Знала?

— Мы с Бронци сообщали ей по воксу из CR345 и…

— Когда вы ей сказали, — перебил Танер. — Она вела себя так, словно знала об этом?

— Нет.

— Нет — кивнул Танер.

Сонека откашлялся. Он напрягся, ему показалось, что боковым зрением он улавливает что-то во тьме, тени внутри теней. Там что-то было.

— Слушай, я не знаю, почему она это отрицала. Может это ее смутило, может у нее какие-то свои интересы, но я…

— Она отрицала, потому что ничего не знала.

— Но Бронци разговаривал с ней! Я слышал ее голос.

— Нет, не слышал — повторил Танер.

— Слышал!

— Нет, — тихо сказал Бронци. — Это перехват. Мы вообще с Му не разговаривали.

— Невозможно. Она использовала коды, шифры…

— Они на шаг впереди нас, Пето. Они знают все шифры. Они слушают нас.

Сонека посмотрел на Бронци.

— Кто они, Гурт? Что все это значит?

Гуртадо взглянул на Танера. Тот лишь покачал головой.

— Лучше бы одному из вас все объяснить, — твердо сказал Пето.

— Пето… — предупредил Бронци.

— Я серьезно, Гурт. Объяснитесь. Что с телом? Вы его доставили?

— Да, — ответил Гуртадо. — Я вернул тело тем, кто с ним сделал все это.

— Понятия не имею о чем ты, — сказал Сонека. — Я не имею не малейшего понятия какого хрена все это значит. Что с Шибаном? Где он? Он мертв?

Бронци твердо посмотрел на Сонеку.

— Он был мертв еще до того, как залез в транспорт.

— И что это значит?

— Рана полученная им от шрапнели, вот здесь, — Бронци указал на горло. — Там оказалась часть кости. Нуртийской кости.

— Я знаю об этом, — сказал Сонека.

— Не знаешь, Пето. Это оказалось внутри него, и то, как скоро бы он обратился было лишь вопросом времени. Они знали это и застрелили его. Им все равно пришлось бы сделать это, рано или поздно.

— Ты продолжаешь говорить «они». О ком ты?

— Нам нельзя сообщать тебе ничего ли… — начал Танер.

Пето Сонека всегда действовал быстро. Его лазерный пистолет оказался направлен на Танера прежде чем тот успел среагировать.

— Объясни все прямо сейчас.

— Пето, перестань, — простонал Бронци.

— Заткнись. Ты ошибаешься, если считаешь, что я не наставлю оружие и на тебя.

— Убери это, — сказал Танер.

— Сначала мне нужны ответы.

Танер вздохнул. Медленно, чтобы Сонека видел, что он делает, он протянул руки к поясу. Затем он показал правое бедро, на котором Сонека отчетливо различил отметину.

— О… Дерьмо… — пробормотал гетман.

— Это тело одного из наших людей. Его забрали до того, как мы его обнаружили.

— Он был одет как один из моих солдат, — сказал Сонека.

— Его звали Лайел Уилк. Он действовал как один из твоих людей.

У Сонеки в голове витал миллион вопросов, и на каждый имелся ужасный ответ. Он не задал ни один из этих вопросов. С того кровавого рассвета в Визажах и, особенно, его разговора с Хонен Му за ночь до того все пошло наперекосяк. И он не получил ни одного ответа, ни одного объяснения происходящему.

Им овладела паника. Он прицелился в голову Танера и выстрелил. В этот момент его что-то толкнуло, он упал, а выстрел ушел в сторону. Этим чем-то оказался Бронци.

Прежде чем Сонека понял, что случилось, Танер ногой откинул пистолет. Оружие проскользило по полу и исчезло в тени. Второй удар пришелся в живот Сонеки. Удар оказался очень сильным, Пето почувствовал, что задыхается. Все тело пронзила боль.

— Он бесполезен для нас, — Танер достал кинжал.

— Не надо! — крикнул Бронци.

— Он — помеха. Мы не сможем его использовать.

Танер направился к Сонеке.

— Мы привели его так далеко, — раздался голос. — Так почему бы не показать ему остальное? Если он еще будет сопротивляться, можешь вырезать ему сердце, Танер.

Сонека почувствовал, что снова может дышать.

— Пето? — раздался над головой голос Гуртадо. — Пето, посмотри на меня. Пето?

Сонека посмотрел вверх. Бронци снял рубашку. Он был потолще, чем Танер, но имел такую же отметину.

— Нет, — прохрипел Сонека. — Нет… И ты тоже, Гурт.

— Это знак гидры, — произнес голос. — Этим знаком мы помечаем наших друзей. Тех, кому можно верить. Послышались тяжелые шаги. Пето заметил громадную тень, направляющуюся к нему.

Даже без освещения он понял, кто это. Астартес в силовой броне.

— Альфа Легион… — прошептал Сонека.

— Точно, — сказал Альфа Легионер, опустившись на одно колено рядом с гетманом. — Я полагаю, что ты хороший человек Пето. Надежный. Мы могли бы стать друзьями. У меня нет никакого желания убивать тебя, но я сделаю это, если ты окажешь сопротивление.

— Тогда перестаньте мне лгать.

— Но я не лгу тебе, Пето.

— Как тебя зовут?

— Альфарий.

Сонека попробовал рассмеяться.

— Ложь, ложь и снова ложь. Лорд Альфарий сейчас на встрече с Лордом Наматжирой. Вы врете мне, так что можете убить меня и покончить со всем этим.

— Дай мне кинжал, Танер, — сказал Астартес.

— Для сокрушения Мон Ло мне потребуется доступ к вашим астропатам, сэр, — произнес Альфарий.

— Зачем? — спросил Наматжира.

Собрание переместилось за стол, на который слуги уже поставили еду и вино. Наматжира удивился тому, как проворно Астартес управляются с пищей в своих огромных латных перчатках. Несмотря на свои размеры, десантники оказались очень ловкими.

— Психическая сила — ключевое оружие в подавлении Нуртийской угрозы, — объяснил Пек.

— Угрозы… — задумчиво протянул Наматжира. — Вы уже упоминали о силе Хаоса, но, боюсь, это звучит как суеверие из средневековья.

Альфарий улыбнулся.

— Вы видели это в действии, мой лорд. Как бы вы это объяснили? Лорд Вайлд настаивает на том, что это магия.

— Это не магия, — сказал Герцог.

— И в то же время это магия, — заметил Пек. — Человечество называло магией огромное количество вещей с самого начала истории.

— Инго и Тиас имеют ввиду, — сказал Альфарий. — Что в нашей Галактике есть сила, бросающая вызов пониманию. Эта могущественная сила, протекающая в варпе, находится по другую сторону нашего мышления.

— И это, вы говорите, и есть Хаос? — спросил Наматжира.

— Мы используем слово Хаос, но этот термин неточен. Эта сила была всегда, она использует всех, кто попадет под ее влияние.

— Вы видели подобное раньше?

— Да, несколько раз. Это космический яд, токсины. Хаос отравляет разум и разрушает волю. Хаос развращает.

— Он развратит и нас? — спросил Наматжира.

— Конечно нет! — рассмеялся Альфарий, потянувшись к еде. — Это не чума. Но Хаос глубоко проник в общество Нуртийцев. У них есть навыки, которые можно назвать оккультными. Псайкеры — наша лучшая защита от Хаоса. С их помощью мы нейтрализуем превосходство противника. По той же причине я хочу, чтобы вы подготовили Гено пять два к штурму, когда все начнется.

— По той же причине?

— Уксоры Хилиада — псайкеры. Это преимущество для нас.

— Хорошо, — сказал Наматжира. — Я доверяю вам, лорд Примарх и я верю, что вы разгромите Мон Ло.

— Ваше доверие будет оправдано, сэр.

Позади Наматжиры возник Динас Чайн и что-то прошептал ему на ухо. Наматжира кивнул и сказал:

— Мои извинения, лорд Примарх. Наша беседа очень занимательна, но я вынужден уйти. Появились неотложные дела.

Альфарий кивнул.

— Я понимаю. Мне тоже нужно идти. Поступило сообщение от Омегона. Спасибо за банкет, сэр.

Оба вышли из-за стола и повисла тишина.

— Все остальные, — призвал Наматжира. — Пожалуйста, продолжайте наслаждаться вечером. Пусть ничто не портит ваш отдых. Лорд Альфарий и я покидаем вас. Ешьте и пейте в свое удовольствие!

Послышался одобрительный гул.

— Рад встрече с вами, — сказал Альфарий. — Уверен, совместными усилиями мы приведем этот мир к Согласию меньше, чем через неделю. Дамы и господа, хорошего отдыха.

Затем он поднял кубок и залпом выпил его содержимое.

— Лорд-Командир? — кивнул Примарх.

— Я узнал много нового сегодня, лорд Альфарий. Мои взгляды на положение вещей изменились. Я надеюсь, мы еще поговорим на эту тему.

— Конечно.

— Да защитит вас Император.

Они покинули павильон в противоположных направлениях.

Наматжира вышел в холодную ночь через южные ворота. Его уже ждали Люциферы.

— Докладывайте. Что выяснили по Рахсане?

— Нет, — ответил Чайн, — но среди нас действует шпион. Он убил одного из моих людей, у стены павильона. Он хорош. Необходимо проверить наших офицеров.

Наматжира кивнул.

— Займитесь этим. У вас есть разрешение. Кстати, что ты думаешь об Астартес, Динас?

Динас осторожно оглянулся.

— Каждый из них лжет.

Возле западного выхода шагали Альфарий, Пек и Герцог. Их ждал Омегон. Он отозвал охрану с периметра и теперь они были одни. Четыре огромные, бронированные фигуры направились через дюны в фиолетовую тьму.

— Как я справился? — спросил Астартес, всю ночь игравший роль Альфария.

— Великолепно, — ответил Пек.

— Мастерски, — добавил Герцог. — Но у тебя есть преимущество, Омегон. Кроме того, ты получаешь наслаждение, играя роль Примарха.

— Как и все мы, — заметил Пек.

Ну, Шид — обратился Омегон к десантнику, носившему на банкете имя Омегона. — Рассказывай.

Шид Ранко, капитан терминаторской элиты Альфа Легиона, был очень большим, даже для Астартес, что устраивало и Омегона и лорда Альфария. Это полезно, в определенных ситуациях.

— Грамматикус был там. Пытался шпионить. Это он прикончил Люцифера.

— Выходит, что он не промах, — сказал Омегон.

— Он очень хорош, — заверил его Герцог.

— Но его ранили, — добавил Ранко. — Я проанализировал кровь.

— Совпадение? — поинтересовался Пек.

— Да. Кониг Хеникер.

— Это Грамматикус?

Ранко кивнул.

— Думаю, что так. Он хитрый и очень способный. Люциферы боятся его. Мы должны найти Грамматикуса раньше них. Я поручил это Ширу.

— Чего мы ждем? — спросил Герцог.

— Где Альфарий? — прервал их Омегон.

— В дюнах, — ответил Ранко. — Убирает следы с другого конца.

Глава девятая Нурт, На следующий день, перед рассветом

Приложив неимоверные физические усилия и всю свою силу воли, Джон Грамматикус вырвался из челюстей дракона и упал на холодный песок.

Он слишком ослаб, чтобы продолжать сражаться, но дракон уже растворился, как растворяются все сны, когда человек просыпается.

Раны, полученные им прошлой ночью, оказались тяжелее, чем он думал. Кулаки сильно болели, а несколько пальцев отказывались сгибаться. Несмотря на адамантиевую пластину в рукаве, руки были покрыты синяками, оставшимися после того, как он отразил удар меча Люцифера. Все лицо ныло. Джон подумал, что переносица, скорее всего, сломана. Также он чувствовал жуткую боль в затылке.

Он и раньше получал раны, но сейчас сон отнял у него все чувства, кроме тошноты и боли.

После боя с Люцифером Грамматикус ушел в пустыню. Возвращаться в дворец было бы слишком опасно и глупо. Джон понимал, что на него охотились, по крайней мере, два противника: Альфа Легион и свита Лорда-Командира. Он нашел укромное место в песчаном море и заснул, размышляя о том, как лучше всего возобновить выполнение задания.

Однако, в холодном рассвете, раненый и дрожащий Грамматикус, подумал о том, что его миссия больше не имеет смысла. Маленький шанс исправить ошибки и выполнить задачу исчез. Продолжать было бы слишком рискованно. Кабала должна найти другой способ достигнуть своей цели.

Джон, пошатываясь, встал. На горизонте появилась тонкая полоса света. Еще около часа будет холодно, до того момента как солнце целиком вползет на небо и прогреет землю. А потом он будет мертв.

Но Грамматикус бежал в пустыню не вслепую. Прежде чем пойти в Мон Ло он провел три дня, исследуя пески в двадцати километрах к югу от дворца.

Да, решил Джон, пришло время уходить. Он приложил все усилия, но потерпел неудачу. После встречи с драконом оставаться было глупо. Оставалось три варианта действий. Он мог уйти живым и попытаться убедить Кабалу, что этот провал — не его вина. Он мог попытаться уйти и скрываться от Кабалы столько, сколько сможет. Или он мог умереть в пустыне. Первый вариант выглядел лучше всего. Требовалось доказать Кабале, что он все еще полезен.

Он прошел километр на запад, поднимаясь на небольшую возвышенность, чтобы окончательно проснуться. Он сверялся с дорогой по ориентирам, которые запомнил в прошлый раз: шесть плоских камней, череп остророга, высохший куст.

Через пятнадцать минут он вышел к бассейну.

Меньше метра глубиной, он находился внизу глубокой долины. Он был слишком грязный, чтобы пить из него, но достаточно чистый, чтобы смыть с себя всю грязь. Грамматикус вздрогнул, когда минеральные соли в воде начали жечь его раны, стерилизуя их.

Первые лучи восходящего солнца разрезали тьму как лазерные копья. Грамматикус поискал на склоне долины два валуна из оникса. Затем подошел к ним и ранеными руками раскопал спрятанный им рюкзак.

Внутри армейского вещмешка нашлись двухлитровые бутылки, несколько порций пайка, которые Джон тут же начал с энтузиазмом есть, медицинская капсула, нож, лазерный пистолет с двумя запасными батареями, три сигнальных огня, автопередатчик, перчатки, пачка документов и планшет с данными.

Он сел, не переставая жевать, и отпил из бутылки. Затем Грамматикус просмотрел бумаги: заранее подготовленные документы на двух разных людей и две пачки бланков.

Он прокручивал в голове один из своих шести планов, как выбраться отсюда. Наевшись, Джон бы спокойно добрался до следующего тайника в восьми километрах к югу. Потом он мог вызвать спасательный корабль флота с помощью автопередатчика. Корабль без труда нашел бы его по дыму от сигнальных огней. Они, без сомнений, сразу бы послали корабль спасать драгоценного гетмана Гено пять два, застрявшего в пустыне, а по документам Грамматикус и был этим гетманом. Он составил список пропавших гетманов за последние несколько недель. Пето Албари Сонека, гетман Танцоров, пропавший без вести с момента резни на CR345. Грамматикус мог выбраться, это не сложно.

Пока кто-то догадается, что он не Пето Сонека, он уже скроется за новыми украденными личностями, окажется потерянным в лабиринте данных. Что потом? Потом что-нибудь простое. Каждый день прибывают сотни кораблей, удовлетворяющих различные потребности шестьсот семидесятой экспедиции. Он скроется на одном из них и прежде, чем кто-либо поймет это, он исчезнет навсегда. Навсегда.

Сначала Грамматикус решил использовать медицинскую капсулу, чтобы прочистить раны, но потом подумал, что грязные, необработанные раны укрепят любую историю выжившего.

Джон вздохнул и начал складывать вещи в рюкзак. Он старался не думать о Рахсане. Гахет, старый ублюдок, оказался прав. Ошибочное решение. Миссия не была поставлена под угрозу, в отличии от шансов выжить. Вероятно, она еще заплатит за его исчезновение. Он сознательно так ужасно использовал ее, но проблема в том, что он испытывал к ней настоящие чувства. Возможно, добравшись до флота под новой личностью он смог бы отозвать ее. Он мог бы помочь ей выбраться и взять ее с собой. Конечно, это большой риск… Слишком большой.

— Я — трус, — сказал он в пустыню со слезами на щеках.

— Ты прав, — ответила пустыня.

Грамматикус пригнулся, быстро схватил сломанными пальцами лазерный пистолет и прицелился…

В никуда.

Он огляделся.

«Покажись!» — отдал он ментальный приказ.

— Я здесь, Джон.

Он посмотрел в бассейн. Кабала использовала его как передатчик. Но с ним говорил не Гахет. Голос принадлежал Слау Дха.

— Вы долго не появлялись, — с вызовом сказал Грамматикус, несмотря на то, что видение Слау Дха его испугало. — Я вас звал, но ответа не последовало. И вот, вы явились?

Слау Дха кивнул. Его кристально-чистое отражение напоминало голограмму, передаваемую со дна озера. Автарх смотрел на Джона через щели своего белого, как кость, шлема. В нескольких метрах перед его высокой и стройной фигурой стоял Г’Латрро, маленький Хшесианский переводчик Дха.

— Чего вы хотите, Лорд? — спросил Грамматикус.

Слау Дха что-то пробормотал.

— Он хочет знать, почему ты сдаешься, когда мы так близки к цели? — перевел Г’Латрро. Впрочем, напрасно. Джон знал язык Эльдар.

— Вы должны понять, я не могу подобраться ближе. Я не могу сделать то, чего вы от меня хотите.

Слау Дха продолжал молча смотреть на Джона.

— Ты отказываешься от задания? — спросил Хшесианец.

Грамматикус проигнорировал его и взглянул на автарха.

— Я сказал, что не могу…

— Он знает, что ты сказал, Джон, — ответил Г’Латрро. Хшесианцу приходилось быстро шевелить губами, чтобы воспроизводить человеческую речь. — Он думал, что Кабала хорошо обучила тебя. Подготовила. Разделила с тобой знание.

— Так и есть, но…

— Он думал, что ты понимаешь, насколько важно то, что мы делаем.

— Да, но…

— Почему ты сдался?

Грамматикус покачал головой и убрал лазерный пистолет в рюкзак.

— Я не настолько хорош. Эта ситуация зашла в тупик. Я попытался подобраться к Альфа Легиону, но не смог. Они слишком осторожны. Вам нужно завербовать нового агента и попробовать где-нибудь еще. Может, другой Легион?

— Ты ставишь перед нами задачи, Джон Грамматикус? — Г’Латрро не перевел вопрос Слау Дха. Он просто передал суть. Вопрос был простым, но на языке Эльдар он звучал, как угроза.

— Я бы даже не подумал делать этого, Лорд.

— Два года. Всего два года до того, как все начнется, — перевел Г’Латрро шепот Дха. — Максимум десятилетие прежде, чем все кончится. Это наше окно. Наш единственный шанс превратить вашу бесполезную расу в орудие добра.

— Вам никогда не нравились люди, мой лорд.

— Мон-кей, — высокомерно произнес автарх.

— Вы — сорняки, — перевел Г’Латрро.

— Нет, скажите, что вы действительно думаете, — сказал Грамматикус.

Слау Дха что-то прошептал.

— Либо вы станете гибелью Галактики, либо ее освободителями, — передал Г’Латрро.

— Люблю наши беседы, — улыбнулся Джон. — Интересно общаться с существом, которое воспринимает мою расу как отклонение в развитии Галактики.

— А это не так? — спросил Слау Дха, перейдя на низкий Готик.

— А знаешь что? Пошел ты, эльдарский ублюдок. Отвали, можешь спрятаться в любом углу космоса, который ты считаешь безопасным. Оставь меня в покое, хватит оскорблять меня.

Джон плюнул в бассейн. От его плевка вокруг голеней Слау Дха пробежала рябь.

— Джон, — спросил Г’Латрро. — Неужели ты думал, что он не достанет тебя?

Грамматикус быстро отошел от воды, запинаясь:

— Нет, нет… нет…

Автарх двинулся к нему по водной глади. Грамматикус попытался добраться до рюкзака, но Эльдар оказался быстрее. За секунду размытое белое пятно добралось до него и схватило за горло. Длинные пальцы сжали горло Грамматикуса.

— Пожалуйста! Пожалуйста… — хрипел Джон.

Слау Дха сильнее сжал пальцы.

— Не умоляй меня, мон-кей.

— Вы… Вы прибыли сюда лично?

Да, Джон, — сказал стоящий позади Г’Латрро. — Лорд Слау Дха прибыл сюда лично, потому что это важно.

— Два года, это все, что у нас есть, — сказал инсектоид, переводя едва слышимый шепот белого гиганта. — Два года, Джон. Кабала видела это четко и ясно. Даже Драэндра видели, а ты знаешь, как они медлительны.

Джон кивнул. Драэндра были самой тихой и загадочной расой, из входящих в Кабалу. Разумные, энергетические облака пыли, последние из них существовали в виде оболочек, мембран вокруг умирающих газовых гигантов. Даже они чувствовали быстрое изменение судьбы вселенной.

— Мы все умрем. Только мон-кей могут изменить это.

— Пусть он перестанет называть нас так, — сказал Грамматикус Г’Латрро.

— Это назовут ересью, — сказал Слау Дха через своего переводчика. — Даже ваш великолепный Император будет потерян в ней.

— Потерян?

— Он умрет, Джон.

— О… Вы уверены?

— Да. Он умрет навсегда, и его вечная смерть — одна из вещей, которые нужно предотвратить. Ваш Император — одна из ключевых фигур во всем этом.

— А Хорус?

— Монстр. Не сейчас, но скоро. Монстр, который поглотит всех монстров.

— Вы можете это остановить? Может, привлечь другой Легион?

— Джон мы проверили их все. Первыми Темных Ангелов, несколько веков назад. В них слишком велик врожденный дефект. Слабость генного семени в остальных Легионах усилилась со временем. У каждого Легиона свой путь, но они все уязвимы. Но последний, самый поздний, Альфа Легион… Они все еще достаточно чисты. Они молоды, восприимчивы, мы сможем изменить их.

— Вы уверены…?

— Джон, послушай его, — сказал Г’Латрро. — Он впустил Кабалу в Черную Библиотеку, они прочли эту правду. Он нарушил все древние законы, чтобы это произошло. Это предопределено. Кабала потеряла сотни агентов, пытающихся заставить Астартес перейти на нашу сторону.

— Человеческих агентов?

— Да, Джон. Человеческих агентов. Агентов всех рас. Джон, Альфа Легион — наша последняя надежда. Они — последние. Мы должны…

Слау Дха говорил без переводчика.

— Твоя первая смерть, — сказал он на языке Эльдар, зная, что Грамматикусу не нужен переводчик.

— Моя первая смерть, — ответил Джон. — Я не просил о том, чтобы вы спасли меня, автарх. Это был ваш выбор, помните? Вы захотели возродить меня, сделать своим агентом. Сделали мне одолжение, о котором я не просил.

Повисла напряженная тишина.

— Я был должен, Джон, — ответил Слау Дха.

Он снова начал шептать.

— Миссия все еще важна, но в схему пришлось внести изменения, — перевел Г’Латрро. — Непредсказуемый фактор.

— Что?

— Кое-что, что Кабала не видела до этого. Нурт был избран как идеальное место, чтобы продемонстрировать возможности Первобытного Уничтожения Альфа Легиону. Как оказалось, демонстрация вышла из под контроля.

— Я не понимаю, что вы имеете ввиду.

— Поэтому я прибыл лично, — спокойно произнес Слау Дха.

— Мы обнаружили, — сказал Г’Латрро. — Что у Нуртийцев есть Черный Куб.

Глава десятая Нурт, Порт Мон Ло, позже тем же утром

Сопровождаемая своими помощницами, Хонен Му шагала по дворцу. Она шла так же, как и всегда, с таким видом, будто она опаздывает на важную встречу и ничто ее не остановит.

Остальные уксоры и гетманы собрались во дворе, читая отчеты и о чем-то негромко переговариваясь. Брифинг, проводимый Шри Ведт и генералом Девом должен был начаться в течении получаса. При поддержке Астартес, которыми командует сам Примарх Легиона, шансы на успешное нападение увеличивались в разы. Лорд-Командир покинул Мон Ло, полностью полагаясь на силы Альфа Легиона.

Из-за ветра в пустыне день выдался холодным. Казалось, что небо движется еще медленнее, чем раньше. Вой Мон Ло немного стих, или его рассеял ветер.

Хонен Му приказала тараторившим помощницам замолчать.

— Теперь говорите по одному.

— Предпринято две попытки прорвать нашу оборону, — сказала одна из них. — Первая в CR142, в полночь, отражена Аутремарами. Вторую, в CR416, отразила рота Валетов.

— Потери?

— Отсутствуют в обоих случаях, уксор.

— Силы противника?

— Атаковали Нуртийские налетчики. Легкобронированные войска, во главе с эчвенуртами. Сбежали в пустыню. Они проверяют нас. Ищут слабость в обороне.

Хонен взглянула на помощницу, которая тут же опустила глаза.

— О чем вы, конечно же, знаете, уксор.

— Что еще? — спросила Му.

— Есть неподтвержденные данные о том, что вчера с территории павильона скрылся шпион.

— Скрылся?

— Когда Лорд-Командир встречался с Астартес, у павильона действовал шпион. Его обнаружили, но он сбежал в пустыню.

— Это неподтверждено? — уточнила уксор.

— Это просто слух. Свита Лорда-Командира отказывается признавать такую оплошность.

— Не удивлена, что агент подобрался так близко… — пробормотала Хонен.

— Так же ходит слух, что этот шпион убил Черного Люцифера, сказала Эрика.

Уксор перевела взгляд на Эрику, но та не отвела глаз. Му нравилась ее выдержка. Самая молодая из помощниц Му, Эрика подавала большие надежды. Хонен вспомнила саму себя: такая же невозмутимая, сильная.

— Он убил Люцифера? — переспросила уксор.

Эрика кивнула.

— Прямо у стены. Никто ничего не слышал. Естественно, свита Лорда-Командира все отрицает, но вы знаете, что о них говорят.

— Я знаю бажолура в Аутремарах, который видел как уносили тело, — сказала Лили.

«Могу себе представить, как ты с ним познакомилась», — подумала Хонен.

— Дерьмо, — прошептала она. — Люцифера сожгли?

— Хотя свита Лорда-Командира опять отказалась от комментариев, — заметила Тифани. — Но служба безопасности передавала Код Ордер Шесть в полночь.

Му кивнула. Код Ордер Шесть был высшим сигналом безопасности.

— Мы узнали, что Лорд-Командир уполномочил Черных Люциферов проводить полную чистку всех армейских соединений, — продолжила докладывать Джани. — Так что лучше подготовиться к тому, что нас будут проверять без предупреждений. Лорд-Командир хочет найти шпиона до того, как начнется штурм.

— Я бы на его месте сделала бы тоже самое, — вздохнула Хонен.

«Следует разобраться с проблемами, — подумала она. — Надо поговорить с офицерским составом Хилиада до того, как проклятые Люциферы найдут то, что ищут. Я уверена, они найдут. Рахсана, Рахсана. Эта глупая сука что-то скрывает, и я выясню что это до того, как вся Старая Сотня будет опозорена».

Она взглянула на небо, скользящее медленно и неестественно. Процесс напоминал тающий в воде лед, только прокручиваемый в обратную сторону.

— Уксор? — спросила Нефферти.

— Подождите здесь, — сказала Му и направилась на другой конец двора. Помощницы остались на месте и принялись перешептываться между собой.

— Геновод, — кивнула Хонен.

Франко Бун посмотрел на нее. Он беседовал с уксором Санзи и с ее помощницами.

— Уксор, — ответил он. — Я как раз собирался отправиться на ваши поиски.

— Говорите.

Они отошли от собирающейся толпы к южному краю двора, в тень колоннады.

— Дело дурно пахнет, — сказал Бун негромко.

— Продолжайте.

— Уксор Рахсана. Вы говорили, она что-то скрывает. Это может быть как-то связано с гетманом Пиусом?

Му уставилась на него.

— Возможно, хотя я не знаю, зачем это скрывать. Кого это волнует?

Бун пожал плечами.

— Дело в том, что мы ходили в апартаменты Рахсаны и нашли там наглого гетмана Пиуса, совершенно голого.

Хонен рассмеялась. Она почувствовала облегчение. Если это причина поведения Рахсаны, то волноваться не о чем.

Приношу свои извинения, — сказала она. — За то, что поставила вас в такую неловкую ситуацию.

Темный взор Буна не прояснился.

— Я только начал, уксор. Как оказалось, это скорее всего был не Пиус, если только Пиус не может находиться в двух местах одновременно. Как бы то ни было, он одурачил меня и двух моих лучших людей.

— Я не понимаю, — несмотря на плащ, Хонен почувствовала озноб.

— Я тоже, леди, — ответил Франко. — Я потратил целую ночь, следя за Пиусом. Угадайте, кого я с ним видел?

— Вы мне скажите.

— Сонека.

Она пожала плечами.

— Ну да, они старые друзья.

Бун покачал головой и продолжил:

— Сонека — самая подозрительная личность, Му. Он выжил в Тель Кхате и прибыл сюда, чтобы рассказать вам, о чем? О каком-то теле и о Гуртадо Бронци? Сонека, Пиус… Странные вещи происходят.

— Я уверена, вы разберетесь, в чем дело.

Бун снова потряс головой.

— Ни в одном случае я не уверен, уксор.

Хонен сжала губы и снова посмотрела на небеса.

— История с Пето — это другое. Он немного не в себе после того, что ему пришлось пережить, и…

— Мы хотели с ним поговорить. Просто поговорить, а он затеял драку и сбежал.

Му промолчала.

— Он что-то скрывает, — продолжил Бун. — Они с Пиусом заодно, или кто там выдает себя за Пиуса. Раньше я рассмеялся бы над этим, но не теперь. Люциферы нас прижимают. Чистка. Если они нароют что-то серьезное, покатятся головы, в буквальном смысле. Вы знаете, как Наматжира умеет прощать. Он выпотрошит весь Гено, лишь бы показать пример предателям.

Уксор так посмотрела на Буна, что тот отвел глаза.

— Франко, Пето Сонека — не проблема. Он хороший человек, отличный человек, прошедший через ад за последние недели. Когда мы с ним говорили он еще не оправился от потрясения. Он не шпион, а сбежал он потому что вы его испугали. Готова поставить на это свою жизнь.

Бун наконец нашел силы посмотреть на нее.

— Он сбежал, Му. Подрался с нами и сбежал. Он пропал, а на утро обнаружилось, что исчез и Бронци. Его паши не знают где он. Готов поклясться, что они вместе, Му… Сонека, Пиус и Бронци, одни из наших лучших гетманов. Если окажется, что они перешли на другую сторону — конец всему полку.

Хонен получше закуталась в плащ, чтобы не так сильно чувствовались порывы ветра.

— Франко, пожалуйста, пройдитесь со мной.

Они дошли до каменной лестницы, ведущей на плоскую крышу одного из зданий, окружающих двор. Ветер на крыше дул еще сильнее. На краю крыши их ждали двое.

Бун моргнул и потянулся к пистолету.

— Гуртадо Бронци, Пето Сонека… Вы задержаны и…

— Убери это, Франко. Они попросили, чтобы я организовала эту встречу, так как хотят поговорить с тобой.

Бун опустил пистолет, но не убрал его.

— Я слушаю.

— Геновод, — начал Бронци. — Мой хороший друг Пето хотел бы извиниться перед вами. Не так ли, Пето?

Сонека кивнул.

— Я поступил глупо, сбежав той ночью, действительно глупо. Я немного испугался, извините меня, геновод Бун. Я сожалею об этом.

— Видимо, не достаточно, — сказал Бун.

— Он говорит правду, — возразил Бронци, достав пачку документов. — Вот, видите? Медицинские отчеты. Составлены сегодня утром. У него стрессовое состояние.

— Хорошая попытка, — фыркнул Бун, снова подняв пистолет.

— Слушайте, я искал его полтора дня, — вздохнул Бронци. — Потому что он — мой лучший друг. Он просто перенервничал, вот и все.

— Правда?

— Его рота пострадала в Тель Утане. Выжившие погибли в Тель Кхате. Не удивительно, что Пето страдает от стресса и шока, — вмешалась Хонен.

— Пережив такое, любой бы убежал от геновода. Особенно, если геновод начинает на него давить, — добавил Бронци. — Ваши люди предположили, что все, произошедшее в Тель Кхате — его вина.

Бун медленно опустил оружие.

— Я полагаю… — начал он, затем взял у Бронци колеблющиеся на ветру листы и принялся их разглядывать.

— Я не хочу, чтобы Бронци или мой уксор вступались за меня, — произнес Сонека. — Я сам могу ответить. Мне жаль, что так получилось, геновод, я действительно сожалею.

— Я не могу смотреть, как Пето извиняется за то, в чем не виноват, Бун, — снова заговорил Бронци. Как я и сказал, я потратил много времени, чтобы найти его, а когда нашел, то убедил прийти сюда, поговорить с вами и разрешить все недоразумения.

— С моего разрешения, — заметила Му. — Он пришел ко мне утром и объяснил ситуацию.

— Гурт убедил меня, что лучше поговорить с вами, — Сонека твердо посмотрел на геновода. — Я понимаю, что мне не стоило убегать. Из-за этого я выглядел виновным.

Бун сверлил взглядом всех троих. Затем он пихнул бумаги обратно в руки Бронци.

— Ладно. Хорошо. Вы меня убедили, но я не удовлетворен.

— Мы понимаем, — торопливо сказал Сонека.

— Именно поэтому мы хотим вам предложить кое-что взамен, — сказал Бронци. — Как компенсация за неприятности, и в благодарность за ваше понимание.

— Что это? — спросил Бун.

— Каидо Пиус, — произнес Сонека. — Мы с Гуртом — его старые друзья. Мы можем вытянуть из него то, о чем геноводы никогда бы не догадались.

— Дайте нам пару дней, — сказал Бронци. — Мы доложим вам все, что найдем.

Бун оглянулся на Хонен.

— Я не доверяю ни одному из них.

— А я доверяю, — ответила она. — Это два моих лучших гетмана. Отпусти их, Франко. Они найдут заразу в наших рядах. Если они нас одурачат — я сама их прикончу.

— Прикончит, — согласился Сонека.

— Еще как, — подтвердил Бронци.

Бун усмехнулся.

— Не сомневаюсь, но если вы, ублюдки, так близки с Пиусом, зачем вы продаете его?

— Если Каидо предатель — посерьезнел Сонека. — То будь он хоть моим братом…

— Сначала рота, потом Империум, — вставил Бронци. — Гено превыше генов.

— Ладно, — согласился наконец Франко. — Два дня до того, как я устрою вам ад.

— Справедливо, — кивнул Броцни.

— Абсолютно справедливо, — поддержал Сонека.

