Ересь Хоруса: Омнибус. Том I

Гэв Торп Полёт ворона

Кровавый смерч пронесся по пустынному склону, его яростный рев — сотня тысяч глоток, вопящих от злости и боли. Алые ветра обратились бушующим адом, воспламенив все вокруг. Небо горело, и воздух заполонило множество темных очертаний, их крылья охвачены огнем, из черных перьев сыплются искры. Крики умирающих стали карканьем воронов, усиливающаяся какофония, в которой утонул вой бури.

Пот катится градом, сердце бешено колотится. Марк Валерий с задыхающимся криком вырвался из мучительного сна. Кровь и огонь. Всегда одно и то же. Огонь и кровь. Он скинул с себя промокшее одеяло, рециркулируемый воздух Освобождения оставил на его пересохших губах тонкий слой соли. Валерий закашлялся и протер глаза, когда увидел, как в тенях его комнаты продолжают кружиться вороны. Отдаленное эхо тех отчаянных криков все еще отражалось от голых металлических стен, словно насмехаясь над ним.

Дрожа, Валерий слез с кровати и побрел к душевой кабинке. Он потянул медную цепочку, и на него хлынула еле теплая вода, смывая усталость. Он быстро обтерся жесткой мочалкой и пригладил влажными ладонями курчавые каштановые волосы. Как и почти все на Освобождении, вода строго дозировалась. После того, как положенная ему порция утреннего душа длительностью в сорок пять секунд иссякла, Валерия посетила мысль воспользоваться и второй вечерней частью, но он тут же отверг эту идею. После целого дня в духоте Освобождения вечерний душ был жизненно необходим. Без него он попросту не сможет заснуть.

Хотя последнее время Валерий почти не спал. Каждую ночь вот уже на протяжении семи суток его мучил один и тот же кошмар. Кровь и огонь, огонь и кровь, и стая воронов, кричащих от боли.

Все еще терзаясь тревожными мыслями, Валерий провел рукой по узкому подбородку, ощутив под пальцами щетину. Он взял глубокую кружку и наполнил ее израсходованной водой из душевой кабинки, после чего поставил на полку под небольшим зеркальцем, прикрепленном к стене. В зеркале он увидел покрасневшие глаза и морщины на молодом лице человека, которому не так давно исполнилось тридцать лет. За последние семь дней он постарел сильнее, чем за четырнадцать лет сражений — сначала против орков на Тэрионе, а затем в составе великой армии Императора вместе с космическими десантниками легиона Гвардии Ворона. Куда лучше ему спалось на десантном корабле, устремившемся к планете, отказавшейся от Согласия. Потом были ночи в зловонных топях — и они отличались большим уютом, чем те, что он провел в последние семь суток в собственной постели.

Валерий поправил бритву и осторожно провел ею по щекам. Знакомый ритуал успокаивал. Особое внимание он уделил усам, аккуратно подровняв их над верней губой. Марк Валерий очень гордился ухоженной растительностью на лице, свидетельством высокого положения на Тэрионе, как и званием префекта Имперской Армии, и любым другим знаком различия.

После утреннего моциона Валерий позвал своего пажа, Пелона. Юноша принес выглаженную форму своего повелителя и помог Валерию одеться. Когда слаженный танец между повелителем и его слугой был завершен, и паж пригладил шелковую рубашку и закрепил золотые эполеты, Пелон осмелился нарушить обычное молчание:

— Вы выглядите уставшим, мой повелитель. Сны все еще беспокоят вас?

— Что ты знаешь о моих снах? — спросил Валерий.

— Вы шепчете и кричите во сне, мой повелитель, — сказал Пелон, шнуруя короткие бриджи префекта.

Префект коротко пересказал юноше свой кошмар, обрадовавшись тому, что может поделиться с кем-то тяжестью видений.

— В зависимости от течений варпа лорд Коракс и его легион должны были прибыть на Исстваан семь дней назад, — тихо закончил Валерий. — Неужели это просто совпадение, что мои кошмары начались тогда же?

Валерий сел на край кровати и вытянул ноги. Денщик натянул на префекта традиционные тэрионские сапоги для верховой езды.

— Возможно, это сообщение, мой повелитель, — произнес Пелон. — В некоторых древних историях говорится, что во время снов к нам приходят предзнаменования.

— Суеверия, — ответил Валерий, хотя его словами недоставало уверенности. — Сообщение от кого? Как оно могло попасть в мои сны?

Пелон пожал плечами, и Валерий поднялся. Имперский офицер вытянул руки, чтобы его денщик смог обмотать его талию красной перевязью, перекинуть ее через грудь на левое плечо, так, чтобы край повис вдоль ноги.

— Лорд Коракс не просто человек. Кто знает, на что он способен, мой повелитель, — сказал Пелон.

Валерий задумался, вкладывая меч в вычурные ножны на левом бедре. Он молчал, пока Пелон крепил на его плечах черный короткий плащ, отороченный алой виарминовой опушкой.

— Я хотел отправиться с легионом, — признался Валерий. — Перед отбытием я говорил с лордом Кораксом.

— И что он сказал, мой повелитель?

— Он сказал, что это дело легионов. Ужасные времена, Пелон. Я едва могу поверить в происходящее. Частичка меня еще надеется, что все это неправда. Как поверить, что примарх стал отступником и отринул свой долг перед Императором? Легче поверить в то, что гравитации не существует. Я увидел в глазах примарха… Такого я раньше не видел. Мятеж Воителя порочит всех Легионес Астартес. Лорд Коракс поклялся при мне, что космодесантники разберутся с ним без помощи людей. Потом он положил руку мне на плечо и сказал: «Если ты мне понадобишься, то услышишь мой зов». Что это могло значить?

— Даже не догадываюсь, мой повелитель, — сказал Пелон, хотя было ясно, что он как-то сопоставил слова примарха со сном. Валерий промолчал.

Ему не было нужды смотреться в зеркало. Префект знал, что выглядит безупречно. Они с Пелоном исполняли этот танец тысячу раз, будь то в палатке на дождливой равнине, пока над головами грохотала артиллерия, в тесной каюте армейского корабля, несущегося в варпе, или на Тэрионе, в фамильном имении, где в окна дворца ветер доносил такой земной, но такой успокаивающий запах гроксовых пастбищ.

Этот ритуал всегда нравился Валерию. Не важно, что происходило, что подкидывала ему жизнь, он каждое утро возрождался, заново превращался в офицера Императора. Сегодня, как и последние семь дней, церемония казалась ему бессмысленной. Она не принесла успокоения, не вселила уверенности. На границе слуха по-прежнему кричали вороны, а на краю зрения — мерцало пламя. Ни красочность традиций Тэриона, ни величие Имперской Армии не могли разогнать страхов префекта. Его роль, его долг лишь усиливали тревогу. Некий импульс в самой его сущности подсказывал Валерию, что во вселенной что-то не так, и что ему, как офицеру Императора, следует действовать.

В сопровождении Пелона он направился в извилистые туннели старых шахт. В темных закоулках лабиринта смотреть было не на что, кроме как на стены, покрытые пласталью, скрывшей следы лазерных киянок и буров. Когда-то миллионы людей работали и умирали здесь, впитывая алчность немногих, но следов их жизни и смерти больше не было видно. Ликей перестал существовать. Валерий знал об этом только по историям, рассказанным ветеранами Гвардии Ворона, которые когда-то были здесь рабами, присоединившимися к Кораксу в борьбе за освобождение, а затем, после прибытия Императора, к легиону.

Спутник Ликей теперь назывался Освобождением, его рокритовые вершины и бесконечные коридоры стали памятником просвещению и решимости лорда Коракса. Валерий почти не задумывался о кровавом прошлом этого места, но временами вспоминал, что воздух, которым он дышит, когда-то вдыхали заключенные, обреченные жалкие создания, которым лорд Коракс принес свободу.

Валерий и Пелон миновали несколько лестничных пролетов на пути к посадочной площадке и вышли к обзорной галерее — армапластовой полусфере, откуда в прежние времена надзиратели смотрели в черные небеса и видели огненные следы транспортов, доставлявших человеческий груз с планеты Киавар, сейчас невидной. Иногда она вырисовывалась на горизонте, будто пылающий злобой глаз.

