Ересь Хоруса: Омнибус. Том I

Роб Сандерс Железо внутри

Железо внутри. Железо снаружи. Железо везде. Галактика пронизана его холодными обещаниями. Известно ли вам, что Святая Терра состоит в основном из железа? Наш родной мир, Олимпия, тоже. Большинство обитаемых планет и лун тоже. Истина заключается в том, что мы — Империум Железа. Умирающие звезды сжигают свои железные сердца, а в это самое время тяжелые металлические ядра зарождающихся миров генерируют поля, защищающие жизнь — порой человеческую — от губительного сияния звездных старцев.

Империи — не просто завоеванные земли. Всякий Железный Воин знает об этом. Это сердца, бьющиеся ради общей цели, в унисон стучащие в пустоте. Это кровь, пролитая нашими Легионес Астартес, алая благодаря железу и в знак непокорности. Это железо внутри, и мы чувствуем его металлический привкус, когда вражеский клинок или пуля настигают нас. Тогда железо внутри становится железом снаружи, как это было в тот день, который стал первым днем Великой Осады Малого Дамантина…

Кузнец Войны вышел на наблюдательную платформу. Он был в силовом доспехе, и толстая решетка застонала под его тяжелыми шагами. Керамитовые плечи Железного Воина поникли под грузом ответственности, словно на них давила тяжесть намного большая, чем вес доспеха третьей модели. Он прошагал по платформе с решительностью полубога, но то, как его шипованные латные перчатки ухватились за внешний поручень, свидетельствовало, что он мог и не пройти этого расстояния. Великан был вынужден остановиться.

Хриплый кашель вырвался из глубин его бронированной груди, вздымавшейся и опадавшей в такт мучительному, неровному дыханию. Часовые Имперской Армии из Ангелойского девятого охранного полка адамантифрактов наблюдали за мучениями Кузнеца Войны, не зная, что делать. Один из них даже вышел из строя и приблизился, опустив дуло тяжелого карабина и протягивая руку в чешуйчатой перчатке.

— Милорд, — начал солдат в маске, — могу ли я послать за вашим апотекарием или, быть может, Железным Палатином…

Лорд Барабас Дантиох остановил адамантифракта, тоже выставив перед собой руку в перчатке. Пока Кузнец Войны боролся с приступом кашля и судорогами, от бронированной пятерни оттопыренным остался лишь один палец.

Потом, даже не глядя на солдата, огромный Легионес Астартес выдавил:

— Отставить, охранитель!

Солдат отошел, и легкий ветерок шевельнул истрепанный плащ Железного Воина, ткань которого представляла собой мозаику из черных и желтых шевронов. Под плащом скрывалось величественное великолепие силового доспеха. На тускло поблескивавшем нагруднике со знаком его легиона виднелись следы ржавчины и преждевременного износа, из-за которых доспех отливал сепией. Воин был без шлема. Лицо скрывала железная маска, которую он выковал сам. Лицевая часть маски являлась настоящим произведением искусства, воплощением знака легиона — знака железной маски, украшавшего наплечник. На железном «лице» лорда Дантиоха с решетчатыми отверстиями для рта и мрачных черных глаз застыло угрюмое выражение и одновременно суровая решимость.

В аркадах и на парапетных стенах шептались, что Кузнец Войны надел еще раскаленную маску, едва вынутую из горна, и молотом придал ей форму прямо на себе, а потом погрузил голову вместе с железом в ледяную воду и кованый металл навсегда застыл вокруг его угрюмого лица.

Схватившись за поручень и опустив могучие плечи, Дантиох поднял глаза-прорези и жадно упивался безумной гениальностью своего творения. Шаденхольд — неприступная крепость, уникальная и смертельно опасная, получившая свое имя в честь тех мук, которые на глазах у Дантиоха и его Железных Воинов испытал бы враг, имевший глупость напасть на нее. В процессе приведения к Согласию, как часть стратегии Императора и по его священному указу, в тысячах миров соорудили множество бастионов и цитаделей, чтобы авторы Великого крестового похода могли следить оттуда за новыми владениями и подданными бесконечно расширяющегося Империума. Многие из этих галактических редутов, замков и фортов спроектировали и построили Железные Воины, братья Дантиоха: Четвертый легион не знал себе равных в искусстве ведения осадной войны, обороны крепостей и их осады. Однако ничего подобного Шаденхольду Галактика не знала — в этом Дантиох был уверен.

Бледные губы командира Железных Воинов бормотали под маской Нерушимую Литанию:

— Владыка наш, Император! Сделай меня инструментом твоей непреклонности. Там, где тьма беспросветна, ниспошли нашим стенам холодного презрения. Там, где безрассудный враг уязвим, дай нам силы наступать. Там, где поселилось смертельное сомнение, позволь воцариться решимости…

Кузнец Войны одарил Шаденхольд всеми современными фортификационными сооружениями: концентрическими горнверками, бункерами, огневыми мешками, округлыми цитаделями, орудийными площадками и смертоносными башнями. Крепость являлась чудовищным образчиком военного искусства тридцатого тысячелетия. Для Дантиоха, однако, самым главным была дислокация. Без естественных преимуществ в виде материала, высоты и окружения все прочие архитектурные ухищрения казались не более чем бесполезными украшениями. Крепость, построенная в стратегически слабом месте, неизбежно падет, как это выяснили многие собраться Дантиоха из других легионов на ранних этапах приведения к Согласию. Даже у Имперских Кулаков случались неудачи.

Дантиох возненавидел Малый Дамантин с того самого мгновения, как ступил ногой на эти ужасные камни. И в тот же миг почувствовал, что планета тоже его ненавидит. Этот мир будто не желал его присутствия здесь, и тактическая чуткость Кузнеца Войны сразу отреагировала: он мог использовать враждебность окружающей среды Дамантина себе во благо.

Маленький планетоид находился в плотном облаке из вращающихся обломков скал, металла и льда, из-за чего с самого начала казался каким-то недоделанным и опасным. Крейсеры Пятьдесят первой экспедиции, доставившие сюда Кузнеца Войны и его Железных Воинов, с трудом пробрались через это облако. Хотя сила тяжести на планете была приемлемой, а в нижних слоях атмосферы имелся кислород, что делало возможным создание аванпоста, над ее поверхностью свирепствовали ураганные ветры и сверкали молнии, а небо затянули высококоррозийные кислотные тучи. Здесь не было жизни: ничто живое не могло существовать на этой поверхности. Кислотная атмосфера пожирала доспехи и орудия, словно голодный зверь, стремительно сдирая слой за слоем в попытке добраться до плоти и крови Легионес Астартес, укрывшихся внутри. Даже в самых надежных доспехах здесь можно было протянуть не больше нескольких минут.

Единственный способ пробраться вниз — отвесное скоростное пикирование на «Грозовой птице», и то лишь в том случае, если пилот будет достаточно опытен, чтобы пронзить сплошную облачность и попасть в один из узких бездонных карстовых колодцев, испещрявших поверхность камня. Вследствие какой-то ошибки природы на ранних стадиях развития Дамантина кору планеты пронизывали воздушные карманы, полости и огромные открытые пространства: система пещер, ошеломлявшая размерами и запутанностью. В качестве идеального места для своей крепости Дантиох выбрал самый центр этого безумия, в сводчатом подземном пространстве, столь громадном, что формировались даже собственные примитивные погодные условия.

— Железо рождает силу. Сила рождает волю. Воля рождает веру. Вера рождает честь. Честь рождает железо. Такова Нерушимая Литания. Да будет так во веки веков! Dominum imperator ас ferrum aeturnum. Власть Императора и железа вечны.

Железные Воины были не первыми, кто сделал Малый Дамантин своим домом. Под поверхностью скалистого мира кипела жизнь, развившаяся в глубине и во мраке. Единственную реальную угрозу для избранников Императора представляли мегацефалоподы — чудовища, которые бесшумно передвигались по пещерам с помощью извивающихся щупалец и могли протолкнуть свои резиноподобные тела в самые сложные из туннелей, пробивая новые проходы титановыми клювами. В первые годы пребывания на Малом Дамантине Легионес Астартес вели войну на уничтожение с этими существами, казалось, вознамерившимися разрушать все, что Четвертый легион пытался построить.

Когда эти опасные твари были практически истреблены, Дантиох начал возводить величайшее из своих творений — Шаденхольд. Пока Железные Воины сражались с хтоническими чудовищами за господство над планетой, Дантиох заставил своих апотекариев и советников из Адептус Механикус как следует потрудиться над созданием рабочей силы, которая построит его мегакрепость. Лаборатории Железных Воинов усовершенствовали генетическую разновидность рабов-воинов, известных как Сыны Дантиоха. Хотя лицо Кузнеца Войны много лет скрывалось под бесстрастным железом маски, черты его ясно угадывались в ужасных лицах гигантов, построивших Шаденхольд.

Будучи выше и мощнее космодесантников, генопотомки при помощи одной физической силы своих чудовищных туш добывали, перемещали и обрабатывали камни, из которых строилась крепость. Кроме физической мощи солдаты-рабы отчасти унаследовали от своего генетического отца холодное техническое мастерство. Шаденхольд не стал обычным наспех сработанным сооружением из камней: это был громадный образчик стратегического и осадного искусства. Когда строительство крепости завершилось, Сыны Дантиоха освоили новые для себя роли, занявшись обслуживанием и эксплуатацией цитадели, а также вошли в состав ударных частей ближнего боя для концентрических зон поражения, во множестве устроенных в ней. Болеющему Кузнецу Войны нравилось быть в окружении этих могучих существ, подобий его самого в пору юности и физического расцвета. В свою очередь рабы-солдаты почитали своего генетического отца с простой, непоколебимой верой и преданностью: верностью Императору — как отцу примарха и примарху — как своему собственному отцу.

— Я не устаю любоваться ею, — раздался голос у него за спиной. Это был Зигмунд Тарраш, Железный Палатин Шаденхольда. Дантиох хмыкнул, прекратив бормотать молитвы. Вероятно, за ним послал адамантифракт. Или, возможно, у Железного Палатина были какие-то новости.

Космодесантник встал возле поручня рядом с Кузнецом Войны и залюбовался великолепной крепостью, высившейся над ними. Хотя Дантиох был Кузнецом Войны и старшим по званию в гарнизоне из тридцати Железных Воинов, оставленном здесь Пятьдесят первым экспедиционным флотом, из-за своего состояния он был вынужден передоверить ответственность за крепость и ее повседневную оборону другому. Он выбрал в Железные Палатины Тарраша, поскольку у этого космодесантника были характер и воображение. Холодная логика Четвертого легиона не раз сослужила Железным Воинам добрую службу, но даже среди них попадались такие, чей вклад в дело Согласия был большим, нежели просто жажда завоевателя, — те, кто ценил красоту человеческих устремлений и достижений, а не только испытывал тактическое удовлетворение от победы и наслаждался битвой.

— Напоминает ночное небо, — сказал Тарраш своему Кузнецу Войны. Железный Палатин кивнул сам себе. — Мне не хватает неба.

Дантиох никогда прежде не думал о Шаденхольде с этой точки зрения. Несомненно, такой взгляд на крепость стал последним штрихом в остроумном проекте Кузнеца Войны, ибо два Железных Воина стояли на круговой обзорной платформе, идущей вокруг шпиля самой высокой крепостной башни. Только шпиль этот тянулся не к небу и даже не к своду пещеры, а указывал вниз, на ее дно.

Шаденхольд был высечен из гигантского конусообразного скального образования, выступающего из свода пещеры. Дантиох сразу оценил потенциальные выгоды такого местоположения и поручил своим людям тяжелую и опасную задачу — вырубить цитадель, перевернутую вниз головой. Она свисала крышами вниз, но все помещения, лестницы и детали интерьера были ориентированы снизу вверх. Коммуникационные шпили и башни-сканеры в самом низу крепости висели в нескольких тысячах метров над поверхностью огромного естественного озера из неочищенного прометия, поднимающегося из недр планеты. На самом верху крепости располагались донжоны и потайные темницы, спрятанные глубоко в потолке пещеры.