Бун развернулся чтобы уйти, но задержался.

— Сонека? Я сожалею о ваших потерях. Гибель целой роты трудно пережить.

— Так точно, геновод.

Бун покинул крышу и вернулся во двор. Хонен окинула взглядом гетманов и убрала волосы с лица.

— Я должна вернуться на брифинг.

Они кивнули.

— Спасибо, уксор, — сказал Сонека.

— Это моя работа, — ответила она и сделала паузу. — Не подведите меня. Не заставляйте меня пожалеть о том, что я сделала.

— Вы не пожалеете, Хонен.

— Хорошо. Я хочу очистить Хилиад за двадцать четыре часа, иначе это сделают Люциферы. Начните с Рахсаны. Как я и говорила, она что-то скрывает. Именно поэтому я попросила Буна проследить за ней.

— Если мы что-то найдем, вы узнаете об этом первая, — произнес Сонека.

— А потом мы вместе пойдем и скажем Буну, — улыбнулся Бронци.

— Любопытства ради, вы думаете, что Пиус не виновен?

— Каидо? Мы не сомневаемся в нем ни на секунду.

— А Рахсана?

Гуртадо пожал плечами.

Му собралась уходить.

— А, Пето, — остановилась она. — Насчет твоих медицинских справок. Ты как? Нормально?

— Бумаги были необходимы, чтобы убедить Буна. Я в норме.

Она кивнула.

— Шибан пропал и Клоунам нужен новый гетман, особенно если мы планируем атаку. Я составлю приказ временно приписать к ним тебя и твоих пашей, пока я не найду нового гетмана. С ними нужно поговорить, прежде чем мы пойдем на штурм. Есть еще…

— Чертов Страбо, — кивнул Сонека. — Я знаю.

Она улыбнулась.

— Ну что ж, отлично. Это все, — сказала она, покидая крышу.

Бронци взглянул на Сонеку и усмехнулся.

— Банда Шибана. Это…

— Иронично, — закончил Сонека.

Гуртадо рассмеялся и погладил себя по животу. С крыши виднелся далекий Мон Ло.

— Думаешь, мы их одурачили? — спросил Сонека.

Бронци поднял руку, показывая скрещенные указательный и средний пальцы.

— Я имею ввиду, я еще не очень понимаю все это, — добавил Пето.

— Вряд ли меня можно назвать ветераном, — задумчиво произнес Бронци. — Но да, я думаю мы отлично справились.

Они собрались спускаться, но Сонека вытянул свою покалеченную руку, останавливая Гуртадо.

— Я не намерен делать что-то, что повредит Гено. И тем более, что повредит Хонен.

— Ну, тогда мы с тобой на одной стороне, не так ли, Пето? Пошли.

Сидя в темноте своей комнаты, Динас Чайн размышлял. Он не обращал внимания на холод и сырость помещения, находившегося в толще земли под дворцом, и не стал зажигать ни факел, ни тонкие свечи.

Он любил холод. Холод был его другом на Зоусе, особенно длинной и трудной зимой его тринадцатого года. Холод закалял.

Чайн выстраивал в голове логические цепочки. Уксор Саид. Альфа Легион. Омегон. Его мертвый Люцифер. Удивительное высокомерие неуловимого шпиона. Высокомерие показывало, что шпион уверен в своем прикрытии.

Где он скрывается? Где-то рядом. Как он действует? Тихо, не привлекая к себе внимания.

Лучшее прикрытие для шпиона — оставаться шпионом.

Чайн уже решил начать с уксора Саид. Его люди наблюдали за ней с того момента, как Лорд-Командир отдал на то команду. До сих пор — безрезультатно. Теперь же, после новых приказов, Чайн чувствовал, что должен допросить Рахсану.

Утренний брифинг должен был закончиться через полчаса. Тогда она направится в свои покои. Там он ее и встретит. Он будет беспощаден. Рахсана что-то скрыла от Наматжиры. Кого-то.

Чайн прогонял в голове эту сцену.

— Рахсана, вы были ответственны за разведку в Мон Ло? — спросил тогда Лорд-Командир.

— Да, сэр.

— У вас были там агенты?

— Были, Лорд-Командир.

Наматжира взглянул на планшет.

— И у вас был по крайней мере один офицер разведки, из-за которого начался этот хаос? — он махнул рукой на окно. Рахсана поморщилась.

— Да, сэр. Кониг Хеникер.

— Хеникер? Я его знаю. Надежный человек. Что с ним произошло?

— Он проникнул в город, затем по возвращении проинформировал меня. Тем утром он отправился в город повторно, надеясь собрать больше информации. Он так и не вернулся.

— Понятно, — вздохнул Наматжира. — Спасибо, уксор Рахсана.

В темноте, Динас Чайн резко открыл глаза. Это же очевидно! Как он столько времени мог оставаться слепым? Как он мог пропустить это?

Лучшее прикрытие для шпиона — оставаться шпионом.

В дверь постучали. Он проигнорировал посетителей. Его люди знали, что не стоит тревожить его во время отдыха.

Стук повторился. Аварийная лампочка на манжете его одежды, лежащей на полу перед ним, замигала.

— Кто там? — спросил Чайн.

— Эйман, сэр. У нас есть кое-что.

— Жди.

Динасу потребовалось сорок шесть секунд, чтобы полностью облачиться в свой черный доспех.

Он открыл дверь. Эйман пришел вместе с Трисом. Они привели нервничающего молодого человека, адепта с поста безопасности, которому Чайн вручил записку прошлой ночью.

Адепт пугался от одной мысли о том, чтобы тревожить Черного Люцифера.

— Говори, — отрывисто произнес Чайн.

— Сэр, я завершил все анализы и провел все необходимые тесты. Совпадение. Это…

— Кониг Хеникер, — закончил Динас.

Адепт удивленно моргнул.

— Да, но как вы узнали?

Чайн молча сдвинул адепта в сторону и вышел в коридор. Эйман и Трис шли позади.

— Инструкции? — спросил Эйман.

— Восемь человек. Закройте апартаменты уксора Саид и приведите ее ко мне. Ее шпион — наш шпион.

Они прошли по коридорам дворца, мимо целых отрядов прислуги, миновали группу офицеров-артиллеристов, получающих приказы на залитой солнцем террасе и, наконец, подошли к лестнице, ведущей к покоям уксора Рахсаны.

Они коротко постучали в дверь.

Помощница открыла дверь и, увидев кто стучал, позвала Рахсану. Та подошла незамедлительно.

— Зачем вы пришли? — спросила она озадаченно.

— Извините, что тревожим вас, уксор, — сказал Сонека. — Я получил временное командование ротой Клоунов и направлялся поговорить с ними. Мне сказали, что они в вашем подчинении.

— Это не так. Клоуны перешли под командование уксора Хонен Му.

— Я знаю, знаю. Но она куда-то пропала, а мне хотелось бы сейчас с этим разобраться. Если бы вы сопроводили меня к ним, я бы справился со всем этим куда быстрее.

Рахсана нахмурилась.

— Сонека, не так ли?

— Да, уксор.

— И Бронци?

— И вам добрый день, уксор, — улыбнулся Гуртадо.

— Очевидно, что что-то идет не так.

— Вы против? — спросил Сонека.

— Конечно нет, — ответила она и повернулась к Туви. — Скоро вернусь.

Все трое направились вдоль колоннады на верхнем этаже дворца. Лучи солнца отчаянно пытались пробиться сквозь медленно текущие облака.

— Как много беспорядка в наши дни, — протянула она.

— О, это ужасно, — согласился Бронци.

— Наверное, это из-за предстоящей операции, — продолжила Рахсана.

— Слушайте, я ценю то, что вы делаете, уксор, — вставил Сонека.

— Я слышала о Танцорах, гет. Примите мои соболезнования. Это была великая рота.

— На войне такое случается, — ответил Сонека. — Я рад, что снова в деле.

— Чем больше у нас солдат, тем лучше, а без Шибана Клоуны распались бы.

— Пето приведет их в форму, — рассмеялся Бронци.

Рахсана колебалась.

— Простите меня, гетман Бронци, но я не совсем понимаю, зачем вы здесь.

— Моральная поддержка. Пето беспокоился о том, что он вас потревожит сегодня утром.

Она посмотрела на Бронци, всем видом показывая, что неубеждена.

— Странно, — начала она. — Не похоже, чтобы…

Тут что-то бросилось ей в глаза. Она оставила обоих гетманов позади и подошла к колоннам и пристально начала вглядываться вниз, на террасы.

— Что там происходит? — спросила Рахсана.

Внизу восемь черных, бронированных фигур торопились к лестнице, ведущей на верхние этажи.

— Полагаю, ничего серьезного, — ответил ей Бронци.

— Там Черные Люциферы.

— Да, полагаю, что это они, — нетерпеливо сказал Сонека. — Пойдем дальше. Мой водитель ждет.

— Они идут к моим покоям.

— Не думаю, — уверенно произнес Бронци. — Наверное они направляются в башню, к посту наблюдения, оттуда прозвучал сигнал тревоги.

— Нет, — Рахсана развернулась, и пошла назад по коридору.

У нее на дороге возник Сонека с улыбкой на лице.

— Ничего страшного, уксор, пойдемте дальше.

Она взглянула направо, на Бронци.

— Что происходит? — спросила Рахсана, понимая, что ее загнали в ловушку два очень опасных гетмана.

Сонека перевел взгляд на Гуртадо. Тот еле заметно кивнул.

— Что, черт возьми, происходит? — ее голос срывался на крик.

— Хеникер, — сказал Сонека.

Рахсана похолодела.

— Нас послал Хеникер, — быстро проговорил Бронци. — Люциферы пришли за вами, а мы здесь по его просьбе.

— Пожалуйста, у нас мало времени.

Она уставилась на обоих гетманов.

— Хеникер?

Бронци кивнул.

Они побежали.

Туви и другие помощницы вздрогнули, когда двери резко открылись. Внутрь ворвались Черные Люциферы, размахивая оружием.

— Я требую объясне… — начала Туви.

— Заткнись, — оборвал ее Люцифер, направив на нее оружие.

В комнату вошел Динас Чайн.

— Рахсана? — прозвучал голос из громкоговорителя его шлема. — Где она?

Все слишком испугались, чтобы ответить. Чайн сделал короткий жест и четыре Люцифера разбежались по соседним комнатам.

Динас перевел взгляд на Туви, успокаивающую младшую из помощниц Рахсаны, тринадцатилетнюю девочку.

— Ты тут главная. Где твой уксор?

Туви вызывающе посмотрела на него.

— Ее здесь нет. Ее вызвали по делам Гено.

— Вызвали? — Чайн подошел ближе.

— Пришел гетман, которому было нужно ее разрешение, или что-то такое, — неуверенно сказала она.

— Какой гетман?

— Я не уверена.

— По-моему там было два гетмана, — тихо произнесла одна из девочек.

— Да, возможно, — подтвердила Туви. — Я видела их краем глаза.

Туви всегда вела себя осторожно. Не стоило делиться информацией, пока не станет ясно, что же происходит. Несмотря на юность и амбициозность, она ставила Гено превыше всего, так ее воспитали.

Чайн протянул левую руку и схватил ее за лицо. Она тихо простонала и закрыла глаза. Динас сжал еще сильнее, причиняя Туви ужасную боль.

— Как давно?

— Десять минут назад. Н-не больше.

— С кем она ушла?

Боль заставила Туви пересмотреть свои убеждения.

— С-Сонека.

На востоке от дворца солдаты вырыли глубокий скат, удалив кусок стены огромной церемониальной палаты и устроив там депо. Весь день туда-сюда сновали грузовики и транспорт под выкрики персонала. По всей территории висели кольца ламп, а само место отзывалось клацаньем оружия и звуками работающих поршней.

— Вон тот, — сказал Бронци, подбегая к ним.

Сонека и Рахсана выбрались из транспорта, покрашенного в цвета Шипов Реньо и направились к бронированной машине неподалеку. Бронци открыл им люк, а сам занял место водителя.

Гуртадо позаимствовал транспорт на складе станции. Если бы он использовал свой биометрический ключ, или ключ Сонеки или даже уксора, то тревога уже надрывалась бы. Вместо этого он использовал ключ, который дали ему они.

— Поехали, Гурт, — сказал Сонека.

Бронци завел двигатели и привел машину в чувство. Миновав ворота они направились в пустыню.

Несмотря на высокую скорость, поездка проходила достаточно мягко. После каждого поворота ветер поднимал за ними тонкую песочную стену. Бронци сверился с датчиками. Они проехали всего лишь пару километров. Недалеко, недостаточно далеко…

— Кониг в порядке? — спросила Рахсана Сонеку.

— Кониг?

— Хеникер.

— А, извините. Я знаю его только как Хеникера.

— Он в порядке?

— Да, с ним все нормально.

— Точно?

— Да.

Рахсана задумалась. Сонека мог поклясться, что она ему не поверила.

— Как вас вовлекли во все это? — наконец спросила она.

— Я не могу сказать.

— А я думаю, что можете, — настаивала уксор.

— Я серьезно не могу вам сказать. Извините, уксор, армейская тайна.

— Армейская тайна?

— Да.

— Но…

— Но что, уксор?

«Это не армейская тайна. Тайна Кабалы».

Она поняла, что они едут куда-то чтобы умереть.

— Я делаю это только потому, что люблю его, — сказала Рахсана.

— Хеникера?

— Да.

— Я не знал, — Сонека отвел взгляд. — Правда не знал. Слушайте, мы…

— Вылезайте, мы на месте, — крикнул Бронци.

Транспорт замер посреди песков. Солнце висело высоко в небе, практически не оставляя теней.

— Что вы говорили? — спросила Рахсана.

— Извините, — сказал Сонека. — Это все. Я не успею сказать что-то еще. У нас мало времени.

— Думаю, у меня тоже.

Она поднялась с места.

— Я никогда не желал вам ничего плохого, Рахсана. Так будет лучше, — пробормотал Сонека.

— Надеюсь, что так, — она улыбнулась ему, несмотря на тень ужаса на ее лице. — Но надежды не очень много, — добавила она.

Бронци открыл люк и они начали выбираться. Вокруг не было ни одной живой души.

— Давайте, — сказал Гуртадо, поторапливая их и осматриваясь.

— Пока мы ждем, — сказала Рахсана, — почему бы вам не объяснить, зачем вы мне лгали? Я хочу знать, во что вы меня втянули. Расскажите мне о Кониге. Откуда вы его знаете?

— Я вам говорил, — нерешительно ответил Бронци.

— О Гуртадо, не считайте меня дурой пожалуйста.

Послышался мягкий звук, словно песок сыпался на песок.

Вокруг них внезапно появилось четверо Астартес. С их доспехов сыпался песок, будто они только что вылезли из тайного люка в земле.

— Это она? — спросил один из них.

— Да, лорд, — ответил Бронци.

— Мы ее забираем, — сказал второй.

— О нет, — прошептала Рахсана. — Пожалуйста…

— Все в порядке, — быстро произнес Сонека. Он перевел взгляд на гигантов, возвышающихся перед ним. — Все будет в порядке, не так ли?

— Вы сделали свою работу, — ответил Асартес. — Мы благодарны вам за это. Ее мы забираем.

— Но… — начал Сонека.

— Мы забираем ее, — повторил десантник. Он положил свою огромную руку на маленькое плечо Рахсаны и повел ее вперед.

Она оглянулась.

— Пето! — позвала Рахсана.

— Мне жаль. Я…

Но она уже пропала среди песков долины.

К нему подошел один из Альфа Легионеров.

— Хорошая работа.

Бронци кивнул.

— С ней все будет в порядке? — спросил Сонека.

— Конечно, — ответил Астартес низким голосом. — Она с нами.

— Я не об этом спросил.

— Будет ли все в порядке с нами? — произнес Бронци, делая ударение на последнее слово.

— Вы сделали то, о чем мы вас просили?

— Да.

— Использовали биометрик?

— Да.

— Тогда придерживайтесь истории и все будет нормально, — ответил десантник. — Доверяйте мне и спасибо вам.

Он собрался уходить, но потом развернулся. Его огромная фигура светилась золотом в солнечном свете.

— Вы все сделали правильно. Если что-то пойдет не так — мы вас вытащим. Вы теперь одни из нас.

Он ушел. За две минуты Альфа Легионер бесследно растворился среди песков.

Бронци посмотрел на Сонеку и выдавил из себя усмешку.

— Страшные ублюдки, не так ли?

— Страшные, — признал Сонека.

— О чем думаешь?

Сонека покачал головой.

— Тебе это не нравится?

— Конечно нет, — тихо сказал Сонека.

Они вернулись к машине и поехали назад во дворец. За полкилометра от западных ворот в кабине заморгал сигнал тревоги.

— Останавливайтесь и открывайте люки, — затрещал вокс. — Вы у нас на прицеле.

Бронци затормозил.

— Выходите, немедленно! — потребовал вокс.

Гуртадо посмотрел на Сонеку.

— Уверен, что знаешь что делать?

Пето кивнул.

Они открыли люк и выбрались наружу, держа руки за головой. Вертолет поднял вокруг них целую песчаную бурю. Второй вертолет приземлился неподалеку. Его пассажиры уже бежали к ним.

Сонека и Бронци держали руки за головами. Черные Люциферы окружили их, наведя на них оружие.

— Гетманы Гуртадо Бронци и Пето Сонека? — спросил ближайший из них.

Они кивнули.

— Вы под арестом по приказу Лорда-Командира.

— Это по поводу уксора Рахсаны? — прокричал Сонека, пытаясь переорать шум лопастей вертолета.

— Конечно.

— Тогда не могли бы вы нам сказать, — крикнул Бронци. — Куда она, нахрен, делась?

Глава одиннадцатая Нурт, Порт Мон Ло, тем же вечером

— Итак? — спросил Наматжира, поднимая глаза от пульта управления.

— Мы позволили им обоим уйти, сэр, — ответил Динас Чайн.

— Почему?

— Из-за того, что они рассказали. Гетманы отправились искать уксора Рахсану, преследуя ее по тем же подозрениям что и мы. Они посадили ее в машину, чтобы увезти подальше от дворца и лично допросить. Гено любят защищать своих, сэр.

Наматжира положил письменное перо обратно в силовой держатель и встал на ноги, постукивая своим левым указательным пальцем по губам. Это был благопристойный и обыденный жест, предназначенный для того, чтобы показать, что он размышляет, но Динас знал, что это часть механизма, который Лорд-Командир использовал для сдерживания своего гнева. Он смотрел, как Наматжира странствовал по направлению к окну комнаты, к источнику слабого света, отбрасываемого заходящим солнцем. Его украшенная золотом накидка сверкала на солнце.

— А транспорт? — спросил Наматжира. — Разве он не был украден, чтобы избежать биометрического контроля? Чтобы избежать обнаружения?

Чайн покачал головой:

— Биометрика принадлежала Бронци. По каким-то причинам он не очень отчетливо отображался на сканере. Я осведомлен, что это происходит очень часто, из-за помех в сканерах, вызванных проникающей повсюду пылью. Сейчас мы его проверили, и он действительно принадлежит Бронци.

— А Рахсана? — спросил Наматжира. Он похлопал себя по бедру. Тилацин встал с коврика и быстро подбежал к нему. — Что с ней?

— Она вырвалась на свободу и сбежала в дюны.

— Она сбежала от двух гетманов?

— Я подозреваю, что они недооценили ее решимость. — ответил Чайн. — Когда мы их допрашивали, оба гетмана выглядели искренне огорченными тем, что ей удалось сбежать. Они как раз искали ее, когда мы их обнаружили.

— Динас, ты в это веришь?

— У меня нет причин не верить, сэр. Факты налицо. Тем не менее, я соглашаусь, что обеспокоен.

— Они у тебя под присмотром?

— Да, лорд.

Наматжира сел на пол и нежно потрепал обеими руками уши тилацина, закрывшего от удовольствия глаза. — Так что насчет Рахсаны?

— Мы допросили ее помощниц, но они не знают о ее действиях. Мы тщательно ищем ее.

— Она может выжить в пустыне?

— Без припасов или защитного обмундирования нет, не более одного дня. Я думаю, что мы найдем в итоге только ее кости.

Бронци налил шнапс в два стеклянных стакана и передал один из них Сонеке. Он протянул стакан, чтобы чокнуться, и Сонека неохотно это сделал.

— Это за наши выбитые зубы, — сказал Бронци, пытаясь создать просвет. Он уже давно пытался это сделать. Сонека выглядел подавленным, и Бронци это бесило.

— Это за уксора Рахсану, — возразил Сонека. — Возможно, что-то защитит ее от той судьбы, на которую мы ее обрекли.

Бронци пожал плечами и выпил.

— Они обойдутся с ней хорошо, Пето, — сказал он. — Они только хотят получить ответы.

— Они не особо избирательны в методах, Гурт, — возразил Пето. — Они используют любые средства для достижения своих целей. Они позволили вырезать моих Танцоров в Тель Утане только чтобы застать противника врасплох. Во имя Терры, что заставило тебя думать что они используют Рахсану менее болезненно?

Бронци промолчал.

Сонека отхлебнул еще и пристально посмотрел на свой стакан.

— Гурт, это стало для тебя так легко. Почему?

Бронци фыркнул.

— Я не знаю. Думаю это из-за того, что они Астартес. Быть избранным ими, быть соединенным с ними общей работой — честь в книге моей жизни. Астартес это воплощения Императора, которого я обожаю и служению которому я посвятил свою жизнь. Служить им — значит служить Императору. Это мой долг.

— Что бы ни случилось, — произнес Сонека. — Сначала полк, потом Империум, Гено важнее генов.

Бронци сделал кислую мину и пожал плечами.

— Это просто то, что мы все говорим, не так ли?

— Я думал, что это нечто, во что мы верим, — ответил Сонека.

Бронци прикончил свой стакан и налил себе еще.

— Император это Император, — сказал он. — И Астартес его избранные, лучшие из лучших. Я доволен что работаю на них.

— При условии что они на нашей стороне, — заметил Сонека.

Гуртадо недоверчиво взглянул на него.

— Что это значит?

Сонека покачал головой.

— Ничего. Мне до тошноты отвратительна эта интрига, Гурт. Я солдат, не шпион, а в последнее время я диву даюсь, размышляя о том, какое из этих слов лучше характеризует Альфа Легион.

Бронци покачал головой и решил что сейчас самое время сменить тему разговора. Он одобрительно оглядел Сонеку сверху до низу.

— Неплохо выглядишь, — сказал он.

— Есть время следить за этим, — ответил Сонека, поправляя манжет на своей униформе.

— Когда уходишь?

— Минут через десять — пятнадцать.

— Клоунам повезло что ты с ними, — подбодрил друга Бронци.

Дверь внезапно распахнулась. В комнату вошла Хонен Му в сопровождении Франко Буна.

— Выпьем? — беспечно спросил Бронци. Му свирепо взглянула на них обоих. Бун подошел ближе и налил себе.

— Значит, это называется деликатно? — гневно произнесла Хонен.

— Ну, мы уверены, что она в чем-то замешана, ведь так? — ответил вопросом на вопрос Бронци.

— Вас арестовали и допрашивали Черные Люциферы, — прорычала Му.

— Которые, прошу заметить, тут же нас отпустили, — возразил Гуртадо.

— Как сбежала Рахсана? — спросила уксор.

— А как бы ты сбежала от нас, Хонен? — шутливо спросил Бронци. — Ты же знаешь, ты бы это сделала.

Му запнулась.

— Уксоры могут быть очень настойчивы, если захотят, — продолжил он, забирая обратно бутылку у Франко и наливая себе еще.

— Вы пришли чтобы арестовать меня? — спросил геновода Сонека. — Или я могу встретиться с моей новой ротой?

— Ты прав, — задумавшись, ответил Бун. — Я бы предпочел более гладкий конец для этого дела, но и подобный исход тоже приемлем. Рахсана оказалась сорняком, но, к счастью, мы сохранили репутацию Хилиада.

— И как же? — насмешливо спросила Хонен Му.

— Этих двоих задержали, когда они пытались поймать Рахсану, — спокойно ответил Бун, со стуком ставя обратно свой стакан. — Ясно показывая этим, что мы пытаемся очистить свой полк и вырвать разложение с корнем. В этом случае их арест стал, возможно, самым лучшим вариантом. Возможно, всему виной некомпетентность, но Бронци и Пеко защитили репутацию нашего полка.

— Сначала полк, потом Империум, Гено важнее генов, — прыснул Бронци. Сонека бросил на него тяжелый взгляд.

— Что? — спросил Гуртадо.

Сонека поставил свой стакан и поднял сумку.

— Мне пора идти, — сухо произнес он.

— Я тебя провожу, — сказала Хонен.

— Иди в поход за удачей и веди Клоунов за собой, — улыбнулся напоследок Бронци.

Сонека кивнул, и вместе с Му вышел из комнаты.

— Помнишь второго? — обратился Гуртадо к Буну.

Бун пристально посмотрел на гета суровым взором.

— Пиус. Он чист?

— Как в поговорке, — ответил Гуртадо. — С кем бы ни спала Рахсана, он играл с тобой в какую-то игру. Возможно, подсознательное внушение, какой-то трюк с разумом. Я не знаю. Пиус надежен, — он взболтнул бутылку.

— Тогда иди, — отпустил его Бун.

Они спустились и вошли на нижний двор, где последние Танцоры ждали их рядом с транспортом с толстыми колесами под тем, что осталось от солнечного света. Сонека кивнул Лону и позволил Шаху взять его сумку и засунуть ее в закрома транспорта. Водитель начал заводить двигатель машины.

— Пето, есть ли что-то, о чем ты мне не сказал? — глядя ему прямо в глаза спросила Му.

— Например?

Она фыркнула.

— Гуртадо плут, и я не буду спрашивать его ни о чем, но ты, ты всегда был честен. Всегда. Я не верю, что ты способен на отговорки. Ну так что?

— Нет. Ничего такого.

Она кивнула.

— Хорошо. Следуй по своему пути. Приведите Клоунов в форму и иди в поход за удачей. Я буду ждать завтра твой предварительный рапорт.

— Да, уксор.

— Если они доставят тебе какие-нибудь неприятности, вызови меня, я разберусь.

— Спасибо. Не думаю, что это будет необходимо.

— Не позволяй Танцорам преследовать себя, Пето, — сказала Хонен. — Ты не проклят, это не твоя вина. Все начнется сначала, новая страница. Будь достоин Старой Сотни и будь готов ко всему.

— Я буду.

Хонен улыбнулась. Она остановилась, а затем встала на цыпочки чтобы поцеловать его в щеку.

— Я знаю.

Сонека забрался в транспорт, который тут же тронулся с места и направился к воротам.

Маленькая, невинная фигурка Хонен Му стояла среди удлиняющихся теней и смотрела, пока транспорт не скрылся из виду.

— Так мы теперь Клоуны, так? — спросил Лон, перекрикивая грохот двигателя.

— Вроде того, — ответил Сонека. Они затряслись на сидениях, когда машина наехала на кочку.

— Гет, с вами все в порядке? — спросил Шах.

— Да, а что?

— Вы продолжаете тереть свое бедро. У вас нарыв или вздутие от песка?

— Нет, — покачал головой Сонека. — Просто чешется. Чертова униформа.

Пето отвернулся и посмотрел через грязное оконное отверстие на расстилающуюся пустыню, окрашенную в потрясающий, темно-бордовый цвет, когда солнце наконец скрылось с неба.

Татуировка гидры на его бедре все еще чесалась.

Пещера оказалась прохладной и какой-то угловатой. Рахсана решила что она вырезана в скале мельтами или чем-то, вроде очень точной дрели. Кубическое помещение, десять на десять метров, освещалось несколькими световыми сферами, находящимися у основания стен. Свет, создаваемый ими, расплескивался по всей пещере и создавал ощущение что она находится под водой. В воздухе висел устойчивый запах пыли. И безнадежности.

Рахсана боялась. Она тщетно попыталась замедлить свое дыхание.

Они посадили ее на деревянный стул посреди пещеры, связав руки за спиной, и оставили ее одну.

Казалось, что прошли часы, но она подозревала, что пролетели всего-то несколько минут.

Наконец, кто-то вошел в помещение.

Это был гигант, Астартес, одетый в простую темную накидку, которая каким-то образом подчеркивала его огромное телосложение лучше, чем это могла сделать силовая броня. Его лысая голова отсвечивала бронзовым цветом, а глаза — сапфировым.

Он медленно пересек пещеру и встал напротив нее. Рахсана взглянула на него.

— Уксор Рахсана Саид? — спросил Астартес. Звук его голоса заставил ее подумать о медленно тлеющих угольках, но слова его звучали нежно, как капающий с ложки мед.

— Да.

— Я Альфарий, Примарх Альфа Легиона.

— Я знаю, кто такой Альфарий, — ответила она, ощущая паническую дрожь в грудной клетке, которую с трудом могла контролировать.

— Ты знаешь почему ты здесь? — спросил он.

Она кивнула.

— Пожалуйста, скажи почему.

— Кониг Хеникер, — ответила она. — Вы ищете Конига Хеникера и думаете, что я знаю где он.

— А вы это знаете, уксор?

Она покачала головой.

— Хорошо. А ты знаешь настоящее имя Конига Хеникера?

Она внимательно на него посмотрела.

— Вижу, что нет. Никто не может подделать такую реакцию. Настоящее имя твоего любимого Конига — Джон Грамматикус.

— Джон?

— Грамматикус. Джон Грамматикус. А что насчет Кабалы, уксор? Что вы знаете о Кабале?

— Я не знаю, что это.

— А я вижу, что знаете. Так же, как вы не могли подделать первую реакцию, вы не можете скрыть и эту. Вы знаете о Кабале.

Рахсана прикусила губу.

— Он просто упоминал об этом, вот и все.

Альфарий пристально посмотрел на нее с почти добрым выражением лица.

— Помогите мне помочь вам, уксор. Где Кониг Хеникер?

— Я не знаю, я правда не знаю. Он долго был со мной, но вчера он пропал сразу после Великого Приветствия. Я не знаю где он.

— Посмотрим, — сказал Альфарий и кивнул. Гораздо меньшая, также одетая в мантию фигура вошла в комнату и встала рядом с Примархом. Рахсана моргнула и попыталась сфокусироваться. Хотя она отчетливо видела закутанный силуэт, она не смогла различить черты его лица.

— Это Шир, — сказал Альфарий. — Он поможет вам избавиться от сомнений. Крепитесь, — добавил он.

Большое помещение центра безопасности дворца заполнял треск когитаторов, шум адептов и систем охлаждения, установленных вдоль стен.

Он сел в свое кресло и прошел проверку биометрического кода. Оператор, которого он заменял, пожелал ему спокойной ночи.

— Приветствую, адепт Арум, — появилась на экране надпись.

Отлично. Это он.

Адепт Арум напечатал свой код доступа. Экран заполнили строчки данных. Он наклонился поближе и начал изучать их.

— Внимание! — произнес старший адепт, и все операторы напряглись.

— Нет-нет, продолжайте, — сказал Динас Чайн, стоявший рядом.

Адепт Арум рискнул обернуться. Чайн что-то тихо обсуждал со старшим адептом метрах в пяти от него.

Арум решил продолжить работу.

Он печатал быстро, используя украденный биометрический код.

«Уксор Рахсана… официальные исследования… действия Черных Люциферов за последние пятнадцать часов… о, моя любовь, что я с тобой сделал?»

— Ты, — раздалось у него за плечом.

Адепт Арум быстро обернулся. Возле него стоял Динас Чайн.

— Сэр?

— Почему ты получил доступ к этим данным?

— Я выполняю приказ, сэр. Приказ уксора Примус Гено пять два.

— Чистят следы, — хмыкнул Чайн.

— Мне тоже так кажется. Они знают, что предателя ищут в их рядах.

Чайн кивнул.

— Ладно. Продолжай. Выполнишь приказания уксора Примус, но сначала скопируй результаты для меня.

— Сэр?

— Это приказ.

— Хорошо, сэр.

Чайн вернулся к старшему адепту и возобновил разговор.

Адепт Арум вернулся к работе. Он изучал доклад Люциферов о допросе в тот день. Два имени.

Он вытащил свой станционный ключ и встал. И старший адепт, и Динас Чайн повернулись к нему.

— Адепт?

— Мне нужен доступ к архиву.

— Хорошо, Арум, — кивнул старший адепт и вернулся к разговору.

Арум покинул помещение. В коридоре он сбросил свою красноватую мантию адепта. Джон Грамматикус спрятал их и направился вниз по коридору.

Два имени. Сонека. Бронци.

Динас Чайн внезапно прервал старшего адепта.

— Этот человек, — сказал он, указывая на оставленный когитатор.

— Арум, сэр? — спросил старший адепт. — Он надежный товарищ и хороший работник. В чем проблема, сэр?

— Нечто… Нечто знакомое, — пробормотал Динас.

— Сэр?

— Я скоро вернусь, — сказал Чайн и вышел из помещения. Коридор был пуст.

Глава двенадцатая Нурт, Порт Мон Ло, Черный рассвет

Первым, кто осознал, что что-то происходит, был субадар Занзибари Хорт по имени Лек Танха. Танха проснулся рано, еще до рассвета, с тяжелой головой и желанием поспать еще. Но, пересилив себя, он надел ботинки и плащ, и взобрался на вершину земляного вала, чтобы пронаблюдать за сменой вахты.

Первый свет едва начал розоветь в темном небе. Дул легкий ветерок, несясь по земле между обширным земляным укреплением и осажденным городом в призрачном тумане, перемещавшимся, подобно дымовой завесе.

Танха проверил свое оружие и поговорил с двумя дежурными офицерами. Он вошел в наблюдательный редут, укрепленную платформу на выступе земляного укрепления, находившуюся под открытым небом. Он достал полевой бинокль и навел его на Мон Ло.

— Что это? — спросил он, фыркнув.

— Что именно? — спросил редутный вокс-офицер.

Отдаленный ветер разносил крик, до сих пор звучавший как звон в ушах. В воздухе витал аромат полыни.

— Этот запах, — сказал Танха.

— Проклятые неверные что-то жгут, — сказал вокс-офицер. — Ладан?

— Нет, — сказал Танха. — Что-то другое.

Он посмотрел вверх и вслушался. Отдаленный звук смешивался со звоном. Танха положил руку на парапет редута из мешков с песком. Он чувствовал глубокую, зловещую дрожь.

— Вызови генерал-майора по воксу, — быстро сказал он.

— Что, — удивился вокс-офицер. — В такое время?

— Вызови Дева на связь немедленно! — приказал Танха.

Вокс-офицер взялся за свое устройство. Танха вновь поднял полевой бинокль и вгляделся во вьющуюся туманную гряду.

Субадар Лек Танха увидел то, что к ним приближалось.

Ему удалось произнести, отчаянно заикаясь, первые два слога имени своей жены.