Валерий не сводил взгляда с громадной иглы, известной как Башня Воронов — бывшая башня стражи, а теперь крепость Гвардии Ворона, цель его сегодняшнего похода. Отвесные стены здания были усеяны орудийными отсеками и освещенными пастями доков. Сотни прожекторов пронзали кромешный мрак лишенного собственного воздуха мира, озаряя шахты и кратеры на поверхности спутника, и отражаясь от силовых куполов, защищавших рабочие поселки и заводы по очистке минералов.

Башня Воронов выглядела опустевшей. Там осталась всего пара сотен легионеров, все остальные отправились со своим примархом в систему Исстваан. Валерий не знал деталей — в точности их не знал никто на Освобождении.

Именно это и тяготило префекта. Сны могли каким-то образом быть зовом о помощи от примарха. Валерий понятия не имел, как такое могло быть. У него была только уверенность в том, что он нужен на Исстваане, и что ему следовало как можно скорее отправиться туда, какая бы судьба его поджидала его там.

Сводчатые залы Башни Воронов были зловеще пустыми. В арсеналах царила тишина, посадочные отсеки подавляли пространством, больше не занятом многочисленными кораблями. Грохот сапог Валерия звучал громче обычного. Возможно, это лишь его воображение. Командор Бранн, начальник гарнизона, оставшегося на Освобождении, обитал на верхних уровнях башни. Когда вошел префект в сопровождении денщика, он в одиночестве стоял у узкого окна, всматриваясь в усеянное звездами ночное небо. Он был без доспеха, обут в мягкие башмаки, а из символов легиона на нем был только простой черный табард.

Он обернулся к Валерию и улыбнулся, взмахом указав префекту на диван у стены. Бранн сел рядом, и диван тревожно пискнул под его весом. Даже сидя, космический десантник доминировал в помещении. Его оголенный бицепс размером был больше бедра Валерия. Префект чувствовал себя рядом с ним ребенком. Что уж говорить о встречах с лордом Кораксом, по сравнению с которым даже легионеры казались крошечными и хрупкими.

Валерий нервно сглотнул.

— Все хорошо, командор? — обыденным тоном поинтересовался префект.

Бранн выглядел задумчивым. Его лицо пересекали несколько шрамов, и, отвечая, он неосознанно провел пальцем по одному из них.

— Это была комната стражи, — сказал он. — Здесь я впервые убил человека, я тогда был даже моложе твоего денщика. Задушил его ремнем винтовки, а потом отобрал оружие. Конечно, тогда со мной был лорд Коракс. Я видел, как он вырвал человеку сердце, а затем кулаком размозжил череп другому, — командор оглядел помещение, видя скорее свои воспоминания, нежели холодные пласталевые стены. — Тут одиноко. Как мне хотелось бы быть сейчас с остальным легионом.

— Почему вы не ушли? — спросил Валерий.

— Не повезло на жеребьевке. Кому-то нужно было остаться и охранять крепость. Командоры бросили жребий, и я проиграл. Вот поэтому я здесь, пропускаю все действо.

— Может, и нет, — произнес Валерий, увидев представившуюся возможность.

— Не понял тебя, — отозвался Бранн.

Денщик подошел к ним с подносом, на котором стояла пара кубков. Командор отрицательно покачал головой, Валерий же принял предложенную воду. У нее было химическое послевкусие, она совсем не походила на свежую воду из ручья в его поместье на Тэрионе. И все же вода означала жизнь, и префект быстро осушил кубок, чтобы избавиться от сухости во рту, которая мучила его с самого утра.

Префект понял, что теряет инициативу. Слова вырвались потоком, преодолев плотину смущения, сдерживавшую их до сих пор.

— Я думаю, что лорду Кораксу нужна наша помощь, в смысле, на Исстваане. Боюсь, битва с Хорусом пошла не по плану.

Бранн нахмурился.

— Почему ты так считаешь? До тебя дошли известия, о которых я не знаю?

— Не совсем, нет. Послушайте, в этом может и нет никакого смысла, да я и сам не вполне все понимаю. Мне снятся сгорающие вороны. — Бранн нахмурился сильнее, но Валерий продолжал звенящим от тревоги голосом: — Это может ничего не значить, совсем ничего, но этот сон мучает меня вот уже семь дней. Боюсь, это своего рода предупреждение. Я не могу объяснить, я просто чувствую. На Исстваане что-то не так.

Озадаченность на лице Бранна переросла в скепсис.

— Сон? Ты хочешь, чтобы я вопреки приказу примарха отправился на Исстваан из-за какого-то сна?

— Это не просто какой-то сон.

— Твои опасения беспочвенны, Валерий. Три легиона, целых три легиона выступили против Хоруса. К ним присоединятся еще четыре. Неважно, что сделали предатели, им не выстоять перед их совокупной мощью. Какой силой обладает Хорус, чтобы бороться с такой армией?

— Возможно, вы правы, — согласился Валерий. — Может, мне просто отправиться туда со своими людьми, чтобы удостовериться наверняка? Если все в порядке, мы просто вернемся, потратив всего пару недель, не больше.

— Я прав, — сказал Бранн. — Никто не покинет Освобождение, особенно солдаты Имперской Армии. Это дело легионов. Мы разберемся со всем сами. Тебе следует подготовиться к возвращению лорда Коракса. Вскоре мы будем снова в варпе, на пути к другим мирам, и твоя жажда действия будет утолена.

Валерий покорно кивнул, подавив вздох. Перед лицом столь явного отказа он больше ничего не мог сделать.

Покой. Ритмический гул, приглушенный амниотической жидкостью. Успокаивающий голос, тоже приглушенный. Смысл слов теряется, но их тон рождает умиротворение. На заднем фоне что-то назойливо пищит. За стенкой инкубатора возникает размытое блеклое лицо. Его черты неразборчивы, выражение непонятно. На стекло капсулы ложится рука: почтительная, надежная, воспитывающая. Может, даже любящая?

В видение врываются огонь и кровь: огонь из горящих двигателей «Громового ястреба», кровь из пробоин в его доспехах, быстро сворачивающаяся. Боли не было. По крайней мере, боли физической. Но психологическая боль, ужас предательства, пылали в его душе, словно открытая рана.

По большей части багрянец, подсыхающий на доспехах, принадлежал не ему. Из керамитовой оболочки торчали осколки брони его телохранителей. В сочленения доспеха забилась влажная плоть, в жилах и обрывках мышц запутались раздробленные кости. Он не знал имен тех, чьи останки облепили его доспехи. Он не хотел знать. Коракс встал из обломков корабля, выпрямившись с помощью Винсента Сиккса.

— Вы должны позволить мне осмотреть раны, милорд, — сказал апотекарий.

— Нет нужды, — искренне ответил Коракс.

— Тот же взрыв убил пятерых легионеров. Я бы уделил этому побольше внимания, — не унимался Сиккс.

— Мое тело уже восстанавливается. У вас есть и более важные проблемы.

Капитан Альварекс тяжело сошел по штурмовой рампе следом за примархом, керамит его доспехов был иссечен взрывами болтерных снарядов — белые воронки на черном фоне. Он старался скрыть хромоту, но было ясно, что у Альварекса серьезно повреждена левая нога. Капитан нес сетевой передатчик, спасенный с командной палубы боевого корабля.

— Данные о потерях неточны, — доложил капитан. Даже по комм-линку его голос казался слабым и нерешительными.

— Говори, — приказал Коракс.

Сиккс недоверчиво помотал головой, услышав следующие слова капитана:

— По приблизительным подсчетам потери легиона составляют около семидесяти пяти процентов. Они могут возрасти до девяноста процентов, лорд.

Коракс застонал, не от физической боли.

— Дайте мне минуту, — сказал примарх.

Он отвернулся от космических десантников, выбиравшихся из сбитого «Громового ястреба». Далеко на западе примарх различил огни Ургалльского плато и окружающее его кольцо холмов. Там полегли десятки тысяч легионеров. Десятки тысяч Гвардейцев Ворона. Кораксу прежде не приходилось испытывать страха. Он не боялся ни плетей поработителей, ни орочьих орд, ни вражеских армий. Но это было нечто иное. Здесь космические десантники убивают космических десантников.

Начало самоуничтожения человечества.