Устало оглядывая сооружение, Дантиох не мог не признать, насколько метким оказалось сравнение Железного Палатина. В промозглом мраке исполинской пещеры яркие огни прожекторов и слабые светящиеся точки амбразур были похожи на созвездия в темном ночном небе. Это впечатление еще больше усиливали фосфоресцирующие колонии бактерий, пирующих на выходах полевого шпата на своде пещеры, и тусклые отблески отражений на лоснящейся, черной как смоль поверхности прометия внизу: они создавали впечатление далеких звезд и галактик.

— У тебя есть новости? — осведомился Дантиох у Тарраша.

— Да, Кузнец Войны, — ответил Железный Палатин. Космодесантник был в полном боевом доспехе в цветах легиона, за исключением латных перчаток и шлема, которые он держал в руке. Бдительность (или паранойя, как считали в некоторых других легионах) Железных Воинов была общеизвестна. Шаденхольд и его гарнизон находились в состоянии постоянной боевой готовности. Тарраш провел ладонью по лысой голове. Его темные глаза и кожа были в точности такими же, как у самого примарха, — отцовское благословление сыновьям. Когда Дантиох повернулся к нему и в прорези железной маски проник свет, Тарраш мельком заметил пожелтевшие, налитые кровью глаза и морщинистую кожу, выцветшую от времени.

— И?

— Флагманский корабль «Бентос» приветствует нас, милорд.

— Значит, Пятьдесят первая экспедиция возвращается, — проскрипел Дантиох. — Мы уже давно видим их на экранах слежения. Почему они приближаются так медленно и не выходят на связь?

— Они сообщают, что у них были проблемы при пересечении поля обломков, — доложил Железный Палатин.

— И они приветствуют нас только сейчас? — раздраженно парировал Дантиох.

— «Бентос» случайно зацепил одну из наших орбитальных мин, — сообщил Тарраш своему господину. Дантиох почувствовал, как его губы, скрытые под решетчатой лицевой пластиной, сложились в некое подобие улыбки.

— Неважное начало для визита, — сказал Кузнец Войны.

— На время ремонта они останутся на месте, — добавил Железный Палатин. — И запрашивают координаты для скоростного спуска к поверхности.

— Кто запрашивает?

— Кузнец Войны Крендл, милорд.

— Кузнец Войны Крендл?

Тарраш кивнул.

— Похоже на то.

— Значит, Идрисс Крендл теперь командует Четырнадцатой Великой ротой.

— Даже под вашей командой, — заметил Тарраш, — он был не более чем клубком амбиций в полированном керамите.

— Возможно, ты все-таки получишь свое звездное небо, мой Железный Палатин.

— Полагаете, мы сможем присоединиться к легиону, сэр?

Дантиох очень долго молчал — Кузнец Войны погрузился в воспоминания и размышления.

— От всей души надеюсь, что нет, — ответил он наконец.

Похоже, ответ не понравился Железному Палатину. Дантиох положил руку в перчатке на плечо Тарраша.

— Пошли «Бентосу» координаты Орфических Врат и отправь две «Грозовые птицы» ожидать у поверхности, чтобы сопровождать наших гостей.

— Орфических Врат, сэр? Наверняка…

— Давай устроим новому Кузнецу Войны прогулку по самым эффектным безднам и системам пещер, — сказал Дантиох. — Живописный маршрут, если угодно.

— Как пожелаете, милорд!

— А тем временем пригласи капеллана Жнева, полковника Круйшанка, достопочтенного Вастополя и адепта с Большого Дамантина на встречу в Большом Реклюзиаме. Там мы примем наших гостей и услышим из уст олимпийцев, чем занимались братья в наше отсутствие.

Большой Реклюзиам гудел от надсадного кашля Кузнеца Войны и ударов молота его капеллана. Зал легко вмещал весь гарнизон Шаденхольда в количестве тридцати Железных Воинов для отправления ими своих культовых церемоний и ритуалов. В действительности из-за того, что крепость постоянно находилась в состоянии повышенной боевой готовности, на службе редко бывало больше десяти Легионес Астартес одновременно.

Дантиох и его капеллан не допустили, чтобы подобные ограничения повлияли на изначальный замысел и великолепие зала. Железных Воинов на Малом Дамантине было немного, но они были велики душой, и их сердца переполняла возвышенная вера и преданность своему Императору. Исходя из этого, Большой Реклюзиам являлся самым большим помещением в крепости, способным служить духовным нуждам десятикратно большего числа воинов. Со сводчатого каменного потолка свисал черный лес железных прутьев, раскачивающихся в воздухе над проходом к центральному алтарю. Они усиливали звуки культовых обрядов, молитвенных и хоральных песнопений маленького гарнизона до величавого гула. Все это поддерживалось ревом церемониального горна на возвышении в передней части зала и ритмичным стуком молота по железу, возлежащему на алтаре-наковальне.

Приделы по обе стороны от центра украшала скульптурная композиция, протянувшаяся во всю длину Большого Реклюзиама, взбираясь по алтарным ступеням и заканчиваясь у дальней стены. Возвышаясь над прихожанами, ее скульптуры из чистейшего железа изображали многолюдную, сложную батальную сцену: герои — Железные Воины — штурмуют позиции варваров, находящиеся на возвышенности. Первобытные гиганты были титанами, олицетворявшими собой все старое: бастионы вымыслов и суеверий, рушащиеся под натиском силы оружия Четвертого легиона, и силы технологии и разума. Композиция не только служила вдохновляющей диорамой, но и порождала иллюзию, что собравшиеся находятся в гуще сражения — а именно там люди Дантиоха желали оказаться больше всего.

Позади скульптур каменные стены помещения по обе стороны были облицованы листами полированного железа, на которых выгравированные схемы и чертежи накладывались друг на друга, образуя фреску с изображением Императора, горделиво глядевшего с запада, и примарха Пертурабо на востоке.

— Милорд, они приближаются, — возвестил Тарраш, и Кузнец Войны, почтительно преклонивший колено, с трудом поднялся. Под главной аркой входа в Реклюзиам зазвучали уверенные шаги. Железный Палатин развернулся и встал подле своего Кузнеца Войны, пока полковник Круйшанк из Девятого Ангелойского охранного полка адамантифрактов в полном парадном обмундировании нерешительно топтался неподалеку. Завершив ритуальные удары, капеллан Жнев отсоединил молот-реликвию от гибкого бионического протеза своей правой руки и плеча. Он передал крепления от святыни громадному рабу, чьей обязанностью было поддерживать огонь в церемониальном горне. Жнев торжественно прошествовал по ступеням вниз, кивая единственному из присутствующих, кто не был членом гарнизона Шаденхольда, — клирику в диковинном сине-золотом одеянии с капюшоном.

— Явились, — пробормотал Жнев, когда делегация строем вошла в его Реклюзиам и двинулась по длинному проходу к ступеням алтаря.

Впереди всех шагал Идрисс Крендл, новый Кузнец Войны из Четырнадцатой Великой роты. Суровое выражение лица олимпийца сильно портили шрамы. Следом шел адепт в темно-красных одеждах — Адептус Механикус, чье лицо терялось в тени капюшона. Три бионических окуляра, вращающиеся, словно объективы микроскопа, испускали болезненный желтоватый свет. Рядом с ним был Сын Хоруса. Глаза на наплечнике и на груди отличного светло-зеленого доспеха с черной, как ночь, отделкой ни с чем нельзя было спутать. Его смуглое, бровастое, неулыбчивое лицо было хмурым, словно от постоянных раздумий. По бокам от них шагал в ногу почетный караул Крендла: эскорт из четырех ветеранов Легионес Астартес в сверкающих серых доспехах четвертой модели «Максимус», с кричащей золотой отделкой.

— Кузнец Войны, — холодно приветствовал своего прежнего господина Крендл у подножия алтарных ступеней.

Время шло под взглядом гравированных глаз Императора.

— Крендл, — ответил Дантиох.

Железный Воин поджал изувеченные губы, но не стал реагировать на отказ Дантиоха признать его новое звание.

— Пятьдесят первая экспедиция приветствует вас. Позвольте представить адепта Гракха и капитана Сынов Хоруса Гасдрубала Сераписа.

Дантиох не стал их приветствовать. Коротко закашлявшись, он небрежно махнул перчаткой через плечо.

— Моих людей ты знаешь, — сказал Кузнец Войны. Потом добавил: — И твоих.

— Несомненно. — Крендл приподнял рассеченную бровь. — Мы привезли вам новые приказания от вашего примарха и вашего Воителя.

— А как насчет приказов Императора? От него вы ничего не привезли? — поинтересовался Дантиох.

Крендл напрягся, затем внешне расслабился. Он оглянулся через плечо на Сераписа, но выражение лица капитана не изменилось.

— Император давным-давно повелел, чтобы его возлюбленные сыны — под верховным руководством наиболее возлюбленного, Хоруса Луперкаля — довели Великий крестовый поход до неизбежного завершения. Здесь, среди покоренного космоса, слово Воителя — закон. Тебе это известно, Дантиох.

— Здесь, во тьме Востока, до нас доходят тревожные слухи о покоренном космосе и о том, куда все это начинает заходить, — прошипел Дантиох. — Ректор, прошу вас. Можете говорить.

Клирик в сине-золотом одеянии с извиняющимся видом нерешительно вышел вперед.

— Этот человек, — пояснил Дантиох, — прибыл к нам с Большого Дамантина с печальными известиями.

Жрец, разом ставший объектом пристального внимания сверхлюдей, спрятал лицо в глубинах своего капюшона. Сначала он мямлил, но потом обрел уверенность.

— Милорды, я — ваш покорный слуга, — начал ректор. — Эта система — конечный пункт малоизвестного торгового пути. Торговцы и пираты, как чужаки, так и люди, перевозят товары между нашей глубинкой и центром Галактики. Последние несколько месяцев они доставляют ужасные новости, весьма важные для Ангелов Императора здесь, на Малом Дамантине. О гражданской войне, пылающей по всему Империуму, гибели целых легионов Космического Десанта и о немыслимом — убийстве сына Императора! Одних этих трагических сведений хватило бы, чтобы привести меня сюда: космодесантники со скалы всегда были нашими друзьями и союзниками в сражениях с зеленокожими захватчиками. Но затем до моих ушей дошли другие ужасные вести, и мое сердце плачет кровавыми слезами, страдая за моих повелителей — Железных Воинов. Олимпия — их родной мир — пала жертвой мятежа и возмездия. Планета разрушена до скалистого основания, ее горы пылают в огне, а народ обращен в рабство. С разбитым сердцем вынужден я сообщить, что Олимпия отныне — не более чем преисподняя, опозоренная и заваленная гниющими трупами, где царят цепи и тьма.

— С меня довольно, — предостерег Серапис.

Крендл повернулся к Кузнецу Войны.

— Твой примарх…

— Мой примарх, — перебил его Дантиох, — как я подозреваю, был участником вышеописанных трагедий.

— Ты зря тратишь наше время, Дантиох, — скривил разорванные губы Крендл, напирая на твердые согласные в имени Кузнеца Войны. — Вы получаете новое назначение. С твоей ролью смотрителя покончено. Ваш примарх и легион Железных Воинов теперь сражаются за Хоруса Луперкаля. Все доступные силы и ресурсы, включая те, что формально находятся под твоим наблюдением, нужны Воителю для марша к древней Терре.

Жестокие откровения Крендла эхом разнеслись по Большому Реклюзиаму. На мгновение все умолкли, потрясенные тем, что столь бесстыдная ересь прозвучала в этом святом месте.

— Прекратите это безумие! — взмолился со ступеней капеллан Жнев. На его черно-серебряном доспехе играли отсветы священного горна.

— Крендл, подумай, что ты творишь, — добавил Тарраш.

— Я теперь — Кузнец Войны, капитан Тарраш! — взорвался Крендл. — Кем бы ты ни был в этой захолустной дыре, будешь обращаться ко мне согласно заслуженному званию.