Затем он умер.

В километре к западу, ровно тридцать секунд спустя, Династ Черикар, старший командующий Второго Подразделения Шипов Реньо, резко обернулся к своему трибуну, Лофару.

— Разве отсюда слышно море? — спросил он.

Трибун покачал головой.

— Нет, сэр.

— Но ты же слышишь этот звук? Как будто волна разбивается о берег?

Лофар колебался.

— Я что-то слышу, — признал он наконец.

Они шли на вершину земляного укрепления, на обычное утреннее патрулирование. Черикар обернулся и посмотрел на восток. Большая туча, похожая на туман, окутала вершину земляного укрепления на расстоянии в километр. Она висела в воздухе, как бледный холм, которого раньше там не было.

— Что это? — спросил Черикер. Лофар не ответил. Дощатый настил под их ногами задрожал.

Династ и его трибун инстинктивно подняли шипы на своих доспехах, оснастив себя психовосприимчивыми стальными иглами, которые и дали название полку. Окруженные со всех сторон смертоносными лезвиями, они вытащили оружие, и обернулись, чтобы встретить атаку.

Красивые, механизированные лезвия на их старинных доспехах не спасли их, так же, как и оружие в их руках.

— Вставай! — ревел Тче. — Вставай немедленно!

— Убирайся, или я убью тебя, — сказал Бронци своему паше, и перевернулся на кровати.

Тче пнул своего гетмана в задницу, представлявшую собой очевидную цель.

— Вставай! — закричал Тче.

Бронци поднялся, потирая зад, ничего не видя в полумраке палаты.

Его разум путался, пытаясь отделить частицы сна от реальности.

В одном он был уверен: обычно паши Гено не будили своих гетманов пинками.

— Что такое? — спросил Бронци.

Тче уставился на него. В глазах паши стояло беспокойство, которое у такого большого и мускулистого человека редко увидишь в глазах.

— Поднимайтесь, гет, — повторил Тче.

Бронци к тому времени уже достиг дверей палаты, подпрыгивая, пытаясь бежать и одновременно надевать ботинки. Он уже мог слышать это, ясно как день.

Ропот.

С расстояния война издавала специфический звук. Трясение земли, вибрация двигателей, скрежет оружия, глухие взрывы, выкрики; все это смешивалось вместе в своего рода зловещий ропот, дикое ворчание монстра, просыпающегося за холмом.

Гуртадо Бронци слышал ропот десятки раз в своей жизни. Он всегда предвещал дни, которые ему повезло пережить, или часы, которых он никогда не забудет.

Снаружи на них падал первый свет. По лагерю прошлось волнение, когда Джокеры приводили себя в готовность. Бронци посмотрел на небо. Медленно идущие облака были окрашены в розовый цвет, как кровь в воде или шелк Нуртийцев. В зловонном дыхании ветра он чувствовал запах полыни. К востоку, то, что походило на обширную, медленно надвигающуюся пылевую бурю, накрывало армейские линии, закрывая даже темное плечо земляного укрепления.

Бронци продвигался через толпящихся людей, выкрикивая приказания и требуя вокс. Паши разбегались от него, как шрапнель от гранаты, перенося и передавая приказы недвусмысленным тоном.

Все еще требуя вокс, Бронци поднялся по лестнице одной из обзорных вышек. Посреди дороги он остановился и посмотрел вниз на Тче. Тче бросил ему свой прицел. Бронци словил его одной рукой, открыл и посмотрел на восток.

Смежная с лагерем Джокеров, группа пехоты Аутремара выбиралась из палаток и казарм с той безумной суетой, которая украшала Гено. Кроме того, теперь он видел это.

Скрытые пылью, внезапные вспышки взрывов походили на мерцание сигнальных фонарей. Он слышал гомон тяжелых орудий и низкие барабанные удары просыпающихся артиллерийских позиций. Раздавался также громоподобный бой барабанов, настоящих барабанов. Спустя несколько секунд лазбатареи в редутах на юго-востоке начали выплевывать сверкающие метеоры на север в облако пыли, добавляя их визжание к общему гомону.

Бронци увидел движение в туманных краях надвигающейся пылевой бури, и опознал в них очертания, фигуры.

— Святая пыль, — прошептал он.

Однажды, во время своего детства в Эдессе, Бронци стал свидетелем пожирающему растения рою в движении. Столетиями, большие участки Осроина и Мезоп Дельты были засажены генными зерновыми злаками, как часть программы Императора по увеличению урожая для восстанавливающегося мира, и сверхразмножение насекомых вызывались каждые несколько десятилетий избыточными урожаями. От роя потемнело небо, превратив день в ночь, плотная стая саранчи длиной в семьдесят километров.

Он никогда не забывал звук триллионов крыльев, мурлычущий звук похожий на ропот войны. Он никогда не забывал эту картину.

Ему насильственно об этом напомнили.

Нуртийцы выплескивались из мутного тумана в огромных количествах, пожирающие рой атакующей пехоты и конницы, мчащейся по земляному укреплению. Эчвенурты вели толпу Нуртийцев, их кружащиеся серпы мерцали в странном тусклом свете. За ними следовал поток нуртадтров. Сквозь пыль и изломленный свет, их розовые шелка выглядели черными, как тела кружащейся, кишащей саранчи. Бронци видел развевающиеся штандарты, знамена из кожи ящерицы, тянущиеся как хрупкий зеленый металл, и поникшие тотемные столбы, изображающие чешуйки, зубы и раздвоенный язык.

Никакой тактики, никаких маневров. Нуртийская кавалерия атаковала вместе с пехотными частями. Он видел отдельных уланов, кричащих и воющих, сидящих на варанах размером с грокса. Гигантские кайманы, тусклые как уголь, чешуя и зубы которых покрыты позолотой, тащились вперед, неся паланкины, полные лучников-эчвенуртов на широких спинах. Примитивные пороховые ракеты взрывались подобно фейерверкам. Дождем на землю сыпались оперенные дротики.

Ропот пропал. Его место занял рев.

Бронци спрыгнул с вышки и приземлился среди своих людей. Какая бы часть Имперской армии не располагалась к востоку от группы Аутремаров, она уже была поглощена нуртийской бурей. Аутремары погибали толпами, падали как зерновые злаки под голодным всепожирающем роем, в то время как буря двигалась к их позициям. Бронци подсчитал, что в запасе у него менее пяти минут до того, как нуртийская атака достигнет его.

— Построение Аккад! — проревел он пашам. — Шесть линий, орудия ко фронту! Минометы к тому утесу! Передай это! Передавай!

Джокеры двигались как изощренный механизм, формируя строй на земле к югу от земляного укрепления. Два ряда чередующихся пик и карабинов заняли позиции вдоль северного края, позади загонов для скота и уборных. Орудийные расчеты кривились, таща свои тяжелые орудия, ящики с боеприпасами и треноги на новые позиции. Мимо пробегали люди, несущие на плечах железные трубы минометов.

— Вперед! Вперед! — вопил Бронци личному составу. Появился Тче и передал Бронци трубку вокса.

— Джокеры! Джокеры! — орал гетман. — Массированное вторжение на CR88 в восточном направлении! Сообщение о массированном нападении! Мы готовимся к отражению! Требуем поддержку!

— Командующий Джокерами, мы в курсе происходящего, — ответил голос. — Будьте готовы. Вступайте в бой. Мы перебрасываем силы на вашу позицию.

— Жду, — отрезал Бронци и бросил трубку вокса обратно к Тче. — Поднимай знамя!

Бронци оглянулся на смерть, мчащуюся, чтобы поглотить их. Он понял, что ревели не силы противника, а туманное облако, шедшее с ними и извергающее их, вдесятеро возвышаясь над скатом земляного укрепления.

Оно походило на гору, готовую обрушиться на них.

Палата дворца, закрепленная для центральных операций, превратилась в помешавшуюся толпу кричащих, жестикулирующих людей. Уксоры и старшие офицеры втбегали сюда, требуя информации, проталкиваясь, чтобы взглянуть на главный стратегический дисплей, стол с гололитическими картами, возвышавшийся в центре комнаты. Некоторые из них были полуодеты, с красными, заспанными глазами; некоторые все еще закрывали туники и застегивали одежды. Вдоль стен вокс адепты выкрикивали доклады со своих когитационных станций голосами, перекрикивающими допытывания толпы.

— Докладывают о вторжении на CR88 и в восточном направлении!

— В огромных количествах!

— Станции поддержки атакованы! У нас…

— Нет ответа от CR89 и CR90!

— Получите доклад со станции Гусаров 4-го!

— Докладывают о потерях на CR91 и…

— Повторите! Повторите!

— Теряем ваш входящий сигнал, CR90…

— CR93 докладывает о контакте!

— Тишина! — Генерал-майор Дев вошел через западную дверь. — Сядьте на места и ведите себя согласно своему статусу.

Уксоры и офицеры, напуганные его тоном, затихли и уважительно выпрямились.

Адъютант Дева взял шлем генерал-майора и меч, и Дев подошел к столу, изучая его.

— Они застали нас врасплох? — спросил он.

— Так точно, сэр, — сказал старший адепт.

— Оценка ситуации? — спросил генерал-майор, опершись на край стола и всматриваясь вниз. Свет падал на его лицо.

— Мы до сих пор ожидаем оценки с орбиты, — ответил старший адепт. — Есть атмосферная особенность, которая –

— Я не ожидаю оценки с орбиты, — резко сказал Дев. — Кто-нибудь дайте мне приличную оценку ситуации!

— Вторжение прорвало земляное укрепление на одиннадцатикилометровой линии между CR88 и CR96, Вади Кгез, также называемой Маленькой Клоакой, — сказала Шри Ведт, Уксор Примус, водя пальцем по гололитической диаграмме. — Я не могу дать точные цифры, но, похоже, их десятки тысяч.

— Соглашусь с Уксором, — сказала уксор Бханея. — Их силы ударили восемь минут назад, и сокрушили земляное укрепление одним только количеством.

— И застали нас врасплох? — спросил Дев. — Сила в количестве? Они просто украдкой провели к нам дивизию воинов и бросили их на нас? Это не кажется маловероятным?

— Они скрыты облаком, — сказала уксор Санзи. — Это что-то большее, чем просто пыль. Облако ударило по земляном укреплениям, с силой, равной цунами.

— Воздушная магия? — предположил офицер.

— Ни в коем случае, — сказал Дев, указав на него пальцем, — не позволяйте Лорду-Командиру услышать эти слова.

Офицер быстро отдал честь и отступил назад.

Дев посмотрел на уксоров вокруг стола.

— Спасибо за вашу откровенность, уксоры. Насколько точна информация?

— Наши чувства остры, — сказала уксор Санзи.

— Мы чувствуем это, — добавила уксор Бханея. — У меня есть рота на CR90, Валеты. Я чувствую, что они уже мертвы.

Дев кивнул.

— Я сожалею вашей потере, уксор Бханея.

Бханея кивнула в ответ и со слезами приняла объятия Шри Ведт.

— До конца дня все будут оплакивать потери, — сказала она.

— Мы мобилизуем бронированную кавалерию в CR713, — объявил династ Хил из Шипов, — и Аутремарские резервы в Тель Шерак.

— Шри Ведт направила четыре гено-роты вдоль линии для поддержки сил в CR88, — сказала Хонен Му. — Я считаю, что этого мало.

— Пусть они обеспечат бронированную поддержку, — вставил офицер поддержки, — Техника, вот в чем нуждаемся…

— Ее недостаточно, — ответила Му, — ответный удар пехоты будет быстрее. Это низкотехнологичные воины с клинками и…

— Прекратите напрасно тратить время спорами! — прорычал Хил, обойдя маленького уксора. — Это бардак! Здесь нет объединенного командования!

Хонен Му посмотрела ему прямо в глаза, или, по крайней мере в то, что она видела под выступающими шипами его визора.

— Я верю, династ — спокойно сказала она, — что генерал-майор Дев ответственен за это.

— Это также и мое мнение, Хил, поэтому уступите место и прикусите язык, — сказал Дев с взмахом руки. — Где ближайшие титаны?

— Принцепс Жевет уже приказал троим Титанам, ближайшим к вторжению, идти на сближение, — ответил старший адепт.

— Слава Богу, что этот старый козел не стал ждать приказа, — кивнул Дев. — Мы должны подтянуть Занзибари Хорт и Шестой Полк Полумесяца.

Он начал прокладывать линии развертывания на светящейся карте, обсуждая с адептами и офицерами. Шри Ведт смотрела, одобряя его решения, мягко поправляя детали, которые находила неразумными.

Му задавалась вопросом, не слишком ли они самоуверенны. Осадные силы часто страдали этим недостатком. Экспедиция взяла верх над целым миром, и изгнала остатки его сопротивления в один город на смерть. Никто не ожидал, что Нуртийцы будут атаковать.

Нет, это была не самоуверенность. Она напомнила себе, что нуртийцы думают не так, как имперцы. Их действия были определены ценностями, чуждыми Му и ей подобным. Доведенные до края поражения, нуртийцы не подчинились неизбежной судьбе.

Они сопротивлялись, как это делало бы загнанное в угол животное.

«В этой кампании мы уже слишком много раз недооценивали существ этого мира», — подумала Му.

Вонь полыни была чрезвычайно сильна, и рев приближающейся толпы стал настолько сильным, что Бронци уже не слышал голоса людей вокруг него.

Он глянул влево и вправо, осматривая линии. Джокеры все сделали совершенно точно. Несмотря на отчаянность момента, и поспешность, с которой им пришлось собираться, рота отлично сохранила порядок. Они быстро подготовились и теперь ждали, сжимая в руках пики и карабины.

Бронци был готов держать пари, что Джокеры будут первой ротой, которая встретит вражеское наступление этим утром с хоть какой-то координацией и дисциплиной. То, как они покажут себя в следующие полчаса, будет очень важно. Остановить наступление у них не было шансов, но от того, смогут ли они его сдержать зависело все.

Полная рота регулярных войск Аутремара, неся знамя Самарканда, помчалась к позициям на правом фланге Джокеров, занимая линию через дорогу между жилыми помещениями и широкую долину к югу, которая переходила в пустыню. Второе соединение Аутремаров, меньшее, но вооруженное боевыми сервиторами, двигалось за ними, и по воксу сообщили, что Шестой Полк Полумесяца с бронетехникой находится в одной-двух минутах от Джокеров.

По левому флангу от Джокеров находились земляные укрепления. Под командованием Бронци и его верных пашей, солдаты рассеялись по небольшим возвышенностям. Каждый из них получал по воксу детальную инструкцию дальнейших действий. Гуртадо видел, как его люди немного меняют позиции и сгруппировываются под отдаленным командованием Хонен.

Бронци довольно кивнул. Его рота была готова. Он достал меч и поднял его над головой.

Волна воинов противника неслась меньше чем на четверть километра впереди ужасной бури из пыли. Перед ними бежали десятки Аутремаров, выбитые со своих позиций.

«Бедные дураки обречены», — подумал Бронци.

Они находились на линии огня, и он не мог сдерживать солдат столько, сколько потребуется Аутремарам, чтобы добраться до безопасного места.

Война требует от человека совершать выбор, порой неприятный. В Тель Утане Альфа Легион показал, как следует поступать в подобных ситуациях. Сострадание — это безумие, которое может спасти одну жизнь ценой сотни других.

Бронци взглянул на знамя своей роты, развевающееся на ветру. Он смотрел на изображение космического шутника, бога Трисумагистра. Бог Джокеров знал, как переменчива фортуна и как быстро заканчивались любые игры с ней. Гуртадо подумал, что тоже неплохо знает Госпожу Удачу. Ты платишь за ее услуги, зная, что после тебя она будет обслуживать других людей точно также.

Небо окрасилось в кроваво-красный цвет.

— Гено! — проорал он.

Солдаты выкрикнули в ответ тоже самое.

Время пришло.

Бронци начал размахивать в воздухе своим мечом. Первый сигнал.

Справа от них, на невысоком горном хребте, минометные команды открыли огонь из своих орудий. Со свистом бомбы приземлялись на головы противников. Бронци удовлетворенно наблюдал за каждым взрывом, разбрасывающим покалеченные тела.

Он махнул саблей назад, затем вперед. Второй сигнал.

Обслуживающие команды ринулись к своим трехногим орудиям и начали поливать наступающих Нуртийцев ослепляющими лазерными лучами. Первые ряди врага были практически размолоты, поливая солдат обугленными кусками мяса и кровавым дождем. Гуртадо видел, как тяжелобронированные эчвенурты испаряются под огнем лазеров.

Он опустил меч вниз. Третий сигнал.

Солдаты открыли огонь. Послышался сухой треск. Ряд за рядом, воины стреляли одновременно, подбадриваемые орущими пашами и волей Му.

Эффект потрясал. Пять сотен карабинщиков, поддерживаемые разрушительными импульсными разрядами орудий Urak-1020, которые входили в армию каждого уважающего себя военачальника Эпохи Раздора, разрывали Нуртийцев на куски. Бронци чувствовал гордость за Джокеров, прославившихся своей меткой стрельбой. Среди них не было никого, кто не смог бы попасть в движущуюся цель на расстоянии в девятьсот метров. Гуртадо сожалел лишь о том, что Гиано Фабена и Зерико Мунцера, двух его лучших стрелков, не было с ним тем утром. Он отправил их, вместе с другими воинами, в поддержку Гедросианскому полку на Салькицор, пятнадцать месяцев назад. Последнее, что он о них слышал это то, что они уже возвращаются назад.

Удачливые ублюдки пропускают все веселье.

Орудийный огонь уже превратил в фарш первые восемь рядов нападающих Нуртийцев, с легкостью перемалывая как пехоту, так и наездников на рептилиях. Остатки бегущих впереди Аутремаров бежали к позициям Гено, крича и махая руками.

Тче посмотрел на своего гетмана.

— Продолжать огонь, — Бронци пытался перекричать взрывы. — Стреляйте пока дистанция не сократится до минимума.

Тче кивнул.

Бронци махнул мечом на уровне своей головы. Четвертый сигнал.

Копейщики, стоящие за спинами стрелков, шагнули вперед левой ногой, подняли свое оружие и просунули его между плечами своих товарищей. Усиленные потоками гравиметрической силы, телескопические пики удлинялись, пока не стали десяти метров в длину. На правых ногах воинов был закреплен гравитационный противовес. Лазерные наконечники их оружия зашипели.

«Бегите к нам, ублюдки, — думал Бронци. — И вы увидите, как мы вас раздавим».

Словно повинуясь его желанию, Нуртийцы именно так и поступили.

Преодолевая последние несколько метров они несли ужасные потери с каждым шагом. Десять метров, пять, два, и Нуртийцы добрались до солдат Гено, несмотря на свои потери. На место каждого убитого противника вставало два новых, лишь чтобы умереть и освободить место для четырех следующих.

Нуртийцы достигли позиций копейщиков.

Первые ряды были разрублены на части, последующих прокалывали острием. Некоторые солдаты Гено поднимали в воздух Нуртийцев, проткнутых пиками и дергающихся, как свежепойманная рыба, другие не удерживались и падали под огромной массой трупов, застрявших на пиках. Гравитационные противовесы ломались, не выдерживая напора. Некоторые использовали отвалившиеся и сломанные части своего оружия, чтобы сбросить с острия тела.

«Ну, теперь мы в самом пекле», — подумал Бронци.

Волна Нуртийцев, столкнувшаяся с солдатами Бронци, с такой силой врезалась в войска Гено, что послала волну от удара назад, в тыл имперских солдат. Воины Гено держались, как дамба перед наводнением. Нуртийцы толпились все более плотно, сотни и сотни их подбегали к рядам Гено, оставляя все меньше свободного места. Они наносили удары в те места, где в непрерывном заборе из пик обнаруживалась щель. От ударов алебард солдаты падали на землю как подкошенные. Джокеры, отталкиваемые назад огромным количеством мертвых и умирающих, пытались сохранить строй. Трупы с обеих сторон образовали ужасный холм, через который перелезали все прибывающие Нуртийцы.

— Лезвия, лезвия! — орал Бронци.

Паша Фо обернулся, чтобы передать приказ, но его голову пробила железная стрела и он упал на лицо. Подобно дождю на Гено обрушились стрелы Нуртийцев. Куда бы Бронци ни посмотрел — везде люди падали сраженные стрелами противника. Одна попала ему в правое бедро, другая — в левый ботинок.

Он заорал и бросился вперед, сжимая в одной руке меч, а в другой Парфянский револьвер.

Чувства отступили, верх взяли инстинкты. Он выстрелил, взорвав голову ближайшего эчвенурта. Потом он махнул мечом и отрубил голову другому. Что-то ударило его в живот. Бронци быстро развернулся и выпотрошил Нуртийца своим мечом. Затем снова обернулся и спустил курок, направив пистолет в лоб еще одного ксеноса.

Через двадцать секунд револьвер опустел. Бронци швырнул его в Нуртийца и достал запасное оружие, второй пистолет с шестью стволами.

Через массу сражающихся пробивалась кавалерия Нуртийцев, давя как тела своих бывших собратьев, так и трупы Имперцев. Некоторых наездников Джокеры сняли с их ящеров пиками. Оставшись без наездников, животные задергались и побежали вперед. Все больше железных стрел вылетало из тумана, убивая воинов Гено десятками. Дрожащая земля ощетинилась сотнями стрел, похожих на какой-то странный урожай.

В поле зрения Гуртадо попал один из кайманов. Бронци никогда не видел столь огромных животных: гигантская голова с грустными глазами размером со спидер, тело, по форме и размеру напоминающее Имперские танки, длинные, на первый взгляд тянущиеся в бесконечность, хвосты. С их спин, стоя на специальных платформах, из маленьких двойных луков одну за другой запускали стрелы Нуртийские лучники, одетые в синие одежды и серебристые доспехи.

Кайманы были неостановимы. Лазерные заряды отлетали от их черной кожи, а сами они без труда сносили все, что вставало у них на пути.

Бронци убрал меч в ножны и прицелился из пистолета. Одежда, пропитавшись кровью, стала тяжелой. Он прицелился в шатер на спине ближайшего монстра и разрядил все шесть стволов.

Гуртадо использовал патроны собственного изготовления. Крепкая упаковка с закрученной, моноволоконной проволокой, адамантиевый наконечник и ксигнитовая смазка. Шесть таких зарядов было достаточно, чтобы разнести в клочья шатер и всех, кто в нем находился. Проволокой из снарядов также ранило и само животное. Оно начало медленно разворачиваться, в поисках обидчика. Бронци раскрыл свой револьвер, дымящиеся стволы автоматически вытолкнули гильзы и гетман дрожащими пальцами зарядил оружие.

Кайман разворачивался к нему, попутно отправляя в воздух зазевавшихся солдат своей огромной мордой. Гуртадо прицелился и выстрелил. Горло и плечо существа взорвались дождем из мяса и крови. Кайман упал и судорожно задергался, махая хвостом и убивая не успевших отбежать людей десятками.

Он собрался перезарядить револьвер еще раз, но такой возможности ему не представилось. На него прыгнули два эчвенурта, размахивая своими алебардами. Одну он блокировал своим оружием, а затем вывернулся, чтобы дать отпор второму. Он схватил его алебарду и сначала дернул ее к себе, а потом толкнул к Нуртийцу, сломав тому нос рукояткой. Ксенос обмяк и Гуртадо воспользовался этим, чтобы, держась за алебарду, приподнять его и использовать как щит. Второй противник махнул оружием и разрезал Нуртийца пополам.

Теперь алебарда принадлежала Бронци. Он высвободил ее из мертвых пальцев, крутанул и сделал выпад. Длинное лезвие вошло в левую щеку ксеноса и вышло из затылка. Гетман потянул оружие к себе и, освободив его, махнул еще раз, разрезая третьего эчвенурта, подобравшегося слева.

Тче схватил Бронци за плечо и выстрелил в ближайшего Нуртийца.

— Назад, гет! Нам пора уходить!

Бронци понял, что Тче прав. Наступил Хаос. Исчезло всякое подобие построения, приказов давно никто не слушался. Минометные позиции были брошены, а Аутремары, похоже, полностью разбиты.

Катящаяся волна пыли, из которой выскакивали Нуртийцы, накрыла собой знамя Джокеров.

Они сделали все, что могли. Гуртадо Бронци казалось, что они сражались как минимум сорок минут, хотя в действительности прошло чуть больше десяти. Сила уксоров убеждала солдат Гено отступить и перегруппироваться.

— Так делай это! — заорал Бронци. — Отступаем!

Он рассчитывал перегруппироваться и ударить во фланг противнику.

Но их окутала пыль, и повсюду были только Нуртийцы. Он понял, что им повезет, если они уйдут живыми.

Наматжира не подавал никаких признаков гнева. Он терпеливо, минута за минутой, изучал отчеты. Эта любопытная черта, несомненно, помогла ему достичь высшего военного ранга. Пока вокруг царило безумие, его окружало ледяное спокойствие. У Лорда-Командира не было времени на пустые крики и обвинения. Все это будет позже, после фактов. Во время открытой войны требовалось сфокусироваться, был необходим холодный аналитический разум.

— Первая линия обороны, с ротой Джокеров Гено пять два, сломлена, — сказал Генерал-майор Дев. — Мы также потеряли Аутремаров 234, Аутремаров 3667 и Хорт 18.

Наматжира кивнул. Повсюду слышались тихие переговоры адептов и гул когитаторов.

— Что с Титанами? — спросил Наматжира.

— Шесть минут до контакта, — ответил Лорд Вайлд. — Они должны изменить ход сражения.

Наматжира развернулся, собираясь покинуть комнату. Его свита последовала за ним. Чайн кивнул Деву, чтобы тот тоже шел с ними.

С энергичностью, которую можно было бы ожидать от человека вдвое моложе, Наматжира в ускоренном темпе поднялся по лестнице в обсерваторию, придерживая свои одежды. Люциферы следовали за ним, стараясь не отставать.

Они вышли на открытую площадку, обширную терассу, окруженную низкой, не мешающей наблюдению, стеной. Вдоль парапета были установлены тяжелые телескопы и вокс передатчики. Наблюдатели, стоявшие за телескопами, почтительно отошли в сторону, когда появился Лорд-Командир.

— Продолжайте, — сказал он с почти уважительным поклоном. Он прошел к восточной части площадки и два адепта отошли в сторону от высокочеткого телескопа, установленного на треножнике-сервиторе.

— Я хочу сам увидеть, — тихо сказал Наматжира, как только рядом с ним встал Дев.

— Конечно, лорд.

Наматжира долго всматривался вдаль при помощи телескопа, тщательно регулировал четкость и поворачивал его то влево, то вправо.

Земляные укрепления закрывали линию горизонта, протянувшись с севера на восток. С юга, в широкой траншее, вырытой вокруг стен дворца, к надвигающемуся шторму направлялась длинная колонна транспортов и танков. Гудя, над ними пронеслось звено «Шакалов», и направилось на юго-восток, готовясь к атаке. Несмотря на высокое разрешение телескопа, Наматжира не увидел Нуртийцев, но он сразу заметил бурю из пыли, закрывавшую их.

— Ни в какие ворота… — произнес Наматжира, выпрямившись. Его яркие глаза казались взволнованными. — Когда человек видит в сражении банальность и обычность, значит, ему пора уходить со службы. Вот почему я планирую послужить Императору еще немного.

— Почему, сэр? — спросил Дев.

— Потому что это вызов. Враг поступил неожиданно, проверяя нас. Ведь ни один прогноз не предполагал, что противник начнет контрнаступление?

— Нет, сэр. Возможно, мелкие набеги, но ничего, похожего на это. Мы не знали, что у них в запасе имеются еще ресурсы.

— Они преподали нам урок об ожидании. Мы осадили их город, превзошли их численностью и у нас явное преимущество в технологии. Однако, они все же устроили вторжение.

— Отчаянные действия, — предположил Дев. — Мы собираемся отобрать у них мир. Это, возможно, их последняя попытка вытеснить нас.

— И храбрая попытка, — ответил Наматжира. — И все же она нам на руку.

Дев колебался.

— На руку, сэр?

— Они сняли осаду. Они выступили открыто, устроив генеральное сражение. Мы примем их вызов и уничтожим их. Нурт станет Имперским доминионом до наступления ночи. После месяцев непрекращающейся войны они вручают нам окончательную и заключительную победу.

Дев кивнул.

Наматжира посмотрел на медленно плывущее небо.

«Можно даже подумать, что это они намеренно, — размышлял он. — Несмотря на все потери, что мы понесли от их вторжения первоначально, они должны понимать, что наша превосходящая огневая мощь в конце концов прикончит их. Практически целая раса совершает самоубийство. Будто они хотят умереть в последней огненной буре, вместо того, чтобы принять поражение.»

Наматжира направился обратно к лестнице.

— Передай командующим Занзибари Хорт и Шестого полка Полумесяца следовать за Титанами и разгромить противника.

Он сделал паузу.

— Кстати, где Альфа Легион?

— Я… Я не знаю, сэр, — ответил Дев.

— Свяжись с ними, — на секунду вспышка тщательно подавленного гнева Наматжиры дала о себе знать. — Узнай насчет их статуса и уважительно спроси, не окажут ли они честь присоединиться к нам.

Существовала вероятность, что Гурт уже был мертв. Сонека стоял на краю дюны в восьми километрах от места битвы, и его дурные предчувствия все усиливались. Он чувствовал это до мозга костей. Гурт был мертв…

Тактический анализ сообщил Пето то, что Джокеры находились прямо на пути бешеной атаки нуртийцев. Он дважды запрашивал разрешение переместить Клоунов вдоль южной служебной дороги и поддержать солдат на линии фронта, но оба раза ему отказали.

«Сейчас мы не можем сказать точно, попытается ли противник прорвать наши позиции в другом месте».

Это имело смысл. Армия должна была удерживать позиции у защитного вала, чтобы не совершить самую распространенную и непростительную на войне ошибку… Кроме того, скорость движения пылевого покрова все увеличивалась, и менее чем через час он накрыл бы и Клоунов. Но он искренне хотел прийти своему другу на помощь.

У него было меньше восьми часов на знакомство с новыми подчиненными. Транспорт привез Сонеку и его пашей на позиции Клоунов еще этой ночью. Клоуны уже успели затеять пирушку около костров, и с энтузиазмом поприветствовали своего нового временного командира. Вечеринка, питаемая бездонными запасами выпивки Клоунов, продолжалась всю ночь. Сонека провел два часа, разговаривая со Страбо, с чертовым Страбо, оказавшимся гораздо более компетентным и ответственным командиром, чем его описывал Дими Шибан. Страбо приложил все усилия, чтобы рота осталась жизнеспособной и функционировала после пропажи своего гено-гетмана. К концу разговора Сонека, к своему удивлению, уже невольно восхищался Страбо, который смог удержать Клоунов вместе клеем из харизмы и принуждения. Они говорили и о Шибане. Сонека рассказал о некоторых вещах, проскользнувших между Дими и ним в Тель Кхате, но решил умолчать об истинных причинах его исчезновения. Как можно было описать казнь Альфа Легионерами отличного офицера, Деметера Шибана, и не выставить это предательством?

Сонека наблюдал за восходом. Там, где уже должно было быть солнце, в небесах дрожал покров зловещего тумана. Небо было затянуто гладкими бурыми и янтарным облаками, без видимой причины движущимися против ветра. Пенистая масса тумана была ярче, чем само небо, она походила на глубокую дюны в полуденном свете. Сонека чувствовал в ветре какой-то странный, смолянистый запах, похожий на горькую полынь или мирру.

Последние несколько дней он думал о Шибане. Мог ли он тогда заметить в нем некие изменения, настолько неуловимые, что даже сам Шибан их не ощущал? Как мог некто засечь след Хаоса? Альфа Легион, если им можно было верить, имел надежный метод обнаружения…

«Если им можно было верить, — повторил себе Сонека. — После всего этого, я все еще не склонен доверять им».

Напившись со Страбо прошлой ночью, Сонека вспоминал пустой, бессмысленный разговор с Шибаном в Визажах. Тогда это не имело никакого смысла, но сейчас это казалось Сонеке неким симптомом…

— В последнее время мне часто сняться сны. — сказал Дими — В них я слышу стих.

— Стих? Забавно. — улыбнулся Сонека.

— Я же тебе уже его рассказывал, разве нет?

— То есть, ты его помнишь?

— А разве ты не помнишь свои сны слово в слово?

— Нет, — ответил Сонека.

Шибан пожал плечами.

— Тогда представь себе…

— Стих? — напомнил ему Сонека.

— Ах, стих… О, он начинается так…

— Слушай, а я его знаю. — Сказал Сонека.

— О… Действительно знаешь?

— Мне его пела мама, когда я был маленький. Она называла это Песней Бедлама. Там были и другие стихи, но я их забыл…

— Серьезно? И что это значит?

Сонека пожал плечами. — Понятия не имею.

Он все еще это не понимал. Хотя у него было ужасное ощущение, что это говорил не сам Шибан, а застрявшая у него в глотке нуртийская кость. Эти осколки кости заразили его друга и изменили его. Альфа Легионеры сразу это поняли и застрелили его. Хаос погрузил свои ядовитые когти в душу Дими Шибана…

Но, черт возьми, если это действительно было так… Почему сам Пето знал этот стих? Почему именно его пела ему его мама?

— Сэр?

Сонека оторвался от размышлений и посмотрел налево. К нему шел Лон, его карабин свисал на длинных ремнях.

— Какие новости? — Спросил Сонека.

Лон покачал головой.

— Командование приказало дальше удерживать позиции. Два подразделения Аутремаров подходят с востока, чтобы создать здесь передовую позицию.

Сонека кивнул. — Спасибо. Готовьтесь разместить их.

— Да, и вот еще что… Вас ждет Страбо. — добавил Лон.

Сонека посмотрел обратно на гребень дюны. Клоуны выстроились неровными рядами, наблюдая за просвечивающей в облачном покрове на месте солнца дырой. Шипы на их наплечниках ярко блестели под ядовитым светом, а знамена роты трепыхались, как паруса тонущего корабля. Страбо шел светло-коричневому песку в сопровождении двух солдат и высокого человека в униформе гетмана.

Сонека не узнавал этого гетмана…

— Сэр, — сказал подошедший и отсалютовавший Страбо. — Этот гетман прибыл на наши позиции только что, и хочет с нами поговорить.

— Его имя?

— Эмм… — начал Страбо.

— Фикал. Шон Фикал. — сказал приветственно протягивающий руку гетман. Сонека пожал ее, хотя это имя было ему незнакомо.

— Мы можем поговорить наедине? — спросил Фикал.

Сонека кивнул, и, повернувшись к Лону, начал говорить. — Подготовь Клоунов. Построение Аккад, с резервными линиями Ликад. Когда Аутремары прибудут, перемести их на юг, на наш левый фланг. Потом мы встретимся с их офицерами. Передай это всем, а особенно…

— Чертову Страбо? — спросил Страбо.