На пару мгновений Коракса охватила глубокая скорбь, он подумал об утраченных жизнях, о павших братьях по оружию, погибших от рук их собратьев-изменников. Примарх смотрел, как в небо поднимается дым, заволакивая горизонт. Он вспомнил торопливый разговор с Вулканом, когда предатели ударили им в спину. Примарх Саламандр хотел обороняться в зоне высадки. Коракс советовал противоположное, понимая, что поле боя они уже потеряли. Не в его природе было оставаться на одном месте, чтобы позволить себя убить. В его ушах звенели проклятья Вулкана, но Коракс приказал своему легиону идти на прорыв. По комм-линку на закодированном канале передавались аварийные точки встречи, но Коракс понятия не имел, известны ли предателям шифры связи Гвардии Ворона. Когда выжившие соберутся, примарх распорядится, чтобы технодесантники ввели новые коды безопасности.

Когда сожаление о свершившемся уступило место насущным проблемам, Коракс отступил от зияющей пропасти отчаяния, грозящей поглотить его. Разум снова занялся расположением сил и приказами, и примарх обернулся к остаткам своей почетной гвардии. Технодесантник по имени Страдон возился с переломанной грудой стальных перьев и керамитовой оболочки. Страдон поднял глаза, почувствовав взгляд примарха. Технодесантник расстроено покачал головой и хрипло прошептал:

— Ваш летный ранец… Возможно, я смогу снять некоторые детали с «Громового ястреба»… Подогнать реактивные сопла…

— Оставь его, — сказал Коракс. Он бросил взгляд на космических десантников, в ожидании смотревших на своего примарха. — Пройдет некоторое время, прежде чем этот ворон полетит снова.

В долине клубился густой туман, но тут и там среди дымки виднелись более темные участки смога — выхлопы двигателей. Коракс вместе с четырьмя своими командорами обосновался высоко на западном склоне ущелья. Примарх снял крылатый шлем и пристально вслушивался, его сверхчеловеческий слух был намного острее любых авточувств, созданных технократами. Он мог определить каждую машину по характерному реву и скрежету: бронетранспортеры «Носорог», «Лендрейдеры», танки «Хищник», штурмовые орудия «Громовой раскат». Последняя машина подсказала ему, кто именно едет через долину, поскольку лишь один легион пользовался подобного рода техникой.

— Железные Воины, — произнес примарх.

Окружавшие его офицеры зарычали от отвращения. Из всех предателей, Железные Воины заслуживали особой ненависти. Гвардейцы Ворона всегда считали их тактику безыскусной и грубой. Коракс никогда не высказывал свои соображения открыто, но он не разделял подхода Пертурабо к войне. Его брат рассматривал конфликт лишь как обмен ударами до тех пор, пока одна из сторон не сдастся. Он был из тех, кто встанет лицом к лицу с противником и будет биться, полагаясь на выносливость. Пертурабо не раз намекал, что считает Коракса трусом за предпочитаемую им тактику «удар-отход».

Критика других примархов никогда особо не заботила Коракса. Их легионы были крупнее его, а изначальные терранские силы еще больше увеличились благодаря притоку рекрутов из густонаселенных родных миров. Освобождение не обладало обширными человеческими ресурсами, поэтому в ряды Гвардии Ворона, пришедшей с Императором с Терры, влилась всего пара тысяч новых легионеров. Подобное положение легиона требовало особого подхода к военным действиям, которые Коракс отлично отработал, возглавив восстание против поработителей. Хотя впоследствии Гвардия Ворона превратилась в превосходно вооруженное войско, Коракс никогда не забывал столь дорого оплаченных уроков партизанской войны. Если бы он сражался по принципам Пертурабо — или, если уж на то пошло, Вулкана, — то все его воины были бы уже давно мертвы.

Благодаря умению вовремя отступить, из-под шквального огня предателей вырвались четыре тысячи Воронов — ничтожно мало по сравнению с мощью, которой Коракс командовал еще десять дней назад, но они оставались космическими десантниками и еще могли сражаться. Коракс решил для себя, что резня в зоне высадки не останется без отмщения. Воины Пертурабо узнают, что порой неожиданный удар бывает самым смертоносным.

Коракс внимательно вслушивался в звуки, разносящиеся по долине, и указывал на каждый источник.

— Четырнадцать «Носорогов», три «Лендрейдера», шесть «Хищников», три «Громовых раската», — сказал он своим офицерам. Никто не усомнился в его словах, ведь его зрение и слух были лучше любого сканера, который все еще оставался у Гвардии Ворона.

— Движутся парной колонной, шесть транспортов в авангарде, в полукилометре впереди. Два разведывательных эскадрона мотоциклистов, всего двадцать байков.

Примарх поднял взгляд. До облака на таком высокогорье было рукой подать. Он не слышал шума реактивных двигателей. Маловероятно, чтобы Железные Воины использовали воздушные силы, при такой погоде от них не было никакого толку. Выше, над уровнем атмосферы, их фрегаты и боевые баржи прочесывали поверхность Исстваана-V авгурами и ауспиками дальнего радиуса действия, но обнаружить войско такого размера, какое осталось у Коракса, будет невозможно. Это было рискованно, но Кораксу приходилось надеяться, что разведывательная колонна — одна из трех, которая после резни прочесывала холмы, — не пользуется поддержкой с орбиты.

— Когда мы атакуем, они организуют стреловидную оборону, — продолжил Коракс. — «Лендрейдеры» впереди, «Хищники» на флангах, штурмовые орудия и транспорты в качестве резерва. Эти ублюдки любят подобный тип боя. Но мы им этого не позволим.

— Диверсионная отложенная атака? — предложил Агапито, командор Когтей, тактических рот, составивших основу заново реорганизованной Гвардии Ворона.

Коракс кивнул. Он обернулся к командору Алони, недавно назначенному лидеру Соколов, штурмовых рот.

— Агапито установит огневую позицию на восточной оконечности долины, — сказал примарх. — Дай Железным Воинам десять минут, чтобы сформировать построение, после чего мы атакуем их с тыла. Агапито, ты должен отвлекать их столько, сколько сможешь. Нанеси по ним мощный удар и держись. Их ответ будет сильным. Ты должен выдержать его. Если враг подумает, что ты собираешься отступать, он перестроится для погони, из-за чего арьергард окажется прямо перед ротами Алони. Не позволь этому случиться.

Командоры кивнули. Следующим заговорил еще один офицер, Соларо:

— Что с разведчиками, лорд?

— Используй мотоциклетные отделения, чтобы Железные Воины погнались за ними. Оттягивай их к западу. Алони, проведешь атаку с востока.

Офицеры согласились с приказами, после чего последовал краткий миг молчания, пока Алони не задал вопрос, который волновал их всех.

— А вы, лорд? Где будете сражаться вы?

— Я атакую с юго-востока, как второе крыло отложенной атаки.

— Это разумно? — спросил Агапито. — Ведь вы распределили своих телохранителей по другим ротам.

Коракс поднялся во весь рост и снял с ремня тяжелый болтер, с легкостью держа его в руке. Огромный примарх улыбнулся своим офицерам.

— Это ведь лишь для показухи. Неужели вы думаете, что мне действительно нужны телохранители?

Долина озарилась огнем болтеров и тяжелого оружия. Пара «Носорогов» разом превратилась в пылающие обломки, еще у одного «Лендрейдера» загорелось машинное отделение. Предатели открыли мощный ответный огонь, потоки снарядов и сполохи разогнали сгустившийся туман. Каменистый склон холма, откуда Когти Агапито обстреливали Железных Воинов, накрыло волной взрывов.

Коракс наблюдал за перестрелкой из узкой теснины в паре сотен метров позади позиций Железных Воинов. Он видел, как расчеты «Громовых раскатов» готовят свои орудия, и понял, что пора действовать. Примарх знал, что враг поступит подобным образом, но не хотел, чтобы Алони атаковал слишком рано из-за страха раскрыть свой план. Коракса не мучили угрызения совести из-за сознательного обмана собственных командоров — именно ради их выживания примарх и решил атаковать раньше. Он и сам сможет разобраться с ситуацией.

Коракс вырвался из укрытия и помчался по усеянному галькой холму. Внезапность станет его первым оружием. Под его ботинками разлетался щебень, и один Железный Воин, по доспехам которого хлестал дождь, повернулся в сторону Коракса, наверное, каким-то образом услышав сквозь грохот битвы хруст шагов. Примарх действовал без промедления. Резко остановившись, он подхватил камень. Непринужденным движением руки он метнул его в Железного Воина. Словно снаряд, камень угодил в горло космическому десантнику и вырвался с противоположной стороны шеи, бесшумно свалив воина. Коракс побежал дальше, готовя тяжелый болтер.