— Заслуженному чем? — спросил Дантиох. — Это вознаграждение за провал? Ты стал командиром лишь потому, что тебе не хватило мужества быть верным.

— Не надо говорить мне о провалах и недостатке мужества, Дантиох. Ты то у нас непревзойденный герой-победитель! — огрызнулся Крендл. Он кивнул Серапису, отчего осколки гранаты, до сих пор сидящие в тканях его лица, заблестели в лучах света. — Именно поэтому великий Барабас Дантиох и дошел до того, что его оставили сторожить никчемный кусок камня. Любимчик лорда Пертурабо закончил тем, что потерял Крак Фиорину, Стратополы и мир-крепость Голгис во время миграции хрудов в проливах Вульпы.

При этих словах Крендла Дантиоху вспомнились последние тяжкие дни на Голгисе. Хруды, ксеномерзость. Нашествие невидимого. Ожидание и смерть, когда гарнизон Дантиоха превращался в прах, их доспехи ржавели, болтеры отказывали, а крепость разрушалась. Лишь после того, как мощное энтропийное поле, порожденное мигрирующими стаями хрудов, состарило камень и плоть до предела, позвоночные существа полезли в атаку изо всех щелей и закоулков, вонзая в жертву свои ядовитые когти и разрывая ее на части.

Лучше всего Дантиох помнил, как они ждали, когда «Грозовая птица» заберет тех, кто остался в живых среди развалин Голгиса: сержант Золан, воин-поэт Вастополь и техно-десантник Таварр. Сердца Золана перестали биться на борту «Грозовой птицы» — через считаные минуты после того, как корабль его подобрал. Таварр умер от дряхлости в лазарете крейсера, как раз перед Малым Дамантином. Вастополь и Кузнец Войны считали, что им сравнительно повезло, но они оба превратились в калек с одряхлевшими сверхчеловеческими телами.

— Потом он счел разумным, — с едким презрением продолжал Крендл, — усомниться в том, как его примарх ведет кампанию по истреблению хрудов. Без сомнения, это был способ оправдаться за потерю половины Великой роты, а не попытка переложить вину на истинных виновников — Императора с его неумелыми попытками завоевать Галактику и себя самого за столь неудачное участие в этом. Четвертый легион рассредоточен по звездам. Неисчислимое множество крохотных гарнизонов удерживают расползающиеся остатки Согласия, оставшиеся после безрассудного Крестового похода. Наши некогда горделивые Железные Воины превратились в планетарных тюремщиков.

— Примарх ошибся, — покачал железной маской Дантиох. — Кампания по истреблению подхлестнула миграцию, вместо того чтобы с ней покончить. Пертурабо утверждает, что Галактика очищена от хрудов, но, если это так, что незаметно уничтожает миры Согласия в Течении Коронадо?

Новый Кузнец Войны проигнорировал эти слова.

— Ты разочаровываешь и раздражаешь нашего примарха, — заявил Крендл Дантиоху. — Твоя слабость его оскорбляет. Твоя уязвимость — удар по его генетическому наследию. У нас у всех есть шрамы, но смотреть невыносимо именно на тебя. Не потому ли ты надел маску? — Крендл насмешливо усмехнулся. — Очень трогательно! Ты — оскорбление природы и законов, что правят этой Галактикой: выживает сильнейший, а слабый умирает. Почему ты не уполз куда-нибудь и не умер, Дантиох? Для чего цепляешься за жизнь, не давая покоя остальным, словно дурное воспоминание?

— Если я настолько ужасен, чего вы с примархом хотите от меня?

— Ничего, калека! Я сомневаюсь, что ты дотянешь до места сбора. Пертурабо призывает своих Железных Воинов — истинных своих сынов — под знамена Воителя. Хорус приведет нас под стены Императорского Дворца, где невообразимые укрепления Императора пройдут испытания нашей отвагой и где будет твориться история.

— Император давно погряз в своих мечтаниях на древней Терре, — зло добавил Гасдрубал Серапис. — Империуму не нужны советы, политики и бюрократия, порожденные им в его затворничестве. Мы нуждаемся в руководителе. Великий крестовый поход должен обрести цель и смысл. Император недостоин более вести человечество на новом этапе его естественного господства над Галактикой. Его сын, Хорус Луперкаль, доказал, что способен справиться с этим.

— Кузнец Войны Крендл, — произнес Жнев, отстраняя Сына Хоруса и угрожающе выдвигаясь вперед. — Если вы стоите в стороне и ничего не предпринимаете, пока Воитель замышляет отцеубийство и льет яд в уши братьев примархов, значит, вы тоже замышляете отцеубийство. Пертурабо — наш примарх. Мы должны помочь нашему благородному лорду понять ошибочность его решения, а не поддерживать его собственным безоговорочным согласием.

— Действительно, лорд Пертурабо — ваш примарх. Разве так трудно повиноваться приказу вашего примарха? — поинтересовался Серапис. — Или мятежная олимпийская кровь все еще бушует в ваших жилах? Крендл, то, что ваш родной мир взбунтовался в ваше отсутствие, уже достаточно унизительно. Надеюсь, вы не допустите, чтобы то же самое произошло с членами вашего же легиона.

— А ты, понтификатор, помолчи! — рявкнул Крендл на капеллана. — Я уже слышал ваши доводы. Скоро у легиона не будет нужды в тебе и тебе подобных. — Кузнец Войны развернулся к Дантиоху, молча кипящему от ярости. — Ты немедленно сдашь мне командование этой крепостью и гарнизоном.

Мгновение два Железных Воина с холодным бешенством смотрели друг на друга.

— А если я откажусь?

— Тогда ты и твои люди будут считаться изменниками примарху и Воителю, — посулил Крендл.

— Как ты и твой хтонийский друг — изменниками по отношению к его величеству Императору?

— Твою крепость сотрут в порошок, и предателей с ней заодно, — объявил Крендл.

Дантиох обратил свою угрюмую маску к полковнику Круйшанку, капеллану Жневу и своему Железному Палатину, Зигмунду Таррашу. Их лица были не менее мрачными. На миг задержав взгляд на заезжем клирике, Барабас Дантиох вновь обратил его на своего безумного противника. Крендла переполняли страх и неистовство. Серапис просто смотрел: так смотрит сторонний наблюдатель — кукловод, дергающий за веревочки. Адепт Гракх ритмично булькал и вращал своим триокуляром, наставив линзы на Дантиоха. Почетный караул Кузнеца Войны застыл как изваяния: болтеры наготове, стволы наставлены на стражей Шаденхольда.

— Вастополь, — позвал Дантиох. — А ты как думаешь?

По залу раскатился рев, от которого задрожали и закачались железные прутья, подвешенные над Реклюзиамом. Среди гигантских железных скульптур диорамы неуклюже зашевелилось что-то громадное. Простейший инстинкт самосохранения заставил Крендла и его почетную стражу обернуться. Одна из скульптур вдруг ожила. В компании атакующих титанов она казалась маленькой, но разом будто увеличилась в размерах, нависнув над пораженными Железными Воинами.

Перед Легионес Астартес стоял дредноут. Неторопливый металлический монстр, огромный как в высоту, так и в ширину и увешанный мощным оружием. Почтенный Вастополь, как и его Кузнец Войны, последний оставшийся в живых Железный Воин с мира-крепости Голгис. Его, измученного страшными ранами и преждевременной дряхлостью, Дантиох поместил в броню дредноута, чтобы воин смог продолжать службу и быть живым хранителем истории роты. Боевая машина была наспех выкрашена в черный цвет, чтобы стать неразличимой среди других фигур диорамы. При движении за ней оставался след из капель свежей краски.

Когда стена из керамита и адамантина надвинулась на них, вооруженные сопровождающие Крендла попытались пустить в ход болтеры. Зияющие спаренные автопушки Почтенного Вастополя были уже заряжены, приведены в полную боевую готовность и наведены на цель. Орудия загрохотали, выплюнув огонь в космодесантников и заполняя зал невыносимой какофонией боя. С такого близкого расстояния тяжелые орудия оставили от двух Легионес Астартес лишь лужицы крови и обломки доспехов.

С куда большим изяществом и ловкостью, чем можно было ожидать от столь громадной машины, атакующий дредноут развернулся и отшвырнул третьего Железного Воина в противоположный придел ударом плеча, из которого торчала рука с силовым когтем. Манипулятор скомкал прекрасный доспех «Максимус», и стали слышны вопли находящегося внутри него воина, у которого ломались кости и рвались внутренние органы. Пока Крендл и Серапис пятились в укрытие, выставив болтеры, а адепт Механикум повалился на пол Реклюзиама, единственный уцелевший из почетного караула бросился на дредноута. Вскинув болтер над головой, Железный Воин поливал бронированную гробницу Почтенного Вастополя огнем.

От адамантиевого панциря дредноута посыпались искры. Вастополь включил цепной кулак, подвешенного под автопушками. Обрушив на Железного Воина удар этого зазубренного кошмара, боевая машина размолола в щепки его оружие, а затем вспорола его доспех от челюсти до пупка. Из рваной раны во всю грудную полость и живот посыпалось содержимое; почетный страж упал на колени и умер. Отойдя от скульптурной группы, дредноут позволил изломанному Легионес Астартес, пригвожденному им к безжалостному железу, рухнуть на пол. Подняв огромную металлическую ногу, Вастополь раздавил шлем Железного Воина, размазав его мозги по отполированному камню и прекратив страдания изувеченного космодесантника.

Когда Дантиох двинулся вперед, сопровождаемый Таррашем и Жневом с одной стороны и ректором и полковником — с другой, Крендл и Сын Хоруса отступили: на их искаженных лицах были написаны ужас и ярость. Оба офицера Легионес Астартес пятились к выходу из Большого Реклюзиама, наставив оружие на безоружного Кузнеца Войны и его тяжеловооруженного дредноута. Однако Крендл и Серапис были политиками и знали, что их шанс убраться из крепости живыми — не оружие, а угрозы.

Почтенный Вастополь острыми как долото клинками пальцами силового когтя поднял с пола Гракха, держа адепта Механикум за виски и верх капюшона, будто куклу. Тошнотворные желтые линзы триокуляра техножреца панически вращались, дыхательные трубки отчаянно булькали.

— Боюсь, что Кузнец Войны Крендл притащил тебя сюда, велев осмотреть наши фортификации, — обратился Дантиох к подвешенному Гракху, — чтобы по возвращении ты смог рассказать о нашей обороноспособности. Разумеется, более грамотный Кузнец Войны, нежели он, сделал бы это сам. Вастополь был хроникером нашей роты, но теперь он не слишком словоохотлив.

— Вастополь, — позвал Дантиох. — Чем заканчивается история адепта Гракха?

Силовой коготь дредноута начал вращаться в запястье, начисто оторвав голову техножреца вместе с капюшоном от плеч. Труп ударился об алтарные ступеньки; из обрубка шеи толчками била кровь, смешанная с машинной смазкой.

— Это безумие! — завопил Крендл на подступающего к нему Дантиоха. — Ты — покойник!

Угрозы начались.

— Капитан Крендл, — прошипел Дантиох. — Это крепость Железных Воинов. Она не служила и никогда не будет служить мятежному Воителю. Мой гарнизон и я верны Императору: мы не разделим с тобой твое проклятие. — В сумрачных глазах Дантиоха сверкнула холодная гордость, столь свойственная легиону и их Железному Отцу. — Похоже, у меня есть последняя возможность доказать примарху свою полезность. На сей раз я его не подведу. Шаденхольд никогда не падет. Ты слышишь меня, Идрисс? Эта крепость и люди, которые ее защищают, никогда не будут твоими! Железные Воины с Малого Дамантина сражаются за своего Императора и за меня. Ты познаешь вкус неудачи, и тогда придет твой черед изведать гнев примарха. А теперь беги, трус! Беги к своему изменническому флоту и забирай этого паршивого предателя с собой.