Сонека усмехнулся. — Да, особенно ему. Лон и Страбо захохотали и пошли к ждавшей их роте.

— Значит Шон Фикал. — сказал Сонека. — Ну и в какой же роте вы состоите, Шон?

Гетман пожал плечами.

— Возможно, вы знаете меня под другим именем. Кониг. Кониг Хеникер.

Сонека уставился на него и потянулся за своим пистолетом.

— А вот этого не нужно, — начал Хеникер, глядя прямо в лицо Сонеке. — Мое настоящее имя — Джон Грамматикус, и мне нужно передать важное сообщение Альфа Легиону. Думаю, вы сможете с ними связаться.

— Думаете?

— Не скромничайте, Пето. Так да или нет?

— Возможно. — Осторожно ответил Сонека.

— Будем надеяться, что все-таки да. И поскорее. Это Черный Рассвет, и у нас осталось очень, очень мало времени.

Бронци и примерно половина его роты были в двух километрах к югу от места битвы. Все они были вымазаны в песке и изнурены. Потребовалось пять минут яростной схватки, чтобы вырваться из разлившейся вокруг них орды. В ушах звенело после сумасшедшего ближнего боя, и не только Бронци пытался очистить свой разум от шока или успокоить трясущиеся руки. Два подразделения Аутремаров тоже смогли вырваться раздробленными и беспорядочными отрядами вместе с множеством торрентских артиллеристов, вынужденных бросить свои пушки и быстро бежать. Бронци удалось собрать вместе большинство из них, после чего он доложил Штабу свое местонахождения. Он и его паши позаботились, чтобы все сбитые с толку артиллеристы были вооружены, по крайней мере, ножами или спицами от сломанных колес.

Бронци мог видеть в бинокле длинную колонну танков Империи, выстраивавшихся в пустыне на западе и поднимающих в воздух крутящимися гусеницами пыль. Это был весь Занзибари Хорт, выдвинувшийся с посадочных полей около топи Сухн. Он удивлялся, почему казалось, что эти танки пятятся… Генерал-Майор Дэв любил бросать свои быстрые танки на позиции врага подобно тяжелой коннице, и они собрались в достаточном количестве, но держались примерно в километре от врага…

И тут появилось объяснение.

Неясные, огромные фигуры выступили из песчаной бури на западе, медленно шагая со стороны великого болота Ахн Акет. Титаны Жевета, подобные богам блестящие чудовища, прибыли на линию фронта.

Их было три. Несмотря на их размеры, буря то и дело скрывала их из виду. Бронци мог слышать громкий металлический скрип и визг огромных ходовых частей. Они прошли мимо ожидавших их танков Хорта, мимо казавшихся по сравнению с ними карликами сверхтяжелых танков и орудийных платформ, и нога в ногу двинулись на нуртийцев.

Первый из них открыл огонь.

Бронци вздрогнул и поспешно опустил бинокль. Пульсирующая вспышка орудий титана была ослепительна, и оставила у него на сетчатке неоновое послесвечение.

— Великая Терра… — прошептал он.

Огромные, сияющие энергетические лучи начали вырываться из тумана, а вслед за ними летели огненные шары, подобные падающим звездам, и снаряды тяжелой артиллерии. Казалось, что титаны дымятся с ног до головы, но это был просто песок. Вибрация отдачи от стреляющих орудий была настолько велика, что с них сыпались могучие водопады песка и пыли, покрывших их во время пути на фронт.

Он слышал пронзительный вой лазерных орудий и жуткий рев пушек. Звуки доносились до него отдельно от выстрелов и вспышек света. Он уже видел титанов во время войны несколько раз, но это зрелище не переставало вызывать у него благоговение и ужас. Он никогда не был готов к изумительной скорострельности их орудий, мерцающим всполохам энергии и зеленым, белым или янтарным вспышкам на их плечах и руках.

Земля начала дрожать и перемешиваться от их медленных шагов, на ней начинали внезапно вырастать настоящие леса из разлетающегося песка, разбрасываемого взрывами. Мерцающий, угольно-черный разрушительный ковер расстилался перед ними, темными облаками вздымаясь над принесенным Нуртийцами бледным туманом. Бронци чувствовал, как от далеких взрывов сотрясаются его внутренности. Земля затряслась.

Окружающие его люди начали одобрительно кричать, но Гурт видел их тревогу. Это было не то зрелище, которое человек может увидеть без вспышки безотчетного страха.

Он хотел бы узнать, сколько кричащих врагов превратилось в пепел в первую секунду, сколько во вторую и в третью. Это было невозможно увидеть даже через бинокль. Он ничего не мог различить, кроме густого дыма, мерцающих вспышек и внезапных взрывов, расходящихся и перекрывающих друг друга. Он на мгновение смог различить темный силуэт, возможно гигантского каймана, вставший на дыбы посреди шквала разрывов, а затем рухнувший подобно затонувшему кораблю. Запах горкой полыни исчез, сменившись испарениями сверх-нагретых газов и запахом расплавленного, превратившегося в стекло песка и сгоревшего мяса.

Титаны наступали, идя сквозь созданные ими бурлящий, опустошительный пожар подобно идущим сквозь туман людям. Они не прекращали стрелять. Танки Хорта двинулись за ними, и Бронци услышал отдаленный грохот и гул начавших стрелять пушек.

Титаны достигли края штормового покрова нуртийцев и вошли в него. В первый раз с момента рассвета, зловещий покров начал рассеиваться и свертываться обратно, словно титаны были свежим ветром, медленно уносящим смрад прочь из пустыни.

Сонека вел Хеникера, кем бы он на самом деле ни был, вдоль болота к стоянке служебных машин. Ему было крайне неловко, Сонеке казалось, что он замешан в неком бессовестном предательстве. Но он понимал, что слишком поздно было думать о всех деталях. Его выбор сделан, и он должен жить с ним.

— А они тебя ищут. — Сказал он.

— Они — это кто?

— Все.

— Я знаю. — ответил Хеникер. — И я знаю, кому бы я хотел попасться.

— Космодесантникам?

Хеникер кивнул.

— Почему? — спросил Сонека.

— Это… Сложный вопрос. Проще всего сказать, что, на мой взгляд, они выслушают меня. А твое начальство просто бы посчитало меня шпионом Нуртийцев и казнило… — Хеникер странно улыбнулся и посмотрел на Сонеку. — Впрочем, они же уже не твои начальники? Уже нет, думаю, ты отчитываешься не перед ними.

Пето ничего не ответил.

— А как это произошло? — спросил Кониг. — Ты давно был оперативником или это началось совсем недавно? Они уговорили тебя или вынудили?

— Довольно.

— Я просто спросил, мне интересен механизм их работы.

— Ты спросил не того человека. — ответил Сонека. — Жди здесь.

Хеникер кивнул и остановился. Сонека подошел к открытой сверху машине и сказал водителю выйти прогуляться.

— Сэр?

— Мне нужно использовать вокс. — сказал Пето. — Обычная проверка связи.

— Да, сэр. — Кивнул водитель и выпрыгнул из кабины. Он направился к группе людей, сидевших в тени транспортника.

Сонека включил вокс-передатчик в сеть и начал ждать, пока он нагреется. Он то и дело поглядывал на Хеникера, но тот даже и не пытался бежать. Пока вокс включался, Пето достал свой биометрик и внимательно на него посмотрел. Было бы легко просто вставить его, связаться с Му и доложить ей. Простая вещь, сначала полк, потом Империум, Гено важнее генов. Или для этого было уже слишком поздно?

Он вздохнул, положив биометрик на крышку аппарата, и вместо этого ввел семизначный код. Вокс зашипел, а затем ему ответил голос.

— Назовите свой позывной.

— Лернеец 841 — отвел Сонека.

Вокс затрещал, а затем все индикаторы защищенности канала один за другим зажглись.

— Можешь говорить.

— Канал безопасен? — спросил Сонека.

— Ты сам это можешь видеть.

— Он точно безопасен?

— Да, Пето. — голос вздохнул. — Можешь быть в этом уверен. У тебя есть некая важная информация?

Сонека сглотнул.

— Нет, но у меня есть Кониг Хеникер.

Последовала пауза.

— Пето, повтори.

— Со мной Кониг Хеникер.

— Под арестом?

— Вместе со мной. Он сам мне сдался десять минут назад, сказав что у него есть жизненно важное сообщение.

Последовала еще одна пауза.

— Пето, где ты сейчас находишься?

Сонека назвал свои координаты.

— Приведи его к нам.

— Но я не могу, я…

— Просто приведи.

— Послушайте, я вообще-то на поле боя. Вы видели, что здесь происходит?

— Да.

— Поэтому я не могу просто бросить пост. У меня есть долг…

— Да, есть. — Сказал голос. — довериться нам и доставить его в СR583. Выбора нет. Мы вас прикроем.

— Я… — начал Сонека.

— Это понятно?

— Да, но я не могу…

— Спрашиваю еще раз. Это понятно?

— Да. — тихо ответил Сонека.

— Пожалуйста, повтори, что ты это понял.

— Да, я понял.

— А теперь повтори место назначения.

— СR583.

Канал выключился и огоньки погасли.

Сонека грязно выругался и встал. Он выключил вокс, взял биометрик и вышел из машины…

— Ну? — Спросил Хеникер. — Ты выглядишь несчастным.

— Не надо разговоров. Просто заткнись и иди за мной.

Они поднялись обратно по нанесенной ветром у болота дюне. Сонека приказал Хеникеру подождать, пока он будет говорить с Лоном.

— Ну что? — спросил Лон.

— Мне нужно уйти.

— Что? — засмеялся Лон. — Уйти? И куда же?

— Я не могу сказать. Это… секретная информация.

Лон уставился на него. — Секретная? Гет, ты вообще о чем? Ты внезапно вступил в спецслужбы Армии?

— Что-то вроде того. — Сонека кивнул в сторону Хеникера. — Послушай, я думаю, что этот парень обладает важной информацией, — он перешел на шепот. — А возможно, что он — один из рыскающих тут шпионов.

— Гет…

— Просто слушай. Я должен лично доставить его к кому-нибудь вроде геноводов.

— И как долго тебя не будет? — спросил Лон.

— Не знаю точно, примерно полчаса. Постараюсь вернуться как можно быстрее.

— Ты был с Клоунами всего лишь несколько часов… — Начал паша.

— Следовательно, они не очень расстроятся, если я не надолго исчезну, верно? — Ответил Пето. — Это очень важно. Передай Страбо, что я оставил тебя за старшего.

Лон печально пожал своими массивными, генетически увеличенными плечами. — Как хотите, сэр.

— Благодарю.

— Уксор Му знает об этом?

Сонека покачал головой.

— Я не могу доверять даже самому защищенному воксу.

— А если тебя вызовет она, или штаб?

— Скажи им подождать. Скажи, что я отлучился по критически важному делу, и свяжусь с ними как только смогу.

Лон кивнул.

— Удачи, гет.

— Тебе тоже.

Сонека забрал легкую машину, и они направились на юго-восток, вдоль похожего на дно осушенного моря участка открытой пустыни. Солнечный свет стал еще более странным, а небо окрасилось в цвет кованной меди.

— Светлее не стало… — пробормотал сидевший за рулем Сонека.

— Ты тоже это заметил?

— Что происходит? Что такое «Черный Рассвет»?

— Нечто неожиданное. И опасное. Последний подарок Нуртийцев.

— Что, лично мне?

Хеникер засмеялся.

— Экспедиции Империи.

— Интересный выбор слов. — заметил сражавшийся с рулем Пето, пока они тряслись на неровной поверхности. — Это значит, что ты не из Империи.

— Именно.

Сонека рискнул бросить на него взгляд.

— Тогда, кто ты, черт побери?

— Человек. По крайней мере, в достаточной степени человек. Пойми, я не враг. Я борюсь за ту же цель, что и ты.

— И за что же?

— За выживание нашего вида. Моя единственная цель — спасти его от медленной и мучительной смерти.

— Было замечательно, если бы ты выразил ее более конкретно.

— Грядет война.

— Но мы всегда воюем. В эту эпоху это наше естественное состояние.

Хеникер оглянулся, посмотрев на промелькнувший мимо пустынный кустарник.

— Но это не обычная война, и по сравнению с нее все остальные покажутся незначительными. Империум не готов к ней.

Сонека сверился с картой на дисплее, и немного свернул на запад, проехав вдоль края огромной низины. Белый песок в ней ветер поднял подобно туману.

— Могу я задать тебе вопрос? — Спросил Хеникер.

— Можешь попробовать.

— Рахсана жива?

Сонека запнулся, после чего ответил.

— Да. Думаю, что жива. Так было, когда я видел ее в последний раз.

— Космодесантники приказали привести ее к ним, так?

— Да. Они сказали, что это для ее же безопасности.

— Если они так сказали… — произнес Хеникер. — Это должно быть правдой.

— Она… — начал Сонека. — Мне жаль. Я был вынужден это сделать, но до сих пор жалею. Но ее почти взяли спецслужбы армии. Они тоже заметили связь между ней и тобой.

Хеникер кивнул.

— Пето Сонека…

— Что?

— Ничего. Просто это забавно. Не так давно я почти решил стать тобой.

— Это в каком смысле?

— Я имею в виду, замаскироваться под мертвого. Но оказалось, что ты жив.

СR583 был разрушенным бастионом Нуртийцев, возвышающимся на скале из песчаника над огромным морем дюн. Скала возвышалась в считанных шагах к северу, являясь частью континентального шельфа, спускающегося в прибрежные земли Мон Ло. Повсюду на юг тянулись широкие впадины, зловеще сиявшие среди серебристо-серого песка, казавшиеся осколками разорванной и разбросанной по окрестностям кольчуги. Здесь не было жары, но был безжалостный и холодный ветер.

Сонека остановил машину в тени утеса, и они вышли. Бастион когда-то был частью цепи сторожевых башен Нуртийцев, охранявшей преддверие пустыни. Но его забросили за столетия до прибытия экспедиции. Башня была построена из больших каменных блоков, местами уже покосившихся или крошащихся. Верхние этажи башни исчезли, а смотровые щели казались пустыми глазницами.

Они поднялись вверх, ступая между выветренной щебенкой и кучами булыжников. Многие из них раньше были блоками башни, которые теперь упали вниз. Это место было наполнено странным эхо. Когда они сдвигали булыжники и камни, вокруг раздавался резкий призрачный шум.

— Здесь что-то неправильно…

— Но от меня они не спрячутся. — Сказал Хеникер.

Сонека посмотрел на грубые стены башни. Он все еще не был уверен. Они поднялись к подножию башни.

— Вот, видишь? — Хеникер указал на небольшой, но узнаваемый знак, выжженный на шатающемся камне перед ними. Этот же знак был на теле Сонеки. — Мы в нужном месте. Это еще один дом гидры…

— Что?

Хеникер полез дальше и забрался на песчаный вал перед открытыми воротами башни. Он потрогал помеченный камень. — Он еще теплый. Они были здесь совсем недавно.

Они прошли через тяжелую каменную арку, и вошли в бастион. Его верхние этажи и винтовые лестницы исчезли, оставив башню открытой небу, как пустую гильзу. Сквозь выбитые окна и открытую крышу можно было видеть холодное и пасмурное небо.

— Привет. — Сказал Хеникер.

— Здравствуй, Джон.

Два космодесантника в силовой броне стояли в тени. Их шлемы были сняты, но Пето понял, что не может их различить. Они выглядели как близнецы.

— Герцог, Пек. — приветственно кивнул им Хеникер.

— Но как… — начал Сонека.

— Джон Грамматикус — поразительно восприимчивое создание, — раздался глубокий голос сзади. Третий космодесантник вышел из тени.

— Альфарий, — сказал Хеникер. Сонека услышал нотку уверенности, проскользнувшую в голосе шпиона.

— Ты не сомневаешься? — спросил третий.

Хеникер спокойно ответил.

— Нет, не сомневаюсь. Я уже слышал ваш голос в павильоне. Я никогда не забываю звуки голоса, а ваше телосложение явно мощнее, чем у капитанов. Вы — Примарх Альфарий. Лорд, потребовалось много времени, хлопот и усилий, чтобы встретиться с вами.

— Когда ты прятался от нас, Джон, было похоже что ты хочешь оттянуть подольше этот момент, — заметил Альфарий.

— Времена изменились. — сказал Джон Грамматикус. — И теперь нам гораздо больше чем раньше нужно поговорить.

— Тогда давай пойдем и сделаем это.

Два высоких капитана выступили вперед, и, окружив Джона, повели его в выходу из башни.

— Спасибо, — оглянулся Хеникер на Пето.

Пето пожал плечами. Космодесантники вывели Джона из башни.

Сонека убрал пистолет в кобуру и произнес формальную просьбу. — Мне нужно вернуться в мое подразделение, лорд. Чем скорее я продолжу исполнение своих обязанностей, тем…

— Мне жаль, Пето, но нет. Ты не можешь этого сделать.

— Но… Почему?

— Задай себе два важных вопроса.

— И какие же? — спросил Пето Сонека.

— Как Кониг Хеникер узнал, что ты оперативник Альфа Легиона? И как он понял, как тебя найти?

Глава тринадцатая Последний день Нурта

Под землей было холодно. Сонека полагал, что пустыни Нурта сухи и безводны, но здесь, глубоко в скальных водоемах и трещинах, влага накапливалась на стенах и капала с потолка подобно черной слюне.

Туннели, по которым они шли, выглядели новыми, им было от силы несколько недель. На стенах и полу все еще были заметные следы — оплавленные отверстия от буров и разрезанные сверлами камни. Сонека размышлял о том, как же долго здесь был Альфа Легион. О том, как тщательно они провели приготовления, прежде чем формально заявить о себе.

Совершенно неожиданно для Сонеки, они оставили тьму туннелей и эхо своих шагов позади, выйдя на свежий воздух. Он заморгал и осмотрелся. Они оказались в глубокой, выдолбленной в скале чаше, которую окружал венец древних, высохших утесов. Медные облака наверху раздувались и скручивались в похожие на опухоли силуэты, а ветер доносил мерзкий запах. Даже Астартес обратили внимание на климат, ухудшающийся так, словно сама планета была больна.

— Этот мир разваливается, — промолвил Грамматикус.

Альфарий посмотрел на него. Сонека в первый раз мог видеть сильное, красивое лицо Примарха при дневном свете. В странном освещении помещения, в котором они находились, его темная кожа выглядела зеленовато-серой, а глаза отсвечивали вольфрамом.

Джон Грамматикус внимательно осматривался, изучая это место. Он не видел ни Шира, ни других псайкеров Альфа Легиона, но он их чувствовал. По крайней мере двое были рядом, они следили за ним и были готовы атаковать, если что-то пойдет не так. Глубже в скальной чаше были двадцать Альфа Легионеров. Джон никогда не видел их в таком количестве и в одном месте. Они облачались в свою броню, проверяли болтеры и вынимали из стальных капсул-контейнеров тяжелое оружие. Примерно дюжина обычных людей ходила среди них, помогая с подгонкой брони или поднося оружие и патроны. Большая их часть была одета в разнообразную униформу Имперской Армии, но некоторые носили платки и плащи — обычную одежду местных. Никто из Астартес или оперативников не смотрел на вышедшую из туннеля над обрывом группу. На дальней стороной глубокой впадины, под темной камуфляжной сетью, на похожих на когти опорах стоял тяжелый десантный корабль. Он был необычной, неизвестной Грамматикусу модели.

Джон ощущал слабое пульсирование и трели мощных вокс-передатчиков. Он чувствовал сообщения повсюду: изобильные потоки, вихри сообщений, приливами данных впадающих в информационные моря. Альфа Легион готовился к войне, а это место было только одним из многих плацдармов.

Время быстро уходит…

— Мой Лорд Примарх… — начал Грамматикус.

Инго Пек бросил на него тяжелый взгляд, и Грамматикус заткнулся. Альфарий отвернулся и зашагал вниз по ступеням каменной лестницы к готовившимся на дне космодесантникам. Один из них, наполовину одетый в броню, встал и заговорил с Примархом.

Грамматикус с возрастающим интересом наблюдал это. Разговора он слышать не мог, а для чтения по губам угол был неудачным, но он мог различать их жесты. Более того, он мог их сравнивать. Подошедший и говоривший с Альфарием воин был высоким, даже по стандартам сильно измененных космодесантников. Он во всем повторял Примарха. Их мимика и жесты совпадали до мельчайшей детали. А их лица… Они выглядели как близнецы.

Грамматикус заподозрил, что ошибся, или был невольно введен в заблуждение в своих расчетах. Кто из них был Примархом? Кто был Альфарием? Сколько еще слоев обмана сплел вокруг себя Альфа Легион?

— Кто это? — спросил он Пека.

— О ком ты говоришь? — мрачно ответил вопросом первый капитан.

— Брат, говорящий с Альфарием.

Пек посмотрел на пожавшего плечами Герцога и ответил.

— Омегон.

— Омегон? — повторил Грамматикус.

— Командир разведотряда, — сказал Герцог. Он и Пек захохотали, словно от знакомой шутки.

Внезапно Грамматикус понял, что он видит, и его глаза расширились. Он должен, обязан это проверить. Он потянулся своим разумом…

И телекинетический вопль ворвался в его голову и молотом ударил по черепу. Он заорал и упал лицом вниз.

«Нет, ты этого не сделаешь…» — раздался у него в голове голос Шира.

К нему подбежал встревоженный Сонека. Хеникер внезапно забился в судорогах и упал.

— Пето, все в порядке, — спокойно сказал Пек. — Он просто слишком любопытен.

— Я не понимаю. Он же ничего не сделал. — сказал Пето.

— Ничего, что ты мог видеть, — ответил Герцог.

Лицо Хеникера лежало в песке, он стонал и дергался. Из ушей текла кровь.

— Вы что его убили? — спросил Сонека.

— Ну, для этого потребовалось бы немного больше усилий. — сказал Герцог и поднял свой тяжелый болтер, показывая что знает по крайней мере один надежный способ.

Сонека оттолкнул массивного второго капитана и склонился над Хеникером. Герцог расхохотался и посмотрел на Пека. — А он не трус.

— Поэтому я его и выбрал, — ответил Пек.

Сонека перевернул Хеникера и понял, что его подозрения были почти верны. С уголков рта Конига капала пена.

— Просто дышите, Хеникер. Просто дышите. Медленно.

— Я знаю… — пробулькал тот.

— И молчите.

— Я знаю. — пьяным голосом повторил Хеникер. — Я знаю, как прийти в себя после пси-удара. Просто дайте мне пару секунд.

Он открыл глаза.

— Джон, сэр.

— Что?

— Мое имя, мое настоящее имя — Джон. Так меня зовут.

Сонека кивнул.

Альфарий и говоривший с ним космодесантник поднимались к ним по лестнице.

— Время поговорить, Джон Грамматикус. — сказал Альфарий.

— Но он ранен, — запротестовал Сонека.

— Он достаточно здоров, — сказал стоявший рядом с Альфарием десантник.

Альфарий поднял руку.

— Твое сочувствие делает тебе честь, Пето. Благодарю тебя.

С помощью Сонеки Грамматикус перевернулся и сел прямо, вытирая рот и смотря на высокие фигуры.

— А вы так похожи, — сказал он.

— Это играет нам на руку, — сказал Альфарий. — Анонимность через внешнюю идентичность. Мы все стараемся выглядеть одинаково.

Грамматикус фыркнул и закашлялся.

— Я имел в виду не это.

— Для глаз не измененных людей все Астартес похожи, — сказал Герцог.

— Ты не можешь различить нас, — добавил Пек. — Для тебя мы нечеловеческие существа, созданные по одному шаблону.

Грамматикус покачал головой.

— Это тоже не то, что я хотел сказать, — опираясь на Сонеку он встал на ноги. — Вы слишком похожи. Больше, чем остальные. Лицом, голосом, манерами и телосложением. Как близнецы.

— Ты просто не можешь видеть неуловимые различия в… — начал Альфарий.

— Нет, могу. Действительно могу, — сказал Грамматикус. — Да, для глаз обыкновенного человека вы одинаковы, правда, Пето?

— Да, они все неотличимы, — сказал Пето.

Грамматикус кивнул.

— Для глаз Пето вы все одинаковы, но я могу видеть. Например он, — Джон указал на ближайшего десантника. — Где-то на три сантиметра выше чем вот он. У того более толстые скулы. А у него толще шея и быстрее растут волосы.

— Генетически общие черты, — сказал Пек.

— Нет. Косметические операции для увеличения сходства. Исключая вас… — он посмотрел на Альфария и Омегона. — Вы действительно идентичны.

— Наши различия просто слишком неуловимы для тебя. — сказал Омегон.

— Я сомневаюсь. Я действительно сомневаюсь. Кто из вас Альфарий?

— Я, — ответил Альфарий.

— Хорошо, тогда позвольте мне перефразировать мой вопрос… — сказал Грамматикус. — Кто из вас Примарх?

Альфарий улыбнулся.

— Джон, я думаю, что уже нам пора задавать вопросы. Вы искали нас, преследовали, а потом нашли. Затем вы сделали все возможное, чтобы от нас скрыться. Теперь вы снова к нам пришли. Почему?

— Я послан, чтобы вступить с Альфа Легионом в переговоры, — ответил Грамматикус.

— Тебя послала та самая Кабала, о которой ты говорил? — спросил Пек.

— Да. Меня послали они. Я знал, что это будет опасно, что вы будете мне сопротивляться, поэтому был осторожен. Но обстоятельства изменились, и я пришел к вам открыто.

— Кабала знает, что ты изменил тактику? — спросил Герцог.

— Кабала приказала мне это сделать. — ответил Грамматикус. — Переговоры подождут. Я здесь, чтобы предупредить вас. Эта планета протянет еще от силы один день. Вы должны улететь, дабы не погибнуть вместе с ней.

— Мы пойдем на запад, — сказал Бронци.

Тче кивнул, прижимая карту к поверхности булыжника.

— Это на западе, — согласился он.

— Возможно служебная машина…

Тче покачал головой.

— Нет, внизу и за болотом. Сухая гряда. Чуть дальше на север у нас будет возможность вновь вляпаться.

— Ох, прекрати. — сказал Бронци. — Все кончено, осталось только собрать трупы.

— Мда? — спросил Тче. — А ты небо видел?

— В задницу небо, — ответил Гуртадо.

— Ладно. Скажу только, что болото защитит нас от потенциальной угрозы. — парировал паша.

— Хм. Мне нравится эта мысль. — согласился гетман. Собранные им отряды были слишком слабы и сбиты с толку, чтобы с размаху влететь в середину битву. Если он сможет довести их до дворца, или хотя бы его окрестностей, уксоры смогут должным образом распределить их для усиления других подразделений.

— Отлично, мы выдвигаемся. — Сказал старшему паше Бронци. — Буди их и скажи им куда идти!

Тче побежал, выкрикивая на ходу распоряжения. Другие паши начали их передавать. Джокеры послушно вставали, собирая свои вещи. Солдаты Аутремаров выглядели удивленными приказами.

— Двигайтесь! — заорал на них Бронци. — Сюда, девочки, пора идти!

Большинство из них, включая Джокеров, последнее сорок минут наблюдало достойное для рассказов внукам зрелище: Титаны и танки Хорта со всей своей военной мощью раздавили врага. Это будет основой для завораживающих историй, зрелищем, которое будут вспоминать деды и прадеды.

Это было невероятно. Титаны, обрушивающие пламя ада на землю, медленно шагали по покрытому туманом ущелью, сопровождаемые колоннами танков Занзибарского Хорта. Бронци не мог себе даже представить, сколько тысяч тонн снарядов было обрушено на противника. Он очень сильно бы удивился, если бы там остался хотя бы один живой Нуртиец. Имперская Армия, объединенная с легионом титанов с соседа Земли, Марса — Император, благослови Механикумов!!! — исполнила свое предназначение. Она сокрушила, превратила в пепел…

Она превзошла последнее отчаянное усилие Нуртийцев.

Велико зрелище скрылось из виду. Титаны и поддерживающие их танки исчезли в дымчатой мгле. Бронци все еще мог слышать их выстрелы, видеть вспышки и ощущать дрожь земли от страшных взрывов.

Нуртийский шторм, покров, который на рассвете полностью сокрушил линию укреплений, тускнел и рассеивался. Бронци представлял себе поля выжженного песка, заваленные трупами Нуртийцев и расплющенными останками ящеров, втоптанных в землю, в тлеющих отпечатках ног титанов.

— Вперед, вперед!!! — кричал он. — Шевелите задницами, кретины! Двигайтесь! Вниз в долину и на запад!

Он поднял глаза.

И внезапно понял, каким темным и беспросветным стало небо.

— Нуртийцы обладают артефактом, известным как Черный Куб, — сказал Грамматикус.

— Объясни, что это значит, — потребовал Пек.

— Я не могу. Я не знаю точно, что это такое. Я просто знаю, что он есть. Это устройство, древнее устройство. Старше чем можно себе представить, оно было создано до зарождения человечества. Кабала подозревает, что их использовали во времена, когда галактика была молодой, в войнах между первородными расами.

— Еще один напыщенный, пугающий и лишенный всяческих оснований миф? — начал говорить Герцог.

— Послушай меня!!! — рявкнул Грамматикус. Он использовал свой голос самым убедительным и внушительным образом. Время сдержанности прошло. Он должен заставить их услышать и понять. Рыкнув, он заставил сначала Сонеку, а потом и космодесантников внимательно его слушать.

— Кабала считает, что во вселенной осталось только пять этих адских устройств. Это ритуальное Хаоса. Активированный Куб запускает Черный Рассвет. С этого момента любое живое существо на планете находится в опасности.

— Как активировали Куб? — спросил Пек.

— Кровью. Жертвой крови. Разве вы не видите, Нуртийцы хотят, чтобы вы их убили. Чтобы вы перерезали их всех. Потому что это активирует их оружие.

Порыв вонючего ветра промчался по скальной чаше. Космодесантники и оперативники внизу остановились. Некоторые встали на ноги. Они тоже слушали. — И как можно это остановить? — спросил Альфарий.

— Уже никак. Сейчас слишком поздно, — ответил Грамматикус.

— И что тогда делать?

— Вы должны прекратить это предприятие, немедленно оставить этот мир и убраться на безопасное расстояние. Еще есть шанс спасти Альфа Легион. Более того, если вы будете достаточно убедительны, то сможете спасти и людей экспедиции.

— Наматжира просто не будет… — начал Альфарий.

— Но ты Примарх! По крайней мере, один из вас точно. Используй свое влияние, и вас послушает даже Лорд-Командир! Сделайте это, или просто предоставьте его — его судьбе. Важно лишь то, что… Альфа Легион слишком важен, чтобы погибнуть настолько бессмысленным образом.

— Так ты здесь чтобы спасти нас, Джон? — спросил Омегон.

— Почему ты так о нас заботишься? — поинтересовался Альфарий.

Грамматикус вздохнул.

— Потому, что я — посол, посланный чтобы начать диалог между Кабалой и вами. Я это уже говорил вам. Я уже говорил это Пеку. Я уже говорил это, пока была возможность. Но было нельзя вас убедить осторожно. Следуйте за мной, покиньте эту планету, избегните гибели вместе с ней, и я приведу вас в место откровений.

— Я не убегу от битвы, — сказал Альфарий. — Я взял на себя обязательства. Я не могу просто собрать свои вещи и сбежать, если я дал клятву.

— Что, в самом деле?

Грамматикус и космодесантники уставились на Сонеку.

— Пето, ты что-то сказал? — тихо спросил Пек.

Сонека запнулся.

— Да. Я сказал… Хотел сказать… Что вы это делаете. Я это видел.

Глаза Альфария сузились.

— Пето?

— Ваша главная черта — прагматизм, бесцеремонный прагматизм. Простите, я не ставил под вопрос вашу отвагу и честь, но это то, что есть в вас. Вы делаете то, что нужно для достижения великой цели.

Альфарий подошел к нему на шаг ближе.

— Ты внезапно стал специалистом по воинской этике Альфа Легиона?

Пето покачал головой.

— Я только сказал о том, что видел своими глазами. Без оговорок или сомнений, вы делаете то, что необходимо для победы. Оставленные мной на земле Тель Утана Танцоры подтвердили бы это.

— Ты считаешь нас безжалостными психопатами, — сказал Альфарий.

— Вы — самый эффективный из созданных на Терре механизмов войны. — сзади раздался голос Грамматикуса. — Разве это настолько плохое определение?

Последовало долгое молчание, нарушаемое только порывами ядовитого ветра. Альфарий смотрел на Омегона, а затем резко кивнул и повернулся к Герцогу и Пеку.

— Передайте Легиону приказ сниматься и готовиться к немедленному отступлению. Срочная схема эвакуации, отряд за отрядом, стандартная схема перемещения… — Он посмотрел на Грамматикуса. — Какая дистанция безопасна?

— Окраины системы хватит, — ответил Грамматикус.

Альфарий повернулся обратно к капитанам и продолжил.

— Перемещения на границы системы. Исполняйте.

Оба капитана отсалютовали и быстро пошли прочь, грохоча приливами приказов в вокс-сети.

— Сообщи Лорду-Командиру, что я встречусь с ним через полчаса. — повернулся Альфарий к Омегону. Затем он посмотрел на Грамматикуса. Тот взглянул прямо в глаза Примарху. — Джон, если окажется, что ты играл с нами в глупые игры, если окажется, что это был некий трюк или обман, то я лично казню тебя, а затем выслежу и уничтожу твою замечательную Кабалу.

— Это будет вполне обоснованно, сэр, — ответил Джон Грамматикус.

Глава первая Окрестности Гидра Тертиус 42, пять месяцев спустя после гибели Нурта

Пластина замка рядом со шлюзовой камерой считала отпечаток его руки слабой вспышкой света. Двери начали открываться. Он поднял тяжелые сумки, повесил себе на плечи и вошел внутрь.

— Добрый день, Джон.

Джон Грамматикус улыбнулся.

— Привет, Пето. Уже наступил следующий день?

— Да, — ответил Пето Сонека, ставя сумку на стальной стол.

— Сам бы я об этом не узнал, — подметил Грамматикус.

Подобным разговором для них начинался каждый день.

Отсек был достаточно большим для того, чтобы бесцельно слоняться по нему. Койка, два стула, стол, резервуар с водой на одной из стен и биотуалет — вот и весь интерьер. Окна отсутствовали, но свет горел постоянно, и, после длившихся неделями тихих жалоб, Грамматикусу выдали защитные очки для глаз, чтобы он мог имитировать ночь. Сонека никогда не закрывал за собой шлюзовую камеру. Она оставалась открытой, дразняще открытой на протяжении каждого визита. Он полагал, что это делалось для некоего сковывающего психологического эффекта. Он не закрывал дверь потому что ему приказали это не делать.