«Громовые раскаты» повели огонь по Гвардии Ворона, склон холма скрылся в трех огромных шарах пламени. У Коракса не было времени разглядывать устроенное разрушение, он полностью сосредоточился на своих целях. В пятидесяти метрах от штурмовых орудий он замер и занял позицию для стрельбы, прижав тяжелый болтер к плечу, как обычный человек — винтовку.

Прицелившись, он взял на мушку ближайший «Громовой раскат». Коракс целился в точку прямо над бронированным служебным люком в корпусе машины, за которым располагалось основное локомотивное реле. Первая очередь болтов вонзилась точно в намеченную цель, разорвав пластины брони. Мгновение спустя из двигателя «Громового раската» повалил густой дым, а затем штурмовое орудие исчезло в огненном фонтане, разметавшем во все стороны искореженные куски металла.

Коракс не остановился, чтобы полюбоваться проделанной работой. Следующая очередь пробила гибкую броню на орудийной установке следующего «Громового раската», искорежив технику и заклинив ствол. Из «Носорогов» выскочили серебристые силуэты и направились к Кораксу, но он не обратил на них внимания. Примарх активировал три противотанковых гранаты, легко держа все три в ладони. Броском из-за головы он забросил гранаты в воздухозаборник третьего «Громового раската», пробив решетку и разворотив топливные шланги. Вскоре весь левый борт машины был объят пламенем. Когда экипаж принялся выпрыгивать из люков, Коракс с безжалостной точностью расстрелял их из тяжелого болтера.

По доспехам Коракса заколотили болтерные снаряды, немного отвлекая его. Одним взглядом оценив поле боя, примарх переключил внимание на танк «Хищник», который двигался прямо на него. Его спонсоны с лазерными пушками уже разворачивались в его сторону.

Почти у ног примарха ударил парный энергетический залп, бросив его на землю. Нагрудник Коракса превратился оплавившееся месиво, от тяжелого болтера остались лишь обломки. В груди вспыхнула боль, но она исчезла так же быстро, как возникла. Коракс отбросил оружие и вскочил на ноги, когда «Хищник» выстрелил из основного орудия и у головы примарха просвистели снаряды автопушки.

Коракс сорвался на стремительный бег, пули со звоном отскакивали от шлема и наплечников, пока он мчался прямиком в вихрь смертоносного металла. Примарха не заботила опасность, он лишь приветствовал ее. Коракс был создан ради таких мгновений, и сейчас по его венам разливалось упоение боем.

Праведность цели только подпитывала радость примарха. Он видел в Железных Воинах лишь трусливых ублюдков, раскрывших свою истинную сущность. Примарх вырос в борьбе с похожими на них тиранами. Понимание того, что они затесались в ряды Легионес Астартес, ужаснуло его так, как ничто другое в жизни. Поработители Ликея были людьми. Людям свойственно ошибаться. Но для космических десантников не существует подобных оправданий. Они избранные, награжденный силой тела и духа. Они дали клятвы служения Императору и растущей империи человечества. Они были освободителями, а не угнетателями.

Коракс с яростным ревом запрыгнул на «Хищник». Ведомый гневом, он ударил кулаком в водительскую амбразуру, сокрушив и решетку, и череп сидевшего за ней воина. Затем он забрался на башню и сорвал люк, швырнув его в группу Железных Воинов, которые сбегались к нему из ближайших транспортов. Командир танка удивленно поднял взгляд, когда внутрь «Хищника» хлынул тусклый свет. Коракс протянул руку и схватил космического десантника за голову. Шлем сопротивлялся пару секунд, после чего поддался титаническому давлению и треснул в пальцах Коракса. А за ним и череп.

Примарх спрыгнул на землю, и, упершись ногой о танковую броню, ухватился за одну из спонсонных лазерных пушек. Коракс напрягся и сорвал установку, наполовину вытащив из рваной дыры сидевшего внутри стрелка. Затем Коракс ударил кулаком по спине Железного Воина, расколов его доспехи и перебив позвоночник.

Болтерный огонь стал слишком интенсивным, чтобы его игнорировать. Словно дождь, который внезапно превращается в ливень, он стал более плотным. Заняв позиции, в примарха стреляли четыре отделения Железных Воинов, вспышки отражались от их доспехов. Примарх метнул в них спонсон «Хищника», раздавив троих космических десантников.

Дымящийся след прошил воздух за мгновение до того, как в левое плечо Коракса попала ракета, разбросав во все стороны осколки керамита и заставив примарха припасть на одно колено. Он выругался и снова поднялся на ноги, уклоняясь от летящих в него шаров плазмы.

За пару секунд Коракс преодолел сотню метров, с фланга приблизившись к ближайшему отделению. Кулаками он прогнул личины шлемов первых двух космических десантников. Когда их тела падали на землю, примарх подхватил болтеры воинов и бросился к оставшимся, ведя огонь с обеих рук. Снаряды выкосили еще полдюжины Железных Воинов, прежде чем магазины опустели. Коракс отбросил оружие.

Железный Воин, видимо сержант отделения, бросился на Коракса, сжимая в правой руке цепной меч, а в левой — болт-пистолет. Примарх блокировал ревущие зубья клинка и схватил сержанта за локоть. Одним движением он оторвал Железному Воину руку с мечом и направил зубастое лезвие в шлем сержанта. Затем Коракс отпустил кровоточащую конечность и сорвал с пояса убитого космодесантника гранату, после чего, сжав ее в кулаке, одним ударом пробил грудь другому Железному Воину, и, оставив гранату в грудной клетке, пинком отшвырнул его к оставшимся.

Коракс потряс занемевшими пальцами и услышал справа вой гидравлики. «Лендрейдер» опустил штурмовую рампу. Вырисовываясь на фоне багрового освещения, наружу выступило отделение громоздких терминаторов. Они не расходовали снаряды попусту, стреляя из комби-болтеров, но быстро двинулись вперед, готовя к рукопашной оплетенные молниями когти.

Тут колонну Железных Воинов накрыло взрывами и болтерным огнем, когда в бой вступили Соколы Алони. Штурмовики Гвардии Воронов обрушились на предателей сверху, используя прыжковые ранцы. Отделение Когтей направилось к выходу из долины, лазерные пушки и ракетницы сеяли смерть в рядах Железных Воинов, оказавшихся в окружении.

Терминаторы заколебались, увидев, что вокруг них воцарилась настоящая неразбериха. Коракс снял с пояса еще одно оружие. Длинная двойная плеть размоталась на всю длину, вспыхнув собственной жизнью. Механикум Марса создали ее по особому заказу Коракса. Примарх находил забавным оборачивать оружие тиранов и палачей против них самих. Он улыбнулся в предвкушении.

Плеть в руке Коракса заискрилась энергией и с громогласным треском рассекла ближайшего терминатора зигзагом от плеча до пояса. Останки воина тремя отдельными частями повалились на землю, безупречно ровные срезы дымились.

Терминаторы открыли огонь, но было слишком поздно. Плеть срезала голову второму воину и отсекла ноги третьему. Мимо примарха пронесся Алони в доспехе цвета черного дерева, его плазменный пистолет извергал ослепительные заряды.

Коракс ощутил прилив радости и воздел плеть над головой.

— Нет пощады!

Гвардейцы Ворона забрали у противника все, что смогли. Они прошли между погибшими воинами, добивая еще живых предателей, пока Сиккс и его собратья-апотекарии старались помочь раненым Воронам. Оружие, боеприпасы, энергоранцы — все могло пригодится.

И хотя Коракс не испытывал восторга, глядя на подобное мародерство, обстоятельства не оставляли ему другого выбора. Если его воины собираются сражаться дальше, им потребуется снаряжение. Однако скоро придется уходить, нападение на колонну приковало Гвардию Ворона к одному месту. Коракс хотел оказаться во многих километрах отсюда, прежде чем прибудут вражеские подкрепления.

Выживание — вот ключ. Ударить, отступить и выжить, чтобы ударить снова. Великое предательство не останется безнаказанным. Император узнает о том, что произошло с его легионами на Исстваане и его месть будет молниеносной, в этом Коракс не сомневался. Для себя он уже решил, что его сыны увидят, как заслуженная кара обрушится на изменников.

