Этот Очень Дикий Запад отец и его сын

Глава 6

Ехали до вечера. Новые заводные лошади вызвали некоторое дополнительное неудобство – удлинившиеся связки коней стало муторней вести. Миссис Уайт напротив неудобств не причиняла. Она молча ехала на своей двуколке вместе с «мамой Чоли» и изредка тихо перекидывалась с ней словами. Им в поводу пристроили одну трофейную лошадку, на которую перегрузили часть её багажа. И в дальнейшем на привалах Дженн вела себя неприметно, в еде была неприхотлива, разносолов не требовала.

Вечером Артём тщательно выбрал место для ночёвки в неглубоком овраге у неширокого ручья. Огонь будет издалека не видно, а им, если встать в рост, станет видна вся округа.

После ужина разложил и начал сортировать трофеи. Винчестер решил отдать Славке во вторую седельную кобуру. Обрез и крупнокалиберная двустволка ожидаемо были отложены в сторону, ибо не нужны никому. А вот винтовка показалась интересной. Несколько коротковатая для здешней моды, но и не такая короткая, как карабин, она неплохо легла в руки. Затвор оказался оригинальным – надо было взвести курок, после чего таким же круговым движением откинуть назад крутящийся затвор. Всё делалось легко и быстро. Эта укороченная винтовка оказалась производства фирмы Ремингтон и к ней подходили широко распространённые патроны 45-70, которые к тому же у него имелись в наличии.

- Беру себе, однозначно – решил Артём.

Ещё одним трофеем был здоровенный двуствольный револьвер Ле Ма. Артём покрутил его в руках. Тяжёлый. Громоздкий. Сон Разума какой-то. Железный Капут. Артём решил, что воспользуется им, только если у него больше вообще ничего не останется. Хотя коллекционеры в его время за такой платили от 30 до 100 тысяч долларов. Вот бы наследникам оставить.

Мысль о том, что у него не будет наследников и, что его единственный ребёнок скоро умрёт, ещё сильней испортило и без того не радужное настроение. Он посмотрел на Славку, меланхолично подкидывающего мелкие сучки в костёр и спросил у него, показывая мелкий револьвер со складным спусковым крючком в форме рычага:

- Себе возьмёшь?

Тот глянул равнодушно и отрицательно помотал головой. Артём тяжело вздохнул и принялся разбирать трофеи дальше. Взял револьвер Ремингтон. Ба, да это не такая модель, какая у него уже есть. Это более ранний, капсюльный вариант, переделанный под унитарные патроны кольцевого воспламенения. С таким раритетом Артём связываться не захотел и отложил револьвер в сторону.

Следующим шёл Кольт «Миротворец».

- Ну вот, хоть что-то одинаковое будет – подумал он. Но тут же разочаровался. Данный Кольт был иного калибра, чем тот, что висел подмышкой. Этот использовал винчестеровский патрон 44-40. Такой же, как и у его первого револьвера Ремингтона, доставшийся от Фрэнка Купера. А упомянутый патрон в два раза мощнее смит-вессоновского и в полтора кольтовского. Но револьвер Ремингтон немного потяжелее. И ствол у него немного подлиннее. Эти «немного» складываются в то, что при стрельбе таким мощным патроном Кольт будет обладать большей отдачей и большим подскоком при выстреле. А это значит, что быстро и метко из него будет стрелять труднее. Решив взять его в пару к Ремингтону, Артём пока отложил тот в сторону.

Последним был рассмотрен Смит-Вессон. Это уже самый настоящий Смит-Вессон русской модели. Длинноствольный. Под такой же патрон, что и «Недосмит».

- Однозначно беру в пару. Будут Смит и Недосмит – подумал он.

Тут же решил одну проблему. Он ещё раньше понял, что передвигаться в седле с револьверами на поясе в сшитых на заказ кобурах, не совсем удобно. Длинные стволы задевали луку седла. Можно было передвинуть кобуры на бока. Но для этого надо было снять и перевесить всю портупею. А главное, тогда будет не так удобно доставать эти длинноствольные револьверы. Артём решил, что станет носить оружие в этих кобурах только в населённых пунктах. А в походе будет просто поверх надевать трофейный патронташ с Ремингтоном и Кольтом 44 по бокам.