Пятясь сквозь арку Большого Реклюзиама вместе с настороженным Сераписом, широко раскрыв глаза, Крендл махнул болтером себе за спину, затем снова в сторону Железных Воинов и их дредноута.

— Все это, — Крендл описал стволом болтера широкий круг, — будет обращено в прах за один день. Слышишь, Дантиох? За день!

— Попробуй! — взревел Дантиох, но дальнейшая угроза растворилась в мучительном кашле. Кузнец Войны, задыхаясь, упал на колени. Тарраш схватил Дантиоха за руку. Похлопав Железного Палатина по керамитовому доспеху, Кузнец Войны восстановил дыхание. Тарраш отпустил его, но измученный Железный Воин остался стоять на коленях, опустив голову. Он медленно повернулся к прячущемуся под капюшоном клирику.

— Итак, — сказал тот, — вы слышали все своими ушами, прямо из уст предателя. Сердца наших братьев погрязли в извращениях и измене. — Он засунул руку под свое богатое одеяние. Тихое гудение перемещающего поля — почти незаметное прежде — смолкло, снимая маску с клирика и являя взглядам его истинные размеры. Когда он сбросил капюшон, реальность вокруг огромной фигуры на миг затуманилась, затем снова обрела кристальную ясность.

С разумов защитников Шаденхольда спала пелена, и они увидели брата-космодесантника в богато украшенном доспехе ярко-синего цвета. Под рукой воин держал шлем с плюмажем, на боку в ножнах висел гладиус. Поверх ослепительного великолепия его доспеха ручной работы со знаками боевых отличий и наград был надет сюрко. Знак на правом плече свидетельствовал о том, что это Ультрамарин; украшенный драгоценностями Крукс Ауреас на левом — что он чемпион легиона, тетрарх Ультрамара и член почетного караула самого Робаута Жиллимана.

— Ты хорошо справился со своей ролью, тетрарх Никодим. Часто ли Ультрамарины прибегают к таким театральным приемам? — спросил Дантиох.

— Нет, милорд. Не часто, — ответил чемпион, чьи коротко остриженные волосы и красивое патрицианское лицо выдавали в нем элитного воина Ультрамара. — Но времена теперь особые и требуют соответствующей тактики.

— Позволь мне говорить откровенно, Ультрамарин. Когда ты появился на Малом Дамантине с клеветническими обвинениями и сухими разведданными, я чуть не приказал Вастополю сбросить тебя с бастионов Шаденхольда. — Кузнец Войны поднялся с колен с помощью Тарраша. Тетрарх метнул в него суровый взгляд. Вокруг одного из его глаз была нанесена искусная татуировка со знаком его ордена.

— Нелегко Железному Воину слышать о слабости своих собратьев, — продолжал Дантиох. — В этом я согласен даже с Идриссом Крендлом. Ты опорочил моего отца и обесчестил Четвертый легион обвинениями в мятеже, ереси и убийстве. Мы позволили твоим оскорблениям остаться безнаказанными. Ты предоставил нам редкую возможность узнать об измене собратьев из первых рук. Наш договор скреплен правдой. Итак, чего хочет от нас Робаут Жиллиман?

Таврон Никодим оглядел собравшихся. Суровая гордость Тарраша и Жнева была под стать гордости самого Кузнеца Войны. Почтенный Вастополь существовал лишь для того, чтобы сражаться, а безоговорочная преданность полковника Круйшанка была написана у него на лице — верность Императору, дарующая ему утешение перед лицом бедствий.

— Ничего такого, что вы бы не дали сами, — твердо ответил Никодим. — Откажите Воителю в ресурсах и подкреплении. Продержитесь так долго, как только сможете. Усилия немногих верных способны замедлить продвижение изменника. Минуты. Дни. Месяцы. Сколько угодно, чтобы дать Императору время укрепить Терру перед надвигающейся бурей, а моему лорду — пробиться через посеянное Хорусом замешательство и подготовить ответ верноподданных Императора.

— Если мы собираемся пожертвовать собой ради этого, Железный Воин выступит против Железного Воина, было бы неплохо знать, какая стратегия есть у Жиллимана, — заметил Дантиох.

— Да, милорд. Как всегда, у лорда Жиллимана есть план, — невозмутимо ответил чемпион Ультрамаринов.

Когда все покидали залитый кровью Большой Реклюзиам, Дантиох окликнул:

— Никодим?

— Да, Кузнец Войны?

— Почему я?

— Лорду Жиллиману известно о вашем мастерстве и большом опыте в осадном деле. Он думает, что эти умения понадобятся.

— Он мог бы рассчитывать на мои умения, но как насчет верности? — настаивал Дантиох. — В конце концов выяснилось, что верности у моего легиона маловато.

— Вы были откровенны, милорд. Дозволено ли мне ответить вам тем же?

Дантиох кивнул.

— Воитель воспользовался слабостью вашего примарха — его гордостью, — осторожно пояснил тетрарх. — Ваша история с Пертурабо — не секрет. Лорд Жиллиман полагает, что может положиться на ту же самую слабость в вас.

И снова Кузнец Войны кивнул — Никодему и самому себе.

Я был там. На этом крошечном мире, в позабытой системе, дальнем закоулке Галактики. Там, где нанесли могучий удар по изменнику, Воителю, и его союзу заблудших и проклятых. Там, на Малом Дамантине. Я был среди немногих, вставших против многих. Братом, пролившим кровь брата. Сыном, изменившим слову сбившегося с пути отца. И словом этим была… Ересь.

Мы сражались целый древнетерранский год и еще один кровавый день. Все мы были олимпийцами. Железные Воины, откликнувшиеся на зов своего примарха и Императора. Холодные глаза обоих следили за нами издалека. Оценивающе. Выжидающе. Желая, чтобы их Железные Воины продолжали бой. Как отсутствующие боги, которых влечет к делам смертных смрад сражения — неповторимая смесь крови и пожаров.

Я был там, когда Кузнец Войны Крендл напустил на нас стаю «Грозовых птиц». Исторгнутые из тучного крейсера «Бентос» и до предела набитые воинами и оружием, летательные аппараты затмили звезды и посыпались в наш мир, будто стая крылатых молний. Сумей они пробиться сквозь толстую пелену туч над недружелюбной поверхностью Дамантина, промчались бы по системам пещер и выплеснули весь свой запас ужаса на наши подготовленные позиции. Однако Кузнец Войны Дантиох лишь несколько часов назад приказал обрушить Орфические Врата, и все, что сумела найти стая, — это камни и следы разрушения. Одна за другой они разбились о поверхность планеты.

Я был там, когда могущественные богомашины Легио Аргентум, которым также не позволили пройти сквозь врата, были вынуждены пробиваться сквозь кислотные бури Малого Дамантина. Словно ослепшие измученные чудовища, они брели, спотыкаясь, сквозь шквалы и циклоны; их бронированные панцири покрывались ржавчиной, гигантские движительные системы разъедала кислота. Печально знаменитый «Омниа Виктрум», разрушитель сотни миров, был одной из трех освежеванных боевых машин, сумевших доковылять до карстовой воронки — достаточно огромной, чтобы вместить их гигантские тела. И там визжащие орды, составлявшие экипаж богомашин, столкнулись с непостижимым лабиринтом исполинских пещерных систем планеты и с пониманием того, что могут навеки затеряться в его темных глубинах.

Я был там, когда Кузнец Войны Дантиох приказал запустить гигантские земляные насосы, и озеро с жидким прометием вышло из берегов, растекшись по полу нашего огромного дома-пещеры, словно ядовитый черный ихор. Я видел, как юнтарианцы из Четвертой Надир-Мару с таким множеством осадных орудий, что человеку и не сосчитать, утонули в смертоносных маслянистых волнах. Я рычал от разочарования, когда колонны моих вероломных братьев по отмелям двинулись к насосам, чтобы испортить огромную технику. Я рычал от радости, когда мой Кузнец Войны приказал поджечь лоснящуюся поверхность прометия. Пламя было столь сильным, что не только изжарило Железных Воинов в их собственных доспехах, но и принесло в пещеру свет, которого ее глубины не знали никогда.

Я был на зубчатых стенах Шаденхольда, когда наши орудия и артиллерийские установки превратили резервных «Грозовых птиц» Кузнеца Войны Крендла в огненные шары из обломков. Я видел, как небольшие армии высаживались на наших донжонах и башнях и дождем сыпались вниз, навстречу смерти с перевернутых сооружений. Я сражался рядом с Сынами Дантиоха — генетически выведенными великанами чудовищных размеров. Они одну за другой вырывали руки и ноги юнтарианцам из Четвертой Надир-Мару в огневых мешках и внутренних дворах крепости. Я шагал вместе с Ангелойскими адамантифрактами полковника Круйшанка, когда их отработанный на тренировках лазерный огонь озарял бастионы и разрезал вероломных противников на дымящиеся куски. Я смотрел вниз на крепость, охваченную резней, где нельзя было пройти из-за трупов и невозможно дышать из-за брызг крови, висящих в воздухе, как смертоносный туман.

Под конец я сражался в узких коридорах и наводящих ужас сооружениях, возведенных Кузнецом Войны. Забирал жизни в неимоверных количествах, лицом к лицу с моими братьями — Железными Воинами. Убивал во имя Императора и не уступал братьям в холодной решимости. Убивал так же хладнокровно и с тем же огнем в груди, как и мой противник. Мерил свою силу кровью предателей, которые могли бы измерить свою силу моей кровью. Я был там. В Шаденхольде. На Малом Дамантине. Там, где немногие стояли против многих и среди кошмара братоубийственного сражения мои братья истекали кровью, а Ересь обретала свои очертания.

Шаденхольд содрогнулся.

С низких потолков посыпалась пыль, на полу донжона заплясали песчинки. Подземный блокгауз огрызнулся орудийным огнем. Грохот выстрелов бил по ушам, дрожащее марево, поднимавшееся над раскаленными стволами, застило глаза. Барабас Дантиох был уверен в своей кошмарной крепости. Он сказал Идриссу Крендлу, что Шаденхольд никогда не сдастся. Даже на этой стадии — после трехсот шестидесяти шести древнетерранских дней жесточайшей осады — он мог рассчитывать, что крепость сдержит данное им обещание. Хотя в подземельях рыскали титаны изменников и боевые машины Механикум, стаи «Грозовых птиц» на бреющем полете обстреливали башни цитадели, а вражеские Легионес Астартес штурмовали беспорядочное нагромождение ее стен, он знал, что убийственная логика проекта Шаденхольда и скала, из которой была высечена твердыня, не подведут его. Тактический гений Дантиоха простирался далеко за пределы безжалостной крепостной архитектуры: все Кузнецы Войны, достойные своей каменной соли, как бы ни похвалялись, заранее закладывали в план неизбежность поражения. Жизнь в осаде научила Железных Воинов тому, что противника нельзя недооценивать и что любая крепость падет — раньше или позже. Талант Кузнеца Войны состоял в том, что у него это происходило намного позже. Блокгауз был прекрасным примером данного принципа в действии.

По всей цитадели — на каждом этаже и в каждой казарме — имелось помещение блокгауза. Резервный рубеж обороны для защитников, находящийся внутри самой крепости: запасы пищи, воды и боеприпасов, а также простейшее медицинское оборудование и средства связи. Сами помещения были полностью изолированные, с уникальными планировкой и обустройством. Ни одна возможность поразить врага не была упущена, все секторы обстрела и углы стрельбы идеально выверены. В каждом блокгаузе Кузнец Войны устроил ловушки с зубчатыми стенами, места для засады и огневые мешки, которые в простодушные мирные дни использовались для тренировок воинов Легионес Астартес.

Блокгаузы не только позволяли измученному гарнизону Дантиоха передохнуть и пополнить запасы, они также расстраивали все надежды Кузнеца Крендла на быструю победу после того, как его атакующие силы пробили бреши в могучей наружной линии обороны. Сражения внутри Шаденхольда были не менее кровавыми, чем бои на ее наружных стенах. Крепость пропахла раскаленным металлом и смертью. Каждая изрытая болтерными снарядами стена была забрызгана кровью, все полы завалены грудами тел в доспехах.