Валерий видел тревогу в глазах подчиненных. Они держались настороже. Префект понимал, что выглядит не лучшим образом — впалые щеки, покрасневшие глаза, затравленный взгляд. Он не мог выспаться вот уже тридцать ночей кряду, каждый раз после пробуждения в носу стоял запах горелой плоти, а в ушах звенели крики умирающих. Все его воззвания к командору Бранну остались без ответа, и префект все больше погружался в пучину отчаяния.

Ему следовало отправиться на Исстваан. Ничто другое не избавит его от дурных предчувствий.

Валерий наблюдал за колоннами входящих в орбитальные челноки солдат в черных масках, ни на секунду не сомневаясь в своей правоте. Массивные краны перетягивали корабли из закрытых ангаров в посадочные купола. За слабым синим сиянием силовых щитов оживали плазменные двигатели, поднимая тупоносые шаттлы на низкую орбиту Освобождения, откуда живой груз отправлялся на громадные, способные на варп-прыжки транспортники Имперской Армии. Персонал исполнил все приказы префекта, собрав и подготовив полк для путешествия к Исстваану. Несмотря на то, что офицеры подчинялись ему, от Валерия не укрылось их беспокойство, и, несмотря на глубокую усталость, он выпрямился и обернулся к ним.

— Пятьдесят процентов пехоты и восемьдесят процентов бронетехники уже погружены, префект, — доложил первый трибун Марий. Он сверился с тонким инфопланшетом, а затем продолжил: — Семь транспортников готовы к отправке. Капитаны еще трех докладывают, что смогут выйти в варп через пять часов. Фрегаты «Эскалация», «Гарий» и «Вендетта» готовы составить эскорт.

Марий замолчал и переглянулся с другими трибунами и аквилонами. Валерий догадался, что именно Марию выпал жребий высказать все опасения офицеров. Маловероятно, чтобы кто-то из них по своей воле согласился на такое.

— В чем дело? — резко спросил префект.

Марий неохотно снова взглянул на товарищей в поисках поддержки, и нехотя произнес:

— Префект, мы еще не получили разрешения командора Бранна, а также пусковых векторов из Башни Воронов.

Валерий смущенно откашлялся.

— Все разрешения скоро будут получены. Продолжайте погрузку.

Марий и остальные офицеры по-прежнему колебались.

— Нас беспокоит ваше самочувствие, префект, — признался Марий. — В последнее время вы неважно выглядите.

Валерий собрал в кулак всю решимость, данную ему поколениями высокого происхождения и военного командования, которые проторили ему путь до звания тэрионского префекта.

— Я отдал приказ, трибун! Готовьтесь покинуть орбиту по завершении погрузки. Это мой полк, он приписан лично лорду Кораксу. Подтверждения приказов и векторов запуска скоро будут. Я отправляюсь в Башню Воронов, чтобы не допустить дальнейших проволочек. Что-нибудь еще?

Марий открыл было рот, но тут же захлопнул. Офицеры бурили первого трибуна злыми взглядами, но также ничего не сказали.

— Хорошо, я рад, что все прояснилось. Разойтись.

Офицеры отдали честь Валерию, и он, кивнув в ответ, проследил, как они разошлись по ротам имперских солдат, выстроившихся для погрузки. Префект тяжело вздохнул и осознал, что у него дрожат руки. «Все дело в усталости, — подумал он. — Ничего серьезного».

Снова откашлявшись, он подозвал Пелона и попросил его подогнать воздушную машину. Ему придется отправиться в Башню Воронов, а это означало еще одну стычку с Бранном. «Верь в себя», — приказал себе Валерий. Но ему самому любые заготовленные слова казались неубедительными.

— Это неповиновение! — взревел Бранн, нависая над Валерием.

Префект невольно отшатнулся от огромного командора. Он ненавидел себя за такое малодушие, это оскорбляло честь его мундира. Ведь он был верным офицером Императора, а не салагой с учебного плаца! Но все возражения умерли у него на губах, когда Бранн продолжил тираду. Командор мерил шагами покои, стены которых украшали картины с идеализированными сценами боев за Освобождение. На каждой из них присутствовал лорд Коракс.

— Вот из-за такого… такого идиотизма легионам и поручили командовать Имперской Армией. Ты увидел парочку дурных снов и уже готов сломя голову броситься в смертельную зону. Ты действительно считаешь, будто лорд Коракс хочет, чтобы твой полк ошивался поблизости, словно ему не о чем больше волноваться? Забудь о тех глупостях насчет снов и подумай об этом. Даже если ты говоришь правду, что изменит один полк? На стороне Хоруса Легионес Астартес! Если вся мощь Гвардии Ворона, не говоря уже о шести — шести! — других легионах не способны подавить мятеж Хоруса, то на что надеяться твоим войскам?

При этих словах Валерий выпрямился и, сжав кулаки, шагнул к Бранну.

— Но мы будем там! Нет, мы не космические десантники, мы не избранные Императора. Мы — просто люди. Люди, которые верят в Имперское Кредо и в создание новой империи не меньше вашего!

— Люди слабы, — ответил Бранн, и в душе префекта полыхнул гнев, его и без того хрупкое самообладание окончательно иссякло.

Он не закричал, но его голос опустился до желчного шепота:

— А мятеж возглавляет обычный человек? Хорус — космический десантник, один из ваших! Лучший из вас, если этому еще можно верить.

— Хорошенько обдумай свои следующие слова, Валерий, — прорычал Бранн, тоже стиснув кулаки. — Неразумно дерзить тем, кто выше тебя.

Валерий и сам шокирован своей дерзостью. Он отвернулся и отступил от Бранна, дрожа от негодования и отчаяния. У него не было доводов, которые смогли бы поколебать космического десантника. По-своему командор был прав. Его легионеры намного превосходили солдат Валерия. Такими их сотворил Император, физически они были лучше любого смертного человека. Их доспехи прочнее, а оружие — самым мощным из того, что могли создать Механикум. Но они были только воинами, завоевателями, несущими войну… Валерий успокоился и снова обернулся к Бранну. Он собрался было предложить примирение, но встретил пристальный взгляд командора. Тело космического десантника напряглось, и на миг Валерия охватил животный страх, словно он был добычей, чувствующей, как на нее вот-вот прыгнет хищник.

— Возможно, есть иная причина, почему ты так стремишься на Исстваан со своими воинами? Может, ты хочешь помочь вовсе не лорду Кораксу, а мятежникам?

Валерий пришел в ужас от предположения Бранна, но, прежде чем он успел возразить, командор продолжил:

— Возможно, ты думаешь, будто слишком хорош, чтобы служить нашему легиону? В этом все дело? Возможно, твои сны — результат задетой гордости, голос уязвленного эго? Может, ты чувствуешь, что тебе лучше служить Хорусу?

— Вся моя гордость в этом мундире, — прошипел Валерий, схватившись за перевязь на груди. — Знаете, почему я ношу красное? Мой отец проливал кровь за Империум! Он сражался вместе с прибывшими на Тэрион легионами. Это — символ семейной верности Императору, знак того, что Император доверяет моей семье. Он значит для меня столько же, сколько для вас этот табард! Не смейте думать, что я опорочу эту честь!

Бранн, не ожидавший от Валерия такой страстности, удивленно моргнул, словно огромный сильный пес, которого цапнул за нос вздорный щенок.

— Люди слабы? — пробормотал Валерий, не осмеливаясь посмотреть Бранну в глаза. — Да, Легионес Астартес объединили Терру и завоевали Галактику. Прячась за их болтерами и мечами, мы расселились на тысячах миров Императора. Вы создали Империум, в этом я не сомневаюсь. Но кем бы вы были без нас — слабых, хрупких людей? Кто пилотирует корабли, на которых вы летаете, выращивает пищу, которую вы едите, изготавливает оружие, которым вы сражаетесь, и растит детей, которые станут вашим новым поколением? Уж точно не космические десантники.

Нерешительность Бранна продлилась всего мгновение, а затем командор снова нахмурился.

— Я не стану спорить с тобой, префект. Будь ты пилотом, фермером, техножрецом или отцом, ты был бы вправе говорить подобное. Но ты — офицер Имперской Армии и обязан блюсти субординацию. Я — старший офицер на Освобождении, и я приказываю тебе отозвать полк. Ты не отправишься на Исстваан. Тебе там не будут рады.