Из-за рециркулируемого воздуха, застоявшегося запаха туалета и плохого освещения отсек выглядел отталкивающе, но, несмотря на окружение, в котором он вынужденно оказался, сам Грамматикус всегда был чист. Они давали ему сменить белье каждые три дня, и он мыл одежду в тазике. Бритву ему не выдали и у него выросла борода, словно у какого-нибудь старого генерала.

Сонека открыл сумку и начал доставать ее содержимое.

— Что у нас сегодня? — нарочито весело спросил Джон.

— Холодное мясо, сэр, — тем же тоном ответил Пето, вынимая маленькие свертки в бесцветной бумаге. — Банку маринованных овощей, бутылку вина, буханку хлеба и витаминную добавку.

— Настоящий пир, — заметил Грамматикус.

— А еще есть сыр. Он особенно хорош, — согласился Сонека.

Они сели по разные стороны стола и начали разбирать еду. Сонека достал пару тарелок, чашек, ложек и ножей из сумки, а затем положил ее на пол.

Грамматикус взял нож и начал разрезать кусок сыра. Сонека вытащил пробку из бутылки и начал разливать вино по стаканам. Они двигались спокойно и неторопливо, как давно знакомые друзья. Пять месяцев общих обедов сделали свое дело.

— Как спалось? — спросил Пето, протянув Джону одну из кружек.

— Пето, мне плохо спалось последние десять веков, — ответил Грамматикус. — Но я не должен жаловаться. У меня есть все основания считать свою миссию успешной.

— Правда?

Грамматикус, потягивая вино взял кусок хлеба, а потом поставил кружку в середину стола и показал на нее пальцем.

— И что? — спросил делающий себе бутерброд Сонека.

— Рябь, Пето. Рябь.

Далекая вибрация, слишком слабая для органов чувств, прошла по палубе и передалась на стол и кружку. Тонкие круги расходились по поверхности вина как на экране сенсора.

— Скорость двигателя изменилась, — сказал Грамматикус. — Я думаю, что мы замедляемся для перехода.

Сонека с усмешкой кивнул.

— Да от тебя ничего не скроешь.

Жующий Джон лишь поднял брови.

Когда они закончили есть, Пето сложил вещи в сумку и попрощался с Грамматикусом. Закрывая за собой шлюзовую камеру, он видел как пристально Джон смотрел на него, продолжая сидеть за столом.

Сонека чувствовал себя одиноко с момента закрытия шлюза. Хотя он, честно говоря, не мог назвать Грамматикуса другом, агент Кабалы был самым близким подобием настоящей человеческой компании за последние полгода. Жизнь среди Астартес оказалась странным опытом, и новизна ощущений быстро прошла.

Первый капитан оттачивал технику ближнего боя в своей комнате. Одетый в накидку без рукавов, он отступал и поворачивался в очереди из парирований, блоков и ответных выпадов тренировочным мечом из прочного дерева. Восемь окружавших его оперативников повторяли его движения. Удивительно было наблюдать за поразительной четкостью этих движений. Сонека стоял у люка и наблюдал, пока Пек не обозначил коротким кивком перерыв.

Вереница оперативников прошла мимо Сонеки. Одним из них был Танер, человек с которым Бронци забрал его той судьбоносной ночью. Танер поприветствовал Сонеку легким кивком. Между агентами не завязывалось дружбы. Каждый из них существовал в своем замкнутом мирке службы и долга. Сонека и не надеялся подружиться с Астартес, поскольку их различия были слишком очевидны, но поведение оперативников ставило его в тупик. Они все еще были людьми, людьми, объединенными общей целью, но для них это ничего не значило. Пето никогда не встречал столь разрозненное общество людей. Нормальные отношения воинского товарищества отсутствовали. Никто не говорил, кем они были до этого, откуда они. Никто не предлагал выпить и не рассказывал забавные истории. В каком-то смысле они были больше космодесантниками, чем людьми.

Пек подозвал Сонеку.

— Пето, как сегодня Джон? — спросил он, кладя свой тренировочный меч обратно на полку.

— Точно так же как и всегда: сдержан и терпелив. Он понял, что мы приближаемся к цели. Это немного подняло ему настроение.

Пек кивнул.

— Что-то еще?

Сонека пожал плечами.

— Да, есть кое-что. Сегодня он не спрашивал меня о Рахсане.

— Нет?

— За последние пять месяцев это впервые. Я всегда ему говорил, что в свое время он ее увидит, но сегодня он не спросил меня о ней..

— Хорошо, по крайней мере тебе не надо было врать, — ответил Пек.

— А этого и так не было.

Пек начал завязывать шнурки на своих тяжелых сапогах.

— Следующие несколько дней ты будешь мне нужен, Пето. Операции скоро начнутся, и мне нужно чтобы ты сообщал обо всем, чего ты сможешь добиться от Грамматикуса. Ты провел с ним больше времени, чем кто-либо другой.

— Я не претендую на то, что знаю его, — ответил Сонека. — Он не сильно мне доверяет.

— Никто из нас его не знает, — сказал натягивающий свой длинный плащ Пек. Он вздохнул. — Иногда мне хотелось бы, чтобы мы просто вырвали все тайны из его головы. Ширу могло бы это понравиться.

Сонека знал, что Альфа Легионеры всерьез спорили о лучшем способе использования Грамматикуса. Было решено, что это не благоразумно делать, из-за риска потерять единственную связь с Кабалой.

— Мы уже далеко зашли по этому пути… — сказал Пек. — И мы все еще не уверены, что он не врет.

— О Нурте он нам не солгал, — сказал Пето.

Нурт погиб пять месяцев назад, точно таким образом, как говорил Джон Грамматикус. Последний, так и не начавшийся день, превратился, темнея и сгущаясь, в первобытную ночь. Атмосфера превратилась в токсичный коктейль из пепла и соли, а ураганы разорвали поверхность и заставили моря кипеть.

Лорд Наматжира сперва категорически отверг приказ Альфария бросить Нурт. Он рассмеялся в лицо Примарху из-за идеи позволить столь тяжело заработанной победе выскользнуть у него из рук. Но когда ухудшились условия, его насмешливый хохот прекратился, и даже ему стало ясно, что остаться на планете будет самоубийством. Напуганный силой и мощью собирающихся гибельных штормов, Наматжира приказал начать отступление.

Последовала суматоха. Ни одна армия размером с шестьсот семидесятую экспедицию не могла быть быстро высажена или эвакуирована даже по срочным схемам. Волны посадочных судов и тяжелых транспортов бросали вызов ураганным ветрам, чтобы приземлиться на в спешке созданных точках эвакуации, куда быстро стекались потоки солдат. Технику и аванпосты бросили. Целые подразделения, пытавшиеся добраться до эвакуационных сборных пунктов, были потеряны в наползающей тьме. Некоторые полностью нагруженные транспортные суда не смогли прорваться через бушующую атмосферу обратно на орбиту. Некоторые вернулись на корабли с пустыми отсеками, не сумев засечь посадочные зоны или эвакуируемых солдат.

Наполненный паникой кошмар эвакуации продолжался чуть более семнадцати часов. Почти половина сил экспедиции не смогла пережить его. Трудности извлечения тяжелой техники означали, что танковые бригады понесли особенно тяжелые потери. Принцепс Жевет открыто угрожал Наматжире. Из-за нехватки сверхтяжелых транспортов шестеро его титанов остались на поверхности. Неделю спустя принцепс отделил свои силы от шестьсот семидесятой экспедиции и вернулся на Марс, предупредив Лорда-Командира, что он может больше никогда не рассчитывать на сотрудничество с Механикумами.

Никто в экспедиции Империума не видел убивший Нурт объект. Не было никаких предположений о его размере, конструкции или способе действия. Никто даже не знал, точно ли это был Куб. Никто не мог объяснить его работу, или хотя бы описать ту погибель, которую он выпустил на планету, хотя это было похоже на стремительное разложение, болезнь поражающую органические и неорганические структуры.

Хотя разумы Имперцев ощутили это. Его раскаленный поцелуй покинул границы исчезающей атмосферы и ударил по астротелепатическим отделам убегающей экспедиции. Это вызвало галлюцинации и безумие. Уксоры Гено Хилиад ощутили это слабее, но чувствовали то же самое. Между собой они пришли к выводу, что это прозвучало как хныканье и визжание какого-то демона, пробудившегося и обнаружившего себя запертым в бесцветном, непроницаемом цилиндре, в который превратился Нурт.

Пето Сонека все еще снилась суматоха того дня. Он никогда больше не спал спокойно. Если ему не снились кружащиеся, наползающие, чтобы уничтожить их всех черные облака, ему снились неприятные сны о диоритовых головах, или о стихе, засевшем в глотке Дими Шибана.

Глава вторая Высокая орбита, Гидра Тертиус 42, вторая половина дня

Когда вошел Сонека, Грамматикус уже был одет и готов идти. Они сидел за металлическим столом и выглядел крайне взволнованным.

— Подозреваю, что он готов поговорить со мной, — сказал Джон.

— Это так.

— Наконец-то, — произнес Грамматикус и встал на ноги. — Мы на высокой орбите?

— На высокой орбите Гидры Тертиус 42. Интересный выбор места, Джон.

Грамматикус улыбнулся.

— Ее выбрали как дань уважения к эмблеме Альфа Легиона. Они это оценили?

— Думаю, они только стали подозрительнее. Хотя они всегда подозрительны.

Грамматикус засмеялся, но Пето слышал в его смехе нервные нотки.

— Джон. Я не совсем понимаю, зачем тебе это надо, но возьми себя в руки, если хочешь достигнуть своей цели. Ты напряжен, ведь ты пробыл здесь слишком долго. Успокойся. И, прошу тебя, не будь резок и не шути с ними.

Грамматикус кивнул и, откашлявшись, сделал глубокий вдох.

— Понимаю, спасибо за совет. Я действительно очень напряжен.

Они вместе вышли из камеры. Грамматикус в последний раз оглянулся через плечо, словно ожидая увидеть там себя…

Сонека вел его по тусклым металлическим коридорам отсека для заключенных, мимо пустых камер, через две двери, которые он открыл, приложив руку к замковой пластинке.

— Как рука? — спросил Грамматикус.

— Лучше, чем старая, — ответил Пето.

Они вошли в один из центральных коридоров боевой баржи. Палуба была сетевидной, а сам проход настолько обширным, что по нему мог свободно проехать танк. Казалось, что сделанные из олова и меди, освещенные холодным, розовато-лиловым светом горизонтальных ламп, стены навсегда остались позади. Эхо их шагов разносилось по пустым коридорам.

— А они тебе доверяют, — заметил Грамматикус.

— В смысле?

— Они послали тебя за мной без сопровождения.

— Джон, если ты забыл — это боевая баржа космодесанта, один из самых защищенных космических кораблей в человеческом космосе. Куда тебе бежать?

— Верно. Но все-таки, они тебе доверяют, — сказал Грамматикус. — Ты никогда не задумывался, почему они позволили тебе это сделать?

— Сделать что?

— Побрататься со мной. Обедать со мной каждый день.

Сонека сделал печальное лицо.

— Я не спрашивал. При всем уважении, я такой же пленник, как и ты.

— Но ведь ты должен был подумать об этом, — настаивал Джон.

— Я полагаю, — ответил Сонека, — что они решили, что ты больше расскажешь мне, чем любому из них, как человек человеку.

— Чем бы я ни был на самом деле, — фыркнул Грамматикус.

— Сонека посмотрел на него.

— Действительно, я спросил у них разрешения. Они не похожи на меня, они даже не едят, во всяком случае, я этого не видел. Первые несколько дней я ел один, а потом относил еду тебе. Было бы глупо не объединить эти два дела.

— И они разрешили?

— Они согласились. Конечно, я быстро понял, чего они хотят на самом деле. Они хотели, чтобы я наладил с тобой взаимоотношения, чего никто из них лично не смог бы сделать.

— И их не беспокоит то, что я могу на тебя как-то… как-то повлиять?

Сонека посмотрел Грамматикусу в глаза.

— Подозреваю, что они на самом деле этого хотят.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты не посмеешь ничего делать с одним из них, но с обычным оперативником… Наверняка им очень интересно то, что они смогут узнать о тебе, если ты это сделаешь.

Грамматикус поджал губы.

— Ты очень восприимчив, Пето. Так ты думаешь, что неким образом угодил ко мне в рабство?

Сонека пожал плечами.

— Откуда мне знать? Я знаю, что ты опасный человек, способный достичь словами того, чего не могут сделать титаны Лорда-Командира. У меня такое впечатление, что мы просто разговариваем как друзья. Не думаю, что ты добиваешься чего-то другого.

Джон кивнул.

— Конечно.

Немного погодя, Грамматикус резко остановился и оглянулся через плечо.

— В чем дело? — спросил Сонека.

— Я думал… — начал Джон. — Думал, что слышал…

— Слышал что?

— Мне казалось, что я слышал ее. Она звала меня, — ответил агент Кабалы.

— Джон, это просто твое воображение.

За время долгого пути между отсеком для заключенных и комнатой для совещаний они не видели никаких признаков жизни, не считая двух гладких, похожих на пауков сервиторов, работавших у стены, и жужжащего кибердрона, промелькнувшего у них над головами и скрывшегося в конце коридора.

Вход был закрыт огромным противовзрывным щитом, на маслянистой поверхности которого была выгравирована эмблема гидры. Сонека уже видел большинство отсеков баржи, и все они выглядели простыми, экономными и функциональными. Это было первым увиденным им украшением.

Когда они приблизились, щит начал подниматься, тонкие зубчатые опоры выходили из отверстий в палубе.

Он поднимался, подобно решетке у входа в крепость.

Зал за ними был полностью погружен во тьму, хотя сразу становилось ясно, что он огромен.

На расстоянии двадцати метров перед ними на массивном стальном троне сидел одетый в доспехи Альфарий, освещаемый янтарным светом одинокой лампы. Шлем лежал по правую руку от него.

— Ближе.

— Джон Грамматикус, лорд, — начал Сонека.

— Благодарю тебя, Пето. Останься.

Сонека кивнул и отошел в сторону.

— Джон, — сказал Альфарий.

— Великий лорд.

— Думаю, пора подводить итоги, — сказал Альфарий. — Твое содействие учтено.

— И я буду продолжать помогать вам по мере сил, — сказал Грамматикус.

— Мы находимся на высокой орбите указанного тобой мира, — начал Альфарий, — А флот экспедиции прибудет примерно через девять часов. Как только он будет здесь и займет позиции, мы начнем высадку на планету.

Грамматикус сглотнул.

— Это говорит о подготовке к войне, как и ваша броня.

Альфарий кивнул.

— Я не хочу войти в неизвестность безоружным, Джон. Ты сообщил мне, что Кабала просила привести меня сюда. Сказал, что они хотят обсудить со мной важные вопросы. Я люблю дискуссии, и буду рад возможности познакомиться с новыми разумами и идеями, но я не дурак. Имперская Армия и мой Легион готовы. Малейший намек на неискренность и предательство с вашей стороны, и ваша Кабала, если конечно она здесь, будет уничтожена.

— Делайте то, что считает нужным, лорд. Но я могу сказать, что Кабала не сочтет угрозу приятной. Они предпочли бы начать переговоры с вами без действующего на нервы присутствия армии. Впрочем, думаю что Кабала приняла во внимание такую возможность. Они считают вас полководцем, и вы будет действовать, как вам диктует ваша природа. В конце-концов, именно это ваше качество особенно их интересует.

Альфарий снова кивнул и поднял левую руку.

— Значит, мы сделали первые шаги к взаимопониманию.

Раздалось несколько тяжелых металлических ударов, и в комнату начал проникать свет. Вся правая стена втягивалась в потолок. Сонека понял, что огромные противовзрывные затворки ранее загораживали обзорный экран. Свет, желтый и не слишком-то яркий, подобно летнему туману, вливался под поднимающимися затворками и медленно наполнял комнату.

Зал совещаний оказался таким же большим, как и ожидал Пето, с черным решетчатым полом, большими переборками из грубого металла и сводчатым потолком. Все в нем купалось в дымчато-золотом свете. У внутренней стены, за огромным неукрашенным троном Альфария, стояли тридцать пять закованных в броню Альфа Легионеров, казавшихся монументальным статуями. Все это время они безмолвно стояли во тьме.

Все они были капитанами или командирами отрядов. Сонека узнал Пека и Герцога по знакам отличия их рот, Омегона, по почти черной броне, и Ранко в огромном доспехе терминатора. В золотом свете они сияли подобно призрачным видениям.

Их видел и Грамматикус. Сонека увидел в его глазах внезапную вспышку страха.

Альфарий встал на ноги. Затворки полностью втянулись в потолок, и вид через огромный обзорный экран был столь же поразительным, как и огромные воины, появившиеся из тьмы. Эта часть космоса, гораздо более глубокого, чем когда-либо видел Сонека, была наполнена далеким звездами, при свете Солнца казавшимися пятнами пыли. Потоки сияющего газа, многоцветного и неуловимого как крылья мотылька, тянулись через космос, накрывая звезды подобно вуали, из-за чего некоторые звезды блестели как многогранные драгоценные камни, оттеняя другие, тусклые как необработанная галька.

Рядом, на расстоянии примерно в сто пятьдесят миллионов километров, светило бледно-красное солнце, из-за света которого все казалось погруженным в янтарь. Гораздо ближе, прямо под ними, находилась ночная сторона планеты. Альфарий указал на солнце. Гололитические графики немедленно высветились на обзорном экране, сделав набросок звезды и зафиксировав ей. Завитки колонн вычислений и блоки статистических данных заполнили экран.

— Стоп. Уменьшить освещение и увеличить в шесть раз, — приказал Альфарий.

Голо-проектор замерцал и поместил отлично подогнанное и увеличенное изображение звезды в центр экрана.

— Гидра 42, — сказал Альфарий. — Древняя звезда, второго поколения, с небольшим содержанием металлов. Ее жизнь подходит к концу. Гидра 42, Джон. Не будешь ли ты любезен это прокомментировать?

Грамматикус выглядел опешившим.

— Лорд? — сказал Сонека.

— Говори, Пето.

— Насколько я могу понять, Гидра 42 была выбрана в знак почтения Легиону. Скрытая шутка, если хотите. Я думаю, что сейчас Джон сожалеет о легкомысленности этого жеста.

Альфарий кивнул.

— Так… — сказал Грамматикус, закашлявшись, но сохранив спокойствие. — Так и есть, лорд. Здесь нет неуважения или обмана. Гидра 42 была выбрана из-за вашей эмблемы.

— Такой символизм является типичным для Кабалы? — спросил Пек.

— Нет, — ответил Грамматикус.

— Отлично, — фыркнул Омегон, — потому что это просто ребячество.

— У Гидры 42 есть шесть планет, — продолжил Альфарий. — Мы находимся на орбите выбранной тобой третьей планеты, называемой Альфа Тертиус 42.

— На орбите Эолиф. — сказал Грамматикус.

— Повтори.

— Эолиф, — повторил Грамматикус. — Кабала называет Гидра Тертиус 42 Эолиф.

— Отмечено. Изолировать и увеличить.

Графики вернули звезду на ее начальную позицию, а затем окружили темный шар внизу, разделили его на части и переместили в центр экрана. Еще больше графиков появилось на проекции.

— Маленькая и незапоминающаяся, — продолжил Альфарий. — Разрушаемая ужасной погодой и токсичными осадками. По нашим меркам непригодна для жизни, авто-пробы зарегистрировали лишь базовую ксено-фауну.

Он сделал паузу, а затем приказал.

— Охарактеризовать.

Экран показал пестрые графические изображения поверхности планеты, а затем накрыл их полосками климатических графиков. Мир был похож на серый, покрытый пятнами ирис.

— Другим словами, тихое местечко, — сказал Альфарий, — совершенно непригодное для жизни людей. И все же…

Он вновь остановился.

— Увеличить.

Экран быстро приблизил небольшой участок планеты и выделил круг белого тумана, казавшийся островком в мелькающих серых облаках.

— В южном полушарии планеты, — продолжил Альфарий, — мы обнаружили зону в триста километров, которая обладает зачатками пригодной для дыхания человека атмосферы. Каковы шансы возникновения подобных условий?

— И действительно каковы? — изрек Грамматикус.

— Может, ты объяснишь?

Грамматикус сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и ответил.

— Это и есть место встречи. Стихийные процессоры начали работать пять лет назад, чтобы подготовить это место к вашему прибытию. Им едва хватило времени на создание более-менее приличного микроклимата, но результат вполне приемлем.

— Перестройка атмосферы? — спросил Герцог.

— Именно, сэр.

— Увеличить детали, — приказал Альфарий. Выделенное изображение белого тумана несколько раз моргнуло, когда изменялся масштаб и растворялся облачный покров, когда взгляд проникал сквозь прорехи тумана и видел детали поверхности. Сонека пристально смотрел. Ему казалось, что он может различить гряду холмов, а возможно даже гор, холодных, серых и видных с небес, и глубокие впадины темных долин. В центре местности, среди высочайших пиков, были неотчетливые очертания, отпечаток какого-то сооружения.

— Думаю, это особенно интересно, — продолжил Альфарий, — эта постройка напомнила мне кое-что, — он посмотрел обратно на экран и поднял руку. — Вывести запись архива № 6371. Провести сравнительный анализ.

Вторая графическая вкладка появилось рядом с первой, показывая другую орбитальную запись, сделанную при других обстоятельствах. Другой мир. Сеть пунктирных линий быстро связала зоны на вкладках, и стало ясно видно множество общих черт. Затем они сдвинулись и перекрыли друг друга. Структуры на поверхности совпадали с пугающей точностью.

— Архив № 6371 — орбитальная запись Порта Мон Ло.

Последовала долгая пауза.

— Подобная структура была в эпицентре почти уничтожившей нас атмосферной аномалии. — сказал Альфарий. — И ты привел нас к ее двойнику на планете, где еще идет перестройка атмосферы.

— Я понимаю как это выглядит… — согласился Джон.

— Джон! — прошипел Сонека.

Грамматикус посмотрел на Альфария и уважительно склонил голову.

— Простите, лорд.

Затем он подошел к экрану и остановился достаточно близко, чтобы указать на конкретные детали.

— Они одинаковы потому, что оба мира были местами привала.

— Объясни этот термин, — потребовал Пек.

— Конечно, — сказал Джон. — Кабала очень древняя, и она состоит из множества разных… видов ксеносов, как вы говорите. У них нет общего происхождения или родного мира. С самых первых дней, после момента ее основания, они кочевали, перемещаясь от звезды к звезде, подобно людям, состоящим при дворе королей древней Терры.

— И сколько времени они проводят на одной планете? — спросил Омегон.

— Столько, сколько они хотят, сэр, — ответил Грамматикус, — или сколько им нужно. За века она построили зоны привала на многих мирах, из которых состоят их длинные и переплетающиеся дороги. Если угодно, посадочные поля. На некоторых мирах, и Нурт тому хороший пример, аборигены поселились в этих зонах, не зная об их изначальном предназначении.

— Это подразумевает значительную трату времени, — заметил Пек.

Грамматикус печально кивнул.

— Вам стоит принять во внимание продолжительность существования Кабалы. Зону привала в Мон Ло построили примерно двенадцать тысяч лет назад. Зона на Эолиф гораздо старше, ей приблизительно девяносто тысяч лет. Именно во время прошлого визита Кабалы на Нурт, они поняли, какая там развивается культура, и выбрали эту планету, чтобы показать вам…

— Погоди. Ты сказал девяносто тысяч лет? — спросил Альфарий.

— Да, Лорд Примарх.

Альфарий несколько секунд это обдумывал.

— Продолжай.

— Я… Я несколько сбился, сэр, — сказал Грамматикус. — Мало что еще нужно объяснять. Кабала подготовила место встречи. Вы прибыли, чтобы встретится с ними, — он снова откашлялся. — Я думаю, что пора закончить с этим делом. Я ваш ключ, сэр. Доставьте меня на поверхность, и…

— Секунду, — сказал Омегон. Он вышел из строя наблюдавших Астартес и подошел к обзорному экрану. На мгновение Пето показалось, что он хочет нанести вред Грамматикус, но он просто задумчиво посмотрел на темную сферу под ними. Он снял свой шлем.

— Джон Грамматикус, ты привел нас сюда смутными историями о надвигающемся катаклизме, и нашей роли в его предотвращении. Я хотел бы узнать чуть больше, прежде чем Легион начнет высадку.

Грамматикус громко захохотал.

Омегон сурово посмотрел на него.

— Простите, лорд Омегон, — сказал Джон, не сумев скрыть своего веселья, — Но вы привели сюда целую военную экспедицию через огромное расстояние, руководствуясь моими «смутными историями». Насколько я вижу, вы готовы говорить прямо. Хватит кривить душой.

Омегон посмотрел на него.

— Первый капитан Пек сказал, что ты описал грядущий катаклизм как войну против Хаоса.

— Это так, сэр, — ответил Грамматикус, — хотя война с Хаосом и идет со времен юности Галактики. Впрочем, наш вид сейчас стал эпицентром этой войны, а Империум полем битвы. Кабала провидела, что события, которые произойдут в ближайшие годы, определят не только нашу судьбу, но и судьбу всех остальных рас.

Омегон повернулся к планете.

— Пек вспомнил, что в Мон Ло ты говорил кое-что еще. Он сказал, что ты описал грядущее как «великую войну с самими собой». Это описание гражданской войны, Джон Грамматикус.

— Да, — ответил все еще пристально смотревший на лицо гиганта Джон.

— В Империуме не может быть гражданских войн, — сказал подошедший к ним Альфарий. — Это просто невозможно. План Императора…

— Утопия, — нагло переил Грамматикус. — Обреченная так и не достигнуть свих целей. Прошу вас. Альфа Легион — самый прагматичный и расчетливый из всех. Вы не следуете дословно принятым идеям, как люди Жиллимана, и не погрязли в диких племенных традициях, как воины Русса. Вы не решительные дуболомы, как знаменитые сыны Дорна, и не бешеные психопаты, как монстры Ангрона. Вы не ослеплены догмами Империума как остальные. Вы мыслите самостоятельно!

— Это — самая близкая к ереси вещь, которую когда-либо говорили в моем присутствии, — тихо сказал Альфарий.

— И поэтому вы выслушаете меня, — сказал Джон, — ведь вы можете узнать истину, когда услышите. Вы принимаете в свои ряды только самых образованных и умных. Вы мыслите самостоятельно!

Он стоял между гигантами, действуя по своему плану. Сонека улыбнулся, увидев, как к Грамматикусу вернулась уверенность.

— Император выбрал идеальную утопию, — объявил Грамматикус, — которая хороша, когда к ней движешься. Она воодушевляет и движет массы, дает солдатам точку опоры, но это всегда только утопия.

— Мы обсуждали этот вопрос, — тихо сказал Пек.

— И? — спросил Грамматикус.

— Мы пришли к выводу, что подобные идеалы становятся абсолютным препятствием для выживания вида, — ответил Пек.

— Никто не может достигнуть, или даже приблизиться к состоянию совершенства, — заговорил другой капитан. — Потому что совершенство — идеал, недостижимый для несовершенных существ.

— Лучше управлять недостатками людей, удерживая их на неизменном уровне. — добавил Пек.

Грамматикус кивнул.

— Спасибо за вашу точную оценку, я аплодирую вашей дальновидности, — он повернулся к Альфарию. — Сэр, Империум готов взорваться. В зоне привала на Эолиф Кабала ждет возможности показать вам как лучше, как выразительно сказал первый капитан, управлять недостатками людей.

Альфарий глубоко вздохнул и посмотрел на Джона.

— Я удивлюсь, если не пожалею в грядущие годы о том, что не казнил тебя прямо здесь.

— Гражданская война, сэр, — предостерег его Грамматикус. — Подумайте об этом.

Альфарий покачал головой.

— Думаю. Джон, у моих братьев бывают распри и ссоры, они ссорятся друг с другом, но это делают любые родичи, и это может привести разве что к синякам. Не к крови. Я прибыл в эту семью позже всех, но я уже знаю ее устройство. Например, Робаут презирает меня, а я его игнорирую… Но, для начала гражданской войны, Примарх должен желать брату-примарху смерти, а этого просто не может быть. Это невозможно. Теперь нами руководит Мастер Войны и…

— Мастер Войны? — тихо повторил Грамматикус.

— Воителем стал Хорус Луперкаль, — ответил Альфарий.

— Как давно? — спросил Джон. Его лицо внезапно стало очень внимательным.

— Пять месяцев назад, после великого триумфа на Улланоре. Император покинул Великий Крестовый Поход и назвал своего первого сына Мастером Войны. К сожалению, из-за отступления с Нурта и наших дел я не смог лично присутствовать на церемонии. Но обычно я и так сторонюсь их и высылаю своих представителей.

— Хорус уже Мастер Войны… — прошептал Джон Грамматикус и тяжело опустился на палубу, тряся головой. Космодесантники наблюдали за ним, как взрослые за готовым впасть в истерику ребенком.

— Джон, в чем дело? — спросил Омегон.

— Уже… — бормотал Джон, качая головой. — Так быстро. Два года, он говорил про два года. У нас их больше нет.

— Джон?

Грамматикус старался не смотреть на окружающих его космодесантников. Когда подошедший к нему Сонека поднял его на ноги, Джон дрожал.

Шмыгнув носом, Грамматикус посмотрел на Альфария.

— Хорус станет катализатором. Лорд, прошу вас отправить меня на место встречи. Возьмите с собой любое сопровождение, которое хотите. Я буду вашим тайным паролем. Я укажу вам присутствие Кабалы и поручусь за вас. Это должно быть сделано. Времени больше нет. Хорус — Мастер. Хорус — Мастер Войны…

— Пето, отведи Джона обратно в камеру, — приказал Пек.

Удерживая Джона на ногах, Сонека ответил коротким кивком.

Джон начал сопротивляться.

— Я должен попасть вниз первым! Я должен указать путь!!!

Пето взял его в захват и потащил к выходу.

— Мы начнем высадку в район места встречи, как только прибудет флот экспедиции, — сказал Альфарий.

— Вы зря тратите время! — кричал боровшийся с Пето Грамматикус. — Вы попусту тратите ценное время!

— Уведите его. — приказал Альфарий.

Сонека открыл ладонью замок и втолкнул Грамматикуса внутрь.

— Я не понимаю твоих выходок, Джон. — сказал он, разминая руки.

— Пето, ты ничего не понимаешь. — проворчал Грамматикус, поднимаясь с пола. — Хорус уже стал Мастером Войны. Ты догадываешься, что это значит!?

Пето пожал плечами.

— Это значит, что наше время вышло, а война по сути уже началась!!! Пето, ты должен мне помочь. Я должен попасть вниз. Должен указать путь. Нельзя позволить Альфа Легиону отправиться туда вслепую. Это все разрушит. Кабала не ответит на угрозы. Пето, прошу тебя.

— Джон, я ничем тебе не могу помочь.

«Пожалуйста, Пето!»

Сонека отшатнулся, точно ужаленный.

— О… Не делай так больше!

— Извини, извини… — забормотал Грамматикус. — Пето, мне жаль, но ты должен мне помочь!

— Примарх отдал другие приказы. Я не могу.

— Пето…

— Я не могу!

— Ради Терры. — сказал севший на койку Грамматикус. — Альфа Легион должен быть рекрутирован, пока не стало слишком поздно, а я должен открыть путь.

— У меня нет возможности. — сказал Пето.

— Ты все это ненавидишь!

Сонека кивнул.

— Да, мне это осточертело. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким. Я все меньше и меньше доверяю Альфа Легиону, а других оперативников почти презираю. Не знаю, во что я ввязался, но я это ненавижу. День за днем…

— Тогда помоги мне!

— Как?

— Они верят тебе! Доверяют!

Сонека покачал головой. — Не могу. Мне жаль, Джон, но я не могу.

— Пето!!! — заорал Грамматикус.

Пето помахал ему рукой, и шлюз резко захлопнулся.

Сонека шел обратно по мрачным железным коридорам отсека для заключенных. В его дальнем конце, когда он уже не слышал яростных криков Грамматикуса и ударов его кулаков по шлюзу, Пето прислонился к стене и сполз на пол…

— Пето?

Он не слышал, как тихо открылись двери. Сонека вскочил, протирая глаза.

— С ним был трудно? — спросил его Пек. — Он использовал на тебе какие-то трюки?

Пето кивнул.

— Да, сэр.

— С тобой все в порядке? Ты можешь продолжать работу? Если хочешь, я могу отправить к Грамматикусу другого оперативника.

— Нет, сэр, — ответил Пето Сонека. — Вы дали мне задние, и я его выполню.

Инго Пек кивнул.

— Тогда действуй.

Глава третья Гидра 42 Тертиус, высокая орбита, четырнадцать часов спустя

Автоматический голос прозвучал на основной палубе:

— Движение до установленной отметки! Движение до установленной отметки! Посадка начнется через тридцать три минуты!

Объявление все повторялось и повторялось, прорываясь через какофонию машинного шума и криков, эхом разносящихся по обширной платформе.

Объятая столбами пара, еще одна группа десантных кораблей поднялась из сервисных доков на лифтах обслуживания. К ним уже бежали летчики в коричневых комбинезонах, чтобы отсоеденить болты от шасси с помощью силовых узлов, и сервиторы, ощетинившиеся рабочими инструментами. Наверху, на подъемной платформе ангара, раскачивались несколько сопровождающих истребителей. Внезапно раздался рев танковых двигателей и, вдоль нарисованной на палубе желтой линии, начала движение колонна в сорок штурмовых танков со спаренными стволами.

— Движение до установленной отметки! — повторил голос.

Гуртадо Бронци подписал планшет с данными и вытащил свой биометрический ключ из щели.

— Ваша рота отмечена, гет, — сказал оружейник, забирая планшет.

Бронци взмахнул сжатым кулаком напротив его груди — старое приветствие Единства, — кивнул и вернулся к своим войскам.

— Вы все слышали! — проорал он. — Установленная отметка! Двигайте задницами!

— Установленные отметки! — повторил Тче.

Джокеры собрали свое снаряжение и оружие и направились на главную платформу. Крича и размахивая руками паши строили их на отмеченной красным части палубы.

— Дадите разрешение свернуть знамя роты? — спросил Тче.

Бронци кивнул. Впервые за несколько месяцев он чувствовал внутри огонь. Аппетит отошел на задний план.

Он осмотрел огромную платформу. Его паши убирали знамя, а копейщики, построившись, поставили свое оружие рядом с собой. В сорока метрах слева от него в ряд выстраивались Скоморохи, а еще дальше — Трубадуры. Справа был сорок первый Занзибарский. Воздух пропах оружейной смазкой и дымом от работающих двигателей.

Хонен Му с помощницами, несущими маленькие сумки с инструментами, направлялась к нему.