Он окинул взглядом разложенный арсенал револьверов и подумал:

- Да, никакого однообразия. Просто музей орудий убийства. Вторая банда, а ни одного одинакового ствола.

От костра поднялся Славка и сказал:

- У меня ноги болят.

Это был уже второй случай гипогликемии за сегодня. Отец ему ответил:

- Завтра уменьшим дозу. А сейчас возьми в сумке пакетик сахара, да укладывайся спать.

Сам Артём, чувствуя, что опять не сможет заснуть, решил перечистить всё оружие.

Дальнейший их путь проходил как-то не напряжно. Один раз они разминулись со встречным обозом из четырёх фур. А другой раз натолкнулись на армейский разъезд. Трое вояк в тёмно синих мундирах и сине-серых штанах, направились прямиком к ним. Артём повернул Говнюка и встал к подъезжающим боком, Ижачка с досланным в ствол патроном положил поперёк седла, дулом в сторону солдат. Разговаривала с ними миссис Уайт. Встреча закончилась благополучно, вояки козырнули и уехали.

Артём, подавленный их с сыном общей бедой, не особенно заглядывался на миссис Уайт. Но вынужден был признать, что она весьма красива. Теперь он понял, что Дженн больше всего похожа на итальянскую актрису Лоредану Нушиак, какой она ему запомнилась по фильму Джанго.

Тут обозначилась ещё одна проблема. В последнее время, толи из-за долгого сидения в седле, толи из-за похудения (он затянул ремень уже на три дырки), а может из-за того и другого вместе или ещё почему, но по утрам его стала мучить мощная эрекция. Словно он сбросил с плеч четверть века. Нет бы радоваться. Но в сложившемся положении это вызывало только раздражение. Кого тут пользовать? Чужую жену? Или старую толстую негритянку? Да и о каком сексе можно думать, когда ребёнок на краю смерти?

Тем временем сын хотя бы раз в день после инъекции жаловался, что у него болят ноги. В результате практически каждый день Артём снижал дозу инсулина на одну единицу. Он даже было подумал, что Славка всё это выдумывает, чтобы растянуть остающийся инсулин на большее время. Но показания глюкометра были однозначны – сахар крови после инъекции сильно падал. Он понимал, что это подарок свыше и радовался каждому дню отсрочки.

На шестой день, когда после ужина Артём понял, что завтра будет колоть всего по три единицы, горько усмехнулся. Если б такое потребление у них было бы с самого начала, то их запаса инсулина хватило бы месяца на три. А теперь их время стремительно подходит к концу. Даже при такой норме, инсулина теперь хватит дай бог на неделю. И всё…

Каждый вечер, ложась спать, он обнимал сына, прижимал его к себе, долго гладил по голове, руке, лицу, ворошил его волосы, вдыхал его запах. А потом долго-долго не мог уснуть…

Очередным вечером погода испортилась, дул сильный ветер, тяжёлые дождевые облака низко проносились над землёй, иногда роняя редкие капли. У реки с обрывистыми, поросшими лесом, берегами нашли открытое место с пологим спуском к воде. Остановившись на ночлег, разбили лагерь и привычно собирались поужинали. Пока ещё не стемнело, Артём решил отойти в лес по нужде.Туалетная бумага уже закончилась, лопухи вокруг не наблюдались и он, словно мусульманин, ходил «до витру» с бутылкой воды. Ну не сеном же зад подтирать. Отошёл подальше. Ветер шумел кронами деревьев. Не спеша сделал своё дело, а когда собрался возвращаться, увидел крадущегося к их стоянке индейца.