Валерия внезапно охватила смертельная усталость. Он выпрямился и набрал воздуха в грудь, задумав нечто немыслимое. Префект успокоился и посмотрел Бранну в глаза.

— А если я не подчинюсь вам?

Ответный взгляд Бранна был таким же тяжелым, как стоявшие в углу комнаты доспехи.

— У Освобождения много орбитальных орудий.

— Напоминает мне Эблану, — просипел Агапито. Он всматривался из пещеры в проливной дождь, превращавший луг в непроходимую трясину.

— Ага, — согласился сержант Ланкрато, еще один из терранских ветеранов, который принимал участие в умиротворении болотного города. Он рассмеялся при воспоминании. — Помнишь, как Гадрейг завел нас в ту трясину? По самые задницы в болоте, над головой летают звездные снаряды, а вокруг взрываются мортирные бомбы!

Агапито не присоединился к веселью товарища. Его охватила печаль.

— Я бы предпочел сидеть в том вонючем болоте, нежели здесь. Тогда мы хотя бы знали, куда идем, пусть это и было нелегко.

— Нельзя подолгу сидеть на одном месте, это самоубийство. Сам знаешь. Мы будем прятаться в пещерах, сколько сможем, а затем отправимся дальше.

— Да, знаю, но меня уже тошнит от того, что мы постоянно бежим от предателей.

— Меня тоже, — пророкотал голос из глубины пещеры.

Из сумрака вышел Коракс, уже без доспехов. На примархе был только черный нательник, вшитые в ткань провода и контуры очерчивали могучие мышцы. Коракс выглянул наружу, а потом перевел взгляд на космических десантников.

— Выйду проветрюсь, — сказал примарх.

— В этом? — судя по фырканью Ланкрато, наряд примарха его позабавил. — Странное время для прогулок.

Коракс криво улыбнулся.

— Я не дышал чистым воздухом вплоть до первой высадки с легионом. До сих пор не могу надышаться.

— Куда вы идете, милорд? — спросил Агапито.

— Огляжусь. С момента высадки прошел уже месяц, а от Саламандр и Железных Рук до сих пор ни единого слова. Мы не можем рисковать, пытаясь выйти с ними на связь, прихвостни Хоруса могут вычислить нас. Нужно выяснить, что происходит, найти другие легионы. Меня не будет несколько дней. Пока снаружи плохая погода, здесь безопасно. Если до моего возвращения небо прояснится, идите на запад к Лерганскому хребту, там мы встретимся.

С этими словами примарх растворился в дожде.

Коракс направился в сторону Ургалльских холмов, двигаясь быстрым шагом, который мог поддерживать многие дни кряду. Он избегал открытых равнин и держался ущелий и долин, никогда не показываясь на горизонте и обходя пепелища деревень и городов. Во время ходьбы он старался не думать слишком много. В этом не было смысла. Тридцать дней примарх спрашивал себя, почему это случилось; удивлялся, как Хорусу удалось привлечь на свою сторону так много братьев. Неважно, как Хорус поднял мятеж, главное, что ему это удалось. Если контрудар произойдет, то тем, кто останется верен Императору, придется собрать все силы. Если лоялисты будут рассредоточены, их уничтожат, легион за легионом.

Примарх занимал себя мыслями о стратегии, вспоминая сведения о топографии и характеристиках местности Исстваана-V. Он мысленно наложил карту с диспозицией противостоящих ему легионов, и принялся подсчитывать их силы, размещение и дыры в обороне.

Когда занялась заря, Коракс добрался до Тор Венгиса, горы, с которой открывался вид на зону высадки, где погибло столько его воинов. Оттуда он смог рассмотреть Ургалльские холмы. Над пейзажем доминировали громадные десантные корабли предателей: Сыны Хоруса, Железные Воины, Пожиратели Миров, Дети Императора, Гвардия Смерти, Альфа-Легион и даже Несущие Слово.

Увиденное заставило Коракса пасть духом. Столько братьев отвернулось! Казалось невозможным, чтобы те, кто еще пару месяцев назад так отважно сражались рядом с Гвардейцами Ворона, теперь охотились на них. Коракс понимал, что не сможет понять их предательства, но не мог сопротивляться желанию хотя бы попытаться. Ему нужно подойти ближе, пройтись по полю битвы, чтобы лучше осознать ее.

Так примарх Гвардии Ворона прокрался в Ургалльскую низину, положившись на способность, которой обладал, сколько себя помнил, и о которой предпочитал не распространяться. Коракс не знал, как ему это удавалось, но стоило ему сосредоточиться — и он мог незамеченным ходить среди людей. Долгое время он пользовался этой силой в борьбе против поработителей, разведывая их оборону. Его последователи не знали о его особом умении, но они много чего не знали о своем таинственном лидере.

Коракс исчезал не в буквальном смысле — столкновения с автоматическими сканерами доказали, что это не так, — просто человеческий разум не воспринимал его присутствие, если примарх этого хотел. Это подсознательное неверие было настолько сильным, что люди отказывались верить даже результатам сканирования или свечению на тепловом мониторе. За неимением лучшего определения, можно сказать, что для обычного глаза Коракс мог становиться невидимкой.

О его способности знал только один человек — сам Император. Спускаясь в низину, примарх вспоминал день, когда Повелитель Человечества прибыл на Освобождение, чтобы воссоединиться со своим сыном. Коракс помнил, с каким обожанием и благоговением его партизаны смотрели на выходящего из шаттла Императора.

Коракс обладал острой памятью, но все равно толком не мог вспомнить лицо отца, хотя он явно не ощутил того, что наполняло обычных людей таким трепетом. Император казался юным, но глаза у него были старше всего, что приходилось видеть Кораксу. Телом Император ничем не выделялся среди других людей, он не был ни высоким, ни низким, толстым или худым.

— Ты узнаешь меня? — спросил Император, когда они отошли от остальных. Реакция Коракса определенно удивила его.

— Да, ты словно из моих старых снов, — ответил Коракс. — Мне казалось, ты будешь выше.

— Интересно, — прозвучал краткий ответ Императора.

Тогда Император и объяснил Кораксу, кем тот являлся на самом деле — примархом, одним из двадцати воинов, созданных, чтобы завоевывать звезды для человечества. Коракс не сомневался ни в едином сказанном слове, присутствие Императора окончательно расставило все по своим местам. Они разговаривали весь день: о планах Императора и Великом крестовом походе. Коракс поведал отцу, что произошло на Ликее и о продолжающемся конфликте с планетой. В тот день они приобрели поддержку и верность друг друга.

Когда Коракс провожал Императора обратно до шаттла, Повелитель Человечества ласково положил руку на локоть примарха, его темно-синие глаза загадочно блеснули. Коракс помнил, какую теплоту почувствовал тогда, какое ликование в прощальных словах Императора:

— Тебе больше не придется прятаться.

Хотя и ему он не говорил о своей особой способности.

Примарх хмыкнул. Он снова прятался. Пусть он не крался по вентиляционной шахте и не пытался проскользнуть мимо сторожевого поста, но внезапно Коракс ощутил себя так, будто вернулся назад в прошлое.

Он посмотрел на опустошенную зону высадки. Железные Воины по своему обыкновению выстроили на холмах укрепления. Колонны космических десантников, пеших или на бронетехнике, растянулись до самого горизонта. Их лагеря раскинулись по всей Ургалльской низине, словно огромное пятно. В небе плыли низкие тучи, но было нечто еще, от чего потемнели поросшие травой склоны и продуваемое всеми ветрами дно долины. Трупы. Десятки тысяч трупов. Предатели не тронули мертвецов, возможно, оставив их как свидетельство своей победы, возможно, не желая стирать позорное доказательство измены.

Резня была невообразимой, даже для того, кто всю жизнь провел на войне. Сколько трупов — легионеров, погибших от рук других легионеров. Это был не просто восстание, а нечто большее. Повстанцы вели борьбу против тех, кого они ненавидели и презирали. Но эти предатели плели интриги в тенях и выжидали. Кто знает, сколько времени Хорус втайне действовал вопреки воле Императора?