— Гетман Бронци.

— Мой любимый уксор. Сегодня вы выглядите особенно выликолепно.

Помощницы захихикали.

— Статус? — спросила она, оставаясь серьезной.

— Мы только что отметились, уксор, — ответил Бронци. — Мы готовы располагаться. Когда мы сможем узнать где?

— В любой момент, Бронци, — ответила Хонен. Она понимала его раздражение. Наматжира держал все детали операции в секрете, что по ее мнению было ошибкой. После уничтожения Нурта Лорду-Командиру следовало восстановить мораль войск. Вместо этого он стал еще более жестким, чем был. Она полагала, что это из-за поражения, потери Нурта, но это не оправдание.

Флот экспедиции был собран на краю системы Нуртийцев спустя двадцать восемь часов после краха последних попыток эвакуации. Оттуда он отправился к Эмпесалу на ремонт, где солдаты получили увольнение, но слишком непродолжительное. Говорили, что посоветовавшись с высшими офицерами флота, Наматжира уже планировал новую операцию. Судя по слухам, всю экспедицию хотели послать на Шестьдесят три Девятнадцать, чтобы помочь Лунным Волкам привести мир к Согласию. Му решила, что это хорошие новости. Все мысли о потере Нурта пропали бы во время службы новому Мастеру Войны и его благородному Легиону.

Но у Наматжиры были другие планы. Он объявил, что экспедиция проведет совместную операцию с Альфа Легионом и приказал немедленно вылетать. Все произошло так быстро, что наряду с четырьмя все еще ожидающими ремонта кораблями на планете оставили почти восемь тысяч Армейских соединений.

Чтобы пополнить поредевшие ряды войск, Лорд-Командир присоединил к экспедиции две бригады тяжелой Лузитанской (Lusitan?) пехоты и роту кавалерии с Праматии вместе с их кораблями поддержки. Когда экспедиционный флот наконец выдвинулся, количество войск составляло примерно две трети от того, с чем Наматжира начинал Кампанию на Нурте. Даже без Титанов Жевета это была серьезная сила.

И, естественно, во главе находилась боевая баржа Альфа Легиона.

Войска Наматжиры четыре с половиной месяца двигались к неизвестному для них пункту назначения. Тренировки продолжались как обычно, но моральный дух быстро упал. Никто не знал, куда они направляются или что будут там делать. Но Наматжиру это, похоже, не волновало. Словно он желал что-то доказать или вернуться назад во времени, когда Нурт еще не был потерян. Хонен подумала, что он перенял слишком много безжалостного прагматизма от Альфа Легиона.

За неделю до прибытия Лорд-Командир приказал готовиться к штурму и сообщил, что целью миссии обозначена 42HLX.

Эта новость вызвала замешательство. Планета, согласно форме, должна была называться Шесть Семьдесят Двадцать Шесть. Очевидно, их цель — не достижение Согласия. 42Ht — это планетарный код, а X — обозначение Экстраординарных Операций. Наматжира сообщил своим офицерам, что его экспедиция будет поддерживать Альфа Легион, и что Альфарий получил прямое разрешение от Мастера Войны на использование Х статуса.

Никто не понимал во что они ввязываются.

Му обернулась к Тифани, открывающей черную кожаную сумку и достающей оттуда запечатанную стопку бумаг. Она забрала их и отдала Бронци.

— Здесь приказы, — сказала она.

— Наконец-то, — он прислонил пакет к уху, потом потряс его и улыбнулся. — О чем они?

Она постаралась не улыбнуться в ответ.

— Понятия не имею. Мы все узнаем детали одновременно. Тебя проинструктируют в пути.

— Будет весело? — спросил Бронци.

— Зависит от того, что ты понимаешь под словом «весело».

Он пожал своими тяжелыми, закованными в броню плечами.

— Ну… вслепую приземляться куда-то, сражаться непонятно с кем без какой-бы то ни было тактики… Вот что-то вроде того.

Она ответила на его ухмылку острым взглядом.

— Тогда да, будет весело.

Наматжира вытянул руки и слуги надели на него длинные перчатки, завязав их вокруг его плеч. Перчатки образовали своеобразный черный рукав, по цвету неотличимый от кожи Наматжиры. Он сжал пальцы, чтобы разгладить складки, пока другой слуга закреплял золотой костью накидку из меха на его левом плече.

Лорд-Командир поднял правую руку и Хранитель Печати натянул на его средний палец тяжелую печатку — золотое кольцо с рубинами по краям и большим, квадратным драгоценным камнем в центре. В кольце содержался биометрический ключ. До того, как Наматжира одел его, кольцо находилось в стазисе и охранялось стражей Хранителя. Его было невозможно украсть.

Наматжира посмотрелся в зеркало и обернулся к своему эскорту. Один из Черных Люциферов принес Лорду-Командиру церемониальный меч и его золотой шлем.

В комнату вошел Динас Чайн и поприветствовал Наматжиру.

— Он здесь, Динас?

— Его корабль только что вошел в доки.

Наматжира одним движением прогнал слуг и вышел через сводчатый проход. Рядом шагали его Люциферы.

Флагман Наматжиры был назван «Бламир» (Blamires) в честь командира флота времен Эры Раздора, чему сам Лорд-Командир был особенно рад. «Бламир» был одним из лучших судов в Имперском флоте. Наматжира шагал по широкому коридор, на потолке которого фресками изображались события Эры Объединения. При приближении Лорда-Командира почетная гвардия Аутремаров взяла оружие наизготовку.

На полпути вниз их встретил генерал Дев в полной парадной форме, стоящий рядом с Яном Ван Аунгером, мастером флота, и восьмью старшими адептами, облаченными в изумрудные одежды. Как только подошел Наматжира, Дев сконцентрировался.

— Лорд-Командир, — произнес Дев. — Силы экспедиции готовы. Мы ждем вашего приказа.

Наматжира кивнул.

— Мастер Ван Аунгер?

Почтенный мастер флота, одетый в меха и в зеркально-стальную броню, поприветствовал Наматжиру.

— Флот ожидает, Лорд-Командир, — сообщил он. — Эскадроны эскорта готовы к взлету. Координаты целей переданы фрегатам, орудийным платформам и артиллерии. Мы готовы начинать орбитальную бомбардировку по вашему приказу.

— Спасибо, мастер Ван Аунгер. Мы применим ее только в случае необходимости.

Ван Аунгер нахмурился.

— Сэр, обычно бомбардировка предшествует высадке. Нам будет трудно прицелиться, если наши войска будут на поверхности…

— Спасибо, мастер Ван Аунгер, — повторил Наматжира. — У вас есть ваши приказы.

Ван Аунгер гордо поднял голову, но промолчал.

— Лорд-Командир? — мягко спросил Дев, указывая на небольшой нефритовый ящик, который держал один из адептов.

— Один момент, — ответил Наматжира. Сразу после намека Дева из коридора раздались звуки горнов и двойные двери в дальнем конце зала открылись.

Вошел Альфарий в сияющих, отполированных доспехах. Черно-белые плитки у него под ногами с каждым его шагом жалобно скрипели, едва выдерживая огромную бронированную фигуру.

— Мой Лорд Примарх! — торжественно произнес Наматжира. — Добро пожаловать на борт.

— Лорд-Командир, — сказал Альфарий, рисуя в воздухе аквилу и снимая шлем. — Мне сообщили, что вы желаете поговорить со мной.

— Мы можем начинать, — кивнул Лорд-Командир.

— Главное, чтобы все прошло успешно.

В серебристом свете глаза Примарха казались почти такими же зелеными, как и нефритовый ящик в руках адепта.

— Тогда я отдаю приказы?

— Да, сэр. Цель должна быть оцеплена так быстро, как это возможно. Вам хватит три дня?

— Да, Лорд Примарх, если только мы не столкнемся с неожиданным сопротивлением, слишком сложным климатом или непроходимым ландшафтом.

— Судя по имеющейся информации, ничего такого вас не ждет, — ответил Альфарий.

— Тогда мы начинаем.

— За Императора! — сказал Примарх.

— За Императора! — в один голос повторила почетная гвардия.

Генерал Дев подал знак и адепт с нефритовым ящиком вышел вперед и встал на колено. Второй адепт открыл крышку небольшим серебряным ключом. Как только крышка поднялась, подобно цветку внутри ящика открылся биометрический сканер. Наматжира приложил грань своего кольца к сканеру.

— Подтверждено, — сказал адепт. По всему кораблю зазвучали сирены.

Наматжира убрал руку и адепты закрыли ящик.

— Лорд Примарх, силы шестьсот семидесятой экспедиции начинают высадку, — удовлетворенно кивнул Наматжира.

— Спасибо. Что-то еще? — спросил Альфарий.

— Да. Давайте уйдем отсюда. Я думаю, лучше побеседовать приватно.

Прозвучал еще один гудок.

— Десять минут! — проорал Бронци своей роте, перекрикивая шум ангара.

Он посмотрел на Му.

— Наш любимый Лорд генерал все прекрасно спланировал. Мы будем действовать по обстоятельствам.

Она не ответила на его усмешку.

Он попробовал снова.

— Я почти уверен, когда вскрою конверт с приказами, там будет записка со словами: «Веселитесь! Скоро увидимся!».

Хонен слегка улыбнулась.

— Уксор? — произнесла Джанни.

Му обернулась и увидела идущего к ним геновода Буна.

— Наконец-то мы начинаем, — сказал он сразу, как только подошел.

— Наконец-то, — повторил Гуртадо и зубами вскрыл конверт. Му взяла у Тифани свой и аккуратно открыла его и погрузилась в чтение.

— Ну? — наконец спросил их Бун.

— После приземления удерживать позиции, — сказал Бронци.

— Не так уж и плохо, — заметила Хонен.

— Сидеть в зоне высадки и разглядывать скалы?

— Это не так плохо, — повторила Му.

— Мы уже близко, — вмешался Бун. — Хотите что-то сказать, прежде чем будет слишком поздно?

Бронци покачал головой.

— Тогда удачи, — кивнул геновод и направился к следующей роте.

Уксор повернулась к стоящим вокруг нее помощницам и начала объяснять им задачи. Гуртадо еще раз посмотрел на свои приказы, убедился, что ничего не проглядел и неторопясь направился к своим солдатам. Когда он подошел все повернулись к нему. Те, кто сидел на палубе поднялись.

— Джокеры! — прокричал он. — Сегодняшнее задание от его высочества Лорда-Командира состоит в высадке на открытую местность и удерживании позиций.

Послышалось на удивление мало стонов.

— Ландшафт сложный, поэтому приземление будет необычным. Смотрите, что вы делаете, особенно те, у кого тяжелое оборудование. Я не хочу, чтобы кто-то отстал или сорвался со скалы. Никаких сломанных шей, пожалуйста, треснувших костей и растяжения связок. Да, я смотрю на вас, рядовой Энкоми.

Кто-то рассмеясля.

— Когда будем на месте — рассредоточтесь. Уксор Хонен укажет вам ваши позиции. Спускаетесь, добираетесь до позиции, ждете моих инструкций. Придется совершить марш-бросок, так что я надеюсь, что никто из вас, девочки, не отдыхал во время тренировок.

Еще больше стонов.

— Помните, зона высадки — как женщина. Приземляетесь на нее и находите важные точки до того, как придется двигаться.

Еще смешок.

— Если все пойдет по плану, — продолжил Бронци. — То с запада у нас будут Скоморохи, а с востока — соединения легких боевых машин. Но никогда ничего не идет по плану, поэтому, когда окажетесь на земле, постарайтесь чтобы ваши головы были выше ваших задниц. Спокойно, это не смешно, Зоу.

Джокеры притихли.

— Это не прогулка, — объявил Гуртадо. — Это серьезная операция. Экстраординарная. Так что никаких отступлений, никакого безделия и никаких ошибок. Вы — Джокеры, лучшие из всего Хилиада. Вопросы? У тебя, Лапис?

— Будет холодно?

— Да какого хрена! Да, будет холодно, возьми с собой рукавички и шарфик, Лапис, маленькая ты девочка.

Все громко расхохотались, а Лапису пришлось отбиваться от шутливых ударов в плечо.

— Успокойтесь, — воззвал Бронци. — По всей видимости, действительно будет влажно и холодно. Поднимите руки кто проигнорировал утренний брифинг и не надел ботинки с шипами, дополнительную одежду или не зачехлил оружие. Лучше не говорите мне. Я не хочу знать, насколько тупо вы решили себя вести сегодня когда проснулись. Если вы подцепите какую-нибудь болезнь, замерзните или ваше гребаное оружие перестанет стрелять тогда громко-громко кричите и геноводы потом с вами разберуться. Что-нибудь еще?

Тче поднял руку.

— Тче? Это будет серьезный вопрос или как в прошлый раз, о съедобности местных фруктов?

— Я люблю фрукты, — запротестовал Тче.

— Везет тебе. Твой вопрос?

— Гет, вы не сказали об одной вещи. Какой противник может нам встретиться?

Джокеры агрессивно зашумели.

Бронци поднял руку, требуя тишины.

— Отличный вопрос, Тче, отличный. Есть причина, почему я не сказал об этом. Согласно сканированию эта планета необитаема. Нет никакого противника.

Эти слова вызвали самые громкие выкрики и шум.

— Да, да… Мы приземляемся, чтобы прогуляться по горам, — заорал Бронци на пределе голосовых связок. — Теперь заткнуться! Так то лучше. Каково первое правило общей военной службы? Рядовой Дуарт.

— Всегда предполагать, что старший по званию не сообщает вам все, что знает?

— Вот именно. Там все гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд, так что не расслабляться.

Зазвучала сирена.

— Вот оно! Пятиминутный сигнал! Поднимайте свои задницы и оставьте все жалобы на борту. Они еще будут здесь, когда вы вернетесь. Сначала рота, потом Империум, Гено важнее генов!

Бронци вернулся обратно к Хонен, которая уже закончила с инструкциями.

— Нет противника? — спросил он. — Это же просто ошибка в данных, да?

Она пожала плечами.

— Есть и другой вариант. Захватить и удержать позиции. Лорд-Командир хочет, чтобы мы обезопасили территорию. Я предполагаю, что там есть что-то ценное.

— Например что?

— Я не знаю. Может, благоприятная сторона Лорда-Командира?

Бронци моргнул.

— Что? — спросила она.

— Вы пошутили, уксор, — Бронци просто сиял. — Вообще-то, почти хорошая шутка.

Она посмотрела на него. В ее глазах промелькнула улыбка.

— Да, только не говори никому.

Палуба задрожала.

— Первый из истребителей эскорта. Теперь уже не долго. Нервничаешь? — спросил Гуртадо.

— С чего бы мне нервничать? — удивилась уксор.

Он ссутулился.

— Не часто уксоры спускаются с нами, простыми солдатами, в самое пекло. Вы обычно в тылу.

— Таковы требования операции, — ответила Хонен. — Мы не можем ментально поддерживать вас с орбиты.

— Угу. Я подумал, что я мог бы сесть рядом с вами и держать вас за руку, если будет сильно трясти.

— Это не необходимо. Я уже привыкла к высадкам.

— Только поддерживайте нас, Хонен.

Она поклонилась и ушла к своим помощницам.

Бронци в последний раз оглядел огромный авианосец. Мимо прогремела электротележка со снаряжением. Четыре летчика пытались заменить гидравлический зажим на носу одного из кораблей. Рядом, на подъемнике, стояла еще пара бомбардировщиков. Танки наконец загрузили в транспорт и новые боевые машины ожидали на нижней палубе.

Он сделал то, что всегда делал перед высадкой, его личная традиция. Он приложил кончики пальцев к губам, а затем к палубе.

— Только бы мы увиделись еще раз, — прошептал он. — Только бы мы вернулись живыми.

Он еще раз достал конверт и прочитал приказы, чтобы убедиться, что ничего не пропустил.

Как оказалось, кое-чего он не заметил.

Подвернутый, в конверте лежал еще один лист. Присмотревшись, Бронци понял, что это кусочек металла, похожий на кусок шкуры ящера.

На нем на Эдесском была написана короткая фраза.

«Отец поздравит, мать заплачет. Ты стал солдатом».

Рядом стояла рельефная печать с изображением гидры.

Он положил зеленый лист металла в карман и направился к десантному кораблю.

Наматжира привел Альфария в треугольный зал наблюдения. Стеклянные стены сходились в ее вершине, открывая обзор еще на километр носовой части корабля под ними.

— Освободите комнату, — приказал Наматжира, и слуги поспешно покинули помещение.

Чайн закрыл за ними дверь и встал рядом с ней, сложив руки за спиной. Альфарий внимательно посмотрел на Черного Люцифера.

— Он всегда сопровождает меня, — объяснил Лорд-Командир наливая вино. — У Динаса высокая чуткость.

— Хорошо, — кивнул Альфарий.

— Тост, Лорд Примарх? Или это противоречит вашим правилам?

— Нет, давайте, — ответил Примарх.

Наматжира вручил второй кубок Альфарию. Небольшие сервомоторы в перчатке Альфария зажужжали, пытаясь взять хрупкую посуду, не разбив ее.

Наматжира пошел вдоль правой стены. Его тилацин лениво лег под окном на небольшой диван.

— Это — «Маскилейн», — сказал Лорд-Командир, указывая пальцем. — Тяжелый авианосец, очень универсальный. Позади него — «Танкреди», судно Аутремаров.

Альфарий встал рядом с ним. Вид открывался потрясающий. Стекло автоматически затонировалось, уменьшая яркость света от местного солнца. Выше и ниже простирался открытый космос, с триллионами и триллионами звезд, мерцающий в темноте. Справа от «Бламира» находился целевой мир, в тени которого висели все боевые суда, растянувшись на несколько тысяч километров.

— Вон «Августин», — продолжил Наматжира. — А чуть дальше — осадный фрегат «Барбустион». За ними — авианосец «Лоудон»…

— Я знаю названия кораблей флота, — перебил Альфарий.

Лорд-Командир улыбнулся и повернулся к нему.

— Я не сомневаюсь в этом, но, к сожалению, я не могу назвать ваш великий корабль. Вон он, не так ли? — он указал на темное пятно в семистах километрах от «Бламира».

— Мы не даем названий нашим кораблям, — ответил Альфарий. — Они различаются лишь серийными номерами.

— Как обозначается боевая баржа? — поинтересовался Наматжира.

— Бета.

— О. Я вынужден спросить, где же Альфа? — усмехнулся Лорд-Командир.

— В другом месте.

Наматжира отвернулся.

— Что ж, к делу. Лорд Примарх, я вас вызвал, потому что у меня есть сомнения.

— Сомнения?

— Вы обещали, сэр, что эта операция покроет позор потери Нурта и восстановит мою репутацию в глазах Совета Терры.

— Я все еще обещаю вам это, — ответил Альфарий.

Наматжира подошел к одному из диванов и сел, отпив вина.

— Как вы мне объяснили, цель миссии состоит в том, чтобы получить жизненно важную информацию, от которой может зависеть безопасность Империума. Вы сквазали, что Император лично поблагодарит меня за это. Возможно, я мог бы рассчитывать на место в Верховном Совете. Я могу лишь догадываться о том, что это за информация.

Он сделал паузу.

— Здесь начинаются мои сомнения. Я могу лишь догадываться, ведь вы мне не скажете. Я думаю, сейчас самое время немного убедить меня в вашей уверенности.

— Понимаю, — сказал Альфарий.

— Вы только что видели, как я передал все свои войска ваше распоряжение, Лорд Альфарий. Я имею право знать больше.

Альфарий поморщился.

— Вам хватило полученной информации когда вы дали согласие на то, чтобы отправиться со мной. Тогда мое слово было достаточной гарантией.

— Что ж, все поменялось. Теперь это не так.

— Жаль.

— Что за информация? — спросил Наматжира. — Чего она касается? Где она и как мы ее получим? У кого она? Откуда вы узнали о ее существовании и местонахождении? Что может быть настолько важным, что судьба всего человечества зависит от этого?

— Вы узнаете только то, что я вам скажу, Наматжира.

— Лорд-Командир сказал, что он хочет знать больше, — спокойно, но твердо вмешался Динас Чайн.

Он сделал шаг вперед.

Альфарий медленно повернул голову и посмотрел на него.

— Или что? Я надеюсь у вас достаточно здравого смысла, чтобы не угрожать мне?

Чайн не пошевелился.

Альфарий не обратил на него внимания, посмотрев на Наматжиру.

— Я слышал, что Черные Люциферы храбры, но не знал, что они безумны.

— Назад, Динас, — приказал Лорд-Командир. — Мой повелитель Альфарий понимает всю ответственность. Он понимает, что в моем положении человек должен заботиться о безопасности своих солдат, и это обязанность, отказаться от любого обязательства, которое он посчитает неблагоразумным. Не так ли, мой лорд?

Альфарий промолчал.

— Я не поставлю под угрозу жизни своих солдат без серьезного основания, — сказал Наматжира. — Очень серьезного основания. Иначе я буду отстранен от должности.

Примарх вглядывался в темноту планеты.

— В процессе кампании на Нурте, — начал он. — Мои разведчики столкнулись с агентом ксеногруппировки, называющей себя Кабалой. Агент утверждал, что Кабала обладает информацией, очень важной для Империума Человека. У него не было никаких доказательств, но Кабала явно приложила много усилий чтобы выйти со мной на связь. Местом, выбранным для встречи является Гидра Тертиус 42.

— Вы хотите сказать, что все, что мы сейчас делаем — следствие необоснованной болтовни ксеношпиона? Я думал вы проницательнее, сэр.

— Я не сказал, что я ему поверил. Пока есть хотя бы маленький шанс того, что он говорил правду, мы не можем проигнорировать это. Если это ложь — здесь достаточно сил, чтобы найти и уничтожить ксеносов, у которых есть средства и навыки, чтобы манипулировать Империумом. Так я представил все это Мастеру Войны и он присвоил этой операции экстраординарный статус. Лорд-Командир, мы либо спасем Империум, либо пойдем на войну и уничтожим опасную ксеноугрозу.

Наматжира встал.

— И что, вы предполагаете, мы будем делать, сэр?

Альфарий покачал головой.

— Я не буду высказывать предположений, лорд, но есть один существенный факт. Сначала этот агент предупредил меня насчет Черного Куба. Без этого мы все были бы мертвы.

— А кто этот агент?

— Он действовал в рядах Имперской Армии очень эффективно, — Альфарий взглянул на Чайна. — Он убил одного из ваших людей.

— Кониг Хеникер, — прошептал Динас.

— Да, — сказал Альфарий. — По крайней мере, это одно из его имен. Мы схватили его в последний день существования Нурта. Сейчас он находится под арестом.

— Хорошо, — улыбнулся Наматжира. — Вы развеяли мои сомнения. Спасибо за вашу откровенность. Несомненно, это остается секретной информацией.

— Я надеюсь, — Примарх направился к двери. — Я полагаю на этом наша беседа окончена?

— Еще одна, последняя деталь. Если состоится встреча, я буду там присутствовать вместе с вами?

Но ответа он не дождался.

— Они начинают! — крикнул он и указал пальцем вдаль. От одного из кораблей отделились маленькие точки, похожие на метеориты, и направились вниз.

Альфарий открыл дверь и вышел.

— Динас, в свете комментариев Примарха, заново изучи все, что у нас есть на Конига Хеникера.

— Да, сэр.

Наматжира глотнул еще вина, наблюдая за спуском десантных кораблей.

— Полагаю, неплохо бы взглянуть на всю картину целиком еще раз, особенно, с учетом новых деталей, с точки зрения Астартес и их манипуляций.

— Да, сэр.

Десантный корабль покачнулся и упал. Позади оставался огненный след.

Корпус завибрировал. Бронци сжал руку Му, она сжала его руку.

— Поехали, — сказал он.

Глава четвертая Орбита, Эолиф, продолжение

Сонека открыл люк каюты и вошел внутрь, бросив сумку на стальной стол.

— Что? Еще сыр? — насмешливо спросил Грамматикус. Он растянулся на койке и выглядел подавленно.

— Вставай, быстро. — сказал Сонека.

— Но мы еще не пообедали, — пожаловался Джон.

— Заткнись и вставай, — повторил Сонека. Он оглянулся на открытый люк и коридор за ним. — Скорее.

Грамматикус сел и нахмурился.

— Что происходит, Пето?

— Просто следуй за мной.

Сонека повернулся к люку каюты и осторожно выглянул наружу. Грамматикус обулся.

— Пето? Что стряслось? Примарх позволил мне спуститься с ним и…

Сонека обернулся, его глаза сузились.

— Ты заткнешься? Я делаю то, что ты просил. Просто молчи. Шир везде.

Джон удивился.

— Следуй за мной. Молча, — поторопил его Сонека. Он открыл наплечную сумку и вытащил лазерный пистолет.

Грамматикус посмотрел на оружие, словно никогда его не видел.

— О Терра, — прошептал он. — Пето. Пето, просто остановись на секунду и посмотри на меня. Посмотри на меня. Пароль — Бедлам!

Сонека повернулся к нему лицом с выпученными глазами.

— Как тебя зовут? — спросил Грамматикус.

— Пето Сонека.

— Что ты сейчас делаешь, Пето?

— Исполняю твой приказ, Джон.

— Великолепно! — сказал Грамматикус. Он отступил, его рука находилась напротив рта Сонеки.

— Я не думал, что это сработает, — удивленно произнес он, — Я правда был уверен, что ничего не получиться. Все эти обеды, пять месяцев обеденных разговоров… Я думал, что ты более стойкий.

Сонека не реагировал.

— Пето, мне действительно жаль злоупотреблять тобой таким образом, — произнес Грамматикус. — Я хочу что бы ты знал. Мы друзья, по крайней мере я надеюсь. Ты был добр ко мне. Я надеюсь, однажды, ты все поймешь и простишь меня за сделанное с тобой. Ты слышишь меня?

— Твой голос, я не могу побороть его, — прорычал Сонека со стеклянным взглядом, — Каждый день, я чувствовал, как ты это делал, и я не мог бороться с этим. Ты использовал мою неприязнь в своих интересах. Ты ублюдок, Джон Грамматикус.

— Я знаю. Мне жаль. Ты можешь вывести меня с этой баржи?

— Я приложу все усилия, — ответил Сонека.

— Спасибо тебе, Пето, спасибо. Пароль — Бедлам.

Сонека моргнул и прислонился к стене каюты.

— Что это было? На секунду у меня закружилась голова.

— Ты что-то сказал? — спросил Грамматикус.

Сонека покачал головой.

— Живей, я сказал. У нас есть маленькое окно. Флот развертывается.

— Уже?

— Пойдем Джон.

Они торопливо спустились сквозь тюремный блок к кабине лифта. Сонека повернул рычаг и лифт открылся.

— Каков план? — прошептал Грамматикус, — Как мы достигнем поверхности?

— Десантная капсула, — ответил Сонека. — Они предназначены для высадки Легиона. Мы достигнем отсека нижней восьмой палубы. Я проверил график развертывания, и вторая волна назначена на шесть часов, так что все пройдет тихо. Но сперва, мы кое что должны сделать.

— Что?

— Что-то, за что ты скажешь мне спасибо.

Они свернули в обширный главный коридор и столкнулись лицом к лицу с обслуживающим сервитором. Сервитор остановился, с жужжанием изучая их, вопросительно выдвинув конечности.

— Это закрытая контролируемая зона. Предъявите ваши документы, — проскрежетало вокс устройство.

Сонека выстрелил ему в голову. Сервитор издал короткий вопль и ударился об стену коридора. Из взорванного черепа повалил дым.

— Бежим! — крикнул Сонека.

Они бежали, пока не начали задыхаться, и не оказались отрезанны от основного коридора в лабиринте вспомогательных залов и мрачных отсеков. Ленты розовато-лилового освещения создавали ощущение сумерек в заброшенном городе. Нет, тревоги не прозвучало, но в воздухе висело напряжение, словно он вот-вот взорвется шумом.

— Где все? — спросил Грамматикус.

— В оружейной, готовятся к высадке, — ответил Сонека и указал Грамматикусу на тяжелые двери шлюзовой камеры.

— Сюда.

Грамматикус прислонил руку к его голове. Выражение боли, интереса и жажды действия заполнили его лицо.

— О, — сказал он. — Я слышу ее.

— Я знаю, — ответил Сонека.

— Она взывала ко мне все это время? Это была она?

— Да.

— Спасибо тебе, Пето, — прошептал Грамматикус.

Он посмотрел так, словно готов был расплакаться. Сонека подтолкнул его и положил руку ему на плече.

— Джон, послушай меня. Альфа Легион допрашивал ее, и она еще не в себе.

Грамматикус посмотрел на Сонеку.

— Я понимаю.

— Надеюсь, что понимаешь, — произнес Сонека и прислонил свою руку к считывающему устройству. Люк открылся. В углу темной меленькой комнаты что то зашевелилось и захныкало.

Грамматикус оттолкнул Сонеку в сторону, и пересек комнату держа руки перед собой.

— Тише, тише, — сказал он, — Все в порядке. Это я.

Хныча и дрожа, Рахсана посмотрела на него дикими глазами. Она вжалась в угол. Ее ноги были напряжены а ее руки обхватили ее тело. Ее одежда была изорвана. Она взглянула на его лицо, и закричала.

— Рахсана, Рахсана, это просто борода! Я отрастил бороду!

Она закрыла глаза руками.

— Рахсана, все хорошо, — Прошептал Грамматикус. Он осторожно коснулся ее и она отскочила.

— Все хорошо.

— Пожалуйста быстрее, Джон, — прошипел Сонека.

Грамматикус обхватил Рахсану и встряхнул ее. Она прижалась к его груди и заплакала.

— Что они с ней сделали, Пето?

— Они приказали Ширу заняться ей. Он вошел в ее разум, выискивая тебя и любую информацию о Кабале, — ответил Сонека, — Процесс повредил ее рассудок. Она подвергалась этому начиная с Нурта, пять месяцев назад. Я каждый день приносил ей еду, и пытался сохранить ее чистой и здоровой, но…

— Ох Рахсана, — прошептал, Граммматикус, прижав ее к себе, и нежно поглаживая длинные светлые волосы, переливающиеся золотистым цветом.

— Джон, пожалуйста, у нас мало времени, — настаивал Сонека. Он стоял в дверях, наблюдая за коридором снаружи. Грамматикус поставил Рахсану на ноги и пересек с ней темную камеру.

— Все, — сказал он, — Веди.

Нижняя палуба восемь была обширным местом из переработанного металла, изобилующим транспортировочными трубами, фиолетовым освещением и маслянистыми тенями. Здесь постоянно можно было слышать рев двигателей баржи. Время от времени их настигал отдаленный звук машинного отделения. Множество труб и кабелей, тянувшихся вдоль потока сужали проход и вызывали клаустрофобию.

Сонека вывел их в длинный ангар с восемью массивными противовзрывыми люками в левой стене. На потолке лениво вращались гигантские вентиляторы.

Идентичные противовзрывные люки. В каждый пройдет большой челнок, оба открыты. Они остановились у первого из них, карлики в сравнении с сооружением люка, и заглянули внутрь.

Четыре бронированных десантных капсулы находились внутри, в маслянистой черной колыбели запуска, как пули, загруженные в патронник револьвера. Параллельно корпусу шла черная гидравлика. Трубы подачи были присоединены к капсуле и от механизма поднимался пар.

— Сделано, — спокойно произнес Сонека, и кивнул к смежным люкам. — Здесь везде то же самое. По четыре в каждом.

— Как скажешь, Пето. Это твой план.

Сонека подвел их к противоположной стороне отсека. Рахсана по-прежнему прижималась к Грамматикусу. Он наблюдал как Сонека активировал большой когитатор, встроенный в переборку.

Пето вызывал страницы данных и пролистывл их, переходя от одного меню к другому.

— Что ты делаешь? — спросил Грамматикус.

— Убеждаюсь, что навигационные системы запрограммированы на зону встречи. Да, хорошо. Все правильно. Мне лишь нужно отменить уведомление о запуске.

— Что?

Сонека указал на капсулы и продолжил листать данные.

— Когда один из них стартует, на капитанском мостике немедленно вспыхнет сигнал. Я отменил эту инструкцию. Они узнают о нашем исчезновении довольно скоро, им не составит труда заметить недостающую капсулу, но я хотел бы скрывать это как можно дольше.

— Ты можеш это сделать? — впечатлено произнес Грамматикус.

Сонека улыбнулся и продемонстрировал свою новую руку.

— Они доверяют мне, помнишь? Они предоставили мне наивысший доступ, встроенный в мою руку.

— Здорово, — усмехнулся Грамматикус.

— Это займет несколько минут, — сказал Сонека. — Внизу справа есть шкафчик с экипировкой. Нам нужны три защитных костюма. Посмотри что сможешь найти.

Грамматикус кивнул и поспешил выполнить поручение. Они с Рахсаной вернулись через пять минут с костюмами, скроенными, что бы соответствовать оперативным сотрудникам. Сонека уже был готов.

Вместе, все трое вбежали в один из люков и забрались в десантную капсулу.

Сонека взмахнул рукой. Огромный люк начал закрываться. Вокруг камеры начали вспыхивать тревожные огоньки, а воздух заполнил гул нарастающего электрического поля.

Глава пятая Эолиф

Первое, что они почувствовали, это зловоние, мерзкое и неожиданное, как запах гнили. Оно пропитало холодный, влажный воздух. Это все, что они чувствовали, когда вышли из клубов пара, исходящего от воющих десантных кораблей.

Джокеры побежали вперед. Некоторые закрывали нос и жаловались на сильный запах.

— Не будьте детьми, вперед! — орал на них Бронци. Он фыркнул. — Черт, это какой-то кошмар.

Поднялось знамя. Рота рассеялась по территории вокруг зоны высадки, где стояли десантные корабли.

Бронци получил свои приказы.

Они находились в долине, между двумя рядами каменистых холмов. Было холодно, но хуже этого была сырость. Воздух казался очень влажным, но дождь не начинался. Он почувствовал, что по его телу выступил холодный пот.

По висящему низко над их головами небу плыли плотные облака. Насколько они могли видеть вокруг простирались лишь серые скалы, скользкие из-за влажности. Камни, сформировавшие блоки, казалось, были выложены руками человека, а не природы. Бронци подумал, что плоские поверхности скал могут служить объяснением кубическим холмам. Он никогда не видел такой геометрически правильный пейзаж. Он почувствовал, что стоит среди кубиков какого-то гигантского ребенка.

На западе из облаков вырывалось все больше десантных кораблей. Тче дал знак, что Джокеры на позициях и Бронци сообщил пилотам. Те закрыли люки и приготовились к старту.

Бронци аккуратно пошел к своим солдатам. Плоские камни под ногами напоминали губку, впадины которой заполнили черной водой.

— К порядку, девочки! — рявкнул он. Несколько Джокеров уже поскользнулись и упали. — Как ощущения?