Опустившись на заржавевшее колено, Дантиох размышлял над кипой мятых и испачканных кровью чертежей. Схемы Шаденхольда, устилающие пол амбразурной платформы, были сплошь в чернильных пятнах и каракулях; стратегические примечания Дантиоха почти скрывали подробности проекта крепости. Вокруг Кузнеца Войны шаркали бронированные ноги, воздух звенел от непрерывных взрывов. Неподалеку упал один из Ангелойских адамантифрактов с зияющей дыркой в груди; одновременно из другого вместе с кровью вытекала жизнь, пока хирургеон Имперской Армии хлопотал над его оторванной рукой. Края пергамента с планом мокли в растекающейся луже крови, но Кузнец Войны — с пером у решетчатого ротового отверстия маски — был настолько поглощен трехмерной визуализацией двухмерных рисунков, что едва это заметил.

— Прикажите отделению Секундус отойти к укрепленному пункту этажом выше, они вот-вот будут отрезаны, — распорядился Дантиох.

Пока адамантифракты поливали длинный коридор, ведущий к блокгаузу, лазерным огнем из конусообразных стволов своих карабинов, их старший офицер в блокгаузе, лейтенант Кристофори, чья изувеченная рука беспомощно висела на перевязи, исполнял сразу две роли — тактика и связиста при Дантиохе. Работая за маленьким, но мощным вокс-модулем, установленным в амбразурной стене, Кристофори был глазами и ушами Кузнеца Войны в Шаденхольде. Передавая приказ по громоздкой вокс-трубке, лейтенант одновременно фильтровал поток докладов, поступавших по вокс-каналам от отдельных Железных Воинов и со станций связи различных блокгаузов. Опустив трубку, он прижал наушник пальцем и кивнул.

— Сэр, Девять-Тринадцать докладывает, что на ангарной палубе противник получил подкрепление, — доложил лейтенант.

— Легионес Астартес? — уточнил Дантиох. В это верилось с трудом. Если судить по количеству трупов, Крендл уже пригнал сюда добрую половину Великой роты. Шаденхольд просто кишел потомками Пертурабо.

— Имперская Армия, милорд. Похоже, пехотные части Би-Ниссальских конюших.

Дантиох позволил себе усмехнуться. Свежая кровь! Похоже, Крендл получил подкрепление. Это одновременно радовало и тревожило Кузнеца Войны: Крендла послали сюда, чтобы он добыл подкрепление для примарха и Хоруса Луперкаля, а не расходовал ценные человеческие ресурсы Воителя. Само по себе это было удивительно. Проблема в том, что появление свежих сил означало: Крендлу поручено довести осаду крепости до конца. Хорус не мог допустить, чтобы вести о сопротивлении на Малом Дамантине и о верности Железных Воинов распространились по другим легионам. Конец близился.

— Девять-Тринадцать оттеснили к топливному складу. Ждут ваших приказаний, — добавил Кристофори.

Дантиох хмыкнул.

— Скажи старшему по званию, что ему разрешается использовать оставшиеся детонаторы для танков с прометием. — Кузнец Войны жирным косым крестом зачеркнул крепостные ангары «Грозовых птиц». — Нам они не понадобятся. Пускай не достаются и врагу. Девять-Тринадцать может по отделениям отходить к этому технологическому проходу, — продолжал он, ткнув кончиком пера в пергамент. — А оттуда — к сержанту Акветалю в блокгауз Север-четыре.

— Сэр, еще блокгаузы Юг-два и Восток-три докладывают, что у них заканчиваются боеприпасы.

— Отводите всех наших людей на второй и третий уровни, к опорному пункту полковника Круйшанка в Центре, — раздраженно бросил Дантиох, перекрикивая оглушительную пальбу.

— Полковник мертв, сэр.

— Что?

— Полковник Круйшанк мертв, сэр.

— Тогда к капитану Галлиопу, черт побери! У них еще осталось немного боеприпасов.

— Да, милорд, — невозмутимо ответил Кристофори и принялся передавать приказания Кузнеца Войны.

Сколько помнили защитники Шаденхольда, это было в порядке вещей: руководить сражением приходилось едва ли не под болтерным огнем. В то время как высокая амбразура по замыслу должна обеспечивать место для подобной роскоши, под ней, на полу блокгауза, Железные Воины, Адамантифракты и генноусиленные страшилища сражались с яростью, подпитываемой адреналином. Каждый понимал, что его жизнь зависит от безжалостности других, и нигде это не было очевиднее, нежели у входа в блокгауз. Стены вокруг него лишились своих четких и правильных очертаний. Под беспрерывным потоком артиллерийского и лазерного огня камни раскрошились, и вход превратился в один из многих зияющих провалов. С потолка дождем лилась кровь тех, кто не сумел пробиться к укрытию; на полу валялись горы изрешеченных пулями тел и растоптанных доспехов.

Посреди блокгауза стоял Почтенный Вастополь. Дредноут был слишком велик, чтобы воспользоваться укрытиями, предусмотренными архитектурой крепости, поэтому оставался на месте, словно одержимый механизм, встречая наступавших огнем из раскаленных стволов автопушек. Боевая машина несла на себе основную тяжесть обороны блокгауза; однако усиленная броня его саркофага раскалилась добела и вся была в отметинах от множества болтерных снарядов. Чудовищная машина стояла в луже собственной гидравлической жидкости, из одной из ее громадных ног сыпались искры. Ствол нижней пушки был вырван с мясом, под ней болтался колючий клубок — изувеченный штык цепного кулака. Вокруг дредноута из бойниц и полукруглых ниш вели огонь его сородичи-сверхлюди. Мастера по созданию преград, Легионес Астартес гордились эффективностью своих действий в осаде: каждый обороняющийся Железный Воин должен был уничтожить столько своих братьев-изменников, чтобы это укладывалось в систему расчетов Кузнеца Войны — алгебраические вычисления по времени и количеству крови.

— Пусковая установка! — завопил Тарраш снизу. Едва Астартес и адамантифракты успели вытащить из бойниц стволы и вжаться спинами в спасительный камень, по проходу к блокгаузу пронеслась боеголовка. Врезавшись в зубец стены, ракета взорвалась, рассыпав над головами укрывшихся защитников крепости град осколков.

Меткий огонь Ангелойских адамантифрактов выжигал все на подступах к блокгаузу, обрушиваясь на доспехи наступавших Железных Воинов и кося солдат Имперской Армии, пушечное мясо из Четвертой Надир-Мару экспедиционного флота. Тех, кто сумел прорваться к входу, встречал новый огненный ураган: дисциплинированные, экономные залпы гарнизонных боевых братьев. Легионес Астартес, закованные в броню, прорвавшись внутрь, попали под губительный огонь автопушек и лазерные лучи и разлетелись по сторонам, тщетно пытаясь найти укрытие. Стремление быстрее прорваться в блокгауз привело их под огонь Железного Палатина и его ударной группы.

Сыны Дантиоха, покрытые шрамами гиганты, до неприличия напичканные гормонами и пылкой преданностью, набросились на захватчиков со своими громадными орудиями ремесла — молотами с диамантииовыми наконечниками, пильчатыми лопатами и клювастыми кирками. Если этого кошмара оказывалось недостаточно для уничтожения ворвавшихся в блокгауз, Железный Палатин, капитан Жнев и Ультрамарин Таврон Никодим вели своих воинов в атаку.

Один из нападавших Железных Воинов отделился от истребляемого отряда. Черно-желтое пятно стремительно метнулось в сторону. Негодяй, чьи доспехи четвертой модели были сплошь в отметинах от срикошетивших зарядов, оттолкнулся от стены, потом от другой, после чего упал и покатился по полу. За ним последовали еще два изменника, отчаянно паля из своих болтеров, и несколько воспользовавшихся ситуацией юнтарианцев из Четвертой Надир-Мару.

Генетические великаны обрушились на первого космодесантника, их кирки и лопаты высекали искры из его керамитового доспеха. Второй в отчаянии наставил болтер на Никодима — лазурное сияние доспеха Ультрамарина сразу привлекло внимание воина. Жнев не терял зря времени с третьим, приведя в действие поршни в своем искусственном плече. Его крозиус арканум в виде молота качнулся, словно маятник, описал в воздухе непредсказуемую дугу и обрушился на шлем Железного Воина. Раздробив врагу броню доспеха и кости основания черепа, капеллан снова двинул поршнем, быстро вернув священную реликвию назад. Вращаясь на месте из-за возвратного движения маятника, Жнев зарычал от ярости и снес еретику голову с плеч.

Тарраш стрелял сквозь повисшую в воздухе кровавую завесу поочередно из своих болт-пистолетов, уничтожая солдат Надир-Мару, потоком вливавшихся в двери блокгауза. Смуглые блестящие лица под экстравагантными тюрбанами скалили на Железного Палатина ослепительно-белые зубы. Бывший капитан Железных Воинов крикнул воинам Ангелойских адамантифрактов на стенах и Сынам Дантиоха под ними, чтобы они каждый на свой манер уничтожали юнтарианцев.

Брат Никодим с Ультрамара, на которого бросились сразу несколько изменников-Астартес, сделал несколько пробных взмахов своим сверкающим гладиусом. В другой руке у него был огромный штурмовой щит в его рост — выгнутая прямоугольная платина, потрескивающая защитным силовым полем. Чемпион укрылся за ним, словно за переборкой воздушного шлюза.

Железные Воины Дантиоха в рукопашном бою были неудержимы — под стать неукротимым Пожирателям Миров или горящим верноподданническим жаром Кровавым Ангелам. Но если их загоняли в угол, они становились еще опаснее: хладнокровные машины, ужасные и решительные. Они не обладали ни грацией движений, ни поистине мастерским владением клинком, как Никодим. Ультрамарин отбил болтер Железного Воина в сторону взмахом потрескивающего щита, затем рассек оружие страшным рубящим ударом гладиуса. Прежде чем ошеломленный Железный Воин успел выхватить из-за пояса молот, гладиус Ультрамарина вновь сверкнул в воздухе, чиркнув по доспеху противника. Из-под нагрудника и шлема Железного Воина хлынула олимпийская кровь, окропляя стены блокгауза.

Неподалеку от них космодесантник, возглавивший отчаянный прорыв, пробивался сквозь толпу генорабов. Его цепной топор с визгом врубался в их гигантские туши. Железный Воин прошел сквозь стену мускулистой плоти, отрубая головы и слоновьи конечности Сынов Дантиоха, попадавшихся ему на пути. Крозиус капеллана Жнева свистнул в воздухе, разнося двигатель топора вдребезги. Железный Воин мигом выхватил болт-пистолет. Но не успел он прикончить капеллана, как Тарраш открыл по еретику огонь из собственных пистолетов. Он стрелял, почти не целясь, и ни один заряд не пробил доспехи космодесантника. Однако эта атака отрезала ему путь к спасению, и геновеликаны, жаждущие реванша, схватили Железного Воина. Один монстр ухватил Легионес Астартес огромной лапищей за шею, двое других — за руки. Великаны поднатужились, и с тошнотворным хрустом зажимы доспеха подались, а тело, находившееся внутри, разорвалось на части.

На противоположном конце прохода братья-великаны с не меньшим удовольствием убивали юнтарианцев Надир-Мару. Вдруг лазерный огонь смолк, юнтарианцы раздались в стороны, и появились две фигуры в доспехах. Их броня была разрисована шевронами и желтыми полосами, за спиной по обе стороны от ранцев висели медные баллоны с прометием. Протопав между юнтарианцами, Железные Воины выставили перед собой короткие широкие наконечники, обожженные, прикрепленные к концам длинных огнеметных трубок.

Тарраш повернулся к блокгаузу, и с его тонких губ слетели всего два слова: «В укрытия!»