Коракс с ужасом понял, что сам вполне мог быть невольным соучастником восстания. Сколько приказов Хоруса он исполнил, не задавая лишних вопросов? Сколько раз обсуждал стратегию и планы с Ангроном или Фулгримом?

Никем не замеченный, Коракс бродил среди груд окровавленной плоти и расколотого керамита. До него донесся взрыв хохота из лагеря предателей, но примарх проигнорировал его. Он видел цвета Гвардии Ворона и Саламандр. Изорванные знамена рот валялись в липкой от крови траве. Тут и там он видел доспехи предателей — яркие пятна посреди черного и темно-зеленого лоялистов.

По положению тел Коракс мог заново проследить за ходом битвы. Отступление с боем здесь, последнее сражение у знамени там, контратака на укрепленную позицию чуть дальше. Перед ним раскрывалась картина произошедшего — очаг сопротивления Саламандр постепенно сжимался, Гвардия Ворона рассредоточилась во всех направлениях. Безумная атака Пожирателей Миров Ангрона прорвала оборонительный кордон Саламандр; орудийные батареи Железных Воинов на возвышенности; фланговый обход Несущих Слово. Вдалеке в лучах восходящего солнца блестели металлические цвета Железных Рук, там, где Феррус Манус повел своих сынов против Детей Императора.

Ни единого признака Вулкана или Ферруса.

Коракс присел возле тела Гвардейца Ворона с треснувшим нагрудником и развороченными ребрами. На его доспехах были отметки ветерана, одного из тех, кто прибыл с Терры, и для кого Освобождение стало новым домом.

Кораксу приходилось видеть непроизносимые ужасы, совершенные во имя Согласия, и будущее также их сулило. Он этим не гордился, но никогда не сомневался в праведности своей цели. Он видел, как захватчики казнили детей в назидание матерям, а кровожадные кравы налетали на колонны беженцев. И Коракс ни разу не колебался. Война лишена славы, это отчаянная, грязная работа. Но это его работа. И все же подобная резня выходила за грани разумного.

В первый и последний раз в жизни Коракс заплакал. Он не оплакивал мертвых, хотя их количество было невероятным. Он плакал не из-за осквернения тел погибших воинов, хотя оно вызывало отвращение. Он оплакивал Космодесант, понимая, что никакие слезы не смоют тот позор, который навлек на них Хорус. Легионес Астартес были верным мечом Императора, и они предали его. Не важно, что Коракс остался верен. Он был Астартес, и позор одного был позором для всех.

— Смогут ли они доверять нам снова? — прошептал он, когда по его щеке скатилась единственная слеза и упала на труп Гвардейца Ворона.

«Стоит ли им доверять нам? — был следующий вопрос, который Коракс не хотел задавать и на который точно не хотел слышать ответ. — Император создал нас богами, и человечество последовало за нами, — горько размышлял он. — В нас он воплотил чаяния и надежды человечества, а мы поставили себя выше этого. Он дал нам армии и ресурсы целой Галактики. А что мы с ними сделали? Когда мы пробудились, как воспользовались подаренными им силами? Сделали себя воинами-королями, перед которыми склонялись планеты и целые звездные системы. Не все из нас последовали за Хорусом, но виноваты все мы. Возможно, лучше нам не доверять. Возможно, лучше, если Галактикой будут править обычные люди, которые живут и умирают, и чьи стремления не столь грандиозны».

Отчаяние охватывало Коракса все сильнее, но он продолжал поиски. Следов Ферруса Мануса и Вулкана не было, и он не знал, к добру это или к худу. Перед ним лежала только одна истина. Легионов Саламандр и Железных Рук больше не существует. Если помощь придет, то не с Исстваана-V.

Гвардии Ворона придется сражаться в одиночестве.

Энсин обернулся от пульта на мостике «Образцового», флагмана Валерия.

— Префект, я обнаружил скачок энергии на орбитальных платформах. Орудия заряжаются! — с тревогой в голосе выпалил он.

Валерий посмотрел на связного офицера.

— Дай мне связь с Башней Воронов и переключи канал на мою каюту.

Не дожидаясь ответа, префект торопливо покинул мостик и направился в личные покои. Он включил видеоэкран и принялся мерить шагами комнату, пока на дисплее шипела многоцветная статика.

Наконец, в тревожные мысли Валерия ворвался голос Бранна.

— Я ведь предупреждал.

Валерий обернулся и увидел на экране лицо космического десантника. Лицо командора оставалось непроницаемым, оно ничем не выдавало его намерений.

— Вы ведь не собираетесь открыть огонь по имперским кораблям?

— Это не мое решение, префект. Ты не подчинился прямому приказу старшего по званию офицера. То, что случится дальше, зависит только от тебя.

Валерий боролся с желанием рвать на себе волосы от злости. Он слышал крики воронов даже когда бодрствовал, а стены каюты словно дрожали от пламени.

— Смерть солдат будет на твоих руках, а не моих, — стоял на своем Бранн.

— Как вы можете так говорить? — вскрикнул Валерий. — Их ведь убьют по вашему приказу. Вы просто так уничтожите их всех? Не могу поверить, что вы настолько бесчеловечны.

— А сейчас нечеловеческие времена, префект. Исполняя неподтвержденные приказы, офицеры и солдаты проявляют неповиновение.

— Они просто следуют моим приказам, — прорычал Валерий. — Поступить иначе было бы мятежом.

— И все же ты сам решил пойти на преступление. Я повторяю — это твоих рук дело, не моих.

Валерий стиснул пальцы, пытаясь отыскать доводы или причины, которые убедили бы Бранна не открывать огонь. В голову ничего не приходило. Вся затея основывалась на одном повторяющемся сне, который мучил его, и глубоком чувстве ужаса, но не более того.

А затем он понял. Валерий повернулся к экрану с последней отчаянной надеждой в сердце.

— Но что, если ошибаетесь вы, а не я?

Бранн непонимающе нахмурился.

— Мной, как и тобой, получены однозначные приказы. Вертикаль командования также ясна. Любая ошибка будет твоей, а не моей.

— Но подумайте о последствиях! На секунду задумайтесь не о доводах или причинах, но лишь о том, что случится, если мы изберем ваш путь, а не мой.

Бранн покачал головой, не понимая понять Валерия. Префект снова пришел в движение, цепляясь за слова, как утопающий за соломинку.

— Если вы правы, а я ошибаюсь, то какой от этого вред?

— Если мои худшие подозрения верны, ты вполне можешь быть пособником предателей.

Валерий кивнул, думая так быстро, как только позволял отупевший от усталости мозг.

— Тогда идемте со мной. Поднимите своих легионеров на борт и приставьте болтер к моей голове. Я заплачу первым, если в моих действиях будет хотя бы намек на предательство. И какая мне от этого выгода сейчас?

Бранн покачал головой, но ничего не сказал, поэтому Валерий нажал сильнее.

— Если в нашем путешествии не было нужды, что мы потеряем, если будем действовать? Ничего!

Космический десантник оставался непоколебимым, и Валерий воспользовался последним доводом.

— Но подумайте вот о чем. Подумайте о последствиях, если, не смотря на ваше мнение, я окажусь прав. Подумайте! Если мои слова верны, неважно, почему, представьте цену, которую мы заплатим за бездействие! Если вы отправитесь со мной в ненужный поход, история запомнит вас как командора, который оплошал, утратил гордость, позволив обмануть себя заблуждающемуся смертному офицеру армии? Ваша репутация может пострадать, не спорю. С другой стороны, неужели вы предпочтете, чтобы вас запомнили как командора слишком гордого, чтобы внять предупреждениям; командора, который остался сидеть дома, когда примарх нуждался в нем больше всего?

Валерий видел, что его слова не пропали втуне, Бранн нахмурился сильнее прежнего.

Космический десантник катал желваки, прокручивая в разуме сказанное, анализируя его, словно боевую ситуацию, проверяя с различных перспектив.

— Я тебе не верю, — наконец сказал командор. — Хотя последствия бездействия намного хуже, наиболее вероятный исход — утрата моей чести. Я не вижу пользы в подобном курсе действий.

Валерий рухнул на колени и умоляюще протянул руки к мерцающему образу командора.

— Лорд Коракс нуждается в нас! Он нуждается в вас!

— А если нет? Что, если я прибуду на Исстваан и заработаю лишь его гнев?

Валерий поднялся и обхватил перевязь на груди.