— Гребаная прогулка!

— Может меня и одурачили, — пробормотал он.

Солдаты начали спускаться к основаниям кубических холмов, заметив там что-то. Бронци подождал, чтобы убедиться, что Хонен и ее помощницы следуют за ним.

Среди камней обнаружились осколки костей, лежащие во впадинах или на плоских блоках. Некоторые размерами превышали человека, некоторые оказались меньше крысы. Невозможно было точно сказать, как эти существа выглядели при жизни. Не осталось ни одного скелета. Бронци предположил, что это местная ксенофауна. Будто прилив оставил на берегу на верную смерть морских обитателей. Вот о чем ему напоминал этот запах — разлагающаяся рыба.

Хонен наклонилась к затвердевшим останкам, чтобы получше рассмотреть их.

— Есть какие-нибудь мысли? — спросил Бронци.

— На брифинге сообщалось, что в этой зоне климат был изменен. Я думаю, это остатки фауны планеты, погибшей здесь из-за изменения давления и состава воздуха.

Ее помощницы одновременно натянули капюшоны и закрыли рты и носы руками. В их глазах читалось отвращение и беспокойство.

Джокеры заняли позиции рядом с холмами, не обращая внимания на останки. Сканирование ближайших территорий не дало никаких результатов. Пока люди были единственными живыми существами на этом мире.

— Продолжайте сканировать, приказал Бронци и поднялся наверх по каменным блокам. Солдат позади него подскользнулся и упал.

— Я сделаю вид, что не видел этого, Тсубо, — прорычал Гуртадо.

Добравшись до одного из верхних блоков он вляпался пальцами во что-то слизистое. Он с отвращением потряс рукой в воздухе. В нос ударил сильный запах рыбьих внутренностей.

— Ну что, это так же весело, как ты предполагал? — поинтересовалась Му.

— Очень смешно.

С вершины холмов открывался отличный обзор. Долина из каменных блоков протянулась на север в тени огромных монолитных утесов. Чем дальше, тем больше выглядели блоки. В некоторых местах у подножия утесов вырывался из земли пар, похожий на белый дым.

— Когда вы описывали нам планету, я думал вы шутите, — произнес Тче.

— Я тоже, — хмуро ответил Бронци.

Он сверил свой локатор с картами из конверта с приказами. Му сделала тоже самое.

— Здесь говорится, что это место называют Дрожащими Холмами, — заметил Гуртадо.

— Как долго туда добираться? — спросила Хонен.

— День, если найдем ровную дорогу.

— Ладно, нам нужно туда добраться, так что давайте двигаться.

Он кивнул.

— Вы чувствуете что-нибудь?

— Нет. Но мне холодно и неудобно, а это не помогает. Это… Тяжело.

— Я предпочел бы обычную, честную войну, — заметил Бронци. — Вы сразу узнаете где вы, когда в вас начнут стрелять. Просто от этого бросает в дрожь. Ожидайте худшего и делайте все, чтобы поддержать боевой дух солдат.

— Ясно, — ответила уксор.

— Тче! — позвал Бронци.

— Да, гет?

— Десятиминутный привал. Потом пересечем долину. Пусть ребята выпьют, если это их развеселит.

— Да, гет.

Гуртадо отошел подальше от солдат, достал из кармана зеленый лист металла и снова осмотрел его. На нем был код, стандартный прием Альфы. Фраза «Отец поздравит, а мать заплачет. Ты стал солдатом» была написана на Эдессанском и предназначалась лично ему. Он быстро заменил каждую букву числом, ее положением в алфавите, как его учили.

Бронци подошел по линии блоков к ближайшему офицеру связи чтобы воспользоваться воксом. Он надел наушники, набрал код и принялся ждать.

— Назовите себя, — произнес голос.

— Арголид 768, — ответил Бронци.

— Вы приземлились, Гуртадо?

— Я на поверхности.

— Вы не один. У вас есть код, чтобы оставаться на связи. Выходите на связь каждые два часа, если нужно будет сделать что-то определенное — мы вам сообщим. Пока вы в резерве.

— Понял.

Связь прервалась, Бронци стер набранный код из журнала логов вокса и вернул аппарат офицеру связи.

Они оставили десантную капсулу там, где она приземлилась и двигались на запад вдоль линии серых холмов. К Рахсане, казалось, постепенно возвращалось самообладание. Грамматикус полагал, что это из-за того, что она увидела его. Она предпочитала не отходить от него и держать его за руку.

Комбинезоны оказались тяжелыми и неудобными, но они были им рады. Камни вокруг сверкали от влаги, а в воздухе нестерпимо воняло гнилью.

— Как далеко нам надо идти? — Сонека достал локатор и протянул Джону.

Грамматикус взял устройство и включил его. Некоторое время он смотрел на дисплей, медленно поворачиваясь.

— Два часа, может три, — наконец ответил он. — Двигаемся на запад.

Сонека глянул на дисплей.

— Ты знаешь, куда идешь, да?

— Примерно. Имперские силы будут сосредоточены на Дрожащих Холмах.

— Почему?

— Потому что там — место привала и они считают, что там же и находится Кабала.

— А это не так? — спросил Сонека.

Грамматикус рассмеялся.

— Пето, Кабала так же осторожна как и Астартес. Они прекрасно осведомлены о склонностях людей сначала стрелять, а потом разбираться, особенно, когда дело касается ксеносов. Они не покажутся, пока не будут уверены, что Альфа Легион здесь не за тем, чтобы уничтожить их. Ты бы стал в открытую ждать неизвестных, намерения которых неясны?

— Ну, вообще-то нет, — признал Сонека.

По наклонным скалам они спустились на ряд кубических блоков. На всем пути Джон помогал Рахсане. Время от времени он ментально тянулся к ее разуму, в попытке проследить за ее состоянием, но неудачно. Все, что он нашел — буря эмоций, шум и паника.

— Значит, Кабала держится в стороне? — уточнил Сонека.

Джон обернулся к нему.

— Место привала — всего лишь инертная структура, ряд обработанных платформ и камней, способных выдержать массу корабля Кабалы, когда они приземлятся. Альфарий показал нам данные сканирования и корабля на них не было — небольшая логическая неувязка, которую он, кажется, не заметил.

— И?

— Альфарию следовало меня послушать, — сказал Грамматикус. — Он должен был прибыть сюда вместе со мной, вместо того, чтобы высаживать здесь целую экспедицию. Я — пропуск, Пето. Я устанавливаю контакт, представляю стороны друг другу и убеждаюсь, что обе стороны чувствуют себя комфортно. Тогда они беседуют. Предполагалось, что так и будет.

— Но Альфарий слишком осторожен? — предположил Сонека.

— Именно. Ему не нравится неизвестное. Если он чего-то не знает, значит, он этому не доверяет. Он любит все контролировать.

Они поднялись на склон через облачка пара.

— С другой стороны, Кабала очень осмотрительна, когда дело касается людей, — добавил Джон. — Боюсь, у них сложилось плохое мнение о человечестве.

— Почему?

— Человечество — молодая раса, варвары в глазах других цивилизаций, но она энергична и вполне успешна. Люди захватывают галактику и делают это быстрее любой другой расы. Они процветают, подобно сорнякам и во всем находят собственную выгоду. Кабала была вынуждена признать, что человечество — серьезный игрок на галактической сцене. Они не могли больше игнорировать людей и, естественно, они видели, что грядет.

— Война, о которой ты говорил?

— Гражданская война, — кивнул Грамматикус. — Она разорвет Империум. Кабалу это не особо волнует. Важно то, что гражданская война в Империуме освободит Хаос. Сила, с которой Кабала борется с начала времен, использует ужасный конфликт человечества чтобы получить превосходство.

— Значит, они хотят предотвратить войну?

— Для этого уже слишком поздно. Они хотят, чтобы победа досталась правильной стороне.

— Давай отдохнем пару минут, — предложил Сонека. — Уксор, кажется, устала.

Рахсана выглядела очень бледной и тряслась от холода. Грамматикус усадил ее на ближайший каменный блок.

— Рахсана, любовь моя, все в порядке. Все будет хорошо.

Она подняла на него глаза.

— Кониг?

— Да, да Рахсана. Кониг. Это я.

— Кониг, — повторила она и начала пристально всматриваться в скалы.

— Ты знаешь, где прячется Кабала? — спросил Сонека.

— Да.

— Надо пойти к ним, вступить в контакт…

— Надо пойти к ним, вступить в контакт, заверить их, что Альфа Легион будет слушать, а потом я вернусь к Альфарию.

— Вернешься? — недоверчиво взглянул на него Сонека.

— И приведу сюда.

— Он может просто убить тебя, Джон.

Грамматикус пожал плечами.

— Я не волнуюсь об этом. То, что мы тут делаем очень важно. От этого зависит, какое у всех будет будущее.

Глава шестая «Лоудон», орбита

— Кто из вас Франко Бун? — спросил Чайн.

Шесть геноводов Хилиада, разговаривавших на одном из пунктов техосмотра палубы повернулись и посмотрели на него. Через секунду после того, как они поняли, кто задал вопрос, на их лицах промелькнула тревога.

Чайн прибыл на «Лоудон» в черной броне Люциферов.

— Я — ответил Бун.

— Нам нужно поговорить. Подойдите сюда.

— Прошу извинить меня, сэр, но я сейчас занят. Мы готовим к высадке вторую волну. Я освобожусь через час.

Бун повернулся к остальным геноводам, и они продолжили проверять свои данные.

— Я верю, — терпеливо произнес Чайн, — что вы поняли мою инструкцию о свободном выборе, Франко Бун, но на этот раз выбора нет. Мы будем говорить. Подойдите сюда.

Бун напрягся. Его люди беспокойно наблюдали, как он повернулся и подошел к черному Люциферу.

— Что? — спросил Франко. Несмотря на свой рост, он смотрел прямо в лицо Чайну.

— Нам нужно поговорить, Франко Бун.

— Вы это уже сказали. Как насчет некоторой вежливости, сэр? Снимите свой шлем, чтобы я мог видеть ваше лицо.

— Зачем?

— Потому что так принято при разговоре.

Мгновение Чайн не двигался. Затем он поднял руки, отстегнул защелки и снял шлем. Перед глазами Франко Буна предстало его напряженное лицо.

— Спасибо, — поблагодарил Бун. — Как вас зовут? Вижу, мое имя вы уже знаете.

— Чайн, бажолур, служба безопасности.

— Чтож, Чайн, бажолур, служба безопасности, чем я сегодня могу вам помочь?

— Уделите мне немного времени, вам нужно ответить на некоторые вопросы.

Франко пожал плечами. Они начали прогулку по краю обширной палубы, минуя крики летных экипажей и грохот инструментов. Мимо них пронеслась телега автопогрузчика.

— Это сложный для нас день, бажолур, — сказал Бун, — Но вернемся к теме.

— Что вы можете сказать мне о Пето Сонеке и Гуртадо Бронци?

— О ком?

— Отвечайте на вопрос, геновод.

Бун нахмурился.

— Эти двое — одни из наиболее уважаемых гетманов Хилиада. Один высадился на Гидру Тертиус 42, другой был потерян на Нурте.

— В течении последней недели операции на Нурте, — сказал Чайн, — оба попали под подозрение в измене.

— Да, — сказал Бун, — Оба были арестованы и допрошены. Они чисты. Мы это проверили.

— Я рассматривал материалы по этому случаю, — сказал Чайн.

— Зачем? — спросил Бун, — Один из них уже пять месяцев как мертв.

— Мы получили новые данные, которые ставят под сомнение то, что они нам рассказали.

— Послушайте, Чайн…. — начал Бун и сделал паузу. — Один момент, бажолур.

Франко отошел в сторону.

— Вы! Эй вы там! — проорал он через всю палубу. — Уберите оттуда оборудование, идиоты! Он блокирует полосу обслуживания. Живее, куски дерьма. Вы знаете инструкцию. Стойте за линией транспортировки!

Люди из роты Манекенов принялись выполнять его приказ.

Бун повернулся к Люцеферу.

— На чем мы остановились? Новые данные?

— Новые данные, — кивнул Чайн.

— Какие новые данные?

— Это секретная информация. Кажется, что Пето Сонека и Гуртадо Бронци не так уж невиновны.

— Слушайте, — прорычал Бун, и посмотрел телохранителю прямо в глаза. — Лучше бы у вас были неопровержимые доказательства этого до того, как вы спустились сюда и принялись очернять репутацию двух моих лучших гетманов.

— Ах, известная лояльность Хилиада, — сказал Чайн. — Как там? Сперва рота, потом Империум? Гено важнее генов? Меня предупреждали об этом.

— Мы сами о себе заботимся, и я не уверен, что мне нравится то, что вы подразумеваете, — ответил Бун.

Чайн кивнул.

— Эти двое — шпионы, работающие на Нурте, Бун. Мы предполагали, что они были шпионами Нуртийцев. Теперь мне кажется, что они агенты Альфа Легиона.

— Гурт и Пето? Никогда!

— Почему нет?

— Я бы знал. Я знаю их обоих! — воскликнул Бун.

— Мы вычислили шпиона в рядах роты — сказал Чайн. — Он использовал имя Конига Хеникера, и работал под маской Имперского агента. Уксор Рахсана укрывала его во время операции на Нурте. Бронци и Сонека были арестованы после попытки вывезти ее из дворца. Хилиад покрывал сам себя, я прав?

Франко хватал пересохшим ртом воздух. Он глубоко вдохнул и отвел Черного Люцифера с пути прокатившего грузового сервитора, до основания загруженного ударными ракетами. Приведя Чайна в соседнюю ремонтную мастерскую, где работали сервисные команды обслуживания, он отдал рабочим приказ покинуть помещение. Они озадаченно удалились.

Когда они остались одни, Бун повернулся к Чайну.

— Конечно, Хилиад защищает себя. Мы чисты. Я уверен, что Саид спала со шпионом. Сонека и Бронци всего лишь прикрывали нас. Я санкционировал их действия. Вы не можете обвинить Хилиад в этом. Мы сами убрали нашу грязь.

— Я не буду обвинять вас, Бун. Расскажите мне о Страбо.

— Чертовом Страбо? — спросил Бун, поднимая брови.

— Почему его так называют?

— Я не знаю. Это старая, устоявшаяся шутка. Вы, Люциферы, вообще шутите, Чайн?

— Нет.

— Почему-то я не удивлен, — пробормотал Бун. — Хорошо, что же такого Страбо поручили сделать?

Чайн прошел вдоль рабочих столов и лениво осмотрел некоторые инструменты.

— После возвращения с Нурта он составил отчет.

— И что? — удивленно посмотрел на него Бун.

— Не скромничайте, Франко. Используя права Лорда-Командира, я получил доступ к базе закрытых учетных записей Хилиада.

— Это не законно! — сплюнул Бун. — Вы не имеете права!

— Указом совета Терры 1141236a, я обладаю такими полномочиями, как управляющий военными процессами, — спокойно ответил Чайн. — Во время военной операции, властью любого Лорда-Командира, или командира, занимающего должность эквивалентную власти над экспедицией или подобной целевой группой, или эквивалентного мандата, может быть позволено, под подозрением или общей угрозой мятежа, изымать, резервировать, копировать, любую информацию и как угодно исследовать любые файлы с данными, собранные и сохраненные любой частью подконтрольной ему сферы войск. Это мое право. Расскажите мне о Страбо.

— Ничего не было, — неохотно признал свое поражение Франко. — Страбо был пашей Клоунов. Он потеряли своего гетмана. Сонека был представлен как альтернатива, чтобы возместить потерю. Как сообщил Страбо, в последние часы жизни Нурта Сонека оставил роту под кго командованием и исчез.

— Почему? — спросил Чайн. — Это довольно необычно.

Бун пожал плечами.

— Согласно словам Страбо, Сонека просто исчез. Страбо и паша Лон, который является куда более надежным источником информации, сказал, что Сонека взял под охрану шпиона и лично эскортировал его к нашим геноводам. Затем Нурт был уничтожен и мы его больше не видели.

— Спасибо, — сказал Чайн.

— Это все?

— Одна последняя просьба. Снабдите меня примерными координатами высадки гетмана Бронци.

— Зачем?

— Его не было долгое время, геновод, — ответил Динас. — Он больше не работает на нас.

Глава седьмая Эолиф, продолжение

Они поднялись на заваленный гниющими останками склон скалы. Сонека видел выпирающие ребра и толстые трещины, залитые гниющей жидкостью. Запах был невыносимым.

— Сюда, осталось совсем немного, — торопил Грамматикус. Он буквально светился мальчишеским задором. Сонека и Рахсана следовали за ним, Пето поддерживал уксора за руку.

— Сюда, вниз! — позвал Джон. Они спустились за ним во впадину между наклонившимися каменными блоками. Перед ними лежала пещера, на дне которой среди расколотых плит плескалась темная жидкость.

В пещере было холодно, а эхо звучало очень странно. Грамматикус прыгал с одного камня на другой, не желая потревожить стоячую воду, перескакивая с блока на блок, словно ходил по камням в красивом саду. Сонека и Рахсана следовали за ним.

Пещера оказалось странной каменной часовней. Влага капала и сочилась с выгнутого дугой потолка. В середине зала стоял большой, похожий на кафедру, уступ. Мокрая скала блестела как стекло. Грамматикус помог Пето и Рахсане залезть на нее.

— Это то самое место? — спросил Пето, подозрительно всматриваясь в окружающие его тени.

Грамматикус кивнул.

— И что сейчас произойдет?

— Терпение, Пето. Подожди, — он медленно повернулся по кругу, смотря на стены. Казалось, что он к чему-то прислушивается. — Я их не чувствую… Где же они? Я могу слинять, — секунду спустя решил он.

— Что-что ты можешь? — спросил Пето.

— Слинять! Слинять! — сказал Грамматикус, словно кто-то понимал значение этого архаичного слова. Он спрыгнул с поверхности каменной платформы, склонился над водным бассейном и начал водить по нему своими пальцами.

— Пожалуйста, пожалуйста. — бормотал он.

Ничего не произошло.

— Появитесь!!! — рявкнул он, водя по воде пальцами.

И внезапно стало холодно.

Рахсана пододвинулась к Сонеке.

«Нет необходимости убегать, Джон Грамматикус».

Грамматикус посмотрел на потолок пещеры.

— Вы меня слышите? Вы здесь?

«Джон, мы все здесь уже давно».

— Тогда покажите себя! — воззвал Грамматикус.

— Вашу мать… — тихо прошептал Пето, прижимая к себе дергающуюся и плачущую Рахсану.

Вокруг начали появляться фигуры, чуждые формы занимали место пустоты. Сонека тяжело сглотнул, когда увидел нечеловеческую природу существ, возникающих перед ним: странные фигуры, насмешки мироздания, собрание наиболее шокирующих ксенорас. Некоторые были высоким, мертвенно-бледным и многорукими существами, другие шептали и дышали через развевающуюся массу желатиновых псевдортов. Другие выглядели как припавшие к земле коварные существа, или лишенные симметрии инсектоиды. Рядом появился рогатый, лишенными костей, одетый в причудливый защитный костюм ксенос. Искрящийся гигантский моллюск высовывался из огромной раковины. Два существа прыгнули вперед и уставились на них сверкающими, любопытными глазами. Нечто механическое поднялось на четырех, похожих на клюшки, руках. Одно из существ выглядело просто как луч бесцветного света. Импозантный эльдар в жемчужно-белой броне, странным образом пугавший больше всех своей человекоподобной формой, вышел вперед.

Грамматикус широко развел руки, поклонился и вдохнул.

— Приветствую вас, мои повелители.

Инсектоид торопливо встал перед грозным эльдаром, его ротовые части начали корчиться.

— Приветствую, Джон. — сказал на Низком Готике Г’Латтро.

— Привет, мой друг.

— Кого ты привел в это место? — спросил Г’Латтро.

— Любовь моего сердца, Рахсану Саид и моего друга Пето Сонеку, — сказал Грамматикус. — Я прибыл чтобы объявить о начале встречи. Альфа Легиона ждет. Господа, я устал. Это было долгое и изнурительное задание, но оно выполнено, и Альфа Легион, хотя и с большой осторожностью, готов выслушать ваши слова.

Автарх, Слау Дха, что-то пробормотал.

— Автарх хочет понять, зачем ты притащил с собой этих мон-кей, — просвистел Г’Латрро. — Где представители Альфа Легиона?

— Мне пришлось импровизировать, — сказал Грамматикус. — Не легко манипулировать Альфа Легионом. Я не мог позволить непониманию и подозрению сорвать встречу. Не мог позволить недоверию привести к кровопролитию. Теперь я могу поручиться за их намерения, и мы можем связаться с ними прямо и…

— Мон-кей!!! — внезапно заорал Слау Дха.

Грамматикус повернулся и увидел, как ему в лицо смотрит лазерный пистолет Пето Сонеки.

— Пето? — недоверчиво сказал Джон. — Кодовое слово бедлам. БЕДЛАМ!

Сонека рассмеялся.

— Джон, ты и в самом деле думал что это работает? — он бросил локатор Рахсане.

— Поймала, Пето, — сказала она и активизировала нацеливание маяка.

— Рахсана??? — запнулся Грамматикус. — НЕТ!

Повсюду в пещере замерцали и задрожали вспышки света. Затем прозвучал резкий, гармоничный, хоровый звук. Альфа Легионеры появлялись один за другим у края пещеры, возникая во вспышках света, уже нацелив оружие. Меньше чем за четыре секунды, пятьдесят Альфа Легионеров со всех сторон окружили Кабалу. Ксеносы шептались, в ужасе смотря на Астартес. Слау Дха потянулся за оружием.

— Стойте на своих местах и не пытайтесь сопротивляться. — приказал нацеливший на него болтер Омегон и переключил канал. — Мы взяли их.

Последовала вспышка света. Материализовались Альфарий и стоявший рядом с ним Шир.

Примарх вышел вперед.

— Кабала, мы наконец-то встретились на моих условиях.

Глава восьмая Эолиф, продолжение

— Приближается корабль, — сказала Му. Бронци приказал роте остановиться и посмотрел на облачный покров. Он ничего не увидел.

— Здесь не должно было быть высадки, — сказал он, — и мы не запрашивали поддержку с воздуха. Я ничего не вижу.

— Это здесь, — настойчиво повторила она, глядя в небо. Она чувствовала его приближение.

Из облаков появилась точка, и понеслась мимо каменной долины, оставляя позади следы пара. Это был вертолет «Шакал».

— Странно, чего ему надо? — спросил Тче.

Вертолет сделал два круга над позициями Джокеров, а затем, совершив вираж, пошел на посадку на плоскую скалу рядом с ними.

Как только его когти вонзились в землю, кто-то выгрузился из бокового люка и побежал к роте.

— Черные Люциферы? — нервно пробормотала Му.

Бронци ощутил паническую дрожь.

— Нет… Нет…

Три Люцифера, вооруженные и одетые в броню, уверенно спустились на поверхность и подошли к Джокерам. Они остановились на пол пути, и им были явно безразличны подозрительные взгляды сотен гено-солдат.

— Гетман Бронци, — сказал один из них. — Гетман, покажитесь.

По роте пронесся ропот. Бронци понял, что он дрожит. Не было никакой возможности спрятаться от них или убежать. Он сделал единственную вещь, которую мог.

— Это я, — сказал он, выйдя из беспорядочных рядов солдат навстречу Люциферам. Один из них немедленно выступил вперед и обезоружил его. Бронци не сопротивлялся.

— Какого хрена вы делаете? — возмущенно крикнул Тче.

— Гетман Бронци, — не обратил на него внимания Люцифер. — Вы задержаны по приказу Лорда-Командира. Вы пойдете с нами.

Джокеры начали возмущенно кричать, двинувшись вперед.

— Оставайтесь на местах! — заорал Бронци. — Это приказ! Всем оставаться на местах! Это всего лишь недоразумение, и мы его разрешим!

— Ты пойдешь с нами, — потребовал воин.

— Нет, — отрезала Хонен Му, встав рядом с Бронци. — Я не допущу. Вы не можете забрать моего старшего гетмана в разгар боевой операции.

— Ваши возражения приняты во внимание, уксор. Но это нас не остановит. Отойдите.

— Это оскорбительно! — возмутилась Му.

— Отойдите, уксор, — повторил Люцифер.

— Не надо провоцировать их, Хонен, — тихо сказал Бронци. — Я разберусь с этим и вернусь, как только смогу.

— Гуртадо, что это значит? — испуганно спросила она.

— Я не знаю.

— Бронци, блудливый старый пес, что ты натворил?

— Ничего. Я ничего не сделал, — он взял ее руки в свои и посмотрел ей в глаза. — Я вернусь, Хонен. Присмотри за Джокерами, пока меня не будет, ладно?

— Гуртадо…

Он наклонился, поцеловал ее в щеку, а затем отпустил ее руки, позволяя Черным Люциферам отвести его к вертолету.

Он не оглядывался назад.

Хонен Му смотрела на уходящие фигуры. Она была уверена, что никогда больше его не увидит.

— Все пошло не так! — взревел Грамматикус.

— Потише, — сказал Альфарий.

— Нет! — сплюнул Грамматикус, повернувшись к Примарху. — Это именно то недопонимание, которого я хотел избежать. Так не ведут дела с Кабалой. Вы не можете просто наставить на них свои пушки и…

— Я могу делать все, что я хочу, — перебил Альфарий. — И я хочу полностью контролировать ситуацию. Кабала тайно и тонко пыталась управлять действиями Альфа Легиона. Это не основа для доверия. Я выслушаю их, но не позволю использовать мой легион или завести нас в ловушку.

— Но это не ловушка! — крикнул Грамматикус.

— Теперь нет, — согласился Омегон.

Грамматикус схватился руками за голову и отвернулся. Он поднял глаза, и увидел Сонеку и Рахсану.

— Вы использовали меня… — не верящим тоном сказал он.

— Не больше, чем ты использовал нас, Джон, — ответил Сонека. — и ты очень настойчиво пытался это сделать.

— Но… — начал Грамматикус.

— Это то, чего хотел мой повелитель, и я это сделал для него. Он хотел узнать, что ты сделаешь, если получишь шанс, — ответил Сонека.

— И ты тоже, — прошептал Грамматикус, взглянув на Рахсану. — Это все было обманом.

Она расстегнула свой защитный костюм на шее и достала висевший там кулон.

— Из-за него мой разум казался поврежденным со стороны, — она указала на кулон.

— Но почему, Рахсана?

Она продолжила игриво расстегивать одежду и отодвинула шов, чтобы показать половину своей правой груди. Знак гидры прекрасно сочетался с ее бледной кожей.

Грамматикус отвернулся и упал на колени.

— Кто будет говорить от имени Кабалы? — спросил подошедший к ним Альфарий.

— Они все будут говорить через меня, — щелкнул Г'Латрро — Лорд Альфарий, а наш агент прав. Это не правильно. Кабала сожалеет о вашей агрессии.

— Но они хотят поговорить со мной, так что пусть воспользуются ситуацией и начнут, — ответил Альфарий. — Мое терпение ограничено. Что так важно, что вы приложили такие усилия только для того, чтобы привести меня сюда?

Переводчик Кабалы не ответил. Позади него участники Кабалы разговаривали друг с другом странным низкими голосами.

— Будь бдителен, — сказал Ширу нацеливший болтер на чужих Пек. — Любое проявление предательства…

Шир кивнул.

— Здесь есть психическая активность, но это просто разговоры. Никто из них ничего не замышляет.

— Сообщи мне о любых изменениях.

Жужжащий и бормочущий гул чужих голосов стих. Г'Латрро посмотрел на Альфария.

— Кабала будет говорить, хотя ее и возмутила занятая вами позиция, — сказал он. — Но для людей такая подозрительность и агрессивность типична.

— Начинай, — сказал Альфарий.

— Кабала будет вести дела только напрямую с Примархом Альфа Легиона, — заявил Г'Латрро.

— Я — Примарх.

— С целым Примархом, — сказал инсектоид.

Альфарий запнулся.

— Говори.

— Возможно, проявление доверия с вашей стороны будет полезно, учитывая что вы делаете из нас мишени? — спросил Г'Латрро. — Это будет залогом того, что между нами могут быть раскрыт по-настоящему важные секреты.

Альфарий сердито посмотрел на него и кивнул. Омегон, одетый в свою мерцающую темную броню разведотряда, медленно прошел вперед и встал рядом с Альфарием. Сонека и Рахсана обменялись непонимающим взглядами. Грамматикус заинтересованно смотрел.

— Отруби гидре голову, и две появляться на ее месте. — сказал Г'Латрро — Среди генетических сынов Императора Землян, вы — единственные близнецы. Вы оба — Примарх, одна душа в двух телах.

— Это факт, неизвестный вне нашего легиона, — сказал Омегон.

— Наш самый охраняемый секрет, — добавил Альфарий.

— Как вы это узнали? — спросил Омегон.

Ротовые части инсектоида дернулись.

— Путем осторожного изучения и сравнения известных Примархов, длившегося десятки лет. Нам стало ясно, что самые старшие и самые молодые из вас важнее всего. Из-за того, что сделает Хорус, и из-за того, что вы предотвратите.

— Что сделает Хорус? — спросил Альфарий.

— Он подожжет галактику и развяжет гражданскую войну, — ответил Г'Латрро.

— Ересь! — рявкнул Омегон.

— Именно так, — согласился переводчик.

Альфарий покачал головой.

— Это несерьезный бред. Как и ваш агент, вы говорите о грядущей войне и ужасной погибели… Но вы описывает невозможные события. Хорус Луперкаль — Мастер Войны и правая рука Императора. Он делает все во имя Его.

— Я думаю, что вы просто хотите посеять семена раздора своими диким историями — сказал Омегон. — Подорвать то, на чем основан Империум.

— Это не дикие истории, — сказал Г'Латрро.

— Они лишены оснований и оскорбительны, — отрезал Омегон. — Вы не приводите факты, оперируя туманными заявлениями.

— Это было предсказано, — сказал Г'Латрро.

— Опять! — захохотал Альфарий. — Видение, шаманский сон? Никчемное пророчество, мутное провидение? Это бессмысленно! Вы не можете знать будущее и не можете предъявить нам никаких доказательств.

— Нет, мы можем, — произнес Г'Латрро. — Если это нужно, мы можем разделить с вами наше Прозрение.

— И как это будет происходить? — осторожно спросил Омегон.

— Это не может быть совершено здесь. Сначала мы должны привести наш корабль в место привала и переместиться на него. В качестве жеста доверия, мы позволим вам вести нас под стражей. Но вы должны узнать это, Альфарий Омегон. Вы должны это увидеть.

— Действуйте, — одновременно сказал Примарх Альфа Легиона.

Глава девятая Орбита, Эолиф, три часа спустя

Они бросили его в камеру тюремного блока Бламира и раздели. После этого они приковали его к железному стулу.

Они не разговаривали. Спустя некоторое время он понял, что они не собирались отвечать на его вопросы и перестал их задавать. С этого момента обработка проходила в тишине.

Люк открылся. Динас Чайн вошел в камеру в сопровождении начальника тюремного блока и двух тюремщиков, одетых в длинные пластиковые передники. Чайн тихо посовещался с тремя товарищами, пытавших Бронци, а затем повернулся к скованному гетману.

— Гуртадо Бронци.

Бронци не ответил.

— Вы задержаны по подозрению в шпионаже в пользу Альфа Легиона. Лорд-Командир не одобряет междоусобный шпионаж. Если вы будете уличены в работе на Астартес, это будет считаться грубейшим актом не лояльности, по отношению к вашему полку, Имперской Армии, экспедиции и Лорду-Командиру. Бронци, вам есть что сказать?

— Это ошибка. Это ложь. Вы взяли не того человека.

Чайн никак не отреагировал. Он подошел к железному столу на котором лежали сваленные куски одежды и оборудования Бронци и извлек из одной зеленую металлическую шкалу, предварительно удостоверившись, что Бронци мог увидеть ее.

— Вы принесли это к нам.

Чайн вернул шкалу в коробку и указал на клеймо на правом бедре Бронци.

— И это, гетман.

Бронци нахмурился.

— Вы находитесь не в том положении, чтобы говорить двусмысленно, Бронци. Расскажите мне. Расскажите мне свою тайну.

Бронци стиснул зубы и натужно произнес.

— Меня зовут Гуртадо Бронци.

Он посмотрел на Чайна и моргнул.

— Там я сказал это, — улыбнулся он. — Я сказал, что никогда не открою секрета. Тайна закрыта.

— Не злите меня Бронци, — сказал Чайн, — Расскажите мне остальное.

— Остальное? — сказал Бронци, — Что-ж, раз я должен сэр….

По диапазонам всех спектров начали вспыхивать сигнальные огоньки. Ван Аунгер, мастер флота экспедиции, встал с кожаного кресла в центре главного мостика Бламира и подошел к станции слежения.

— Что это? — спросил он.

— Поймали эхо, сэр, — ответил офицер слежения. — Объект только что появился на экране, движется к Гидра Тертиус 42.

— Появился?

— Я не понимаю, сэр, — ответил офицер слежения, быстрыми опытными движениями регулируя пульты управления. — Нет никаких энергетических или магнитных следов входа в систему. Я думаю, они маскировались.

— Наблюдайте, полная оценка. — приказал Ван.

— Есть сэр.

— Общая готовность, — сказал Ван Аунгер. — Батареям и щитам приготовиться.

Зазвучала тревога. Штат офицеров мостика, состоявший из более чем ста человек, бросился к своим пультам, перекрикивая друг друга и обмениваясь информацией и приказаниями.

— Траектория рассчитана! — доложил офицер слежения.

— На общий экран! — ответил Ван Аунгер.

Основной дисплей вспыхнул комплексом графической диаграммы планеты, частями флота и широгоко вектора объекта.

— Они движутся непосредственно к месту вствечи, — пробормотал Ван Аунгер. — Вы можете определить тип судна или название?

— Нет, сэр, — ответил офицер слежения, — Оно даже не отображается как судно. Оно инертно на всех сканерах. Оно… О, Терра…

— Что?

— Его скорость превышает восемь сверхсветовых, и он большой, сэр. По крайней мере, такой же большой как мы.

— Боевое построение! — закричал Ван Аунгер, — Поднять щиты!

Вой сирены тот час изменился. Ван Аунгер активизировал свой вокс коммуникатор.

— Лорд Наматжира, — сказал он.

— Что произошло, командующий флота? — ответил голос Командира.

— Неизвестное судно значительных размеров пытается прорваться сквозь флот непосредственно к планете.

— Мобилизуйте силы, — сказал Наматжира, — не допустите этого.

— Оно перемещается слишком быстро сэр, — ответил Ван Аунгер, — Я никогда не видел ничего подобного.