Взметнулось адское пламя, и взрывной волной Железного Палатина сбило с ног. В замкнутом пространстве тяжелые огнеметы были наиболее опасны. Все вокруг заполнилось испепеляющим жаром и дымом, чернильно-черную тьму прорезали слепящие струи сжатого прометия. По мере того как смертоносные струи проникали в самые дальние закутки оборонительных сооружений, шум и смрад усиливались. Над ревом огненных сопел Железных Воинов еще слышалась трескотня болтеров. Но все звуки перекрывали сдавленные вопли горящих людей: ангелойцев, геновеликанов и надир-маруанцев. Зажариваясь заживо в своих доспехах, Железные Воины брели сквозь огненную бурю в поисках спасения.

Может, то был болтерный заряд, наугад выпущенный в подступающие ужас и тьму, а может, луч из раструба лазерного карабина или пистолета. Скорее же всего, снаряд из беснующихся автопушек Почтенного Вастополя. Что бы это ни было, оно угодило в один из медных топливных баллонов. Густой дым разорвала серия взрывов, сбив с ног всех, кто еще остался стоять. Волна пламени прошлась по полу и потолку, по всем закоулкам блокгауза, выплеснулась из бронированных дверей и потекла по забитому людьми проходу.

Латная перчатка Дантиоха, словно клещами, уцепилась за край стены, окружавшей платформу. Кузнец Войны с трудом поднялся на нетвердые ноги в клубящемся дыму и затоптал небольшой огонь, разгоравшийся среди его схем. Кристофори был мертв, как и раненые адамантифракты, и его хирургеон. Когда дым начал рассеиваться, Дантиох спустился со стены блокгауза вниз. Там повсюду валялись трупы и лоялистов, и изменников — сплошной ковер из опаленной брони и обуглившейся плоти. Та же картина была в коридоре перед входом. Но там что-то двигалось, и нападающим не понадобится много времени, чтобы организовать следующую атаку и извлечь выгоду из этого ада.

Держась за стену, Кузнец Войны спустился по ступеням.

— Тарраш! — окликнул Дантиох. Среди копоти и дыма что-то зашевелилось.

— Сэр, — донесся ответ Железного Палатина. Взрывной волной Железного Воина ударило о стену и оглушило. Его голос дрожал, но космодесантник был жив.

— Это конец. Мы проиграли. Враг совсем рядом. Поднимай выживших.

— Да, милорд.

Пока Тарраш бродил по пожарищу, выискивая живых, Дантиох провел перчаткой по стене. Кузнец Войны принялся простукивать камни, неловко двигаясь вдоль стены. Удовлетворенный, он остановился и обернулся к громадному дредноуту, продолжавшему стоять на страже посреди блокгауза с автопушками наготове.

— Вастополь, ты все еще с нами, друг мой? — спросил Дантиох.

Дредноут не ответил, продолжая гореть. Взрывы не причинили машине особого вреда, лишь опалили адамантий и подожгли свитки, знамена и декоративные украшения, развешанные на огромном корпусе.

— Да ладно тебе, — сказал Дантиох. — Игра закончена. Мы могли бы драться до последнего воина, но что это даст?

Дредноут по-прежнему не шевелился.

— Это не Голгис, — сказал Дантиох своему боевому брату. — Это право Кузнеца Войны — решать, когда сражаться, а когда нет. Здесь нас победили. Продолжим войну в другом месте. А теперь иди сюда и помоги мне; может, ты еще будешь рассказывать об этом.

Пока Почтенный Вастополь, волоча подбитую искрящуюся ногу, перелезал через лежавшие на полу тела, Тарраш пробирался между мертвыми и умирающими. Все Ангелойцы были мертвы, как и Сыны Дантиоха. Бушующее пламя уничтожило их. Благодаря своим доспехам катастрофу пережила лишь горстка Легионес Астартес.

— Враг приближается! — крикнул Тарраш от входа.

— Давайте, давайте! — подгонял Дантиох космодесантников, появлявшихся из дыма и развалин.

Рядом с ним вдруг очутился Таврон Никодим: его ранее безукоризненно чистый доспех весь был в копоти и крови.

— Я думал, что это последний рубеж обороны, — заметил тетрарх. Ультрамарин примирился с тем, что должен умереть здесь, забрав с собой как можно больше врагов.

— Игра еще не окончена, — ответил Дантиох. — Соберите свое оружие.

— Куда мы направляемся?

— Сквозь стену.

Дантиох постучал по стене блокгауза. Умышленно спроектированное слабое место.

— Вастополь!

Дредноут дохромал до стены и проломил кладку, навалившись на нее могучим плечом. На боевую машину посыпались камни и пыль. Выбравшись из пролома, Вастополь отступил, пропуская уцелевших легионеров: Кузнеца Войны, Железного Палатина, брата-сержанта Ингольдта, братьев Толедо и Баубистру, Ультрамарина Никодима и капеллана Жнева. Сквозь отверстие виднелись крутые каменные ступени широкой лестницы, идущей параллельно стене и поднимающейся к фундаменту Шаденхольда под сводами пещеры. Уцелевшие защитники крепости быстро зашагали по ступеням, в то время как Почтенный Вастополь преодолевал их с трудом — ему мешала подниматься изувеченная нога.

Лестничный колодец содрогнулся. Донесся грохот.

— Что это было? — подал голос Тарраш. Мгновение они стояли в темноте молча. Затем по камням прокатилась дрожь. Ступени у них под ногами заходили ходуном, по грубо обработанным стенам и потолку побежали трещины.

— Это «Омниа Виктрум», — сказал Дантиох. — Крендл наконец протащил своих титанов на позицию.

Кузнец Войны попытался представить себе изъеденных кислотой колоссов, оставшиеся боевые машины Легио Аргентума. «Омниа Виктрум» был титаном типа «Властитель» — гора изъеденной ржавчиной брони, шагающая по пещере, словно мстительный бог. По бокам у него находились орудия фантастических размеров, чудовищные инструменты разрушения, способные стирать с лица земли города и уничтожать богомашины врага. На его сутулой спине разместился целый небольшой город: изъеденные ржавчиной шпили, башни, платформы. База операторов и передвижные казармы для подкреплений, ожидающих своего часа.

— Обстреливает южный фасад Шаденхольда из орудий и турболазеров, прежде чем высадить войска.

«Властитель» был огромным и достаточно высоким, чтобы достать до цитадели со дна пещеры. Он мог высадить целые орды Железных Воинов и пехотные части конюших Би-Ниссала, которые завершат осаду. Когда свежая кровь вольется через южную часть цитадели и соединится с Крендлом и его поредевшими силами на севере, сопротивление Железных Воинов, верных Императору, будет сломлено и подавлено. Даже гениальная система блокгаузов, созданная Дантиохом, не спасет защитников Шаденхольда от резни, которая за этим последует.

Ступени снова задрожали, сбив нескольких космодесантников с ног. Дантиох налетел на Тарраша, который поддержал своего Кузнеца Войны; остальные смотрели на потолок. На Железных Воинов градом сыпались камни, стены содрогались.

— Проход рушится! — воскликнул Никодим, держа над головой щит.

— Он выдержит, — заверил их Дантиох.

Они находились в самом основании крепости, на потолке пещеры. Залпы орудий «Омниа Виктрум» должны были заставить цитадель покориться, сотрясая ее до самого скального основания. От подножия лестницы снова донеслась стрельба. Болтеры и лазкарабины в руках изменников-легионеров и юнтарианцев Четвертой Надир-Мару. Враг, ворвавшийся в опустевший блокгауз, последовал за ними через пролом на лестницу. Воины Крендла, карабкаясь по ступеням, вели огонь по лоялистам.

— Вперед! — крикнул Дантиох и продолжил подъем.

— Кузнец Войны, — услышал он оклик Тарраша и, обернувшись, увидел, как его Железный Палатин бежит по ступеням вниз, к Почтенному Вастополю. Хотя южная стена и устояла, она была частично разрушена, образовав завал, через который широкому корпусу дредноута было не пролезть. Его бронированные плечи застряли между стенами лестничного колодца, и боевая машина оказалась в западне: намертво зажатая камнем и не находящая опоры для изувеченной ноги.

На бронированную спину дредноута обрушился вражеский огонь. Брат-сержант Ингольдт и Железный Палатин схватили боевую машину за руки и изо всех сил тянули наверх. Под яростным огнем противника, для которого Почтенный Вастополь стал отличной мишенью, Железные Воины отчаянно пытались высвободить друга. Вокс-передатчики дредноута дрожали от стонов воина, замурованного внутри, а безжалостные лучи лазогня и болтерные заряды рвали в клочья его заднюю панель.

Баубистра и капеллан Жнев сбежали по ступеням к боевой машине. Брат Баубистра запрыгнул на переднюю секцию саркофага и вскарабкался к коротким толстым стволам орудий. Между могучим плечом дредноута и сводом лестничного колодца он отыскал щель для своего болтера и начал отстреливаться короткими экономными очередями. Жнев подбежал к Вастополю и с ходу врезался в дредноута примерно посередине корпуса, надеясь, что от его удара боевая машина сдвинется с места. Капеллан потерпел неудачу. Почтенный Вастополь превратился в неподвижный предмет. Лишь огромная сила изменников Крендла сумеет сдвинуть его, а до той поры дредноут превратился в стену из адамантия и керамита, разделившую противников.

Тарраш услышал знакомый жалобный вой.

— Ракета! — крикнул он.

Ракета врезалась в спину дредноута, сбросив с него Баубистру и исторгнув из груди Почтенного Вастополя предсмертный рев. За первой ракетой последовали еще две, разрушившие бронированный панцирь саркофага. Теперь Вастополь стонал, уже не переставая: огромное металлическое тело Железного Воина отказывалось ему служить. Дантиох затопал по ступеням вниз, к дредноуту.

— Вытащите его оттуда, — приказал Кузнец Войны.

— Он умрет, — ответил Жнев, перекрикивая грохот боя.

— Выполняйте!

Тарраш взглянул на Дантиоха и его капеллана. Потом на Таврона Никодима, ожидавшего на ступенях.

— Милорд, — сказал Тарраш, — для этого нам нужны специальные инструменты и магосгенетор Уркхарт.

Дантиох положил руку в перчатке на прохладный металл саркофага Почтенного Вастополя. Железный Воин, находившийся внутри, продолжал стонать от боли через вокс динамики.

— Вастополь, послушай меня, — сказал Кузнец Войны. — Мы не бросим тебя, дружище. Нам нужно вытащить тебя отсюда. Можешь нам помочь?

Силовой коготь дредноута медленно поднялся между ними. Перекосившаяся боевая машина еще могла пользоваться этой конечностью, но не более того. Сведя острия когтей вместе наподобие пики, дредноут вонзил их в грудную пластину своего саркофага. Мощные поршни и гидравлика внутри руки сдвинулись с места и зафиксировались, заставив клешню раскрыться. Мощным усилием рука вновь была извлечена наружу. Бронированное тело дредноута сопротивлялось самоуничтожению, но в конце концов пластина отделилась от корпуса машины в оспинах от попавших снарядов.

Амниотическая жидкость хлынула из саркофага, залив ступени и стоящих рядом космодесантников. Над разрушенной секцией выгнулась мощная электрическая дуга, из отверстия повалил дым. Зловоние было невыносимым. Наружу вырывались небольшие язычки пламени, провода и кабели дымились и искрили. Внутри, словно утробный плод, лежало то, что осталось от брата Вастополя. Воин-поэт был едва жив. Его пергаментная кожа сморщилась и ссохлась, исхудавшие руки напоминали руки скелета. Ног он лишился давным-давно, а костлявое тело было опутано трубками жизнеобеспечения и импульсными разъемами, пролегавшими между дряхлым Легионес Астартес и его металлическим саркофагом.

— Достаньте его оттуда, — приказал Дантиох.

Капеллан Жнев и брат Толедо вытащили истощенного Железного Воина из саркофага, удаляя трубки, вставленные в рот между морщинистыми губами и желтыми зубами, и отсоединив контрольный провод, соединяющий импульсный интерфейс мозга с разбитым телом дредноута. Два Железных Воина понесли Вастополя между собой, сплетя ладони в замок. Вастополь бессильно уронил руки на их керамитовые плечи, склонив влажную, безволосую голову, обтянутую старческой кожей, на грудь капеллану.