— Я отдам красное и свою жизнь, чтобы искупить ошибку. Я снесу бесчестье, даже ценой разрушения своей семьи.

В разговор с Башней Воронов вклинилась передача с корабля. Говорил офицер за пультом сканера, его голос был отчаявшимся, сломленным.

— Префект? Орбитальные батареи взяли наши корабли на прицел! Что нам делать? Префект?

Валерий отключил связь и посмотрел на Бранна.

— Это ваше решение, командор. Моя судьба в ваших руках.

— Мы будем отомщены, — сказал Коракс своим легионерам.

За их спинами на сотни километров раскинулись Гхуларские пустоши, без единого укрытия для его крошечной армии. Они сражались из последних сил, не позволяя загнать себя в ловушку, и постоянно перемещаясь. Но дальше отступать некуда. Гвардия Ворона укрылась в последнем убежище, пока предатели прочесывали Ургалл.

— Вы когда-то видели подобное? — спросил Агапито.

Коракс покачал головой. Против него собралась вся мощь легиона Пожирателей Миров. Десятки тысяч воинов заполонили склон холма, всего в паре километров от них. На таком расстоянии предатели казались сине-белым океаном, кое-где пронизанным багрянцем. Некоторые Пожиратели Миров закрашивали доспехи кровью павших, оскверняя имперские цвета в знак непокорства Императору.

— Он с ними, — произнес Коракс.

— Кто? — не понял Алони.

— Ангрон, мой упрямый брат, — ответил Коракс, указав на массу воинов. Среди гущи синих и белых доспехов появился великан в красно-золотой броне, с ниспадающей с плеч меховой мантией. Его руки и запястья были обмотаны медными цепями, в каждом кулаке он сжимал по цепному топору. Коракс слышал дикие боевые кличи лоботомированных воинов Ангрона, доносящиеся до склона холма.

Коракс крепче стиснул плеть, наблюдая за тем, как примарх Пожирателей Миров вышел вперед. Примарх Воронов знал, что это конец. Он остался едва ли с тремя тысячами космических десантников против мощи целого легиона. Ему придется встретиться с Ангроном, и он знал, что Пожирателя Миров ему не победить. Не было такого примарха, который бы одолел его в поединке, кроме Хоруса, и, возможно, Сангвиния. Коракс был бессмертным повелителем битвы, но Ангрон был воплощением войны. Гвардейцы Ворона наблюдали, как он вел свои войска в брешь у Кузни Ада, и видели его талант к разрушению во время осады Геенны.

Нет, Коракс не сомневался, что Ангрон убьет его, причем с наслаждением.

Коракс вспомнил отрывок разговора с Императором, еще на Освобождении. Примарх не совсем понял, о чем тогда говорил Император, ведь он много рассказывал о временах до Объединения Терры, о том, что касалось древней Земли и его жизни, о которой Коракс ровным счетом ничего не знал.

— Все то, что вложили в меня, я передал каждому из вас, — сказал Император. Коракс спросил, кто и что именно вложил в Императора, но тот лишь покачал головой и не ответил, сказав Кораксу, что теперь это уже не важно. Воссоединившись с примархами, он вновь станет единым целым.

Командиру Гвардии Ворона стало интересно, какая часть Императора породила зверя вроде Ангрона. Он содрогнулся от одной только мысли о том, что Хорус пообещал Пожирателю Миров за предательство Императора. Завоевания, без сомнения, и боевую славу. Ангрон жаждал этого больше любого другого примарха, хотя Коракс и все его братья были наделены подобными стремлениями. «Что же еще? — задумался Коракс. — Что ты получишь за мятеж против Императора?»

Наблюдая за ордами Пожирателей Миров, он увидел ответ. Свобода. Свобода от ограничений. Свобода от оков. Свобода от вины и приказов. Но у свободы есть свои недостатки. Примархи и их воины нуждались в четкой структуре, нуждались в цели, чтобы фокусировать на ней свои боевые умения. Без направляющей руки Императора легионеры были не более чем болтером, из которого некому стрелять. Неужели те жестокие дикари, которые сейчас неслись к нему, скрываются в каждом легионере?

Коракс не мог в это поверить. Долг, честь, верность. Сильный сражается за слабого — такой была их цель. Та свобода, к которой стремился Ангрон, отделенная от понятий границ и меры, лишена смысла. Ни одно его действие более ничего не значило, потому что лишилось конечной цели. Коракс спас Освобождение от поработителей и затем присоединил его к Империуму. Возможно, он просто поменял одного повелителя на другого, но он, по крайней мере, был волен выбирать, кому служить.

Придя к такому заключению, поняв, что не сможет стать тираном вроде Ангрона, Коракс успокоился и стал ждать. То, что легионеры сражаются с другими легионерами, было ужасно, но глубоко в сердце примарх знал, что скорее погибнет от руки брата, чем примет иную участь. Космические десантники создали новый Империум из пустоты Галактики, и, к худу или добру, решать его судьбу будут тоже они.

Первые ракеты «Вихрей» Пожирателей Миров понеслись к Гвардейцам Ворона. Воины Коракс гордо стояли перед лицом врага. Снаряды разорвались среди отделений, сразив десятки воинов. Коракс стоял под обстрелом, словно в оке урагана. Его офицеры смотрели на него и черпали силы в его отваге перед лицом Пожирателей Миров.

Открытое небо пересекли новые инверсионные следы, но они направлялись в тыл Гвардии Ворона.

Коракс увидел, как из густых облаков вырвались ширококрылые корабли, выпуская ракеты. Несущихся в атаку Пожирателей Миров накрыло серией взрывов. В сердце наступающей армии расцвели фонтаны пламени, окатывая пологие склоны горящим прометием. Пока Коракс пораженно взирал на происходящее, на землю обрушились яркие плазменные импульсы с орбиты, оставляя в рядах легиона Ангрона огромные просеки. Черные десантные корабли с символом Гвардии Ворона, оглушительно ревя, приземлялись на столбах пламени. Космические десантники бросились в стороны, чтобы освободить место для посадки. Гидравлические шасси еще не успели коснуться поверхности, как с лязгом были отпущены рампы и распахнулись широкие створки.

Поначалу Гвардейцы Ворона, не веря своим глазам, следили за кораблями. Кто-то выкрикнул предупреждение, предположив, что враги перекрасили собственные машины, чтобы сбить Гвардейцев Ворона с толку. В ухе Коракса затрещал вокс. Заговорил незнакомый ему голос.

— Лорд Коракс!

— На связи.

— Это префект Имперской Армии Валерий, исполняющий приказ командора Бранна, мой лорд. Эвакуируйтесь как можно быстрее, у нас узкое временное окно для отступления.

Коракс дал сигнал Агапито.

— Полная эвакуация. Поднимай всех на борт и уходи на орбиту.

Командор кивнул и принялся быстро отдавать приказы по комм-сети, организуя отступление Гвардии Ворона. Легионеры слажено начали эвакуацию, и по мере заполнения отсеков десантные корабли поднимались в небо. Взрыв слева заставил Коракса слегка пошатнуться. Миг спустя рядом с ним появился командор Алони.

— Последний челнок, лорд!

Коракс проследовал за Алони по рампе, его подошвы зазвенели о металл. Когда рампа начала подниматься, он бросил последний взгляд на армию Пожирателей Миров, воющих, словно упустившие добычу гончие.

— Мы выжили, мой лорд! — Алони, казалось, все еще не мог поверить в случившееся. — Девяносто восемь дней!

Кораксу совершенно не хотелось радоваться. Он взглянул на Алони и остальных Астартес.

— Я прибыл на Исстваан с восьмьюдесятью тысячами воинов. А покидаю менее чем с тремя.

Его слова мгновенно развеяли радость остальных, и в десантном отсеке воцарилось мрачное молчание, нарушаемое лишь ревом двигателей. Коракс стоял у иллюминатора, под его ногами безостановочно дрожала палуба. Он смотрел на исчезающие вдали Ургалльские холмы, но видел перед собой тысячи павших Воронов.

— Что дальше? — спросил Алони.

— Как обычно. Мы отступим, восстановим силы и снова ударим. Гвардия Ворона не в последний раз встретилась с предателями. Это поражение, но не конец. Мы еще вернемся.

Пелена облаков скрыла Исстваан-V от взора примарха, и он больше не думал о погибших.