— Командующий флотом, я хочу…. — голос Наматжиры исчез в шуме статических помех. Все экраны в рубке отключились и погасли огни. В наступившей темноте огромный флагман несколько секунд сотрясала сильная вибрация. Затем свет вернулся. Один за другим начали вспыхивать экраны.

— Аунгер! Ван Аунгер! — вырывался из вокса голос Наматжиры, — Что, именем Императора, только что случилось?

— Он прошел сквозь нас, сэр, — прошептал Ван. — Независимо от того, что это было, это только что прошло сквозь нас.

Хонен Му закричала. Тче обернулся посмотреть, думая, что она просто поскользнулась на скользких скалах. Затем он увидел, что ее помощницы тоже упали и что-то почувствовал, что-то, исходящее от Хонен. Остальные тоже почувствовали это и вернулись на площадку.

— Что случилось? Что случилось, уксор?

Она упала на колени дрожа от боли.

— Я не знаю, — сказала она, качая головой. Позади вопили и рыдали ее помощницы. Раздался гром и Тче и его Джокеры посмотрели на пасмурное небо затянутое облаками.

— Это шторм? — спросил кто то.

Снова раздался глубокий и тяжелый гром, на этот раз сильней. Эхо окатило широкую долину, когда Джокеры были лишь на половине пути. Поднялся сильный ветер, стало холодно.

Гром снова ударил, словно раскалывалось небо. Но на этот раз Джокеры увидели вспышку молнии и контурное свечение выше облаков. Пульсирующие волны создавали впечатления, что они горели изнутри.

Солдаты стали указывать на небо и кричать.

— Что за… — пробормотал Тче.

Сверху на них падал город.

Поначалу он выглядел как большой медный диск, закрывавший половину всего видимого неба. От центра к краю судна и обратно пульсировали белые и синие полосы люминесцентного света. Край корабля вертелся как волчок, переливаясь цветами. Диск прошел над ними, накрыв их тенью и издав ультразвуковой рокот, содрогнувший, заставивший их кричать от приступа неконтролируемого страха. Чувствовался запах озона и гари, распространявшийся вниз от облаков на всю долину. Медный диск, сам размер которого казался ужасающим, качнул черные монолитные скалы и медленно опустился. Теперь они могли видеть его сверху, где гигантские медные сооружения, напоминающие вентиляторы, расцветали в циклопических размерах вдоль вытекавших из центра линий. Он опускался все ниже и ниже, пока верхушка диска не скрылась за скалами. Раздался колоссальный грохот, содрогнувий землю у них под ногами и обваливший осколки породы с верхушек черных скал. Диск находился за линией холма. Они могли видеть золотые вентиляторы и лепестки его возвышающихся над Дрожащими Вершинами сооружений, словно шпили и памятники некоего небесного города. В облаках все еще мерцали молнии, но ветер стих так же внезапно как и начался.

Тче помог подняться Му на ноги. Из ее носа шла кровь. В тихом ужасе они смотрели на золотые формы нового горизонта.

— Что…. Что это? — спросил Тче.

У Хонен Му не было ответа.

Наматжира медленно изучал орбитальные снимки.

— Он огромен, — пробормотал он.

— Это какое то транспортное средство ксеносов, — кивнул Ван Аунгер. — Я боюсь, что мы не можем определить больше никаких деталей, кроме его размера. Он невосприимчив для наших сканеров.

— Он приземлился в точности в том месте, которое Альфарий просил меня охранять.

— Да, сэр, — сказал Ван Аунгер, — в области Дрожащих Холмов, в центре атмосферной аномалии и непосредственно на площадку, идентифицированную как искусственную.

— Так, — размышлял Лорд-Командир. — Кабала прибыла и показала себя.

— Мой лорд?

— Возвращайтесь на мостик, командующий флотом. Выстроить флот в боевой порядок и зарядить все орудийные батареи. Цель — этот объект. Вы начнете бомбардировку по моей команде.

— Сэр, у нас развернуты существенные силы рядом с этим объектом, — сказал Ван Аунгер. — С большой долей вероятности они будут уничтожены начатой нами орбитальной бомбардировкой. Я сказал вам об этом, Лорд-Командир, еще в начале дня. Я сказал вам, что необходимость подобной бомбардировки будет….

— Зарядить все орудийные батареи и взять в цель этот объект, — прошипел Наматжира. — Это для вас слишком сложно? Я должен повторить? Цель этот объект! Если это выше ваших навыков, эксперты, которые способны это сделать, обеспечат мне немедленные результаты. Я думаю, Адмирал Клаока желает достигнуть звания командующего Флотом.

Аунгер впился взглядом в Наматжиру и, скорчив угрюмое лицо, вышел из смотровой.

Наматжира сел на один из диванчиков у окна и погладил бок своего генетически выращенного домашнего питомца.

Чайн вошел в смотровую и отпустил за дверь охранника.

— Ты видел? — спросил Наматжира.

Чайн кивнул.

— Да. Кабала явно намного сильнее, чем мы боялись.

— Они так же не следуют правилам Альфария, — сказал Лорд-Командир. — Это не то, чего сказал ждать Примарх. Он ожидал, что территория будет окружена и подконтрольна нашим наземным войскам раньше чем…

Он сделал паузу.

— Сэр? — спросил Чайн.

— Если только он не лгал мне, — закончил Наматжира. — Если только он не вступил в контакт с Кабалой раньше, забрав себе их драгоценные тайны.

Наматжира встал. Он пересек смотровую и медленно отпил бокал вина, а затем в ярости швырнул его в край окна.

— Он играет с нами! — прорычал он, — Он играет с нами и использует! Все, что он мне обещал: слава, честь, благодарность Императора… так же было ложью?

Чайн пожал плечами.

— Я не доверял Астартес Альфа Легиона с самого начала, сэр. Они не соблюдают кодекс чести, как это делают другие Легионы Астартес. Я думаю, об их методах нужно известить Совет Терры, с целью их осуждения или роспуска. Это не первый раз, когда Альфа легион переступает границы. Они должны быть остановлены и приведены к ответу прежде, чем станут слишком могущественны.

Наматжира вдумчиво кивнул.

— Согласен, и я буду пытаться донести этот вопрос непосредственно до внимания Императора. Возможно тогда я сумею сохранить часть своей репутации. Мы должны найти их агента, Динас. Нам нужны убедительные доказательства их злых намерений. Я должен знать, что они замышляют и каким адским договором связаны с этими ксеноморфными ублюдками.

Чайн наполнил другой бокал и передал его своему господину.

— Спасибо, Чайн, — ответил Наматжира и быстро выпил.

— У нас уже имеются доказательства их шпионской деятельности, сэр. Я задержал офицера Гено Хилиад пять два, и получил доказательства того, что он является оперативником Альфа Легиона.

Наматжира кивнул.

— Это только начало. Хорошо. Вы допрашивали его?

— Он сопротивляется нам, но мои люди опытны и терпеливы. Я не знаю, как долго человек, даже такой выносливый, как Бронци, сможет терпеть такой уровень боли.

— Обеспечьте мне связь с Примархом, Динас. Один на один. Давайте послушаем новую ложь, которой он окутает меня на этот раз, и заодно посмотрим, сможем ли мы определить его местоположение во время нашего разговора. Подготовить Черных Люцеферов для телепортации.

Чайн кивнул.

— И Динас…

— Да?

— Никакой жалости к этому Бронци. Сломайте его разум, тело и душу, и вытащите все его секреты.

— Да, мой лорд, — ответил Динас Чайн.

Глава десятая Провидение

Сонека никогда раньше не перемещался посредством телепорта. И это испытание он не хотел бы повторить. Оно вызвало у него тошноту и дезориентацию, словно его раскрутили по кругу. Астартес же не показал даже отдаленных признаков неудобства.

Телепорт массивной боевой баржи перебросил их всех, Имперцев и чужаков Кабалы, из промозглой пещеры на мокрую каменную платформу посадочной площадки, чуть ниже позолоченного края припаркованного судна Кабалы.

Приземление на посадочной платформе всколыхнуло местную атмосферу. Шел сильный дождь, а от кубических блоков и маслянистых черных куполов валил пар. На 40 километров вокруг их окружали скалы. Частицы воды в воздухе создавали невероятную радугу вокруг скал.

Огромное судно Кабалы, слепящее золотыми и медными отблесками, было слишком большим для восприятия. Сонека с удивлением разглядывал его.

Он осознал, что оно было слишком большим, слишком чужим, слишком неповторимым, по его мнению, чтобы окунуться в безумие. Он отвел взгляд. Он уже видел достаточно экстраординарного для одной жизни.

— Это…, — прошептала Рахсана, — Это… совершенно….

— Я знаю, — ответил Сонека, и мягко отодвинул ее, что бы посмотреть сквозь дождь на черную оправу скал. — Лучше не смотри на это слишком долго.

— Куда мы попали, Пето?

Он улыбнулся.

— Я не знаю. Мы сыграли наши роли. Я не думаю, что это все вопросы на сегодня. Мне кажется, происходит нечто масштабное. Не чувствуешь давящую тяжесть будущего?

Она кивнула и убрала промоченные дождем волосы с лица.

— Конечно, — сказала она.

— Это задача для более сильных умов. — ответил Сонека, — сверхчеловеческий разум, а не наш слабый мозг. Мы должны доверять Астартес, чтобы выполнить то, для чего мы были рождены. Мы должны доверять им, чтобы сохранить наш вид.

— Ты доверяешь им, Пето?

— Мы носим их клеймо, уксор. Думаю, слишком поздно задаваться этим вопросом.

Она оглянулась. Далеко на залитой дождем платформе под охраной Астартес сидел сгорбленный Грамматикус.

— Он ненавидит нас.

— Конечно, ненавидит, мы его предали.

— Это было жестоко.… Использовать его…

— Он использовал каждого, кто попадался ему на пути, — ответил Сонека. — И получил по заслугам. С этой дороги ему не свернуть, к тому же мы дали ему то, чего он хотел.

— Нет, ты должен понять, я любила его, — сказала Рахсана, — или я думала что люблю, и я думала что он любит меня. Я не понимала, кем он был, даже когда он прикасался к моему лицу. Я не понимала масштабов всего этого.

— Ты никогда бы не догадалась. Пешки никогда не воспринимают игру в целом.

Золотой трап, словно изгибающийся язык, высунулся из края судна Кабалы коснувшись краем каменной платформы. Астартес вскинули болтеры, контролируя каждое движение чужаков, выходящих из транспорта. Слау Дха вышел к ним с поднятой головой, украшенной гребнем, игнорируя болтеры.

— Поступил сигнал с боевой баржи. — сказал Герцог Альфарию.

— Содержание?

— Лорд Командир-Наматжира просит личную вокс-аудиенцию. Он волнуется, что вы начали встречу без него.

— Скажи ему, что я не могу ответить сейчас. Скажи ему сохранять позицию и держать свои силы в резерве.

— Это ему не понравится, — сказал Герцог.

— Это его проблемы, — ответил Омегон.

— Так что мне сказать?

— Скажи ему, что я ценю его терпение, и я свяжусь с ним сам. — сказал Альфарий.

Они поднялись на медное судно. Его внутренние помещения не имели ничего общего с человеческими кораблями. Пространство искажалось, закрывая одни коридоры и открывая другие. Стены пылали мягким внутренним светом. Местами потолок, казалось, воспарял в вечность. Сонека чувствовал дискомфорт. Воздух пах как жженый сахар и плавленый пластик. На некоторое время их оставили одних в зале, сформированным из трех золотых лепестков.

— Что это за шум? — спросила Рахсана.

— Я ничего не слышу, — ответил Сонека.

Появился первый капитан Пек и шагнул к ним.

— Примарх позвал тебя, Пето.

— Меня?

— Ты нужен ему. Следуй за мной.

Сонека взглянул на Рахсану.

— Иди, — настояла она.

Пек провел его через люминесцентные залы судна кабалы в зал где ожидали Альфарий, Омегон и Шир.

— Мой лорд? — сказал Сонека.

— Кабала собирается показать Провидение, Пето, — сообщил Альфарий. — Насколько мы знаем, это устройство восприятия, средство временного фокусирования, основанное на принципах эльдарских провидцев.

— Я не понял ничего, что вы мне сказали, лорд.

— Мы о возможности показать нам будущее, — сказал Омегон.

— А зачем вы посылали за мной?

— Ты должен смотреть. Свидетелями должны быть Омегон и я, Шир как перспективный псайкер и ты как не измененный человек. Ты согласен?

— Сэр, я….

— Ты согласен? — потребовал Омегон, — У нас нет времени, чтобы тратить его в пустую.

Сонека кивнул.

— Я сделаю все что смогу, мои лорды. — Ответил он.

— Спасибо тебе, Пето, — сказал Альфарий. — Мы готовы, — произнес он.

Стена, казавшаяся твердой растворилась как дым. Четыре мужчины вошли в помещение, бок о бок. Оно было темным, и сияло пламенным жаром, который, казалось, прибывал отовсюду и ниоткуда. Перед ними была монолитная серебряная плита содрогающаяся светом.

«Я — Гахет».

— Я — Альфарий, Примарх двадцатого легиона Астартес, — ответил Альфарий.

«Добро пожаловать. Давайте узнаем остальных, и вашего другого себя».

— Я — Омегон, Примарх двадцатого легиона Астартес, — сказал Омегон.

«Добро пожаловать. Дэн Дан Кейт Шир, добро пожаловать».

Шир поклонился.

«Пето Сонека, добро пожаловать».

— Привет, — Сказал Сонека. — Вы у меня в голове.

«Да».

— Это не слишком приятно, — сказал Сонека.

— Улавливай суть, гет. — бросил Омегон.

«Вы готовы увидеть Провидение?»

— Да, — сказал Альфарий. — Любые уловки приведут к тому, что наши болтеры разнесут эту часть корабля на куски. Ясно?

«Да. Вы сильны, человек. Вы угрожаете. Насилие придет позже, и станет вашей работой».

— Продолжим, — поторопил Омегон.

«Мы сражались с Первобытным Уничтожением задолго до вашего появления. Хаосу нельзя позволить получить контроль над галактикой».

— Мы это знаем, Гахет. — сказал Альфарий.

«Человеческий род зрел. Он процветал. Люди в своем невежестве особенно восприимчивы к влиянию Хаоса. Первобытное Уничтожение запустило свои пальцы в человечество, надеясь сделать из него оружие».

— Человечество будет сопротивляться. — сказал Альфарий.

«Вы не будете знать, как сопротивляться. Хаос хитер. Он вызовет гражданскую войну в пределах Империума Человека и приведет все созданное к уничтожениею. Смотри…»

Плита серебряного света задрожала и открылась. Они увидели что было внутри. Почувствовали, как они падают с орбиты на горящий мир. Шир заплакал.

«Это наше доказательство. Это будущее, и оно случится. Великая война прорвется сквозь небесный свод и охватит человеческую расу. Звезды погибнут. Уничтожение восстанет».

— Нет! — сказал Омегон с широко открытыми глазами.

«Вы не можете отрицать этого, Омегон. Этот процесс уже начался».

— Ты чертов лжец! — взревел Омегон, отводя взглят от Провидения.

«Я не могу лгать. Я не лгу. Человечество создаст самого большого монстра из всех: Хоруса».

Разум Сонеки оцепенел. Впечатление от золотого корабля померкло перед тем, что он увидел.

— Как… Как нам остановить это? — спросил он дрожащим голосом.

«Вы не можете, но Альфа Легион прекрасно подготовлен, чтобы контролировать и направлять это».

— Объясни! — потребовал Альфарий.

«Гражданская война, направленная против Императора Хорусом Луперкалем закончится одним из двух вариантов. Или Хорус победит, и хаос одержит победу, или силы Императора заставят Хаос отступить».

— Альфа Легион всегда существовал ради Императора. — заявил Альфарий.

Плита серебряного света мерцала.

«Соотнеси это с будущим. Хорус побеждает и Хаос триумфует, ужасная перспектива, но она вполне вероятна. Кабала видит искру чести, остающуюся в Луперкале. Он будет тайно ненавидеть себя за злодеяния, совершенные его именем. Если он победит, то его неистовство ускорится, вместе с его самоненавистью. Он будет жертвовать человечеством два или три поколения. Даже его самые близкие союзники пойдут на него войной в заключительном Армагеддоне. Хаос будет гореть ярче, чем когда либо прежде, а затем погаснет. Его великая победа вспыхнет, а затем погаснет, унесенная в могилу умирающим Империумом.

Расы галактики будут спасены через жертву человеческого рода».

— Хорусу не позволят победить! — парировал Омегон.

«Рассмотри альтернативу, Примарх Омегон. Это что мы видели. Император отдаст жизнь, чтобы достичь победы. Он падет на Терре, убив Хоруса. Смотри…»

Серебряный свет замерцал. Они увидели великолепие Золотого трона и завывающий рот высохшего трупа, запертого в нем.

— О нет! — закричал Сонека.

«Если Император победит, то Империум захватит застой. Он будет стремиться увековечить себя, снова и снова, спустя тысячи лет, но он сгниет, медленно и необратимо. Он сгниет, постепенно позволяя Хаосу просачиваться, возвращаться и пожирать его».

— Победа…. Является поражением? — мягко спросил Альфарий.

«Если Император победит, Альфарий, то Хаос в конечном итоге одержит победу. Десять, двадцать тысяч лет страданий и разложения, пока Первобытное Уничтожение наконец не достигнет господства».

— Это выбор? — холодно усмехнулся Омегон.

«Медленное, непреклонное завоевание Хаоса, или краткий период террора и безумства. Медленные муки или кровавое столетие или два, пока человеческая раса уничтожает сама себя изгоняя Хаос из галактики. Это выбор, который мы предоставляем вам. Человеческий род — оружие. Вы можете спасти галактику, или уничтожить ее».

— Едва ли это вообще выбор, Гахет. — сказал Альфарий.

«Мне жаль тебя, человек. Но это не так, вы прагматичны, это ваше неизменное достоинство. Ты видишь дальше. Ты принимаешь твердые решения. Альфарий, будущее застоя не должно наступить».

— Как мы сделаем это? — спросил Омегон. — Как нам сделать это?

«Это очень просто, Омегон. Альфа Легион должен примкнуть к мятежникам. Вы должны гарантировать победу Хорусу».

— Никогда! — взревел Омегон.

— Это невозможно! — крикнул Альфарий.

«Тогда взгляни на результат. Посмотри на него. Взгляни на него сам».

Серебристый свет снова задрожал. Они вздрогнули. За мнгновение они увидели это. Провидение показало им все.

Омегон и Альфарий крича отскочили назад. Шир неистово бормотал, а затем упал мертвым камнем, его разум был уничтожен. Сонека упал на колени и зарыдал.

Глава одиннадцатая Гидра 42

Они вернулись в люминесцентные залы, светившие уже не так ярко. Будущее преследовало их. Альфарий и Омегон молчали. Бледный, сломленный Сонека нес на руках труп Шира. Астартес ждали их. Их болтеры все еще были нацелены на перешептывающихся членов Кабалы.

— Мой лорд, — начал Пек. — Как все прошло?

Альфарий поднял руку, призывая к тишине. Он посмотрел на своего близнеца, и они долго смотрели друг другу в глаза. Сонека прислонил тело Шира к палубе. Рахсана обняла его.

— Пето! Твое лицо! — прошептала она, — Как все было? Что ты видел?

Сонека покачал головой. Он не мог говорить.

— Он видел Провидение, — поддержал их Джон Грамматикус. — Это ужасно, не так ли Пето? Чрезвычайно ужасно, и в то же время прекрасно.

— Прекрасно? — вспыхнул Пето, отстраняя Рахрану. — Как ты можешь так называть его?

— Потому что жтот ужас дает шанс, — ответил Джон Грамматикус. — Один простой шанс спасти, защитить.

Сонека посмотрел на него.

— Шанс всего один.

Но он не ответил.

Слау Дха вышел вперед и остановился перед Альфарием. Астартес проводили его оружием, но он проигнорировал угрозу.

— Итак? — спросил он с расстановкой, с сильным акцентом на Низком Готике. — Каков ваш ответ, мон’кеи? Найдете ли вы в себе силы принять решение, или вы так же слабы и корыстны как и остальной ваш паразитический вид?

Альфарий пристально посмотрел на автарха.

— Я поддерживаю Императора, — сказал он ему. — Во всех отношениях я лоялен ему, и я не могу разорвать эту связь. Он обладает величайшими амбициями и самыми благородными намерениями, но в одном я абсолютно уверен: он будет твердо противостоять воцарению Хаоса. Он всегда знал правду о нем. Искоренение Абсолютного Уничтожения — его самое большое желание. Теперь все, что я буду делать, автарх, с этого момента я делаю во имя Императора.

Слау Дха кивнул, повернулся и ушел.

— Лорд Наматжира продолжает изводить нас своими запросами, — сказал Герцог. — Он становится все более надоедливым. Он настаивает на том, чтобы вы немедленно ответили ему и доложили о своем местоположении.

— В самом деле? — спросил Альфарий.

Герцог кивнул.

— Он начинает выдвигать скрытые угрозы, мой Лорд, и обвинения в измене или еще что-то. Я думаю что мы все же должны что-нибудь ему ответить, прежде чем он потеряет терпение и предпримет прискорбные действия.

— Мы дадим ответ, — сказал Омегон. Альфарий взглянул близнеца. — Если мы хотим выполнить поставленную перед нами задачу, мы должны выглядеть неопасно и лояльно. Мы не можем допустить, что бы наши планы открылись слишком рано и разрушили наше обязательство. Тайна, всегда была нашим самым мощным оружием.

— Согласен, — кивнул Альфарий. Он склонил голову и на мгновение задумался.

— Итак? — вопросительно взглянул на него Омегон.

— Сделай это, — ответил Альфарий.

— Все еще нет ответа от Примарха и кого-либо из его офицеров, мой лорд, — донесся голос из вокса. — Его баржа так же отказывается принимать наши запросы.

Наматжира кивнул. На мостике Бламира становилось тише, в воздухе чувствовалась напряженность.

— Повторить запрос. — приказал Наматжира.

— Да, мой лорд, — ответил голос.

Лорд-Командир повернулся к Ван Аунгеру.

— Я собираюсь отправиться в свои покои, что бы составить обвиняющее послание относительно действий Альфа Легиона. Если мы не получим удовлетворительного ответа до того момента, как я его составлю, вы пошлете его непосредственно на Терру.

— Да, мой лорд. — ответил Ван Аунгер.

— Теперь я отправлю заключительно предупреждение о своих планах, и если оно останется без ответа, мы начнем орбитальную бомбардировку зоны.

— Сэр, я… — навал Ван Аунгер.

— Заткнитесь и слушайте, Ван Аунгер! — прорычал Наматжира. — Полная бомбардировка поверхности! Кроме того, вы разместите тяжелые крейсеры для нанесения удара по боевой барже.

Ван Аунгер с тревогой покачал головой.

— Они Астартес, мой лорд. Вы предлагаете сражаться с нашими собственными силами?

— Лорд-Командир не думает, что они искуснее вас, мастер флота, — сказал Динас Чайн.

Наматжира развернулся, что бы покинуть мостик, но доклад офицера слежения остановил его.

— Сэр, боевая баржа Астартес только что снялась с высокого якоря.

— Что? — крикнул Ван Аунгер, подбегая к станции, — Покажите!

— Она приближается, — затараторил офицер связи, — Она заходит к позициям флота.

— Двуличные ублюдки! — закричал Наматжира.

— Это вектор нападения! — закричал Ван Аунгер, — Полные щиты! Батареи к бою!

— Боевая Баржа открыла огонь! — прокричал офицер. — Наши корабли получают прямые попадания!

— Ответить огнем! — приказал Ван Аунгер. — Всем судам сосредоточить огонь на барже!

— Бомбардировщики вылетели, сэр. «Тангер» и «Лоудон» докладывают о повреждениях.

— Это всего лишь одно судно! — крикнул Наматжира.

— Это боевая баржа Астартес, идиот! — плюнул ему под ноги Ван Аунгер. — Она пройдет через наш флот как раскаленный нож!

Палуба задрожала, поскольку Бламир начал огонь боковыми батареями.

— Цель получила восемь прямых попаданий! — крикнул артиллерист.

— Да! — закричал Наматжира, сжав кулак.

— Бета не замедляется, — произнес офицер слежения. — Кажется, ее не ослабили.

Пронзительно завыла сирена.

— Телепортационные сингатуры! — взвыл офицер.

— Телепортация по всем участкам. Нас штурмуют!

Внутренние люки взорвались хаосом пламени и разлетающегося металла. Болтерные очереди, вылетающие из дыма коридора выкашивали попытавшийся бежать персонал мостика. Астартес неуклонно шагали из огня, их фиолетовая броня тускло блестела.

— Ответный огонь! Ответный огонь! — закричал Генерал Дев, держа в руке меч и пытаясь сплотить вокруг себя два взвода охраны. — Открывайте огонь!

Солдаты стали взрываться от ответных выстрелов из коридора. Деву показалось, что он увидел фиолетовые фигуры, наступающие сзади, в то время как болтерные очереди из дыма разорвали двух солдат, стоящих рядом с ним. Забрызганый их кровью, Дев попытался удержать своих солдат.

— Держать строй! — вопил он, активируя связь, — Оборона палуб Восемь и Девять! Тяжелое оружие! Мы нуждаемся в тяжелом оружии!

Они отступали вдоль зала в палату собраний. Преследующие их болтерные очереди прошили еще троих.

— Встать! Встать! Встать! — вопил Дев. — Ну же! Держите этот чертов люк! Отбросьте их!

Палуба задрожала от ряда громких взрывов где-то внизу.

— Дай мне эту чертову пусковую установку! — крикнул Дев, бросая меч и выхватывая тяжелое оружие у одного из аутремаров. Он начал запускать разрывные ракеты через люк помещения.

Свет мигнул позади них. Снаряды поочередно взрывались, создавая кривые водовороты дыма.

Позади материализовались шестеро Астартес.

Генерал и его люди погибли через секунду.

— Что то происходит, — сказал Тче. — Что то плохое.

Хокен Му пристально посмотрела на небо. Яркие вспышки и искры за облачным покровом не были молниями. Это был орбитальный огонь. Флот сражался.

— Я не могу связаться с транспортом и флагманом, — сообщил связист Джокеров.

— Продолжай пробовать. — сказала она.

— Что это? — спросил Тче. — Что там проиходит?

— Я не знаю, — ответила Му.

Внезапно все вздрогнули. Выстрел боли пронзил Уксора и ее помошниц. Гигантский медный диск с медленно поворачивающимся, переливающимся краем, поднялся над Дрожащими Холмами и улетел прямо в небо, исчезнув за низкими облаками. Му села на плоскую каменную плиту. Начался холодный дождь. Она уже могла почувствовать мелкие изменения в воздухе. Какие бы атмосферные условия в этой зоне не были бы созданы, в этом уже не было необходимости и теперь они развеивались. Она понятия не имела, займет ли этот процесс минуты, дни или недели, но едкая атмосфера Гидра Теритус 42 в конце концов восстановит равновесие.

Хонен Му чувствовала, что никто за ними не вернется. Джокеры и остальные группы нападения будут по прежнему находиться в зоне, когда яд бури Гидра Терриус 42 уничтожит их.

Затем их останки распадутся, рассосутся и будут развеяны по одиноким скалам.

Глава двенадцатая Бламир, орбита

Динас Чайн крепко сжал рукав Наматжиры.

— Мой лорд, пора. — настойчиво потребовал он.

— Нет, Динас! — огрызнулся Наматжира, отдернув руку.

— Безопасность на этом корабле не может быть обеспечена, — сказал Чайн. — Мы обязаны отвести вас на ваш катер.

Мостик сотрясался. Офицеры на постах пытались перекричать вой сирен.

— Целитесь в нее еще раз! — заорал Наматжира. — Еще раз!

— Мы не можем пробить ее щиты, — возразил Ван Аунгер.

— Мы только что потеряли «Барбустион» — завопил один из наблюдателей.

— Докладывают, что «Лоудон» уничтожен! — закричал другой голос.

Наматжира подошел к Ван Аунгеру и сильно ударил его по щеке.

— Уничтожь эту баржу, кусок дерьма!

Ван Аунгер отпрянул, сплевывая кровь с губы и сжал кулак, чтобы достойно ответить. Чайн схватил его за горло. Ван Аунгер закрыл рот.

— Ты не поднимешь руку на Лорда-Командира, — угрожающе сказал Чайн. — Исполняй приказы.

Он отпустил его. Задыхающийся Ван Аунгер упал на палубу.

— Все орудия… — он закашлялся. — Все что у нас есть, постоянный огонь, пока черт возьми…

— Контакт! — заорал отслеживающий офицер. — Второй контакт!

Они уставились на прыгающие графики главного экрана. Показавшийся корабль направлялся прямо в тыл пребывающего в беспорядке флота.

— Откуда оно появилось? — спросил Ван Аунгер.

— Сэр, оно только что возникло на наших сканерах. До этого этот корабль прятался за планетой.

— Это еще одна боевая баржа… — тихо сказал Ван Аунгер. — Это еще одна гребаная боевая баржа!

— Альфа… — прошептал Наматжира.

— Она открыла огонь! — закричал офицер-наблюдатель.

— Пора, мой лорд. — повторил Чайн.

Теперь Наматжира позволил ему увести себя.

— Шумно… снаружи… — Бронци говорил невнятно из-за медленно текущей изо рта крови.

— Заткнись! — рявкнул старший офицер карцера. Он обменялся обеспокоенными взглядами с двумя ассистентами в залитых кровью фартуках. Глухие звуки взрывов и треск болтеров было невозможно игнорировать…

Бронци начал смеяться, но его смех быстро превратился в хриплый кашель.

— Они пришли… Они пришли за мной, видишь? Я знал… Знал, что они придут.

— Заткнись! — прорычал офицер, затянув один из винтиков клетки.

Бронци закричал. Отхаркнув еще немного крови, он выдохнул.

— Мое имя… Мое имя — Гуртадо Бронци… Это все, что ты от меня… узнаешь…

Дверь камеры резко распахнулась, и внезапно внутри оказались две фигуры в длинных плащах. Пето Сонека дважды выстрелил из лазерного пистолета в сердце офицера, а затем сделал еще несколько выстрелов в конвульсирующее тело. Танер обезглавил одного из ассистентов рассчитанным ударом, а затем вонзил длинное лезвие в брюхо второго.

Он рывком выдернул меч. Человек упал.

— Вытаскивай его из клетки, — приказал Сонека.

Танер начал расстегивать металлические застежки и вытаскивать болты.

— Пето?

— Держись, Гурт. Трепло…

— Ты… Пришел за мной…

— Личное одолжение для Примарха, — ответил Пето.

— Ты… Пришел за мной, — повторил Бронки.

— Мы всегда присматриваем за своими, — сказал Танер.

Они вытащили его и подняли, залитые кровью руки Бронци находились на их плечах.

— Скорее, — сказал Танер.

— Подавай сигнал телепорту, — ответил Сонека.

Танер кивнул.

— Мы заберем тебя отсюда, Гурт, — сказал Сонека. — Мы заберем тебя на баржу и залатаем. Просто держись.

— Я рад… Видеть тебя снова, Пето.

— А я тебя, Гурт.

— Если ты так рад…. Видеть меня… То почему ты выглядишь таким чертовски мрачным?

— Потом, — сказал Пето Сонека. — Я тебе потом расскажу.

Конец обширной транспортной палубы был объят огнем. Чайн и отряд из шести Черных Люциферов сопровождали Наматжиру в забеге через затянутый дымом док к бронированному спасательному катеру.

— Приготовиться к немедленному отправлению! — закричал в вокс Чайн. — Лорд-Командир будет на борту через двадцать секунд.

— Я сильно в этом сомневаюсь, — сказал Альфарий.

Примарх вышел из плотного дыма, заполнившего транспортный ангар. С обнаженным мечом он стоял прямо между Люциферами и катером.

Вооруженные лазерными пистолетами и саблями Черные Люциферы без колебаний бросились в атаку, стреляя на бегу.

Лазерные заряды свистели в воздухе и отражались от брони Альфария. Некоторые оставляли выбоины и выжженные отверстия. Примарх выступил, чтобы встретить их атаку. Одним взмахом меча он сломал спину первого Люцифера и, развернувшись, проломил левым кулаком череп другого. Клинки обрушились на него со всех сторон. Он блокировал их удары своим мечом и перчаткой. Одна сабля раскололась. Меч пронзил насквозь грудную клетку Люцифера и легко разрезал его пополам. Широкая волна крови хлынула на палубу.

Заблокировав другой меч ударом своего гладия, Альфарий нанес сокрушительный удар кулаком, отправив одного из Люциферов в полет. Он схватил другого за шею и сломал ее одним движением своих бронированных пальцев. Чайн взмахнул саблей, и Альфарий едва смог блокировать удар. Динас изменил направление атаки. Примарх отпрянул и сделал шаг назад, защищаясь от искусного мечника-Люцифера. Он парировал еще один удар и уклонился, но Чайн сделал обманное движение и вонзил саблю в бок Альфария. Лезвие, сделанное из самого острого и прочного из известных металлов, прошла сквозь силовую броню, через разделенные на сегменты подкладки и вонзилось глубоко в торс Примарха.

Альфарий посмотрел на вбитую клином саблю. Тонкий ручеек крови капал на пол.

— Хм… — пробормотал Альфарий и посмотрел на Чайна, осознавшего, что он не может вытащить меч.

— Это все, что ты можешь, — сказал Примарх, разрубая Динаса пополам.

Альфарий вложил свой меч в ножны и выдернул саблю, отбросив ее прочь. Он прошел через в беспорядке разбросанные тела туда, где на коленях стоял Наматжира.

— Нет! Мой повелитель, Примарх, прошу вас!!! — умолял Наматжира, отчанно размахивая руками.

Альфарий поднял свой болтер.

— Почему!? — завизжал Наматжира. — Ради чего вы это делаете!?

— Ради Императора, — ответил Альфарий и спустил курок.

Золотой диск летел через самую темную часть пустоты. Джон Грамматикус в последний раз шел по этим коридорам.

— Куда ты? — спросил Слау Дха.

— Ухожу. Все кончено. Я закончил.

— Будут и другие задания.

— Не для меня, — ответил Джон Грамматикус.

— Кабала благодарит тебя за то, что ты сделал.

— Полагаю, нелегко было это сказать, — ухмыльнулся Джон.

Он прошел мимо автарха.

— Ты достиг успеха, мон’кей, — произнес лорд эльдар. — Почему ты не выглядишь счастливым?

— Потому что своим успехом я подписал приговор всему человечеству.

— Джон? — позвал автарх. — Ты идешь ко внешним люкам. Джон?

Джон Грамматикус проигнорировал его и пошел дальше. Он чувствовал, что заслужил это.

Эта смерть не стала бы его первой смертью, но он надеялся, что она будет последней.