Сознание сразу вошло в боевой режим. Сердце забухало. Чувства обострились. Индеец бочком пробирался между ним и кромкой леса, всё своё внимание обратив на их лагерь. Артём вынул Ремингтон и, осмотревшись на всякий случай, стал подкрадываться к индейцу. Если бы не шумевший кронами деревьев ветер, у него это ни за что не получилось, так как лесная подстилка даже при осторожных шагах всё равно шуршала и потрескивала. Но шум ветра позволил Артёму подкрасться совсем близко. Можно было выстрелить в спину, однако что-то удерживало от этого. Возможно потому, что индеец выглядел маленьким и худым, а в руках у него был только лук со стрелами. И всё-таки индеец его услышал или другим образом почувствовал и оглянулся. В мгновение узкие глаза индейца округлились и Артём метнулся к нему со всей скоростью, на которую был способен. В самый последний момент индеец попытался отпрыгнуть в сторону с пути несущегося как носорог Артёма, но тот вытянул руку и растопыренной пятернёй сшиб индейца с ног и, оставляя на земле борозды от торможения, с разворота рухнул на упавшего, приставив к его голове ствол револьвера, а левой рукой блокируя чужие руки. Индеец, оказавшийся подростком, замер и кажется перестал дышать. Артём легко рывком поставил его на ноги и, перехватив за шею, повёл к своей стоянке. Не выходя на открытое место, крикнул сыну:

- Славка, тревога, ложись! Быстро падай! – и, увидев, что он неловко лёг, продолжил – И этим скажи, чтоб ложились. Тут индейцы!

Не дожидаясь исполнения его команды растерявшимися женщинами, вышел из-за деревьев, прикрываясь индейчиком со стороны въезда на поляну. Попросив сына громко переводить, закричал:

- Мы вам не враги! Мы не американцы! Меж нами и вами нет крови! Нам не нужна ваше земля! Мы возвращаемся к себе домой!

Дождавшись, когда Славка всё это перевёл, демонстративно убрал револьвер от головы пленника и вложил оружие в кобуру. В дальней стороне поляны из-за дерева выступила фигура индейца, державшего открытые ладони на уровне головы. Он произнёс длинную фразу. Славка пояснил:

- Я его с трудом понимаю. Вроде он говорит, что они не ищут врагов, а ищут место, где переночевать.

- Здесь места хватит всем – крикнул Артём и отпустив пленника, подтолкнул его к говорившему индейцу. Парень посмотрел на Артёма и побежал к своим.

Справа в кустах за лошадьми обозначилось движение и оттуда вышел на поляну ещё один индеец. Средних лет, мрачный, с пером в волосах и грубым шрамом на верхней губе. Он, держа длинное ружьё на согнутом локте, направив ствол в сторону-вверх, замер, не произнося ни слова. Индейский пацан добежал до своего, перекинулся парой слов и убежал за деревья. Немая сцена продолжалась меньше минуты, когда на поляну выехал на коне пожилой индеец с копчёным сморщенным лицом и кокошником из перьев на седой голове. За ним на поляне появились несколько индейских женщин и детей. В основном пешими. Все они приблизились к Артёму. Подошёл и индеец-переговорщик, это был молодой невысокий мужчина с ожерельем из когтей и клыков на груди.

Вождь (как назвал его про себя Артём) важно заговорил на тарабарском языке. Артём ничего не понял, но «переговорщик» начал переводить на английский, а Славка на русский.

- Красный бык приветствует тебя и хочет остановиться рядом. Они долго шли. Их женщины и дети устали. Они переночуют у реки и уйдут.

- Да пусть встают. Земли и воды всем хватит.

Услышав перевод, индейцы занялись обустройством лагеря. Одни принялся рассёдлывать лошадей, другие собирать топливо и разводить костры. Артём чуть отошёл к своим и с интересом наблюдал за тем, как ловко и привычно действуют индейцы. Он никогда раньше не видел живых индейцев. И не живых тоже. Подумал:

- Люди как люди. Похожи на тех, каких видел в кино и на картинках. А вообще узбеков напоминают, которые из дальних аулов. И чего пиндосы к этим «узбекам» пристают?