По опустевшему корпусу дредноута застучали новые ракеты, и Железные Воины помчались вверх по каменным ступеням. Несмотря на крайнюю усталость после долгой осады, космодесантники двигались быстро, их тормозили лишь ухудшающееся состояние и крайняя слабость Вастополя и сухой отрывистый кашель Кузнеца Войны, постоянный и изматывающий. Наверху лестницы они уткнулись в железный люк, ведущий на крышу. С большим трудом осилив последние ступени, Дантиох велел открыть люк, и Железные Воины пролезли в него.

Помещение, в котором они оказались, было просторным и темным. Кузнец Войны повернул вниз массивный рубильник на каменной стене, и вспыхнули лампы. Заурчали мощные генераторы, и застоявшийся воздух вокруг Легионес Астартес пришел в движение.

— Закрой его, — сказал Дантиох брату Баубистре, указывая на люк. Пока Кузнец Войны шел через комнату, его засыпали вопросами. Это помещение не было блокгаузом, хотя в нем имелся собственный небольшой арсенал: болтеры на подставках, ящики с боеприпасами, гранаты и несколько полных комплектов доспехов третьей модели. Кузнец Войны, не обращая внимания на расспросы собратьев, углубился в работу за ближайшим руническим модулем.

— Сержант Ингольдт, брат Толедо, будьте добры, облачите Почтенного Вастополя в один из этих запасных доспехов.

— Это не спасет его, — сказал Жнев своему Кузнецу Войны.

— Капеллан, прошу вас. Пока еще есть время.

— Кузнец Войны, я вынужден настаивать на объяснениях, — заявил Таврон Никодим, осмотрев помещение. — Я думал, что мы отходим на очередные запасные позиции.

— А для чего, Ультрамарин? — отозвался Дантиох. Его пальцы скользили по глифам и рунам на пульте управления. — Шаденхольд потерян. Лоялистов, оставшихся в цитадели, сомнут подкрепления, присланные Крендлом, а «Омниа Виктрум» обратит все остальное в груду булыжников. Эта крепость подарила Императору и Робауту Жиллиману триста шестьдесят шесть древнетерранских дней. Триста шестьдесят шесть дней, оплаченных олимпийской кровью, чтобы они смогли подготовить ответ на Ересь и укрепить Императорский Дворец, чтобы обеспечить более благоприятный исход, чем у нас.

— Каков наш план, милорд? — спросил Тарраш, выражая в словах мысли всех остальных.

Дантиох осмотрел их похожее на пещеру убежище.

— Это последняя из тайных стратегий Шаденхольда, — сказал Кузнец Войны. — Завершающий итог любой осады и ответ врагу, который сумел заставить нас зайти так далеко.

— Вы сказали, что крепость потеряна, — напомнил Никодим.

— В бою часто бывают моменты, когда мы можем воспользоваться слабостью наших противников. За время осады мы использовали почти все из них. Есть некая ирония в том, что слабее всего враг оказывается, находясь всего в нескольких шагах от победы: он рвется закрепить успех, а его силы растянуты по всей территории. Сейчас мы собираемся воспользоваться этим.

— Как? — настаивал чемпион.

— В осадном деле всегда нужно думать о том, чем все закончится. Мы должны учитывать возможность нашего поражения и готовиться к нему. Это помещение стало едва ли не первым, которое я построил при возведении Шаденхольда. Оно расположено в своде пещеры, прямо в скалистом основании крепости. Здесь находятся два важных устройства, выведенных на единый пульт управления. Первое — небольшой телепортариум, подсоединенный к генераторам, чтобы поставлять необходимую энергию. Второе — детонатор, который подключен проводами к взрывчатке, размещенной в наиболее уязвимых местах в основании цитадели. Остальное сделает гравитация. — Дантиох помолчал, давая остальным проникнуться грандиозностью его плана.

— Капеллан Жнев, пожалуйста, приступайте к ритуалу телепортации. Наше путешествие не будет продолжительным, но место назначения важно.

Пока капеллан шел к перемещающим пластинам телепортатора, Тарраш помог Ингольдту и Толедо поднять едва живого Вастополя, запакованного в броню.

— И куда мы направляемся? — спросил у Кузнеца Войны Никодим. Ультрамарин не привык быть в неведении насчет тактики.

— На захват этой крепости противник бросил все, что у него было, и, несомненно, оставил без должной защиты свою собственную. Мы телепортируемся на «Бентос» и захватим мостик благодаря внезапности и силе. Братья, время пришло! Пожалуйста, займите свои места.

Пока Тарраш и два Железных Воина тащили силовой доспех с телом Почтенного Вастополя к пластине переноса, Никодим закрепил на плече свой штормовой щит. Потом Ультрамарин неуверенно двинулся следом.

Баубистра, припав шлемом к люку, сообщил:

— Похоже, они прорвались, Кузнец Войны. Враги приближаются.

— Прекрасно, брат Баубистра! Теперь присоединяйтесь к вашим братьям.

Когда Баубистра проследовал мимо него, Дантиох привел в состояние боевой готовности взрывные устройства, запрятанные в скалистом основании Шаденхольда на потолке пещеры. Затем он подключил каналы связи на всех уровнях и вокс-громкоговорители цитадели.

— Идрисс Крендл, — прошипел Дантиох. — Капитан, это твой Кузнец Войны. Я знаю, что ты здесь, где-то в моей крепости. Знаю, что ты водишь дружбу с предателями и прячешься за богомашинами Легио Титаникус. Столкнувшись со столь превосходящими силами, я говорю с тобой в последний раз. И снова заявляю тебе, что эта крепость не будет служить интересам нашего нелюбящего отца или вероломного Воителя. Но, капитан, я ошибался, когда говорил тебе, что Шаденхольд никогда не падет. Идрисс, он падет…

С этими словами Кузнец Войны отключил связь и включил пусковой механизм телепортатора и взрывного устройства. Заняв на площадке переноса место рядом с Никодимом и Железными Воинами, Дантиох оправил свой плащ. Включив герметизацию маски, Кузнец Войны заморгал от воцарившейся внутри тьмы и почувствовал, как его затягивает варп. Ему казалось, что он слышит первые разрывы: мощные, рвущие стратегически слабые места в основании крепости. Закрыв глаза, Дантиох среди ужасов телепортации представлял себе то, что, как он всегда знал, ему не удастся увидеть.

Падение Шаденхольда. Его буквальное падение с потолка пещеры. Триллионы тонн камня и замысловатой архитектуры, падающие на скалистое дно и увлекающие за собой тысячи изменников — Железных Воинов и имперских солдат, обеспечивших захват Шаденхольда. Последний вызов крепости, исполненный в гравитации, огне и камне: упасть и похоронить под своими обломками, исполинской грудой окровавленных камней, могучий «Омниа Виктрум» и иные подобные ему богомашины.

Разгерметизировав маску, Дантиох оглядел пусковую палубу флагманского корабля «Бентос». Палуба была практически пуста; большую часть «Громовых ястребов» и «Грозовых птиц» использовали для доставки пополнения и воздушных атак на Шаденхольд. «Грозовая птица», вокруг которой материализовались Железные Воины, была светло-зеленой, с эмблемами и знаками, говорящими о ее принадлежности Сынам Хоруса. Личный транспорт Гасдрубала Сераписа!

Тарраш спустился по рампе «Грозовой птицы», неся телепортационный пеленгатор. Дантиох распорядился тайно установить его на корабле во время встречи с Крендлом и капитаном Сынов Хоруса в Большом Реклюзиаме.

— Как мы проберемся на мостик? — спросил капеллан Жнев.

— С минимальным кровопролитием, насколько это возможно, — ответил Кузнец Войны. — Это флагман Пятьдесят первой экспедиции. Железные Воины на его палубах — привычное зрелище. Не будем нарушать его.

— А он? — Тарраш говорил о Тавроне Никодиме. Несмотря на копоть и кровь, все равно было видно, как сверкает доспех Ультрамарина.

— Члены экипажа не станут задавать вопросов Легионес Астартес.

Дантиох целеустремленно зашагал по палубе в сопровождении лоялистов. Космодесантники боролись с желанием вскинуть болтеры, старались вести себя спокойно и естественно. Брат Толедо и сержант Ингольдт несли обмякший доспех с Почтенным Вастополем, что делало лазутчиков еще менее похожими на штурмовую группу.

На борту не было видно Легионес Астартес — почти всех Железных Воинов отправили штурмовать Шаденхольд. В основном космодесантникам попадались навстречу штабисты и члены многочисленной команды корабля. Немногие из этих смертных осмеливались кинуть взгляд на фигуры полубогов после суровых порядков, установленных Крендлом. Так что до командной палубы лазутчиком добрались без приключений. Стратегия Дантиоха была столь отважной и дерзкой, что никому на борту «Бентоса» даже в голову не пришло, что на них напали.

Молчаливое и неспешное продвижение группы к мостику прервал неожиданный вой сирены. Откуда-то сразу появились болтеры, и Железные Воины мгновенно заняли оборонительные позиции.

— Отставить, — велел Дантиох.

Впереди послышался стук бронированных башмаков по палубе.

— Мы не обнаружены, и на нас не нападают, — сказал Дантиох. Борясь с природными инстинктами и чувством уязвимости, Железные Воины опустили оружие. Впереди них по пересекающемуся коридору промаршировал небольшой отряд ветеранов из Четырнадцатой Великой роты Крендла. Когда их шаги затихли, Кузнец Войны повернулся к собственным ветеранам.

— К этому моменту, — пояснил он, — те, кто уцелел на Малом Дамантине, доложили о полном разрушении крепости, гибели Крендла, сил Воителя и «Омниа Виктрум». Кто бы ни был здесь за старшего, он хочет получить визуальное подтверждение немыслимого доклада. Численность противника, с которым нам придется иметь дело, уменьшилась еще на пять Легионес Астартес.

Дантиох уверенно зашагал по лестнице, ведущей на мостик. С флангов его прикрывали брат Баубистра и Железный Палатин. Когда Кузнец Войны поднялся на самый верх и увидел огромный мостик «Бентоса», им снова овладел приступ кашля — мучительные спазмы, привлекшие всеобщее внимание и заставившие все головы повернуться к нему.

На мостике кипела жизнь, корабельные старшины и хилые сервиторы трудились в хитросплетениях рунических модулей, когитаторов и блоков управления, занимавших большую часть командной палубы. Два Железных Воина в доспехах «Максимус» стояли на страже у арочного входа на мостик, а лорд-командующий Четвертым Юнтарианским Надир-Мару Варсанг Габрун совещался с офицерами в тюрбанах — своим тактическим штабом. Лорд-командующий был таким же, как его запомнил Дантиох: рассеянно теребил бороду и бросал на подчиненных острые взгляды, исполненные желчного скептицизма и недовольства.

Эпицентром суматохи, местом, куда стекались донесения и информация, были три Сына Хоруса — надменно ухмылявшиеся смуглые хтонийцы с коварным выражением лиц. Один сразу понял то, чего не сумели распознать другие на «Бентосе»: перед ними угроза в лице вражеского Кузнеца Войны Барабаса Дантиоха.

Баубистра и Тарраш ворвались на мостик вслед за своим господином. Приставив стволы к вискам стражников, они приказали своим олимпийским братьям бросить оружие и опуститься на колени. Оставив свою ношу, сержант Ингольдт и Толедо выскочили вперед с болтерами на изготовку и наставили их на Сынов Хоруса. Двое предателей, стоявшие по бокам от Гасдрубала, выхватили болт-пистолеты, и на шумном доселе мостике все застыло. Капитан изменников что-то возмущенно вопил, пока Железные Воины и Сыны Хоруса не сводили друг с друга глаз. Учитывая, что капеллан стоял на коленях возле умиравшего Вастополя, а Дантиох цеплялся за поручень, заходясь кашлем, искать выход из положения пришлось Таврону Никодиму.