Оглянувшись, увидел, что миссис Уайт с явной неприязнью смотрит в сторону их новых соседей. Ещё не хватало этим спровоцировать конфликт. Дождавшись, когда Дженн увидит его взгляд, он нахмурился и тихонько покачал головой. Видимо она поняла его, потому что, отвернувшись, отошла вместе со служанкой к повозке.

Через некоторое время суета у индейцев в основном прекратилась и «переговорщик» пригласил Артёма к одному из костров. Для перевода пришлось взять с собой сына. Промелькнула мысль, что сейчас предложат закурить трубку мира, а он давно бросил, но никто из индейцев не курил. Опять размеренно заговорил Красный бык, не пристально, а как-то по-особенному проникновенно смотря в глаза Артёму. Начался муторный процесс перевода.

- Он благодарит, что ты не убил его младшего сына и спрашивает, кто мы, что делаем не земле детей большой птицы?

- Что ответить? – думал Артём – Да, наверное, так и говорить, как уже говорили. Ничего тут не выдумаешь.

А дальше он методично рассказывал, что они с сыном из страны с другой части Земли. О том, как молния перенесла их сюда. Что сейчас помогают женщинам. А потом хотели бы вернуться домой. Помолчал и глядя в глаза вождю, неожиданно даже для себя продолжил, что вернуться у них не получится, так как сын тяжело болен и скоро кончатся лекарства. И взять такие лекарства здесь негде. А без них нельзя жить...

Индейцы заговорили меж собой. Красный Бык коротко приказал своему младшему сыну и тот, отбежав к второму костру, где сидели женщины и дети, привёл седую сморщенную старуху. В глаза Артёму бросилось, что у неё было три косички - две по бокам и одна, загнутая петлёй, спадала на лоб. Вождь обратился к ней и показал пальцем на Славку. Та подошла ближе и всего внимательно осмотрев, что-то спросила.

- Она спрашивает, где у меня болезнь? - пояснил Славка.

Артём на себе показал на подреберье. Старуха подошла к сыну, бесцеремонно задрала ему одежду и, прижав руки к его животу, зажмурилась. Около минуты она, медленно водя руками, бормотала с закрытыми глазами. Все вокруг замерли. Артём так вообще казалось позабыл как дышать. Старуха открыла глаза и выдала длинную фразу. Индеец-переводчик заговорил. Славка, ошеломлённо смотря то на индейца, то на старуху, то на отца, перевёл:

- Она говорит, что я болел, но болезнь ушла. Что я ещё слаб, но больше не болею...

Артёма словно взрывом подбросило. Он вскочил и с невероятной смесью надежды и недоверия смотрел на старуху и на сына. Тут заговорил вождь. Славка перевёл:

- Он говорит, что Синяя Сорока никогда не ошибается и, если сказала, значит это правда.

Артём уставился ей в глаза. Он боялся, боялся поверить, ведь этого не может быть! Ведь так не бывает! Их взгляды встретились, столкнулись, проникли друг в друга, и он понял, что верит этой незнакомке. Она повернулась к женскому костру и что-то крикнула. Оттуда подошла молодая беременная индеанка, передав старухе пояс с ожерельем мешочков. Та развязала один и извлекла из него пару кусочков чего-то непонятного тёмного цвета, похожее на пастилу. Сунула это Славке.

- Она говорит, чтобы я это съел - робко сказал сын.

- Ну и съешь - твёрдо ответил отец.