Чемпион Ультрамаринов вышел вперед. Он был единственным, кто двигался на застывшей командной палубе. Никодим храбро прошел мимо взбешенного лорда-командующего Габруна, кричавшего: «Не стрелять на мостике!» — к своим противникам-полубогам. Лицо Гасдрубала Сераписа исказилось от ярости и смятения. Уничтожение Малого Дамантина и появление Дантиоха с его Железными Воинами на корабле само по себе было невероятным. А теперь перед ним стоял один из сыновей Жиллимана: таинственный Ультрамарин, вмешавшийся в дела Воителя и, несомненно, приложивший руку к сопротивлению Железных Воинов на этой планете.

Гасдрубал попятился к одному из огромных стрельчатых окон, возвышавшихся над мостиком; лишь толстое стекло отделяло капитана космодесантников от враждебной пустоты за бортом. Два его телохранителя остались на месте, продолжая держать на мушке приближавшегося Никодима. Гасдрубал взглянул на Железных Воинов, чье оружие было нацелено на мостик и на него, стоявшего на фоне огромного окна. Габрун продолжал вопить от страха. Гасдрубал кивнул, уверенный, что Железные Воины не настолько глупы, чтобы открыть пальбу, рискуя разбить смотровой экран и обречь всех на верную гибель.

— Убейте этого проклятого Ультрамарина! — яростно приказал он.

Сыны Хоруса открыли огонь. Железные Воины вскинули болтеры, намереваясь ответить тем же.

— Не стрелять! — выдавил Дантиох между выворачивающими его наизнанку приступами кашля. Учитывая, что его воины стояли лицом к сводчатым окнам мостика, он не мог допустить, чтобы случайный выстрел пробил корпус корабля.

Никодим сорвал с наплечного крепления мощный штормовой щит и прикрылся им — очень вовремя, за миг до того, как прогремели болтерные очереди изменников. Едва заряды ударили в лазурную гладь щита, тетрарх активировал защитное поле. Меткостью Сынов Хоруса можно было восхищаться. Каждый снаряд попал в цель, и не находись Никодим под прикрытием штурмового щита, его бы изрешетили бронебойные заряды.

По мере приближения к предателям прицельность их стрельбы возрастала, и силовое поле щита не выдержало. Один из выпущенных космодесантниками смертоносных зарядов с адамантиевым сердечником пробил доспех и ударил Ультрамарина в плечо. Чемпион Жиллимана продолжал наступать, и лицо Гасдрубала еще больше исказилось от ярости. Он не верил своим глазам. Сыны Хоруса заменили опустевшие магазины болтеров на новые и продолжали стрелять. Однако тетрарха ничто не могло остановить.

Когда космодесантники Гасдрубала опустошили магазины во второй раз, Никодим получил ранения в бедро, грудь и плечо. Щит и доспех Ультрамарина оказались пробиты. Силовое поле зашипело и рассеялось от перегрузки, и чемпион Ультрамаринов, бегом преодолев последние метры командной палубы, сошелся врукопашную с Сынами Хоруса.

Отчаявшиеся предатели схватились за свои хтонийские клинки. Никодим уже держал в руке гладиус. Его бронированная ладонь стала скользкой от крови, стекавшей из тяжелой раны в плече. Проскочив между двумя Легионес Астартес, Никодим ударил первого щитом. Он почувствовал, как вражеский меч рубанул по истерзанным доспехам, и ударил Сына Хоруса снова. Выпрямив руку и отталкивая противника щитом, как открывающейся дверью, Ультрамарин позволил предателю нанести один-единственный яростный удар: меч пронзил воздух между локтем и боком чемпиона, а гладиус Никодима обрушился сверху, отсекая бронированную руку космодесантника. Перчатка и меч со звоном упали на палубу.

Никодим поспешил закрепить свое преимущество и обрушил на предателя серию ударов, нанося их кромкой щита по шлему противника. Оглушенный, Сын Хоруса поскользнулся на собственной крови и рухнул на палубу. Пнув бронированной ногой лицевую пластину шлема, Ультрамарин перевернул упавшего. Затем, встав над лежащим ничком противником, занес нижнюю кромку прямоугольного щита над его горлом, взглянул на Гасдрубала и его единственного оставшегося охранника, дерзко вставшего между ним и своим господином, и нанес удар. Раздался тошнотворный хруст, и кромка щита перерубила предателю шею.

На мгновение Ультрамарин остановился, чтобы отдышаться. Его бронированная грудь то тяжело вздымалась, то опадала от напряжения. Потом он вскинул огромный щит и ринулся на второго охранника. И снова Никодим ощутил, как более легкий хтонийский клинок бессильно скользнул по простреленному щиту. На этот раз чемпион не остановился и просто впечатал Сына Хоруса в толстое стекло стрельчатого окна. Зажатый между окном и Ультрамарином, предатель выпустил из рук оружие и попытался ухватиться за край щита керамитовыми пальцами. Никодим ударил его о стекло повторно и в третий раз. Наконец Сыну Хоруса удалось зацепиться за щит — он хотел оттолкнуть его в сторону и схватить противника за горло.

Но не получилось. Отведя гладиус назад, Никодим пробил острием меча изнанку штурмового щита и пронзил стоявшего за ним космодесантника. Раздался вздох, легкий и едва слышный. Выдернув клинок, Никодим отступил, давая возможность щиту и Сыну Хоруса рухнуть на палубу.

Гасдрубал отвернулся. Как и все на мостике, капитан решил, что Ультрамарин собрался вышвырнуть космодесантника в окно, разбив толстое стекло и впустив внутрь вакуум. Он со страхом смотрел на чемпиона Жиллимана. Никодим прошел мимо него с окровавленным гладиусом в руке. Он отстегнул шлем с плюмажем и снял его с головы. Исчезли смертоносная грация и патрицианская невозмутимость. Ультрамарин сплюнул кровь на палубу. Болт-пистолет в руке Гасдрубала задрожал. Железные Воины окружили их обоих, наставив болтеры на предателя.

— Игра окончена, — объявил Дантиох, и его мрачный настойчивый голос перекрыл гомон, царивший на мостике. Гасдрубал повернулся навстречу холодной и зловещей железной маске Дантиоха. — Ты проиграл, — сказал Кузнец Войны своему врагу.

Болтерный пистолет Гасдрубала выпал из его керамитовых пальцев. Когда Толедо и сержант Ингольдт взяли пленника под стражу, Никодим убрал гладиус в ножны и заковылял по мостику в обратную сторону. Лорд-командующий Габрун все еще яростно протестовал. Полубог успокоил офицера, лишь приложив палец к его губам.

Никодим присоединился к Дантиоху на палубе, возле Почтенного Вастополя. Кузнец Войны велел Таррашу принять командование на мостике. Ингольдту и Толедо поручили стеречь изменника Гасдрубала и подготовить его к допросу. Капеллана Жнева и брата Баубистру приставили к Варсангу Габруну — проследить, чтобы оставшиеся у лорда командующего войска и экипаж «Бентоса» приняли сравнительно бескровную смену власти и новые приказания.

— Я могу чем-нибудь помочь, Кузнец Войны? — спросил Ультрамарин, стоя над двумя воинами, оставшимися в живых после мира-крепости Голгиса.

Дантиох даже не взглянул на тетрарха. Его глаза, не отрываясь, смотрели на лежавшего без шлема Вастополя: старец в доспехах неподвижно застыл на полу, прислоненный к стене. К тусклой коже черепа прилипли редкие седые волосики, лицо испещрили преждевременные морщины. Молочно-белые глаза подергивались и блуждали.

— Наш благородный брат уходит, — произнес Дантиох. Его голос звучал глухо, и в нем слышались горечь одиночества и скорбь утраты. Почтенный Вастополь не только пережил ужасное нашествие хрудов на Голгис. Он противился холодному зову смерти и, несмотря на старческую немощь, нашел способ стать полезным своим братьям. Раньше времени вырванный из своей металлической гробницы, Вастополь все еще цеплялся за жизнь. До этого мгновения.

— Он был нашим хроникером, — сказал Дантиох, — и хранил память о славных победах. Однажды на Голгисе он сказал мне, что истории из прошлого дают нам силы выдержать настоящее, подобно тому как укрепление или крепость возводятся на твердыне древней скалы. Я не обладаю его даром — то, что он выразил бы словами, делаю в железе и камне. Однако я живу, чтобы рассказать правду о последней победе Железных Воинов, триумфе Четвертого легиона, верного Императору. Он хотел бы, чтобы история продолжалась. Но, увы, — угрюмо закончил Дантиох, — она, как и история нашего легиона, подошла к концу.

— Кузнец Войны, — медленно начал Никодим, — необязательно должно быть так. Я заверил вас, что у Жиллимана есть план. Вы справились со своей частью, Железный Воин. Лорд по-прежнему нуждается в вашем мастерстве. Империум слаб, Дантиох. Глаз Железного Воина смог бы заметить слабость, а его верная рука — вернуть силу.

— Чего еще вы хотите от меня? — спросил Кузнец Войны.

— Встать плечом к плечу с моим лордом Жиллиманом и помочь ему укрепить Императорский Дворец.

— Укрепить Дворец… — повторил Дантиох.

— Да, Железный Воин.

— Пертурабо заставит нас дорого заплатить за такие штучки.

— Возможно, — торжественно произнес Никодим. — Но я полагаю, что гениальность вашей сегодняшней победы лежит в осознании того, что Шаденхольд при всем его великолепии непременно падет. Лорд Жиллиман разделяет ваши взгляды. От подобных случайностей может зависеть будущее человечества. — Ультрамарин смолк, давая возможность остальным оценить грандиозность идеи.

Дантиох не ответил. Он смотрел, как последние искры жизни покидают тело его друга и боевого брата. Покрытые коростой веки затрепетали, глаза закатились и медленно закрылись, тихий шелест затухающего дыхания покинул уста воина-поэта.

Прежде чем окончательно покинуть мир, Почтенный Вастополь услышал слова Дантиоха, обращенные к Ультрамарину:

— Ты говоришь об искусстве разрушения. В этом потомки Пертурабо не имеют себе равных: мы неудержимы в бою и непревзойденны в осадном искусстве. Покажи мне дворец, и я скажу тебе, как Железный Воин сможет им овладеть. А затем поведаю, как ты сможешь меня остановить. Не знаю, долго ли мне придется служить Империуму, но обещаю тебе одно: сколько бы железа ни осталось в этой старой броне, оно твое!

Железо внутри. Железо снаружи. Железо повсюду. Империи возвышаются и гибнут. Я сражался с древнейшими обитателями Галактики, и мои братья из Легионес Астартес будут сражаться тоже, их ждут новые опасности и угрозы, о которых мы пока не подозреваем. Мы — железный Империум, и железо вечно. Когда наша плоть будет забыта, став жертвой врага — того, что снаружи или внутри нас, — железо продолжит жить. Разрушатся людские муравейники, истлеют мощные флотилии. И еще долго после того, как наши отполированные кости обратятся в прах под дуновением легкого ветерка, оружие и доспехи будут жить. То, что осталось от воинственной расы, — железо лоялистов и железо предателей. Они поведают нашу историю, чтобы предостеречь тех, кто придет следом. Железу нет дела до Веры и Ереси. Железо вечно.

Наши доспехи, мечи и болтеры будут гнить в песках какого-нибудь далекого мира, потускнеют и покроются ржавчиной. Их блеск померкнет. Серое станет коричневым, коричневое — красным. Среди медленно тлеющих обломков нашей империи железо возвратится к своему исходному состоянию. Возможно, для того, чтобы быть использованным снова — какой-то другой глупой расой. И хотя слабость плоти подвела меня, как подведет в конечном счете и моих собратьев, наше железо будет жить. Ибо железо вечно.

Железо рождает силу. Сила рождает волю. Воля рождает веру. Вера рождает честь. Честь рождает железо. Такова Нерушимая Литания. И да будет так во веки веков!