Славка осторожно прожевал предложенное и замер. Старуха ещё раз подержала руки у его живота, посмотрела на Артёма и удовлетворённо кивнула. В это время буря чувств и мыслей переполняла его. Он сопоставил, что всю последнюю неделю организм сына всё меньше и меньше нуждался в инъекциях инсулина. Теперь он понял причину этого и окончательно поверил индейской знахарке. Это было чудо! Он подскочил к ней, схватил её за плечи и горячо расцеловал в морщинистые щёки, пахшие травами. А потом, переполняемый радостными чувствами, громко заорал:

- Славка, живём! Ура-а! - и побежал к своим вещам. Его тревожно встретили миссис Уайт с мамой Чоли, но он отмахнулся от них со счастливой улыбкой, схватил бутылку виски, которым когда-то обрабатывал ранку на плече и побежал к индейскому костру. Старуха уже ушла, а Славка так и стоял с выражением глубочайшего облегчения на лице, с глазами, полными слёз. Отец обнял сына, притиснул его к себе и повторил:

- Живём, Славка!

Потом подошёл к невозмутимо сидящему вождю, прямо из горлышка бутылки опрокинул в себя половину её содержимого и протянул бутылку старому индейцу. Дождавшись, когда тот глотнёт и передаст остатки переводчику, вновь побежал к своим вещам. Уже через минуту принёс к индейскому костру кучу оружия и патронов. Попросив сына переводить, первым делом вручил вождю патронташ с переделанным Ремингтоном, пояснив, что вожди всегда должны иметь лёгкое личное оружие. Затем отдал крупнокалиберную двустволку с патронами сыну вождя со словами:

- Мужчина должен иметь настоящее огнестрельное оружие, а не ерунду, которой выковыривают говно из жопы – как будет переводить Славка эти слова, он даже не подумал.

Здоровенный револьвер Ле Ма подарил переводчику, а молчаливому индейцу передал обрез с горстью патронов. Не смотря на сдержанную реакцию индейцев, всё-таки понял, что они довольны, ведь у них он видел только две старые капсюльные винтовки на четверых мужчин. А тут все получили по персональному стволу. В это время толи от счастья, а может от выпитого закружилась голова. Он посмотрел в потемневшее небо, где разгорались первые звёзды и заголосил песню:

Счастье вдруг, в тишине, постучалось в двери

Неужель ты ко мне, верю и не верю!

Падал снег, плыл рассвет, осень моросила

Столько лет, столько лет, где тебя носило?!

Утром он проснулся не сам - его разбудили. Все уже поднялись до него. Свеженький сын, хитренько улыбаясь, сказал ему:

- Ну ты, пап, вчера и дал дрозда!

Артём глянул вокруг. Увидел ухмылку на лице мамы Чоли. Перехватил глубокий, странный взгляд миссис Уайт. И вспомнил всё, что он выделывал ночью: горланил песни, танцевал вприсядку, показывал факи и фиги невесть кому, смеялся и матерился, а под конец ещё, будучи переполнен чувствами, схватил миссис Уайт, подбросил её в небо так, что она завизжала словно девчонка, поймав, прижал её и покрутил вокруг.

- Нда, старый дурень – подумал он о себе – разучился держать себя в руках. Наверное, пойло было слишком забористым, а я давно без практики.

Потом заставил сына померить кровь до завтрака. Показатель был 6,1. Ночью перед сном тоже мерили кровь. Было 6.4. Значения почти как у здорового человека, чуть-чуть выше. И это без вечерней инъекции.

Увидел, как в их сторону пошла группа индейских женщин во главе со старухой-знахаркой. Они вручили ему и Славке по накидке, сделанной в виде пончо из шерстяных одеял. Затем старуха опять осматривала сына и дала ему съесть кусочки чего-то. Глянула на Артёма, кивнула и удалилась вместе с остальными.

Действуя в каком-то порыве, Артём взял под уздцы двух трофейных коней и отвёл их вождю. Молча вручил ему уздечки, а потом крикнул сыну, чтобы он отнёс индейцам и сёдла. Так поступил, потому что видел, что индейцы имеют всего 5 лошадей на 12 человек, включая трёх детей. Сделать что-то хорошее людям, которые принесли ему добрую, спасительную весть, он посчитал обязательным. Тем более куда им самим столько лошадей? С оставшимися бы управиться. А ведь он даже и не спросил у индейцев, как их звать, какого они племени и что делают в прерии таким странным составом?